Воинство Рассвета (Дарват - 3)

      - Руди полагает, что да.
      - В самом деле? - Брови Алвира удивленно выгнулись. - А, стало быть, сами вы придерживаетесь противоположного мнения?
      - Это безумие, - пожал плечами Ингольд.
      Канцлер улыбнулся еще шире, но теплоты в его улыбке не прибавилось ни на йоту.
      - К счастью, теперь вы уже не единственный источник сведений по этому вопросу. Разве безумие помогло владыке Дейра одолеть Мрак?
      Ингольд промолчал, не обратив внимания на подначку. Алвир обратился к Руди:
      - Так что, эти твои волшебные устройства, в конце концов, могут стать ответом на нашу загадку?
      Руди вздрогнул и вскинул голову, словно только что пробудился от ужасного сна.
      - Я не знаю, помогли ли огнеметы людям прошлого. - Голос его звучал тихо и устало. - Но мы в состоянии основательно разрушить Логово. Настолько серьезно, что, возможно, Даркам придется навсегда покинуть его.
      И, запинаясь от усталости, он рассказал о том, что обнаружил в Логове: огромную систему тоннелей и пещер этого темного отвратительного царства, способность Дарков подавлять свет и огонь. Не забыл он сообщить об удивительной горючести высохшего мха.
      - Если мы нанесем сильные удары в направлении обоих главных ответвлений Логова, тем самым прикрыв отряд, вооруженный огнеметами, который должен будет пробраться еще дальше и потом, при отступлении, поджечь мох, то, думаю, это может привести к успеху.
      - Особенно, если мох в экосистеме Логова действует как азотособиратель, - неожиданно вступила в разговор Джил. - Похоже, что именно так оно и есть. Значит, все Логово пропитано азотными соединениями.
      Все, в том числе и Руди, непонимающе уставились на нее, будто она вдруг заговорила на этрусском наречии. Запоздало напомнив себе, что имеет дело с доиндустриальным миром, Джил поспешила пояснить:
      - Мои исследования показали, что такой тип мха может быть очень горючим.
      - Правда? - задумчиво протянул Алвир. - Я и не подозревал, что вы настолько учены, Джил-Шалос. Странное занятие для солдата... Но вот видите, милорд Ингольд, оба ваших ученика не разделяют ваше мнение...
      Он опять повернулся к Руди:
      - Итак, ты полагаешь, если королевская стража прикроет отряд с огнеметами от Дарков, и, допустим, волшебники окружат всех световой аурой, можно будет спалить Логово, как ты это нам только что описал?
      - Думаю, да, - ответил Руди, - но, к несчастью, тогда мы не сможем отбить пленных людей у Дарков. Если, конечно, они не побегут за нами по пятам...
      - Печально, - вздохнул Алвир. - Но, может, оно и к лучшему... Наверняка, проведенное в царстве Тьмы, не прошло бесследно для их разума.
      - Для человека, который и в глаза их не видел, вы слишком в этом уверены - прокомментировал Ингольд, подняв глаза от чашки. - Что касается меня, я бы не пожелал никому такой смерти. Даже стадным животным Дарков, которые тоже ни в чем перед нами не виноваты.
      - Пф-ф! - с отвращением фыркнул канцлер.
      - Кроме того, я бы подумал о том, что ждет Убежище, если вторжение окончиться крахом, и армия, которую вы пошлете уничтожить Логово Дарков, так там и исчезнет. На обратном пути при подъеме из долин, примерно в двух милях ниже старых дозорных башен у Высоких Ворот, мы обнаружили останки людей, принесенных Белыми Всадниками в жертву своим богам. Да и в долинах есть такие, кто попытается захватить Убежище, если узнает, что его защитники погибли.
      - Это мы уже знаем. - Алвир бросил неприязненный взгляд в сторону аббата из Пенамбры.
      - Не стану спорить с вами, Алвир. Вы сами решаете и делаете выбор, сказал маг. Когда он поднял голову, пламя осветило его изнуренное лицо и сверкающие гневом глаза. - Я устал, устал до смерти, мы два дня убегали и боролись с Дарками, к тому же я умираю от холода. Если вы решили организовать вторжение в Логово, волшебники вам помогут всем, чем могут, и будут готовы пожертвовать жизнью, чтобы спасти как можно больше людей. Но я нутром чую, что это гибельная затея многим она принесет смерть, а иным - и участь во стократ худшую.
      Он выплеснул остатки напитка из чашки в камин, и пламя метнулось вверх ярким огненным смерчем. Через некоторое время его шаги затихли в коридоре, ведущем в общую комнату Совета Магов.
      - Старый глупец, - тихо пробормотал Алвир.
      Наступила неловкая тишина. Все, от карточных игроков до аббатисы, тревожно поглядывали друг на друга и на канцлера, который стоял около камина, скрестив на груди руки.
      Руди вздохнул и поднялся, чтобы уйти.
      - Нет, он не глупец. - Он направился к двери; его движения были скованными и усталыми. - Все равно, я думаю, вы сможете вернуть Гай. Но что, черт побери, вы будете с ним делать после этого? Большая часть города на два фута затоплена водой, а там, где воды нет, полно крыс, упырей и одичавших дуиков. С Белыми Всадниками, поджидающими в Долине и постоянной угрозой Дарков по ночам вы никогда не наладите нормальные связи с Убежищем, не говоря уж о всем королевстве.
      В глазах Алвира блеснула угроза, хотя голос по-прежнему оставался учтивым.
      - Это уж моя забота. Так как ты после вторжения в Логово все равно намерен вернуться в свой мир, тебя это вряд ли касается, не правда ли?
      Руди заметил, как внезапно шевельнулась Минальда, ее лицо, обрамленное волосами цвета воронова крыла, побледнело. Усталый гнев накатился на него, когда он понял: его решили наказать за несогласие с точкой зрения канцлера.
      Бесцветным тоном Руди произнес:
      - Да, разумеется.
      Повернувшись на каблуках, он вышел.
      * * *
      - Руди!
      Его остановило прозвучавшее в голосе Минальды отчаяние. Руди оглянулся и увидел, что она бежит за ним. На ее лице блестели слезы, и от их вида его гнев тут же улетучился, оставив только боль и сострадание. Он без слов протянул навстречу ей руки.
      Какое-то время они молча стояли и обнимали друг друга. Она спрятала лицо в сырой грубой шерсти его воротника, а ее душистые волосы щекотали ему губы.
      - Мне очень жаль, - прошептал он. - Альда, мне очень жаль.
      Руди почувствовал, как ее руки крепче прижали его к себе, ощутил взволнованное прерывистое дыхание. Они познакомились не так давно, но сейчас ему казалось странным, что было время, когда он обнимал другое женское тело.
      Минальда покачала головой.
      - Нет, - прошептала она, - тебе не о чем жалеть.
      Ее слова звучали приглушенно.
      В очаге выстрелило полено, и сноп золотых искр заставил их тени заплясать на противоположной стене.
      - Мы с самого начала знали, что это долго не продлится, правда? А потом словно нарочно решили забыть обо всем. Я сама хотела забыть. Казалось, ты был со мной всегда... и останешься навеки... - Она замолчала, затем всхлипнула. - Этот мир никогда не был твоим. У тебя нет выбора, да?
      - Да, - с горечью прошептал Руди. - У меня нет выбора.
      Из ее груди вырвался долгий тоскливый вздох.
      - Нет смысла говорить об этом. Порой мне кажется, у нас, вообще, никогда не было возможности выбирать. И ни у кого на свете такой возможности нет. Сколько нам еще осталось?
      Он выдохнул чуть слышно, наслаждаясь ароматом ее волос:
      - До праздника зимнего солнцестояния. После праздника армия выступит в Гай. А потом...
      Альда покачала головой.
      - Не будет никакого потом, - сказала она. - Это все судьба, правда? Судьба, что ты попал сюда и смог придумать, как использовать огнеметы в борьбе с Дарками. А после того, как ты выполнил свое предназначение, тебе следует вернуться в свой мир. Ведь, наверно, именно так и живет вселенная?
      Руди еще крепче обнял Минальду и почувствовал ее хрупкость под бархатом одежд.
      - Ингольд всегда говорил, что не существует такого понятия, как случайность. Но во имя всего святого, почему судьба так решила за нас?
      Минальда пристально взглянула на него, откидывая волосы с лица.
      - Она так решила, потому что я просила об этом, - прошептала она. Руди, лучше хоть что-то, чем вообще ничего. Я была с тобой счастлива как никогда в жизни. В промежутках между своими путешествиями с Ингольдом ты провел со мной больше времени, чем Элдор за все тридцать месяцев, что мы с ним были мужем и женой. И я никогда не боялась тебя, никогда в твоем присутствии не чувствовала себя беспомощной или глупой, словно неуклюжий, наивный ребенок. Ты никогда не требовал, чтобы я стала другой...
      - А чего хотел Элдор?
      - Не знаю! - воскликнула она торопливо, словно эти слова прорвали плотину безмолвия. - Но я видела это в его глазах, когда он смотрел на меня... а потом отворачивался прочь. Я дала Элдору все, что могла, но ему надо было что-то еще, хотя, казалось, он и сам не знал, чего именно добивается. Мне было шестнадцать лет. Я любила его. Я поклонялась ему. Если бы я тогда знала тебя...
      Она умолкла, на ее ресницах повисли слезы, которые в свете пламени мерцали, подобно бриллиантам. Руди склонился и поцеловал эти сверкающие капельки.
      - Нет, - мягко сказал он, - они все равно не позволили бы тебе выйти замуж за какого-то ученика волшебника. К тому же, когда тебе было шестнадцать, наверняка ты была плоскогрудой и прыщавой.
      - У меня никогда не было прыщей, - возмутилась она, поперхнувшись неожиданным смехом. - Прекрати меня дразнить!
      - И это только начало... - прошептал он, склоняясь к ее губам.
      * * *
      - Все в порядке?
      Ингольд, не открывая глаз, кивнул головой. На фоне черного меха потрепанной медвежьей шкуры, которая служила ему постелью, обветренное и загорелое лицо волшебника выглядело совсем бледным. Джил нерешительно замялась, держа в руках дымящуюся чашку чая, затем наклонилась, поставила ее на пол, так, чтобы он мог дотянуться до нее, и повернулась, намереваясь уйти.
      - Тебе чертовски трудно будет уснуть, - бросила она через плечо, если, конечно, не снимешь меч и сапоги.
      Волшебник, так и не открывая глаз, пробормотал:
      - Ошибаешься.
      Искорка магического света появилась и замерцала у него над головой. Она стала медленно разгораться, распространяя сияние по всей комнате. Свет выхватил из темноты изящный письменный стол, который Джил с Минальдой притащили из дальней кладовки на пятом уровне. Книги с украшенными драгоценными камнями застежками, спасенные в свое время из Кво, лежали раскрытыми, их золоченые поблескивающие листы покрывали красные и синие значки. Повсюду глаз натыкался на груды восковых табличек. Все это переполняло стол и, казалось, спекало на пол, образуя там подобие лужи, которая тянулась вдоль стены почти до узкой кровати волшебника. Джил постояла в дверях, потом решительно двинулась к Ингольду и начала стягивать с него сапоги.
      - Остальные маги скоро соберутся на обед, - сказала она ему, покончив с сапогами. - Я рискую окончить жизнь лягушкой и все же попробую уговорить мать Кары дать тебе что-нибудь сейчас.
      Из общей комнаты можно было слышать дребезжащий, пронзительный голос ведьмы Нан, обвинявшей кого-то, возможно, Дакиса Менестреля, в злостном хищении съестного. По ее словам, он заслуживал полный набор язв, который наверняка получит, если еще раз сунется к ней на кухню. Выкрик Кары "Мама!" прозвучал еле слышно из другой комнаты.
      Ингольд улыбнулся и покачал головой; он лежал с закрытыми глазами, безвольно вытянув руки вдоль туловища.
      - Благодарю тебя, дитя, - тихо сказал он, когда Джил бросила его сапоги рядом с дверью.
      - Ингольд? - Ее голос прозвучал еле слышно на фоне усиливавшихся разговоров в общей комнате.
      - Да, дитя?
      - Ты действительно так думаешь? Что это безнадежно?
      Он открыл глаза и какое-то время рассматривал ее худенькую, неуклюжую, напоминавшую подростка, в слишком просторном плаще.
      - Безнадежно или нет, - пробормотал он, - во всяком случае, к тому времени, когда выступит армия, ты уже будешь в своем мире. Однако, добавил он, заметив, как по ее лицу проскользнула грустная тень, - надежда всегда есть.
      - И все же ты не считаешь, что в данном случае надежда заключена в Рудиных огнеметах. Но, черт подери, Ингольд, Мрак уже когда-то был загнан обратно под землю. Силы, которые это сделали, не могли быть более многочисленными, чем те, которыми располагаем в данный момент мы, кроме того, похоже, Дарки считают, будто ты знаешь ответ на этот вопрос.
      Его глаза опять закрылись.
      - Ответ на какой вопрос? - вздохнул он. - Если сведения о том, как были побеждены Дарки, перешли к Тиру, то они могут оказаться совершенно бесполезными к тому времени, когда Тир подрастет, чтобы осознать это. Дарки, очевидно, боятся, что я могу вспомнить быстрее, или что я уже знаю это.
      Он вновь засмеялся, сухо и устало.
      - Забавно, но у меня нет и малейшего представления о том, что же такое важное, по их мнению, я знаю. Прежде мне казалось, что, подобно Минальде, я способен узнавать то, что не в силах вспомнить просто так. Воспоминания, которые она унаследовала по линии рода Бес, всплывают лишь когда она видит нечто важное... Я много размышлял об этом, ломал себе голову и перебирал все те записи Лохиро, которые сумел вытащить из библиотеки Кво... - Он жестом указал в сторону книг на столе. - Но там ничего нет. Нет никакой причины Даркам бояться меня.
      - Если они тебя не боятся, - сказала Джил, - то зачем ты им нужен?
      Он долгое время хранил молчание, и Джил подумала, не заснул ли он. Но внезапно его руки сжались в кулаки, губы исказила гримаса боли. Затем, так же внезапно, на его лицо вернулось прежнее выражение, и он промолвил:
      - У меня нет ни малейшей идеи на этот счет. Кстати, скажи мне, почему один из отрядов магов раньше намеченного срока вернулся из разведки?
      Джил была несколько застигнута врасплох такой резкой переменой темы.
      - Откуда ты это знаешь?
      Его губы слегка шевельнулись: похоже, он слабо улыбнулся.
      - Я был бы действительно плохим волшебником, если бы не мог наблюдать за действиями моих собратьев в своем кристалле, - сказал он. - Тень Луны, шаман Белых Всадников, был старшим. Я рассчитывал, что они вернутся в Убежище первыми, так как до Высоких Равнин можно дойти за один день, но похоже, они вообще не добрались до Логова.
      - Ты прав, - сказала Джил, - но я предполагала, что именно так и будет. Когда ты смотришь на Равнину сверху, можно заметить, как очертания старого города Дарков изменились из-за постепенного сдвига земных пластов. Площадь, где расположена лестница, изрядно смещена, поэтому я и считала: сама лестница провалилась настолько, что воспользоваться ею человек уже не сможет.
      - В самом деле? - Голубые глаза Ингольда снова открылись, и теперь его взгляд сделался живым и настороженным.
      Джил кивнула, сложив руки на груди.
      - Горы, окружавшие Равнину, геологически настолько активны, что сместили верхний слой почвы. Тамошние развалины невероятно древние... мы даже не в силах вообразить, насколько древние... Дарки формировали свое обиталище среди скал на протяжении веков, - но даже им не под силу оказалось удержать лестницу незыблемой.
      Какое-то время волшебник обдумывал это, внимательно разглядывая тени на потолке у себя над головой. Затем он с усилием перевернулся на бок, оперся на локоть и взял чашку, стоявшую на полу рядом с кроватью.
      - Интересно, - тихо произнес он. - Однажды ты меня спросила почему именно тебя, а не кого-нибудь другого обстоятельства оторвали от всего, что тебе было дорого, и отправили сюда в изгнание.
      Джил ничего не ответила, но ее губы сжались.
      - Что тебе известно про мох в Логове?
      Она резко вскинула голову, удивившись совершенно новой теме разговора и встретилась с любопытным выжидательным взглядом мага.
      - Ничего, - ответила она.
      - Но ты о чем-то догадываешься, - настаивал Ингольд. - Там, в комнате королевской стражи, ты довольно подробно об этом рассказывала.
      Она печально усмехнулась.
      - А, это! Так, просто проблески знаний из курса биологии. В колледже нам объясняли, почему мох огнеопасен, вот и все. Это не имеет никакого отношения к Даркам.
      - Не имеет? - проворчал волшебник. - Странно. Ты помнишь, Джил, как мы с тобой спускались в Логово Дарков? Ты взглянула сверху, с гор, и увидела в заходящих лучах очертания древних стен, которые подсказали тебе, что здесь когда-то был город. Я счел бы все это просто особенностями ландшафта долины.
      - Ну, конечно, - пожала плечами Джил, - ты же не высидел три курса лекций по историографии плюс курс аэрофотосъемок.
      Ингольд улыбнулся.
      - Нет. Вместо этого я посвятил значительную часть своей разумной жизни составлению гороскопов... кстати, весьма интересное времяпрепровождение, но совершенно не относящееся к нашему делу. Я вот что думаю: ответ на вопрос, как были побеждены Дарки, как их одолеть, вероятно, требует не волшебника, а ученого. Вот поэтому, возможно, ты и оказалась здесь.
      - Возможно, - неуверенно согласилась она. - Однако факт остается фактом: ни одни архивы из тех, что я видела, - ни хроники Джованнин, ни древние книги, что ты вынес из Кво, ни записи, найденные нами с Альдой в здешнем хранилище, - не восходят ко Временам Мрака. Им всем меньше тысячи лет.
      Отставив чашку с чаем в сторону, Ингольд откинулся на ложе и нахмурил седые брови.
      - И как ты это объясняешь?
      Джил открыла было рот для ответа, но тут же прикусила язык. "Собака ночью не лаяла... это-то и насторожило Шерлока Холмса..."
      В задумчивости она вернулась в комнату гвардейцев.
      ГЛАВА 5
      Как ни странно, не кто иной как мать Джил дала ей ключ к разгадке тайны архивов Древних времен.
      Джил редко видела во сне свою мать и могла месяцами вообще не вспоминать о ней. Они никогда не были близки; в основе отношений миссис Паттерсон со своей дочерью лежал эмоциональный шантаж, который чувствительная Джил воспринимала очень болезненно. И все же она вовсе не удивилась, когда во сне оказалась в доме матери. Джил сидела среди небесно-голубой мебели в большом неудобном старинном кресле и слушала, как мать болтает с низеньким толстеньким студентом-медиком, которого пригласила в гости.
      - ...чтобы познакомиться с тобой, дорогая. Я сказала ему, что у меня есть дочка, и он заметил, что было бы очень интересно встретиться с ней.
      Джил во сне подумала, что ее мать ни чуточки не изменилась. Изящная и стройная, с золотистым курортным загаром, в модном платье нежно-розового цвета; каждая золотистая прядь с проседью на своем месте. Миссис Паттерсон была совершенно не похожа на женщину, чья старшая дочь уже несколько месяцев назад бесследно исчезла. Как всегда, она главенствовала в разговоре и сейчас подробно описывала, как прошла новейший курс гипноза, для того чтобы бросить курить, и насколько успешным он оказался - не сравнить с дюжиной других курсов, которые она уже успела перепробовать до этого.
      Чувствуя себя, как всегда, неловкой и косноязычной, Джил посмотрела на свои руки, обхватившие стакан с виски. Она видела их такими, какими они стали теперь: худые, жесткие, испещренные шрамами и синяками от упражнений с мечом. Джил заметила, что одета в голубое платье, которое всегда очень плохо на ней сидело. А так как за последнее время от перенесенных тягот и от постоянных физических упражнений она очень заметно похудела, платье на ней сидело еще хуже, чем обычно. Короткие рукава не скрывали шрамов, оставшихся от первого сражения с Дарками. Кроме того, на ней были чулки и туфли на каблуках; один из чулок уже пустил петлю.
      - ...конечно же, я ужасно нервничала, ведь моего мужа так часто не бывает дома, а Джил все время в колледже. В какой области ты специализируешься, дорогая?
      - История, - спокойно ответила Джил, и на лице матери расцвела улыбка, не уступавшая по красоте композиции из шелковых цветов.
      - Ну, конечно. А знаешь, дорогая, мистер Армбрустер тоже использует гипноз для своих пациентов? И правда, я нахожу это настолько полезным...
      Она закурила сигарету. Калифорнийское солнце блеснуло на золоте зажигалки и на ее лакированных ногтях...
      Джил открыла глаза. Маленькая жаровня с тлеющими углями отбрасывала слабое мерцание; остальная часть комнаты была погружена в темноту. Из лабиринтов за тонкими стенами длинного подвала до нее доносилась размеренная поступь ночной стражи, совершавшей свой обычный обход.
      Когда Джил позже возвращалась в своих размышлениях к этому сну, ей показалось, что тогда она испытала от воспоминаний о своих родителях и мире, который потеряла, укол тоски. Но в тот момент ее голова была занята совсем другим, и она лежала, задумчиво рассматривая в темноте потолок.
      * * *
      - Гипноз? - задумчиво промолвил Ингольд, спотыкаясь на незнакомом английском слове. Он оперся локтем на один из верстаков в лаборатории Руди, задумчиво пощипывая кончик белого уса.
      - Господи, мне это и в голову не приходило! - Руди резко повернулся от нагромождения трубок, стволов, самодельных клееных лент и блестящих стеклянных шариков, которые покрывали поверхность стола, и взглянул на Джил с удивлением и восхищением. - Ты думаешь, сработает?
      - Почему бы и нет. - Джил отодвинула в сторону горшочек с клеем и четыре странных многогранника, которые они нашли в заброшенном лабораторном уровне. Затем взяла один из кристаллов и стала его рассматривать, вращая в лучах магического огонька, который плавал над головой Руди. - Ты разобрался, для чего они нужны?
      - А как же! - весело сказал Руди.
      Он намазал клеем один из стволов, пригнал к его концу стеклянный пузырь - камеру сгорания - и, расположив в определенной последовательности три многогранника, аккуратно собрал огнемет.
      - Но что такое гипноз?
      Это спросила Минальда, она сидела в другом углу лаборатории, около жаровни, обогревавшей комнату. В ее руках поблескивали отделанные золотом ножницы, а на коленях лежала груда тряпок, которые она резала на длинные полоски. Потом их промазывали клеем и склеивали в прочные ремни. Принц Алтир Эндорион, последний отпрыск славного рода, неподвижно сидел у ее ног.
      - Ну, тебя вроде как заставляют уснуть... - начала было Джил, но Руди покачал головой.
      - Нет, - спокойно возразил он. - Я знал девушку, которая проходила такую терапию: она говорила, что вовсе не спала. Это как будто... как будто ты весь сосредоточен на голосе гипнотизера. Ты расслабился до такой степени, что твое сознание открыто для внушения. Все, что ты услышишь, звучит убедительно. - Он перевел взгляд с волшебника на Минальду. - С его помощью можно выяснить то, что человек давно забыл.
      - Судя по всему, очень похоже на гнодирр, - задумчиво изрек Ингольд, откладывая в сторону камеру сгорания, которую он рассматривал. - Гнодирр заклинание, которое заставляет человека расслабиться и открывает его сознание...
      - Ты можешь сделать это? - поинтересовалась Джил.
      - Конечно.
      - Есть здесь еще кто-нибудь, кто мог бы наложить такое заклинание на тебя? Таким образом мы выясним то, что забыл ты... отыщем ключ к победе над Дарками. Вос Грамотей, например?
      Волшебник широко улыбнулся.
      - Не думаю. - В его глазах запрыгали озорные огоньки. - Вос Грамотей мне никогда больше и руки не подаст, если я только выскажу предположение, что ему известны такие вещи. Гнодирр относится к черной магии... запрещенной магии. Обучение черной магии карается смертью.
      Руди изумленно выпалил:
      - Почему?
      Повисла тишина, нарушаемая только слабым гудением насосов, спрятанных глубоко в каменных стенах. Затем Джил сказала:
      - Сам подумай.
      - Да, но человека даже под гипнозом невозможно заставить сделать то, что он считает аморальным, - возразил Руди. - Это доказано.
      - Но мы-то говорим не о гипнозе, - спокойно поправила она, - мы говорим о магии... о гнодирре.
      Руди умолк. Ему была знакома сила бархатного голоса Ингольда.
      Он мог заставить любые вещи воспринимать как возможные и логические... даже необходимые. В полумраке лаборатории магический огонек, который висел у Ингольда над головой, освещал их обоих беспокойным ярким светом худенькую темноволосую девушку в черной залатанной форме и старика рядом с ней. Неожиданно Руди подумал: Ингольд способен заставить ее совершить убийство в здравом рассудке и при свете дня.
      - Во всяком случае, - продолжил старик, - я бы не рискнул доверить власть над моим сознанием кому-нибудь другому, даже тому, кому я безгранично доверяю - Джил или Кта. Я обладаю слишком большой силой; кроме всего прочего, мои заклинания закрывают Ворота Убежища для Мрака. И как держатель Старших заклинаний...
      - Старших заклинаний? - нахмурился Руди, вытянув ногу, чтобы остановить Тира: малышу наскучил клубок, с которым он играл, и он решил попытать удачи в куче мусора под верстаком.
      - Именно так.
      На мгновение Руди овладело странное чувство: мысли Ингольда ледяными иголками пронизывали его мозг до самых глубин, и не было такого уголка в голове или душе, куда не мог бы добраться старик. Чтобы не потерять равновесие, ему даже пришлось ухватиться за край верстака; лицо покрыл ледяной пот.
      - Старшее заклинание, - мягко пояснил маг.
      - Ингольд, - обратилась к нему Минальда после того, как вытащила перепачканного пылью Тира из-под верстака. - Можешь ты применить этот... гнодирр... ко мне? - Ее голос звучал глухо, как будто она испугалась собственной отваги. - Я не владею никакими заклинаниями, но происхожу из рода Правителя.
      - Мы ведь говорим о наследственной памяти нашего рода, - неуверенно продолжила она, крепко сжимая хихикавшего и брыкавшегося перепачканного наследника этого рода. - У Элдора была эта память. Возможно, она есть у Тира. У моего деда она тоже была. Здесь, в Убежище, я узнаю вещи, которые держали в руках мои предки, только я... не могу ничего вспомнить просто так - как это делал Элдор. Но... почему-то я их все же вспоминаю?
      Джил вскинула голову, взгляд ее серых глаз внезапно стал пронзительным и твердым.
      - Понимаешь, - продолжала Минальда. - Мы с Джил обыскали все Убежище в поисках записей. Мы осмотрели все, что могло бы подсказать, нам, как победить Дарков. Безрезультатно. Но... но, может быть, древние волшебники, зодчие, которые построили Убежище, зная, что записи могут потеряться, погибнуть в огне...
      Палец Джил взлетел вверх, как меч.
      - Они воспользовались наследственной памятью. Это и есть их архивы! Архивы, которые не потеряешь и которые нельзя уничтожить!
      - Они могли такое сделать? - с сомнением произнес Руди.
      - Отчего бы и нет!
      Сквозь бело-голубой столб света, наполненный туманом пылинок, Руди взглянул через приоткрытую дверь лаборатории, в темноту скрытых уровней Убежища, где находились сотни тысяч квадратных футов запечатанных лабораторий и загадочных кладовых. А еще эти насосы, которые веками работают, черпая энергию из неизвестных источников...
      Действительно, отчего бы и нет?
      - Похоже, что женщины помнят такие вещи несколько по-иному, чем мужчины, - заметила Минальда, мягко пресекая попытки Тира вырваться из ее рук и отправиться изучать кристаллы, которые так заманчиво поблескивали на верстаке рядом с ним. - Но может ли то, что я помню лишь наполовину, проявиться с помощью... гнодирра?
      - Может. - Волшебник говорил медленно, тихим и мрачным голосом. - Но какую цену вы за это заплатите, сударыня? Гнодирр - это черная магия. Владыки Церкви приговаривают и того, кто подвергся такому заклинанию, точно так же, как и того, кто его применил, к заключению, изгнанию или смерти.
      Глаза Минальды округлились. Руди негодующе воскликнул:
      - Почему?
      - Не надо так кричать. - Ингольд облокотился на верстак, положив грубые худые руки на блестящую металлическую поверхность. В его глазах зажглись странные зловещие огоньки. - Предположим, я воспользовался гнодирром и приказал Минальде... ну, скажем, через три года... подложить толченое стекло в пищу брату. Затем я уехал и не возвращался до тех пор, пока Минальда не будет казнена за убийство. Пост регента, таким образом, остается свободен...
      - Регентство! - изумленно воскликнула Джил, в то время как Альда непроизвольно прижала к себе ребенка.
      Возмущенный таким обращением и не подозревая об опасности, которая его подстерегала, Тир беззастенчиво потребовал немедленного освобождения из материнских объятий.
      Холод окатил Руди с головы до пят.
      - Но ты же не стал бы... - прошептала Минальда.
      - Разумеется, нет, - согласился старик. - Но закон основан на предположении, что я могу это сделать. - Покрытые шрамами пальцы коснулись ее бледных щек. - Если Алвир узнает, последствия будут непредсказуемыми, дитя мое. Слишком дорогая плата за риск, тем более, что, возможно, в твоей памяти не скрыто ничего ценного.
      В то утро по этому поводу ничего больше сказано не было, и Руди вернулся к экспериментам с огнеметом. Ингольд и Джил ушли, а Минальда со своим жаждущим приключений сыном остались, Минальда - чтобы помочь, а Тир, чтобы помешать окружающим спокойно заниматься делами.
      Принц Алтир Эндлорион, наследник королевства Дарвет, был для Руди постоянным источником треволнений, с того самого момента, когда он в столь памятное утро, совершенно неожиданно для себя, помог Ингольду спасти ребенка от преследования Дарков.
      "Если бы я пережил столько же, - подумал Руди, наблюдая, как Минальда в очередной раз предотвратила попытку сына пробраться в коридор, чтобы затеряться в темноте бесконечных подземных уровней Убежища, - я бы провел остаток жизни сжавшись в комочек от страха". Временами Руди, смотря в эти широкие кристально голубые детские глаза, начинал поражаться, сколько же бесстрашия перешло к ребенку из скрытой памяти предков, от отца, короля-воина, и от матери, чья безумная смелость была так велика.
      К полудню он убедился, что оптимальное расстояние, на которое огнемет может извергать пламя, - примерно двадцать пять футов, и никакие подгонки и регулировки ствола не увеличат это расстояние.
      - Но ведь это все же дальше, чем волшебники могут метнуть пламя голыми руками, правда? - спросила Минальда, когда они шли по путанным коридорам первого уровня.
      Вокруг них в сотнях наспех отгороженных каморках мужчины и женщины спорили, болтали, занимались любовью. Глаза Руди защипал древесный дым, а в нос ударила тяжелая, вездесущая вонь грязного белья и жирной пищи.
      - Не уверен, - возразил он, стряхивая с рук сажу. - Я сам видел, как Ингольд метал огонь футов на пятнадцать. Однажды я спросил об этом Воса и он сказал, что если опасность находиться дальше чем в пятнадцати футах, то лучше всего спастись бегством.