Провал британской агрессии в Афганистане

      Одновременно с истреблением британских войск в Джигдалакском ущелье афганские отряды предпринимали непрерывные нападения на английские гарнизоны, еще остававшиеся в некоторых городах страны. Повстанцы осадили Джелалабад и настойчиво штурмовали Кандагар. В марте 1842 г. они освободили Газни и уничтожили засевший здесь английский гарнизон (400 человек под командованием полковника Пальмера). Генерал Инглэнд был вынужден скрыться в укреплении Пишин, потеряв при своем отступлении около 100 человек{118}. В это же время закончил свое существование и марионеточный эмир шах Шуджа уль-Мульк, убитый афганскими патриотами в начале апреля того же года.
      Теперь перед правящими кругами Англии возникла новая проблема: нужно было Думать уже не о превращении Афганистана в колонию, а о быстрейшем вызволении остатков двинутой в эту страну "армии Инда". Вместо обанкротившегося Окленда на пост генерал-губернатора был назначен лорд Элленборо. В апреле 1842 г. британским властям в Индии удалось собрать достаточные силы для того, чтобы пробиться из Пешавара к Джелалабаду и снять с него осаду.
      В течение лета 1842 г. велась подготовка к нападению на Кабул, чтобы в какой-то мере восстановить военный престиж Англии. Это было для нее крайне важно, ибо разгром английских войск в Афганистане вызвал широкий отклик на всем Востоке. "Впервые крупные британские вооруженные силы были разбиты, и это поколебало веру в непобедимость белых завоевателей"{119}, - отмечал английский историк А. Мортон. Но начать заново всю кампанию с целью утверждения своего господства в Афганистане колонизаторы не могли. Выдвигавшиеся наиболее агрессивными кругами планы отправки в эту страну крупной армии были отклонены в связи с тем, что "недовольные элементы в Индии могли воспользоваться британской военной слабостью, чтобы организовать всеобщее восстание"{120}, - как писал биограф лорда Элленборо Альберт Имлах.
      Поэтому английское правительство было вынуждено ограничиться карательной экспедицией. Она началась с очередной провокации. Лорд Элленборо пригласил в Калькутту Дост Мухаммеда, жившего в Индии под полицейским надзором и не имевшего никаких сведений о событиях в Афганистане, и предложил ему вернуться на родину, чтобы занять свой трон. В качестве условия Дост Мухаммеду было предложено написать Акбар-хану и другим афганским вождям, чтобы они не препятствовали временному вводу войск Англии в Кабул для "восстановления престижа". Дост Мухаммед выполнил это условие, послав Акбар-хану в подтверждение свои очки и табакерку.
      Руководители народной войны, по свидетельству афганского историка Риштия, отвели свои отряды, и перед интервентами фактически был открыт беспрепятственный доступ в Афганистан{121}. Они немедленно воспользовались этим.
      Осенью 1842 г. генерал Нотт из Кандагара и генерал Поллок из Джелалабада двинулись на Кабул. По дороге они разоряли и сжигали селения, устраивали массовые казни. В середине сентября Поллок снова захватил афганскую столицу, имея специальное задание "достойно наказать вероломный Кабул"{122}, единственная "вина" жителей которого заключалась в том, что они не желали сносить ярмо чужеземного ига. Город и его окрестности были разграблены, множество мирных жителей убито. Значительная часть столицы была превращена в руины{123}. Завершая погром в Кабуле, британские генералы распорядились взорвать выдающийся архитектурный памятник - крытый рынок.
      Ярким свидетельством зверств оккупантов являются письма непосредственного участника этого карательного похода британского офицера Невиля Чемберлена, игравшего впоследствии видную роль среди английской военщины в Индии.
      Описывая действия британских войск в небольшом городке Исталифе, Н. Чемберлен отмечал: "Когда мы почти достигли его, то увидели множество фигур в белом, взбиравшихся на горы, и, приняв их за повстанцев, открыли по ним орудийный огонь, и я с сожалением должен сказать, что некоторые из них упали; подойдя поближе, мы нашли, что это были женщины ...Сцена у входа в город не поддается описанию. Палатки, всевозможные вещи валялись на улицах рядом с трупами несчастных людей, которые чрезмерно задержались с уходом или были слишком храбры, чтобы бежать и оставить своих жен и детей на наше милосердие, не пожертвовав жизнью для их защиты. Ни одно существо мужского пола старше 14 лет не было пощажено, а некоторые солдаты стремились вымести свою злобу на женщинах... Картина грабежа была ужасна. Каждый дом был наполнен солдатами, как европейцами, так и туземными. Мебель, одежда, товары всех сортов летели через окна на улицы и сгребались теми, кто там находился... У богатых лавок оказывалась дюжина владельцев, которые спорили из-за раздела их содержимого... Уже захватившие свою добычу возвращались в лагерь, преграждая путь огромными тюками, которые они тащили, и были скорее похожи на барышников, чем на солдат... Кто брал оружие, кто драгоценности, а кто книги! Некоторые, опять-таки, предпочитали шелка и сатин, шали и т. д... Когда солдаты утолили аппетиты, грабить начала лагерная прислуга, и она продолжала дележ добычи. Найденные в Исталифе товары были оценены почти в 200 тыс. фунтов стерлингов.
      ...В большом доме мы обнаружили чрезвычайно ценные вещи, которые немедленно стали достоянием моих спутников - пестрой банды, солдат всех полков и знамен - англичан, индусов, мусульман, гурков..."
      На следующее утро Исталиф, по выражению Н. Чемберлена, представлял собой "картину опустошения". "В одном месте мой взор был потрясен видом бедной женщины, лежавшей мертвой рядом с младенцем 3-4 месяцев, еще живым, но у которого обе малые берцовые кости были прострелены и искалечены мушкетной пулей... Поодаль лежала другая женщина, мучась от раны; она страдала от ночного холода, будучи совершенно раздетой, и сжимала дитя в своих руках; ее взгляд отражал испытываемую ею агонию.
      ...На улицах лежали трупы старых и молодых, богатых и бедных, которые погибли, защищая свой город. Эти ужасные сцены я видел лично; если бы я был в состоянии или желал осматривать дома, боюсь, что был бы очевидцем намного более жестоких поступков и ужасов войны... В действительности, мы не более чем патентованные убийцы. Весь день саперы были заняты тем, что жгли город, а солдаты и лагерная прислуга тащили все, что плохо лежало. Наш лагерь более походил на базар, чем на что-либо другое; его обитатели были заняты продажей и обменом своей добычи".
      Перед уходом из Исталифа Н. Чемберлен снова посетил город. "Какие изменения внесли в него 28 часов! - восклицал он. - Осталось лишь десять домов, и не слышно было ни звука, кроме потрескивания огня и грохота обрушивающихся балок и столбов..."{124}
      Вслед за Исталифом такая же участь постигла Чарикар, где были разрушены все дома и постройки.
      Эти зверства с точки зрения их организаторов были призваны восстановить подорванный престиж английского военного могущества. Однако оставаться в Афганистане интервенты более не решались. Проведя кровавую карательную экспедицию, они поспешно покинули страну. В начале 1843 г. Дост Мухаммеду было позволено вернуться на родину, где он вскоре снова стал эмиром. Так бесславно окончилась для Англии эта агрессивная война.
      Провал захватнических планов британской буржуазии был обусловлен упорным сопротивлением афганского народа, единодушно поднявшегося на решительную вооруженную борьбу против агрессоров. Именно этот народный характер освободительного движения, которое получило подлинно массовые размеры, определил поражение несравненно лучше вооруженных и обученных английских войск и являлся важной отличительной особенностью антибританских выступлений в Афганистане. В борьбе с оккупантами приняли активное участие самые разнообразные слои афганского и других народов, населяющих Афганистан (таджики, узбеки, хазара). Племенные ополчения, обычно выступавшие в качестве основной вооруженной силы афганцев, пользовались самой действенной поддержкой городского населения, героически и самоотверженно сражавшегося против интервентов.
      Подлинную причину успеха освободительной борьбы Афганистана - ее народный характер, участие в ней широких слоев населения страны: крестьян, ремесленников, городской бедноты - подчеркнул великий русский революционный демократ Н. А. Добролюбов. Он имел в своем распоряжении не так уж много достоверных сведений о происшедших событиях, но с уверенностью отмечал эту особенность англо-афганской войны: "С 1838 г., со времени афганской войны, англичане встречают более противодействия на полуострове, и, что замечательно, противодействие это перестает уже быть делом личного произвола какого-нибудь властителя, а вызывает сильное участие в самом народонаселении страны. В афганской войне народ выказал сильное сопротивление возведению на престол шаха Шуджи, которого поддерживали англичане и который за свои неистовства три раза уже был прогоняем своими подданными. Европейская армия восторжествовала над упорным сопротивлением афганов, но все приобретения англичан вскоре должны были быть оставлены ими, по невозможности удержать их за собой. 20 тыс. человек и 16 млн. фунтов стерлингов были напрасно истрачены в этой войне"{125}.
      Разгром британских агрессоров в Афганистане способствовал развитию антиколониальных тенденций и в других странах Востока, особенно в Индии. Не случайно в некоторых английских работах указывается, что это поражение "приблизило... ни с чем не сравнимое несчастье Индийского мятежа"{126}, т. е. массовое народно-освободительное восстание 1857-1859 гг. в Индии. Из Герата тем временем был изгнан засевший там с 1839 г. майор Тодд, а в Бухарском ханстве в июле 1842 г. были публично казнены британские агенты полковник Стоддарт и капитан Конолли, прибывшие туда с разведывательными и диверсионными целями.
      В Англии в связи с крупнейшим военно-политическим поражением в Афганистане события, предшествовавшие войне и приведшие к ней, привлекли пристальное внимание. Они долго и оживленно обсуждались в печати и в политических кругах. В конечном итоге английское правительство было вынуждено выпустить в 1859 г. новое издание "Синей книги", поместив туда документы или те их части, какие раньше были опущены или извращены. Сопоставление публикаций - 1839 и 1859 гг. - чрезвычайно ярко показывает, на какие уловки и подтасовки фактов шли британские экспансионисты, развязывая преступную войну против народов Афганистана. Но о том, чтобы наказать виновников этого мошенничества международного масштаба, не было и речи: слишком высокие посты они занимали. Один из главных инициаторов нападения на Афганистан - лорд Пальмерстон, например, занимал пост премьер-министра Британской империи.
      Во всяком случае результаты первой агрессивной войны против Афганистана были очень поучительны для английских колонизаторов.
      Глава III.
      Подготовка нового британского вторжения в Афганистан
      Сокрушительное поражение, какое нанесли британским войскам народы Афганистана, вынудило правящие круги Англии серьезно пересмотреть методы и формы своей политики в отношении Афганистана. От прямого военного штурма, каким явилась развязанная английскими экспансионистами война 1838-1842 гг., они перешли к "политике дружественного сближения". Цели при этом не менялись: любой ценой, в любой форме британская буржуазия стремилась установить свое господство, свой контроль над Афганским государством, лишить его независимости, превратить в вассальное владение. Стараясь обосновать внешние изменения в политике Англии по отношению к Афганистану, британский историк Д. Морисон писал: "...поражение 1841-1842 гг., возвращение Дост Мухаммеда к власти и горькие воспоминания ...о прошлых ошибках придали спокойствие отношениям с Афганистаном"{127}.
      Конкретный анализ событий свидетельствует, однако, что за внешним "спокойствием" скрывались прежние агрессивные тенденции Британской империи. Границы захваченных ею в Индии земель постепенно и неуклонно приближались к Афганистану. В 1843 г. после непродолжительной, но упорной борьбы с народным ополчением синдцев и белуджей колонизаторы захватили Синд и часть Белуджистана. В 1845 г. они спровоцировали войну с Пенджабом, в результате которой в 1846 г. аннексировали часть его территории и навязали этому государству договор, ограничивший его самостоятельность.
      В ряде районов владения Англии находились в непосредственной близости от областей расселения афганских племен, и британская колониальная администрация получила значительно больше возможностей вести интриги и подрывную деятельность против Афганистана.
      Обстановка в Афганистане в эти годы была очень сложной. Четырехлетние ожесточенные военные действия, охватившие важнейшие города и селения страны, а также карательная экспедиция английских войск нанесли серьезный урон экономике Афганистана. Многие населенные пункты были полностью или частично уничтожены, поля - вытоптаны. Редкая афганская семья не оплакивала кого-либо из своих членов, павших в борьбе против варварского нашествия.
      Положение ухудшалось в связи с тем, что Афганистан не был объединен, а продолжал представлять собой несколько разрозненных феодальных уделов. Вернувшийся к власти Дост Мухаммед старался объединить все афганские земли в едином государстве.
      Эмир и его окружение продолжали лелеять надежду на возвращение Пешаварской области. Они прекрасно понимали, какую угрозу представляет для Афганистана британская экспансия в соседнем Пенджабе. В связи с этим были преданы забвению старые распри с Сикхским государством, раздувавшиеся колонизаторами. В 1848 г., когда Англия начала новую войну против Пенджаба, Дост Мухаммед по договоренности с сикхами занял Пешавар и Атток и выслал десятитысячный отряд конницы в помощь пенджабским войскам. Эта поддержка, однако, не могла иметь существенного значения. Во второй войне с Пенджабом колонизаторам также удалось одержать победу. Они полностью ликвидировали независимость Пенджабского государства и оккупировали всю его территорию, включая занятые ранее сикхами афганские области. Дост Мухаммед был вынужден оставить Пешаварский округ.
      Центр тяжести внешней политики эмира ввиду сложившихся обстоятельств переместился на север страны. Афганские феодалы возобновили прерванное иностранным вторжением завоевание узбекских и таджикских ханств левобережья Аму-Дарьи - Южного Туркестана. Занятые ими здесь территории стали в дальнейшем житницами горного Афганистана.
      Эти действия вполне соответствовали планам и интересам британских экспансионистов, поскольку они отвлекали внимание правительства Дост Мухаммеда от восточных районов, которые постепенно попадали в зависимость от Англии. Кроме того, такая политика должна была неминуемо привести Афганистан к конфликту с Бухарским эмиратом, некогда владевшим Южным Туркестаном. Помимо прочего, колонизаторы вовсе не собирались отказываться от намерения захватить Афганистан, и поэтому, чем дальше он расширял свои пределы на север, тем выгоднее было для перспектив английской колониальной политики.
      Проводившаяся британскими правящими кругами "политика спокойствия" должна была подготовить условия для поглощения Афганистана в подходящее для этого время или превращения его "мирным" путем в зависимое государство. В случае неудачи такой политики ей на смену могла прийти (и пришла на деле) новая военная агрессия. Именно по вопросу о методах утверждения английского владычества в Афганистане сложились в основном две "школы" - "наступательной политики" ("форвард полней") и "выжидательной", или "мастерского бездействия" ("бэкворд полиси", или "мастерли инэктивити"). 50-60-е годы XIX в. - период, следовавший за афганской катастрофой, которая постигла английскую армию в 1841-1842 гг., - это период господства сторонников осторожной, выжидательной (но тем не менее - достаточно активной) тактики. Ее идеологом считался британский верховный комиссар в Пенджабе Джон Лоуренс.
      После захвата Пенджаба английское правительство особенно настойчиво заигрывало с Афганистаном. Оно стремилось установить с ним более тесные связи и использовать его в интересах своей агрессивной политики на Востоке. Дост Мухаммед откликнулся на сделанное ему предложение о переговорах с могущественным соседом, рассчитывая получить поддержку в своих централизаторских действиях. Переговоры, которые вел в Пешаваре сын эмира Гулям Хайдар-хан с представителем Ост-Индской компании, завершились заключением в марте 1855 г. англо-афганского договора. Этот договор включал пункт о мире и дружбе между обеими странами и о взаимном уважении владений. В соответствии с соглашением афганский эмир обязывался от своего имени и от имени своих наследников "быть другом друзей и врагом врагов достопочтенной Ост-Индской компании"{128}.
      Иными словами, афганский эмир признавал захват англичанами Пешаварского округа и принимал на себя обязательство не претендовать на него. Договор вовлекал Афганистан в орбиту британской политики и, по справедливому замечанию С. К. Риштия, ликвидировал политическую независимость страны{129}.
      Дост Мухаммед пошел на уступки англичанам, потому что ему удалось заручиться важными обещаниями со стороны Англии. Ему была обещана материальная поддержка и невмешательство во внутреннюю жизнь Афганистана. Подчеркивая особенности заключенного соглашения, видный английский политический деятель герцог Аргайль, который в течение ряда лет занимал пост статс-секретаря по делам Индии, писал: "Это был трактат, заставлявший эмира вступать в неприязненные отношения со всеми, кому мы объявляли войну, но не возлагавший на нас ничего подобного такому же обязательству. Со стороны Дост Мухаммеда это был в полном смысле слова наступательный и оборонительный союз, но с нашей стороны он не имел этого назначения. Он клонился, следовательно, исключительно в нашу пользу. Тем не менее эмир не задумался приложить к нему свою руку - единственно ради данного нами обещания, что мы не станем вмешиваться во внутренние дела его страны, и что он не будет лицезреть в своей столице наших агентов"{130}.
      Впрочем, несмотря на заключение договора, колонизаторы не обольщали себя по поводу чувств, испытываемых к ним в Афганистане. "Наши отношения с афганцами как с народом являются непрочными и еще долго будут такими, констатировал Н. Чемберлен, командовавший в то время пенджабским иррегулярным войском, - мы ничего не можем сделать, чтобы народ в массе пожелал нашей дружбы... Любое проявление доверия к нам или зависимости от нас скорее ослабит, чем укрепит положение какой бы то ни было группировки, ищущей нашу поддержку. Я считаю, что британские штыки еще в течение, многих, многих лет не смогут двинуться через Хайберский проход"{131}.
      Со своей стороны и Дост Мухаммед, учитывая настроения в Афганистане, старался не афишировать установления более тесных отношений с Британской империей.
      К 1855 г. Дост Мухаммед присоединил к своим владениям Кандагар и предпринял большое наступление против ханств левобережья Аму-Дарьи. В этом походе на север эмир, по словам очевидца, был "снабжен англичанами всем необходимым: оружием, боеприпасами и деньгами"{132}. Афганские феодалы укрепляли свою власть в Балхе, Хульме, Кундузе, расширяли занятые территории. Добившись на данном этапе своей цели - привлечения внимания Афганского государства к завоевательным действиям в Южном Туркестане, британские колонизаторы тем временем огнем и мечом старались подавить освободительное движение афганских племен в захваченных ими землях Пешаварского округа. Здесь велась упорная, не прекращавшаяся ни на один день борьба афганцев за свободу против чужеземного гнета.
      Весной 1855 г. вспыхнуло восстание среди племени миранзаев в Кохатской долине, к югу от Пешавара. В течение нескольких месяцев полуторатысячный отряд афганских повстанцев героически сопротивлялся регулярным британским войскам. "Усмиренное" в одном пункте восстание немедленно вспыхивало в другом. К миранзаям вскоре присоединилось одно из крупнейших восточноафганских племен - оракзаи, населяющие Кохатскую долину и соседний с ней горный район Тирах. Здесь и на обширной окрестной территории постепенно зарождалась и развивалась характерная для всего периода британского господства в Индии "постоянная пограничная война". Ее вели афганские племена, предпочитавшие смерть в бою подчинению иностранным интервентам.
      Под предлогом борьбы с восставшими племенами английские войска продвигались все дальше и дальше на запад, расширяя свои колониальные владения. Они открыто нарушали границы Афганистана, вторгаясь в пределы владений эмира, с которым только что заключили договор о "дружбе и уважении территорий", "...Мы должны пересечь нашу границу, двинувшись по направлению к Кабулу, чтобы наказать племя, находившееся под властью Дост Мухаммеда... Мы должны заставить это племя возместить наши убытки или сжечь и уничтожить его селения и угнать весь скот, какой мы сможем захватить..."{133}, - так писал домой Н. Чемберлен, отправляясь в поход во главе пятитысячного отряда с 14 пушками против племени тури в Кохатской долине.
      Освободительное движение афганских племен охватывало все новые и новые земли, вынуждая колонизаторов держать здесь под ружьем большую армию и придавать особую важность дальнейшему укреплению отношений с Дост Мухаммедом. Для этого имелись и другие, не менее серьезные основания. В 1856 г. назрел новый конфликт между Англией и Ираном{134}.
      Воспользовавшись обострением положения на Среднем Востоке, британские власти в Индии под предлогом выработки единой политической линии с "другом и союзником" отправили к Дост Мухаммеду дипломатическую миссию во главе с майором Г. Лэмсденом. Эта миссия прибыла в Кандагар, и в начале 1857 г. между Англией и Афганистаном был заключен договор, который подтверждал и развивал договор 1855 г. Англия брала на себя обязательство выплачивать эмиру в течение всего периода ее войны с Ираном 12 лаков рупий{135} в год "на военные нужды" при условии, что британским офицерам будет разрешено находиться в Афга яистане для наблюдения за использованием этих денег и для сбора всевозможных военно-политических сведений. По словам английского автора Фишера, эта субсидия, носившая явный характер подкупа, должна была выплачиваться эмиру "в течение такого времени, какое его служба может быть для нас полезна"{136}. Дост Мухаммеду было подарено также несколько сот комплектов военного снаряжения для солдат.
      В январе 1857 г. эмир встретился с верховным комиссаром Пенджаба Д. Лоуренсом близ форта Джамруд на индо-афганской границе для ратификации договора. Британские власти стремились придать этой встрече возможно более внушительный вид. Очевидец писал: "По случаю первого посещения эмиром английского лагеря в нем было сосредоточено более 7 тыс. человек войск, и в их состав входили три английских пехотных полка. Войска были расставлены шпалерами на протяжении целой мили, и вполне очевидно, что эта сила и воинственная выправка солдат произвели на эмира и его спутников весьма полезное впечатление причем чувство восхищения примешивалось к чувству страха"{137}. В дипломатическом арсенале Англии, таким образом, шантаж и запугивание занимали не менее видное место, чем подкупы.
      Заключение договора с правителем Афганистана имело большое значение для британских колонизаторов, поскольку дало им возможность уделить все внимание борьбе с грандиозным восстанием народных масс, начавшимся в Индии в мае 1857 г. Доведенные до нищеты и голодного вымирания, народы Индии поднялись на решительную борьбу против своих поработителей. Это было наиболее мощное народно-освободительное движение из всех, с какими приходилось иметь дело английским колонизаторам в Индии. Оно потрясло основы британского господства в этой стране. Борьба с повстанцами длилась до 1859 г.
      Индийское восстание нашло широкий отклик и в соседних странах. В Афганистане развивалось движение, протеста против какого бы то ни было сближения с Англией. Однако, несмотря на возмущение афганского народа зверствами колонизаторов, Дост Мухаммед был, верен условиям заключенного им договора и строго придерживался нейтралитета. "Во время тяжелых дней восстания, вспыхнувшего вскоре после состоявшегося с эмиром соглашения, писал видный английский военно-политический деятель Ф. Робертс, - Дост Мухаммед благородно сдержал принятые им на себя обязательства, когда присоединением его к восставшим решилась бы судьба Пенджаба, потеря коего в таком случае была бы несомненна. Нам не удалось бы взять Дели и трудно даже допустить возможность сохранения нами какой-либо части страны севернее Бенгала.
      Сами афганцы не понимали роли Дост Мухаммеда, и многие из них, приходя к нему во время восстания, бросали свои чалмы к его ногам, призывая его ...воспользоваться случаем уничтожить "неверных". "Внемли известиям из Дели, - говорили они, - и убедись в трудном положении, в котором находятся "ференги"{138}. Зачем не ведешь ты нас против них и не пользуешься их слабостью, чтобы взять обратно Пешавар!"{139} - настаивали они.
      Влиятельные афганские феодалы, как например, сводный брат эмира сардар Султан Мухаммед-хан Баракзай, указывали ему на возможность вернуть "не только Пешавар и Дераджат, но и все восточные афганские области"{140}. Однако Дост Мухаммед предпочитал придерживаться выгодной для колонизаторов политики невмешательства в индийские дела. Это позволило Англии перебросить против восставших свои войска из Пенджаба и серьезно облегчило ей подавление восстания.
      За эту благожелательную к Англии политику эмир вскоре был вознагражден. В 1858 г. при поддержке со стороны англичан ему удалось занять часть Сеистана, а также Андхойскую область Южного Туркестана.
      Длительная борьба с повстанцами в Индии потребовала больших материальных затрат со стороны Англии Несмотря на подавление восстания, британские позиции в этой стране были серьезно подорваны. Волей-неволей колонизаторы оказались вынужденными ослабить на некоторое время давление на Афганистан. В основе этой тактики продолжали господствовать взгляды школы сторонников "выжидательной политики". Вплоть до 70-х годов XIX в. британские правящие круги вели на Среднем Востоке преимущественно так называемые малые войны против боровшихся за свободу восточноафганских племен, а в отношении Афганистана методам прямого вторжения предпочитали методы тайной подрывной деятельности.
      В течение 1857-1860 гг. британские власти предприняли несколько крупных военных операций против племени махсуд-вазиров в долинах рек Точи и Гумал. В отдельных случаях на подавление освободительного движения населения Вазиристана отправлялись значительные военные отряды (свыше 5 тыс. человек с артиллерией){141}.
      Большой размах приняла борьба между английскими агрессорами и афганским племенем юсуфзаев в горной области Ситана, на границах Пешаварского округа. В 1858 г. в эту область был направлен с карательными целями военный отряд генерала Коттона для подавления антиколониальных выступлений. Несмотря на это, ситанцы продолжали игнорировать законы, которые пыталась навязать им колониальная администрация. Тогда английские войска летом 1863 г. блокировали опорный пункт повстанцев - гору Махабун, куда прибыло много афганцев "с намерением помочь единоплеменникам избавить родной край от нашего ненавистного присутствия"{142}, - как писал участник событий английский полковник Д. Эдай.
      Повстанцы обратились к жителям соседних районов с воззванием не верить обещаниям англичан, "иначе они, - гласил текст воззвания, - при первом же случае дотла разорят вас, замучат, предадут всяческим поруганиям, присвоят себе все ваше имущество и надругаются над вашей верой. Тогда о вас можно будет только сожалеть"{143}.
      Этот призыв нашел единодушную поддержку среди афганцев Бунера, Свата и других горных районов. Когда против Ситаны выступило снабженное 19 пушками 6-тысячное английское войско во главе с бригадным генералом Н. Чемберленом{144}, оно столкнулось уже не с небольшой горсточкой осажденных на горе Махабун повстанцев, а со сплоченными афганскими отрядами, численность которых достигала 15 тыс. человек. Колонна генерала Чемберлена была остановлена в Амбейлахском ущелье, на подступах к горе Махабун, и понесла крупные потери от смелых атак горцев. Интервенты были вынуждены перейти к обороне. "Простая военная прогулка в горы приняла грозные размеры пограничной войны", - писал Эдай и приводил паническую телеграмму Н. Чемберлена командованию от 27 октября 1863 г.: "Советую отправить за Инд все войска, без которых можно обойтись на юге. Всякое промедление теперь может принести большие несчастья..."{145}
      Опасения агрессоров были обоснованными. К сражавшимся патриотам вскоре присоединились племена Баджаурской области; волнения все более распространялись и охватили племена момандов в Пешаварском округе, вазиров и утманхелей в Кохатской долине.
      В район боев срочно перебрасывались все новые и новые английские войска. К началу декабря 1863 г. здесь было сосредоточено уже 25 тыс. человек. Бои приняли ожесточенный характер. Только за два дня - 15-16 декабря, например, интервенты потеряли около 200 человек убитыми и ранеными. Чрезвычайно активную деятельность развили британские политические агенты. Они сеяли рознь и раздоры между представителями различных племен, подкупали неустойчивых старшин и вождей племен.
      Сочетая военный нажим и подрывную деятельность, колонизаторы смогли ослабить выступавшие против них силы и добились компромиссного соглашения с руководителями повстанцев. Интервенты заявили, что выведут свои войска, если будет разрушено (под наблюдением английских офицеров) основное пристанище ситанцев - село Мульки. Это было сделано, но, хотя первоначальная цель экспедиции казалась достигнутой, весь ход событий свидетельствовал о крупнейшем военно-политическом поражении агрессоров. Сделав хорошую мину при плохой игре, они были вынуждены "добровольно" покинуть Амбейлахское ущелье. Фактически же колонизаторы оказались перед необходимостью отступить, столкнувшись с мощным единодушным отпором со стороны афганских крестьян и ремесленников. За отходившими английскими войсками по пятам следовали горцы, уничтожавшие созданные интервентами укрепления и дороги, чтобы помешать новому "визиту" непрошенных гостей.
      Полковник Эдай писал в связи с этим: "...Наши соседи подозрительно... относятся к нашим действиям и сомневаются в наших заявлениях о миролюбии и невмешательстве... Народ, живущий в горных твердынях, рядом с нашей границей, полагает свою безопасность больше в собственной храбрости, нежели в нашем бескорыстии"{146}.