Сага о Хелоте из Лангедока

      Гай медленно расстегнул пряжки своего плаща, налил себе вина и глотнул старого кларета, видимо совсем не чувствуя вкуса. Тэм протянул ему блюдо с поджаренным хлебом. Гай машинально захрустел корочкой. Неожиданно он сказал в упор:
      – К тому же, святой отец, мне донесли о ваших связях с лесными разбойниками.
      Отшельник пожал плечами:
      – Докажите.
      – Вы прячете их у себя. Вы их лечите. Даете им лекарства.
      – Докажите, – повторил отшельник.
      – Святая инквизиция докажет все, что угодно, – сказал Гай. – Я отомщу вам за Дианору. Если она мертва, вы позавидуете ее участи.
      Гай налил себе еще вина и обернулся к Тэму, который забрался с ногами на сундук: – Подойди сюда, мальчик.
      Тэм удивленно посмотрел на Гая, но тот повторил приказание, и Тэм подчинился.
      – Так кто твой господин, говоришь? – поинтересовался Гай.
      – Хелот из Лангедока, сэр.
      – Да? – Гай казался удивленным. – Насколько я припоминаю, дружок, мы с твоим господином встречались в городе Ноттингаме. И звали его совершенно иначе. – Он больно сжал Тэму плечо. – Ты удрал от Гури, приятель! А Хелот по своей доброте и глупости тебя приютил. Так было дело, а?
      Тэм не отвечал.
      – И отправил сюда, к этому старому сатанисту. Может быть, Хелот тоже участвует в этих адских играх?
      – Нет... – выдавил Тэм.
      – Гури Длинноволосый покинул правелную Англию, – вмешался отшельник. – В некотором роде он даже умер. Мальчик не виноват, сэр Гай. Отпустите его.
      Гай не ответил. Он увидел нечто, заставившее его побледнеть от ярости. На полу возле постели валялся белый парик из конского волоса. Прежде чем святой открыл рот, чтобы соврать, Гай спросил:
      – Стало быть, вы нас всех одурачили, отец Сульпиций?
      – Да, – сказал отшельник. – Я одурачил вас. Скажу больше, я дурачил вас и раньше. Я помогал бедным невежественным людям, которые умирали целыми деревнями, потому что никто, кроме меня, не знал, как их вылечить. Я спрятал у себя книги, обреченные на сожжение, потому что убежден: через много лет люди будут счастливы открыть их и погрузиться в сокровищницу этих познаний. Я дурачил вас много лет, сэр Гай. Идите домой. Мне неприятно вас видеть.
      Гай неторопливо вышел под проливной дождь, и до отшельника донесся его голос:
      – Окружить дом! Никого не выпускать! Осмотреть подвалы!
      Несколько стражников ворвались в дом и принялись шарить по всем углам, выбрасывая на середину комнаты все, что находили на полках и шкафах. Зазвенели склянки. На полу стало скользко от разлитых настоек и мазей. Один из стражников поскользнулся, грязно выругался и, падая, налетел на сундук. Сундук отъехал в сторону, открывая лаз в подпол.
      Святой дернулся в руках другого стражника. Тот равнодушно ударил его несколько раз в грудь кулаком с зажатой в нем тяжелой рукояткой кинжала. Отшельник закашлялся и задохнулся.
      Заверещав, Тэм бросился к лазу. Тем временем дом уже начал гореть – в спешке стражники перевернули две свечи, оставленные на столе. Воск трещал, сухое дерево грозило вот-вот вспыхнуть. Не помня себя, Тэм метнулся влево, вправо, схватил кого-то за ногу, получил сильный удар по лицу и на мгновение потерял сознание. Затем его подняли за волосы. От адской боли он очнулся и закричал. Кто-то, ругаясь на чем свет стоит, поволок его прочь из дома. Тэм кусался и отбивался.
      – Звереныш! – с отвращением произнес голос Гая Гисборна. Гай сбросил Тэма с крыльца в мокрую траву. Не помня себя, Тэм начал карабкаться по ступенькам, скаля зубы и поскуливая, как побитый щенок.
      Гай еще раз ударил его ногой, сбрасывая вниз. И снова Тэм пополз наверх. Он задыхался от плача. Тогда Гисборн наклонился и взял его на руки. Не обращая внимания на то, что мальчик принялся извиваться и норовил его лягнуть, Гай сказал: – Дурак твой Хелот...
      После чего сильно ударил его по голове кулаком и вышвырнул на болота, благословив отборными ругательствами.
      Дом уже лизало пламя. Гай бросился в комнату и споткнулся о труп, брошенный у порога. Это был отшельник. Кто-то из стражников, видимо опасаясь колдовства, перерезал ему горло. Гай перекрестился. Если Сульпиций и впрямь был колдуном, то не следовало убивать его как обычного человека. Мертвый колдун еще опаснее живого.
      Но думать об этом времени не оставалось. Дом был охвачен пожаром, а в подполе отшельник кого-то прятал. Гисборн был уверен, что добрался до истоков зла, которое обитало в Шервуде уже не первый год.
      Он увидел разоренную постель, на которой только что кто-то спал. Сейчас она была пуста. Сняв с полки свечку, Гай посветил вокруг. Дым уже проникал в подвал, времени оставалось совсем немного. Но он никого не увидел. И, однако же, у Гая не было ни малейших сомнений в том, что здесь кто-то прячется.
      Он поднял свечу повыше и наконец разглядел того, кого искал. Человек стоял, прижавшись к стене, под полками, где была расставлена коллекция диковинных сосудов в форме различных фантастических зверей и грубо слепленных чашек, расписанных в семь цветов. В руке у человека был нож. Всклокоченные черные волосы и клочковатая черная борода придавали ему в темноте зловещий вид. Гай плюнул и перекрестился, приняв его в первую секунду за демона. Тот тихонько засмеялся, скаля зубы.
      – Страшно тебе? – спросил он. – Ты ведь испугался, Гисборн? Ваши люди крестятся, когда боятся.
      – Я узнал тебя, – сказал Гай и скрипнул зубами. – Хелот обманул меня. Я убью сначала тебя, а потом его.
      Алькасар шагнул вперед, выставив нож. Он все еще улыбался, скаля в черной бороде белые зубы. Гай выхватил из-за пояса кинжал и метнул его, метя в грудь своему противнику. Алькасар отшатнулся, но не рассчитал движения и сильно ударился спиной о стену. Полки задрожали, несколько фаянсовых колбочек упало на пол и разбилось.
      А глиняные чашки вдруг подскочили и повисли в воздухе. Потом они начали сами собой раскачиваться и ударяться одна об другую, как будто руки невидимого жонглера перебрасывали их из одной ладони в другую. И наконец они полились меж невидимых рук – влево-вправо, влево-вправо, и семь цветов стали сливаться в семь полос радуги, и Гисборн понял, что не может сделать ни шагу. Он еще видел сарацина, исчезающего в стене, но дотянуться до него рукой уже не мог. И когда Гай сделал еще один шаг, на него неожиданно посыпались глиняные чашки и две или три больно ударили его по голове.
      Трактир был пуст. Хозяин, встретивший Греттира у двери, немедленно ушел, шаркая разбитыми кожаными башмаками, и унес с собой единственную горящую свечу. Юноша постоял некоторое время в кромешной тьме, потом глаза привыкли, и он различил впереди себя лестницу. Осторожно поднялся на второй этаж. Дверь комнаты, занимаемой Гури Длинноволосым, была распахнута, и Греттир пошел на тусклый свет. Он остановился на пороге. Сегодня одиночество замучило его настолько, что он согласен был терпеть даже невыносимого Гури, лишь бы не оставаться наедине с Сантой и своими печальными мыслями.
      Но Гури он не обнаружил. Прямо перед Греттиром на сундуке сидел и сосредоточенно грыз ногти Хелот из Лангедока.
      – Привет, – сказал он равнодушно.
      – Хелот! – Греттир бросился к нему навстречу и вдруг остановился как вкопанный. Таким он своего друга еще никогда не видел. Ни после плена в баронском замке, ни после сражения в Гнилухе, когда его хотели повесить. – Вы убили его, сэр? – прошептал Греттир. Другого объяснения отсутствию Гури он найти не мог.
      Хелот тускло посмотрел на него:
      – Кого я убил? – Ну, этого негодяя Гури.
      – Я и есть Гури, дурачок, – ровным голосом, без интонации ответил Хелот. – Зачем пришел?
      – Я рад вас видеть, и... – Греттир опустился в кресло.
      – Тянуло, вот и пришел.
      – Бросай ты этот Ноттингам, – сказал Хелот с визгливой интонацией Гури Длинноволосого. – Дохлое дело, в натуре. Поезжай лучше в отцовский замок.
      Хелот слез с сундука и вышел из комнаты. Свесившись с перил, крикнул в темноту:
      – Хозяин!
      К великому удивлению Греттира, внизу тотчас мелькнул огонек.
      – Хозяин, принеси нам, пожалуйста, вина. И чего-нибудь на ужин.
      – Остались только бобы, сэр. И эль. Это для простонародья, – неуверенно отозвался хозяин и подавил зевок.
      – Сойдет и это, – одобрил Хелот. Хозяин покорно зашаркал на кухню.
      – Зачем вам понадобился этот Гури, сэр? – нетерпеливо спросил Греттир.
      – А ты меня узнал?
      – Нет. – Юноша покраснел. – Как я мог узнать вас, сэр, ведь вы были со шрамом и в парике... А как вам удалось сделать шрам?
      – С помощью клея.
      – Так для чего вы это сделали?
      – У меня было одно дело на соляных копях, – спокойно ответил Хелот. – На днях я его успешно завершил. После чего собственноручно прирезал старину Гури. Тебе его будет не хватать?
      – Избави Боже. Я так рад, что вы здесь, сэр.
      – Это ненадолго, – утешил его Хелот. – Я наломал здесь столько дров, что не сносить мне головы. – Его лицо передернуло, как от боли, и он добавил совсем тихо: – Я не могу больше видеть эти болота. Может быть, если я уйду отсюда, я перестану думать...
      Греттир осторожно коснулся его руки: – Почему вы так мучаетесь?
      Хелот обернулся – тощий, бледный, под глазами круги, скулы торчат.
      – Я должен был предвидеть, что Гай явится в дом отшельника. Уверен, что это его рук дело, уверен так, будто видел все своими глазами! Ты хоть знаешь, малыш, что я сделал? Я украл с соляных копей своего Алькасара. Да, понимаю, почему кривишься. Я отвез его в надежное, как мне казалось, место – к отшельнику. Как-то раз я лечил тебя его травами. Я оставил там этого несчастного ребенка, который мне поверил.
      – Какого ребенка?
      – У Гури был слуга, помнишь?
      Греттир поднял брови:
      – Как не помнить... Гури запугал его так, что бедняга и пошевелиться не смел.
      – Не думал, что ты обратил на это внимание. Как бы то ни было, мальчик остался на болоте. Я сам велел ему пожить у отшельника. А когда я вернулся туда, чтобы забрать их с Алькасаром и убраться из этих краев подобру-поздорову, я увидел... – Горло у Хелота перехватило, и он замолчал.
      За спиной послышались шаги. Хелот резко обернулся: – Кто здесь?
      – Да я это, я, господин, – ответил трактирщик. С подкосом в руках он осторожно карабкался по лестнице. На подносе оплывала свечка. Хелот забрал у него поднос, и хозяин канул в темноте.
      – Совсем я загонял его, – пробормотал Хелот. Он поставил поднос на плоскую крышку сундука.
      – Хочешь есть?
      Греттир кивнул.
      – Тогда садись поближе.
      Они устроились прямо на полу. Хелот аккуратно разлил по кружкам эль.
      – Что вы увидели на болоте, сэр? – напомнил Греттир, решив довести разговор до конца.
      Хелот поднял голову и посмотрел ему в глаза, словно удивляясь наивности вопроса.
      – Пепелище, – ответил он. – Я нашел там простое пепелище. Дом сожгли, а людей, как я понимаю, просто перерезали. Господи, они даже не могли себя защитить! Отшельник человек мирный, Алькасар был болен, руки поднять не мог, а Тэм...
      – Он прикусил губу.
      Они помолчали немного. Греттир допил свой эль и тихо сказал:
      – Почему же вы не доверились мне, сэр? Почему не рассказали все с самого начала?
      – Боялся, что проболтаешься, – признался Хелот. – Ты слишком много пьешь, Греттир.
      – Я бросил, – машинально ответил Греттир.
      Хелот залпом допил свой эль, грохнул кружку на сундук и сказал горько:
      – Ничего нельзя вернуть. Я ушел и бросил их на произвол судьбы. Никогда нельзя доверять ощущению безопасности.
      Хелот вспомнил, как шел под дождем по лесной дороге, как впереди замаячила внушительная фигура Малютки Джона. Тот всматривался, не понимая, кто это движется ему навстречу под моросящим дождиком, не замедляя и не убыстряя шагов, забрызганный глиной до колен. А потом Джон улыбнулся во весь рот и крикнул:
      – Да это же Хелот вернулся! И лес ожил. Лес зашумел, затрещал, на дороге один за другим стали появляться вольные стрелки. Загорелые веселые лица обступили со всех сторон, и каждый что-то говорил, скалился, толкался. И Локсли стоял в толпе стрелков, конопатый, сероглазый, в мокром зеленом плаще с откинутым капюшоном...
      В этот момент дом на Дальшинской Чисти уже горел.
      – Зло, – сказал Хелот угрюмо, – Зло гнет нас и ломает, как ему вздумается, оно превращает нас в диких зверей... Кто здесь?! – Он снова резко повернулся к двери.
      Там никого не было. Но Хелот осторожно протянул руку к своему оружию, лежавшему на полу, за сундуком, взял тяжелый нож и неслышно подкрался к выходу. Греттир наблюдал за ним с недоумением: он не замечал ничего подозрительного.
      Однако за дверью действительно кто-то был. И этот кто-то сказал жалобно:
      – Мне нужен Хелот из Лангедока, господин. Хелот толкнул дверь ногой:
      – Я здесь.
      Дверь стукнула незваного гостя по лбу. Он охнул, схватился за голову и покачнулся. Выронив нож, Хелот бросился к нему:
      – Мать Эпона! Тэм Гили! – Он обнял мальчика за плечи. – Ты жив! Тэм сказал тихонько: – Ага... Только голова болит. Хелот вздохнул:
      – Ты голоден, Тэм?
      Тэм покивал. Хелот снова устроился на полу. Тэм, робея, вошел, поклонился Греттиру. Тот смерил его взглядом, но вынужден был смириться с тем, что грязный и оборванный мальчишка-раб сидит рядом и жадно ест из его тарелки.
      – Кто еще жив? – спросил Хелот.
      – Не знаю, сэр... По-моему, святой Сульпиций погиб. Гай кричал что-то о колдовстве, о порче, о том, что его сестру принесли в жертву каким-то... как он сказал? Что-то о сатане, Слезы Тэма закапали в тарелку. Хелот высморкал ему нос двумя пальцами и велел продолжать.
      – Я не знаю. Он избил меня и вышвырнул из дома, когда начался пожар.
      – Кто?
      – Гай Гисборн.
      – Господи... – простонал Хелот. – Почему он это сделал?
      – Не знаю. Мне показалось... мне показалось, что он сделал это ради вас, сэр. Потому что он назвал ваше имя.
      – И что он сказал?
      Тэм нахмурился, стараясь припомнить получше.
      – Кажется, он сказал: «дурак твой Хелот» или что-то в этом роде...
      – Что ж, – вздохнул Хелот, – это, пожалуй, лучший подарок, какой только можно придумать. Ты ешь, Тэм, ешь. На рассвете мы с тобой уходим из этого города.
      Моросил дождь. Дорога вывела двоих путников из леса к полю. За полем снова начинался лес. Небо еще светилось, но в лесу было уже темно. Хелот и Тэм остановились на краю поля.
      Греттир провожал их целый день. Он вел своего коня в поводу и беспрерывно мучил Хелота разговорами, пытаясь наговориться напоследок. Когда путники остановились, Греттир как раз говорил:
      – Бьенпенсанта распоясалась. Является уже днем, когда вовсе не положено. И делает мне замечания.
      – Замуж хочет, – лениво предположил Хелот.
      – Ну это уж слишком! – возмутился Греттир.
      – Ей же двести лет.
      – Для призрака это не возраст.
      – Вы так думаете, сэр?
      – Я ничего не думаю, – сказал Хелот. – Я ухожу. Иди домой, Греттир. Когда-нибудь встретимся. Ты хороший, честный мальчик. Лет через десять из тебя вырастет замечательный воин и добрый хозяин. Постарайся разбогатеть и женись.
      – Да подождите же, – отчаянно сказал Греттир. – Куда же вы уйдете вот так, пешком, ночью? Возьмите хотя бы лошадь.
      – Там внизу река, Греттир. Иди домой. Мне не нужны попутчики.
      – А Тэм? Зачем вы тащите с собой мальчишку? Тэм невнятно пробормотал, что он, Тэм Гили, свободный человек и идет туда, куда ему вздумается.
      Хелот взял мальчика за руку, и они пошли через поле. Потом Тэм оказался впереди. Греттир крикнул им вслед:
      – Хелот!
      Хелот обернулся. Греттир все еще стоял на дороге. Хелот пожал плечами и исчез во мраке столетий.

ЧАСТЬ III. Высокие деревья леса Аррой

ГЛАВА ПЕРВАЯ

      Лес назывался Аррой, и то же имя носил замок, высившийся на краю леса, над петляющей по равнине реке. Близилась осень, и, когда двое путников вошли в лес под сень высоких деревьев, зарядил холодный назойливый дождь. Это было очень некстати: старший из двоих еле держался на ногах, того и гляди свалится. А валиться, покуда не нашли, где провести зиму, было бы непозволительной роскошью.
      Ветки размокли, бересты они не нашли, и, несмотря на все старания и очевидную сноровку, развести огонь так и не удалось. Кое-как устроились под еловыми, низко нависающими лапами, выкопали вокруг дерева мелкий желобок для стока воды и заснули, прижавшись друг к другу под плащом с меховой опушкой.
      Хелот был болен и хорошо знал, что силы его на исходе. Утешало одно: не оспа. Святой Сульпиций растолковал невежественному отроку еще год назад, что хворь сия дважды не постигает. И то ладно. Его в глазах беспрестанно стояла чернота, в голове гудело, и Хелот почти не соображал, куда идет и, соответственно, к какой доле тащит за собой своего спутника.
      Спутник. Одиннадцатилетнее чахлое существо с бесцветными, как болотный мох, клочковатыми волосами и бледненькими веснушками на остром носу. Еще одна головная боль. Не раз и не два Хелот успел проклясть свою мягкотелость, которая заставила его поддаться на уговоры Тэма и взять его с собой, вместо того чтобы оставить в Ноттингаме под опекой такого мудрого наставника, как Греттир Датчанин. Сейчас мальчишка превратился для Хелота в чудовищную обузу. Приходилось постоянно принимать в расчет мальчика – это когда и за одного-то думать казалось трудом непосильным. Как можно принимать толковые решения, когда в памяти постоянно звякает: в случае ошибки расплачиваться придется не только ему, Хелоту, но и ни в чем не повинному ребенку.
      Дважды Хелот пытался избавиться от него. В первый – пристроил в зажиточный дом. И хозяева были люди добросердечные, и жизнь Тэму предстояла сытая и необремененная заботами о хлебе насущном и еще более насущном ночлеге. Однако Тэм, проснувшись однажды утром в «своей» комнате и обнаружив отсутствие Хелота, показал себя сущим волчонком. Он визжал, метался по дому, отказывался от еды, и в конце концов затею сделать из него домашнего мальчика оставили.
      Второй раз Хелот поступил более сурово: прочитал Тэму нотацию, внушил идею беспрекословного послушания и продал паренька странствующему лекарю, человеку мудрому и воздержанному. Поначалу все шло хорошо. Хелот пустился в свои странствия с легкой душой и успел о Тэме позабыть. Но через неделю, оборванный и сияющий, Тэм нагнал своего прежнего господина. Подавив стон отчаяния, Хелот выдрал его за уши, каковое наказание было принято едва ли не с восторгом. После чего Хелот вынужден был вернуться, разыскать лекаря и возвратить ему деньги.
      Больше устраивать судьбу Тэма Хелот не решался. Только и сказал с тихой покорностью судьбе: «Со мной ты пропадешь». Стояло лето, по молодости лет Тэм полон был добрых предчувствий и потому лишь застенчиво улыбнулся и поведал, что лучше уж пропасть в обществе обожаемого господина, чем процветать вдали от оного.
      Теперь же, застигнутый холодным осенним дождем в лесу Аррой, где высокие деревья, Тэм смотрел, как беспокойно мечется во сне Хелот, и все яснее понимал: получается так, что прав был тогда рыцарь из Лангедока. Пропадут они оба. Похоже, сегодня Хелот уже не встанет.
      Однако устыдившись недостойных мыслей, мальчишка покачал головой. Хелот – самый отважный и самый добрый человек на свете, и пусть все божьи кары, какие только возможно, обрушатся на Тэма, если он не сумеет помочь тому, кого почитал как отца. (Тэму и в голову не приходило, что Хелот никак не годится ему в отцы: разница в возрасте между мальчиком и его хозяином была не больше десяти лет.) Занималось утро. Тусклый свет едва просачивался сквозь толщу дождевых туч. Тэм ощутил страшный голод, пошарил в мешке, изрядно подмокшем за ночь, и вытащил кусок хлеба, завернутый в кусок дубленой шкуры. Предусмотрительно спрятав то, что счел нужным оставить Хелоту (чуть ли не вдвое больше, чем отломил себе), Тэм жадно проглотил свою долю. Сейчас бы поискать орехов или обтрясти дикую яблоню. Но он боялся оставить Хелота одного.
      Неожиданно Тэм замер с недожеванным куском во рту. Ему почудилось, что кто-то следит за ним исподтишка. Очень осторожно, стараясь двигаться по возможности бесшумно, он поднялся на ноги и вытянул шею. Выглянул из-за елки, осмотрелся. Никого.
      Но теперь незримый наблюдатель переместился и сверлил взглядом затылок. Тэм похолодел. Так явственно ощущал он на себе чьи-то недобрые глаза, что мурашки побежали у него по спине. Справа в кустах что-то прошуршало, и Тэм вздрогнул и задел плечом тяжелую еловую лапу. Тотчас на него пролилась холодная вода, скопившаяся за долгий дождь. Тэм невольно охнул.
      И тут вокруг него зашелестело, залопотало, засуетилось. Справа и слева, спереди и сзади – повсюду насмешничали и издевались невидимые голоса. Слов не разобрать, но ошибки быть не могло: над ним откровенно потешались.
      Откуда-то сверху прилетел орешек и больно ударил по голове. Тэм вскрикнул и схватился за лоб. И снова взорвалось недоброе веселье.
      Туча тучей, мальчик вынул из ножен меч и уселся возле спящего, положив оружие на колени. Всем видом он выражал решимость защищать Хелота до последнего своего вздоха.
      А вокруг продолжалось суетливое, хотя и скрытное движение. Хлюпали по лужам шажки, несколько раз доносилось характерное пение тетивы. Этот звук и разбудил Хелота. Не пытаясь даже подняться на ноги, он пошевелил пересохшими губами и с трудом прошептал:
      – Тэм... уходи отсюда, пока не началось.
      Тэм показал себя достойным учеником знаменитого упрямством лангедокца. Он тоже не двинулся с места и с деланным равнодушием ответствовал:
      – Поздно уходить. Началось уже.
      Словно желая подтвердить его слова, над головой у Тэма в еловый ствол ударила стрела. От пчелиного ее звона у Тэма заныли зубы. Он встал, удерживая слишком тяжелый для себя меч обеими руками. Вокруг по-прежнему шелестели кусты, однако никого не было видно. Напрягая голос, Тэм выкрикнул:
      – Кто вы?
      – А вы кто? – отозвался сердитый тонкий голос.
      – Мое имя Тэм Гили, – сказал мальчик.
      – Почему вы хотите убить нас?
      – Грязные дакини, – с отвращением сказал голос. – Как вы посмели ходить по нашему лесу? Мы еще не убиваем вас, о нет! Когда мы начнем убивать вас, вы это почувствуете...
      – Покажитесь! – крикнул Тэм с вызовом. – Я не хочу говорить с невидимками!
      Кусты пошевелились, словно бы в раздумье, но потом опять сомкнулись. Донеслось ожесточенное перешептывание. Тэм разобрал несколько отрывистых фраз: «Безмозглые дакини...» – «Пристрелить, покуда не очухались...» – «Мальчик-то вроде из Народа... Не наделать бы ошибок...»
      Наконец кусты раздвинулись, и на поляне показались два низкорослых человечка. Ростом они были чуть повыше Тэма, а годами – немногим старше Хелота. Бесцветные волосы и очень светлые, почти белые глаза странно роднили их с жителями деревушки Тэма. Из-под башлыков выглядывали бледные лица с мелкими острыми чертами. Оба лесных жителя были одеты в теплую, удобную в лесу одежду, сшитую из беличьего и кроличьего меха. Один, вооруженный длинным луком, выступил вперед и вскинул голову.
      – Теперь ты можешь видеть нас, – произнес он.
      Тэм заметил, что шебуршание в окрестных кустах стихло, но ни на мгновение не обманывался: соплеменники этих странных существ, настроенных явно враждебно, оставались поблизости, готовые напасть в любую секунду.
      – Тэм Гили – всего лишь имя, – сказал человек с длинным луком. – А я спрашивал, кто вы такие и что делаете в нашем лесу.
      – Мы не сделали ничего плохого, – сказал Тэм.
      – Ничего ХОРОШЕГО от таких, как вы, ждать не приходится, – отрезал человек с луком. – А этот дакини, который даже не изволил встать, – он кто такой?
      – Он мой господин, – ответил мальчик. – Пожалуйста, не трогайте его. Он болен.
      – Клянусь ликом Хорса, вот это речи! – фыркнул человек с длинным луком и еще более суровым тоном спросил: – Как случилось, что ты стал слугой дакини, предатель?
      – Я не понимаю, – сказал Тэм. – Почему я предатель? И что значит «дакини»?
      – "Верзила", – презрительно сказал человек. – Вот что это значит. Твой хозяин – дакини. Сами они называют себя, кажется, «людьми».
      – Да... – Тэм совсем растерялся. – А вы кто?
      – Мы – Народ, – произнес человек с луком и выпрямился.
      – Если я не обманываюсь, мальчик, если глаза не сыграли со мной злой шутки, то ты тоже принадлежишь к Народу. Даже если ты и вырос на чужбине, среди долговязых, ничто не помешает теперь тебе вернуться к своим. Оставь этого грязного дакини и ступай с нами. Солнечная женщина решит, как с тобой быть. Она добра. Свет мудрости озаряет ее речи и деяния. Тэм покачал головой.
      – Я ничего не понял, – признался он. – Там, откуда мы пришли, мы оба принадлежали к одному народу. Почему же сейчас ты хочешь, чтобы я бросил его?
      – Если ты не оставишь своего дакини по доброй воле, мы освободим тебя от него силой, – сказал человек с луком. – Ибо никто из Народа не служит долговязым.
      Краем глаза Тэм уловил движение наверху, на одной из веток огромной ели. Молнией пролетел в памяти тот орешек, что ударил его по лбу, упав откуда-то сверху. Не раздумывая, Тэм бросился к Хелоту и обхватил его руками. Спрыгнувший с ветки белобрысый человечек в зеленой бархатной куртке и зеленой охотничьей шляпе с утиным пером (все это Тэм разглядел в один миг) замахнулся было ножом, но нанести Хелоту смертельный удар не посмел.
      – Отойди! – с досадой закричал он на Тэма и схватил мальчика за плечо. – Оставь его!
      Оскалив мелкие зубы, как крысенок, Тэм взвизгнул и бросился в атаку. Тяжелый рыцарский меч был плохим оружием в неумелых детских руках, но яростный бросок Тэма заставил человечка отступить. Из кустов вылетело еще несколько стрел.
      – Беги же, болван, – прошептал Хелот, глядя на мальчишку в бессильной злобе.
      Беловолосые низкорослые воины высыпали из леса с горохом и окружили двух путников плотным кольцом. Куда ни падал взор, повсюду были хмурые бледные лица с плотно сжатыми бесцветными губами и неподвижными глазами – светло-зелеными, светло-голубыми, светло-серыми. Вооруженные луками и короткими мечами, лесные люди безмолвно ждали, готовые в любую секунду убить.
      Тэм попятился и, споткнувшись, с размаху сел на землю возле Хелота. Бывший рыцарь нашел руку своего слуги и сжал ее.
      – Прощайте, сэр, – сказал Тэм еле слышно и, всхлипнув, закрыл глаза. Но и с закрытыми глазами он продолжал видеть эти злые, полные недоброй насмешки лица, глазеющие на него со всех сторон.
      – Хо! Хо! – донесся чей-то сочный бас, который не мог принадлежать никому из этих злых карликов. Тэм почувствовал, как Хелот рядом с ним вздрогнул. А бас между тем приближался. По лужам чавкали копыта, разбрызгивая грязь. С треском раздались кусты, и вот уже мохноногая рыжая лошадка с белой гривой выносит на поляну могучего всадника.
      Одного взгляда на его внушительную фигуру было достаточно, чтобы определить: кем бы он ни был, к Народу он, во всяком случае, никакого отношения не имеет. Он был высок, широкоплеч и наделен обширным брюхом. Кожаные штаны едва не лопались на толстых ляжках. Румянец щек пробивался даже сквозь огненную бороду, а всклокоченные красные волосы торчали из-под туго натянутого по самые брови кожаного шлема. Из-за тяжелого плеча торчала рукоять гигантского меча. Упираясь в бедро кулаком, он откинулся в седле и захохотал еще громче и жизнерадостнее.
      – Кого вы изловили на этот раз, Отон? – обратился он к низкорослому воину с луком, – видно, предводителю.
      – Это наш лес, – гневно сказал Отон, и на его бледных щеках выступила едва заметная краска.
      – Хо! Хо! – загрохотал великан. – Опять Народ развоевался! Опять Народ собрал большее войско, чтобы извести одного-единственного дакини! Узнаю своих доблестных соседей! Храбрость их не знает пределов, предусмотрительность их вождей повергает в завистливую дрожь!,.
      – Это наш лес, – повторил Отон упрямо, не позволяя себе поддаться соблазну и разозлиться по-настоящему. ~ Уходи, Теленн Гвад. Дай нам совершить то, что зелит сердце.
      – А злое у вас сердце-то, – сказал Теленн Гвад. – Потому я и примчался, едва госпожа Имлах заметила, что вы там, внизу, опять засуетились.
      – Госпожа Имлах любит смотреть в телескоп не на звезды... Грех это, – назидательно проговорил другой человек, стоявший за спиной Отона.
      Великан даже не заметил этих слов. Он соскочил с седла на землю и, пригнувшись, нырнул под ель. Почти сразу же в его круглую, багровую от натуги физиономию уставился перепуганный Тэм Гили. Хелот продолжал лежать неподвижно, полуприкрыв глаза.
      – Ой! Кто здесь? – дурашливо удивился великан и, подцепив Тэма пальцем за ворот, выволок мальчишку из-под укрытия на свет божий. – Что это ты тут прячешься?
      Отон сделал шаг вперед.
      – Он предатель, – сказал маленький лесной житель так спокойно, что у Тэма от страха онемели руки. – Он из Народа, разве ты не видишь? Он один из нас, а служит какому-то дакини.
      – Да-а? – протянул великан и с новым интересом воззрился на Тэма. – Если он из Народа, это меняет дело...
      – Я сам дакини! – закричал Тэм, извиваясь в попытке вырваться на волю из великаньих лап.
      – Дакини – презренная раса, – отрезал Отон.
      – Ну и пусть! – вопил Тэм. – Пусть презренная! Я не хочу принадлежать к вашему Народу! Я хочу остаться с ним...
      Великан хрюкнул носом и неожиданно толкнул Тэма в руки Отона.
      – Подержи-ка этого звереныша, Отон, – сказал он. – А я покамест погляжу, кого это он так яростно защищает.
      Тэм содрогнулся, когда маленькие крепкие руки взяли его за плечи. Затем одна ладонь сжала, запястья мальчика, да так сильно, что он, как ни старался, выдраться так и не сумел. Вторая ухватила за волосы. Тихий голос проговорил над самым ухом:
      – Лучше не дергайся, ты... раб дакини. Великан выпрямился, придерживая Хелота, чтобы тот не рухнул. Глаза у лангедокца были мутные и ничего не выражали. При виде своего хозяина Тэм скрипнул зубами, однако, помня наказ, дергаться не посмел.
      – Этого дакини я забираю с собой, – объявил Теленн Гвад.