Неподвластные времени

Вскоре Джейсон присоединился к нему, и они вдвоем начали наблюдать за тем, как щенята гоняются за собственными хвостами.

— Вы с мамой уже придумали им имена?

— Еще бы! Я своего зову Томми. Харпер откинулся назад, сдвинув брови:

— Томми? Думаешь, это подходящее имя для собаки?

— Нет, — с чувством проговорил Джейсон. — Это имя для щенка. Когда он вырастет, я буду звать его Томом.

— А-а, ясно. Что ж ты сразу не сказал?

— Ха, это еще что! Мама свою вообще назвала Лютик. А можно спросить?..

— Конечно.

Голос Джейсона прозвучал вполне серьезно, потому Харпер повернулся к мальчику с неподдельным вниманием:

— В чем дело?

— Ну-у… — протянул Джейсон, почесав ногу носком ботинка. — Если ты — мой настоящий отец, почему это моим папой был папа Майк?

Харпер на мгновение затаил дыхание. С тех пор, как он узнал, что Джейсон — его сын, мальчик впервые задавал подобный вопрос. «Господи, дай мне найти правильные слова, чтобы мальчуган все понял…» Что бы он ни говорил дальше, это должно быть правдой.

Он тяжело вздохнул:

— Мог бы спросить чего полегче… Джейсон внимательно разглядывал деревья, росшие с южной стороны от дома:

— А что, об этом нельзя спрашивать?

Да я вовсе не о том… Ты можешь задать любой вопрос — любой, какой хочешь, тем более об этом. Я просто не очень знаю, как это тебе получше объяснить. Это, знаешь ли, похоже на фермерскую жизнь. Я пришел и посеял зерно, но когда нужно было ухаживать за ростком, следить, чтобы он вырос прямым и сильным, меня тут не было. Но был мой брат. Майк заботился о тебе, учил тебя всяким разным вещам, а потому он — твой папа.

Анни решила воспользоваться свободным днем и убрать опавшие листья от крыльца. Она как раз закончила работу и направлялась на задний двор, когда до ее ушей донесся вопрос Джейсона. Нет, она вовсе не собиралась подслушивать: кроме того, она была совершенно уверена, что Харпер ответит Джейсону как надо. Но заставить себя уйти тоже не могла, как не смогла и просто завернуть за угол, прервав их разговор, — по крайней мере, не теперь, когда, быть может, как раз и закладывались их будущие отношения.

Слушая объяснение Харпера, Анни ощутила, как в ее душе поднимается теплая волна благодарности. Он же мог просто рассказать мальчику правду, навсегда поселив в его сердце неприязнь к Майку, — но он этого не сделал. Он сохранил в душе Джейсона светлые и добрые воспоминания о его приемном отце.

— А-а, — говорил Джейсон, — ты это о сексе, да? Ну, я об этих делах все знаю.

Голос Харпера звучал недоверчиво: — Да ну?

— А ты как думал! Точно тебе говорю. Нас этому учат в школе. Сперма, и яйцеклетки, и оплодотворение, и прочее такое всякое. Как это вышло, что ты не воспользовался презервативом? Ты что, никогда не слышал о безопасном сексе?

Анни зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться и не вьщать своего присутствия, но не удержалась и все-таки заглянула за угол. У Харпера было беспомощное и одновременно ошарашенное выражение лица. Несколько секунд он только беззвучно шевелил губами.

— Э-э, ну… хм…

— А как так получилось, что тебя не оказалось здесь, чтобы ты стал моим папой? Тебе что, мы с мамой не нужны были?

Анни задержала дыхание; ее сердце готово было разорваться — такая неуверенность и смятение были в голосе Джейсона, такая боль читалась на лице Харпера.

— Не нужны — вы? — Xaрпep проговорил это с трудом. Все было совсем не так, Джейсон. Я не знал, что родишься ты. Я не знал, что нужен твоей маме. Были некоторые причины… сложные причины, по которым она не могла сказать мне о тебе. Мне на некоторое время пришлось уехать, а когда я вернулся… было слишком поздно. Ты должен был родиться, и Майк уже заботился о твоей маме. И я подумал… Я подумал, что он и есть твой настоящий отец. Я любил твою мать, Джейсон. Очень любил ее. Любовь делает с людьми странные вещи. Заставляет их вытворять что-то сумасшедшее. Боюсь, я не дал ни твоей маме, ни своему брату возможности объяснить мне, что я должен стать отцом. Я очень разозлился на нее и на Майка, и… и я уехал сразу после похорон. Ты не так давно спрашивал меня, почему я никогда не приезжал навестить тебя. Думаю, это все потому, что я все еще злился. Я же говорил… я был как сумасшедший.

Анни беззвучно всхлипнула и смахнула слезы.

— Я совсем запутался, Джейсон. И так и не знал, что я твой отец, пока ты сам не сказал мне этого, — помнишь? На прошлой неделе, в кухне.

Краем глаза Харпер заметил Анни, стоявшую у дома, но его внимание по-прежнему было приковано к Джейсону. Разговор был серьезный.

— Все это как-то непонятно, — пробормотал Джейсон.

— Непонятно — это точно.

— А теперь-то что будет? Ты будешь жить здесь и станешь моим папой?

Вопрос попал в цель. Харпер готов был уже ответить: «Если я вам нужен…» — но вовремя остановился. Он не мог, не имел права возлагать тяжесть подобного решения на плечи девятилетнего мальчика.

— Я не знаю, Джейсон. Мы с твоей мамой еще не говорили об этом. Понимаешь, это должны решить мы вдвоем, а когда решим, мы тебе скажем. Согласен?

Джейсон пожал плечами:

— Ладно…

Он поднялся, собираясь уйти, но остановился и с широкой ухмылкой уставился на Харпера:

— Харп… Спасибо за то, что уговорил маму взять щенят.

Харпер улыбнулся в ответ и махнул рукой. Сказать ничего больше он не мог.

На следующий день на ферму снова приехал Трейс Янгблад.

— Хорошо, что приехал, — приветствовал его Харпер, открыв ему дверь. — Я думал, ты позвонишь. Даже и не ожидал, что ты решишь снова навестить нас.

Трейс ухмыльнулся. Харпер узнал знакомый блеск в его глазах: взгляд охотника, напавшего на след. И добыча, видимо, была неподалеку.

Трейс прекрасно знал, что Харпер просто-таки умирает от любопытства, и намеренно тянул время:

— Мне все равно нужно было рано утром подъехать в ваш район. Право же, просто нет смысла выезжать среди ночи, чтобы попасть на место в срок. Мы остановились тут неподалеку.

— Ладно тебе издеваться! Кто такие «вы»и почему этим самым «вам» так нужно было оказаться здесь рано утром?

— Мы — это Миллер, Уокингстик и я; и мы должны бьпъ здесь рано утром, чтобы отправиться на облаву.

— Великолепно. Так рассказывай, черт бы тебя побрал!

Как раз в этот момент вниз спустилась Анни.

— О, Трейс, вы вернулись!

— Да. И как раз собирался рассказать Харпу, как идут дела.

— Но, по крайней мере, вы можете войти и рассказать нам все, сидя в кресле.

— Благодарю.

Они сели в гостиной, и Трейс принялся рассказывать.

— Все проверено. Мы таки сложили наконец головоломку. И помогла нам информация в той самой книжке, которую вы нашли.

— Как? — живо поинтересовался Харпер.

— Каждый раздел в книжке обозначает автомобильную мастерскую, обладающую возможностью сбывать машины. Конечно, мы знали об их местонахождении, но у нас не было никаких фактов, позволяющих связать их друг с другом. Книжка предоставляет нам необходимые факты. Коды, которыми зашифрованы эти мастерские, оказалось легко расшифровать.

— А еще что?

— Все трое Кольеров завязли в этом по самые уши. Как мы и думали, Кроу-Крик — центр этого бизнеса. Насколько нам удалось узнать, заправляет всем старший, Уил — лард. Он берет свою долю прибыли с девяти мастерских в этом штате и еще одной — в Техасе. По отдельности доход не так уж велик, но вместе…

— А что же Майк? — вопрос дался Харперу с трудом. — Как он-то оказался с этим связан?

Трейс покачал головой:

— Этого мы не знаем. Он работал в гараже у среднего брата и, возможно, сумел вычислить, что там происходит, — а может, он и имел что-то с этого. Прости, парень, но пока я больше ничего не могу сказать. Когда все они попадутся к нам в силки, мы будем знать больше. Пока же мы устраиваем облавы по всему штату — завтра утром в восемь часов, по всем девяти направлениям. Он похлопал себя по нагрудному карману:

— У меня тут ордера на арест — в том числе и на Уилларда, Билла и Фрэнка Кольеров. Вы были правы насчет шерифа. Он тоже в этой грязи по шею.

— Где я должен встретиться с тобой завтра утром?

— Ты что, собираешься… — начала было Анни.

— Да, — прервал ее Харпер. — Я тоже хочу принять в этом участие. Единственные свидетельства того, что Кольеры связаны со смертью Майка, — эта книжка, телефонные звонки и то, что кто-то шарил в твоем доме; но должна быть и более отчетливая связь. Несчастный случай с Майком был им слишком удобен, чтобы я мог оставаться в стороне.

— Я согласен, — проговорил Трейс. — У тебя есть какие-то мысли на этот счет?

У Харпера были мысли на этот счет. Но Анни и без того становилась все бледнее с каждой минутой, и он решил придержать при себе свою уверенность в том, что «несчастный случай» был устроен Фрэнком Кольером, который пришел к выводу, что Майку известно слишком много…

Анни стояла рядом с Харпером у окна, глядя вслед автомобилю Трейса, поднимавшему клубы пыли на дороге. Она ощущала пугающую пустоту. Такого с ней не было еще никогда в жизни. Страх, леденящий ужас пробирали ее до костей.

Все, что произошло за последние дни, совершенно спутало ее мысли. Краденые машины, автомобильные мастерские, полицейские облавы — здесь, в этом округе, где самым серьезным событием был случай, когда коровы Билла и Мэгги Прайс забрели на шоссе к востоку от города!.. А теперь — ордера на арест тех людей, которые всю свою жизнь прожили здесь… да к тому же Харпер уверен, что смерть Майка была чем-то большим, нежели просто несчастный случай…

«Почему бы тебе не назвать вещи своими именами, Анни? Убийство, вот как это называется. Харпер считает, что смерть Майка могла быть убийством».

Руки Анни покрылись гусиной кожей, внутри все сжалось в комок. Убийство. Она зябко передернула плечами. Нет, это совершенно невозможно. Только не эти трое — только не Билл, не Уиллард и не Фрэнк… Нет, может быть, Фрэнк. Она без особого труда могла представить себе Фрэнка, занимающегося чем-то незаконным. Но — убийство?.. Здесь? Убийство… Майка?

Харпер обнял ее и прижал к груди. Она не сопротивлялась — была слишком слаба, испугана, и ей было так холодно — а еще потому, что уже два дня он не подходил так близко, и она все отдала бы за одно его прикосновение.

— Все будет хорошо, Анни. Не тревожься.

— Хорошо? — Она снова зябко передернула плечами и отстранилась от Харпера. — Не может быть все хорошо. Люди, которых мы знали всю свою жизнь, оказывается, воры. Майк был как-то с этим связан — и, возможно, они убили его. Что будет с Джейсоном, если он узнает? Он слишком юн, чтобы спокойно воспринять такое. А ты к тому же хочешь во все это вмешаться! С тобой ведь может что-нибудь случиться, Харпер. Пожалуйста, не нужно ездить никуда.

Харпер с изумлением смотрел на нее, осознавая, что Анни боится за него. Господи, когда же это было в последний раз — чтобы кто-нибудь тревожился за него? Пожалуй, единственным человеком, кроме Трейса, который действительно мог беспокоиться за него, был отец…

— Если мы хотим узнать, что же на самом деле произошло с Майком, мне нужно ехать, Анни. Пока Джейсону ничего не нужно знать. Потом, в конце концов, этим я зарабатываю на жизнь. Это моя работа.

— Я знаю, — Анни снова отвернулась к окну — словно бы между ней и Харпером внезапно возникла невидимая стена. — Но не думай, что я не буду волноваться. И обещай мне…

Она все-таки обернулась, чтобы по смотреть Харперу в глаза.

— Обещай мне, что будешь осторожен.

— Конечно, буду.

«Конечно, я буду осторожен».

Эти слова звучали в ушах Харпера все время, пока он устраивал для щенков маленькую дверку в сарае.

Он заверил Анни, что будет осторожен, причем таким тоном, словно бы ни о чем ; другом и думать было нечего. А думать-то как раз было, о чем. Конечно, он будет осторожен — такова его работа, такова его натура. Он всегда был осторожен. Черт побери, разумеется, он вовсе не стремился умереть — и уж, конечно, не собирался умирать по собственной беспечности или небрежности.

Однако у него были и другие причины. Не то чтобы привычка делать свое дело хорошо и нежелание умирать были недостаточными поводами для осторожности; просто ему вдруг подумалось, что должна быть еще какая-то причина.

Как у Трейса, например. Вот уж кто всегда будет осторожен — есть из-за чего! У него прекрасная, удивительно красивая жена, от которой он без ума и которая любит его не меньше, чем он ее, да к тому же двое сыновей, которых еще нужно вырастить и воспитать. Помимо работы, у него есть еще и личная жизнь. Из-за этого стоит каждый вечер, что бы ни случилось, возвращаться домой.

У Харпера такой жизни никогда не было — впрочем, он никогда не тосковал по ней и не нуждался в ней. И сегодня впервые ему предоставился случай задуматься…

Джейсон. Джейсон был достаточной причиной, чтобы быть осторожным. И Анни. Но они не были его семьей, к которой он должен был обязательно вернуться вечером. Он не был неотъемлемой частью их жизни — как и они не стали еще частью его жизни. Время, которое он намеревался провести с ними, подходило к концу. Не может ведь он вечно околачиваться на ферме! Да, они с Джейсоном начали гораздо лучше понимать друг друга за последние несколько дней. Но как только вопросы с махинациями с крадеными автомобилями и смертью Майка будут разрешены, у Хар-пера будет не больше причин оставаться на ферме, чем воды в Кроу-Крик в середине августа.

Харпер так и не решил еще, каковы же его чувства к Анни. Он только успел понять, что ему хорошо с ней и Джейсоном на ферме. Здесь он обрел покой, здесь его жизнь стала полной. Когда он касался Анни, его сердце начинало биться чаще и кровь быстрее бежала в жилах. И чувство его к ней было большим, нежели просто физическое влечение.

Но было ли этого достаточно? Сумел бы он любить ее так, как того заслуживает женщина: сердцем, душой, телом? Как узнать, есть ли у человека силы дать кому-либо такую любовь? Он думал, что все это есть у него — но, быть может, это была просто ностальгия, желание тепла, потребность любить… Старая любовь — любовь, которая жила в нем много лет назад. С такой неуверенностью в душе он не мог ничего решать. Это было бы нечестно по отношению ко всем ним.

Анни превратилась в красивую женщину. Быть может, отчасти ему было так трудно решить, какие чувства он испытывает к ней, потому что она все это время вела себя с ним так отстраненно, так сдержанно. Ее поведение смущало его.

Смущало? Черт побери, да это просто выбивало его из колеи!

И это тоже было неправильно. Анни имеет право поступать так, как считает нужным. Если она боится довериться ему, открыть душу, не забывая об испытанной когда-то боли, то он не должен оказывать на нее давление. Насколько он понимал, она стала гораздо более сдержанной, чем та юная девушка, в которую он влюбился когда-то. Насколько он понимал, она не хотела, чтобы в ее жизнь так скоро вошел другой мужчина. Может быть, она просто хотела немного побыть свободной, жить самой по себе.

Но, даже если это и так, разлука с ней была для Харпера равнозначна смерти.

Когда Джейсон вернулся из школы на следующий день, дверь, которую Харпер соорудил для щенков, привела его в восторг: теперь малыши могли входить и выходить из сарая когда им вздумается, а если будет нужно, дверь можно запереть, чтобы не пускать их внутрь или, наоборот, не выпускать из сарая.

Из окна кухни Анни наблюдала за тем, как Джейсон и Харпер возятся с щенками. У нее больно сжималось сердце. Им было так хорошо вместе, это было так правильно — отец и сын… Одинаковые глаза, волосы, одинаковая стать и выражение лица. Странно: взгляд таких похожих глаз пробуждал в ней глубокую материнскую любовь — когда на нее смотрел Джейсон, и заставлял сердце ее биться сильнее, когда она ловила взгляд Харпера.

Когда солнце начало клониться к горизонту — а было это в половине шестого, — оба ее мужчины уложили щенят, заперли курятник и вошли в дом. Вместе сидели и терпеливо ждали ужина, словно так было всегда. Как ей хотелось войти к ним, свернуться клубочком рядом с Харпером, прильнуть к нему, и чтобы Джейсон сидел с другой стороны от нее — чтобы они вместе смотрели телевизор, рассказывали друг другу о том, что произошло за день — не этот день, какой-нибудь другой, с отчаяньем думала она. Нет, ей вовсе не хотелось ни говорить, ни думать о сегодняшнем дне, как не хотелось думать и о том, что утром Харпер отправится в рейд — на свою работу.

Харпер тоже старался не думать о предстоящей облаве. Он старался вести себя с Джейсоном естественно, шутил и болтал о пустяках — испытывая жгучее желание сгрести мальчика в охапку и крепко-крепко прижать его к себе. Но девятилетний парнишка наверняка не примет и не поймет такого обхождения. А потому он просто сидел и смотрел на Джейсона, заинтересованно следившего за программой спортивных новостей.

Несколько минут спустя он испытал одно из самых жестоких разочарований в своей жизни: Джейсон поднялся и вышел из комнаты, не сказав ему ни слова.

Джейсон отправился в свою комнату и закрыл дверь. Мгновением позже он уселся около шкафа — старого шкафа своего отца, — положив влажные от пота ладошки на крышку коробки с фотографиями, стоявшей в углу. Ему очень хотелось сделать это, но он не знал, можно или нет.

Он много думал с тех пор, как они с мамой поговорили по дороге из города. Ему было плохо без отца — сегодня не меньше, чем на прошлой неделе; ему казалось, эта тоска не пройдет никогда. Джейсону нравилось бывать в его комнате, нравилось, что, если принюхаться хорошенько, там до сих пор чувствовался запах отцовского одеколона. По ночам, лежа в постели без сна, он иногда даже представлял себе, что все это ошибка, что завтра или, может, послезавтра папа снова войдет в дом и спросит, не хочет ли Джейсон погонять немного мяч перед обедом.

На короткое время это действовало, но потом он вспоминал, что все это выдумки, что папа никогда не вернется домой, — и иногда по ночам он горько плакал в подушку.

В прошедшие две недели Джейсон очень старался не привязываться к Харпе-ру, потому что ему казалось — этим он предаст отца, нарушит верность ему. Но, похоже, Харпер говорил правду, когда заявил, что вовсе не хочет занимать место папы.

Джейсон все время вспоминал, как мама сказала — Харпер хочет нравиться ему. Ну, вряд ли может не нравиться человек, который всегда так ласков, который купил тебе отличную куртку и уговорил маму взять щенков. Но даже это не было причиной — не было главной причиной, по которой Джейсон в конце концов признал, что ему нравится Харпер.

Харпер говорил с ним как с равным. Не как с маленьким, не как с тем, кто слишком многого не понимает. И он вовсе не был против, когда кто-нибудь начинал говорить о папе.

Для Джейсона именно это и было настоящей проверкой. Если бы он еще был уверен, что Харпер больше не злится на папу за то, что произошло много лет назад, наверно, для него не было бы ничего страшного в том, что Харпер ему все-таки нравится.

Узнает ли об этом папа? Джейсон крепко зажмурился, как будто вот так, в кромешной темноте, мог получить ответ на свой вопрос. Через минуту он снова открыл глаза и вытер нос.

— Я и сейчас люблю тебя, папочка. И мне кажется, ты не будешь очень сердиться из-за того… из-за того, что мне нравится Харп. Он ведь твой брат, и поэтому ты должен любить его, и маме он нравится, и поэтому, наверно, мне он тоже должен нравиться. Он — не ты, папа, но мне кажется… если ты больше не сможешь быть со мной, то и он подойдет.

Джейсон глубоко вздохнул, вытер слезы и открыл коробку.

Анни просунула голову в дверь.

— Как вы тут… а где же Джейсон? Я думала, что он здесь, с тобой…

— Он ушел.

В мягком свете настольной лампы лицо Анни казалось отлитым из светлого золота.

— Даже не сказал, куда он пошел, — но мне показалось, он поднимался по лестнице.

Вот он я, — заявил Джейсон, появляясь из-за спины Анни. — Ты меня искала, мам?

— Я просто хотела узнать, где ты, только и всего. Минут через двадцать будет готов ужин. Что там у тебя?

Джейсон пбсмотрел на то, что он держал в руках, потом поднял на Анни глаза, полные надежды и настороженности:

— Фотографии. Можно, мам?

Анни пригляделась — и побледнела: в руках у Джейсона был их фотоальбом. Подозревая о расставленной ему ловушке, Харпер вмешался в их разговор:

— Какие фотографии — что-то спортивное?

Джейсон снова посмотрел на мать:

— Как ты думаешь, папа ничего бы не сказал?

— Милый, я… может, мне сначала стоило бы их просмотреть…

Внезапно Харпер осознал причину ее бледности. Это были семейные альбомы. Фотографии Джейсона — быть может, с самых первых дней его жизни. Он просто мечтал увидеть их.

Но Харпер знал и то, что там будут фотографии Анни и Майка. Вместе. Фотографии Майка и Джейсона — отца и сына. И видеть их будет больно.

А Джейсон хотел их показать ему. Это было огромным шагом навстречу со стороны мальчика — вот так предложить Харперу все свое прошлое. И даже под угрозой смерти Харпер не мог бы сейчас отступить, отказаться: для Джейсона это значило слишком много — как и для будущих их с Джейсоном отношений. Если Харпер хочет хоть когда-нибудь завоевать уважение и доверие мальчика, придется взять себя в руки. Он тысячи раз повторял себе, что не хочет омрачать воспоминания Джейсона о Майке, не хочет отнимать их у мальчика. И, как бы ни было ему тяжело сейчас, слово нужно держать — хотя бы ради того, чтобы себе самому доказать: он на это способен.

— Все в порядке, Анни. Не думаю, что Майк стал бы возражать.

Разумеется, это была ложь, Харпер чувствовал, что Джейсон ждал именно этих слов.

— Харпер…

— Знаю. Но я хочу их посмотреть.

И внезапно, едва произнеся эти слова, Харпер осознал, что действительно хочет увидеть эти фотографии. Он никогда не сможет быть честным и открытым с Джейсоном, если не научится прощать Майка.

— Иди сюда, Джейсон. Покажи мне, что там у тебя.

Боль и страх сжали сердце Анни ледяными пальцами. Она так и застыла в дверях, безмолвно глядя, как Джейсон устраивается на диване рядом с Харпером. Они отложили один альбом в сторону — с последними фотографиями, поняла Анни — и разложили на коленях тот, который начали они с Майком, едва поженившись.

Джейсон смотрел на Харпера открытым, честным взглядом:

— Это ничего, что я показываю тебе фотографии моего папы… Майка? — спросил он, слегка запнувшись на имени.

Харпер постарался ничем не выдать своих эмоций.

— Все в порядке, Джейсон, — спокойно ответил он. — И называй его папой. Ведь ты привык к этому, верно?

— Верно, — ответил Джейсон, подтвердив свои слова серьезным взглядом. — Просто… я думал, что тебе может не понравиться… ну, понимаешь…

— Да, понимаю, — Харпер усмехнулся уголком губ. — Не беспокойся об этом. Все устроится, если мы не будем торопиться.

Анни не верила своим глазам. Она не могла поверить, что Харпер сможет спокойно смотреть на фотографии, где она и Джейсон сняты с Майком. Ее сердце не выдержало бы такого испытания.

Сомнения охватили Анни. Может быть, для Харпера в этом действительно нет ничего неприятного? Да, он жалел о том, что первые десять лет своей жизни Джейсон провел без него. Это Анни знала. И, должно быть, он никогда не простит Майка за это — а может, и ее тоже, что бы он ни говорил. Но, может быть, все эти фотографии — фотографии тех лет, когда она считала, что поступила правильно, что она может быть счастлива с другим мужчиной — не пробуждают в Харпере никаких особых чувств?

А если ее предположения справедливы и Харперу действительно нет дела до ее с Майком фотографий — не будет она стоять тут и смотреть, как он их разглядывает!..

Она предпочла трусливо сбежать.

Краем глаза Харпер заметил, что Анни ушла. Собравшись с душевными силами, он повернулся к Джейсону и к альбому фотографий, хотя был совершенно уверен в том, что ничего хорошо его не ждет.

— Вот мама, когда меня еще не было.

Харпер стиснул зубы, но это ему не помогло. Господи, на этой фотографии Анни выглядела совершенно так же, как в тот день, когда он вернулся на ферму и узнал, что они с Майком собираются пожениться…

— Ну и толстая же она была!

Харпер ничего не ответил на восклицание мальчика. Он понял, что фотография была сделана через некоторое время после того, как они увиделись. Тогда у нее еще не было такого большого живота. Он постарался сосредоточиться на деталях: это помогало унять щемящую боль в груди.

Анни широко улыбалась, глядя прямо в объектив. Наверно, ему могло бы стать еще хуже от этого, если бы он не заметил, какие у нее на фотографии глаза. Безгранично печальные. Если у него еще и были сомнения в том, почему она вышла за Майка — а он только сейчас понял, что эти сомнения действительно были, — эти глаза рассеяли их. Женщина, которая любит своего мужа, не смотрит так. У Анни были глаза отвергнутой женщины, отчаявшейся, утратившей что-то бесконечно дорогое для нее.

Последняя тень сомнений, омрачавшая душу Харпера, рассеялась как дым.

— Да, — сказал он Джейсону. Харпер улыбнулся — и это оказалось куда легче, чем он думал. — Это она из-за тебя такая толстая. Похоже на то, что она проглотила целиком дыню, а может, целых две. Но учти, что если ты это повторишь, я буду все отрицать, — быстро добавил он.

Джейсон рассмеялся и шутливо толкнул Харпера плечом:

— Ха! Дыня! Здорово сказано, Харп! Оба обменялись понимающими улыбками, потом снова посмотрели на фотографию.

— Ты только посмотри, как у папы козырек по-дурацки торчит! Он выглядит, как какой-нибудь деревенщина, какой-нибудь фермер неотесанный.

— Это ты брось, парень. Нет ничего плохого в том, чтобы быть фермером. Ты вообще-то сам из рода фермеров.

— Но ты же не фермер, ты коп!

У Харпера что-то дрогнуло в душе. Судя по этим словам, Джейсон прекрасно осознал и запомнил, что Майк не был его настоящим отцом.

— Да, но я вовсе не собирался так долго быть полицейским. Мне всегда хотелось вернуться домой — сюда и работать здесь на ферме.

— Не врешь?

— Не вру.

— А почему тогда ты этого не сделаешь? Ох уж эти уста младенца…

Харпер уже хотел было спросить, как Джейсон посмотрит на то, чтобы он вернулся и обосновался здесь на ферме, но вовремя прикусил язык. Нечего вбивать в голову мальчонке такие мысли, когда он сам еще не решил, чего хочет. Кроме того, Анни ни разу не говорила, что хочет, чтобы он остался.

Он пожал плечами и перевернул страницу. И снова что-то болезненно дернулось у него внутри.

— А это я. Мне тогда было час от роду или что-то вроде того.

Когда Харпер нашел в себе силы заговорить, он сказал со смешком:

— Беру свои слова назад. Ты вовсе не был большим, как дыня. Скорее, чуть больше горошины.

Сидевшая на кухне Анни ошеломленно прислушивалась к их смеху. Она ожидала, что оба будут говорить тихо, часто умолкая. Ну, или что-то в этом роде. Она рассеянно перемешала макароны с тертым сыром, потом пошла посмотреть, в чем там дело.

Харпер и Джейсон развалились на диване, изучая альбом. И нет, ей не послышалось: оба весело, заразительно смеялись.

— Может, как маленькая дыня? — спрашивал Джейсон.

— Нет, — и голос, и выражение лица Харпера были искренне веселыми. — Сказал — горошина, значит, горошина.

Анни прислонилась к дверному косяку; она была бесконечно благодарна Харперу за то, что все так обернулось, но предпочла не задавать лишних вопросов.

— Похоже, вы оба здорово проголодались. Ужин готов.

— Да, мэм! — хором ответили оба. И снова рассмеялись.

После ужина, когда Джейсон уже отправился спать, Анни обнаружила, что Харпер сидит в гостиной. Он выключил телевизор и смотрел на фотоальбом, лежавший на кофейном столике. И в глазах его больше не было веселья.

Анни забралась с ногами в кресло и свернулась калачиком.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть, Харпер. Если бы я знала, что он вытащит эти фотографии, я бы забрала их у него.

Харпер еще мгновение смотрел на альбомы, потом медленно повернулся к Анни.

— Мы не можем сделать вид, что прошлого не было, Анни. Если я даже не могу посмотреть на старые фотографии, как, черт возьми, я смогу завязать хоть какие-то отношения с Джейсоном?

— А ты хочешь, чтобы у вас были какие — то отношения?

— А тебя это удивляет? — Он нахмурился. — Как ты можешь даже спрашивать об этом?

— Прости, — быстро проговорила она. — Я должна была понять. Просто… ты никогда ничего не говорил о будущем.

— Не могу не отметить, что и ты тоже. Анни принялась ногтем счищать пятнышко грязи с джинсов.

— Не во мне дело. Что ты решишь с Джейсоном, то и будет.

— А что мне решать? Он мой сын. Что тебе тут решать? Я хочу видеть его — так часто, как это только возможно. До тех пор, пока это не доставляет неприятностей ни ему, ни тебе.

Господи Боже — он говорит о праве навещать сына…

Он собирается уехать. Анни стало так тяжело, что она с трудом могла вздохнуть. Он действительно собирался уехать к себе домой в Оклахома-Сити. Она должна была понять, что так он и поступит, — но все-таки надеялась, что он захочет остаться.

Надежда — вещь жестокая и бесполезная. По крайней мере, всегда была таковой для Анни.

— Джейсону это понравится, — с трудом выговорила она.

— А тебе, Анни?

«Мне?..» — подумала она, чуть не плача.

Как она вообще сумеет пережить это — если ей снова придется потерять Харпера?

«Он никогда не был твоим. А потому и терять тебе нечего».

Эта мысль причиняла ей не меньше боли, чем сознание того, что вскоре он выйдет из этого дома, сядет в машину и вернется к себе, а она будет только стоять и беспомощно смотреть ему вслед.

Конечно, он будет приезжать. Иногда. Чтобы увидеться с Джейсоном. Разве нет?

— Ты будешь приезжать сюда, чтобы видеться с ним, или хочешь, чтобы он ездил к тебе в город?

Харпер пожал плечами и отвернулся:

— А ты бы как хотела?

Анни прикрыла глаза и запрокинула голову. «Боже, дай мне сил…»

— Что я хочу, неважно. Я и так держала вас вдалеке друг от друга целых десять лет. Я сделаю так, как ты захочешь.

— Я хочу, — напряженным голосом проговорил Харпер, — чтобы ты перестала чувствовать себя виноватой и играть в мученицу. Чтобы ты перестала быть такой холодной и равнодушно-уступчивой. Ты была такой… такой живой… Я хочу… черт побери, я не знаю, чего я хочу, не знаю, чего хочешь ты, я вообще больше ничего не знаю! Я даже не знаю, что нас связывает.