Память сердца

— И то хлеб, — насмешливо отозвалась Дженни. — Неужели допускаешь?

— Да! — Он прикрыл глаза и произнес с видимым усилием. — Я уже сказал, что не исключаю вероятность некоторой закономерности.

— Бретт…

— Но! Маньяк в Новом Орлеане — это объективная реальность. Меня совершенно не волнует, кем ты была в предыдущей жизни — Анной Гэмптон или Сарой Бернар. Что я знаю совершенно точно и что меня заботит больше всего, так это то, что на твою жизнь покушались как минимум два раза. Поэтому я повторяю: если ты собралась домой, то поедешь только вместе со мной.

— Это твое твердое решение? А как же Темплтоны?

— Придется выбирать! Или черт с ними, с этими Темплтонами, пусть Грейс сама разбирается, или мы оба остаемся здесь!

— Хорошо! Но только что ты сказал, что готов согласиться: все случившееся с нами не только цепь простых совпадений.

— Ну, честно говоря, мне просто ничего больше не остается делать. Я чувствую, что здесь нечисто. Черт, ну, может быть, этот дом на меня так действует. Эта историческая атмосфера и все такое… Что, скажешь, я не прав? Ты же тоже ощущаешь в этом доме какую-то необъяснимо притягательную силу.

— Все, хватит! — Дженни устала постоянно подталкивать его к одной и той же мысли. Она просто не хотела, чтобы разные взгляды на одну проблему повлияли на их отношения!

Дженни повернулась к Бретту и с улыбкой поинтересовалась, резко переведя разговор на другую тему:

— Бретт, как, по-твоему, называется то, что мы испытываем друг к другу?

Бретт, еще не успев окончательно выпустить пар, чуть было не поперхнулся, но быстро нашел ответ:

— А почему бы нам не подняться и… Там мы и поговорим об этом.

Дженни обняла его за шею. Он почувствовал, как ее гибкое тело крепко прижалось к нему, чуть-чуть дрожа.

— А если я уже не хочу тратить время на разговоры? — произнесла Дженни, с трудом сдерживая стон.

— Это даже еще лучше. Кажется, перед тем как встретить Хестер, мы как раз собирались…

— Я… — Дженни уже не смогла продолжать, потому что трепещущий язык Бретта коснулся уголка ее губ.

Вечером, за ужином, Джон заметил Бретту:

— Не знаю, каковы способности вашего рекламного агента, но я уже на всякий случай приготовил приглашения на бал с просьбой к гостям RSVP.

— А что это такое? — Любопытный нос Джеффа просунулся между ними и уткнулся в свежеотпечатанные карточки.

— Это по-французски, — объяснила Сью. — «Reponde, s'il vou plait». Здесь написано, чтобы гости, получив наши приглашения, ответили нам заранее.

— А-а-а! — Джефф сразу успокоился. — Я знал, но просто забыл.

— Жуйте ваши бобы, мистер Джонни Реб! Сегодня, судя по состоянию футболки, вас тяжело ранили, и вам необходимо подкрепиться!

Сью выразительно округлила глаза:

— И тогда ты можешь попросить Хестер, чтобы она тебя похвалила.

— Конечно, Хестер его похвалит, — проворчала негритянка. — Она занималась тем, что клала Бретту добавку. Весь вид ее выражал недовольство и укоризну, словно она догадывалась о причине столь сильно разыгравшегося аппетита. — Сэр, вы ужинаете так, будто весь день занимались тяжелым физическим трудом. Вы случайно не кололи дрова, гуляя сегодня по лесу?

Дженни с интересом прислушивалась, украдкой поглядывая на Бретта.

— Хорошо все-таки, когда человек набирается опыта в предыдущей жизни. Например, можно избежать некоторых ошибок, — невозмутимо продолжала Хестер. Она явно задирала Бретта. — Правда, существует некоторая категория упрямцев. Они не желают учитывать своих прежних ошибок и с завидным упорством повторяют их снова и снова.

Бретт, не отвечая, задумчиво смотрел в тарелку, обдумывая последнюю реплику домоправительницы. Та, впрочем, и не ожидала ответа. Она собрала грязную посуду и, гремя тарелками, удалилась на кухню, независимо покачивая необъятными бедрами.

Идея, высказанная Хестер, не была нова для Бретта. Это было то же самое, что все время пыталась доказать ему Дженни, только выраженное другими словами. Он был согласен, что с ним и вокруг него происходило нечто странное. Но морально он еще не был готов принять их теорию. Она не укладывалась у него в голове, ломая весь его привычный образ мыслей. Как можно безоговорочно принять тот факт, что он жил сто тридцать лет тому назад? Что когда-то его звали Сэзом и он любил некую женщину по имени Анна Гэмптон? Сознание Бретта настойчиво придерживалось другого: он — Бретт Мак-Кормик, который любит Дженни Франклин.

А может быть, он просто привык слышать ее голос, смотреть в ее глаза, видеть улыбку и ощущать ее постоянное присутствие рядом с собой? Нет! Это уже не было привычкой, это была настоящая любовь!

Внезапно Бретт понял, что не уверен, сможет ли пережить потерю Дженни в своей нынешней, настоящей жизни.

Глава 21

Темплтоны начали готовиться к предстоящему балу прямо с утра во вторник. Благодаря Грейс, которая, не выходя из офиса, взяла дело в свои руки, дом Джона и Сью превратился в какой-то сумасшедший муравейник. Со стороны это напоминало конференцию поставщиков-коммивояжеров, музыкантов, цветоводов, дизайнеров и представителей других совершенно непонятных профессий. Телефон трезвонил без перерыва.

Двери между залами были распахнуты настежь, превращая таким образом первый этаж дома, за исключением столовой, в одно огромное помещение. Темплтоны в изумлении наблюдали, как мебель расставляется вдоль стен, ковры скатываются в рулоны и исчезают где-то в недрах второго этажа. За считанные секунды дубовые двери первого этажа были отполированы до зеркального блеска.

— Где вы намереваетесь разместить костюмерную, миссис Темплтон? — Впервые этот вопрос один из дизайнеров задал уже в среду.

При слове «костюмерная» Сью охнула. Буквально через несколько минут семья Темплтонов, Дженни и Бретт уже сидели в машине Джона, мчащейся в Батон-Руж. Хестер осталась в доме за главного распорядителя и командира.

Слава Богу, поиски костюмов не заняли много времени.

Довольные Дженни и Сью крутились в одной из комнат, ставшей теперь костюмерной, выбирая себе наряд по вкусу.

— Ма-а-а? Можно мне посмотреть? — В дверной щелке показался глаз Джеффа.

— Нет! Ты разболтаешь раньше времени!

— Честное слово, ничего никому не скажу!

— Да, конечно! А то я тебя не знаю, — усмехнулась Сью.

— Па-а! — заорал Джефф, оскорбленный в лучших чувствах. — Мама не разрешает мне войти в комнату.

Сью помогла Дженни стянуть платье:

— Ну что я тебе говорила? Они заслали к нам этого юного шпиона!

После поездки в Батон-Руж все были настолько заняты, что впервые собрались впятером только за ленчем. Дом, казалось, был перевернут вверх дном. Джон, Хестер и Сью постоянно носились сверху вниз и обратно, проверяя, не забыто ли еще что-нибудь. Бретт пытался делать одновременно кучу дел, впрочем, не доводя до конца ни одного из них. Даже Дженни, не желая слоняться без дела, залезла в компьютер Джона…

Перед ленчем Бретту позвонила взволнованная Кэй. Номер телефона Темплтонов она получила от Грейс и теперь интересовалась, что делать с очередной порцией выправленных глав новой книги. Вот черт! Всего лишь месяц назад Бретт, привыкший работать в жестком графике, планировал завершить новый роман до ноября. А теперь? До конца книги было еще весьма далеко, и он даже не мог предположить, на сколько ему придется отодвинуть срок предстоящей сдачи рукописи.

Бретт дал себе слово, что ни за что не свяжется со своим редактором до тех пор, пока не решит это сам для себя.

— Давай сделаем так, — сказал он Кэй, — если возникнут проблемы, звони или посылай факс. Я переработаю план написания своего романа, а если будут какие-нибудь сложности с издателем, Грейс всегда поможет.

Насчет помощи Грейс Бретт несколько преувеличил. Насколько он знал, она собиралась приехать к Темплтонам уже в четверг.

— Ну что? — радостно поинтересовался Бретт у Сью. Закончив разговор с Кэй, он опять почувствовал прилив энергии. — Освободившегося пространства хватит для вальса?

— Надеюсь, еще и останется. Раз-два-три, раз-два-три, — ответил Джон вместо жены и начал вальсировать по пустому залу. Миссис Темплтон присоединилась к мужу, и они закружились по натертому зеркальному паркету.

И снова Бретту вдруг показалось, что пол уходит из-под ног и, вибрируя, снова возвращается обратно. Что это? Опять землетрясение? Опять земля ходит ходуном в штате Луизиана? Так же, как и тогда в лесу, на поляне, невдалеке от заболоченного рукава реки. Бретт почувствовал себя беззащитным жуком, ползущим вниз по качающейся, открытой всем ветрам травинке. Головокружение, ощущение ирреальности происходящего и легкое подташнивание. Словно он медленно опускался на дно водоема, а его желудок тем временем, наоборот, поднимался вверх, к горлу. Цветные непонятные картинки, временами превращающиеся в конкретные, но совершенно незнакомые образы. Бретт видел их, при этом совершенно ясно понимая, что эти видения удалены от него, разведены с ним не в пространстве, а именно во временных измерениях.

Снова шуршание шелка… Приглушенные, как через вату доносящиеся, голоса и музыка. Незабываемое возбуждение от предвкушения любви. Вот в этой самой ярко освещенной канделябрами зале с ним вальсирует молодая девушка с волосами цвета липового меда и смотрит на него с нескрываемым восхищением.

— А что вы сейчас делаете? — голос Джеффа вернул его к действительности.

Действительность? А где он был до этого?

Абсурд! Однако угасающие звуки старого вальса все еще звучали в воспаленном мозгу. Вальс с любимой женщиной! Это было слишком прекрасно, чтобы быть правдой… А может быть, это было правдой, но безвозвратно ушло.

— Мы с твоей матерью танцуем, — пояснил Джон, останавливаясь.

Бретт помотал головой, отгоняя от себя остатки наваждения. «Ну и богатое же у меня воображение!» — подумал он. Но тут необъяснимая сила вытолкнула его из зала. Бретт пулей вылетел из зала и, чувствуя острую необходимость видеть Дженни, с грохотом пронесся по столовой на кухню.

Она стояла спиной к дверям и, держа в руках стакан с каким-то напитком, смотрела в окно на угасающий день. Бокал дрожал, и издалека было заметно, что ее нервы тоже натянуты как струны. Дженни казалось, что она балансирует на краю пропасти, и это чувство преследовало ее весь день без всяких причин и объяснений. Ожидание чего-то ужасного родилось в ней и больше не покидало ни на секунду.

Может быть, Бретт был прав, говоря о своеобразном влиянии стен этого дома, а может быть, это было результатом ее знакомства с дневником Моди. Короче, независимо от причины страх сковывал ее железным обручем.

Неясная связь между ночными кошмарами и предстоящим балом чудилась ей и тревожила ее, и без того взвинченную до предела. Наверное, потому, что трагедия Анны и Сэза произошла также во время бала, хотя сама картина праздника в ее сне отсутствовала.

Ощущение того, что что-то должно произойти, постепенно превратилось в уверенность.

Занятая своими мыслями, она вскрикнула от неожиданности, когда дверь на кухню резко распахнулась, по помещению заструился прохладный воздух, и в дверном проеме показался всклокоченный Бретт. Стакан выскользнул из ее рук и с прощальным звоном разлетелся вдребезги.

— Дженни, с тобой все в порядке? — выдохнул запыхавшийся Бретт.

— Ты что, с ума сошел? Ты чего так врываешься?

Бретт, не отвечая, смотрел на Дженни.

— С чего ты взял, что что-то произошло?

— Я слышал, как ты вскрикнула, — нашелся он после некоторой паузы.

— А ты думал, что, если за моей спиной кто-то сносит дверной косяк, я буду молчать? Похоже, это у тебя возникли какие-то проблемы.

— У меня? Да нет! С чего бы это? Просто мне вдруг захотелось видеть тебя, вот и все.

Ох и врал Бретт! Дженни прекрасно чувствовала напряжение, волнами исходившее от его тела.

— Ну тогда, может быть, уйдем из кухни и прогуляемся немного?

Дженни собрала с пола осколки бокала. Рука об руку они вышли в сад, под лучи заходящего солнца. Миновав гостевые коттеджи и конюшню, из которой раздавались удары молотка, они подошли к опушке леса. Даже отсюда было слышно, как Арнольд что-то старательно приколачивает к старым стенам. Здесь, под кронами деревьев, было значительно прохладнее, чем на открытом солнце. Стройные кипарисы, высокие сосны и раскидистые дубы отбрасывали длинные тени на изумрудную зелень травы. Воздух был наполнен ароматом хвои и неповторимым запахом ранней луизианской осени. Совсем неподалеку находился заболоченный рукав реки и рядом — то самое место около башни. Отсюда хорошо просматривалась заросшая поляна с аккуратными ровными рядами темных камней. Вот оно, старое семейное кладбище Гэмптонов!

Дженни замедлила шаг, колеблясь: стоит ли туда идти? Бретт тоже не торопился, но какая-то невидимая сила будто подталкивала его вперед, словно провоцируя лично убедиться, что описанные в романе события имели место и в реальной жизни. Чувство, возникающее каждый раз при входе в Гэмптон-Хаус. Дневник Моди. Дневник Мэри. История Хестер. Ночной кошмар Дженни.

— Бретт? Мы идем дальше? — спросила Дженни неуверенно, остановившись на краю поляны.

Надгробий на кладбище было несколько больше, чем им показалось издалека. Не меньше двадцати. Трава около могил была аккуратно подстрижена, а вокруг тянулись вверх, к солнцу, ухоженные садовые цветы. Это удивило Бретта. Он не предполагал, что новые хозяева поместья проявляют такую заботу о старом кладбище. Мраморные и гранитные ангелы украшали каждую могилу. То тут, то там камни пересекали трещины, из которых пробивался грязно-зеленый мох. Ветер и солнце делали свое дело, постепенно разрушая то, что возводилось на века. Бретт повнимательнее вгляделся в первый ряд надгробий и пришел к выводу, что последнее захоронение здесь производилось в 1910 году.

Ноги, казалось, сами понесли Бретта к последнему ряду.

— Иисус, — только и смог вымолвить он. Здесь находились все. Рэндолф и Мэри Гэмптоны лежали рядом под двойным гранитным камнем. Поодаль от отца находилась могила сына. Затаенная боль зашевелилась в сердце Бретта у надгробия Рэнделла. Друг Сэза Тэйлора! Надежный товарищ везде и во всем! Молодость Сэз и Рэнделл провели плечом к плечу — они делили между собой все: и первый бокал виски, и первую выкуренную трубку, и даже первую женщину. Фактически они были братьями.

Бретт шел и шел, читая имена и даты. Рэндолф погиб на войне через год, Рэнделл — через два.

Так, дальше. Дальше была ее могила. Могила Анны, а рядом — могила Сэза. Дата смерти у обоих одинакова — 3 июня 1857 года. День ее девятнадцатилетия.

Дженни не хотела идти за Бреттом. Ее сердце и так рассказало ей обо всем, что она могла увидеть на этом кладбище. Но могила Анны! Ее собственная могила! Дженни должна была посмотреть. Она неслышно прошла между надгробиями и встала позади Бретта, глядя на последний земной приют той, чьей частицей она являлась, чья душа теперь жила в ее теле.

Он оглянулся, нежно взял ее за руку и сказал:

— Видишь? Анна и Сэз давным-давно умерли, а Дженни и Бретт продолжают жить в этом мире.

— Угу. Я думаю, что нам необходимо отпраздновать этот факт.

— Вот как? — улыбнулся Бретт. — Интересно узнать, что ты опять задумала.

— Ну-у-у, — протянула Дженни, тоже улыбнувшись, — я уверена, что, когда мы вернемся в нашу комнату, мы сможем поговорить об этом поподробней.

Круто развернувшись, они не оглядываясь пошли подальше от этого печального места — домой.

Бретт обнял Дженни за плечи.

— Сейчас мы поднимемся наверх… — начал он, поворачивая за угол дома, и осекся.

На пороге стояли Грейс Уорен и Кэй Олсен.

Первое, на что обратила внимание Дженни, это то, как изменилась Кэй. Она сильно похудела и это в сочетании с короткой модной стрижкой делало ее чрезвычайно привлекательной. Настоящей красавицей. Кэй пронзила Дженни холодным, откровенно враждебным взглядом, которому последняя не сильно удивилась. Чувства Кэй к Бретту были слишком очевидны. Только такой растяпа, как Мак-Кормик, мог этого не замечать.

Что касается Грейс, то она, как всегда, великолепно владела собой и была, как обычно, приветлива, вежлива и переполнена жаждой деятельности.

Кэй сейчас же перехватила Бретта и утащила его в библиотеку, объясняя по дороге, что не может справиться в одиночку. Грейс тоже не стояла без дела. Уже через несколько минут она, Сью и Джон обсуждали какие-то детали предстоящего праздника в кабинете Темплтона.

Дженни ошиблась, думая, что Бретт не замечает перемены во внешности Кэй. Он поставил на стол портативный компьютер, который предусмотрительно захватил с собой из Нового Орлеана, и приступил к работе, одновременно прислушиваясь к замечаниям своего секретаря.

Работа продолжалась до самого ужина, и Бретт облегченно вздохнул, почувствовав, что дела с романом не так уж плохи, как ему казалось. Войдя в столовую, он умышленно поцеловал Дженни на виду у всех, чтобы у Кэй не возникало никаких сомнений на этот счет. Что касается Грейс, то она, не замечая ничего вокруг, продолжала развлекать Темплтонов последними городскими сплетнями.

Ужин закончился, и Бретт снова отправился в библиотеку. Все было точно так же, как днем, но Кэй выглядела теперь несколько усталой. Работа не клеилась. Бретт дождаться не мог того момента, когда последний файл на дискете будет вычитан.

Господи! Как ему хотелось поскорее все закончить и отправиться наверх, к Дженни!

Та, которую теперь звали Моди, лежала на кровати во мраке ночи, пытаясь разглядеть потолок. Боль пульсировала во всем ее теле, в глазах мелькали красные вспышки.

Что же, пришло время закончить комедию. Отношения между Сэзом и этой маленькой мерзавкой… Нет, что это я? Не Сэзом, а Бреттом. Бреттом Мак-Кормиком. А мерзавку зовут… Ее зовут Дженни Франклин. И она должна умереть как можно скорее.

Только теперь не стоит заниматься всякими заумными глупостями — слишком мало времени. Франклин не должна уйти живой из дома этих кретинов Темплтонов.

Единственно правильный путь. Только в этом случае Бретт поймет, что, кроме Дженни, на свете есть и другая женщина, которая его любит.

А эта может считать себя покойницей. В самом ближайшем времени.

Глава 22

На следующее утро Бретт проснулся и, приоткрыв один глаз, проводил взглядом Дженни, тихонько выскользнувшую из спальни. Необходимость привести в порядок собственные мысли разбудила его, слишком уж много впечатлений накопилось, будоража сознание и не давая расслабиться. Прогулка по кладбищу Гэмптонов окончательно доконала его, и только изматывающая работа с Кэй помогла отвлечься от мыслей, неотвязно бродивших в и без того тяжелой от постоянного напряжения голове.

Бретт отчаянно убеждал себя, что Дженни пребывает в относительной безопасности, пока находится рядом с ним. Именно поэтому он настаивал на том, чтобы она поехала вместе с ним к Темплтонам, именно поэтому он ни за что не отпустил бы ее в Новый Орлеан одну. А вот сегодня с утра он почувствовал острое желание забрать Дженни отсюда как можно быстрее, увезти подальше от этих мест, от всего того, что тревожило и пугало ее. В конце концов, Дженни была для него значительно дороже, чем Джон и Сью с их праздником.

Но вот сама Дженни… Она же уверена, что Бретт тоже находится в опасности, и даже была готова заманить преследователя в ловушку, подставив себя в качестве живой приманки. Правда, Бретт быстро раскусил ее хитрость, но ведь Дженни может выдумать что-нибудь еще.

Бретт откинул одеяло, рывком выпрыгнул из постели и направился в душ, откуда как раз вышла Дженни.

— Ну что, я схожу вниз за кофе? — спросил Бретт.

— Что вы, сэр! Никак нельзя затруднять вас в столь ранний час.

За то время, Что они пребывали у Темплтонов, сложилась определенная традиция: Дженни каждое утро вставала чуть раньше Бретта, спускалась на кухню и возвращалась назад с подносом. Они выходили на верхнюю веранду прямо из комнаты, пили ароматный кофе и смотрели на рождение нового дня. Дженни любила глядеть на лучи уже взошедшего, но еще не набравшего дневного жара солнца.

Бретт вылетел из душа уже через несколько секунд — после того как услышал ее отчаянный визг.

Как всегда, Дженни спустилась на кухню, наполненную аппетитными запахами готовящегося завтрака.

Хестер встретила ее с одобрительной улыбкой:

— Вы очень аккуратны, мисс Франклин. Вот уже несколько дней вы приходите утром на кухню минута в минуту. Не хотите взять что-нибудь к кофе? Я думаю, что несколько лишних фунтов не испортят вашу фигуру.

— Моя мать говорила мне то же самое, хотя и очень следила за моим рационом. Конечно, я не смогу удержаться, чтобы не съесть пару ваших булочек. Ни я, ни Бретт никогда не пробовали ничего подобного.

Дженни поставила на поднос две кружки с горячим, почти кипящим кофе и графин с соком. В другую руку она взяла корзинку. В нее Хестер положила салфетки, тарелки, свежие булочки, тосты с медом, а также баночку черносмородинового джема.

Выйдя из кухни, Дженни прошла через столовую и начала подниматься наверх. Стоило ей сделать по лестнице второй шаг, как она неожиданно зацепилась за ковер, споткнулась и, отчаянно балансируя руками, занятыми корзинкой и подносом, ударилась головой о перила. Тут Дженни, окончательно потеряв равновесие, упала навзничь. Поднос и корзинка полетели в разные стороны. Именно в этот момент Бретт услышал ее душераздирающий крик.

Дженни так сильно ударилась головой и спиной, что из щелок между деревянными ступенями полетела пыль. Она все катилась и катилась вниз по лестнице, инстинктивно прикрывая голову руками. Затем раздался страшный грохот, знаменующий приземление. Несколько мгновении она лежала на полу, не шевелясь и пытаясь понять, что у нее осталось цело. Бретт прибежал так стремительно, что она даже не успела подняться. Ей казалось, что в глазах Бретта она должна сейчас выглядеть неуклюжей дурой.

— Джен! — Бретт был напуган до крайности. — Ты сильно ударилась?

Дженни попыталась подняться, но он почти насильно заставил ее остаться лежать.

— Может быть, у тебя переломы, не двигайся.

— Я не чувствую боли. Кажется, я счастливо отделалась.

— Так что произошло? — нервная дрожь продолжала сотрясать Бретта.

— Упала.

— Почему? Откуда?

— Естественно, сверху. — Она нашла в себе силы улыбнуться. — Я в порядке. Просто больно ударилась.

— Дженни! — К ней подбежали перепуганные Сью и Джон.

— Что случилось?

— Да вот решила вылить вам немного кофе на новый ковер, — невесело пошутила Дженни.

— Надеюсь, ничего страшного?

— По-моему, нет. — Дженни села с помощью Бретта и покрутила головой. — Только спина побаливает. — Она с видимым усилием поднялась на ноги и огляделась. — Ух ты! Ну и беспорядок я вам здесь устроила!

Содержимое подноса и корзинки равномерно распределилось по ковру и стенам. Фарфор превратился в груду осколков. Графин, как ни странно, остался целым, но стал абсолютно пуст. Ядовито-яркие капли сока живописно стекали по стенке.

— Господи, какой кошмар! Я очень сожалею, что так произошло. Поднималась по лестнице и поскользнулась.

— Насчет беспорядка не беспокойся, с ним Хестер прекрасно справится. Дженни, тебе точно не нужна медицинская помощь? Ты же падала с высоты второго этажа. Так и шею можно запросто сломать.

— Спасибо, Сью! Я нормально себя чувствую.

Дженни поднялась и внимательно посмотрела на то место, где споткнулась.

— Сью, взгляни. Ковер разрезан ножом.

— Это невозможно, Джен!

Но Дженни уже знала, что теперь возможно все. Ее преследователь находился здесь, в «Дупле дуба» или около него. Количество людей, снующих по дому в последние два дня, превосходило все разумные ожидания. Начиная от плотников и поставщиков и заканчивая кучей девиц совершенно непонятного для Дженни профессионального назначения. Любой из этих людей мог незаметно провести острым ножом по ковру. Наконец, здесь находились Кэй и Грейс, которые, по мнению Дженни, были бы совсем не против стереть ее с лица земли.

По крайней мере одна из них.

А Бретт… Ведь он собирался спуститься на кухню за кофе сам. Дженни передернуло, когда она представила его лежащим у подножия лестницы в луже крови и кофе. Она прикинула разницу между собственным весом и весом Бретта. Да, если бы на ее месте оказался Мак-Кормик, дело не ограничилось бы синяками. У нее вырвался стон — опять! Опять Бретт чуть было не расстался с жизнью!

— О Боже, снова, — прошептала она дрожащим голосом.

Черт побери! Здесь что-то не так! Откуда Грейс или Кэй, приехавшим только вчера, знать, что она первая проходит с утра по этим ступенькам? Даже Сью и Джон, встающие позже, были не в курсе ежедневных походов Дженни за утренним кофе. Кто? Кто это знал? Получалась какая-то ерунда. В курсе были только двое — Бретт и Хестер…

«Она собирается на несколько дней к тетке в Новый Орлеан. Нам очень повезло с Хестер, и мы не представляем себе, как будем управляться со всем хозяйством в ее отсутствие». Дженни вспомнила, что с этими словами Сью представляла ей негритянку.

О Господи! Хестер… Хестер?

В задумчивости она вышла через веранду во двор, не замечая никого вокруг и обхватив себя за плечи, чтобы хоть как-то унять противную дрожь во всем теле. «Думай! Давай думай!» — приказывала она себе.

Дженни обошла двор по кругу и завернула за угол дома, к саду. В голове смутно брезжило что-то похожее на версию. Итак, в доме постоянно находились шесть взрослых и один ребенок. Каждый из них имел теоретическую возможность незаметно надрезать ковер на верхней площадке.

Ее размышления были прерваны послышавшимся сзади топотом. Прерывистое дыхание Бретта говорило о том, что он потратил немало времени, пока не догадался заглянуть в сад.

— Ты успокоился? — спросила она с вымученной улыбкой.

— Вполне. — Он ободряюще подмигнул Дженни.

Не сговариваясь, словно подчиняясь единому внутреннему сигналу, они взялись за руки и пошли дальше, в глубину сада, туда, где почти у самой кромки леса возвышалась башня. За конюшней они увидели Джеффа, стоящего на четвереньках и как всегда перемазанного.

— Эй, малыш! — окликнул Бретт.

Джефф поднялся с колен и радостно улыбнулся. Грязные разводы на его лице были доказательством того, что он гуляет здесь с раннего утра.

— Привет! Здравствуйте, мистер Мак-Кормик, здравствуйте, мисс Франклин!

— И кто же ты сегодня? — поинтересовалась Дженни.

— Сегодня? Сегодня я просто Джефф, — с готовностью объяснил он.

— Разве не Джонни Реб?

— Ребом я был вчера. А сегодня я сам за себя.

Из-за конюшни появилась рассерженная Сьюзен:

— Вот ты где, маленький грязный негодник! О! — Она удивленно приподняла брови. — Вы тоже здесь? — И снова повернула голову к сыну. — Быстро домой! Ты же с утра еще ничего не ел!

— Кстати, мы тоже, — шепнула Дженни Бретту.

— Подожди немного, сейчас пойдем. — Он задержал ее руку. Бретт подождал, пока Сью не удалилась, ведя Джеффа за руку.

— Ну и что?

— Ничего, просто хочу поцеловать тебя без свидетелей.

Поцелуй был долгим и нежным. Утреннее происшествие, раздумья в саду, встреча с Джеффом — все это мгновенно вылетело из ее головы.

— Ты испытываешь мое терпение? — Она показала ему язык. — Не дождешься. Мне это нравилось, нравится и будет нравиться всегда.

— Ничего я не испытываю, — пробормотал Бретт смущенно. — Просто мне с утра хотелось поцеловать тебя и никак не удавалось.

— Мне тоже хотелось этого, — прошептала Дженни, обнимая Бретта и чувствуя жар его мускулистого тела.

Он погладил ее по ушибленной спине:

— Очень больно?

— С утра немного болело, а сейчас я уже забыла про это. Когда ты рядом со мной, боль уходит. Честное слово. Мне иногда кажется, что все хорошее и плохое мы делим поровну.

— Может быть, так и должно быть?

Синие глаза Дженни наполнились слезами:

— Я не знаю, как должно быть, но я счастлива, Бретт. По-настоящему счастлива.

Это произошло на утро следующего дня.

Одна из девушек, помогающая в подготовке к празднику, шла через верхнюю веранду мимо дверей, ведущих в комнату Дженни и Бретта. Она залюбовалась видом, открывающимся оттуда, и замедлила шаги. Девушка остановилась прямо около небольшого столика, на котором все еще стояли пустые чашки из-под кофе Дженни и Бретта. Она облокотилась на перила, которые через мгновение с треском подломились. До земли было футов двадцать, не больше. Но даже за это короткое время ее предсмертный крик, казалось, пронзил все вокруг острой иглой холодного ужаса.

Решительнее всех оказался Джон. Пока все, не в силах пошевелиться, в ужасе смотрели на бездыханное тело, Джон уже бежал к телефону — вызывать шерифа округа.

Дженни стояла, застыв, как глыба льда. Перила подломились именно в том месте, где они так часто стояли вместе с Бреттом по утрам.

Та, которую звали Моди, находилась рядом с ней и тревожно переводила взгляд с Дженни на погибшую девушку, безмолвно кипя от разрывающей ее на части бессильной злобы.

Все! Теперь неудачи позади. Ее следующая и последняя попытка должна быть успешной! Она просто не может закончиться провалом. Моди еле слышно застонала от боли, сдавившей ей голову железным обручем.

В пятницу в воздухе запахло сыростью, и на небе собрались первые предвестники дождя — тучи. Даже беззаботный Джефф предпочел сидеть дома и расстреливать своего динозавра стеклянными шариками.

Два падения с высоты за два дня — это слишком много для того, чтобы считать их случайными. И Бретт, и Дженни прекрасно это понимали.

До бала оставались всего лишь одни сутки, и первые три коттеджа пансионата «Дупло дуба» уже приняли приехавших в полдень постояльцев.

Гости слонялись по всей усадьбе, толпились на веранде, осматривали конюшню и старый двор для экипажей, мешая всем остальным, занятым последними штрихами предпраздничной подготовки, и создавая полную неразбериху и путаницу.