Мертвый индеец (Игра в гестапо - 3)

      - Двадцать метров... - причмокнул Сорок Восьмой. - Красивая у него шляпа. Вдове достанется...
      Курочкин обшарил глазами весь пол вокруг себя. Можно было бы выломать паркетину, но здесь, как назло, пол не паркетный.
      - Ша-aг, еще оди-ин... - тем временем бурчал киллер. - Автограф дал - и вперед иди... Та-ак, правильно...
      Дмитрия Олеговича вдруг осенило. Сорок Восьмой просил не говорить ему под руку! Значит, надо говорить. Еще лучше - орать.
      - Ой, цветет кали-ина, - что есть силы завыл он, - в поле у ручьяа-а! Парня молодо-ова полюбила я-а-а!..
      Поняв его маневр, господин Птахин коршуном налетел на него, пытаясь зажат ему рот.
      - Парня полюби-и-ла на... свою... беду-у!.. - Курочкин ожидал нападения и встретил Шефа "Кинорынка" пинками. Одна рука у него была прикована; зато вторая - свободна. Плюс две ноги. И еще зубы. - Не моогу откры-ыться... слов я... не...
      Господин Птахин показал себя не слишком умелым кулачным бойцом. Вернее, еще менее умелым, чем Дмитрий Олегович. Половина его ударов не достигала цели. Вторую половину Курочкин терпел. Ему вновь досталось по уху, зато и противник теперь держал на отлете левую руку с укушенным пальцем.
      - ...Слов я не на-ай-ду-у-ууу!.. Битву в углу неожиданно пресек Сорок Восьмой. Вперившись в окуляр, он внезапно пробормотал:
      - Пойте-пойте! А вы - не мешайте ему петь! Я сам люблю вокал... Парня полюби-и-ла на свою беду, - замурлыкал он. - Пойте, пока я целюсь... Пятнадцать метров до точки схода... Иди-иди, американец...
      Потасовка стихла сама собой. Господин Птахин отошел в другой угол зализывать раны, а Дмитрий Олегович моментально замолчал. Ни один из его расчетов не оправдался. Даже кошмарное его пение не могло спасти Брюса Боура от пули. Сорок Восьмой был настоящим профессионалом.
      - Эй, чего замолчали? - осведомился киллер. - Пойте, мне не мешает. Что, расхотели? Понимаю... Та-ак, пять метров, - продолжил он. - Три. О-о, шляпу снял. Сейчас мы его...
      Курочкин закрыл глаза.
      Ба-БАХ!!
      Не открывая глаз, Курочкин подумал, что для снайперской винтовки с глушителем это чересчур громко. Совсем близко от него раздались топот и крики. Какие-то незнакомые голоса. Кто-то угрожающе засопел над самым ухом.
      Осторожно-осторожно Дмитрий Олегович разомкнул веки.
      Рядом с ним сидела здоровенная овчарка и скалила зубы. Человек в светло-синем обмундировании отдавал отрывистые команды. Подчиняясь им, господин Птахин и киллер Сорок Восьмой (без винтовки) уже стояли лицом к стене и подпирали обеими руками эту самую стену. Курочкин хотел было сказать, что у него свободна только одна рука, однако никто, кроме овчарки, не обращал на него внимания. Да и собака скорее не скалилась, а улыбалась ему.
      Комната быстро наполнялась и другими светло-синими людьми с автоматами наперевес. Каждый из них первым делом спешил обратиться к своему командиру.
      - Товарищ капитан! - докладывал один. - Там еще пять комнат! Общая площадь превышает санитарные нормативы.
      - Товарищ капитан! - брал под козырек другой. - Обнаружен спортивный зал. Шведская стенка, батут, штанга, тренажеры.
      - Товарищ капитан! Спальня явно гостевая!..
      - Товарищ капитан! Компьютер с "Комбатом", без лицензии!..
      - Холодильник четырехкамерный!..
      - Зеленые насаждения в вазах!..
      Последним в комнату, запыхавшись, влетел совсем молодой светлосиний парень. Он победно потрясал клеткой с парой ошалевших соловьев. Клетка раскачивалась. Соловьи, решившие, что пришел их смертный час, жалобно чирикали безо всякой фонограммы.
      В другой руке светло-синий юноша сжимал несчастного рыжего кота. Тот уже был в полной прострации и не обращал внимания ни на близких птичек, ни даже на страшную овчарку.
      - Товарищ капитан! - радостно отрапортовал вбежавший. - Домашние животные в количестве трех. Также не указанные в декларации...
      Товарищ капитан в кепочке с козырьком потер руки и подытожил:
      - Так-так. Богато. И плюс к тому, - он показал на приставленную к подоконнику винтовку, - налицо огнестрельное оружие. Без признаков официального разрешения... Все ясно, приглашайте понятых.
      Светло-синие снова затопали по квартире, создавая невероятно много ненужного шума. Сквозь шум Курочкин едва расслышал, как стоящий у стенки киллер Сорок Восьмой что-то зло выговаривает господину Птахину про "засвеченную квартиру" и милицейский спецназ, а тот жалобно бурчит, что ни сном, ни духом.
      Дмитрий Олегович сделал вид, что разговор его не касается. Несмотря на благополучный финал всей истории с покушением, его все же немного мучила совесть.
      Дело в том, что светло-синие не были обычной милицией и тем более спецназом.
      Незадолго до появления в квартире Шефа с подручными Курочкин спустился к соседям с седьмого этажа и, заморочив пожилую пару сказками про заболевшую жену, проник к их телефону. Несколько минут он честно пробовал набирать "02" и каждый раз вслушивался в короткие гудки. Только после того, как времени совсем не оставалось, а милиция была упорно кем-то занята, Дмитрий Олегович решился. Скрепя сердце, Он набрал три пятерки и, дождавшись слов "Налоговая полиция слушает!", протараторил свой наспех придуманный донос - на злостных неплательщиков, проживающих там-то и там-то.
      За налоговыми орлами, само собой, не заржавело.
      Пусть с опозданием, но они примчались на зов.
      22
      - Остановите здесь, - попросил шофера Курочкин. - Тут уже рядом, дальше я могу пешком.
      - Зачем тебе пешком? - удивился налоговый капитан. - Мы тебя сейчас прямо к самому подъезду доставим. К самой квартире... Ты на каком этаже?
      Светло-синий капитан был счастлив. Ему светили теперь новая звездочка на погоны, повышение по службе и наверняка немаленькая премия за боевые заслуги. Впервые его налоговые десантники пресекли не что-нибудь, а настоящий теракт, да еще международного значения. К тому же киллер Сорок Восьмой оказался еще в давнем розыске у Интерпола и у киевской Безпеки, по поводу какого-то политэкономического убийства... Оборотистый господин Птахин тоже был взят за жабры: как выяснилось, он уже третий год недоплачивал налог с полученной прибыли и совсем, жук такой, уклонялся от нового налога на экологию. Отныне ему придется расплачиваться по совокупности - и свободой, и валютой. Неизвестно, что для него хуже.
      "Дима, друг, ты нам всем теперь как родной! - распинался налоговый капитан, пока они ехали. - Можно сказать, наш внештатник. А для своих у нас льготы, по инструкции, законно... Повезешь шмотки из Турции, только предупреди нас - и мы тебе коридор откроем, копейки заплатишь. Ну, а будешь пригонять иномарку из Германии - опять же звони: растаможим в два дня и комиссионных не возьмем..."
      Дмитрий Олегович машинально кивал капитану, со всем соглашаясь. Конечно, он знал, что никогда в жизни не воспользуется такими любезными, от чистого сердца, капитанскими предложениями. В чем, в чем, но уж в этом Курочкин был абсолютно уверен... - Не надо к подъезду, - сказал Курочкин. - Спасибо, я дойду. У меня тут еще одно небольшое дело. - "Дело" заключалось в пластмассовом мусорном ведре, без которого ему домой лучше было бы не возвращаться.
      Дмитрий Олегович нашел свое ведро именно там, где утром оставил: у отдаленного мусорного ящика, откуда и началась вся сегодняшняя эпопея. К счастью, за все время, пока он отсутствовал, никто не покусился на его пластмассовую собственность. Уже большой плюс.
      Во дворе по-прежнему было пустынно. Кто хотел, давно загорал на пляжах и дачах, а остальные наверняка смотрели телевизор. Только бедняга Мокеич на автостоянке поливал трудовым потом зеленую тещину "нивку". Как и несколько часов назад.
      - Все вкалываешь? - проходя мимо, полюбопытствовал Курочкин.
      - Третий раз ходовую часть смазываю, - с глубоким вздохом сообщил Мокеич. Утром он был похож на печального ослика Иа-Иа. Теперь - на каторжника после десятилетней отработки на рудниках.
      - С ума сойти, - посочувствовал Дмитрий Олегович.
      - А я что говорю? - Мокеич запустил промасленную руку куда-то в глубь мотора. - Пуще прежнего старуха вздурилась. Обещает, если что, отобрать доверенность. Кстати, у тебя случайно нет белой эмали? Ольга Игоревна нашла на внут-ренней стороне дверцы пятнышко...
      - У Валентины наверняка есть, - обнадежил приятеля Курочкин. Заходи, я тебе дам, сколько надо.
      Перед дверью своей квартиры Дмитрий Олегович сделал пару глубоких вдохов и заранее втянул голову в плечи. Он уже знал первую фразу, которую сейчас услышит от супруги.
      - Тебя только за смертью посылать! - привычно выбранила мужа Валентина. - Ты где пропадал, а?
      - Да так, с Мокеичем поболтали во дворе, - ответил Курочкин и преданно взглянул на жену. Заготовленный ответ был хорош тем, что в нем была частица правды.
      - А еще говорят, что женщины болтливы, - прокурорским голосом заметила супруга, словно бы сам Дмитрий Олегович только что был уличен в распространении порочащих слухов. - Ладно, проходи... - У Валентины, похоже, было хорошее настроение.
      Дмитрий Олегович поставил на место ведро, мышкой проскользнул в комнату, переоделся в домашнее. После всех приключений ему хотелось просто тихо полежать на диванчике.
      Однако полежать не удалось: супруга настроена была поговорить.
      - Не вздумай дрыхнуть, - предупредила она Курочкина, входя в комнату, - и так все самое интересное уже прохлопал. Пока ты шлялся и трепался со своим Мокеичем, по телевизору знаешь что показывали?
      - Не знаю, - осторожно проговорил Курочкин.
      - То-то и оно! - важно сказала Валентина. Ей не терпелось рассказать об увиденном хоть кому-нибудь. Хоть мужу: - Слышал, кто сегодня в Москву прилетел?
      - А кто? - спросил Дмитрий Олегович, стараясь ничем себя не выдать.
      - Брюс Боур! - торжествующе произнесла супруга. - Вместе с какимито американскими шишками вроде сенаторов. Часа три шла прямая трансляция, я даже обед не успела сварить... Представляешь?
      - Конечно, родная, - покорно откликнулся Курочкин, которого теперь ожидали суп из пакета и китайская лапша из пакета же. В лучшем случае. А в худшем - бутерброды с заиндевевшей колбасой. В тайге мороженое вам не подадут.
      - Ничего ты не представляешь! - воскликнула Валентина. Ей хотелось, чтобы и Дмитрий Олегович разделил ее радость. - Брюс Боур - в Москве! Это же сказка! Все, кто смотрит сериал, и не надеялись, что сам БРЮС БОУР!..
      - Фантастика, - Курочкин попытался изобразить на лице чувство глубокого удовлетворения.
      - Он еще рожи корчит! - вознегодовала жена, и Дмитрий Олегович понял: ничего путного на его лице не возникло.
      - Я не корчу, - стал оправдываться Курочкин. - Правда, я очень рад, что он в Москве. Живой и здоровый...
      - Ничего ты не рад! - сердито сказала жена. - Ты самый натуральный Пилюлькин. Тебе наплевать на все, кроме твоих таблеток. Ты...
      Дмитрия Олеговича спас звонок в дверь.
      - Это Мокеич, - поспешно произнес он и зашлепал к двери. - Он хотел у нас белой эмали занять. Чуть-чуть.
      - Ну, если только самую каплю, - недовольно сказала Валентина, идя следом за мужем. - Пусть ему теща краску покупает. Пусть...
      Фраза так и осталась незаконченной.
      Дмитрий Олегович распахнул дверь, но за ней Мокеичем и не пахло.
      Громкая толпа, жужжа видеокамерами и сверкая блицами, в одну секунду заполнила весь их небольшой коридор. Из толпы вырвалась невероятно длинноногая шатенка и кинулась на шею Курочкину, окутывая его облаком из французских духов и непонятной английской речи.
      - Эт-то что еще значит? - ужасным голосом осведомилась Валентина.
      Переводчик был тут как тут.
      - Миссис Клер Камински сердечно благодарит... э-э... испытывает глубокую благодарность... - По всей видимости, это был все тот же переводчик с телевидения. Или, может быть, другой, но такой же хриплый. Переводил он, впрочем, точно так же: через пень-колоду.
      Дмитрий Олегович, косясь на жену, пытался вырваться из шатенкиных объятий. Но делал это как-то не слишком старательно, без огонька.
      - Спасение жизни ее любимого супруга... божественное провидение... - продолжал хриплый переводчик. - Миссис Клер говорит, что думала о разводе, но теперь... невероятное происшествие... их семейный корабль поплывет дальше, куда предписано... тут что-то из Библии, наверное...
      Напоследок длинноногая миссис Клер чмокнула Курочкин а в губы.
      Валентина ахнула. Через мгновение ей предстояло ахнуть еще раз. От толпы быстро отделился какой-то долговязый тип с напомаженными волосами и тоже нежно облобызал ее родного мужа, треща по-английски с большой скоростью.
      Если бы переводчик был металлическим роботом, то уже задымился бы от напряжения.
      - Мистер Крис Твентино тоже благодарит... - прохрипел и пробулькал он. - Мистер Крис говорит... что еще недавно сомневался, однако... принял решение... он будет снимать мистера Брюса в своем новом...
      Не дожидаясь, пока переводчик доведет мысль до конца, Крис Твентино потрепал Курочкина по плечу, ласково сказал: "Ба-ай!" - и растворился в толпе.
      Грянули аплодисменты. Толпа раздалась, и перед Курочкиным, наконец, появился Он - в своей знаменитой на весь мир ковбойской шляпе.
      Третий раз за последние пять минут супруга Валентина ошеломленно ахнула, после чего вдруг сорвалась с места и исчезла в комнате.
      Брюс Боур и вблизи походил на суперзвезду.
      От него, как и положено, пахло крепким и духовитым американским мужским дезодорантом. Брюс Боур не стал обнимать Дмитрия Олеговича, но крепко, по-мужски, пожал ему руку. Как и подобает несгибаемому шерифу.
      Затем он произнес несколько слов на своем родном английском.
      - Мистер Брюс Боур... от всей души... своего спасителя мистера Курочкина, - прерывающимся голосом объявил хриплый переводчик. - Он говорит, что успел многое переосмыслить... Раньше он пил, редко ходил в церковь... нарушал какие-то заповеди... Но после этого случая... твердо решил начать новую жизнь... Он еще раз благодарит... Отныне двери в его доме... тут какая-то английская идиома... Короче, он предлагает дружить небоскребами...
      - Сеньк ю, - ответил Дмитрий Олегович, который очень вовремя припомнил, как по-английски будет "спасибо". Память иногда делала Курочкину такие вот царские подарки.
      Мистер Брюс Боур проникновенно посмотрел на мистера Курочкина. Ему, должно быть, тоже захотелось сказать своему русскому спасителю чтонибудь без переводчика. Что-нибудь искреннее и теплое. Однако порусски он знал единственную фразу.
      - Харотший уиндеец... - начал он с приветливой улыбкой.
      Перед глазами у Курочкина все поплыло.
      - О нет, только не это! - простонал он и схватился за голову...
      ...Когда расфуфыренная супруга Валентина, в новых туфлях на каблуках и в новом розовом платье, выскочила в прихожую, там уже никого не было, кроме самого Курочкина. От гостей остались лишь пыльные следы на полу, ароматы французских духов, помады и дезодоранта.
      - Ушли! - огорченно воскликнула Валентина. - Ну, что же ты их не задержал?! Посидели бы, чаю попили.
      - Они очень торопились, - объяснил жене Дмитрий Олегович. Буквально на минутку и заскочили. У них такая культурная программа...
      - Просто офонареть! - Супруга еще не могла опомниться. - Такого не бывает! Вот так сидишь дома - и к тебе так запросто заходит сам Брюс Боур... Кстати, - Валентина с внезапным подозрением посмотрела на Курочкина. - А почему это, интересно, они к нам пришли? Ты не знаешь? А?
      - Ошиблись адресом, - предположил Дмитрий Олегович. - Тут в нашем районе, говорят, Никита Михалков живет, а дома-то похожие...
      - Да, наверное, ошиблись, - с облегчением вздохнула Валентина. - А я уж подумала, у меня крыша едет.
      - Все в порядке, - ласково сказал Курочкин. - Крыша ни у кого не едет. Просто обычное совпадение, они могли и в соседнюю квартиру зайти.
      - Могли, - подумав, согласилась супруга. - Нам повезло, они попали к нам... Подожди-ка! - внезапно воскликнула она. - А ты попросил у него фото с автографом?
      Дмитрий Олегович привычно вжал голову в плечи.
      - Забыл... - протянул он. Супруга всплеснула руками.
      - Обалдуй! - воскликнула она. - Люди добрые, я вышла замуж за обалдуя! У него был в гостях сам Брюс Боур, а он не догадался попросить у него автограф!..