…Ваш маньяк, Томас Квик

Квик сообщил, что они встретили Йенона Леви на маленькой улочке в Упсале. Сообщник, говоривший по-английски, побеседовал с Леви, тот поехал с ними в машине Квика в Даларну, и там сообщники в полном единодушии убили израильтянина.

«Квик держал его, пока второй бил его кулаками, а также «тяжелым предметом из багажника». Тело оставили на месте избиения, никаких попыток его скрыть не предпринималось. Тело лежало скорее на спине, чем на боку, и точно не на животе.

Квик упоминает, что он отслеживал информацию об убийстве в прессе, но не мог смотреть на фотографии и читать то, что было написано в газетах».

Признание Квика в убийстве Йенона Леви не вызвало энтузиазма у следователя Сеппо Пенттинена. Он заявил Квику, что об этом убийстве так много писали в прессе, что вряд ли Квик сможет сказать нечто не являющееся общеизвестным фактом.

Однако когда следствие по убийству рядом с Аккаяуре было окончено, с Квиком провели первый допрос по поводу Йенона Леви. На этот раз Квик заявил, что был один, когда обратил внимание на Йенона Леви и уговорил его поехать с ним в Фалун. Неподалеку от Салы они остановились возле дачи, где Квик убил Леви камнем, нанеся ему два удара по голове. Затем положил тело в багажник, и машина поехала дальше. В Рёрсхюттане Квик свернул на лесную дорогу и сбросил труп в лесу.

Расследование убийства Йенона Леви затянулось и оказалось мучительным для всех сторон. Показания Квика постоянно менялись. То он говорил, что у него был сообщник, то утверждал, что действовал один. Менялись и место убийства, и сведения о том, где он впервые увидел Леви. Еще более сумбурными были ответы Квика по поводу орудия убийства.

В начале следствия Томас Квик заявил, что орудием убийства был камень, однако это не соответствовало действительности. На последующих допросах он предлагал домкрат, баллонник[11], лопату, топорик, шампур, полено или удар ногой. Все эти предложенные варианты также оказались неправильными.

В течение года Сеппо Пенттинен провел с Квиком четырнадцать допросов, а также следственный эксперимент и ряд реконструкций. На второй реконструкции Квик сообщил, что орудие убийства имело «деревянную структуру».

– Ты видишь что-нибудь, что подходит по длине? – спросил Пенттинен, показывая руками расстояние около метра.

Квик мгновенно пошел и поднял с земли дубину примерно такой длины, очень кстати лежавшую неподалеку.

Однако Кристер ван дер Кваст считал, что постоянно меняющиеся показания Квика не снижают степень их правдоподобности.

– Сложность заключается в том, что воспоминания об убийстве фрагментарны и не структурированы, и иногда ему нужно много времени, чтобы связать различные детали в единую картину, – пояснял он, эхом повторяя слова психотерапевтов Квика из Сэтерской больницы.

После полутора лет психотерапевтических бесед, полицейских допросов и многократных следственных экспериментов Квику удалось наконец соединить фрагментарные воспоминания в более-менее связный рассказ. В нем говорилось, что сначала Квик с сообщником силой заставили Йенона Леви сойти с перрона в Упсале на парковку и сесть в машину. Затем сообщник удерживал Леви, приставив ему нож к горлу, в то время как Квик отвез всю компанию к месту убийства.

10 июля 1997 года прокурор ван дер Кваст подал в суд Хедемуры ходатайство о рассмотрении дела. Описание совершенного преступления было кратким:

«В момент времени между 5 и 11 июня 1988 года Томас Квик лишил жизни Йенона Леви в Рёрсхюттане, нанеся удары тупым предметом по голове и корпусу последнего».

Это был третий процесс, на котором Томаса Квика судили за убийство, совершенное им, по его собственному признанию, с помощью сообщника. И в третий раз названый им сообщник в зале суда не присутствовал. В решении суда подельник назывался по имени и фамилии, подробно описывалось его участие в убийстве Йенона Леви, но, поскольку он все отрицал, а доказательств не имелось, подозрения в отношении его пришлось отклонить. «Допрос NN по данному делу не привнес бы ничего значимого», – высказался Кристер ван дер Кваст.

Суд Хедемуры вынужденно констатировал, что «во время процесса не были приведены доказательства, подтверждающие участие Томаса Квика в совершенном преступлении». Однако суд счел рассказ Томаса Квика об убийстве связным и лишенным прямых противоречий. Квик сообщил множество верных сведений о месте убийства, об одежде убитого и нанесенных ему повреждениях – детали, которые, по мнению суда, соответствовали фактам, полученным во время обследования места происшествия и при вскрытии.

Квик упомянул также еще некоторые специфические подробности, говорящие в пользу того, что он убил Йенона Леви. Например, он описывает резной деревянный нож с металлическими деталями в вещах убитого, о котором тот рассказал в открытке, отправленной матери.

Сеппо Пенттинен объяснил суду, что отклонения в показаниях Квика совсем не удивительны. Так, долгий путь к правильному орудию убийства выглядел совершенно естественным, поскольку у Пенттинена «возникло ощущение, что Томас Квик все время знал, что это была дубинка, однако из чувства стыда не решался об этом рассказать». Пенттинен дал также показания в суде по поводу того, как формировалась история Квика и как проводились допросы, чему суд уделил особое внимание. По мнению суда, Квик сообщил столь исключительные данные об убийстве, что логично предположить – они известны только исполнителю преступления.

28 мая 1997 года Томас Квик был осужден за убийство Йенона Леви.

«В целом суд считает, что показания Томаса Квика имеют силу доказательств. За счет признания и прочих данных следствия неоспоримо доказано, что Томас Квик совершил данное преступление. Таким образом, Томас Квик объявляется виновным в том, что он умышленно лишил жизни Йенона Леви».

Томаса Квика передали на лечение обратно в психиатрическую больницу.

Теперь он был осужден за четыре убийства, совершенные в три разных момента времени, и с этого момента даже по строгой классификации ФБР мог титуловать себя серийным убийцей.

Тереза Йоханнесен

Во время расследования убийства Йенона Леви Томас Квик продолжал вспоминать о том, как он лишил жизни других людей.

Одно из новых признаний касалось убийства девятилетней Терезы Йоханнесен, которая бесследно исчезла в воскресенье 3 июля 1988 года из своего дома в жилом квартале Фьель в окрестностях Драммена в Норвегии.

Исчезновение Терезы Йоханнесен стало наиболее громким событием в правовой истории Норвегии и привело к самому масштабному полицейскому расследованию, которое когда-либо проводилось. На самом интенсивном этапе этим делом занимались сто полицейских. В первые годы они допросили 1721 человек. В общей сложности в полицию поступило 4645 сообщений, было зарегистрировано 13 685 наблюдений и передвижений автомашин и людей в районе. Но безрезультатно.

Весной 1996 года шведская и норвежская полиция начали интенсивно сотрудничать по делу об исчезновении Терезы Йоханнесен и двух африканских беженцев, пропавших из лагеря для беженцев в Осло в марте 1989 года. Томас Квик признался в убийстве всех троих.

Опыт подсказывает, что серийные убийцы зачастую следуют некоему modus operandi[12]. Одни находят свою жертву в пределах конкретной географической местности, другие придерживаются определенного типа жертв: мальчики, проститутки, влюбленные парочки и так далее. Есть также те, которые всегда убивают своих жертв одним и тем же способом, как Тэд Банди, заманивавший своих жертв – во всех без исключения случаях белых женщин из среднего класса – в машину и там убивавший ударом лома по голове.

Поэтому многие со скепсисом восприняли тот факт, что Квик презрел свои прежние предпочтения и сознался в убийстве девочки, к тому же жившей в Норвегии. Даже адвокат Томаса Квика Гуннар Лундгрен, до этого момента слепо веривший подзащитному, скептически отнесся к этому новому признанию.

– Все это очень странно и не похоже на его обычное поведение, – сказал он.

Руководитель следствия Кристер ван дер Кваст вынужден был согласиться, что данное убийство представляет собой отклонение от предыдущих стереотипов поведения и посему следователи «должны посмотреть более широко» и понять, что убийце приносил сексуальное удовлетворение сам процесс убийства.

26 апреля 1996 года Квик выехал из Сэтера в сопровождении группы полицейских, санитаров из психбольницы, мнемоэксперта Свена-Оке Кристианссона, психотерапевта Биргитты Столе и прокурора Кристера ван дер Кваста.

Квика сопроводили во Фьель, где он описал полиции, как встретил Терезу Йоханнесен, как бил ее головой о камень до потери сознания, а затем запихнул в свою машину и увез. Он рассказал также, что в этом месте в 1988 году находился банк, что на земле лежали доски и что сейчас балконы перекрашены в другой цвет. Все эти сведения подтвердились, и Квику заявили, что он является подозреваемым в убийстве Терезы.

На следующий день Квик повел длинный караван машин по трассе Е 18 в сторону Швеции. Вблизи местечка Эрье процессия свернула на лесную дорогу, где Квик обещал привести полицейских к куче камней, под которой он спрятал тело жертвы.

По дороге Квик рассказал, что он расчленил тело на мелкие части и утопил их в центре лесного озера Ринген. После некоторых сомнений следователи приняли решение осушить озеро, чтобы найти части тела Терезы.

В течение семи недель продолжалось самое дорогостоящее обследование места происшествия в истории Скандинавии. Озеро было осушено, весь осадок на дне – собран, пока не дошли до отложений возрастом десять тысяч лет. Воду и ил пропустили через фильтры и дважды осмотрели, но в них не удалось обнаружить даже самого крошечного кусочка кости.

– Томас Квик либо солгал, либо ошибся местом. Есть основания поставить под сомнения правдоподобность его показаний, – заявил полицмейстер Драммена Туре Йонсен, когда 17 июля были остановлены последние насосы у озера Ринген.

Когда норвежцы еще раз пересмотрели гигантские по своему объему материалы по делу Терезы Йоханнесен, то не обнаружили ни одного наблюдения за перемещением людей или машин, которое удалось бы связать с Томасом Квиком.

Многие были убеждены, что в расследовании убийства Терезы можно поставить точку, как и, возможно, во всем следствии по делу Квика.

Спустя год Томас Квик снова вернулся в лес в окрестностях Эрье в сопровождении эскорта из следователей и психотерапевтов.

– Ему это стоило огромного труда. Длительное пребывание под конвоем является для него большим испытанием, – сказал задним числом адвокат Квика Клаэс Боргстрём.

– Теперь я убеждена, что именно Квик убил Терезу, – заявила Инге-Лисе Эвербю, представитель прокуратуры Драммена. – У нас есть доказательства того, что он действительно побывал в том лесу. И у нас имеются серьезные улики, указывающие на то, что он находился в Драммене, когда девочка пропала.

Полиция обнаружила дерево с символом, который, по словам Квика, он там нарисовал, пилу-ножовку, которую, по признанию Квика, он оставил на месте преступления, к тому же обнаружили плед, якобы принадлежавший Квику.

Но самой главной находкой полиции стало обнаружение останков человеческого торса в том месте, где Квик, по его утверждению, сжег тело Терезы. Возле одного из таких мест полицейская собака Зампо обозначила наличие человеческих останков. Среди пепла эксперты отыскали обгоревшие предметы, являвшиеся, по заключению экспертизы, обломками детских костей.

«Жертва Квика найдена!» – выкрикивала газета «Дала-Демократен» 14 ноября 1997 года заголовком на всю первую полосу.

Кристер ван дер Кваст победоносно заявил, что впервые удалось отследить поведение Квика от признания до обнаружения останков жертвы. Он назвал кусок кости Терезы знаком прорыва во всем следствии.

«Останки человека возраста Терезы Йоханнесен были замечены в том месте неподалеку от Эрье, где Томас Квик, по его собственному утверждению, спрятал тело девятилетней девочки в 1988 году», – подвел итог Губб Ян Стигссон в «Дала-Демократен».

Находки в лесу Эрьескуген привели к тому, что расследование полностью изменило направление. Теперь следователи сосредоточили все силы на следствии по делу Терезы. Уверенный в своей правоте прокурор смог 13 марта 1998 года подать ходатайство против Томаса Квика в суд города Хедемуры.

– В данном деле в центре внимания будут находиться объективные доказательства, – заявил ван дер Кваст.

Тут произошло нечто странное – вопрос о возбуждении уголовного дела за убийство, совершенное в Норвегии, рассматривал суд города Хедемуры. Судебное заседание проводилось в Стокгольмском суде в особом зале. Последняя мера была продиктована «соображениями безопасности».

Кристер ван дер Кваст заявил, что Квик рассказал о тридцати уникальных деталях, свидетельствующих о его причастности к убийству.

– Квик сообщил исключительные сведения такого объема и характера, что они однозначно привязывают его к месту и к жертве, – утверждал он в своем заключительном слове.

Адвокат Клаэс Боргстрём не имел иной точки зрения по поводу доказательств вины своего клиента:

– Не представляется возможным сделать иного вывода, кроме того, что мой подзащитный действительно совершил данное преступление.

Произнося последнее слово в суде, Томас Квик попытался дать психологическое объяснение причин, заставивших его убить Терезу:

– Моя вина тяжела и мучительна, но мне бы хотелось, чтобы вы поняли – я отображал переживания из своего собственного несчастного детства.

Как и ожидалось, суд Хедемуры счел неоспоримым тот факт, что Томас Квик убил Терезу Йоханнесен, и приговорил его к продолжению принудительного лечения. Теперь Квик был осужден за пятое убийство.

Скептики

Голоса тех критиков, которые выражали сомнения в виновности Квика еще во время расследования двойного убийства у Аккаяуре, вызвали очень ограниченный интерес и вскоре были забыты. Однако весной 1998 года, когда рассматривалось дело об убийстве Терезы Йоханнесен, разразилась настоящая война, приведшая к ожесточенному и, казалось, бесконечному противостоянию.

Ссора началась со статьи в разделе «Дебаты» издания «Дагенс Нюхетер», написанной журналистом Даном Ларссоном, бывшим шахтером из Мальмбергета, сменившим профессию и ставшим репортером криминальной хроники в «Норрлендска Сосиальдемократен». Он освещал судебное разбирательство по делу об убийстве Чарльза Зельмановица и супругов Стегехюз и придерживался мнения, что Квик невиновен. В своей статье Ларссон указал на целый ряд сомнительных обстоятельств, в том числе на тот факт, что следствие по всем делам велось одной и той же хорошо сыгранной командой. Он подчеркнул также, что Квик при рассмотрении каждого убийства, за которое его судили, называл сообщников, участие которых вызывало большие сомнения.

Четыре дня спустя «Дагенс Нюхетер» опубликовала статью Нильса Виклунда, доцента судебной психологии. Он писал:

«Судебное разбирательство дел Томаса Квика уникально во многих отношениях. Вся западная система правосудия строится на состязательности сторон, где суд пытается установить истину, взвешивая аргументы обвинения, с одной стороны, и аргументы защиты – с другой».

Виклунд говорит о том, что во время процессов над Томасом Квиком состязательность была полностью отменена, так как прокурор и адвокат придерживались одной и той же позиции. Его наблюдения подтвердил проходивший в тот момент очередной процесс, на котором адвокат не только четко занял позицию в пользу виновности своего клиента, но и обратился к журналистам, участвующим в дебатах, призывая их «одуматься и осознать свою ответственность».

«Многократные попытки адвоката прекратить общественные прения возмутительны и недопустимы. Ему самому надлежало бы потребовать независимой экспертизы в рамках судебного разбирательства», – высказался Виклунд.

Тональность дебатов стала еще более резкой, когда отец Юхана Асплунда Бьерн потребовал привлечь к уголовной ответственности Кристера ван дер Кваста. Бьерн Асплунд считал, что ван дер Кваст совершил должностное преступление, не возбудив уголовное дело против сообщника Квика в деле об убийстве Терезы Йоханнесен. Квик назвал сообщника и описал, каким образом тот содействовал похищению девочки, а также как тот изнасиловал ее в машине на парковке.

«Если исполняющий обязанности прокурора ван дер Кваст считает показания Квика заслуживающими доверия, – писал Бьерн Асплунд, – как получилось, что названный по имени и известный полиции (и Квасту) человек не был вызван на допрос в суд?»

Поскольку пособничество в убийстве и грубом сексуальном использовании детей являются преступлениями, при рассмотрении которых предусмотрено общественное обвинение, Асплунд счел, что Кваст нарушил свой долг и должен быть привлечен к ответственности за должностное преступление.

Анна-Клара и Бьерн Асплунд с самого начала следили за ходом судебного процесса. Оба были убеждены, что признания Квика – ложные. Поэтому они упорно боролись за то, чтобы «оторвать Квика от Юхана».

К дебатам подключились другие СМИ, появились новые критики. В их числе оказалась адвокат Керстен Коорти, которая в программе новостей шведского телевидения заявила, что не верит в виновность Квика, причем это касается всех убийств. Она назвала процессы по делу Квика «крупнейшим правовым скандалом двадцатого века».

Еще более серьезная критика была опубликована на странице дебатов в «Свенска Дагбладет» 12 июня 1998 года. В статье «Дело Квика – полное поражение правоохранительной системы» психолог свидетельских показаний Астрид Хольгерссон обвинила команду, состоящую из прокурора, полицейских и психологов, в том, что они «были односторонне нацелены лишь на то, чтобы найти подтверждение виновности Квика в этих убийствах».

Астрид Хольгерссон просмотрела протоколы нескольких расследований и привела конкретные примеры того, как Кристер ван дер Кваст подсказывает Квику «правильный ответ». По словам Хольгерссон, к тому моменту было достаточно широко известно, что Квик в начале следствия давал много неправильных сведений, однако систематического анализа его показаний не проводилось. Вместо этого суд уговаривали принять ненаучные объяснения того, почему Квик давал неправильные показания. Психолог приводит пример из решения суда по делу об убийстве Йенона Леви:

«Суд отмечает, что «заключительная версия сформировалась в течение нескольких допросов», однако не предпринимает никакого критического анализа того, каким именно образом она сформировалась. Суд просто принимает психологические разглагольствования о том, что «Квику было трудно говорить о некоторых деталях».

Мишенью Астрид Хольгерссон стал Свен-Оке Кристианссон, чей вклад в следствие она называет неэтичным и ненаучным, поскольку он «путем внушения и манипулятивных методов» пытался помочь Квику создать рассказ, не противоречащий фактам о преступлениях. Хольгерссон подчеркивает также, что Кристианссон является свидетелем обвинения и одновременно с этим суд призывает его «в качестве судебного эксперта высказаться по поводу ценности результатов его собственного обследования». Принятие на себя такой двойной роли, по мнению Хольгерссон, – неэтичный поступок. Кроме того, Кристианссон «односторонне воздействовал на общественное мнение, вопреки принципам работы психологов в суде, распространяя свое субъективное мнение по вопросу о виновности в своих лекциях о «серийном убийце» Томасе Квике».

В антологии «Recovered Memories and False Memories» (Oxford University press, 1997) Кристианссон выступил со статьей, где утверждает, что Квик является серийным убийцей, в то время как именно по этому вопросу и должен был вынести решение суд. Хольгерссон цитирует статью Кристианссона о вытесненных воспоминаниях Квика, актуализированных во время психотерапии:

«Воспоминания об убийствах вызвали невыносимую тоску, так как они являлись воплощением действий сексуально-садистского характера, которым будущий серийный убийца подвергся в детстве».

Астрид Хольгерссон отметила:

«Как уже было упомянуто выше, не существует никаких фактов, никаких документальных подтверждений предположению, что Квик является серийным убийцей, что в детстве он подвергался сексуальному использованию или что такого рода переживания характерны для серийных убийц».

Члены группы, которую Хольгерссон называет «сектой Квика», – прокурор Кристер ван дер Кваст, следователь Сеппо Пенттинен, психотерапевт Биргитта Столе и мнемоэксперт Свен-Оке Кристианссон – поджали хвост и промолчали. Вместо них в защиту следствия выступил Клаэс Боргстрём. Ему тоже досталось, так как многие критики возмущались его пассивностью во время следствия и суда.

Отвечая на критику Хольгерссон, он воспользовался сатирическим и ироническим приемом, опубликовав в «Свенска Дагбладет» статью под заголовком «Невероятная отвратительная конспиративная теория».

«Следует поблагодарить Астрид Хольгерссон за ее научно обоснованные выводы по поводу этих ужасных событий, которые не дадут тем, кого они лично затронули, покоя до конца дней. Все, что ей нужно сделать, – это перелистать несколько папок и посмотреть несколько видеоотрывков, и затем правда ляжет к ногам почтеннейшей публики».

Вражда по поводу Квика достигла кульминации в августе 1998 года, когда вышла книга Дана Ларссона «Мифоман Томас Квик», посвященная убийству у Аккаяуре. Ларссон утверждал, что убийство на мысе у озера Аккаяуре совершил человек, занимавшийся бодибилдингом и употреблявший амфетамин, алкоголь и анаболические стероиды. Губб Ян Стигссон отрецензировал книгу на полосе новостей в газете «Дала-Демократен» под заголовком «Новая книга о Квике – постыдная фальшивка». Хотя газета выделила под рецензию целую полосу, Стигссон завершил свою статью словами: «Недостатков в собранных для книги материалах так много, что места не хватит их перечислить. Поэтому анализ книги продолжится в следующем номере «ДД».

На следующий день вышло продолжение «рецензии». На этом этапе вражда по поводу Квика собрала всех участников в два враждующих лагеря и перешла в непримиримую борьбу авторитетов, где ни одна из сторон уже не могла ни на миллиметр отступить от своей позиции.

Трине Йенсен и Грю Сторвик

Томас Квик продолжал сознаваться в новых убийствах. К лету 1999-го их насчитывалось двадцать пять, за пять из них он уже был осужден. Все нарастающая масса нерасследованных убийств, в которых он признался, подвигла «Дагенс Нюхетер» удостоить его почетного титула «одного из самых ужасных серийных убийц в мире».

Однако после противостояния по поводу Квика ситуация внезапно изменилась. Не посеяли ли дебаты зерно сомнений в умах репортеров криминальных хроник? Или же они и общественность несколько пресытились Томасом Квиком?

Во всяком случае, газетный архив говорит яснее ясного – Томасу Квику перестали посвящать крупные заголовки на первой полосе. Ничего не изменилось даже после того, как «убийце мальчиков» Квику весной 2000 года было предъявлено обвинение в типично гетеросексуальных убийствах молодых женщин в Норвегии: семнадцатилетней Трине Йенсен, найденной убитой и изнасилованной в августе 1988 года, и двадцатитрехлетней Грю Сторвик, убитой в июне 1985-го. Обе они проживали в Осло, и их тела были обнаружены в ближайших окрестностях города.

Эксперты выявили следы спермы в теле Грю Сторвик, и Томас Квик признался, что совершил с ней половой акт перед убийством, несмотря на свою однозначную гомосексуальную ориентацию с 13-летнего возраста. Эти два новых убийства означали, что Томас Квик из убийцы мальчиков превратился во «всеядного» серийного убийцу без каких-либо преференций, повторяющихся стереотипов поведения или географических ограничений.

Анализ ДНК полностью исключил возможность того, что сперма могла принадлежать Томасу Квику, однако даже это обстоятельство не привлекло особого внимания. В газете «Экспрессен» приговор по шестому и седьмому убийствам Квика освещался лишь маленькой заметкой.

Суд первой инстанции города Фалуна констатировал, что прямые доказательства отсутствуют, но, как и прочие суды, принял ожидаемое решение.

«При общей оценке всех предоставленных сведений суд пришел к выводу: признания Квика подтверждаются материалами следствия в такой степени, что факт совершения им тех деяний, в которых его обвиняет прокурор, неоспорим».

– Нет никакой необходимости обсуждать, лжет он или нет. Он обладает квалифицированными знаниями об убийствах, – прокомментировал решение суда Свен-Оке Кристианссон.

«Без прямых доказательств Томас Квик был осужден вчера за убийство Трине Йенсен и Грю Сторвик», – упомянула норвежская «Афтенпостен».

И на этом все успокоились.

Юхан Асплунд

История о Томасе Квике начинается с Юхана Асплунда и им же заканчивается.

Когда во время психотерапевтического сеанса в 1992 году Томас Квик начал вспоминать детали убийства Юхана, он был очень неуверен в том, что имеет какое-либо отношение к его исчезновению. Скорее всего, он и не подозревал тогда, что к нему вернутся воспоминания еще почти о тридцати убийствах.

Если бы Томас Квик начал с признания в убийстве Йенона Леви, дело попало бы в полицейский округ Авесты[13] вместо Сундсвалля. Однако убийство Юхана оказалось первым, и потому дело Томаса Квика легло на стол к прокурору ван дер Квасту и в полицию Сундсвалля, где руководить следствием доверили младшему следователю по наркоделам Сеппо Пенттинену.

Легко понять, что Сеппо Пенттинен мечтал стать тем, кто раскроет убийство Юхана Асплунда – крупнейшую загадку в криминальной истории Сундсвалля. В течение всех лет, пока шло следствие по делу Квика, полиция тратила колоссальные ресурсы на поиски соответствующих доказательств.

После того, как был оглашен приговор «убийце» Грю Сторвик и Трине Йенсен, следствие с новыми силами взялось за убийство Юхана, как уже много раз происходило раньше.

– Теперь на очереди Юхан Асплунд, – заявил ван дер Кваст.

– Опять! – язвительно прокомментировал Бьерн Асплунд. – Наверняка найдется новое убийство в Норвегии, о котором Квик предпочтет поговорить.

Однако на этот раз следователи твердо решили довести дело Юхана до конца, предъявив обвинение и вынеся приговор.

В День всех влюбленных 2001 года ван дер Кваст позвонил Бьерну Асплунду и сообщил, что теперь у него достаточно доказательств, чтобы возбудить уголовное дело в отношении Томаса Квика по обвинению в убийстве Юхана.

Бьерн и Анна-Клара положительно отнеслись к этому решению и выразили готовность поддержать обвинение.

– Мы хотим, чтобы все это закончилось хотя бы двадцать лет спустя, – сказали они. – Но во время суда мы будем критически оценивать каждую деталь.

– Те сведения, которые сообщил Квик, показывают, что он находился в физическом контакте с Юханом, – заявил прокурор на пресс-конференции в связи с возбуждением уголовного дела. – Описание им многих предметов в квартале Бусведьян указывает на то, что он находился там в утро исчезновения жертвы.

Однако родители Юхана разбили в пух и прах доказательства прокурора.

– Он не убивал моего сына, – с уверенностью заявил Бьерн Асплунд, отметив, что никаких прямых доказательств в этом деле и на этот раз нет. – Я считаю, что он не виновен ни в одном из убийств.

По мнению Асплунда, главным пробелом в истории Квика было то, что приговоры по его делу ни разу не обжаловались в высшей инстанции. Однако теперь эта ситуация изменится.

– Если вопреки нашим предположениям суд вынесет обвинительный приговор, мы обжалуем решение в суде второй инстанции. Тогда, возможно, феномен Томаса Квика лопнет как мыльный пузырь.

Во время судебного разбирательства суд счел, что Квик дает детальное описание жилого квартала Бусведьян, и это доказывает, что он был там в то утро, когда исчез Юхан. Он смог также описать мальчика, живущего в том же доме, что и Юхан. Большое значение для суда имело то, что Квик сумел рассказать, как выглядел джемпер, надетый на мальчика. Он сообщил также специфические данные об особенностях тела Юхана.

Суд Сундсвалля, оценив все имеющиеся в деле материалы, признал неоспоримым, что Квик совершил вменяемое ему преступление. 21 июня 2001 года Квик был осужден за восьмое убийство.

И только теперь родители Юхана узнали, что поскольку они поддержали обвинение, то не имеют права обжаловать решение суда, признавшее Квика виновным.

Тем самым дело Юхана Асплунда было доведено до логического конца.

Тайм-аут

В ноябре 2001 года произошло сразу три события.

10 ноября в газете «Дагенс Нюхетер» была опубликована статья историка Леннарта Лундмарка под заголовком «Цирк вокруг Томаса Квика – правовой скандал».

«Приговоры судов по делу Томаса Квика – позор не только для шведской правоохранительной системы, но и для шведской журналистики, – писал Лундмарк. – Вне всяких сомнений, вся эта история еще будет пересмотрена».

Несколько дней спустя, 14 ноября, профессор криминологии Лейф Г. В. Перссон проехался по поводу следствия по делам Квика на Днях юриспруденции на выставке в Альвшё. Начав с пренебрежительной оценки умственных способностей следователей, Перссон закончил тем, что сомневается, совершил ли Квик хотя бы одно из тех убийств, за которые он осужден.

На следующий день Томас Квик опубликовал свою третью статью в разделе дебатов «Дагенс Нюхетер»: «Томас Квик после обвинений в мифомании. Я прекращаю участие в полицейских расследованиях».

«Я намерен взять тайм-аут – вероятно, длиной в жизнь, от тех полицейских расследований, которые касаются моих признаний в нескольких убийствах».

Томас Квик сурово отозвался о Лейфе Г. В. Перссоне, Керстин Коорти и других, кто ставил под сомнение его признания и сделал невозможным продолжение сотрудничества со следователями.

«Год за годом сталкиваться с совершенно необоснованными утверждениями кучки фальшивых знатоков, будто я – якобы мифоман, и видеть, насколько некритично воспринимают СМИ заявления этой ничтожно малой группы, исключительно тяжело.

Я вынужден отказаться от дальнейшего участия в полицейской работе еще и ради близких потерпевших, которые, как и суды, восприняли доказательства лжецов. Я не хочу, чтобы они снова, раз за разом, чувствовали неуверенность по поводу того, что произошло в действительности».