Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Шпоры (№2) - Сэйдж

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Хесс Нора / Сэйдж - Чтение (стр. 14)
Автор: Хесс Нора
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Шпоры

 

 


Сэйдж примерила платье, подошла к зеркалу и обратила внимание на то, что ее груди едва прикрыты низким вырезом лифа. У Джонти грудь была меньше, чем у нее, и, возможно, это платье она не часто носила из-за слишком вызывающего декольте.

Однако, Сэйдж не сняла платье и сделала вид, что не слышит предостерегающий голосок внутри, который назойливо предупреждал:

— Ты просто хочешь, чтобы Латур увидел, как будут увиваться вокруг тебя мужчины, когда ты появишься в этом бесстыдном платье. И хочешь, чтобы он опять возжелал тебя.


Однако, Джим ее той ночью в этом откровенном платье так и не увидел. Весь вечер он сидел в своем кабинетике с мистером Полом Эпплгейтом. Сначала они провели около двух часов, вычерчивая синей тушью план дома, который Латур собирался заказывать строителям. Когда они расположились в кабинете, выпили кофе и закурили, Джим подробно рассказал строителю, что он, собственно, хотел бы видеть.

— Дом должен быть двухэтажный. Комнаты большие с широкими окнами, так, чтобы из любой комнаты, в которой я нахожусь, можно было видеть окрестности. Наверху нужно сделать четыре спальные комнаты, а внизу — большую гостиную, кухню, столовую и комнату, где я смогу устроить себе кабинет. Наверх должна вести винтовая лестница.

Эпплгейт, седовласый коротышка, посмотрел на Джима с изумлением:

— Немного великоват будет домишко для одинокого мужчины, а, Латур?

Он вопросительно изогнул бровь, и спросил заказчика:

— Уж не собираешься ли ты жениться и обзавестись большой семьей?

— Нет, боюсь, что женитьба пока не входит в мои планы, — ответил Джим. — Но у меня есть дочь и зять, внук и второй на подходе. Я надеюсь, что они будут часто меня навещать и оставаться на ночь. Потом, может быть, иногда заедут друзья.

Эпплгейт понимающе кивнул и сказал:

— Я так понимаю, что тебе понадобится дом и для прислуги.

— Да, за домом я хочу, чтобы ты выстроил хороший крепкий дом, примерно на двенадцать человек с пристроенной кухней.

— Видишь ли, я буду, как ты понимаешь, целиком занят строительством дома. Но еще понадобится некоторое время, чтобы заготовить бревна и пиломатериалы для стропил, перекрытий и всего такого. Все оконные рамы, двери и другие сложные вещи придется заказывать в Чийенне.

— Сколько времени все это займет? — Джим нетерпеливо стал сворачивать бумагу с чертежами и цифрами, сам удивляясь тому, как сильно ему вдруг захотелось побыстрее построить этот дом. Всего только неделю назад пришла ему в голову эта идея, но сейчас она захватила его целиком. Джим отогнал мысль о том, что торопится закончить строительство раньше, чем Сэйдж уедет из Коттонвуда. Раздраженно подумал, что это вообще не имеет никакого отношения к его решению и что Сэйдж все равно не проявит ни малейшего интереса к его начинанию.

Когда Эпплгейт сказал, что если нанять еще несколько рабочих, то вполне можно управиться за пару месяцев, Джим немедленно согласился. Это время его устраивало. Они еще посидели несколько минут, обсудили кое-какие детали, и, наконец, Эпплгейт встал и простился.

Когда Джим расстался со строителем, Сэйдж свое выступление уже закончила.

— А я и не собирался ее слушать, — досадуя на свое опоздание, пробормотал Джим и вышел из кабинета. — Эта молодая особа теперь не часто будет его видеть, — решительно думал он, спускаясь в салун. Там он немного посидел, выпил с Джейком, одолжил одному ковбою денег и вернулся к себе в спальню.

Однако, сразу ему заснуть не удалось. Он лежал, ворочаясь на своей широкой кровати, а в мыслях постоянно возникали видения зеленых глаз и гибкое, трепещущее в его объятиях женское тело…

Скоро Сэйдж поняла, что Джим ее избегает. Она одновременно и разозлилась, и почувствовала ноющую боль в сердце. Больно было оттого, что Латур, оказывается, и в самом деле воспринимал ту великолепную ночь их любви как нечто обыденное, неважное. А разозлилась на себя потому, что позволила, как последняя дура, использовать свое тело, а потом весь вечер надеялась увидеть его в зале салуна, на его обычном месте, ждала, что он поможет ей сойти со сцены после ее выступления. А Латур ни в тот, ни в последующие дни так и не появился. И теперь ее провожал со сцены Джейк, бросая грозные взгляды на любого, кто осмеливался к ней приблизиться.

Сэйдж понимала, что даже Тилли удивляется, почему это Джим не ужинает вместе с нею, и думала над тем, что скажет своей подруге, и как объяснит ей причину такой резкой перемены, происшедшей во владельце салуна.

Не сможет же она сказать Тилли примерно так: «Ты знаешь, я была настолько глупа, что позволила ему однажды ночью поразвлечься со мной, и теперь он не хочет больше со мной иметь ничего общего».

Дни шли за днями, а Сэйдж продолжала гадать, почему Джим совершенно покинул ее. По ночам, лежа без сна в своей кровати, она снова и снова задавала себе вопросы, на которые не смогла найти ответов. Он очень долго поддерживал связь с Реби, но, проведя с нею, с Сэйдж Ларкин, одну-единственную ночь любви, он прекратил со шлюхой все, даже просто приятельские, отношения.

Из всех причин, которые приходили Сэйдж на ум, ни одна не имела смысла и не могла быть главной причиной того, что Джим отказался от встреч с нею, ни одна, кроме единственной: очевидно, в ту ночь, она разочаровала его. Реби знает, может быть, десятки различных способов удовлетворить мужчину, а она, Сэйдж Ларкин, добропорядочная домохозяйка, оказывается, просто не может удержать мужчину, который ей нравится.

Из-за своего одиночества Сэйдж стала чаще видеться с доктором. После своих выступлений она не раз теперь принимала его предложения поужинать вместе, хотя и понимала, как будут трудиться языки досужих кумушек, всякий раз, когда они входили в ресторан.

Однажды, когда Сэйдж и Рустер, последнее время постоянно находившийся поблизости от нее, ехали вдоль улицы, мимо них прошла Мэй Дентон. Та самая Мэй, которую, по слухам, все считали любовницей Джона. Когда молодая вдова увидела полные ненависти глаза Мэй и почувствовала убийственный, мертвяще холодный взгляд на своем лице, она поняла, что у слухов есть реальная почва.

«Нельзя больше появляться в обществе с Джоном. У нас нет будущего и жестоко продолжать причинять горе женщине, которая его, кажется, безумно любит», — решила она.

Высокое мнение Сэйдж о Джоне Стюарте стало с этого дня меняться в худшую сторону. Ей стало совершенно ясно, что доктор пользовался близостью с квартирной хозяйкой в своих целях, а сам искал в это время другую женщину, чтобы сделать ее своей женой. Она бы, пожалуй, задала этой самой Дентон хорошую трепку за то, что та позволила Джону забраться в ее постель.

Когда-нибудь, он найдет подходящую женщину, которая согласится выйти за него замуж, и Мэй будет оставлена с разбитым сердцем и горькими воспоминаниями о людской неверности. Прошли две недели, прежде чем Сэйдж узнала, почему Джима нет в салуне. Она как раз раскатывала тесто для пирога с изюмом, который собиралась приготовить к ужину Тилли, когда кухарка сказала:

— Плохо, что Джима нет — он бы получил большущий кусок пирога. Это его любимый десерт.

— А где он, кстати? — спросила Сэйдж, поднимая широкий круглый кусок теста и укладывая его на противень. — Его что-то больше нигде не видно.

— А я думала, ты знаешь? — Тилли посмотрела на Сэйдж с изумлением, и когда молодая женщина отрицательно покачала головой, сказала:

— он на своем ранчо, присматривает за строительством своего нового дома. Представляешь, этот чертов глупец постоянно живет на сеновале. А парнишка-мексиканец через несколько дней носит туда провизию.

Тилли сформовала пирог и сунула его в духовку, а потом, вытерев потное лицо краем передника, проворчала:

— Своей едой он окончательно испортит себе желудок.

Сердце Сэйдж радостно встрепенулось: возможно, Джим совсем не избегает ее общества! Глаза у нее радостно заблестели, и она совсем другим, теперь уже веселым и беззаботным голосом откликнулась:

— Да! Я помню! Он упоминал как-то о своем желании восстановить сгоревший дом, но я и не думала, что он собирается заняться этим так скоро.

Она сделала еще один круг теста и кинула его на противень.

— Страшно интересно, почему он этим занялся.

— Мне тоже интересно, — сказала Тилли. — Сперва я подумала, что он, наконец, нашел женщину, на которой хочет жениться. Тут кухарка послала Сэйдж многозначительный взгляд, оставшийся, впрочем, незамеченным. Тогда она вздохнула и добавила:

— Но теперь, я думаю, что дело не только в этом. Мне кажется, он строит этот дом на тот случай, когда он устанет от салуна и захочет попробовать стать хозяином ранчо.

— Джим никогда не свяжет себя с какой-то одной женщиной. Ты же знаешь это, Тилли.

Тилли вздохнула.

— Я знаю. Вот уж двадцать лет он считает себя виноватым в том, в чем на самом деле нет никакой его вины — в смерти матери Джонти. Он считает, что обязан был жениться на бедняжке. А теперь еще, как последний болван, уверяет себя, что все еще любит Клео и поэтому не имеет права связывать себя с другой.

— Боюсь, что в нем ничего не изменилось. И к тому же он слишком долго был холостяком, чтобы ломать сейчас свой образ жизни.

Сэйдж закончила готовить очередной корж и, проведя рукой по мокрому лбу, сказала:

— Выйду на улицу на минутку. Здесь, на кухне, жара — как в духовке.

Во дворе Сэйдж села на свое обычное место, на скамейку, у стены и мечтательно уставилась в пространство, не замечая ничего вокруг, ни синего сверкающего неба, ни маленького дворика с грядками, на которых Тилли разводила овощи для кухни.

Откинув назад голову и прижавшись затылком к нагретым бревнам, женщина впервые за долгое время позволила облику Джима Латура встать перед ее мысленным взором. Она думала о том домике, который он строит, и как им с Дэнни было бы здорово там жить, если бы они только могли… Но два препятствия делали невозможным исполнение этих мечтаний. Во-первых, там ее, наверняка, обнаружит Миланд, а во-вторых, и это самое главное, Джим никогда не предложит ей жить в этом загородном доме. Она знала, что туда к нему будут приезжать женщины и оставаться с ним на ночь, но ни одна из них не будет там жить постоянно.

— Как живете, мисс Сэйдж? — глубокий голос Рустера нарушил течение мыслей молодой женщины. — Решили подышать свежим воздухом?

Рустер сел рядом с ней на скамейку.

Сэйдж уже не удивилась, когда этот большой и грузный на вид мужчина последовал за ней во двор. Стоило ей сделать хотя бы шаг за пределы салуна, как он уже был тут как тут. Правда, в чем причина такого внимания, она еще никак не могла определить. И это ее немного тревожило. Рустер никогда не пытался с нею заигрывать, как другие мужчины, никогда не старался дотронуться до нее, а за руку брал, только ведя через улицу или помогая сесть в седло, когда они вдвоем отправлялись на конную прогулку. Всегда он вел себя, как настоящий джентльмен, и был внимателен и предупредителен к ее нуждам и желаниям.

И все-таки постоянное присутствие Рустера начинало действовать на нервы. Ей теперь совсем не удавалось побыть одной, разве только, когда она удалялась в свою комнату и закрывала за собой дверь. Зная, что Рустер все равно будет сидеть, пока она не уйдет со двора, Сэйдж повернулась к нему и спросила:

— Как вы думаете, не очень жарко будет немного прогуляться?

— Нет… Проедем вдоль берега реки. Там, под деревьями, будет попрохладнее. Пойду оседлаю лошадей и буду ждать вас тут минут через десять.

Мужчина встал, но не пошел в конюшню, пока Сэйдж не скрылась в помещении.

Она только улыбнулась и покачала головой.

— Тилли! Я и моя верная тень отправляемся на прогулку к реке.

Потом взяла пару печений из вазы и добавила:

— Прямо не знаю, что интересного он находит в моем обществе?

— Ты очень хорошая собеседница, Сэйдж, а, может, он просто чувствует свое одиночество. Да и, кроме того, у него приказ Джима не выпускать тебя из виду.

Сэйдж чуть не подавилась куском печения.

— Джим сказал ему следить за мной?!

— Ну да, кажется, он убежден, что тебе угрожает опасность со стороны твоего деверя.

Молодая женщина не нашлась, что и сказать на такую новость и пошла в свою комнату переодеваться. И пока меняла платье для поездки верхом не переставала удивляться загадочной натуре Джима.

Кажется, он больше и не думает о ее существовании, а сам оставляет человека для того, чтобы он ее охранял.

Когда несколько минут спустя экс-налетчик подъезжал к дверям кухни, ведя в поводу лошадь для Сэйдж, молодая женщина окончательно пришла к заключению, что Джим — человек, очень серьезно относящийся к своим обязательствам. Он будет оберегать ее и следить за ее благополучием до тех пор, пока она не уедет из Коттонвуда. А покинув маленький пастуший городок, ей самой придется заботиться о себе.

Когда Рустер помог молодой женщине взобраться в седло, она с грустью подумала о том, что вовсе не рада выводу, который только что сделала. Она была бы куда больше счастлива, если бы этот человек с видом разбойника охранял ее потому, что Джим просто боится за нее.

У реки, в тени, действительно было прохладнее на несколько градусов. Рустер и Сэйдж медленно ехали по пыльной дороге и наслаждались тенью высоких крон сосен, лениво перебрасывались ничего не значащими фразами. За то время, которое они находились в компании друг с другом, у них установились между собой товарищеские теплые отношения, когда вместе можно довольно уютно помолчать, а можно просто подшутить над соседом и вновь вернуться к собственным мыслям.

Они ехали, радуясь тишине, как вдруг ее нарушил какой-то странный звук, и Сэйдж не сразу сообразила, что это ружейный выстрел. Она поняла это в тот момент, когда Р.устер внезапно вздрогнул и начал сползать с седла. Сэйдж испуганно закричала, спрыгнула с лошади и бросилась, чтобы помочь ему и не дать упасть на землю. Но ее телохранитель яростно зашипел на нее:

— На землю! Быстро падай на землю, Сэйдж!

Женщина только-только успела броситься в придорожную канаву, как раздался новый выстрел и у копыт их лошадей взметнулось облачко пыли. Рустер упал рядом с Сэйдж и расчехлил ружье.

— Давай сюда! — указал он на большое придорожное дерево.

Они ползком перебрались под укрытие раскидистой ивы, и там Сэйдж заметила, что у Рустера между пальцев сочится кровь.

— О, Рустер! — закричала она, — ты сильно ранен?

— Ерунда, кожу задело, успокойся.

Шли минута за минутой. Но поблизости раздавался только плеск речной воды. Больше невидимый стрелок не пытался стрелять. Кровь между тем продолжала сочиться из раны, и на груди у мужчины, на рубашке, расплывалось большое темное пятно. Рустер чувствовал, что силы его покидают, он слабеет с каждой минутой, еще чуть-чуть и он потеряет сознание, оставив Сэйдж без защиты.

Однако, спустя еще пару минут мужчина с облегчением услышал, как тишину разорвал дробный топот копыт, удалявшийся в сторону, противоположную той, откуда они приехали.

— Что-то его спугнуло, — произнес Рустер, пересиливая боль, которая, словно раскаленное железо, жгла ему грудь.

— Слава богу! — прошептала Сэйдж и вдруг воскликнула:

— Посмотри, вон на равнине пара всадников. Это, наверное, они и вспугнули того негодяя. Дайка мне свое ружье. Я выстрелю из него и привлеку их внимание.

— Пожалуй, лучше не надо, Сэйдж. Чем меньше людей будет знать, что я ранен, тем лучше. Помоги-ка мне взобраться на лошадь.

Сэйдж поспешно подвела лошадь к дереву, затем помогла своему защитнику подняться на ноги. Это оказалось совсем нелегким делом — под тяжестью мужчины она чуть не рухнула на колени.

— Извини, малышка, — поморщившись от боли, произнес Рустер и навалился на лошадь. Животное захрипело от запаха крови и шарахнулось в сторону, но Сейдж успела схватить ее под уздцы и, слегка похлопав по крупу, вновь подвела к раненому. На сей раз ему удалось попасть одной ногой в стремя, и тогда она из последних сил все же помогла ему сесть в седло. Затем женщина легко поднялась в седло сама и расположилась за спиной Рустера, давая ему возможность опереться на нее спиной. Взяв в одну руку поводья, а другой придерживая мужчину, Сэйдж пришпорила лошадь, радуясь тому, что они с ее спутником не успели уехать далеко от города.

Тилли стояла в дверях и блаженно щурилась, подставляя лицо солнечным лучам, когда из-за угла здания появились сидящие верхом на одной лошади Сэйдж и почти потерявший сознание Рустер.

— Боже милостивый! Сэйдж! Что стряслось? — испуганно закричала она и, повернувшись к окну кухни, позвала: «Хуан, быстро сюда!» — а сама бросилась к мокрой от пота лошади.

— Он ранен, Тилли! И столько крови потерял, что может умереть!

Лицо кухарки стало таким же бледным, как и у Рустера, но она покачала головой и ответила:

— Нет. Он не умрет. Он слишком сильный, чтобы умереть.

Прибежал подросток-мексиканец и они втроем с трудом сняли мужчину с лошади и уложили на кровать у Тилли.

— Быстро, Хуан, беги за доктором Стюартом, — крикнула Сэйдж, склоняясь над Рустером. Она расстегнула его рубашку непослушными дрожащими руками, стянула ее с мужчины, стараясь не смотреть на страшную рану на его груди, затем схватила мужскую тяжелую руку, пытаясь нащупать пульс, но пульс не прослушивался. Сэйдж почувствовала, как слезы застилают ей глаза, и в отчаянии позвала: «О, Тилли! Я боюсь, он умер!»

Тилли оттолкнула прочь рыдающую женщину и приложила ухо к широкой груди Рустера. Спустя несколько секунд напряженного молчания она выпрямилась и ее лицо посветлело.

— Он жив, но очень плох.

Ломая руки и сжимая пальцы так, что побелели суставы, кухарка прошла по комнате, беспокойно заглядывая в окно.

— Да где же, ради всех святых, док? Надо остановить кровотечение.

— Я тут, Тилли! — доктор Стюарт стремительно вошел в дверь, и женщины отошли от кровати, давая врачу место у больного.

Стюарту хватило одного взгляда, чтобы сделать вывод о состоянии мужчины, за которого так беспокоились Тилли и Сэйдж. Рваная рана на груди Рустера привела к тому, что он потерял много крови и сейчас находился на краю могилы. Доктор сел на кровать и принялся закатывать рукава.

— Тилли, давай горячую воду и принеси бутылку виски. Я должен вытащить пулю.

Женщина бегом помчалась к плите, на ходу бросив стоявшему с широко раскрытыми глазами Хуану: «Быстро мчись за Джимом!»

Пулю удалось извлечь. Доктор наложил семь швов, чтобы закрыть пулевое отверстие, и через некоторое время раненый был уложен в приготовленную для него постель, бледный, как призрак, но живой.

Вскоре после этого у салуна послышался стремительный перестук копыт, и во двор на своем жеребце влетел Джим. Латур на ходу выпрыгнул из седла, бросив поводья Хуану, пошел в дом и там, от двери, спросил у Тилли:

— Ну, как он?

Тилли, повернувшись к нему от кастрюли с тушеной курятиной, ответила:

— Жив… но очень плох. Рана не очень страшная, но пуля задела артерию, и он чуть не умер от потери крови. Я готовлю ему бульон, чтобы подкрепить его силы.

Внезапно из-за занавески, где стояла кровать Тилли, а теперь лежал Рустер, послышался его слабый голос:

— Это ты, Джим?

— Да, это я, парень. — Латур стремительно пересек комнату и заглянул за тяжелый занавес, который был плотно задернут, чтобы раненому не мешал дневной свет.

— Что с тобой случилось? Кто тебя стреножил? Джим подвинул стул и сел, напряженно вглядываясь в лицо друга.

— Не представляю, Джим! Я и Сэйдж, вдвоем ехали вдоль берега реки, и вдруг внезапно раздался этот… чертов ружейный выстрел, и у меня в груди появилась дырка. Потом этот негодяй выстрелил еще, но мы с Сэйдж уже спрятались за деревом. Кто бы это ни был, уверен на все сто, что этот молодец хотел меня прикончить. И ему бы удалось, если бы там не появились два всадника и не спугнули его.

— Выходит, ты этого ублюдка не приметил?

— Нет, ни его, ни его лошади. Ты думаешь, это был один из тех, что работают по заказу Ларкина?

— Ну, а может быть, и сам Ларкин?

— Ну и что теперь будет с Сэйдж, пока я валяюсь, а ты все время в отъезде?

— Еще пока не знаю, но ты об этом не беспокойся. Что-нибудь придумаю. У тебя сильно болит?

— Не-а, док мне дал снотворного, так что я после его аптечной настойки еле глаза открываю.

— Ну, тогда спи, — Джим встал. — Зайду, поздороваюсь с Сэйдж, посмотрю, как у нее дела.

— Увидишь, у нее все отлично. Она не из пугливых, не закатывала никакой истерики. Там, у реки, она меня закинула в седло и потом всю дорогу поддерживала. Даже не представляю, как ей это удалось. — Она маленькая, но очень мужественная, — с внезапной гордостью произнес Джим перед тем, как задвинуть занавески, а потом повернулся к печи.

— Сэйдж у себя? — спросил он у Тилли. Та кивнула.

— Отдыхает. Она страшно расстроилась и винит себя в том, что ранили Рустера. У нее такое ощущение, что за всем этим стоит ее деверь.

— Думаю, она права. Ларкин с ума сошел от желания заполучить ее. Не знаю, чего он добивается и каковы его намерения, но уверен, что ничего хорошего от него не дождешься. Может быть, он даже хочет ее убить. Сэйдж мне говорила, что ее деверь — религиозен до фанатизма, а эти идиоты способны на все, что угодно.

— Да уж, хуже не бывает, — согласилась Тилли и встала, чтобы поставить котел с фасолью, которую она чистила во время разговора, на огонь. Затем она налила хозяину большую чашку кофе и вновь села.

— Ну, и кто теперь будет охранять Сэйдж, пока Рустер болеет?

— Я решил остаться в городе, пока он не встанет на ноги. Слабое утешение, но спасибо и за то, что у него рана на левой стороне. Так что он сможет держать оружие.

— Кстати, может перенести его наверх? — задала, наконец, Тилли мучивший ее вопрос. — Ты же знаешь, я люблю, чтоб на кухне всегда был полный порядок.

— Не беспокойся ты, старушка, о своей кухне, — улыбнулся Джим. — Вечером мы с Джейком перенесем его наверх.

После этого он беспокойно посмотрел на дверь комнаты, в которой жила Сэйдж, и сказал:

— Интересно, она еще спит? — Не знаю. Почему бы тебе не постучать — сразу бы узнал.

— Не хочу ее беспокоить, если она отдыхает. Слушай, Тилли, а почему бы тебе не зайти к ней и не посмотреть?

Тилли кивнула, встала, но тут же вновь уселась на прежнее место, потому что дверь сама отворилась и Сэйдж вошла в кухню.

Как всегда, при первом же взгляде на Сэйдж, сердце Джима отчаянно забилось. «Как она прекрасна! — подумал Латур. — В ее красоте есть даже что-то дьявольское, греховное». Своими глазами он пожирал лицо Сэйдж, затем жадно, словно раздевая, обежал взглядом ее стройное, гибкое тело. Платье совсем не скрывало плавных окружностей ее фигуры.

«Она похудела, — вдруг с тревогой отметил он. — Почему? Может, в том виноват Джон Стюарт?» Джим почувствовал укол ревности, но, отбросив его, встал и направился к вошедшей женщине.

— Привет, Сэйдж! — улыбнулся он. — Я слышал, тебя пытаются напугать?

— Да, стараются… — Сэйдж подошла к стулу, который ей предложил Джим. — Кому-то очень хотелось убить Рустера.

— Как ты думаешь, кто это может быть? — Латур сел рядом с молодой женщиной.

— Я подозреваю только Миланда или его молодчиков. Не думаю, чтобы у Рустера были серьезные враги.

— Во всяком случае, не такие, чтобы стрелять в него, насколько я знаю. Пожалуй, ты права. Это или Ларкин, или один из тех трех ничтожеств, что раньше входили в мою банду.

Джим задумчиво посмотрел в окно.

— А может быть, и нет. Они слишком трусливы, чтобы пытаться что-нибудь предпринять, если я поблизости… Если только им не сообщил кто-нибудь, что меня нет в городе.

Сэйдж покачала головой, не соглашаясь.

— Я пришла к выводу, что это, скорее всего, Миланд. Он очень хороший стрелок, — посмотри, он попал Рустеру почти в сердце.

Лицо Латура приобрело жесткое, непреклонное выражение, и тоном, не терпящим возражений, он произнес:

— Я приказываю тебе — ни шагу не делать за пределы этого здания, пока мне не удастся удостовериться, что этот Ларкин не болтается вокруг города.

Сэйдж криво усмехнулась, ее мягкие губы дрогнули.

— На этот счет можешь не беспокоиться. Я боюсь сегодня даже выходить на сцену и петь. Боюсь, что Миланд притаится в темноте и будет меня выслеживать.

— Этого не бойся. Я послежу за улицами, пока ты будешь петь.

— Спасибо, Джим, — от ее улыбки сердце у него пустилось вскачь, а пульс стал отдаваться даже в висках. Он уже и забыл, какой эффект оказывает на него ее улыбка. Когда Сэйдж спросила:

— «Как у тебя дела? Как идет строительство нового дома?», — Латуру пришлось сначала несколько раз судорожно глотнуть, прежде чем он смог, наконец, ответить:

— Сруб уже готов. Принялись за крышу. Со дня на день жду прибытия стада из пятисот голов; добавлю их к моим пятистам и начну свое дело с тысячи голов.

— Ого! — Глаза Сэйдж стали такими же круглыми, как и у Тилли. — Это огромное поголовье. Тебе придется нанять людей, которые помогут пасти такое огромное стало.

— Может быть. Иногда пастухи, которые перегоняют скот, остаются работать у новых владельцев стад. Подожду и посмотрю, сколько из них останется у меня, а потом найму новых людей.

На лицо Сэйдж легла печальная тень. У Джима на будущее все продумано, тогда как ее собственное будущее подвешено в воздухе. У нее нет ни малейшего представления, куда занесет ее судьба. До сегодняшнего происшествия она начала было думать, что Миланд, возможно, решил оставить ее в покое и вернуться к себе домой. Но теперь-то у Сэйдж не было никаких иллюзий. Ей снова придется стать, по сути дела, настоящей пленницей, которая не сможет и шагу ступить из салуна без провожатого. И ее эскорт будет постоянно рисковать — либо быть раненым, либо — убитым. Молодая женщина подумала о Рустере, и у нее мурашки побежали по коже. Больше она никогда не подвергнет опасности чужую жизнь.

— Почему такая печальная, Сэйдж? Что тебя огорчает? — Джим, не отрываясь, смотрел на дорогое лицо, озабоченное новыми тревогами, но от этого еще более прекрасное.

— Ничего и все! — Сэйдж горько засмеялась. — Такое ощущение, что живу в тюрьме или преддверии ада, что точнее, — и все время ожидаю, что что-то случится. У меня все время есть чувство, что когда это что-то произойдет, — добра от этого не будет.

Внезапно Джим Латур со всей остротой осознал, что больше всего на свете ему хочется обнять эту женщину, успокоить ее, сказать ей, что все в ее жизни будет отлично, а он всегда будет рядом, чтобы заботится о ней. Но, он бы солгал, если бы сказал такое Сэйдж Ларкин. Это обещание означает женитьбу, а это единственное, чего он не может себе позволить. И поэтому Джим сказал единственное, что мог сказать совершенно честно и искренне: « Отбрось свои страхи о Миланде, Сэйдж. Я позабочусь, чтобы он больше тебя не беспокоил.

Его слова были так откровенны и произнесены они были таким горячим, убедительным тоном, что Сэйдж почти поверила в то, что она услышала. Однако, ей было слишком хорошо известно, что, хотя Латур и сделает все возможное, Миланд — не тот человек, которого ожидает увидеть Джим. У ее деверя не бывает никаких угрызений совести. Он никогда не встретится с Джимом в честном поединке. Нет, этот человек будет прятаться в темноте, таиться за дверью, чтобы подстрелить свою жертву в спину.

Внезапно ей стало страшно за Джима. Она потянулась к нему и положила свою узкую ладошку на сильную, загорелую руку владельца салуна.

— Обещай мне, что будешь остерегаться Миланда, — попросила тихонько женщина, с тревогой глядя в глаза любимому человеку. — Ларкин — это дьявол, он может сделать все, что угодно, у него нет никаких устоев, и у него достанет терпения ожидать столько, сколько это ему понадобиться, чтобы выполнить задуманное.

Джим легонько пожал руку женщины.

— Это довольно странно, Сэйдж, но если я чего-нибудь решу, — я веду себя точно так же.

Сэйдж внимательно посмотрела в голубые глаза Латура и через минуту улыбнулась.

— А ты знаешь, Джим, я тебе верю. Я как-то неожиданно почувствовала себя в безопасности.

— Ну, вот и хорошо, девочка! — Латур быстро пожал ее руку у локтя и затем встал. — Мне надо немного потолковать с Джейком, спросить, как идет бизнес. За ужином увидимся, пока!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Прошла уже неделя с того дня, когда был ранен Рустер. Рана хорошо затягивалась, и вскоре он начал вставать с постели, а через три дня — ходить по комнате. Единственное, что его еще беспокоило, это плечо, которое побаливало, и плохо двигавшаяся рука.

— Пожалуй, теперь я снова могу охранять нашу Сэйдж, — сказал он однажды стоя у бара с Джимом и Джейком, где они втроем потягивали виски.

Салун начал наполняться своими обычными посетителями. Снова, как и в предыдущие дни, мужчины с замиранием сердца ждали появления Сэйдж и ее песен. Некоторые из них, слушая ее пение, смеялись, иногда плакали, но всегда, каждому из них, звуки ее голоса и слова знакомых песен напоминали старые, добрые времена невинной юности. В этом, собственно, и был секрет популярности Сэйдж. Каждому из посетителей казалось, что эта ослепительно красивая женщина поет для него и о нем.

— Думаю, Джим, тебе не терпится скорее вернуться на ранчо, — посмеиваясь, сказал Джейк, плеснув себе в стакан еще виски.

— Да. Со дня на день должны пригнать скот, может, уже пригнали. Пока я за себя оставил Легкую Ногу, чтобы он присматривал за всем, что там делается.

— Если ты готов, то можешь ехать в любое время, — Рустер поднял свой стакан с виски и посмотрел сквозь него на свет. — Я себя чувствую так, словно заново на свет родился, а раненая рука действует отлично. — Он усмехнулся. — Хотя, я думаю, Сэйдж и слышать не захочет о верховых прогулках.

— Будь уверен, так оно и есть. Да я, вообще-то, и сам не хочу, чтобы она выходила из дома, пока не обнаружим этого ублюдка. Пара моих друзей-индейцев пытаются найти его следы там, где он устроил свою засаду, когда подстрелил тебя.

— Ну, так и когда же ты поедешь, Джим? — Джейк положил свою ладонь на стойку бара.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23