Гамильтоны (№1) - Больше, чем ты знаешь

Убедившись в ее правоте, Клер тренировалась постоянно: сначала возле дома, где все было ей знакомо, а уже потом, в качестве своего рода экзамена, в изобиловавших головоломными тропинками окрестностях Эбберли-Холла. Именно там она снова познакомилась с принадлежащей герцогу коллекцией древностей. Он ясно дал понять, что не желает, чтобы миссис Уэбстер сопровождала ее в домашний музей, а Клер и в голову не пришло ослушаться крестного. После происшествия с севрской вазой она долго гадала, когда же герцог вернет ей свое доверие.

Частный музей Стрикленда представлял собой галерею футов шестидесяти длиной и не более двадцати шириной. Размещался он на втором этаже западного крыла Эбберли-Холла. Тяжелые двери были всегда заперты на замок. Все последние тридцать лет ключи от него хранились только у самого герцога да у его экономки. Насколько было известно Клер, ничья нога больше никогда не переступала порога галереи.

Открыв ей дверь, миссис Новак занялась уборкой, а Клер осторожно двинулась вдоль по проходу. Приподняв стеклянные колпаки, она коснулась древних рыцарских доспехов и усыпанных драгоценностями уборов дам. Еще более старыми были широкие и короткие римские мечи и ножи, когда-то принадлежавшие друидам, – сверху донизу покрытые рунами, которые должны были придавать им магическую силу. Наконец Клер удалось отыскать лежавший поверх одной из шкатулок древнеегипетский браслет, который всегда ей очень нравился. Пальцы ее любовно пробежали по тонкому серебряному ободку в виде змейки, изогнувшей изящную головку, любовно коснулись глаз – она вспомнила, что на их месте вставлены рубины. Потом, отставив браслет подальше, Клер притворилась, что любуется им. Когда-то давно, когда она с матерью еще девочкой приезжала в Эбберли-Холл, герцог позволял ей надевать его. Уже тогда он не мог ни в чем отказать малышке.

Дойдя до гобеленов, тяжелыми волнами спускавшихся со стены, Клер остановилась. Когда-то каждый из них рассказывал ей свою собственную историю, а теперь она могла только ощупывать их, и все. Жаль, что ее пальцы не способны донести до ее сознания ни богатства красок, ни захватывающих сюжетов, в незапамятные времена оживших под искусными пальцами древнего мастера. Она вдруг вспомнила, что на одном из гобеленов были изображены сцены битвы при Гастингсе, на другом – приключения сэра Гэвейна во время поисков чаши святого Грааля. Возможно, сейчас они украшают спальню герцога.

По мере того как Клер двигалась дальше, ее возбуждение понемногу улеглось. Вот китайские жадеитовые фигурки, изысканной формы вазы и бокалы эпохи династий столь древних, что она и названий их не знала, – впрочем, теперь они ее больше не волновали. Украшенные изящными, выполненными вручную миниатюрами, старинные манускрипты не могли привлечь к себе ее внимания. Также равнодушно прошла Клер и мимо знаменитой коллекции сапфиров. Теперь, когда она уже не могла поднести их к свету, полюбоваться дивной игрой сверкающих граней, все камни в ее глазах были похожи один на другой.

Только оказавшись возле собранных герцогом книг, Клер почувствовала знакомое волнение. Рука ее легко скользнула вдоль пухлых кожаных корешков выстроившихся на полках тяжелых фолиантов. Кожа их стала мягкой, как бархат, и хотя чернила сильно выцвели от времени, текст легко было разобрать. Вытащив одну из них, Клер осторожно раскрыла книгу, гадая, что именно у нее в руках – «Жизнеописание» Плутарха, переписанное искусной рукой какого-то монаха, или же поэмы Гомера. И та и другая книги были в библиотеке крестного. Едва сдерживая благоговение, Клер медленно перевернула несколько страниц – делать это в спешке, по ее мнению, было бы оскорбительно по отношению к содержанию этих бесценных сокровищ мысли.

Вдруг рука ее наткнулась на вложенный между страниц листок бумаги, фактура которого резко отличалась от страниц древних рукописей. Первой мыслью Клер было, что она нечаянно вырвала ее из книги. В испуге она едва не захлопнула тяжелый фолиант. Потом ей пришло в голову, что экономка наверняка уже удивленно наблюдает за этой сценой.

– Миссис Новак!

– Да? Минуточку, я сейчас. Что вам угодно?

Опытное ухо Клер подсказало ей, что экономка стоит к ней спиной. Оставалось признать, что она вела себя глупо, как ребенок. Клет резким движением захлопнула книгу.

– Вы вытираете пыль с доспехов? – поинтересовалась она.

– Э-э… да. Ну, мисс, вы прямо колдунья, ей-богу! «Стало быть, экономка в конце галереи», – подумала Клер. – Не могу ли я попросить вас предупредить миссис Уэбстер, что я скоро освобожусь? Мне кажется, она в музыкальном салоне. Боюсь, она вздремнула, ожидая меня. Возможно, ей захочется освежиться перед отъездом.

– Конечно, мисс, сейчас схожу. А вы как? – В последний раз тронув тряпкой сверкающие доспехи, миссис Новак подошла к Клер. – Вот это для меня всегда было тайной за семью печатями, – вздохнула она. – Я ни словечка не знаю по-латыни, а эти все латинские – так мне сказал его светлость. Сдается мне, и вам, мисс, их не прочитать… Ой! – Экономка в испуге зажала рот рукой. Только сейчас она поняла, что сказала. – О, ради Бога, простите, мисс! Я не то хотела… то есть… – Женщина смущенно теребила тряпку. – Какая же я глупая! Так бы и вырвала себе язык!

– Все в порядке, миссис Новак. – Клер показалось, что несчастная экономка расстроилась гораздо больше, чем она сама. – Пожалуйста, передайте миссис Уэбстер мою просьбу.

Судя по всему, экономка была рада поскорее убраться из галереи.

Как только за ней захлопнулась тяжелая дверь, Клер поспешно открыла книгу на той же странице. Отыскав листок, она осторожно вытащила его. Только убедившись, что края его ровные и, стало быть, он не вырван из книги, она почувствовала облегчение. Хотя Клер сразу заметила разницу в фактуре бумаги, все же не мешало убедиться наверняка. Может быть, герцог сунул листок в книгу вместо закладки, гадала она. Она попыталась представить, как он читает старинный манускрипт на сон грядущий, и не смогла. Он собирал их не для того, чтобы читать, а чтобы обладать ими, восхищаться их древностью, упиваясь при этом чувством собственника. Для чтения у герцога было полным-полно других книг.

Клер ласково погладила рукой лист – так же бездумно, как гладила до этого кожаные переплеты редких книг. Каково же было ее удивление, когда подушечки ее пальцев нащупали выдавленные в бумаге чуть заметные углубления.

Каждое из них было чуть больше булавочного укола, но ненамного. Если бы листок не был зажат между страницами толстого манускрипта, они ощущались бы и с другой его стороны. Бумагу не вырезали – ее просто прокололи насквозь каким-то тонким инструментом.

Клер лихорадочно ощупывала листок. Интересно, бросились бы эти крошечные уколы ей в глаза, если бы она могла видеть? Вряд ли, решила она. А то, что листок был надежно спрятан меж страниц старинной книги, только подкрепляло ее уверенность в том, что все это что-нибудь да значит.

Проведя по ним указательным пальцем, Клер насчитала семь уколов. Все дырочки были расположены в нижнем правом углу листа, если она правильно держала бумагу. Конечно, она не могла поручиться за то, что не держит его вверх ногами, но в том, что он лежал именно так, Клер могла поклясться.

Интересно, знает ли об этой бумаге Стрикленд? Дрожь, которая знакома каждому первооткрывателю, пробежала у нее по спине. А вдруг листок оставил еще монах, переписывавший книгу?

Клер задумчиво улыбнулась, снова и снова проводя пальцем по семи крошечным отверстиям в бумаге. Нет, скорее всего это не просто листок – это божественное знамение. Эти семь точек были для нее чем-то столь же знакомым, как яркое созвездие Большой Медведицы на черном бархате ночного неба.

Клер снова сунула листок на прежнее место, надеясь, что ничего не перепутала. И в ту же минуту услышала приближающиеся шаги. Когда миссис Новак вошла, Клер уже стояла у дверей.

– Я закончила, – бросила она. – Спасибо, что пустили меня посмотреть.

– Да будет вам, мисс Банкрофт, для меня одно удовольствие услужить вам! Его светлость нечасто наезжает в наши края. И каждый раз, как я стираю пыль с его прекрасной коллекции, мне так жаль, что он не приводит своих друзей полюбоваться ею. Да что там, я по пальцам могу пересчитать, когда он приводил кого-то сюда! – Миссис Новак заперла дверь и, зашаркав по коридору, продолжала сокрушаться. – Конечно, я его понимаю. У нас тут, в Эбберли-Холл, достаточно воришек, которые не прочь были обчистить его галерею. Так что страх его светлости можно объяснить. Да только с тех пор, как я тут слежу за всем, из его коллекции и крошки не пропало! – горделиво объявила она.

– Его светлость полностью вам доверяет, – доброжелательно сказала Клер.

– Доверял – до сегодняшнего дня, – с усмешкой заявила экономка.

Клер нахмурилась.

– Вы хотите сказать, что он перестал вам доверять?

– Да нет… я о том, что тут ничего не пропадало. А теперь вот кой-чего будет недоставать!

Морщины на лбу Клер стали глубже. Выходит, миссис Новак все-таки что-то заподозрила? Может, ей показалось, что Клер взяла листок? Она уже открыла было рот, чтобы объяснить, что произошло, но миссис Новак не дала ей сказать.

– Да не волнуйтесь вы так! – закудахтала пожилая женщина. – Я же понимаю, что вы просто про него запамятовали. – Она замялась. – Вы позволите, мисс?..

Клер ничего не могла понять.

– Я, право… – пробормотала она, нерешительно положив руку на перила лестницы. – Что вы хотите сказать?

– Да вот браслет, что у вас на руке, – закивала миссис Новак, – эта проклятущая змея… египетская, что ли…

Рассмеявшись, Клер подняла руку.

– Господи, ну конечно! Снимите его, миссис Новак. Наверняка я вспомнила бы про него только на обратном пути, и его светлость страшно бы рассердился.

Но на обратном пути в Лондон мысли Клер были заняты совсем другим. Происшествие с браслетом совершенно вылетело у нее из головы.

– Пенни за то, чтобы угадать ваши мысли, – тормошила ее миссис Уэбстер. – Что-то вы притихли, дорогая.

Клер удивилась, что ее задумчивость не ускользнула от внимания ее наставницы, – с той минуты, как они двинулись в путь, та без умолку трещала о своем желудке. И теперешнее замечание говорило о том, что эта волнующая тема наконец исчерпана.

– Скажите, как по-вашему, капитан Гамильтон – привлекательный мужчина? – без излишних предисловий поинтересовалась Клер.

Карета плавно катилась вперед. Так что тот факт, что миссис Уэбстер резко подскочила на сиденье, никак нельзя было объяснить некстати подвернувшимся ухабом. И Клер, если бы она могла видеть, совсем не понравилась бы усмешка, скользнувшая по губам ее компаньонки.

– Ага, так вот откуда ветер дует… – многозначительно произнесла она.

– Я же просто спросила, – резко сказала Клер. – И незачем искать в моих словах смысл, которого там нет.

Улыбка миссис Уэбстер тут же слетела с ее лица.

– Я не хотела вас обидеть, мисс Банкрофт! Конечно, у меня сложилось кое-какое мнение о внешности капитана.

Клер было мало дела до ее извинений. Однако, сделав над собой усилие, она попыталась, чтобы голос ее звучал более мягко.

– Я бы хотела его услышать, если не возражаете.

– Что ж… конечно, формально нас не представили друг другу… как вы понимаете. Так что видела я его, лишь когда он входил к его светлости или выходил от него. И должна сказать, что мне он показался весьма внушительным.

– Конечно, я понимаю. – Это вполне соответствовало собственному представлению Клер – этакий огромный каменный тики, суровый и могучий. – Но это не совсем то, что мне хотелось бы знать. Опишите его.

– Ну, волосы у него медного цвета. Не такого, как новенькая монетка, нет, – больше напоминают ту, что уже давно завалялась у вас в кармане.

– Темные?

– Да-да, только не с прозеленью. – Миссис Уэбстер рассмеялась своей незамысловатой шутке. – Они и не рыжие, и не каштановые, скорее цвета опавших осенних листьев. Иногда таким бывает закат. Вы меня понимаете?

Клер попыталась представить себе это.

– Да. Что-нибудь еще?

– У него темные глаза, – продолжала миссис Уэбстер. – Не такие темные, как ваши, но тоже карие. Суровое лицо с римским носом, а в профиль напоминает хищную птицу. Очень похож на герцога в молодости – надеюсь, вы не сочтете это дерзостью с моей стороны.

Клер вспоминала… вот герцог Стрикленд проходит через толпу, и головы поворачиваются ему вслед. Его чары не оставили равнодушной и ее. Совсем еще девочкой, расхрабрившись, она как-то предложила крестному жениться на ней. При этом воспоминании Клер не могла не улыбнуться. Конечно, потом она не знала, куда деваться от стыда, но ее матушка не видела в этом ничего страшного. Первым пришел в себя Стикль, объявив, что безумно польщен ее предложением.

– Тогда, значит, он красивый, – пробормотала Клер.

– Это еще слабо сказано, – признала миссис Уэбстер. – И все же нет… не совсем. Он был бы красив, если бы не шрам.

– Шрам?!

– У капитана на лице белый шрам, который тянется от самых волос через висок до подбородка. Не знаю, как он его получил и давно ли это произошло. Сам он, впрочем, похоже, его не замечает, так что, думаю, с тех пор минуло немало лет. Ничего уродливого в нем нет. И однако, именно этот шрам мешает мне назвать капитана Гамильтона красавцем.

Губы Клер удивленно приоткрылись.

– Но, миссис Уэбстер, тогда я просто не понимаю…

– Потому что я вдова? – лукаво спросила миссис Уэбстер. – Да еще старая женщина? Ну так что ж? Это не мешает мне восхищаться чем-то по-настоящему красивым, когда я это вижу.

– Даже таким вспыльчивым и надменным человеком, как капитан? – поддразнила Клер. – А вы уверены, что не хотите отправиться со мной? Может статься, что вы и капитан…

Вместо ответа миссис Уэбстер сердито хлопнула ее по рукам.

– А вот мне сдается, что одного взгляда в сторону этого вашего капитана достаточно, чтобы моя язва разыгралась с новой силой! И я очень сомневаюсь, что подобное путешествие пойдет на пользу мне и моему хрупкому здоровью.

Улыбнувшись, Клер ничего не сказала. Миссис Уэбстер снова оседлала своего любимого конька.

– А ты нынче вечером не в настроении! – заметил Катч, с намеком кивнув в сторону книги, лежавшей открытой на коленях у капитана. Она оказалась там несколько минут назад, когда Рэнд устал держать ее в руках. До этого времени он хотя бы делал вид, что читает. Свернув газету вчетверо, Катч отложил ее в сторону и поднес к губам стакан с бренди. – Запоздалые сожаления?

Рэнд прекрасно понимал, на что намекает Катч.

– Это все в прошлом, – признался он. – С тех пор я уже раз сто проклинал себя за то, что согласился взять ее на борт.

Катч кивнул. Ему еще не доводилось видеть, чтобы его капитан, приняв решение, сомневался в его правильности.

– От женщины на корабле одни неприятности, – глубокомысленно произнес он.

Брови Рэнда скептически поползли вверх. – Ты веришь в это не больше, чем я сам.

– Ну, я думал… может, вам нужен предлог, чтобы дать задний ход… – пожал плечами Катч.

– Слишком поздно – послезавтра уже отплываем. А тут дел невпроворот. Если учесть, сколько работы задали швеям, модисткам и белошвейкам, то, боюсь, в каюте мисс Банкрофт и повернуться будет негде, все займет новый гардероб. А сегодня я выбрал для нее сопровождающего.

– И что она собой представляет?

– Не она – он. Это мужчина.

– Ох ты! – Катч и не пытался скрыть разочарования. Его мечта заполучить на борт «Цербера» сразу двух женщин развеялась как дым. И не то чтобы он строил какие-то планы, вовсе нет, – просто мысль о том, как весело будет проводить время в их обществе, радовала его душу. – Вот уж не ожидал.

– Да и я, признаться, тоже. – Захлопнув книгу, Рэнд отложил ее в сторону. – До вчерашнего дня все кандидатки были женщинами. Потом Стрикленд решил показать мне остальных, которых он отыскал, пока мисс Банкрофт гостила в Эбберли-Холле. Сама она нашла их вполне приемлемыми. Но под конец все мы сошлись на том, что этот человек – исключительная удача.

– Что ж, отлично.

«Было бы еще лучше, будь он все-таки женщиной», – сварливо подумал Рэнд. Но сегодня он промолчал, потому что возражать было бы глупо. К тому же было ясно, что он просто придирается к человеку, а причиной всему – банальная ревность.

– Придется внести кое-какие изменения – я-то рассчитывал, что мисс Банкрофт и ее спутница будут жить в одной каюте, по крайней мере в смежных.

«А что, может статься, и будут», – подумал Катч. Скорее всего именно это и бесит Рэнда. Но он был не так глуп, чтобы высказываться вслух. Вместо этого он пробурчал нечто нечленораздельное.

Рэнд саркастически вздернул бровь, но предпочел воздержаться от вопросов.

– Его имя – Маколей Стюарт. Доктор Маколей Стюарт.

– Врач?

– Да, шотландец. У него неплохая практика в Абердине. Вообще-то он врач общего профиля, но его чрезвычайно интересует офтальмология. Правда, он не питает иллюзий относительно выздоровления мисс Банкрофт. По правде сказать, он даже объявил, что его французскому коллеге, доктору Мессье, следовало бы быть поосторожнее с подобными прогнозами. Миссис Уэбстер согласна, что он, может быть, и не так опытен в обращении со слепыми, зато он врач, а это уже кое-что. К тому же ей кажется, он не будет действовать мисс Банкрофт на нервы.

– А с чего он сам-то надумал отправиться в плавание? Из-за денег?

– Не думаю. Похоже, дела у него идут неплохо. Нет, скорее любовь к приключениям – загорелся романтической мечтой пересечь океан.

– Что ж, неплохо. Думаю, было бы куда хуже, окажись он из этих, из добреньких. На дух их не переношу!

Рэнд уже давно заметил ненависть Катча ко всякого рода филантропам и вполне разделял его чувства.

– У него нет ни малейшей склонности к миссионерской деятельности. Держу пари, пройдет несколько дней, и этот парень поймет, что романтика морских путешествий существует только в книжках!

«Особенно если Рэнд поведет „Цербер“ через коварную Северную Атлантику», – подумал Катч, злорадно представив, как добрый доктор тщетно пытается поддерживать непринужденный разговор, в то время как ему то и дело приходится свешиваться через фальшборт, чтобы его не вывернуло прямо на пол кают-компании. – А как он показался мисс Банкрофт?

– Когда я был у герцога, она как раз должна была встретиться с доктором Стюартом.

– И как он ей?

– Не знаю, но готов пари держать, что она либо возненавидит его – просто потому, что выбрал его я, либо влюбится в него по уши – в пику мне.

– Хм-м…

Уставившись в пол, Рэнд угрюмо кивнул.

– Вот именно.

«Цербер» был клипером. Рэнд в свое время буквально спас корабль, избавив его от ужасной участи превратиться после войны в обыкновенный пароход. Заняв денег где только можно, он приобрел парусник. «Цербер», сошедший со стапелей в Бостоне, отличался изящной стройностью линий, а вздымавшаяся вверх громада парусов позволяла ему не плыть, а буквально лететь по волнам, как гонимый ветром листок. Во время войны парусник был в составе флота северян, когда те начали осаду Чарлстона, и вскоре был захвачен конфедератами. Команду силой заставили сойти на берег, а израненное судно поставили в док на ремонт.

Рэнд был доволен, что его «Цербер» начал свою жизнь в качестве бостонского клипера. Приятно было отобрать такой изумительный корабль у ненавистных янки.

Стоя на палубе, Рэнд смотрел на причал. За спиной капитана с привычной ловкостью сновали его люди, перенося на борт остатки необходимого груза и готовя корабль к отплытию. Он и сам был способен приглядеть за всем, но Катч предложил заменить его, и сейчас Рэнд ждал появления экипажа герцога.

Он мог бы отчалить, не дожидаясь его. Интересно, приходило ли это в голову герцогу и его крестнице? «Семь сестер, будь они прокляты!» – выругался он сквозь зубы. Теперь, когда он знал, что нужно держать курс на Пулоту, он и сам мог бы отыскать это место. Он больше не нуждался в Клер, к тому же это избавило бы его и от присутствия на судне доктора Стюарта.

Однако злился Рэнд вовсе не потому, что следовало спешить с отплытием. Час, даже два не сыграли бы никакой роли. Слава Богу, у него не было ни груза, ни пассажиров, которых он должен был доставить к определенному сроку. А соперничать с «Цербером» в скорости не могло ни одно судно. Если погода их не подведет, корабль пересечет Атлантику и бросит якорь в Чарлстоне меньше чем через две недели. И хотя Рэнд сгорал от желания вновь увидеть «Хенли» и Бриа, ему бы и в голову не пришло подвергать опасности корабль и команду.

Для него, скорее, было делом принципа в назначенное время покинуть берега Англии, а заодно и преподать мисс Банкрофт урок, который пойдет ей на пользу. Она должна усвоить с самого начала, что во всем, что касается «Цербера» и его команды, слово Рэнда было и будет законом.

Он молча следил, как у трапа разгружают последнюю повозку со свежими овощами и фруктами. Как только груз был поднят на борт, Рэнд повернулся к Катчу.

– Поднять трап! – скомандовал он. Низкий звучный голос его пророкотал, как гром, над головами его людей. – Готовсь!

– Дорогу! Дорогу, говорю я вам! Убирайтесь с дороги!

Внимание Рэнда привлек возница, исступленно нахлестывавший свою клячу и оравший на обступивших его зевак. Бедняги, не успевшие вовремя посторониться, орудовали кулаками и нещадно ругались, пытаясь избежать его кнута. По мере того как он пробивался к «Церберу», вопли ярости и брань, которой его осыпали, становились все громче, Рэнду на мгновение даже стало немного жаль, что он не увидит, чем все это закончится.

И вдруг… дверца жалкого экипажа распахнулась, и из него выбрался герцог Стрикленд. Рэнд окинул выразительным взглядом жалкую клячу и взбешенное лицо герцога, но лицо его осталось невозмутимым, только сузившиеся глаза и вспыхнувший в них огонек выдали его интерес к происходящему, «Н-да, вряд ли его светлости приходилось ранее раскатывать в подобном экипаже», – хмыкнул он про себя.

– Стоп! – гаркнул Рэндг обращаясь к матросам, поднимавшим трап. – Спустите его! – Он двинулся к трапу, в то время как герцог помогал выйти Клер, предварительно крикнув вознице, чтобы тот поторопился с разгрузкой сундуков. Рэнд пересчитал их с чувством, близким к благоговейному изумлению, – ему-то казалось, что абсолютно все вещи Клер и доктора Стюарта еще вчера были погружены на корабль. Но делать было нечего. – Катч, найди, куда все это поставить, – приказал он, подавив вздох.

Катч озадаченно поскреб лысину, потом кивком подозвал одного из матросов.

– Слышал, что приказал капитан, Диггс? Составь куда-нибудь эти сундуки.

Рэнд смотрел на пристань. Клер шла, опираясь на руку крестного, но в руках у нее он заметил тонкую эбеновую трость. Раньше он никогда ее не видел, и первое, что пришло ему в голову, была мысль, уж не поранилась ли девушка. И тут же обозвал себя ослом – ему ли было не знать, что в доме герцога на нее буквально пылинке не дают упасть!

Последним из коляски выбрался доктор Маколей Стюарт. Он приветственно помахал рукой, и Рэнд ответил ему сдержанным кивком. Он вдруг поймал себя на том, что у него нет ни малейшего желания заводить приятельские отношения с этим человеком.

Стрикленд помог Клер подняться на палубу.

– Осторожно, дорогая, все в порядке, опирайся на трость.

Клер стиснула ему локоть. – Только не сейчас, – прошептала она.

Герцог кивнул:

– Конечно, когда ты привыкнешь. А доктор Стюарт поможет тебе освоиться.

– Непременно, мисс Банкрофт. Не волнуйтесь, вы в надежных руках.

– Сейчас она уже в моих руках, – сообщил Рэнд, как только Клер с герцогом ступили на палубу. – Вашу руку, мисс Банкрофт. – Она протянула ему ее без малейших колебаний, и он решил, что это добрый знак. – Добро пожаловать на борт «Цербера».

Клер неожиданно смутилась.

– Спасибо, капитан, простите, что опоздали..

– Она тут ни при чем, – угрюмо заметил Стрикленд. – Ей не за что извиняться. Буквально за квартал от порта у проклятой кареты отлетело колесо. Пришлось нанять эту колымагу и перенести на нее сундуки. Ну и сцена, будь я проклят! По-моему, весь город сбежался поглазеть на это зрелище! А сколько будет разговоров – ну как же, герцог Стрикленд как одержимый размахивает руками, стараясь поймать кеб, пока его кучер, проклиная все на свете, пытается поставить на место колесо! Держу пари, я выглядел точь-в-точь как очумевшая ворона!

– Ничего подобного, – мягко остановила его Клер.

– Или мокрая курица, – продолжал ворчать герцог, – брр… Потянувшись к нему, Клер ласково погладила его по руке.

Встрепенувшись, герцог притянул девушку к себе.

– Что такое, девочка?

Она улыбнулась – герцог называл ее так, только когда пытался унять свой гнев.

– Я буду очень скучать, – прошептала она. – Доктор Стюарт пообещал, что поможет мне вести дневник и писать письма. Я постараюсь записывать все, каждую деталь, так чтобы тебе казалось, что ты тоже был с нами. А потом вернусь назад вместе с братом и привезу тебе твою долю сокровищ! Я буду видеть, обещаю! Вот увидишь, милый Стикль, это ненадолго! – Клер, привстав на цыпочки, поцеловала герцога в обе щеки. Эбеновая тросточка упала на палубу.

Непривычный к подобному проявлению чувств, Стрикленд слегка смутился, но холодные голубые глаза его увлажнились.

– Бог да благословит тебя, Клер, – пробормотал он и бросился вниз по трапу. Как только ноги его коснулись земли, трап молниеносно был поднят на палубу.

– Он садится в экипаж? – спросила Клер.

– Да, – кивнул Рэнд. Она опустила голову.

– Я так и думала – не в его характере стоять там и махать нам вслед рукой. И все же я предпочла бы постоять тут… пока корабль не выйдет в море.

– Конечно, сколько угодно. – Клер подняла на него глаза, и Рэнд слегка опешил. Ее улыбка была полна такого неизъяснимого очарования, которого он и представить не мог. Оставалось только гадать, была бы она столь безмятежной, если бы вдруг узнала, о чем он думает.

Глава 4

Прошло десять дней, как «Цербер» вышел из Лондона, прежде чем Маколей Стюарт хоть немного привык к морю.

– Может, хотите сделать еще круг по палубе? – спросила Клер, когда он подвел ее к трапу. С тех пор как доктор, позеленев, перестал выскакивать из-за стола во время ужина в кают-компании, их путешествие явно стало намного приятнее.

– Еще один круг? – задумчиво произнес он, судя по всему, пытаясь оценить, как к этому отнесется его желудок. – Это мысль. Может, принести вам трость?

Клер покачала головой. – Пока вы рядом, вряд ли она мне понадобится.

– Что ж, отлично. Тогда вперед.

– А мне казалось, что это ваша обязанность – вести меня, – напомнила Клер.

– Верно, только вы все время заставляете меня забывать об этом.

Клер решила принять это как комплимент. Сама она быстро привыкла к морю. Это было тем более приятно, что своими успехами она была обязана исключительно себе, а не доктору Стюарту. В те редкие минуты, когда он не висел, перегнувшись через поручни с риском свалиться в воды Атлантики, Стюарт отлеживался в своей каюте, а Клер была предоставлена самой себе.

Они поднялись на палубу, и Клер с удовольствием подставила лицо свежему ветру.

– Как будто летишь, правда, доктор?

– Надеюсь, вы меня извините, если я позволю признаться, что не разделяю вашего энтузиазма.

Клер рассмеялась. Она повернула Стюарта лицом к правому борту.

– Вначале нам не повезло с погодой, но уже скоро наступит полное безветрие.

Стюарт поразмыслил над тем, что она называет безветрием.

– Что до меня, я считаю, что в этих широтах безветрия просто не бывает.

– Возможно, вы и правы, – улыбнулась Клер.

Стоя на квотердеке, Катч смотрел, как доктор под руку с Клер расхаживают по палубе. Несколькими минутами позже к нему присоединился Рэнд.

– Похоже, нынче вечером нашему доктору удалось-таки пропихнуть в себя ужин, – ехидно заметил Катч, обращаясь к капитану. Краем глаза он наблюдал за лицом Рэнда. – Конечно, до ночи еще далеко…

Взгляд Рэнда не отрывался от парочки внизу.

– Хм-м… – промычал он.

– Вот и я так думаю. Почему бы тебе не намекнуть нашему милому доктору, что ему лучше убраться к себе в каюту?

– Лучше уж сразу швырнуть его за борт! – рявкнул Рэнд.

Катч расхохотался – судя по всему, капитан даже не заметил, что сказал это в полный голос. Но Катч не преминул воспользоваться представившейся ему возможностью.

– Постараюсь что-нибудь придумать, – объяснил он и скатился вниз прежде, чем Рэнд успел его остановить.

Проводив его взглядом, Рэнд покачал головой. Ему ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Если Катчу удастся уговорить доктора вернуться к себе, то Клер останется одна. Конечно, не было среди команды «Цербера» ни единого человека, кто не отдал бы все на свете, чтобы провести с ней несколько минут. Не будь она слепой, Клер бы увидела, как матросы буквально устраивают свалку всякий раз, когда нужно помочь ей сойти на палубу. А стоило ей выйти подышать свежим воздухом, как вокруг нее тут же образовывалось живое кольцо добровольных охранников. Рэнду пришлось даже предупредить своих людей, что если это войдет у них в привычку, то ему придется ограничить мисс Банкрофт в прогулках.

Можно было и не говорить, что на судне сам он больше не пользовался былой популярностью.

– Мисс Банкрофт, – приветствовал ее Рэнд, в то время как Катч уводил доктора. Тот, правда, пытался протестовать, но Катч был неумолим. А при его семи футах роста ему ничего не стоило настоять на своем.

Лежавшие на поручнях пальцы Клер слабо дрогнули.