Драконья погибель - Башня Тишины

Джоанна вздохнула. Уже не только некоторые личности из управленческого персонала среднего звена, но и этот Гэри постоянно навязывал ей свое общество. Ей совсем неприятно было думать о том, что на этой вечеринке все напьются, станут говорить разную чушь… С другой стороны, на вечеринках она была не столь часто, но знала, что вечеринки — это такая вещь, которая вроде бы должна приносить людям веселье и наслаждение.

— До тебя так далеко ехать, — начала она.

— Только десять минут отсюда, — с жаром воскликнул Гэри, — основная часть гостей прибудет днем. Посидим у озера, может, позагораем, врубим музыку погромче… Что за жизнь, каждый день жуткое однообразие, когда-нибудь нужно и оттягиваться как следует! Очевидно, как раз сейчас Гэри передавал ей слова из какого-нибудь фильма-мелодрамы или чего-то в этом духе. А поскольку она еще и имела некоторое представление о музыкальных пристрастиях Гэри — тяжелый рок типа «Хаоса» или «падших ангелов» — то желание поехать к нему на уикэнд становилось у девушки все меньше и меньше.

— Если бы ты знала, — какая чудная графика в этих новых компьютерных играх! — продолжал подзадоривать он, — ну пожалуйста, — продолжил Гэри, видя, что девушка не слишком то поддается на его рекламу. Он как-то нервно ухмыльнулся, и именно эту ухмылку в нем Джоанна терпеть не могла, и проговорил, — ну ты же знаешь, что я без ума от тебя! Помнишь, да? Ты же моя любовь, — тут он придвинулся ближе, явно ожидая нового поцелуя, — мне просто хочется, чтобы ты была со мной…

— Гэри! — с внезапной решимостью и твердостью сказала она, если ты еще хоть раз будешь просить меня жить с тобой, я вообще перестану разговаривать с тобой! Я же тебе уже сказала, что я не знаю…

— Но почему нет, деточка? — спросил он с некоторой долей упрека, — у меня же полно места! И до работы тебе будет легче от меня добираться, тебе не нужно будет тратить на езду так много времени! Ты вообще сэкономишь кучу денег — и на бензине, и на квартплате! — ну это уж точно было и телепрограммы, она могла ручаться, ну приезжай в субботу, я прошу тебя! Или у тебя в субботу какие-то дела?

В субботу она была не занята, но лучше об этом было молчать, и потому она сказала:

— Даже не знаю, Гэри! Там кое-какие мои знакомые собирались вытащить меня в одно место…

— А ты с ними приезжай! — тут же нашелся парень, — кто они? Тоже тут работают?

Чувствуя, что от него так просто не отвяжешься, Джоанна вздохнула:

— Ладно, постараюсь приехать.

Тут глаза настырного ухажера загорелись довольным пламенем, Явно в предвкушении.

— Отлично, детка! — воскликнул Гэри, послушай, а сейчас ты действительно занята? Постой, пятнадцать минут — и твоя программа будет готова! И вот тогда-то мы…

Джоанна поколебалась несколько мгновений, размышляя, не ведет ли она себя слишком эгоистично и не составить ли этому парню действительно компанию, даже если потом он обязательно потащит ее в какую-нибудь забегаловку… Но вот только щедростью в таких делах Гэри обычно не отличался. К тому же она знала, сколько продлятся обещанные им пять минут как-то пять минут продолжались у него полтора часа.

— Вообще-то я собиралась сделать совсем другое, — сказала она, — я хотела пойти домой, посидеть подольше в ванной и лечь спать. Но завтра мы увидимся.

Не обращая внимания на его протестующие: «Но, детка!», она переложила в другую руку свой знаменитый громадный кошелек и поцеловала Гэри — скорее, исходя из правил приличия, нежели из каких-то порывов души. Да, скорее действительно исходя из правил приличия, думала она, шагая навстречу гигантскому прямоугольнику главного коридора. Отделавшись так ловко от Гэри, она чувствовала облегчение и вдруг подумала, что было бы, если бы она в самом деле любила бы его.

И в самом деле, любила ли она его? Если бы это была любовь, то не чувствовалось бы этой механистичности, этой обыденности при переходе от состояния невинной девушки к состоянию женщины, уже кое-что познавшей. А здесь, на работе, Гэри был первым мужчиной, который обратил на нее свое внимание, стараясь оторвать ее от книжной жизни. Когда она только пришла работать сюда, в Сан-Серано, два года назад, то Гэри пригласил ее сначала на завтрак, потом на обед, а потом довез ее до дома.

Гэри всегда хотел, чтобы она жила с ним. Позднее он начал прямо-таки допекать ее с этой идеей — и Джоанна подозревала, что просит он потому, что в возрасте тридцати четырех лет человек просто уже чувствует физическую потребность жить с кем-то. В ожидании ее согласия Гэри даже прикупил домик в удобном месте — десять минут езды до работы — и постоянно напоминал ей об этом. Впрочем, честен этот парень был редко — ведь каждым человеком в той или иной степени движут собственнические инстинкты, вот он и желала заполучить ее в свою собственность.

Вздохнув, девушка постояла, огляделась и зашагала дальше по коридору. Два раза за эту неделю ей чудился один и тот же кошмар: она как бы вновь испытывала на себе то самое нападение. И в эти минуты она ловила себя на мысли, что начинает задумываться о замужестве с Гэри — но совсем не из-за любви к нему, а просто потому, что одной ей тоже не хотелось оставаться, не хотелось ходить одной по пустынным коридорам. Тем более, что постоянное общение с таким жизнерадостным человеком заставит ее позабыть все свои страхи и неприятности. Жизнь с Гэри казалась ей чем-то вроде катания на карусели — летишь вместе с кем-то, не зная куда, а вокруг тебя мелькают лица, мелькает жизнь…

И тут вдруг она подумала, какова бы сейчас была ее жизнь, если бы она поддалась на самый первый его уговор и переехала к нему.

Ну, подумала Джоанна, работала бы она еще точно здесь. А если нет? если бы ей наскучило жить тут? Значит, Гэри согласился бы переехать с ней в другой город? Оставил бы свой пруд, свой дом ценою в двести тысяч долларов с его гордостью — комнатой, сплошь заставленной видеокассетами, компьютер с шестисотмегабайтным диском? Интересно, как бы у них все сложилось — что бы Этот Гэри выбрал — ее или свой налаженный домашний быт?

Не успела она предположить, что бы выбрал Гэри, как свет в коридоре почему-то погас.

Джоанна остановилась и затравленно стала оглядываться по сторонам, одновременно чувствуя, что в ее жилах буквально стынет кровь. Она посмотрела назад — все пусто, в темноте матовым глянцем отсвечивал непокрытый у стен ковровой дорожкой пол, сбоку через стеклянные стены можно было видеть огни далекого шоссе, а вперед коридор протянулся еще на двадцать метров. А там дальше должен быть свет, в главном-то лобби… Наверное, замыкание. Но если замыкание, то только на этом участке, дальше все должно быть нормально, там наверняка с освещением все в порядке.

Вдруг ее охватил ужас — подобно тому, как в распахнутую ненароком дверь врывается холодный ветер. Джоанна едва сдержалась, чтобы не броситься в панический бег, не разбирая дороги. Так не пойдет! Это же всего лишь замыкание, повторяла она себе побелевшими губами, а чего боятся замыкания. Скоро будет освещенное лобби, там все нормально…

Откуда-то слева, из одного из ответвлений, донеслись шаркающие шаги.

Гэри, подумала она, хотя знала, что у того парня походка совсем не такая. Она бросилась вперед, а рука инстинктивно рванулась к рукоятке заветного молотка, Нет, здесь что-то было явно не так, и она постоянно чувствовала это, чувствовала инстинктивно.

Неужели я бегу, судорожно спрашивала она себя, или я просто начинаю сходить с ума? Или это просто переживания последних двух недель дали о себе знать?

Но теперь конец коридора тонул в непроницаемой тьме. Очевидно, замыкание распространялось и на этот отрезок. Но как только она подумала об этом, другая жизнь обожгла ее мозг — обычное замыкание не в состоянии устроить такую тьму. Тьма была совершенно непроницаемой, даже близлежащие стены с фотографиями Сан-Серано были абсолютно неразличимы. Было такое ощущение, что она сидела в темном колодце и смотрела из него на небо, на котором совершенно не было звезд. Стоять на месте ей не хотелось, но и бежать вперед, в эту густую тьму, у нее тоже не было никакого желания.

Перестань глупить, повторяла она себе, чувствуя, как по вискам струится холодный пот, там ведь ничего нет, охрана сто раз все проверила.

Но там все-таки что-то было. Там явно было какое-то движение. Ноздри девушки уловили какой-то совершенно незнакомый запах, отчего ее рассудок наполнился отупляющим ужасом.

Она развернулась и направилась назад, одновременно вспоминая, каким из примыкающих к главному коридоров можно попасть в главное лобби. Как все это глупо, думала она, стараясь в то же время шагать неслышно. Она успокаивала себя, говоря, что к чему весь этот кошмар, если она в данный момент даже не спит, а только пытается уйти с работы?

Коридор вел ее в испытательный корпус.

Даже не ощущая, для чего она это делает, девушка как во сне открыла ручку единственной двери, которая была в стене рядом, проскользнула в комнату и захлопнула дверь за собой. Комната эта оказалась туалетом для уборщиков, тут воняло аммиаком и мокрыми тряпками. Как только она захлопнула за собой дверь, то слабо мерцавшая под потолком шестисвечная лампа мигнув, погасла. Но даже это не испугало Джоанну. Уже достаточно уверенно ориентируясь в темноте, девушка щелкнула ручкой замка, запирая дверь. Она только перевела дух.

И тут она поняла, что в коридоре действительно кто-то находится.

Но что это были за звуки, она так и не смогла понять. Хотя обычно, когда человек живет один, он отлично разбирается в акустике. К примеру, дома она могла ночью и с закрытыми глазами обойти свой дом — она знала, что там стоит холодильник ( не удариться бы об острые края!), там диван, там журнальный столик.

А этот мягкий, словно крадущийся шум был похож на тот, который издают ноги при осторожной походке. И еще этот шелест…

Как от той ткани, от робы, в которую был одет нападавший на нее в ту ночь… Она подумала вдруг, не слышит ли идущий по коридору сумасшедшее биение ее сердца.

Девушку охватила отчаянная надежда — а вдруг этот кто-то пройдет мимо? Она слышала эти легкие шаги: шаг, другой, шаг, другой, шаг, другой. Стоп!

Неужели этот кто-то догадался, что она здесь?

В нижней части двери было нечто вроде небольших жалюзи, через которые проникала тонкая струйка свежего воздуха и бледный свет. И теперь этот свет полностью прекратился — какая-то тень полностью заслонила его. Она держала дверную ручку, но та вдруг стала осторожно поворачиваться.

Она столь крепко стиснула пальцы на ручке и челюсти от страха, что даже в этот страшный момент почувствовала боль. Крики ужаса застряли в ее глотке — теперь она чувствовала тот самый легкий запах, который так напугал ее в коридоре — какая-то смесь дыма горящего дерева и шерстяной одежды. Ручка снова стала поворачиваться, но девушка мертвой хваткой вцепилась в нее — нужно было, чтобы незнакомец подумал, что дверь заперта. Позднее она увидит, что обе ее сжатые руки взмокли от пота, но сейчас она совершенно не ощущала этого — было совсем не до того. Джоанна понимала, что если бы в ней было хоть немного мужества, то ей следовало бы неожиданно распахнуть дверь и столкнуться лицом к лицу с ночным гостем. В конце концов, что он сможет сделать ей тут, в таком оживленном месте? Стоит ей только крикнуть, как тут же прибудет помощь. Но какой-то голосок постепенно нашептывал все громче: «если ты откроешь дверь и выйдешь, тогда ты точно умрешь!»

Неужели у нее начались галлюцинации на почве страха? Но голос продолжал звучать в ней столь настойчиво, что девушка решила все-таки не открывать дверь и не высовываться в коридор — возможно, в ней говорил голос разума.

Бледный свет снова заструился сквозь отверстия в двери. То, что стояло у входа, несомненно, ушло.

Нет, оно все еще там, думала девушка, оно ждет меня. Оно специально притаилось и поджидает, пока я потеряю осторожность и высунусь.

Что?

Где?

Что?

Она не помнила, сколько времени простояла в этой тишине, напоенной незнакомым прежде запахом. У нее уже стали затекать ноги, а тело ощущало невыразимую слабость. Тут в голове девушки завертелась мысль — надо пройти пятьдесят метров по коридору, свернуть в боковой коридор, выйти в коридор, параллельный главному, и через него можно запросто попасть в главное лобби! Но колени у нее тряслись столь сильно, что она сомневалась, что сможет идти, не говоря уже о том, что нужно было не идти, а бежать.

Какая-то часть ума, еще сохранявшая самообладание говорила ей: «Что ты, куда тебе бежать! Ты и так уже наговорила охране о человеке, который, по ее мнению, тут не был — он не оставил после себя даже отпечатка пальцев! И вообще не было никаких признаков его пребывания здесь — разве что ссадины на твоем горле, но их мог оставить кто угодно. К тому же сотрудники охраны не нашли и следов взлома, проникновения в здание. Что ты собираешься сказать им, когда с визгом ворвешься в главное лобби? Они, конечно, поищут и снова никого не обнаружат. И что тогда? Что они должны о тебе думать?

На лестнице вчера

Повстречала я вора

Но он сегодня тут ходил,

Ах, если б он все же был!

Чтобы открыть дверь, ей потребовалось мобилизовать все оставшееся в ней мужество. Темный коридор оказался совершенно пустым. В десятке метров от нее находилось главное лобби — хорошо освещенное, но пустынное — как и все помещения в общественных местах, особенно в такое время.

Затем она буквально заставила себя идти к лобби. Пулей промчавшись через лобби, они кинулись к машине. Все дальнейшие действия она выполняла чисто механически, и очнулась только тогда, когда рука ее выключила ночную лампу на столике возле кровати.

Глава 5

Керис оставался с послушником в Доме Волшебников еще примерно неделю. Утром и днем он ходил на тренировки вместе с ними — отрабатывать приемы владения оружием, изучались новые, закреплялись старые умения. Особенно ему нравилось то, что люди тут были новыми — было интересно черпать знания под руководством нового наставника, изображать учебные бои с новыми соперниками. Каждое лето было положено, что все послушники, независимо, кому они принадлежали — магам ли, Церкви ли, или это были воины знатных людей — выходили в общий поход на природу, чтобы показать свои знания и умения. Керис тоже всегда принимал участие в таких походах — как и все, он охотился на волков, ходил по топким болотам. Разбившись на отряды, они воевали друг с другом — наглядное обучение — самое лучшее, это всем известно. Однажды в такой шутливой схватке Ле так полоснула его деревянным мечом, что Керису показалось, будто по его телу прошлись стальным клинком. Возвращались послушники по своим местам усталые, запыленные, в синяках и ссадинах, но довольные.

На той неделе у Кериса был роман с девушкой, служанкой из таверны. Она была из тех немногих, кто, узнав, кто он, сразу спрашивала, широко раскрыв глаза: «Так ты служишь у магов? А правда ли то, что…» И обычно она пересказывала какую-нибудь сплетню о происходящих у магов оргиях или что-то в этом роде. Роман их был коротким, но зато бурным — когда Керис вдруг неожиданно почувствовал, что его волшебство продолжает уменьшаться, он сорвал зло на девушке, и они поссорились. Поссорились, в сущности, глупо. Когда Керис уходил из ее комнаты и захлопывал дверь за собой, он слышал ее плач. Но в этом неожиданно бесцветном, скучном мире он не видел необходимости возвращаться назад и успокаивать ее. А потом, устыдившись собственной черствости, он тоже не пошел к девушке, поскольку утешать ее было уже слишком поздно.

За эту неделю он видел деда урывками. Но Кериса это не беспокоило — ведь архимаг должен был посещать заседания Епископата. Нужно ему было и вести многочасовые беседы с епископом, поскольку Герда считалась и главным духовным лицом Империи. А в свободное от всех этих церемоний время старик без устали рыскал по окрестным деревням, дотошно выспрашивал у местных жителей обо всех странностях, случившихся здесь в последнее время. Кое-что рассказывала и Ле — когда они сидели возле дома, разведя костер и глядя на потрескавшиеся дрова. Она говорила о каких-то белых силуэтах, мелькавших между березами о роще, о перерезанном ночью стаде овец, причем такие отметины не могли быть оставлены зубами собаки или волка, о трех крестьянах, в полнолуние неожиданно сошедших с ума — причем в одно и то же время.

— А это никак не связано случайно с Цитаделью Сураклина? — спросил ее Керис, когда они, свободные от службы, шагали среди мрачных кирпичных строений рынка в самом центре города.

Вокруг них была целая какофония звуков и запахов — аромат фиалок и роз смешивался с вонью полутухлого мяса и сыра, лучшие благовония из далеких стран забивали своим запахом дух гниющей рыбы. Шоколад из города Ангельской руки, тонкие хлопковые ткани с мануфактур Феллеринхэма и самого Кимила, кинжалы, пряжки для башмаков, дешевая оловянная и фаянсовая посуда, разные притирания и мази, часы с детскую голову величиной, шелк, чай — все, привезенное на кораблях и караванах со всех сторон света — все это можно было найти здесь. Керис и Ле купили по большой теплой ватрушке и теперь ели, оглядывая разноцветье торговых рядов.

Ле пожала плечами и откусила от своей ватрушки порядочный кусок.

— Я вроде не так все это слышала! — отозвалась она.

С ее короткой стрижкой и перебитым носом она была похожа на задиру-мальчишку; впечатление еще усиливала черная куртка, штаны из грубой материи такого же цвета и меч вороненой стали, висевший у нее на поясе.

— Крепость была срыта волшебниками и королевскими войсками, — пояснила она, — все, что осталось от нее, так это несколько полуразрушенных стен и какая-то дыра в земле. Это все где-то там, за холмами!

— А ты не хочешь съездить туда вместе со мной? — поинтересовался Керис.

Девушка заколебалась — но этого колебания Керис и ожидал, весь похожим образом колебались все, когда он только начинал заводить разговор о чем-то, касающемся хоть немного Темного Волшебника. Затем она кивнула:

— Если мы только вернемся обратно к четырем часам!

Керис кивнул — он знал, что у нее сегодня дежурство, к тому же Ле тут была подруга.

Как только они миновали Башню Тишины, дорога стала более старой, по обеим ее сторонам высились черные камни-указатели, которые были столь ненавистны жителям Кимила. Временами Керис пробовал свое умение ориентироваться и запоминать — он пытался отыскать здесь знаки, которые когда-то оставил его дед, но ничего подходящего обнаружить так и не смог. Да, ему и в самом деле еще многому предстоит научиться! Дорога теперь уже не только вилась между холмами, но и взбиралась на них. С тех, которые были выше остальных, можно было видеть весь открывающийся пейзаж. Кругом холмы, холмы… Только там, к востоку, холмов было меньше. Где-то там лежала загадочная страна Сикерст, малонаселенная и неизведанная.

Ветер свистел в ушах и трепал волосы людей и конские гривы, по небу двигались мрачные тучи, которые приняли форму самых диковинных существ. Но тишина просто угнетала Кериса!

— И в самом деле, это место не должно находиться слишком далеко! — сказал он, больше желая ободрить себя самого. Глядя на эти бледные холмы, он не мог поверить, что здесь вообще кто-то когда-то жил. И жил ли вообще?

— Надо проехать еще несколько холмов! — невозмутимо отозвались Ле, — к тому же отсюда мы ничего не увидим, ведь холмы все заслоняют!

Керис вздрогнул — он внезапно осознал, каким ничтожеством человек является в сравнении с этими холмами, с тучами, вообще с природой. Непонятно зачем, воин стал оглядываться. Да, на этой земле наверняка все еще лежат заклятья Темного Волшебника. На дальнем холме он углядел еще один стоящий вертикально камень — очевидно, еще один указатель. Антриг сказал деду, что Цитадель была выстроена на месте пересечения каких-то линий. Те жалкие остатки волшебства, которые еще не ушли из его души, могли уловить ток волшебной энергии по этой старой дороге. Нет, Цитадель эта была выстроена наверняка не Сураклином, а людьми куда более сведущими в том, какая энергия матери-земли и в каком направлении течет.

Вообще-то волшебники называли это линиями мест. Мало кто понимал, какой смысл вкладывался в это понятие, и вообще никто не знал, для чего эти линии существуют. Но они все-таки существовали, эти самые линии — и наверняка по какой-то специальной схеме, подвластной высшему разуму, и по этим линиям текла волшебная энергия. Все волшебство, и вся жизнь вообще — протекала по таким вот линиям — так пояснил ему дед. Дом Волшебников в Кимиле стоял на такой линии. Несомненно, что на такой линии находилось аналогичное сооружение и в городе Ангельской Руки. Там, кстати, было еще одно довольно одиозное сооружение, тоже поставленное над током волшебной энергии — та самая линия из камней, которую называли Чертовой Дорогой. Подобно прикосновению ветра к коже, молодой человек чувствовал душой, как течет своим путем куда-то волшебство. Ток тут явно был очень сильным — даже лошадь его, и та прядала ушами.

Та самая известная Цитадель Сураклина находилась в чашеобразной долине между холмами. Судя по размерам руин, можно было определить, что в свое время это было очень грандиозное сооружение, которое трудно было взять штурмом. Впрочем, у него не было оснований не верить архимагу в том, что без помощи Совета Кудесников имперские войска не смогли бы справиться с крепостью и ее защитниками. И хотя сам Сураклин был уже вот как двадцать пять лет мертв, но все-таки наложенное им заклятье продолжало витать над этим местом. Керис не слишком понимал это, когда вдруг Ли пронзительно закричала:

— Керис, берегись!

И воин словно очнулся от какого-то дурманящего сновидения, он находился совсем недалеко от края громадной ямы, которая, видимо, осталась тут еще с тех времен, поскольку вся заросли сплетшимися между собой кустами ежевики. Повсюду валялись оплетенные же ежевичными кустами камни различной величины.

— Иногда такое на меня тоже находит! — пришпорив коня, девушка подъехала к Керису, а они вместе осторожно приблизились к краю огромной выемки в земле.

— Осторожно, — предупредила его Ле, — не свались вниз, яма старая, край может осыпаться!

Тут она обернулась назад — наверное, так, на всякий случай, но в то же время она схватилась за рукоять меча.

Лошади, пробираясь среди опутанных ежевикой руин Цитадели, тоже то и дело нервно прядали ушами. Керис хорошо понимал их беспокойство — ему тоже не нравились эти развалины, этот зловещий свист ветра. Кое-где по остаткам стен можно было угадать то, что тут было раньше — тут вот башня, это зал, там какие-то мастерские или что-то наподобие. Трава упорно пробивалась среди щелей на бывшем просторном дворе, мощеном камнями. Но во многих местах виднелись те самые громадные ямы — следы ярости Кудесников, которые и помогли снести эту Цитадель с лица земли.

— Наверное, они тоже боялись его! — мягко сказала Ле, — посмотри, как они все здесь неистовствовали — вообще камня на камне не осталось. Впрочем, это понятно! Ты не жил в этих местах в то время, когда тут еще стояла эта Цитадель! Говорили, что его шпионы были повсюду, и нельзя было быть уверенным всякий раз, что содержание твоего разговора не становится известным Темному Волшебнику. Вот мой дядя Веллигер был одним из той группы, которая собиралась обратиться к архимагу, там все люди доверяли друг другу. Там были люди, кого Темный Волшебник или ограбил, или кто-то по его вине погиб в семье. Но Веллигер ослеп еще не доходя до города Ангельской Руки…

Поднявшийся ветер швырнул Керису за шиворот пригоршню каменной пыли, а затем все вновь стало тихо. Тучи вновь стали заслонять солнце. Заглянув в одну из исполинских ям, Керис увидел несколько слоев земли — песок, камни и глину. Все это было оплетено ежевикой и плющом. На дне ямы лежало несколько белых камней, похожих на выбитые зубы. Это гнев его деда, выразившийся в молнии, ударил в землю и сделал эту яму! Благодаря Совету Кудесников было все, равно очень странно представить себе, что такой хрупкий человек, как его дед, мог так гневаться, что от его недовольства в землю били такие молнии.

Меж камнями продолжал свистеть ветер — как далекий голосок заклятий Сураклина. И только по этому свисту Керис понял, что должно случиться нечто необычное.

Молодой человек осторожно посмотрел вбок — на Ле. Она начала было рассказывать о чем-то еще, слышанном от кого-то из стариков, но Керис взмахом руки попросил ее замолчать. Хотя Ле была старше его по воинскому званию и возрасту, она все-таки повиновалась ему. Спешившись, оба воина взяли лошадей под уздцы и поспешно повели их в неглубокую яму — видимо, раньше здесь располагался подвал. Теперь это было единственное место, в котором можно было бы более-менее надежно укрыться. Через некоторое время до них донеслись голоса и звуки — сначала стук копыт о камни, а потом и сами голоса людей, которые нисколько не заглушал даже пронзительно завывавший здесь ветер.

— Наши люди следили за ним трижды на этой неделе, мой господин! — говорил один из всадников.

— Вот как! — этот голос принадлежал второму, он был более резок и высок.

Керис почувствовал, что Ле посмотрела сейчас на него. Неслышно, как кошка, парень подобрался к самому краю ямы. Встав на валявшийся под ногами камень, он осторожно высунул голову и поглядел в ту сторону, откуда доносились голоса пришельцев. Оттуда между тем слышалось:

— Конечно, можно задать резонный вопрос — зачем? Но в последнее время во всех областях наблюдаются неприятные явления!

Тут первый участник разговора, одетый в серую одежду и в накинутом на плечи сером плаще, в чем Керис с упавшим сердцем признал знакомую униформу Святой инквизиции, сказал уже несколько другим тоном:

— Уже несколько недель наблюдаются эти неприятные явления, мой господин! Они начались еще до того, как архимаг прибыл в Кимил!

— Он волшебник! — продолжал второй собеседник. Он повернул голову, и Керис сразу узнал аскетичный профиль и седые космы волос, прикрытые шляпой с широкими полями. Это был Сергий Костолом, главный специалист по поиску ведьм при Святой Инквизиции. И воин почувствовал, как холодок змейкой пополз по его спине.

Костолом своим резким голосом продолжал:

— Говорят, что маги могут вбирать в себя энергию подземных потоков волшебства и потому покрывать расстояния в сотни миль за один только день. Так что расстояния для них — это вообще не помеха! — тут Костолом замолчал и стал вглядываться в хмурое небо, как будто надеясь получить от него какой-то откровенный ответ. Тут налетевший порыв ветра принялся яростно трепать его космы и полы шляпы. Конь старика испуганно заржал. Рука Сергия властно дернула уздечку, принуждая коня стоять спокойно.

— Господин мой! — подал голос напарник Костолома, видимо, тоже специалист по ведьмам, — но ведь именно благодаря архимагу было разрушено это поганое укрепление, был разгромлен Темный Волшебник. Так что можно даже еще и усомниться в том, что…

— Усомниться можно в чем угодно! — резко прервал его старик, — старые легенды говорят о необычайной и загадочной силе этого места, которая существовала здесь еще до того, как Темный Волшебник возвел здесь свою Цитадель! А теперь к этой силе еще добавились и различные заклятья! А повсюду множатся разные странные явления! Это должно побудить регента дать нам власть, в которой мы так нуждаемся! Нужно искоренить из империи ересь! Искоренить навечно!

И оба всадника направили лошадей дальше через руины. Керис неслышно возвратился обратно к Ле. Девушка держала руку на морде своей лошади, глаза ее были каким-то жесткими и отчужденными. Кериса трясло — и от такой беспардонной клеветы на деда, и от того спокойного тона, с которым говорил Сергий Костоглом. Как просто послушник Совета Кудесников, он не имел права ничего делать и вообще выказывать своих чувств. И потому он сказал просто:

— Поехали! Нужно рассказать обо всем этом архимагу!

Послушники вывели своих лошадей и, продираясь сквозь колючие кусты ежевики, стали выбираться на дорогу. Керис то и дело оглядывался назад. Честное слово, он мог поклясться, что два всадника все-таки тоже оглянулись и заметили их, а потом, пришпорив лошадей, скрылись за холмами.

— Мой господин! Моя госпожа! Пожалуйста, остановитесь! Заклинаю вас!

Заслышав крики, Керис натянул поводья лошади, удивленно уставился на группу из трех или четырех мужчин и женщин, которые как сумасшедшие, карабкались наверх по крутому скату дороги. При виде незнакомых людей лошадь захрапела, и Керис понял, что животное испугалось. Автоматически он посмотрел на другую сторону дороги, чтобы удостовериться, что это была не засада и не что-то в этом роде. Конечно, засаду на них смысла никому устраивать не было, но послушник на то и послушник, чтобы знать заранее, что можно ждать от окружающих. Наконец крестьяне подобрались поближе к ним.

— Вы послушники! — выдохнул один из крестьян, мальчик лет шестнадцати, на котором из одежды были только короткие штаны — видимо, крестьяне убирали тут сено, — вы просто обязаны нам помочь! Умоляем вас, пожалуйста! Там в болоте… В болоте — эта самая вещь…

— Но мы не можем задерживаться! — сказала холодно Ле, — ведь мы послушники, мы не можем предпринимать что-то без распоряжения наших господ!

Керис поднял руку вверх и изогнулся в седле:

— Что у вас там такое стряслось?

— Там зло… Там страшное… — одна из женщин, рослая и пышнотелая в короткой юбке, с вымазанными грязью ногами, схватилась за поводья лошади Кериса. Это очень встревожило молодого человека, хотя он и знал, что засады тут не могло быть в любом случае, — о, добрый мой Бог, там пропадает наш Шебна!

— Керис! — сказала Ле парню, который уже соскочил с седла и схватился за меч, — Керис, перестань, ведь мы здесь совсем ни при чем!

— Я уверен, что мой дед обязательно бы приказал мне помочь тому человеку! — крикнул Керис, — я это знаю! Ведь от главы Совета…

— Не тебе принимать такие решения! — голос Ле звучал резко и отрывисто. Керис знал, что она, вообще-то права. А девушка между тем продолжала решительно, — не тебе решать, когда вытаскивать меч!

— Ну заклинаю вас! Пожалуйста! — зарыдала одна из женщин.

— Заткнись, бессердечная сука! — один из крестьян обращал столь ласковые слова Ле.

Керис резко схватил этого крестьянина за костлявое плечо: