Сказание об Омаре Хайяме

      Кем эта ваза нежная была?
      Вздыхателем! Печальна и светла.
      А ручки вазы? Гибкою рукою:
      Она, как прежде, шею обвила.
      Что алый мак? Кровь брызнула струей
      Из ран султана, взятого землей.
      А в гиацинте - из земли пробился
      И вновь завился локон молодой.
      ***
      Над зеркалом ручья дрожит цветок;
      В нем женский прах: знакомый стебелек.
      Не мни тюльпанов зелени прибрежной:
      И в них - румянец нежный и упрек...
      Сияли зори людям - и до нас!
      Текли дугою звезды - и до нас!
      В комочке праха сером, под ногою
      Ты раздавил сиявший юный глаз.
      Светает. Гаснут поздние огни.
      Зажглись надежды. Так всегда, все дни!
      А свечереет - вновь зажгутся свечи,
      И гаснут в сердце поздние огни.
      Вовлечь бы в тайный заговор Любовь!
      Обнять весь мир, поднять к тебе Любовь,
      Чтоб, с высоты упавший, мир разбился,
      Чтоб из обломков лучшим встал он вновь!
      Бог - в жилах дней. Вся жизнь - Его игра.
      Из ртути он - живого серебра.
      Блеснет луной, засеребрится рыбкой...
      Он - гибкий весь, и смерть - Его игра.
      ***
      Прощалась капля с морем - вся в слезах!
      Смеялось вольно Море - все в лучах!
      "Взлетай на небо, упадай на землю,
      Конец один: опять - в моих волнах".
      Сомненье, вера, пыл живых страстей
      Игра воздушных мыльных пузырей:
      Тот радугой блеснул, а этот - серый...
      И разлетятся все! Вот жизнь людей.
      Один - бегущим доверяет дням,
      Другой - туманным завтрашним мечтам,
      А муэдзин вещает с башни мрака:
      "Глупцы! Не здесь награда, и не там!"
      Вообрази себя столпом наук,
      Старайся вбить, чтоб зацепиться, крюк
      В провалы двух пучив - Вчера и Завтра...
      А лучше - пей! Не трать пустых потуг.
      Влек и меня ученых ореол.
      Я смолоду их слушал, споры вел,
      Сидел у них... Но тон же самой дверью
      Я выходил, которой и вошел.
      ***
      Таинственное чудо: "Ты во мне".
      Оно во тьме дано, как светоч, мне.
      Брожу за ним и вечно спотыкаюсь:
      Само слепое наше "Ты во мне".
      Как будто был к дверям подобран ключ.
      Как будто был в тумане яркий луч.
      Про "Я" и "Ты" звучало откровенье...
      Мгновенье - мрак! И в бездну канул ключ!
      Как! Золотом заслуг платить за сор
      За эту жизнь? Навязан договор,
      Должник обманут, слаб... А в суд потянут
      Без разговоров. Ловкий кредитор!
      Чужой стряпни вдыхать всемирный чад?!
      Класть на прорехи жизни сто заплат?!
      Платить убытки по счетам Вселенной?!
      Нет! Я не так усерден и богат!
      Во-первых, жизнь мне дали, не спросясь.
      Потом - невязка в чувствах началась.
      Теперь же гонят вон... Уйду! Согласен!
      Но замысел неясен: где же связь?
      ***
      Ловушки, ямы на моем пути.
      Их бог расставил. И велел идти.
      И все предвидел. И меня оставил.
      И судит тот, кто не хотел спасти!
      Наполнив жизнь соблазном ярких дней,
      Наполнив душу пламенем страстей,
      Бог отреченья требует: вот чаша
      Она полна: нагни - и не пролей!
      Ты наше сердце в грязный ком вложил.
      Ты в рай змею коварную впустил.
      И человеку - Ты же обвинитель?
      Скорей проси, чтоб он Тебя простил!
      Ты налетел. Господь, как ураган:
      Мне в рот горсть пыли бросил, мой стакан
      Перевернул и хмель бесценный пролил...
      Да кто из нас двоих сегодня пьян?
      Я суеверно идолов любил.
      Но лгут они. Ничьих не хватит сил...
      Я продал имя доброе за песню,
      И в мелкой кружке славу утопил.
      ***
      Казнись, и душу Вечности готовь,
      Давай зароки, отвергай любовь.
      А там весна! Придет и вынет розы.
      И покаянья плащ разорван вновь!
      Все радости желанные - срывай!
      Пошире кубок Счастью подставляй!
      Твоих лишений Небо не оценит.
      Так лейтесь, вина, песни, через край!
      Монастырей, мечетей, синагог
      И в них трусишек много видел Бог.
      Но нет в сердцах, освобожденных солнцем,
      Дурных семян: невольничьих тревог.
      Вхожу в мечеть. Час поздний и глухой.
      Не в жажде чуда я и не с мольбой:
      Когда-то коврик я стянул отсюда,
      А он истерся. Надо бы другой...
      Будь вольнодумцем! Помни наш зарок:
      "Святоша - узок, лицемер - жесток".
      Звучит упрямо проповедь Хайяма:
      "Разбойничай, но сердцем будь широк!"
      ***
      Льнет к сонной розе ветер, шепчет ей:
      "В огне фиалки, встань, затми скорей!
      Кто в этот час мудрец? Кто пьет на милой
      Звенящий кубок! "Залпом, - и разбей!"
      На небе новый месяц: Рамазан!
      Никто не любит, и никто не пьян.
      Забытые, в подвалах дремлют вина,
      В тени садов подросткам отдых дан.
      "Тут Рамазан, а ты наелся днем".
      Невольный грех; - Так сумрачно постом,
      И на душе так беспросветно хмуро
      Я думал - ночь. И сел за ужин днем.
      Окончен пост. Веселье, хохот, крик!
      Там - с новой песней сказочник-старик,
      А тут - вразнос вином торгуют, счастьем...
      Купите хмеля! Золотите миг!
      Душа вином легка! Неси ей дань:
      Кувшин округло-звонкий. И чекань
      С любовью кубок: чтобы в нем сияла
      И отражалась золотая грань.
      ***
      В вине я вижу алый дух огня
      И блеск иголок. Чаша для меня
      Хрустальная - живой осколок неба.
      "А что же Ночь? А Ночь - ресницы Дня..."
      Умен всегда быть в духе, больше пей,
      Не верь убогой мудрости людей.
      И говори: "Жизнь - бедная невеста!
      Приданое - в веселости моей".
      Да, виноградная лоза к пятам
      Моим пристала, на смех дервишам.
      Но из души моей, как из металла,
      Куется ключ, быть может, - к небесам.
      От алых губ - тянись к иной любви.
      Христа, Венеру - все" на пир зови!
      Вином любви смягчай неправды жизни.
      И дни, как кисти ласковые, рви.
      Прекрасно - зерен набросать полям!
      Прекрасней - в душу солнце бросить вам!
      И подчинить Добру людей свободных
      Прекраснее, чем волю дать рабам.
      ***
      Будь мягче к людям! Хочешь быть мудрей?
      Не делай больно мудростью своей.
      С обидчицей-Судьбой воюй, будь дерзок,
      Но сам клянись не обижать людей!
      Просило сердце: "Поучи хоть раз!"
      Я начал с азбуки: "Запомни - "Аз".
      И слышу: "Хватит! Все в начальном слоге,
      А дальше - беглый, вечный пересказ".
      Ты плачешь? Полно. Кончится гроза,
      Блеснет алмазом каждая слеза.
      "Пусть Ночь потушит мир и солнце мира!"
      Как?! Все тушить? И детские глаза?
      Закрой Коран. Свободно оглянись
      И думай сам. Добром - всегда делись.
      Зла - никогда не помни. А чтоб сердцем
      Возвыситься - к упавшему нагнись.
      Подстреленная птица - грусть моя,
      Запряталась, глухую боль тая.
      Скорей вина! Певучих звуков флейты!
      Огней, цветов, - шучу и весел я!
      ***
      Не изменить, что нам готовят дни!
      Не накликай тревоги, не темни
      Лазурных дней сияющий остаток.
      Твои краток миг! Блаженствуй и цени!
      Мяч брошенный не скажет: "Нет!" и "Да!"
      Игрок метнул, - стремглав лети туда!
      И нас не спросят: в мир возьмут и бросят.
      Решает Небо - каждого куда.
      Рука упрямо чертит приговор.
      Начертан он? Конец! И с этих пор
      Не сдвинут строчки и не смоют слова
      Все наши слезы, мудрость и укор.
      Поймал, накрыл нас миской небосклон.
      Напуган мудрый. Счастлив, кто влюблен.
      Льнет к милой жизни! К ней прильнул устам"
      Кувшин над чашей - так над нею он!
      Кому легко? Неопытным сердцам.
      И на словах - глубоким мудрецам.
      А я глядел в глаза жестоким тайнам
      И в тень ушел, завидуя слепцам.
      ***
      Храни, как тайну. Говори не всем:
      Был рай, был блеск, не тронутый ничем
      А для Адама сразу неприятность:
      Вогнали в грусть и выгнали совсем!
      В полях - межа. Ручей, Весна кругом.
      И девушка идет ко мне с вином.
      Прекрасен Миг! А стань о вечном думать
      И кончено: поджал ты хвост щенком!
      Вселенная? - взор мимолетный мой!
      Озера слез? - все от нее одной!
      Что ад? - Ожог моей душевной муки.
      И рай- лишь отблеск радости земной!
      Наполнить камешками океан
      Хотят святоши. Безнадежный план!
      Пугают адом, соблазняют раем...
      А где гонцы из этих дальних стран?
      Не правда ль, странно? - сколько до сих пор
      Ушло людей в неведомый простор
      И ни один оттуда не вернулся.
      Все б рассказал - и кончен был бы спор!
      ***
      "Вперед! Там солнца яркие снопы!"
      "А где дорога?" - слышно из толпы.
      "Нашел... найду..." - Но прозвучит тревогой
      Последний крик: "Темно, и ни тропы!"
      Ты нагрешил, запутался, Хайям?
      Не докучай слезами Небесам.
      Будь искренним! А смерти жди спокойно:
      Там - или Бездна, или Жалость к нам!
      О, если бы в пустыне просиял
      Живой родник и влагой засверкал!
      Как смятая трава, приподнимаясь,
      Упавший путник ожил бы, привстал.
      Где цвет деревьев? Блеск весенних роз?
      Дней семицветный кубок кто унес?..
      Но у воды, в садах, еще есть зелень...
      Прожгли рубины одеянья лоз...
      Каких я только губ не целовал!
      Каких я только радостей не знал!
      И все ушло... Какой-то сон бесплотный
      Все то, что я так жадно осязал!
      ***
      Кому он нужен, твой унылый вздох?
      Нельзя, чтоб пир растерянно заглох!
      Обещан рай тебе? Так здесь устройся,
      А то расчет на будущее плох!
      Вниманье, странник! Ненадежна даль.
      Из рук змеится огненная сталь.
      И сладостью обманно-горькой манит
      Из-за ограды ласковый миндаль.
      Среди лужайки - тень, как островок,
      Под деревцом. Он манит, недалек!..
      Стой, два шага туда с дороги пыльной!
      А если бездна ляжет поперек?
      Не евши яблок с дерева в раю,
      Слепой щенок забился в щель свою.
      А съевшим видно: первый день творенья
      Завел в веках пустую толчею.
      На самый край засеянных полей!
      Туда, где в ветре тишина степей!
      Там, перед троном золотой пустыни,
      Рабам, султану - всем дышать вольней!
      ***
      Встань! Бросил камень в чашу тьмы Восток!
      В путь, караваны звезд! Мрак изнемог...
      И ловит башню гордую султана
      Охотник-Солнце в огненный силок.
      Гончар лепил, а около стоял
      Кувшин из глины: ручка и овал...
      И я узнал султана череп голый,
      И руку, руку нищего узнал!
      "Не в золоте сокровище, - в уме!"
      Не бедный жалок в жизненной тюрьме!
      Взгляни: поникли головы фиалок,
      И розы блекнут в пышной бахроме.
      Султан! При блеске звездного огня
      В века седлали твоего коня.
      И там, где землю тронет он копытом,
      Пыль золотая выбьется звеня.
      "Немного хлеба, свежая вода
      И тень..." Скажи, но для чего тогда
      Блистательные, гордые султаны?
      Зачем рабы и нищие тогда?
      ***
      Вчера на кровлю шахского дворца
      Сел ворон. Череп шаха-гордеца
      Держал в когтях н спрашивал: "Где трубы?
      Трубите шаху славу без конца!"
      Жил во дворцах великий царь Байрам.
      Там ящерицы. Лев ночует там.
      А где же царь? Ловец онагров диких
      Навеки пойман - злейшею из ям.
      Нас вразумить? Да легче море сжечь!
      Везде, где счастье, - трещина и течь!
      Кувшин наполнен? Тронешь - и прольется.
      Бери пустой! Спокойнее беречь.
      Земная жизнь - на миг звенящий стон.
      Где прах героев? Ветром разметен,
      Клубится пылью розовой на солнце...
      Земная жизнь - в лучах плывущий сои.
      Расшил Хайям для Мудрости шатер,
      И брошен Смертью в огненный костер.
      Шатер Хайяма Ангелом порублен,
      На песни продан золотой узор.
      ***
      Огней не нужно, слуги! Сколько тел!
      Переплелись... А лица - точно мел.
      В неясной тьме... А там, где Тьма навеки?
      Огней не нужно: праздник отшумел!
      Конь белый Дня, конь Ночи вороной,
      Летят сквозь мир в дворец мечты земной:
      Все грезили его недолгим блеском!
      И все очнулись перед нищей Тьмой!
      Не смерть страшна. Страшна бывает жизнь,
      Случайная, навязанная жизнь...
      В потемках мне подсунули пустую.
      И без борьбы отдам я эту жизнь.
      Познан все тайны мудрости! - А там?..
      Устрой весь мир по-своему! - А там?..
      Живи беспечно до ста лет счастливцем...
      Протянешь чудом до двухсот!.. - А там?..
      Земля молчит. Пустынные моря
      Вздыхают, дрожью алою горя.
      И круглое не отвечает небо,
      Все те же дни и звезды нам даря.
      ***
      О чем ты вспомнил? О делах веков?
      Истертый прах! Заглохший лепет слов!
      Поставь-ка чашу - и вдвоем напьемся
      Под тишину забывчивых миров!
      Дождем весенним освежен тюльпан.
      А ты к вину протягивай стакан.
      Любуйся: в брызгах молодая зелень!
      Умрешь - и новый вырастет тюльпан!
      Жизнь отцветает, горестно легка...
      Осыплется от первого толчка...
      Пей! Хмурый плащ - Луной разорван в небе!
      Пей! После нас - Луне сиять века...
      Вино, как солнца яркая стрела:
      Пронзенная, зашевелится мгла,
      Обрушен горя снег обледенелый!
      И даль в обвалах огненно светла!
      Ночь на земле. Ковер земли и сон.
      Ночь под землей. Навес земли и сои.
      Мелькнули тени, где-то зароились
      И скрылись вновь. Пустыня... тайна... сои.
      ***
      Жизнь расточай! За нею - полный мрак,
      Где ни вина, ни женщин, ни гуляк...
      Знай (но другим разбалтывать не стоит!)
      Осыпался и кончен красный мак!
      Предстанет Ангел там, где пел ручей,
      Безмолвный Ангел с чашей.
      Будет в ней Напиток смерти темный. И приблизит
      Ее к губам. И ты без страха пей!
      Кто розу нежную любви привил
      К порезам сердца, - не напрасно жил!
      И тот, кто сердцем чутко слушал бога,
      И тот, кто хмель земной услады пил!
      Дал Нишапур нам жизнь иль Вавилон,
      Льет кубок сладость или горек он?
      По капле пей немую влагу Жизни!
      И жизнь по капле высохнет, как сон.
      Как месяц, звезды радуя кругом,
      Гостей обходит кравчий за столом.
      Нет среди них меня! И на мгновенье
      Пустую чашу опрокинь вверх дном.
      ***
      О, если бы крылатый Ангел мог,
      Пока не поздно, не исполнен срок,
      Жестокий свиток вырвать, переправить
      Иль зачеркнуть угрозу вещих строк!
      О, если бы покой был на земле!
      О, если бы покой найти в земле!
      Нет! - оживешь весеннею травою
      И будешь вновь растоптан на земле.
      Вина пред смертью дайте мне, в бреду!
      Рубином вспыхнет воск, и я уйду...
      А труп мой пышно лозами обвейте
      И сохраните в дремлющем саду.
      Холм над моей могилой, - даже он!
      Вином душистым будет напоен.
      И подойдет поближе путник поздний
      И отойдет невольно, опьянен.
      В зерне - вся жатва. Гордый поздний брат
      Из древнего комочка глины взят.
      И то, что в жизнь вписало Утро мира,
      Прочтет последний солнечный Закат.
      ***
      День утопает в сумерках. Немой
      И постный день! Я в лавке-мастерской
      У гончара. Изделия из глины...
      И я один с их странною толпой.
      Их множество! На полках, на полу...
      Большие, малые... Сквозь полумглу
      Я плохо вижу. Различаю шепот.
      Но есть совсем безмолвные в углу.
      Кувшин храбрится: "Да, я из земли!
      Но раз меня оттуда извлекли,
      Раз дали форму, блеск - не с тем, конечно,
      Чтоб снова сделать глыбою земли!"
      Другой спокоен: "Даже будь сердит,
      Раз на столе кувшин с вином стоит,
      Не разобьешь! Чтоб тот, кто сам же лепят,
      Стал разбивать? Не может быть! Грозит!"
      Молчание. И вздох исподтишка
      Нескладного щербатого горшка:
      "Все надо мной смеются... Кто ж виною,
      Что дрогнула у мастера рука?"
      ***
      Еще болтун-горшок. Довольно стар.
      В скуфейской шапочке. В нем пышет жар:
      "Я был тобой! Ты - станешь глиной, мною!
      Так кто ж из нас горшок и кто - гончар?"
      "А вот, - вставляет кто-то, - говорят,
      Что будет смотр: и кто испорчен - в Ад
      Швырнут, и - вдребезги! Не верю! Сплетни!
      Наш Добрый Друг устроит все на лад..."
      Непроданный, забытый на краю:
      "Совсем иссох - так долго здесь стою!
      Но если б мне, бедняге, дали влаги
      Воспряну в миг! Весь мир я напою!"
      Болтали долго. Шел нестройный гул.
      Вдруг ясный месяц в окна заглянул.
      И все врасплох забормотали: "Тише!
      Дозорный сторож! Спать!.." И мрак уснул.
      В сверке текста рубаи любезно принял участие
      писатель С. С. Тхоржевский.
      ОБ АВТОРЕ
      Георгий Дмитриевич Гулиа родился 14 марта 1913 года в Сухуми. По образованию инженер-путеец, работал на строительстве Черноморской железной дороги. Занимался журналистикой, графикой, живописью. В 1943 году Г. Гулиа, как художнику, было присвоено звание заслуженного деятеля искусств Грузинской ССР.
      Член КПСС с 1940 года.
      Печатается Г. Гулиа с 1930 года. Он автор рассказов, повестей, романов, юморесок. Его первая повесть - "На скате", затем идут "Месть" (1936), "Рассказы у костра" (1937) и другие.
      Георгий Гулиа хорошо знает жизнь родной Абхазии, ее людей, ее историю. Тема Абхазии как бы пронизывает все творчество писателя, даже когда он пишет о глубокой древности других стран.
      Нашей современности посвящены повести "Леночка", "Каштановый дом", "Скурча уютная", роман "Пока вращается земля", "Повесть о моем отце". Повесть "Черные гости" и роман "Водоворот" рисуют Абхазию XIX века, а романы "Фараон Эхнатон", "Человек из Афин" и "Сулла" - жизнь Древнего Египта, Древней Греции, Древнего Рима.
      За литературную деятельность Георгий Гулиа награжден орденом Трудового Красного Знамени и тремя орденами "Знак Почета", а также болгарским орденом Кирилла и Мефодия I степени. В 1949 году ему присуждается Государственная премия за повесть "Весна в Сакене", позже вошедшую в трилогию "Друзья из Сакена". Г. Гулиа заслуженный деятель искусств Абхазии, а за книгу "Повесть о моем отце" ему присуждена в 1974 году литературная премия Абхазской АССР имени Д. Гулиа.
      В 1974-1975 годах издательство "Художественная литература" издает Собрание сочинений Георгия Гулиа в 4-х томах.