Воинство Рассвета (Дарват - 3)

      Конец фразы Руди не расслышал. Ингольд и Кта внезапно появились у них за спиной, Ингольд возбужденно шептал:
      - ...и раз уж ты настоял на том, чтобы тебя включили в эту экспедицию, значит ты должен безоговорочно мне подчиняться.
      - Да? - сказал маленький отшельник совершенно безразличным голосом.
      Он, подпрыгивая, шел рядом с Ингольдом, напоминая крошечную хрупкую фигурку, словно сплетенную из прутиков.
      - Тебе наконец следует признать, что ты слишком стар для всей этой беготни. Я разрешил тебе пойти с нами, но в Логово мы спустимся одни.
      Старик насколько мог выпрямился и внимательно посмотрел на Ингольда блестящими маленькими темными глазками.
      - Я буду невидимым, - пискнул он.
      - Я только беспокоюсь о твоей безопасности, Кта, - продолжал Ингольд. - Ты сам знаешь...
      Кта забежал вперед, и Ингольд чуть было не споткнулся об него.
      - Вечно ты тревожишься за безопасность других людей, - привзвизгнул Кта, крошечный розовым пальчиком гневно тыча в волшебника. - И никогда не думаешь, хотят они этого или нет.
      - Ты же знаешь, что не сможешь выбраться, если угодишь в ловушку, мягко произнес Ингольд.
      - И ты тоже не сможешь, несмотря на все твое искусство и этот тесак, который носишь с собой.
      Ингольд, похоже, обиделся, а Кта, повернувшись, запрыгал вперед, по направлению к огромному пролому, за которым темнела Пустота. Он забрался на покрытый мхом валун, затем полуобернулся и самодовольно выкрикнул:
      - И не за мной Дарки гоняются по всему свету.
      Ингольд уже открыл было рот для ответа, но Кта исчез, спокойно нырнув в тень внизу. Кара, Руди и Ингольд, не теряя времени, торопливо направились за ним. На пороге Руди негромко заметил:
      - А ведь он прав.
      Впервые на его памяти Ингольд потерпел поражение в споре.
      Волшебник пристально посмотрел на него.
      - Глупости, - рявкнул он. - Он слишком стар, чтобы исследовать Логово вместе с нами, и слишком упрям, чтобы это признать.
      "А ты слишком сильно его любишь, - подумал Руди, - и не хочешь видеть, как его убьют".
      Но вслух он ничего не сказал, воздержавшись от дальнейшего обсуждения, и молча пошел за Ингольдом, всматриваясь в его силуэт сквозь бледно-серый туман.
      Здесь повреждения были сильнее - настоящая пограничная полоса перед царством Тьмы. Руди охватила тревога; его не покидало чувство, что он попал в западню; булыжники вставали дыбом у них под ногами, виноградник постоянно цеплялся за одежду.
      Интересно, с какой скоростью человек сможет убежать отсюда?
      - Вон там, - спокойно произнес Ингольд, указав направление. Там скрытый зарослями, зиял еще один проем, черный и ужасный. - Там - нижние залы, где и находится лестница, что ведет к Гнезду Дарков. Вам всем известны скрывающие чары, что должны спрятать нас от Тьмы... - Он избегал смотреть на Кта. - Не забывайте использовать двойное заклинание и старайтесь избегать, по возможности, места, скопления Дарков. - Волшебник продолжал, переводя взгляд с Кары на Руди. - Нельзя, чтобы нас видели пленники Дарков. Они захватывали людей в плен с давних пор, но освобождать их - не наша задача, какую бы сильную жалость они у нас не вызывали. Иначе мы не только поставим под угрозу цель нашей экспедиции, но и собственные жизни. Скрывающие чары не всемогущи. Нам нельзя привлекать внимание.
      "Нам это будет легче сделать, чем тебе, - думал Руди, следуя за темной, укутанной в плащ фигурой вниз по лестнице из красного порфира. Никто из нас не знает Гай. Ты - единственный, кто может здесь встретить кого-то из бывших знакомых".
      Много позднее Руди просматривал восковые таблички, на которых набросал карту Логова, отметив там все туннели и пещеры, которые они проходили, и большинство из них, к своему удивлению, он просто не мог припомнить.
      Большую часть своих воспоминаний о Логове он затолкал поглубже в подсознание, позволяя им всплывать, как распухшим трупам в темной воде, только в своих кошмарных снах.
      Вскоре после того, как они расстались в одной из верхних пещер обо всем договорившись и наложив обычное заклинание, отмечающее время для возвращения, Руди отправился бродить один, подобно призраку в чуждом и непонятном мире. Это был мир темноты, липкой влаги и постоянно присутствовавшего в тяжелом зловонном воздухе ощущения отвратительной опасности; мир, о котором он ничего не знал раньше и который, как он боялся, никогда не уйдет из его памяти.
      Дарки были повсюду. Они заполняли до самого потолка бесчисленные мрачные пещеры, стук их когтей по каменным стенам не прекращался ни на минуту. Магическое зрение позволяло Руди видеть блестящую студенистую поверхность огромных спин. Внутри него нарастал страх быть обнаруженным и заживо погребенным под этими извивавшимися, покрытыми слизью телами.
      Руди надеялся, что со временем привыкнет к их присутствию, кроме того, его охраняло заклинание. Но этого не произошло. Не притупились и удушливый ужас перед темнотой, и ощущение того, что многомильная толща земли и камней давит на него.
      Несомненно, Ингольд прав, когда говорил, что вторжение в Логово окажется безуспешным. Тоннели, изгибавшиеся во все стороны, нырявшие вверх и вниз в темном чреве земли, были бесконечны, они могли поглотить дюжину армий. Тошнотворное отчаяние вместе с черной безысходностью все сильнее охватывало его, в то время как он все дальше и дальше углублялся в царство Тьмы.
      Но его послали сюда на разведку. Несмотря на парализующее отчаяние, некоторые подробности стали ему очевидны. Руди заметил, что Логово было теплым и что потоки теплого воздуха были характерны для тоннелей, ведущих вниз, даже тех, где Дарки не вылезали из нор в прогнившем болотном мхе. Растительность в пещерах также привлекла его внимание. Толстые ковры из темно-зеленого бархатного мха почти сплошь покрывали стены; правда, кое-где они осыпались и превратились в сухую бурую пыль. А в других местах встречались растения, похожие на коряжки. Подобно водорослям, белесая растительность покрывала камни, и стада "домашнего скота" Дарков с жадностью поглощали ее.
      Эти стада странно действовали на Руди. Он обнаружил, что ненавидит кривоногие создания с коровьими глазами, чем-то похожие на людей, почти так же сильно, как их хозяев. Ему почему-то казалось, что они будут похожи на дуиков с равнин: такие же волосатые, навроде неандертальцев. Но те создания, которые шаркали ногами по высохшему мху или приседали на корточки, чтобы жадно хлебать из бездонных луж темную воду, были мельче, с большими черепами; они с визгом разбегались от любого постороннего движения.
      Но не только они жевали маленькими слабыми зубками клочья болотного мха и вглядывались в темноту полными ужаса глазами. В огромных пещерах, таких больших, что Руди не мог увидеть их конца, ему встречались толпы мужчин и женщин в грязном оборванном тряпье, жевавших все тот же болотный мох и что-то бормотавших себе под нос. Они двигались совершенно не так, как те несчастные зомби, у которых Дарки выели разум, но у Руди тем не менее возникли сомнения в их здравом рассудке. Он отшатнулся, чтобы его не коснулась женщина с длинными светлыми волосами, на четвереньках пробиравшаяся к краю лужи, рядом с которой он стоял. Когда-то она, наверное, была красивой, подумал Руди, глядя на ее изнуренное лицо и раздутый, обвислый живот. Женщина монотонно бормотала:
      - Вода в пятидесяти пяти шагах от стены, вода в пятидесяти пяти шагах от стены.
      "А ведь это могла быть Альда. - И от этой мысли к горлу подступила тошнота. - А может, это - ее подруга. Ведь говорил же Янус, что Дарки увели много пленников после битвы во дворце?"
      Руди закрыл глаза, у него закружилась голова. Но, как сказал Ингольд, они пришли сюда не для того, чтобы проявлять жалость или освобождать пленников. Им нужно составить карту, и Руди пытался запомнить как можно больше пробираясь все глубже и глубже под землю по бесконечным поворотам темных тоннелей Логова, наполненных отвратительной жизнью. Он обнаружил пещеры, затопленные темной маслянистой жидкостью. То там, то здесь попадались кости, совсем древние, покрытые пылью, или совсем свежие, обглоданные грызунами или насекомыми. Руди нашел места, где Дарки питались и где растили своих детенышей, и от вида этих пещер он был так близок к обмороку, как еще никогда за всю свою взрослую жизнь.
      "Если смогу вернуться сюда с коробком спичек, то подожгу все это к чертовой матери", - пообещал он сам себе, сжимая огнемет.
      Руди решил немного отдохнуть в каменистой расщелине, где поток воздуха несколько освежил его вспотевшее лицо. Он пометил стену, начертив на ней пальцем серебристую руну; кроме него, никто не мог ее увидеть. Мысль о том, что надо идти вперед, дальше, в бесконечное обиталище темноты и удушающего ужаса, была почти невыносимой. Он устал, однако голода не чувствовал. После того, что он повидал в "детских", он вообще сомневался, что когда-нибудь сможет проглотить хоть крошку.
      В царстве Тьмы время не имело никакого значения, поэтому он был очень удивлен, когда увидел, что красная руна Глал, которую Ингольд начертил на тыльной стороне его ладони перед расставанием, стала почти черной. "До чего же быстро летит время, когда развлекаешься от души", - цинично сказал себе Руди и поднялся на ноги. Сгнивший мох, рассыпавшийся в пыль, сразу же забил ему нос и рот. Внезапно из верхнего тоннеля на него налетел порыв холодного ветра. Из пещеры, которую он только что покинул, до него донесся топот и чье-то тяжелое дыхание.
      "Направляется сюда", - подумал Руди, выглядывая из узкой щели, где он прятался. Ветер дул именно с той стороны, преследуя человека, что направлялся в сторону Руди.
      "Просто фантастика..." В какую же сторону убегать ему? Руди совершенно не хотелось оказаться между Дарком и его жертвой. Но, прежде чем он двинулся, ветер настиг его, как водопад. Бегущий человек, споткнувшись, упал рядом с Руди, увлекая того за собой.
      Дарки, следуя за ним по пятам, ворвались в тоннель. С трудом Руди удалось вывернуться из объятий беглеца, но студенистые тела придавили их обоих, шевеля мягкими кольцами щупальцев.
      Даже сам Уайетт Эрп, знаменитый шериф, и то не расстегнул бы кобуры быстрее.
      Огнемет выпустил поток ярко-желтого цвета невыносимо слепящий в вечной темноте подземелья. Пламя потекло вдоль блестящих спин лижущим золотым потоком.
      При первой вспышке света перед Руди мелькнуло изможденное лицо беглеца в путанице грязных седых волос. Пленник завизжал, закрыв глаза, которые не видели света с момента падения Гая, но тут Дарки снова набросились на них.
      А пламя тем временем распространялось среди чудовищ. Снизу подул встречный ветер, и Руди повернулся; широко расставив ноги на скользком полу, он направил издававшее ровный гул пламя вниз. В тот же момент колючий хлыстообразный хвост задел его. Руди отпрянул, наблюдая за тем, как распространяется огонь, ринувшийся в нижнюю пещеру. Сталактиты и груды кристаллов загорелись ослепительным светом в рубиновых отблесках пламени. Дарки сыпались с невидимого потолка, извиваясь в агонии и разбрызгивая при падении кислоту. Огонь пожирал их с голодным ревом.
      Руди бросился бежать по широкому тоннелю, начинавшемуся в дальнем конце пещеры; дыхание чудовищ ударило ему в спину. Оставленные на стенах руны указывали ему дорогу; он повернулся, и огнемет выбросил заряд огня на преследовавших его Дарков. Беспросветная темнота взорвалась пламенем, оно извивалось и дрожало, искры с шипением падали на влажный черный мох на полу. Сжатый стенами тоннеля, ветер навалился на него. Руди, следуя от знака к знаку, время от времени поворачивался и стрелял в своих преследователей или расчищал огнем путь впереди.
      Обитатели пещер метались в пламени, крича от ужаса. Руди с ужасом вспомнил, что последнюю пещеру, в которой находились лестница и веревка, полностью покрывал высохший мох. Достаточно одной искры, чтобы огонь охватил всю пещеру, и если он в это время будет еще на полпути...
      Верхние пещеры заполнял дым и мрак. Руди с трудом пробирался среди визжавших человеческих и получеловеческих существ, которые натыкались на него, хватали за руки, выкрикивая что-то нечленораздельное.
      В последней пещере не было ничего, кроме дикого буйства темноты. Руди чувствовал, как Дарки настигают его, подавляя пламя, так же как они подавляли свет. Он чувствовал огромную силу и мощь, которая пульсировала в завихрениях воздуха. Темные, содрогающиеся тела заполняли проход, что вел наверх; они рекой текли к огню, прикладывая всю свою мощь, чтобы затушить, задавить его. Руди бросился вверх по каменистому спуску в направлении следующего тоннеля как раз в тот момент, когда одно из несчастных существ, объятое пламенем, забежало в пещеру и, споткнувшись, упало.
      Пещера, в которую с лихвой поместилось бы все Убежище целиком, просто взорвалась - так мгновенно занялся мох. Руди задохнулся от внезапной нехватки кислорода, голова пошла кругом. На мгновение ему показалось, что сейчас он упадет в обморок и покатился вниз навстречу ревущему адскому пламени. Казалось, будто все Дарки Логова обрушились на него, а также направили всю свою магию, чтобы побороть огонь.
      А затем он упал, и сознание покинуло его.
      * * *
      Руди медленно приходил в себя. Вокруг царила темнота, пахло илом и камнем. Огнемета в руках не было.
      С возгласом отчаяния он сел, но кто-то сильным движением уложил его обратно. Руди почувствовал прикосновение чего-то влажного и холодного к обожженной щеке.
      - Тихо, - проговорил Ингольд не без сочувствия. - Думаю, ты уже достаточно натворил для одного вечера.
      Магическое зрение понемногу возвращалось, и тьма отступила.
      Они находились в маленькой комнатке, похожей на склеп. Через единственный выход был виден маленький садик, где с полдюжины абрикосовых деревьев жались друг к другу. Руди почувствовал холод наступившего ненастья. Выделяясь темным силуэтом на фоне двери, Кара из Иппита что-то записывала на одной из своих табличек, ее алебарда была прислонена к стене. Кара повернулась к нему неповрежденной стороной лица, и Руди подумал, что в нее вполне можно влюбиться. Кта спал, свернувшись калачиком, напоминая забинтованную мумию инков.
      Руди вздохнул и расслабился на своем ложе из сухих листьев, которое нельзя было назвать совсем уж неудобным. Листья под ним утомленно шуршали и издавали нежный терпкий запах.
      - О, Боже! - прошептал он. - Я так надеялся, что вы втроем уже успели выбраться из Логова, когда огонь вышел у меня из-под контроля.
      Ингольд улыбнулся, продолжая смешивать в руках мазь из каких-то растений. Руди сумел разглядеть расколотый кувшин, стоявший рядом с волшебником; на полу слабо поблескивала лужица пролитой воды.
      - Не задержись я ненадолго, чтобы дать бой преследовавшим меня Даркам, - мягко заметил старик, - то как раз оказался бы в той последней пещере, когда ее охватило пламя. Разве ты меня не видел?
      Глаза Руди расширились от ужаса.
      - Господи Иисусе! Нет. Извини...
      - Полагаю, мне нужно бы порадоваться, что мои скрывающие чары так хорошо сработали... Лежи спокойно, я не собираюсь тебя клеймить. Это просто лекарство от ожогов, тебе оно не помешает. К счастью, там был широкий тоннель, который огибал пещеру, и я по нему выбрался... хотя лестницу и веревку пришлось оставить.
      - Как же так получилось?
      - Потому что я тащил тебя. - Он откинулся и вытер руки о край одеяла Руди. Его грубая коричневая накидка пахла Логовом. В тени капюшона живо поблескивали глаза. - Судя по всему, твой эксперимент с огнеметом закончился успешно?
      Руди нервно засмеялся, Ингольд присоединился к нему. И тут Руди подумал, что всего несколько раз слышал, смех мага. Напряжение, переутомление исчезли из его глаз, оставив лишь едва заметный след.
      Воспоминания о мерзкой темноте вернулись к Руди, и он тихо сказал:
      - Это будет непросто.
      Ингольд искоса посмотрел на него.
      - Как считаешь, это вообще можно сделать?
      Руди нахмурился.
      - Конечно. Нам потребуется сильное прикрытие, чтобы дать возможность отряду с огнеметами спуститься на дно Логова, а уж попав туда, они сумеют выжечь себе путь обратно. Если мы уничтожим хотя бы половину Логова, Гай опять станет безопасным для людей.
      - Полагаешь, что в человеческих силах разрушить половину Логова?
      - Этот мох горит, как бумага. - Руди шевельнулся и сморщился: у него уже затекли мышцы. - Разве не так?
      Старик немного помолчал, уставившись на свои обожженные руки. Затем бросил взгляд по направлению к двери.
      - Кара? Ты покараулишь первой?
      - Если нет возражений, - глубоким голосом откликнулась она.
      Руди с трудом сел, поразившись, как болит все тело.
      Его руки и лицо ныли под толстым слоем мази Ингольда.
      - Я готов тебя заменить, - предложил он. - Или давайте втроем потянем соломинку. Кто вытащит короткую - пойдет спать. Только Богу известно, как Кта выдерживает все это, - добавил он с сочувствием.
      - Кта уже сто лет, - мягко заметил Ингольд. - Если на свете и осталось что-то такое, чего он не видел... я о таком не знаю.
      Кара с неуверенной улыбкой покосилась на него, но это выражение исчезло едва ли не прежде, чем Руди успел его заметить. Она никогда не смеялась: словно когда-то в детстве ее сильно наказывали за это... Затем она отодвинулась от стены и запихала в свою старую сумку таблички, над которыми работала. Руди обратил внимание, что, как и Джил, она делала заметки на восковой поверхности таблички при помощи заколки для волос; теперь Кара аккуратно закрепляла ее у отворота плаща, и маленький бриллиант засверкал на фоне грубой ткани, подобно звездочке. Даже самые ценные ювелирные безделушки были обычным делом среди тех, кто выжил после бойни в Гае и Карсте.
      - А почему бы нам не упаковаться и не покинуть город прямо сейчас? спокойно спросила она. - Я не думаю, что кто-нибудь из нас в состоянии сейчас уснуть.
      Ингольд улегся в тени рядом с Кта и натянул одеяло поверх плаща.
      - Нет, - мягко возразил он, - мы не должны ходить по Гаю ночью. Там есть и другие опасности, кроме Дарков. Мы все устали. Слишком просто сейчас допустить роковую ошибку. Рассвет уже скоро.
      После этого он отвернулся к стене и, возможно, уснул, хотя Руди бы за это не поручился.
      Руди поднялся на негнущихся ногах, его мучила жажда; он выпил то, что осталось в расколотой чаше. Вода была холодной, отдавала камнем и травами, которые использовал Ингольд. Затем он прохромал к двери и сел напротив Кары. Мысль о снах, которые могут прийти сейчас к нему, заставили его задуматься, не будет ли он страдать бессонницей всю оставшуюся жизнь.
      - Ну вот, с беготней покончено, - сказал он, - теперь до конца ночи мы можем забавлять друг друга рассказами о привидениях.
      Ветер гулял в кронах невысоких деревьев, и под его напором ветки стучали, как кости висельника. Мелкий дождь покалывал обожженную щеку Руди. Ему показалось, что над разрушенными башнями города разносится крик ребенка, а может, это просто был кошачий вой.
      - Руди, - тихо спросила Кара, - что ты видел в детских?
      - Ты там не была?
      Она покачала головой.
      - Я изучала боковые проходы и не спускалась вниз. Поэтому до них я так и не добралась.
      - Считай, что тебе повезло.
      Руди поплотнее запахнул плащ, так как ветер пробирал насквозь. Шершавая шерсть жесткого ворота колола щеку.
      - Там так ужасно?
      Он помолчал, уставившись в темноту двора. Кара подула себе на руки и потерла их, она продолжала пристально смотреть на Руди. Наконец он ответил:
      - Ты выросла в пустыне?
      Она кивнула.
      - Да.
      - Видела когда-нибудь самку тарантула?
      - Конечно, - ответила Кара недоуменно.
      - Тогда не спрашивай, что я видел в детских.
      Он выждал, пока смысл ответа дошел до Кары. Послышался приглушенный звук, словно ее едва не стошнило, - а затем вновь наступила тишина.
      ГЛАВА 4
      - Совершенно неважно, когда они вернутся, милорд канцлер, - спокойно сказала аббатиса Джованнин, глядя на собеседника поверх переплетенных тонких костлявых пальцев. - Возможно, было бы лучше, если бы они вообще не вернулись.
      Канцлер Алвир даже не повернул головы; но сидевшая рядом с камином Джил заметила, как напряглись его плечи под бархатной накидкой. С другой стороны камина капитан недавно сформированного огневого отряда, Мелантрис, замерла, перестав демонстрировать огнемет своим друзьям-гвардейцам. За длинным столом в центре комнаты Минальда, сидевшая рядом с другим аббатом Убежища, шумным вожаком беженцев из Пенамбра, обернулась рывком. Разговор в комнате стих.
      Джованнин продолжила ласково-зловещим тоном:
      - Не станете же вы утверждать, будто владыки империи Алкетч согласятся предоставить свои силы для поддержки вылазки, разработанной и возглавляемой магами.
      Алвир медленно поднял глаза на аббатису, которая сидела в единственном в комнате резном кресле, сцепив перед собой руки. Отблески огня играли в густом пурпуре ее кольца.
      - Сударыня, - невозмутимо объявил он, - Ингольд Инглорион не вождь и не советник в этой крепости. Я назначил его командующим Советом Магов, так как у него есть к этому способности. И я хочу заметить вам, что Церковь до сих пор не удосужилась предложить нам оружие или какой-то способ борьбы с Дарками.
      Джованнин вздернула подбородок.
      - Разве можно сравнивать деяния колдунов со спасением души?
      - О спасении наших душ вам больше знать, сударыня, - сказала Мелантрис своим низким нежным голосом. - Но вот это устройство, без сомнения, спасет наши шкуры.
      Ее маленькая изящная ручка ласкала путаницу проводов и труб, гирляндой свисавших из стеклянного пузыря огнемета. Из-под длинных иссиня-черных ресниц на аббатису смотрели безжалостные глаза ястреба. Руди оставил Мелантрис два огнемета размерами с винтовку, дав инструкцию, как организовать огненный отряд из тех, кто не был прирожденным волшебником, но все же способен справиться с таким оружием. Прекрасная золотоволосая капитанша приняла его слова к действию.
      - Войска Алкетча не откажутся от такой помощи магов, - добавила она.
      - Может, невежды и не откажутся, - мягко согласилась Джованнин, безбожники тоже. Невежды и безбожники бывают во всех армиях. Иногда они даже командуют ими.
      Алвир, ощетинившись, обернулся, но при виде этих тонких губ, змеящихся в улыбочке, сдержался и с наигранной бодростью заявил:
      - Несомненно, с нашей стороны было бы неразумно отказываться от оружия, которое само провидение дало нам в руки, сохранив с незапамятных времен. Секрет того, каким именно способом Правитель Ренвета одолел Дарков и загнал их обратно под землю, к сожалению, утерян, так как последний отпрыск рода Дейра еще младенец, а его отец погребен под развалинами Гая. Но я убежден, что их предок пользовался подобным оружием. Его успех подтвержден теми столетиями спокойной жизни, которые человечество провело, не страшась Дарков.
      Аббатиса слегка шевельнула костлявыми пальцами.
      - Творение колдунов, - проворчала она с отвращением. - Творение, которое марает руки всех, кто к нему притрагивается, в том числе и вашего драгоценного Дейра из Ренвета.
      Она бросила презрительный взгляд на Бектиса, который сидел за другим концом стола и мрачно изучал второй огнемет. Янтарные отблески пламени из камина играли в его шелковистой седой бороде. Центральное место за столом занимал командир королевской стражи Янус, вокруг него расположились гвардейцы, игравшие в покер. Янус внимательно наблюдал за дулом оружия.
      Алвир по-прежнему улыбался.
      - Полагаю, на сегодня мы уже достаточно слышали о колдунах, сударыня.
      - Вы услышите достаточно и даже больше чем достаточно, когда прибудут представители владыки Алкетча. Император - приверженец Истинной Веры.
      - Он узколобый тупой фанатик, который собственную жену сжег на костре как ведьму, - заявил аббат из Пенамбры, подняв взгляд от своих искалеченных рук.
      Губы Джованнин искривились.
      - Факт остается фактом, Майо Трапа, - произнесла она крестьянское имя со всей надменностью дочери знатного рода. - На юге, где Истинная Вера сильна и чиста, Дарков нет. Только на севере и в долинах Белых Всадников они поднялись, чтобы наказать человечество за отступничество.
      - Если верить Стюарту из Алкетча, - заметил Янус, скривившись при этих словах так, словно глотнул полынной настойки.
      - Вы ему не верите? - проворковала Джованнин.
      Как командир, Янус не мог ответить, но Мелантрис уже было открыла рот, и густой голос Алвира не дал ей произнести нежелательную фразу.
      - Конечно, верим. Человеческие земли подверглись разрушению, не может остаться прежним. Мы все испытали это на себе. - Канцлер обвел надменным взглядом потрепанных гвардейцев, словно бросая им вызов. Но в душе они и сами признавали его правоту. - Он богато одет и выглядит сытым. Слишком богатым и сытым для человека, чей мир лежит в развалинах. Нет, - продолжил Алвир, - Будь это благословение Господа, или заслуга императора, или просто судьба, но Дарков в Алкетче нет. Мы были бы глупцами, если не стали основывать на этом нашу политику.
      В его словах явно сквозили и недоговоренность, и беспокойство и в то же время осторожность. Мелантрис сложила руки на длинном неуклюжем оружии, лежавшем у нее на коленях; Минальда внимательно рассматривала ногти. Джованнин откинулась в кресле и опять сцепила пальцы перед лицом, в ее глазах поблескивало недовольство.
      Алвир продолжал:
      - Мы послали сообщения всем правителям земель королевства: Гарлу Кингхеду на север и Томеку Тиркенсону в Геттлсенд; Дегедне Марине и ее вассалам в Долину Бурой Реки на востоке. Ни от кого из них мы не получили ответа. Рука Тьмы довлеет над всем королевством. Никто и не пытался сразиться с ней. Я слышал, что самый великий из властителей земель, принц Дила, мертв, остальные, видимо, объявили себя независимыми князьками, и каждый засел в своей жалкой крепости, забыв про клятвы, которые он давал королю в Гае. Поэтому мы должны действовать заодно с нашими союзниками из Алкетча и сдерживать наше недовольство... - Как бы случайно, его взгляд остановился на худой фигуре аббата, и тот в ответ поднял глаза, в которых тлел огонь. - Нам нужен этот союз, - мрачно произнес канцлер. - Нужен, как раненой руке для выздоровления нужно здоровое тело. У южной империи есть все то, чего нам не хватает, - торговля, образование, искусство, культура, оружие и наконец законы.
      - Ага, - проворчал Янус, облокотив огромные, покрытые рыжими волосами руки на стол. - Вопрос только в том, какие это законы.
      Лицо Алвира заметно посуровело в красных отблесках камина.
      Джованнин наставительно заявила:
      - Писаные законы, мой мужественный друг. Как те, какие милорд Алвир с самого начала старался уничтожить в архивах.
      - Бесполезное словоблудие церковных законников, чьи кости гниют на улицах Гая! - Церковные архивы были у Алвира больным местом. - Клянусь всеми льдами севера, женщина, даже от бумаги, на которой они написаны, гораздо больше пользы, чем от них самих!
      - И в чем польза? Написать на этой бумаге свои собственные законы?
      - Чтобы вести летопись и архив Убежища! - закричал он, теряя самообладание. Позабыв о своей выдержке, он сделал невольное движение в ее сторону, но, заметив на лице Джованнин усмешку, сумел взять себя в руки.
      В полутемной комнате никто не шелохнулся. Лишь Гнифт-оружейник бросил на стол засаленную карту, со смехом объявив:
      - Восьмерка против черной дамы!
      Алвир глубоко вздохнул. Ноздри его раздувались от гнева.
      - Я говорю вам, сударыня... и говорю это всем остальным... помимо всего прочего, союз с Алкетчем очень важен для Убежища и для всех тех, кто находится в его стенах. Иначе мы потеряем последнюю надежду на цивилизованное существование и превратимся в невежественных дикарей и станем добычей для более сильных и лучше вооруженных. А такого я никогда не допущу. Я не позволю никому вмешиваться в мои дела. Поверьте мне, нет ничего и никого, кем бы я не пожертвовал ради длительного союза с Империей.
      - Включая и себя самого, милорд? - Из глубокой тени донесся хрипловатый и добродушный голос. Заслышав его, Джил торопливо обернулась, чувствуя, как кровь быстрее струится по жилам.
      Алвир повернулся, узнав, как и все остальные, несмотря на темноту, знакомые очертания сутулой фигуры.
      - Итак, вы вернулись, - сказал он.
      Отсветы огня поблескивали на снежинках, усыпавших перепачканный плащ Ингольда. Когда он вышел на свет и отбросил капюшон, Джил поразилась, насколько старым он сейчас выглядел. Следом за ним из темноты молча появились Руди и Кара, их одежду тоже покрывала грязь. Джил заметила, как Минальда подняла глаза, и Руди отвернулся, словно не мог вынести радости, сверкнувшей в них.
      - А вы думали, что я не вернусь, сударь? - Ингольд поставил на пол сумку, которую принес с собой.
      Джил услышала, как в сумке стукнулись друг о друга восковые дощечки. Янус был уже на ногах, его тень заслонила свет камина, когда он наклонился, чтобы налить чашку так называемого вина королевской стражи из маленького котелка.
      - Нет, - наконец сказал Алвир. - Вы, сударь волшебник, доказали, что способны постоять за себя в любых передрягах.
      - Или умеете вовремя уклоняться от них, - кисло добавила Джованнин.
      - Это одна из причин, как мне удалось прожить такую неприлично долгую жизнь, - с легкой улыбкой согласился Ингольд. - Спасибо, Янус... а это еще одна причина, как мне удалось прожить так неприлично долго.
      Он начал отхлебывать горячую жидкость, которая была вовсе не вином, а жгучей смесью горячей воды и домашнего джина.
      Командир королевской стражи предложил ему сесть на одну из скамеек у стола, и Минальда подобрала свои тяжелые юбки, чтобы освободить место рядом с собой. Руди и Кара расположились возле камина рядом с Мелантрис, их одежды начали оттаивать, и с них закапала влага. Кта отправился на кухню, не желая участвовать в совете сильных мира сего.
      - Сударь, - наконец начал Ингольд, - вы все еще не отказались от мысли о вторжении в Логово?
      - Конечно. - Голос Алвира звучал резко, но в нем чувствовались нотки осторожности. - Конечно, не отказался. Вы считаете, это осуществимо?
      Глубоко запавшие глаза волшебника блеснули.