Паника

      Элис была старше на десять лет и совершенно не желала замечать, что ее младший братец начинает превращаться в мужчину. Она была рыжая и белокожая, в отца. Сэллери, кожа которого была цвета кофе с молоком, а волосы черные и вьющиеся, был мало похож на ее брата.
      Для Элис он был чем-то вроде щенка. Или обезьянки. Она загорала на лужайке позади дома в одних крохотных трусиках, из-под которых выбивались темные волоски. Подставив солнцу крупные груди с плоскими коричневыми сосками и закрыв глаза, она бесцельно поглаживала рукой бедро сидящего рядом брата, рот которого был полон слюны, а плавки — готовы лопнуть. Вряд ли она задумывалась над тем, что делает. Вроде щенка или обезьянки. Нет, Сэллери был очень благодарен Салли, сделавшей его мужчиной.
      Элис вышла замуж, когда Дейн был в Корее. Вышла удачно. Так говорила мать. Сам Сэллери никогда не видел ее мужа, нефтепромышленника со стремительно растущим состоянием. Почему-то Дейн представлял его низеньким и жирным. Может быть, из-за фамилии: Хамстер. Сэллери был удивлен, увидев на фотографии атлетически сложенного верзилу с римским носом и высоким, с залысинами, лбом. Рослая Элис была по меньшей мере на пять дюймов ниже мужа. Она похудела, медно-рыжие волосы коротко пострижены. Сестра улыбалась широко и уверенно, вполне довольная жизнью. Дейн должен был признать: они были эффектной парой. Кажется, у сестры родился сын? Или — два?
      Салли Рид убили в год, когда Элис вышла замуж. Выбросили из машины. Она разбилась насмерть.
      Начав копаться в собственных воспоминаниях, Сэллери никак не мог остановиться. И еще он пытался отыскать ответ на самый важный вопрос: почему он, Сэллери Тенгу Дейн, оказался не таким, как другие. Насколько он понял из разговоров с Древними, мужчины появлялись на острове не так уж редко. Большую часть привозил «посредник», некоторые оказывались здесь случайно. Среди случайных были и женщины, но о них козоногие никогда не говорили. А вот с мужчинами вначале было так же, как и с самим Сэллери. С той только разницей, что они не убивали Древних. И даже самые крепкие не могли продержаться больше одной луны. Что происходило с ними потом? Дейн так и не понял, но, похоже, они попросту умирали от истощения. Ни один не проявил феноменальных способностей Сэллери. Зато добрая треть гибла в первом же соитии. Сэллери был нисколько не удивлен. Он хорошо помнил то, что испытал во время первой близости с Шэ. И Мысленно поклялся, что не совершит больше ни одной дефлорации здесь, на острове. Как бы ни мила ему была крошка Рожденная!
      Вспоминая и размышляя, Сэллери не заметил, как наступило утро. Окна в бунгало были зашторены, и свет мало беспокоил Дейна. Выйдя на кухню, он приготовил себе поесть и как раз кончал с пудингом, когда до ушей его донесся Треск мотора. Катер!
      Волнение охватило Сэллери. Как удачно, что он здесь, в доме, а не в пещере!
      Дейн нацепил темные очки, а сверху еще одни, зеркальные, закрывающие половину лица. Натянул на голову шапочку с длинными козырьком и закрепил все резинкой. Получилось несколько экстравагантно, но за глаза можно было не беспокоиться.
      Выскочив из дому, он посвистел, призывая Эби. Но собака не отозвалась. Примирившись с его существованием, Эбигайль все же не пожелала признать в новом существе прежнего хозяина. И держалась от Сэллери подальше.
      Наплевать!
      Дейн отыскал самое высокое дерево и с ловкостью гиббона вскарабкался на верхушку. Подъем на двадцатиметровую высоту занял у него меньше минуты.
      Большой бело-голубой катер подходил к бухте. Чертовски знакомый катер! Челюсти Дейна сжались: похоже, пришло время возвращать долги.
      Катер вошел в бухту, и Сэллери увидел, как закачался на волне его собственный катерок.
      Спустился он еще быстрее, чем поднимался. Еще минута потребовалась, чтобы, вернувшись в дом, прицепить меч.
      Дейн оказался внизу как раз тогда, когда двое мужчин выбрались на пирс.
      Один из них был Дейну совершенно незнаком. Белый. В светлом, отлично сшитом костюме. Лет тридцати.
      А вот второй был ему прекрасно известен. Винченцо Винченца. Посредник.
      Сэллери бесшумно нырнул в чащу и двинулся вдоль тропы, выбирая место для засады.
      Сначала он слышал голоса.
      —…совсем недорого! — говорил посредник. — Но таково условие завещания! Чудеснейшее место, сами видите!
      — А как насчет охоты? — спросил человек в костюме.
      У него был звучный голос теледиктора.
      — Да! Но только вы не должны забывать: остров не слишком большой. Зато подводная охота — никаких ограничений! — Винченца прищелкнул языком. — И полный набор удобств! Клянусь, вы не заметите разницы между здешним бунгало и вашим домом в Сан-Диего! Вы будете вполне… О!
      Дейн выпрыгнул на тропу прямо перед ним. И меч его коснулся горла посредника раньше, чем тот успел мигнуть. Его спутник отпрянул с похвальной быстротой. Судя по лицу, оружия у него не было.
      — Удивлен? — поинтересовался Сэллери, глядя в выкатившиеся от ужаса глаза Винченцы. — А теперь вынь из кармана пистолет и дай его мне!
      — У меня… нет оружия! — прерывающимся голосом просипел посредник.
      — Да?
      Но, похоже, Винченца не врал. Сэллери отнял острие меча от его горла и перевел взгляд на человека в светлом костюме.
      — Мы не знакомы, сэр! Я — владелец этого острова!
      — Но… Но мне сказали: вы умерли! — проговорил человек в светлом костюме.
      Для своего положения он держался совсем неплохо.
      — Сожалею, сэр! — Дейн слегка поклонился. — Считайте, что я — зомби! Вы умеете водить катер?
      —Да, но…
      — Вы немедленно спуститесь вниз, возьмете катер и уберетесь туда, откуда приехали!
      — Сэр! — с достоинством произнес человек в белом костюме. — Я никуда не уеду без этого господина! — Он указал на Винченцу.
      Определенно этот парень умел себя держать. При других обстоятельствах Сэллери охотно познакомился бы с ним поближе, но — при других обстоятельствах!
      — Ты! — гаркнул он. — Это моя земля! И я тебя сюда не звал! Или ты уберешься, или… — Он сделал недвусмысленный жест.
      Человек в костюме побледнел и сделал шаг назад.
      — Сэр! — промямлил посредник. — Вы же не бросите меня?
      — Нет! — пообещал тот. — Я… — и осекся, увидев перед носом блестящий клинок.
      — За каких-нибудь два часа крабы и крысы очистят твой скелет от всего остального! — заверил Сэллери. — А ты, — он повернул голову к Винченце, — если еще раз откроешь пасть, останешься без языка. Проваливай, парень! — велел он человеку в костюме. — Надеюсь, ты еще не заплатил?
      Упоминание о деньгах произвело едва ли не больший эффект, чем меч. Господин в костюме бросил недовольный взгляд на Винченцу.
      — Нет, — сказал он. — Я должен заплатить, когда мы вернемся!
      — Уже не должен! — заверил Сэллери. — Уезжай и радуйся, что сохранил свои полмиллиона!
      — Миллион двести! — с достоинством произнес человек в костюме.
      — Ого! — Дейн расхохотался. — Ставки растут!
      — Франков! — жалобно произнес Винченца.
      — Ну, тогда падают! Ты еще здесь? — Он поднял меч.
      Человек в костюме попятился, потом повернулся и бегом припустил вниз.
      — Вот так, приятель! — сказал Сэллери посреднику. — А мы с тобой поднимемся в дом и поговорим! Уверен нам есть о чем поговорить!
      Винченца исподлобья посмотрел на него.
      — Было бы лучше, если бы я тоже уехал! — проговорил он. — Синьор! Клянусь Богом, я никогда…
      В этот момент они услышали, как заработал двигатель катера.
      — Слышишь? — спросил Сэллери. — Никогда больше! И я об этом позабочусь!
      И, заметив опасный блеск, появившийся в глазах Винченцы, коснулся мечом его щеки, оставив красную метку.
      — Можешь умереть прямо сейчас, если тебе лень идти со мной!
      — Я пойду! — согласился Винченца.
      — Так сколько же лет ты возишь сюда людей? — спросил Сэллери.
      — Двадцать два года. С тех пор, как отец передал мне семейное депо!
      — Семейное дело? Так ты это называешь? — Сэллери усмехнулся.
      Винченца тоже подхихикнул. Но его подобострастный вид не обманывал Дейна.
      — И за все это время тебя ни разу не взяли за задницу?
      — Мой отец научил меня правильно выбирать! — не без гордости ответил «посредник».
      — Но остаются же документы, наследники…
      — Никаких документов! — Винченца хитро прищурился. — Пока наследники начнут интересоваться, никаких бумаг не останется. До сих пор не нашлось умника, который обеспечил бы их сохранность как надо. А если что — я только посредник.
      — Ты, должно быть, очень богат?
      — Да. — согласился Винченца. — Я обеспеченный человек. Хорошо обеспеченный. Хотя большая часть денег все равно уходит. Налоги, издержки, взятки…— Лицо его приняло скорбное выражение.
      — Да, — согласился Дейн. — И еще ты немного задолжал. Мне.
      — Я верну вам все деньги, мистер Дейн! — пообещал Винченца.
      Сэллери расхохотался.
      — Я дам вам… миллион долларов! — У посредника начала дергаться щека. — И этот прекрасный остров! Остров, который…
      — Рано или поздно меня прикончит! Так ты думаешь? — Дейн свирепо уставился на скорчившегося в кресле Винченцу.
      — Три миллиона…— неуверенно промямлил посредник. — Все, что у меня есть!
      Сэллери не ошибся в своем предположении.
      — Кстати, старина! Ты знаешь, куда пропадают твои покупатели?
      Винченца покачал головой.
      — Ты уверен, что не знаешь? — Меч снова оказался у глаз посредника.
      — Мой отец говорил…— произнес Винченца, не сводя глаз с отполированной стали, — на острове живет древняя богиня. И она пожирает мужчин.
      — А ты не боишься, что она пожрет и тебя!
      — Нет. Она выходит только ночью. Я никогда не остаюсь здесь на ночь.
      — А он был неглуп, твой отец! — заметил Сэллери. — Вставай, старина! Пойдем прогуляемся!
      — Куда? — насторожился Винченца.
      — Разве сейчас — ночь? — ухмыльнулся Дейн. — Впрочем, если у тебя есть настроение умереть, ты только скажи!
      Скелет девушки все еще лежал на тропе. Винченца остановился как вкопанный. Дейн подтолкнул его в спину.
      — Кто это? — нервно спросил Винченца.
      — Не твое дело! — отрезал Дейн, размышляя: смог ли его пленник разглядеть нечеловеческие особенности скелета? Вряд ли!
      Когда они достигли края обрыва, Сэллери схватил Винченцу за руку и прыгнул вниз. Спустя две минуты они были у входа в пещеру.
      — Вперед! — велел Сэллери, подталкивая Винченцу.
      — Но здесь совсем темно! — возразил тот, упираясь. И ощутил прикосновение металла к шее.
      — Вперед! — негромко повторил Сэллери, и пленник содрогнулся от его ледяного голоса.
      Сэллери Дейн не любил причинять боль. Но не испытывал угрызений совести, если ему приходилось это делать. Он очень хорошо усвоил разницу между садизмом и необходимостью. И не на войне, а намного раньше.
      Первый тренер Сэллери был именно садистом. Обучая Дейна уходить от подсечки, он раз за разом бил его по лодыжке, прямо по косточке. Это было правильно. Но, ведя, как вспыхивают глаза тренера каждый раз, когда Дейн сжимает зубы от резкой боли, Сэллери испытывал бешенство. Тренер не был жесток сверх необходимости. Ни с Дейном, ни с другими пацанами. Ученики платили деньги. Кто будет платить, если они откажутся от занятий?
      Пока мальчикам нравилось. Пусть их сэнсэй явно наслаждался, причиняя боль, но он был чемпионом штата (такая честь для их захолустного городка), и потом, все же знают, что каратэ — жестокий спорт!
      Так продолжалось, пока в жизни Сэллери не появился Дин Джибс.
      Этим, как и большинством, что было в его жизни стоящего, Сэллери был обязан отцу. Рохан Дейн познакомился с Дином в Найроби и пригласил в гости.
      Дин Джибс был американцем по происхождению, но покинул Штаты в двенадцатилетнем возрасте. Он был невысокий, подвижный, ловкий и верткий, как ртутный шарик.
      В первый же день он выразил желание взглянуть на тренировку Сэллери. Тот, не без гордости, согласился. Он немного переживал оттого, что Рохан относится к его занятиям, мягко говоря, без интереса. Тренер же ничего не имел против зрителей.
      Всю тренировку Джибс просидел с каменным лицом, а когда они вместе с Сэллери возвращались домой, сказал:
      — Ты не должен учиться у этого человека!
      — Он — чемпион! — с легким пренебрежением к собеседнику, не оценившему тренера по достоинству, ответил Сэллери. — Он — настоящий мастер!
      — Он — садист! — спокойно отозвался Джибс.
      — Каратэ — жестокий спорт! — важно заметил Сэллери. И надулся от гордости.
      Джибс внимательно посмотрел на мальчика.
      — Каратэ — не спорт! — возразил он. И этот парень — не мастер!
      — Попробовал бы кто его побить! — воскликнул Сэллери.
      — Хорошо, — спокойно произнес Джибс. — Я побью его, если ты настаиваешь.
      — Вы? — Сэллери с удивлением уставился на Дина.
      Среднего роста, плотный, но не слишком, с добродушным улыбчивым лицом. Дин Джибс не выглядел воинственно. В то время отец еще не осведомил Сэллери о своем госте, и мальчик воспринял Джибса как одного из ученых коллег Рохана Дейна.
      — Он вас — покалечит! — убежденно сказал Сэллери.
      — Не думаю! — И сменил тему разговора.
      Сэллери подумал: Джибс испугался, но на следующий вечер он снова сопровождал Сэллери.
      И до начала занятий подошел к тренеру и что-то негромко сказал. Тот отрицательно покачал головой. Джибс настаивал. В руке у него появились деньги. Тренер еще некоторое время отказывался, но в конце концов взял деньги.
      Дин Джибс разделся, снял обувь. Мальчишки с интересом взирали на эти приготовления.
      Противники вышли на татами. Джибс был фунтов на двадцать легче. Но по тому, как уверенно он принял стойку, Сэллери сообразил: Дин кое-что понимает в рукопашном бое.
      Так оно и оказалось. Через четверть минуты чемпион штата лежал на татами. А еще через четверть минуты он упал еще раз. И подняться уже не смог.
      — Одевайся! — сказал Сэллери победитель. — Я сам займусь тобой!
      Так у Сэллери Дейна появился Учитель.
      Временами Дейн даже не знал, кто для него важнее: отец или Дин.
      Пять лет Сэллери рос под его опекой. А потом была Корея. И работа писателя. Дин Джибс никогда не выказывал своей обиды. И даже прочитал все его романы, хотя, Дейн мог бы поклясться, Джибс не взял в руки ни одной художественной книги с тех пор, как ушел из колледжа. Если Дейн, в своей нынешней ситуации, и хотел бы спросить у кого-нибудь совета, то — у отца или Дина.
      Но отец был мертв. А Дин Джибс потерялся где-то на африканском континенте. Через год после смерти Рохана. Так что, если Сэллери сделал ошибку, ему предстояло узнать об этом самому. И расплатиться тоже самому.
      Дейн снял очки. После света дня в подземелье было темновато. Его пленник то и дело спотыкался, хотя пол в коридоре был ровный.
      Когда они достигли пещеры, Дейн схватил Винченцу за шиворот и спустил вниз.
      Винченца бессмысленно таращился в обступившую его тьму. Он был на грани безумия. На грани того, чтобы завопить от ужаса. Единственное, что удерживало его, — еще больший страх. Страх, который внушал ему этот мускулистый убийца с мечом. Сам Сатана подсунул Винченце такого покупателя! Куда он его привел?
      Винченца чувствовал движение вокруг, слышал непонятные звуки, кажется голоса… Может, это логово Богини-пожирательницы, о которой говорил отец?
      Если так, то здесь не одна богиня! Он чувствовал: вокруг живые существа. И их много! Но никакая богиня не внушала ему такого ужаса, как тот, кто привел Винченцу в это подземелье. Еще там, на тропе, при одном звуке голоса этого чернокожего в нелепых солнцезащитных очках и безвкусной шапочке Винченцу прошиб холодный пот. И вся его храбрость улетучилась. Винченца стоял на ослабевших ногах, слушая и обоняя. «Должно быть, я уже спятил? — подумал он. — Откуда эти женские голоса? Может, я умер и уже в раю?»
      Нет, это мало похоже на рай…
      Козоногие обступили пленника со всех сторон. Их запах пробудил в Дейне желание. Но он потерпит еще немного!
      Ранняя Зрелость дотронулась до щеки пленника. Винченца отпрянул назад и, взмахнув руками, задел грудь Танцующей-В-Листве. Сэллери видел, как переменилось его лицо.
      «Жаль, что он не видит моих подружек!» — подумал Сэллери.
      — Как ты его находишь? — спросил он Шествующую.
      — Этого человека следует вернуть в мир Детей Дыма! — заявила козоногая.
      — Да? — удивился Дейн. — Чем он плох?
      — Древние знают его! — вмешалась След Прошлого. — Он — тот, кто добывает нам Семя! Отведи его назад!
      — Да! Да! — поддержали другие.
      — Какая вам разница? — возразил Сэллери. — Он — мужчина, не хуже прочих! Я отдаю его вам!
      — Если мы возьмем его, кто приведет нам Дающих Семя? — воскликнула Ранняя Зрелость.
      — Довольно! — оборвал ее Дейн. — Где Рожденная-В-Радость? Пропустите ее!
      Старшие неохотно расступились. Рожденная прошла между ними, маленькая, легкая девочка-подросток. Прошла и остановилась, поглядывая то на Сэллери, то на его пленника, на лице которого страх смешался с жадным
      Дейн оглядел Рожденную, гибкую, с обозначившимися выпуклостями грудей.
      — Дай мне руку!
      Взяв ее кисть, казавшуюся больше из-за тонкости предплечья, Сэллери задержал в руке длинные горячие пальцы, заглянул в огромные синив глаза:
      — Хочешь соединиться с этим человеком?
      Она не решилась сказать «да».
      — Если жребий укажет мне…
      — Я — твой жребий! — произнес Дейн куда резче, чем хотел.
      Но ему вовсе не нравилось отдавать эту крошку Винченце. Да он никому не хотел ее отдавать! Он жаждал ее! Сейчас! Немедленно! Но страх сдерживал желание. Страх вновь оказаться во власти ОНЫ.
      — Ты возьмешь этого человека, — медленно, пересиливая себя, произнес Дейн. — И соединишься с ним! След Прошлого… — Сэллери в упор посмотрел на Древнюю, — поможет тебе, если необходимо!
      — О нет! — живо запротестовала Рожденная. — Я справлюсь сама!
      Дейн посмотрел на запястье шириной в два его больших пальца, но ничего не сказал: эта крошка была Древней!
      Он молча вложил в ее руку Винченцы. Три козоногие одновременно шагнули вперед: След Прошлого, Полная Всадница и Тяжелая Роса.
      Дейн нахмурил брови. Он не должен им уступать! И не уступит!
      — Если она возьмет его, кто даст Древним Семя? — с вызовом спросила Тяжелая Роса.
      — Я! — отрезал Дейн. Повернулся и прыгнул в проем коридора.
      Двадцать лет назад командовать озверевшими от крови, грязи и насекомых солдатами было потруднее. Но Дейн справился. И у него был неплохой опыт по подчинению себе тех, кто в любой момент мог выпустить ему кишки: пулей из М16 или ударом копыта — какая, к черту, разница?
      Ножны меча холодили ногу. Когда впереди забрезжил дневной свет, Сэллери надел очки. Все-таки он допустил ошибку: следовало остаться и посмотреть, как малышка возьмет ублюдка.
      Сэллери сидел на пляже, позволяя океану накатываться на свои ноги, когда за его спиной послышались шаги.
      — Он ушел в мир Темной Луны! — тихо сказала девушка, опускаясь рядом на песок. — Возьми, ты голоден!
      И вложила ему в рот пищевой комок. Еда пахла травами, а вкусом напоминала мясо краба в соусе шин.
      — Я поел рыбы, — сказал Сэллери, жуя. — Но то, что приносишь ты, куда вкуснее жареной рыбы!
      —Это твоя пища!
      Козоногая смотрела, как Сэллери ест. В глазах ее была нежность.
      — Голоден не только твой желудок! — заметила она.
      — Да, ты права!
      — Ты не должен себя сдерживать! — озабоченно проговорила Шествующая. — ОНЕ это не угодно!
      — Может быть, стоит рассказать Мне, что ей угодно, а что — нет? — произнес Дейн. — Полагаю, это избавило бы кое-кого от многих неприятностей?
      — Рассказать? — Шествующая быта удивлена. — Но о ней не рассказывают! ОHA сама позволяет узнать себя. Нам, Древним.
      — Вот это ты мне и расскажешь! — сказал Сэллери, проглотив последний кусок. — Но не сейчас. Позже! И, вскочив, подхватил Ше на руки.
      — Мы соединимся в море! — прошептал он в маленькое ухо. — ОНА не рассердится?
      — Нет!
      Девушка была не такой уж легкой. Но Сэллери ничего не стоило поднять ее на вытянутых руках. Он с силой прижал грудь Шэ к своей: как приятно чувствовать удары ее сердца!
      Час спустя они снова были на берегу.
      — ОНА, — проговорил Сэллери, — позволяет узнать себя… Как?
      — ОНА появляется внутри. — Шествующая устроилась на груди Дейна и принялась играть колечками волос, теперь сплошь покрывавших его живот. — ОНА растет вместе со мной! ОНА принимает Семя, то Семя, из которого вырастают Древние. Я не помню времени, когда ОНА не была со мной! Без нее из Семены Детей Дыма не могли бы рождаться Древние. Я помню ее с тех самых пор, как осознала себя в чреве моей матери!
      — Ты помнишь, как была плодом? — изумился Сэллери.
      — Конечно! А ты — нет?
      — Нет!
      — Шутишь? — Девушка приподнялась, чтобы увидеть его лицо. — Ты помнишь! Я вижу это в тебе!
      — В таком случае ты видишь во мне больше, чем я есть! — развеселился Дейн. — Но продолжай, моя радость!
      — ОНА… — задумчиво проговорила Шэ, — помогает расти Древней. Потому мы рождаемся раньше, чем Дети Дыма. И быстрей достигаем зрелости!
      — Но ты как-то сказала, что тебе больше сорока лет! — напомнил Дейн. — А выглядишь семнадцатилетней!
      — Мне шестьсот тринадцать лун! Мы не меряем время годами — солнце не властелин нам!
      — Пусть так, — не стал спорить Дейн. — И как долго вы живете?
      — Пока ОНА не позовет!
      — Позовет?
      Сэллери резко сел. Девушка сползла с живота ему на колени и мимоходом куснула Дейна за самое сокровенное. Играючи, но чувствительно Сэллери шлепнул ее по затылку.
      — Продолжай!
      — Я не знаю, как ОНА позовет! — беззаботно проговорила Шэ. — Меня ведь она еще не звала. И не скоро позовет. Но когда это случится, я уйду в море и больше не вернусь в мир Светлой Луны! Только до той поры у меня тысячи лун!
      — Недурно! — пробормотал Сэллери. А скажи, моя радость, от обычных причин, естественных, Древние умирают?
      — Естественных? Как это?
      — Болезней, например, старости…
      — Болезней у нас нет! А диких животных, опасных для нас, мы истребили десятки тысяч лун назад! За тысячи, лун первой, кто ушел в мир Темной Луны не по зову ОНЫ, была та, чьим жребием был ты сам! Но был ли зов, или его не было — могла бы сказать лишь Жертвующая Ветру! Сказать, не захотела она себя исцелить или не смогла.
      Сэллери уловил подтекст:
      — Выходит, ей можно было помочь?
      — Да, конечно! Любая из нас исцелила бы ее!
      — Но почему тогда ни Дающая Плод, ни Земноликая этого не сделали?
      —:,А зачем? — Недоумение Шествующей было совершенно искренним.
      — Тогда, может, рука ОНЫ была в том, что Дающая Плод тоже погибла? За то, что не спасла Жертвующую?
      — Ты странно мыслишь! — возразила девушка. — Дающая Плод нарушила закон! И жизнь ее кончилась! Древние не терпят нарушения ее законов. И не нарушают их. Она перестала быть Древней, когда ранила меня! Мы взяли только тело!
      Сэллери понадобилось время, чтобы переварить услышанное.
      — Ты голоден! — заявила козоногая, прислушавшись к звукам у него в животе. — Ты должен много есть! Больше, чем Древние!
      И умчалась с легкостью и быстротой морской пены, подхваченной ветром.
      Облако затмило серп луны, и границы вещей утратили четкость, окутались красноватым облаком, развеявшимся, когда глаза Дейна приспособились к перемене освещенности.
      «Они живут века! — думал он. — Целые века — на этом острове. И целые века кто-то привозил сюда мужчин. Или те сами приставали к берегу — перед подобным чудом невозможно устоять!»
      Сэллери представил, каким выглядит остров с борта каравеллы. И каким он должен казаться морякам, месяцы не видевшим земли…
      Век за веком козоногие отнимали жизни людей, чтобы продолжить цепь собственных… Такова воля ОНЫ. Воля той, кто приказывает им умереть или позволяет жить хоть тысячу лет! «Интересно, — подумал Сэллери, — если вывезти Древнюю отсюда, станет ли она бессмертной?»
      В этом было нечто завораживающее. «А я, — подумал Сэллери с трепетом, — я ведь становлюсь таким же. Как они? Буду ли я тоже жить века… Пока ОНА не позовет?.. А послушаюсь ли я в таком случае?»
      ОНА… Дейн тщетно искал ее присутствие в себе, но не находил. Ничего мистического. И не похоже, чтобы его мозги стали работать как-то иначе. А вот физиология…
      С точки зрения логики то, что с ним происходит, — полный абсурд. А сами козоногие — нонсенс. Дейн измерял собственную температуру — 102* по Фаренгейту! А он чувствует себя прекрасно. И морская вода кажется ему горячей! А температура тела малютки Шэ наверняка еще выше. Быстрее обмен — короче жизнь. Но, с другой стороны, ворон или попугай живут подольше, чем собака. И дышит он теперь три-четыре раза в минуту. А может вообще не дышать минут десять. Только ли физиология? И насколько, с точки зрения Бога, справедливо такое неравенство?
      «Не стоит тебе думать о подобном, Сэллери Тенгу Дейн! — приказал он сам себе. — Ты не философ. Ты писатель. Вот и записывай все, что происходит. Глядишь, лет через двести поумнеешь настолько, что сможешь развязать узелок!»
      Сэллери рассмеялся. Идея ему понравилась. Рядом возникла тень. Не Шэ — След Прошлого.
      — Не прогонишь меня?
      Дейн покачал головой, провел рукой по животу Древней, коснувшись пуховой дорожки. При общем сходстве козоногих начинаешь ценить любое проявление индивидуальности. В телах. Но След Прошлого отличалась от других не только внешне. Дейн чувствовал: что-то — изнутри. Может, именно так проявляется присутствие ОНЫ…
      Эта мысль еще больше возбудила Дейна. Он закрыл глаза, и тотчас руки Древней обняли его.
      Сэллери позволил козоногой воспользоваться его телом. И получил свою долю удовольствия. Но мысли его при этом были далеко.
      Когда он открыл глаза, то увидел стоящую над ними Шествующую. Она принесла пищу.
      След Прошлого поспешно отошла, а Шэ, опустившись рядом, принялась кормить Сэллери, отщипывая от комка маленькие кусочки и вкладывая их прямо в рот Дейна. Теперь у пищи был вкус фруктового салата.
      След Прошлого с благоговением, издали смотрела, как Сэллери насыщается. Шествующая бросила на нее ревнивый взгляд. Кормление было куда более интимным процессом, чем секс. Может, поэтому Древние никогда не делились пищей?
      — Как себя чувствует маленькая Рожденная? — спросил Сэллери.
      — Она спит! — ответила Шэ. — И не проснется до следующего восхода (имелся в виду восход луны).
      Сэллери был удивлен тем, что козоногая употребила слово «спит», обычно она говорила «в мире Туманной Луны».
      — Шэ, — спросил он. — Всегда ли вы, Древние, жили на этом острове?
      — Нет! — это сказала След Прошлого.
      Шествующая покосилась на нее, но смолчала, признавая авторитет старшей.
      — Много тысяч лун назад весь мир принадлежал нам, — сказано было без всяких эмоций. Как говорят о прошедшем дожде. — Тогда живы были наши мужи и Тот-Кого-Изгнали был с нами. Он повелевал, и многие живые умирали, когда он сердился. Но потом пришли Гонители. И они были такими.. что Древние покинули своих мужей. И рождали чудовищ, которых множились. И Тот-Кого-Изгнали был изгнан! И ОНА возненавидела чудовищ и вселила ненависть к ним в сердца Древних.
      Но Древние не отличали чудовищ от своих. ОНА гневалась. Мы оскорбили ее, предпочли Гонителей нашим мужьям. Но я не осуждаю моих кровниц! — След Прошлого тихо засмеялась. — Гонители были великолепны!
      — Ты помнишь? — удивился Дейн. — Ты что же… жила в те времена?
      — Ее имя — След Прошлого! — заметила Шэ таким тоном, будто это все объясняло.
      — Выходит, — проговорил Дейн. — Мы, люди, оказались сильнее Древних?
      — Враг был с вами! А среди нас жили чудовища! — ответила След Прошлого. — Наши мужи гибли от голода, лишенные нашей Силы. Но со времен Гнева ни одно чудовище не остается не узнанным. (ОНА указывает на зло. И по рождению Чудовища Древние узнавали, с кем соединились — с истинным мужем или с Гонителем!
      — Но не осталось истинных мужей! — сказала Шэ.
      — Да!
      Обе они так пристально посмотрели на Двина, что у того по спине пробежал холодок.
      — А что же Дети Дыма? — спросил он, чтобы переменить тему.
      — Мы берем их. А ОНА принимает их Семя вместе с нами, чтобы мы могли зачать! Только кровь Детей Дыма слаба, и рождаются лишь девочки!
      — Я говорила тебе! — напомнила Шествующая.
      «Ты говорила и еще кое-что!» — подумал Сэллери.
      Шэ вложила ему в рот еще один кусочек пищи.
      Девушка сидела рядом, подогнув под себя ноги. Кожа на ее плечах и груди отливала золотом.
      «Она — не человек, парень! — вынужден был напомнить себе Сэллери. — А ты не один из них!»
      Древние, казалось, забыли о том, кто он на самом деле. Но Дейн подозревал: это только вид, игры. Они — хищники. И уважают право, только чувствуя силу. Или обманывая себя иллюзией его силы? Древние, подумал он, жаждут его силы. Не люди, но женщины. Львицы, кровожадные могучие твари, приносящие пищу льву и позволяющие помыкать собой… Льву!
      Но была еще ОНА!
      — Я хочу соединиться с Рожденной! — заявил Дейн.
      — С Рожденной-В-Ручье? — Шэ была удивлена. — Хорошо, я позову ее!
      — Нет! С Рожденной-В-Радость!
      — Но она спит!
      Сэллери услышал смешок второй козоногой.
      — Я соединюсь с ней спящей!
      — Но…
      — Я принесу ее, если ты желаешь! — вмешалась След Прошлого.
      — Хорошо!
      По лицу Шэ было видно: она рассердилась. Но Сэллери сказал «хорошо», и она смолчала.
      — Поторопись! — приказал он, видя, что След Прошлого не двигается с места. Она что, шутила?
      Шествующая вскочила, фыркнула и умчалась, осыпав их песком. След Прошлого засмеялась.
      Сэллери ждал, что она что-нибудь скажет, но козоногая не сказала ничего. И не пошевельнулась.
      — Я жду! — напомнил он.