Мертвый индеец (Игра в гестапо - 3)

Зато как раз сегодня в утренних новостях по радио Дмитрий Олегович очень кстати услышал о визите в нашу столицу пестрой компании из американских сенаторов, деятелей культуры и бизнесменов во главе с госсекретарем США мистером Ламбертом. Как понял Курочкин, госсекретарь мистер Ламберт собирался встречаться на высшем уровне с господином премьером-министром России Мироновым и подписывать какие-то новые совместные документы в пользу мира и прогресса. "Знаем мы эти совместные документы! - хмуро заметила супруга Валентина, которая тоже слушала радио. - У нас в издательстве Сашка Маков тоже мотается то в Самару, то в Тверь, то аж в Сыктывкар, и тоже потом привозит оттуда полный портфель всяких бумажек. Это у него называется - оправдать командировочные. Но мы-то в бухгалтерии понимаем, какого черта ему на месте не сидится! Дома - жена и дети, а в командировках - пьянкигулянки, танцульки-девочки. Как же: гость из Москвы прибыл!" Сказав это, супруга ожесточенно зазвякала посудой. Дмитрий Олегович однажды видел развеселого Макова, и ему сразу стало обидно за американца. Он уже собирался осторожно возразить в том смысле, что госсекретарь США наверняка человек серьезный и деловой, и в Москве ему будет не до танцулек с девочками. Однако через секунду он быстро утопил в глотке кефира повисшее на кончике языка возражение. Поскольку репродуктор сей же момент жизнерадостно объявил, что по случаю высокой встречи сегодня днем в центре столицы намечены народные гулянья с участием премьера, важного американского гостя и всех прочих подваливших в Москву членов заокеанской делегации...
      Голубой "БМВ" тряхнуло на внезапной колдобине. Курочкин, подпрыгнув на сиденье, невольно чертыхнулся. Господин серебристый хек с переднего сиденья, который за неимением лучших тем вновь завел унылую бодягу про скорость ветра и влажность воздуха, тотчас же предупредительно повернул свою голову к Курочкину и поинтересовался:
      - У вас какие-то вопросы, уважаемый Сорок Восьмой?
      Дмитрий Олегович отрицательно помотал головой, хотя вопросы были. Курочкину, ставшему Сорок Восьмым, очень хотелось, к примеру, узнать: кого же он подрядился сегодня укокошить - госсекретаря Соединенных Штатов, нашего премьер-министра или их обоих вместе?
      4
      Квартира в доме номер девятнадцать по улице Тверской имела множество неоспоримых достоинств и всего один недостаток - ее размер. Она показалась Курочкину какой-то непропорционально, вызывающе большой. Слишком огромной для киллера, привыкшего к спартанской обстановке. По крайней мере, из книжки Черника Дмитрий Олегович почерпнул, что квартира, снимаемая наемным убийцей для подготовки к теракту, бывает обычно гораздо компактнее. Тот же Карлос Кугель, намереваясь застрелить президента, ютился в чердачной каморке на самой верхотуре дома-башни на Котельнической набережной и ничуть не жаловался на тесноту. То есть, может, он и жаловался на последних двадцати недочитанных страницах романа на приступы клаустрофобии, зато не рисковал заблудиться в собственных апартаментах. Здесь же, на Тверской, при желании нетрудно было бы расквартировать со всеми удобствами не меньше взвода опытных террористов, а не одного лишь Курочкина, только-только начинающего карьеру киллера.
      Сперва Дмитрию Олеговичу показали ванную и туалет, общая площадь которых несомненно превышала весь скромный метраж квартиры Курочкиных на Автозаводской. В одном лишь туалете, облицованном нежным голубоватым кафелем, разместилось бы не менее четырех курочкинских домашних лабораторий, вместе взятых, - и притом безо всякого ущемления прав царственного унитаза. Особенно понравились Дмитрию Олеговичу мощные глухие двери и дверные задвижки, вполне подходящие и для банковских сейфов. Здесь можно было бы запросто запираться от Валентины и, прикрываясь желудочными хворями, проводить свои опыты. Как с применением термостата, так и без. Хотя, вдруг сообразил Курочкин, и Валентина во время ссор могла бы сколько угодно запирать его снаружи, превращая место общего пользования в комфортабельную тюремную камеру. Ей это ничего не стоит сделать, уж Курочкин-то прекрасно знает... Дмитрий Олегович с видом заправского ревизора спустил воду в унитазе, постоял, послушал, а затем так же внимательно проинспектировал обширную ванную комнату. Здесь тоже было все в полном порядке. Горячая и холодная вода лилась, соответственно повинуясь кранам с красной и синей отметинами; полотенце на вид было свежим, дверные задвижки исправно функционировали внутри и снаружи (Курочкин щелкнул, проверил) и даже резиновый коврик у подножия ванны радовал глаз прихотливым многоцветным орнаментом.
      - Коврик... да-а... - пробормотал Дмитрий Олегович, чтобы уж совсем не молчать во время экскурсии.
      Хек в серебристой чешуе судорожным движением выхватил из кармана записную книжечку, мгновенно пролистал ее и, виновато потупившись, признал:
      - Упущение. Поскольку расцветка не была заранее оговорена в контракте, я взял на себя смелость... Мы сию же секунду уберем...
      По всей видимости, этот Сорок Восьмой был на редкость избалованным и капризным наемным убийцей - в отличие от книжного Карлоса Кугеля, который во время РАБОТЫ довольствовался циновкой, носовым платком и армейской флягой с водой. Либо писатель Черник паршиво разбирался в киллерах, либо Сорок Восьмой представлял собой некое исключение из правил. В любом случае, решил про себя Курочкин, надо быть очень внимательным: если его разоблачат, то утопят в этой же ванне. И полотенце с ковриком не помогут.
      - Все в порядке, - поспешил успокоить серебристого Дмитрий Олегович. - Нормальная расцветка, мне подходит.
      Поняв, что рекламаций не будет, серебристый облегченно вздохнул и провел Курочкина на кухню. Дмитрий Олегович порадовался, что супруга Валентина сейчас не видит всего этого кафелъно-пласт-массовохромированного великолепия, а то бы она, пожалуй, насмерть замучила Курочкина упреками в том, что он - безнадежный кандидат медицинских наук, а не преуспевающий наемный убийца. "Обалдуй! - почти явственно услышал Дмитрий Олегович. - Выучился бы на приличного киллера - и жили бы по-людски!" Курочкин даже вздрогнул и потряс головой, отгоняя фантастическое видение. Серебристый экскурсовод, чутко следивший за выражением лица гостя, тут же встревожился.
      - Что-нибудь не то? - мигом осведомился он, вновь выхватывая записную книжечку.
      По мнению Дмитрия Олеговича, все было то, даже с избытком. Но если этот Сорок Восьмой и в самом деле такой привереда, то следовало бы поддержать марку и навести хоть какую-нибудь критику.
      - А вот... - начал Курочкин и остановился, не зная, что сказать. В голову лезла только какая-то чушь о плохо закрытом кране или о косо висящем на гвоздике посудном полотенце. Для Валентины и то и другое было бы серьезным нарушением порядка, но для наемного убийцы, обозревающего штаб-квартиру, такие мелочи все-таки могли показаться чрезмерными.
      К счастью, серебристый сам пришел на помощь.
      - Не беспокойтесь, мы не забыли, - деликатно проговорил он, доставая из одного шкафчика приземистую алюминиевую миску, а из другого - пестрый пакет с иностранной надписью. - "Кис-кис-кис"... Кошечка, птички, икебана - все, как вы просили...
      На зов в кухню явился здоровенный рыжий ко-тяра и стал деловито ждать, пока серебристый вскроет пакет и высыпет в миску порцию бежевых катышков. Должно быть, Сорок Восьмой питал слабость к домашним животным и перед терактом умиротворялся в их компании.
      - Он будет ЭТО есть? - с некоторым сомнением осведомился Дмитрий Олегович. На вид катышки казались совсем несъедобными. На месте котяры он бы сам предпочел рыбку или колбасу.
      - Научно разработанный рацион, - объяснил серебристый. - "Мэйд ин Ю-Эс-Эй". Здоровый кот без всяких хлопот. Вчера трескал как миленький и облизывался.
      Рыжее создание тем временем лениво сжевало пару катышков, потом наступило лапой на край миски, опрокинуло на пол весь научно разработанный рацион и, брезгливо переступая лапами, покинуло кухню.
      - Наелся уже, мой хороший, - вымученно засмеялся серебристый. - Вы не поверите, такой проныра, ха-ха... - Похоже, он с трудом сдерживался, чтобы не броситься в погоню за рыжей сволочью и накормить кота с применением грубой силы.
      Пытаясь сгладить возникшую неловкость, Дмитрий Олегович счел нужным напомнить о прочем обещанном ассортименте - птичках и икебане. Вообще говоря, Курочкин весьма приблизительно знал, что означает последнее слово. Кажется, что-то японское и безобидное, типа цветов или камушков.
      - Пожалуйста, пожалуйста, господин Сорок Восьмой, - засуетился экскурсовод и бросился прочь из кухни, стараясь не наступить на раскатившиеся по всему полу шарики кошачьего корма "Мэйд ин Ю-Эс-Эй". Дмитрий Олегович двинулся следом за ним. Научный рацион для рыжего проныры противно скрипел и перекатывался под подошвами, отчего Курочкин пару мгновений всерьез рисковал шмякнуться на пол в неподобающей киллеру позе. Наодеколоненный господин, маячивший сбоку, вовремя подставил плечо и спас рейтинг мнимого Сорок Восьмого от неминуемого падения.
      - Благодарю, - коротко сказал Дмитрий Олегович, преодолев опасную зону. Возможно, настоящему киллеру следовало бы не благодарить, а сердито распечь провожатых, однако роль капризного наемного убийцы пока еще не очень удавалась Курочкину. Он предпочел лишь недовольно сдвинуть брови.
      - Виноват, накажем, - быстро откликнулся наодеколоненный господин в черном, оставив Курочкина только гадать, кто же именно может подвергнуться наказанию: серебристый коллега, допустивший оплошность, сам рыжий кот или американцы, производящие на свет эти скрипучие шарики? Задумавшись, Дмитрий Олегович пропустил момент, когда к их компании присоединилась еще четверка неразговорчивых гоблинов, должно быть, из числа охранников квартиры; и именно в таком составе они уже всемером вступили в комнату с икебаной и птичками. Икебана порядком разочаровала Курочкина. На длинной лавке, покрытой шелковым покрывалом, выстроилось в ряд примерно с десяток разнокалиберных ваз и кувшинов, в которых были понатыканы чахлые букетики, не больше пяти цветочков в каждом. Преобладали унылые желтые и лиловые краски.
      - Это - для созерцания, - доложил серебристый. - Согласно контракту.
      Дмитрий Олегович сразу догадался, что на цветах здешняя команда здорово сэкономила и вместо роз или хотя бы гвоздик насовала в вазы какие-то копеечные растения, сорванные на ближайшем пустыре. Впрочем, в его положении глупо было скандалить; он ограничился только просьбой убрать из крайней вазы пару совсем уж завядших цветов.
      - Убрать? - с сомнением переспросил серебристый и полез в свою записную книжку. - Но...
      - Делай, что говорят! - прошипел из-за спины Курочкина наодеколоненный господин, который пахнул, как сто букетов, вместе взятых, и, видимо, поэтому имел право отдавать приказы.
      Серебристый послушно щелкнул пальцами. Ближайший гоблин из охраны приблизился к вазе и здоровенными пальцами начал прореживать букет. Курочкин заметил, что гоблин, помимо чахлых, попутно выдернул еще и нормальный цветок, и в результате этого оставшийся букет стал выглядеть совсем уж по-сиротски. "Ладно, - подумал Дмитрий Олегович, для созерцания сойдет и так. Тем более японцев среди нас нет..."
      - А вот это - соловьи, - сообщил серебристый хек и выкатил на середину комнаты здоровенную клетку, накрытую темной тряпкой. - Две штуки, согласно контракту. Для успокоения нервов... Чтоб рука не дрогнула, - прибавил он, вежливо хихикнув.
      Как только тряпка была снята, неподалеку от клетки сразу же нарисовался рыжий котяра и принялся с живейшим интересом разглядывать пленных пташек. Интерес был не гастрономический, а скорее спортивный: два нахохлившихся серых комочка едва ли выигрывали сравнение с калорийным кошачьим кормом американского производства.
      - Пойте! - скомандовал серебристый и побарабанил по прутьям. - Ну, давайте, сволочи, чирикайте...
      Соловьиная пара явно вознамерилась устроить забастовку. Птицам было все равно, успокоятся нервы у киллера Сорок Восьмого или нет, дрогнет его рука или не дрогнет. Природа, посаженная за решетку, отважно безмолвствовала.
      Дмитрий Олегович почувствовал себя крайне неловко.
      - Раз не поют пока, так и бог с ними, - примирительно сказал он. Может, они сегодня не в голосе... Я пока посозерцаю... - С этими словами он уставился на чахлые букетики, которые почему-то настраивали его теперь на самые печальные японские размышления. О жертвах Хиросимы, например.
      - Сейчас они у меня будут в голосе, - мрачно пообещал серебристый. - Привыкли, халтурщики, только под фанеру петь...
      Когда Курочкин оторвался от созерцания десятка дохлых букетиков и бросил взгляд на клетку, серебристый хек-экскурсовод уже настраивал портативный магнитофон. Еще несколько секунд - и из портативных динамиков полились нежные птичьи рулады. Понукаемые тихой руганью серебристого и сильными ударами по прутьям клетки, соловьи смирились. Петь они не начали, но, по крайней мере, стали время от времени разевать свои клювики под звуки фонограммы. Если сильно не присматриваться, могло показаться, будто соловьи, наконец, засвистели сами. Вид у соловьев-эстрадников был самый жалкий и подавленный.
      - Хорошо, хорошо, достаточно, - поспешил закруглить концерт Дмитрий Олегович. - Рука не дрогнет, честное слово.
      Серебристый моментально прекратил барабанить по клетке и вырубил магнитофон. Соловьи, словно неопытные вокалисты, еще несколько секунд пооткрывали свои клювики вхолостую, а затем догадались, что концерт окончен.
      - Они и сами могут, когда захотят, - виновато сообщил серебристый. - Просто посторонних стесняются. Очень нервные, подлецы...
      Рыжий кот согласно мяукнул.
      - Хотите погладить его? - внезапно спохватился серебристый. - Эй, кис-кис, сюда, зверюга...
      - Чуть позже, - отказался Дмитрий Олегович. Он не был уверен в добрых намерениях рыжего котяры. У икебаны, по крайней мере, не было острых когтей.
      - Тогда продолжим осмотр, - с облегчением произнес серебристый. Возможно, и у него были тайные сомнения, согласится ли рыжая зверюга подвергаться поглаживанию. Вид у кота был чересчур уж независимый.
      Следующая комната отличалась от предыдущей отсутствием икебаны в кувшинчиках и присутствием компьютера на маленьком столике возле окна. К столику был пододвинут табурет. На экране монитора вспыхивали и гасли созвездия.
      Серебристый экскурсовод вновь повелительно щелкнул пальцами, и уже другой гоблин-охранник присел на табурет, с удовольствием забарабанил по клавишам. На экране высветилась непонятная английская надпись, в недрах машины заиграла тяжелая металлическая музыка, после чего вместо надписи явилось какое-то страшилище.
      - Как вы и заказывали, господин Сорок Восьмой, - объявил серебристый, косясь одновременно и на экран, и на страничку своей записной книжицы. - Игра "Смертельный комбат", последняя версия. Для поднятия тонуса перед АКЦИЕЙ...
      "Согласно контракту", - мысленно закончил фразу Курочкин.
      - Согласно контракту, - проговорил серебристый. - Будете проверять? Или уже в свое время?
      Смертельный комбат на экране выглядел здоровенным мускулистым мужиком в блестящих шипастых наплечниках и нарукавниках, а также в маске, похожей на череп. Маска была отчего-то рогатой, словно бы семейная жизнь этого гиганта по непонятным причинам дала трещину, несмотря на грозный вид и груду мускулов. "Должно быть, злоупотреблял стероидами, - машинально посочувствовал комбату Дмитрий Олегович. Импотенция - беда каждого третьего культуриста..."
      - Позже проверю - сказал он вслух. И добавил: - Перед АКЦИЕЙ. - Ему показалось, что так его ответ будет звучать внушительнее.
      - Вы совершено правы, - одобрил серебристый. - Не будем терять времени. Двигаемся дальше.
      Выходя из комнаты, Курочкин успел заметить, как гоблин, сидящий перед компьютером, с большим сожалением отлипает от монитора. Вероятно, он-то был не прочь сразиться с рогатым комбатом и надеялся даже его победить. В виртуальной реальности, или как ее там?..
      В следующей комнате расположился мини-спортзал. Уже и без дополнительных объяснений экскурсовода в серебристом костюме Дмитрий Олегович догадался, что здесь террорист Сорок Восьмой собирался перед АКЦИЕЙ размять мышцу-другую. В соответствии с тем же таинственным контрактом. Самое сильное впечатление на Курочкина произвела здоровенная штанга в комплекте с добрым десятком чугунных блинов, которые предполагалось навинчивать на ось для дополнительного веса, чтобы затем двигать это невозможное железо из положения "лежа".
      Дмитрий Олегович оценил состояние спортивных снарядов в комнате как удовлетворительное и - за недостатком времени - отверг предложение серебристого хека опробовать штангу. Серебристый, кстати, не очень и настаивал. Он лишь вполголоса поведал Курочкину, ЧЕГО им всем стоило затащить эту тяжесть на восьмой этаж и как он бесконечно рад, если этот снаряд поможет ДЕЛУ. Курочкин тут же представил себе, как серебристый и наодеколоненный господа, надрываясь, волочат на себе вверх эти ужасные килограммы, - и решил, что слова о радости есть некое дипломатическое преувеличение. Стоило привесить к штанге хотя бы половину из этих чугунных блинов - и она могла бы надежно пригвоздить к полу любого, без малейшего для того шанса поднять ее и подняться самому...
      Тут Дмитрий Олегович ступил на порог новой комнаты и сразу же забыл о штанге. Ибо попал он прямо в будуар.
      5
      - Кровать! - горделиво пояснил серебристый экскурсовод, словно бы не надеялся, что гость сам догадается, ЧТО ИМЕННО находится перед ним. А может, серебристый просто-напросто полагал это царское ложе неким одушевленным существом, которое по правилам хорошего тона должно было быть гостю представлено.
      Если бы Курочкин не знал о своем грядущем участии в неком террористическом акте, он бы заподозрил, что его готовят к подвигу на постельном поприще. Кровать тут была под стать квартире - огромная, квадратная, роскошная, этакий мягкий айсберг под зеркальным потолком, отражающим нетронутую пока белизну покрывала. Эту нетронутость даже чуть-чуть нарушать казалось опасным: в любую секунду сюда мог ввалиться сказочный Большой Медведь и с громким рыком "Кто спал на моей постели?!" наброситься на своевольника. Кстати, сказки сказками, но Курочкину не стоило бы забывать, что он тут случайно и рано или поздно может объявиться НАСТОЯЩИЙ любитель икебаны, птичек и игры в "Смертельного комбата". О подобной перспективе и подумать было страшно - лучше до поры до времени вообще не думать...
      - Все сделано по вашему заказу, - масленым голосом объявил Дмитрию Олеговичу серебристый хек, кивая в сторону гигантского ложа. - У вас скоро будет возможность РАССЛАБИТЬСЯ. - Последнее слово сопровождалось легкой заговорщицкой улыбкой. Хек разве что не подмигнул Курочкину. Но однако же не подмигнул, сдержался: знал свое место.
      - Отлично... - выдавил из себя Курочкин. При виде кровати его снова охватила паника. В книжке "Мишень", за которую он держался, как за единственную соломинку, убийца Карлос Кугель РАССЛАБЛЯЛСЯ перед терактом довольно однообразно, а именно - сидел на своей циновке и вовсю чистил снайперскую винтовку, добиваясь зеркального блеска ствола. Однако у киллера с именем-номером Сорок Восьмой обнаруживались другие привычки, и о них он уже успел предупредить через тех же таинственных посредников. Любопытно, есть ли у Сорок Восьмого еще какие-нибудь привычки? Например, лазить по стенам, есть человечину или смотреть сериалы по ТВ? Дмитрий Олегович постарался прогнать эти мысли прочь. Так спокойнее.
      Курочкин глянул на столик рядом с кроватью, где были расставлены косметические флаконы с неведомыми иностранными этикетками и бутылочки с непонятным содержимым. Среди флаконов Курочкин опознал единственного знакомого - препарат "Элениум-Супер". Судя по упаковке, не миланского, а киевского производства. Курочкин невольно поморщился: если это, с позволения сказать, лекарство положено сюда по заказу неведомого Сорок Восьмого, то киллер разбирался в современной фармакологии значительно хуже, чем в кошках и соловьях. Принимать регулярно "Эль-Эс" Дмитрий Олегович ни за что не порекомендовал бы ни мужчинам, ни женщинам. Проверкой препарата занималась не его, а соседняя лаборатория НИИЭФа, однако уже того, что Курочкин знал сам, с лихвой хватало для изгнания "Эль-Эс" с рынка лекарств. К сожалению, крупная партия все-таки проникла в Москву по недогляду, и эта упаковка, очевидно, оттуда же... Хотя с какой стати, собственно, террористу разбираться в тонкостях фармакологии? Он ведь не лезет в дела Дмитрия Олеговича и правильно поступает. Вот и Курочкину не следовало бы связываться с терроризмом, а следовало тихо копошиться в лекарствах. Каждому - свое. И только Дмитрию Олеговичу вечно достается чужое...
      - Все здесь в порядке? - деликатно вмешался в раздумья Курочкина серебристый хек-экскурсовод. Очевидно, от него не укрылась гримаса, проскользнувшая по лицу Курочкина при виде флаконов и бутылочек, и серебристый сразу встревожился.
      - Более-менее, - обронил Дмитрий Олегович.
      - Может быть, здесь чего-то не хватает? - серебристый ищуще посмотрел на Курочкина, готовый сей же момент навести порядок.
      - Хватает, - ответил Дмитрий Олегович, мысленно добавив: "Даже с перебором".
      - Претензии? - не отставал серебристый.
      - Нет, - заверил Курочкин. Претензии у него были разве что к капризной Фортуне, но вслух их высказывать было глупо. Наверное, у богини невезения есть своя Книга рекордов Гиннесса, и Дмитрия Олеговича богиня твердо намерилась в эту Книгу затащить. Живого или мертвого, как повезет.
      Вслед за спальней Курочкину показали еще несколько различных комнат непонятного назначения, обставленных куда более скудно, нежели позволяла площадь. Про себя Дмитрий Олегович подивился расточительности хозяев квартиры или тех, кто эту квартиру снимал. Как раз недавно Валентина, сильно ругаясь, рассказала мужу о новых бесчинствах муниципальной налоговой полиции. Тогда же Курочкин узнал, что обычные федеральные налоги, и без того дебильные (супруга употребила словцо похлеще), в Москве обросли еще и многочисленными поборами, от которых нет спасения даже тем, кто не роскошествует и старается жить по средствам. Выяснилось, что под налог на излишки жилплощади подпадает даже курочкинский чулан, а налог на домашних животных вынуждены теперь платить владельцы аквариумных рыбок или волнистых попугайчиков. Чтобы выколотить из горожан побольше денег и побыстрее, налоговых полицейских ("сущих боевиков!" - выразилась Валентина) экипировали по последнему слову техники, а простых граждан призвали звонить по номеру из трех пятерок и стучать на соседей. Благодаря этому стуку городские средства должны были прирастать, как шампиньоны после дождя. "Некрасиво получается", -.заметил тогда Курочкин, выслушав жену. Из всех уже знакомых ему способов пополнения казны способ, описанный Валентиной, показался самым порочным: зачем же будить в людях Павликов Морозовых? "Сволочевизм!" - коротко ответила жена, и это был очень не частый случай, когда мнения супругов совпали. После того разговора Дмитрий Олегович совершенно добровольно отказался от давней идеи как-нибудь по случаю завести аксолотля - дабы не поставить под удар семейный бюджет и не ввести жену в лишние траты...
      - А вот и ГЛАВНАЯ комната! - с этими словами серебристый крепышэкскурсовод распахнул перед Курочкиным очередную дверь. Дмитрий Олегович внутренне собрался, ожидая увидеть за дверью что-нибудь совсем уж невиданное и очень значительное. И потому - был слегка разочарован. На самом деле у ГЛАВНОЙ комнаты перед всеми остальными было единственное преимущество.
      Заключалось оно в прекрасном виде из окна.
      6
      Надо отдать должное серебристому - еще в машине он обрисовал Курочкину общую картину весьма достоверно. Глянув в окно, Дмитрий Олегович смог увидеть именно то, что было обещано ему по дороге. Площадь Пушкина. Памятник. Фонтан. Кинотеатр "Россия" и прочую перспективу. По левую руку высился издательский комплекс "Известий", частично прикрытый какими-то ядовито-синими коммерческими павильонами.
      - Так-так, - сказал Дмитрий Олегович, осматривая убранство комнаты. На двух табуретках у окна располагался длинный продолговатый ящик защитного цвета. Будь он закрыт на все свои блестящие задвижки, можно было бы представить, что там покоится в разобранном виде фотоувеличитель либо какой-нибудь полезный в хозяйстве геодезический прибор вроде теодолита. Курочкин согласился бы даже на плохонький телескоп, но...
      - И как она вам? - торжественным голосом осведомился серебристый провожатый. - То, что вы заказали, господин Сорок Восьмой. Никаких отступлений от контракта, удостоверьтесь.
      - Замечательно, - проговорил Курочкин, стараясь скрыть охватившую его мелкую дрожь. Шуточки-цветочки кончились. В аккуратных пенопластовых гнездах ящика покоилось несколько поблескивающих металлом крупных и мелких деталей. Оптический прицел Дмитрий Олегович узнал сразу. По соседству помещался, видимо, магазин, чуть дальше глушитель и еще пять-шесть мрачного вида железок. Пистолетные глушители Курочкину уже доводилось видеть, но здешний, винтовочный, был гораздо массивнее и выглядел куда более зловеще. "Кстати, а к чему его следует привинчивать? - вдруг подумал Дмитрий Олегович. - Кажется, к стволу. А каким местом надо привинчивать затвор? Где у него перед и где зад?" Смутные воспоминания о так и не собранном на уроке в школе автомате Калашникова настраивали на невеселый лад. Надо было не подавать виду, что ты не знаешь, где у винтовки начало и где конец.
      - Замечательно, - повторил Курочкин максимально бодрым тоном, на который только был способен в этот момент. - Отличная... игрушка. "Игрушкой" свою винтовку ласково называл террорист Карлос Кугель. Если писатель Черник и тут не приврал.
      Убедившись, что гость удовлетворен, серебристый хек отодвинулся в сторону и уступил инициативу черному ароматному господину, который тоже присутствовал здесь не для мебели. Да и трудно было бы себе представить столь наодеколоненную мебель.
      В руках у черного господина возникла такая же черная коленкоровая папка с белыми завязочками.
      - Мы строго придерживались полученных инструкций, - самодовольно проговорил он, по-прежнему распространяя вокруг себя приторный парфюмерный запах. - Нам впервые приходится сотрудничать с мастером такого высокого класса, как вы. Поставленные задачи были непростыми, однако мы, разумеется, выполнили все ваши пять конкретных стратегических...
      - Каким одеколоном вы пользуетесь? - неожиданно для себя брякнул Курочкин. Вопрос сам слетел с его языка, словно бы обладал свободой воли. Профессионал пробуждался в Дмитрии Олеговиче иногда в самый неподходящий момент. Как сейчас, например.
      Черный господин с папкой отпрянул назад, как после пощечины.
      - Виноват? - глупо переспросил он.
      Курочкин про себя вздохнул. Интерес, еще как-то уместный для фармацевта широкого профиля (каковым и был Дмитрий Олегович), в устах международного террориста Сорок Восьмого выглядел странно. Однако отступать было некуда.
      - Я насчет одеколона спросил вас, - произнес Курочкин, стараясь говорить веско и строго. - Что за фирма?
      - "Ле-Крезо", - робко ответил наодеколоненный господин, мигом растеряв свое самодовольство. - Тридцать франков за флакон...
      Супруга Валентина, знающая назубок курсы всех валют, на месте Курочкина за пару секунд пересчитала бы франки в доллары, доллары в рубли и компетентно сказала, много это или мало, тридцать франков. На взгляд же Дмитрия Олеговича, за избыток альдегидов отдавать деньги вообще не стоило.
      - Переплачиваете, - задумчиво сказал он. - Вещества карбонильной группы того не стоят. Попробуйте лучше любой фитолосьон, ромашку или бессмертник. Аромат тоньше и не угнетает носоглотку...
      Господин в черном костюме ошеломленно пощупал свой нос.
      - Простите, - загундосил он, с опаской глядя на Курочкина, - в ваших пяти пунктах инструкции для нас ничего не сказано про запах... Сейчас исправлять? - Видно было, что якобы Сорок Восьмой буквально припечатал его недюжинными парфюмерными познаниями.
      "Знай наших!" - удовлетворенно подумал Дмитрий Олегович.
      - После исправите, - великодушно отмахнулся он. - В процессе. А пока продолжайте. - Короткий обмен репликами сильно прибавил Курочкину уверенности в себе. Так частенько бывало, когда ему удавалось перевести разговор в профессионально близкую ему область, хоть ненадолго покидая при этом область, ему недоступную. Скажем, бухгалтерское дело или методику террористических актов.
      Спонтанное замечание Курочкина порядком выбило из колеи приторноароматного господина в черном костюме.
      - Продолжаю, - послушно сказал он. - Как и требовалось в вашей инструкции, мы вычислили предполагаемый маршрут с разметкой по времени. Получилось четыре различных варианта, одинаково приемлемых для АКЦИИ. Вот... - докладчик вытащил из папки четыре листка, испещренных разноцветными стрелочками, и подал их Курочкину. - При любом раскладе маршрутов у них как минимум три точки схода... На ступеньках кинотеатра и дважды у фонтана. Учитывая, что прицельная дальность указанного типа стрелкового оружия составляет порядка тысячи четырехсот метров, мы не стали рассматривать все остальные варианты...
      Дмитрий Олегович глубокомысленно наморщил лоб, разглядывая переплетение красок, синих и зеленых стрелочек. Вероятно, схема была очень хорошая - для тех, кто понимает. Сам же Курочкин, увы, к таковым не относился. С трудом он опознал в квадратике кинотеатр "Россия", а в заштрихованном кружочке - памятник. Впрочем, кружочек с таким же успехом мог оказаться и фонтаном.
      - Понятно... - проговорил он, на ходу пробуя связать воедино жалкие обрывки своих знаний из области техники и теории покушений. В голову почему-то лезли самые бессмысленные словечки из книжки про террориста Кугеля. "Буэнос диас", "капсюль-детонатор", "консульская виза"... Не то, абсолютно не то! К чему тут, например, "буэнос диас"?. Он ведь наверняка не испанец. Правда, и Кугель тоже не был испанцем. С другой стороны, этот неиспанец Кугель из романа "Мишень" спал на циновке и в гробу видел всяческую икебану... Черт! Да икебана-то здесь при чем?!
      Пахнущий господин ждал, изготовившись для ответа на любой вопрос.
      - Давайте дальше, - сказал Дмитрий Олегович, так ничего путного и не придумав.