Планета, на которой убивают

      - Кажется, вы немного устали. Давайте я сяду за руль.
      - Ничего, я в полном порядке. Доедем с ветерком.
      Ввиду предстоящих полицейских проверок приходилось делать неутешительный выбор между двумя водителями, один из которых не имел шоферского удостоверения, а другой основательно захмелел. Я не стал настаивать на своем, решив положиться на волю случая.
      - Я хотела бы еще сюда вернуться, - мечтательно произнесла Янта, когда покряхтывающий "Дром" спускался с холма. - Пожить в этой тиши хотя бы несколько деньков. - Она потянулась губами к моему уху и горячо выдохнула. - Вместе с тобой.
      - Обязательно, - пообещал я и, нащупав ее ладонь, сжал пальцы бережно и плотно.
      - Тебе очень к лицу этот новый костюм. Ты совершенно преобразился. Когда приедем домой, я выброшу твое старое тряпье, чтобы ты не вздумал его надеть когда-нибудь...
      - Да я уже его выкинул.
      Было не к месту объяснять, что новенький костюм, в котором гостиничные служащие видели Севдина Хопаши, также следует безотлагательно спровадить на помойку.
      - Молодец, - Янта потерлась носом о мою щеку.
      Кажется, меня крепко взяли в оборот и обращались со мной уже полностью по-семейному. Хотя не могу сказать, чтобы я был особенно против.
      Выехав с проселка на шоссе, Джага поддал газу, однако держал скорость в разумных пределах и вообще вел машину гораздо более плавно, чем это у него получалось в трезвом виде. От души у меня отлегло, и я откинулся на спинку сиденья, тихонько поглаживая руку Янты.
      Навстречу неслась звездная ночь, она целиком принадлежала нам, а за ней простиралась наша общая жизнь. Я не гадал, какой она окажется. Вряд ли гладкой и бестревожной, но ее стоило прожить. Никогда прежде, будь то даже в самые горячие денечки на фронте, мной не владела такая могучая и блаженная жажда жизни, как теперь.
      13.
      Маявшиеся при въезде в город постовые остановили нашу машину, но поленились проверять по второму разу.
      - Езжайте, я вас помню, - уныло сказал пожилой полицейский и погасил слепящую звезду фонаря.
      Десантники вместе со своим грозным и неуместным полутанком уже убрались восвояси, а из четырех полицейских автомобилей нести вахту осталось два. Как всегда, власти перегнули палку и затем полегоньку опамятовались. Ну что ж, добрый знак.
      Самый удобный маршрут от южной окраины до "Щита Отечества" пролегал по средней окружной магистрали. Едва мы на нее свернули, я обеспокоенно заметил, что Джага стал прямо-таки засыпать за рулем. Наконец он основательно клюнул носом, однако успел, к нашему общему счастью, встряхнуться и сбросить газ прежде, чем "Дром" пустился в крутой вираж. Спросонок Джага допустил оплошность, притормозив резко и намертво. Машину юзом занесло влево через осевую и развернуло почти поперек дороги. Водитель шедшего по встречной полосе вездехода с трейлером на прицепе лишь чудом умудрился в нас не врезаться и промчался на расстоянии вытянутой руки от передка "Дрома", рявкнув клаксоном трижды, что у автомобилистов всего мира означает отборную ругань.
      - Ну чего шуметь, бзец, - обиделся Джага. - С кем не бывает...
      - Давайте лучше поменяемся местами, - сказал я, успокаивающе похлопав его по плечу.
      Хорошо еще, что поблизости не оказалось полицейских, а то бы нам не миновать крупного разбирательства, и еще неизвестно, отделались ли бы мы только солидной взяткой. Джага тряхнул головой, усердно потер глаза кулаками, словно ввинчивая их в черепную коробку.
      - Слушаюсь. Извините, я вроде малость расклеился.
      Он завел мотор, отъехал к обочине и уступил мне место за рулем. Не успел я набрать скорость, как Джага мирно задремал, свесив голову на грудь. Еще немного спустя салон заполнили рулады молодецкого, с присвистом, храпа.
      Янта на заднем сиденье придвинулась ко мне и стала легонько ерошить мои волосы на затылке.
      - Месакун, как я счастлива, - смешливо призналась она. - Если б ты только знал, как я счастлива, что ты не имеешь привычки храпеть во сне.
      - Надеюсь, этой ночью у нас будут и другие поводы для радости.
      - Конечно. Конечно, милый.
      Порывисто поцеловав меня в шею, Янта откинулась на сиденье, заложила руки за голову, потянулась всем своим гибким изумительным телом.
      - Ты не поверишь, но я успела истосковаться по тебе.
      - Представь себе, я тоже.
      Острое желание накатило в который раз на дню, от его неутоленных приступов моя мужская гроздь набрякла заунывной тихой болью. Будь они неладны, модные брючки в облипочку, чтоб им треснуть.
      - Ты помнишь, о чем я тебя просила? Ты ведь сделаешь так, хорошо? - ее вкрадчивый голос обволакивал и завораживал, в нем проступала потаенная дрожь.
      - Уточни, что ты имеешь в виду.
      - Не прикидывайся глупеньким. Я же знаю, какая у тебя роскошная память, - она снова придвинулась, уткнулась подбородком мне в плечо и лизнула мочку уха.
      - Если будешь так шалить, эту ночь мы рискуем провести на койках в травматологическом пункте.
      Мою замогильную реплику Янта оставила без внимания.
      - Как шлюху, - горячечно выдохнула она. - Грубо, грязно. Да?
      Странным образом на меня действовала эта ее причуда. Невесть почему Янта вообразила, что платные любовные объятия внешне отличаются от бесплатных радикальным и ужасающим образом. А я, в свою очередь, не мог представить, что наберусь духу и разыграю из себя свирепого мужлана в сенном сарае. Однако запретные фантазии Янты, к моему вящему удивлению, будоражили меня, в них было нечто диковатое, магически пряное. Со смешанным чувством неловкости и возбуждения я вдруг обнаружил, как в глубине души что-то темное, липкое и вместе с тем властно дурманящее отзывается навстречу ее полусумасшедшему зову.
      - Не хотелось бы тебя огорчать. Вовсе не уверен, что у меня так получится, - я мягко попытался успокоить не то ее, не то себя. Честно говоря, даже плохо представляю, как это делается.
      - Возьмешь меня за волосы, - с жесткой дрожью в голосе шепнула Янта. - И задвинешь мне в рот.
      Услышав это, я оторопел, неожиданно содрогнулся от пронзительного прилива желания. И вдруг понял, что сделаю все, чего бы она ни попросила, даже если потом буду корчиться от омерзения к себе. С ней любая гнусность окажется ослепительно чистой изнутри. Да и вообще в природе нет ни чистого, ни грязного. На самом деле люди живут в клетке из убогих предрассудков и втайне мечтают из нее вырваться. Почему бы раз в жизни не попробовать сделать это вдвоем.
      Однако я не успел ничего ответить на ее шокирующую терпкую фразу. Мы уже ехали вдоль парка, оставалось обогнуть его угол и остановиться у дверей "Щита Отечества". То, что мне удалось мельком разглядеть в просветы между раскидистых хвощей, вынудило меня затормозить, не доезжая перекрестка.
      - Что случилось? - спросила Янта.
      - Еще не знаю. Но там творится что-то не то.
      В распахнутых окнах первого этажа всюду горел свет, хотя заведению давно пора бы закрыться. Два каких-то автомобиля стояли прямо у дверей, поверх валика стриженых густых плаунов я мог разобрать лишь то, что на их крышах не красуются синие волдыри полицейских мигалок. Опустив стекло дверцы, я прислушался. Ночь дышала свежестью и покоем, легонько перешептывались на ветру ветви. Потом я решил проехать по улице мимо "Щита Отечества" и попытаться разведать, что же там происходит. Но едва тронул с места, заметил выходящих из дверей и рассаживающихся по машинам рослых типов в каскетках и кожаных куртках. Захлопали дверцы, взревели два мощных двигателя. На малой скорости я доехал до угла парка, повернул и при свете редких фонарей увидел, как по улице быстро удаляются незваные гости. Впереди белый "Рарон" последней модели, следом за ним бронированный лимузин, в котором сегодня приехал к ресторану "Гленц" покойный Кридан Барладаг. А за окнами "Щита Отечества" вовсю метались языки буйного пламени.
      - Джага! - заорал я. - Пожар!
      Похоже, эти ублюдки не поленились добраться до гаража, в котором хранились запасы дорожавшего день ото дня бензина, и разлили в каждой из комнат не меньше, чем по канистре. Стены как будто распирало от огня, его прозрачные шальные космы высовывались наружу, доставая до темных окон второго этажа.
      Вскинувшись, Джага завертел головой и увидел, как чадно заполыхал пластик вывески с намалеванным на ней орденом.
      - Бзец!! - взревел он.
      Я поддал газу, устремляясь в погоню.
      - Куда?! - застонал Джага. - Сгорит ведь!
      Обернувшись и не отрывая глаз от своего полыхающего дома, он очумело ухватился за ручку двери, словно хотел выскочить на полном ходу.
      - Так и так сгорит, - жестко осадил его я. - А те сволочи, вон они, впереди.
      Машины поджигателей мчались шагах в трехстах от нас, оторваться они не могли, сокращать дистанцию пока не имело смысла. Переварив услышанное, Джага уставился сквозь лобовое стекло на их габаритные огни. Моментально его глаза превратились в жутковато поблескивающие щелочки.
      - Янта, у тебя под сиденьем "Брен", - сипло выговорил он. Достань.
      - И заодно метательную бомбочку, - добавил я.
      Светофоры на перекрестках полутемных улиц были отключены, встречных машин почти не попадалось, полицейские посты в столь поздний час уже сняли за полной ненадобностью. Автомобили бандитов повернули на проспект Неувядаемой Славы, устремляясь к северной окраине. Чуть сбавив скорость, я увеличил дистанцию до них раза в полтора, чтобы не преследовать их слишком явно и не обеспокоить прежде времени. Вскоре по встречной полосе проехали вереницей три полицейские машины, как видно, они несли вахту на выезде из столицы и лишь теперь получили команду сняться.
      Янта сзади подала Джаге "Брен", я не глядя подставил ладонь и сжал рифленую оболочку БОМ-5.
      - Приготовься, Янта, - сказал я, положив бомбочку между сидений. - Когда заторможу, мигом вылезай и жди нас на том же месте. Управимся, вернемся за тобой.
      - Ничего подобного, - возразила она.
      - Будет стрельба, - настаивал я. - Пожалуйста, делай, как я сказал.
      - Нет.
      - Бесполезно, она уперлась, - со вздохом объяснил Джага. - Не уступит нипочем, уж я-то знаю.
      И тут у меня в кармане зазвонил радиотелефон. Странно, я не ожидал ни от кого звонков, даже не знал, под каким абонентным номером числится эта трофейная игрушка. Звонить могли только люди из клана Барладага или какие-нибудь приятели Фенка, еще не ведавшие, что тот переселился в лучший мир. Пока я доставал радиотелефон, меня посетила маловероятная догадка, будто поджигатели заметили следующий неотступно за ними "Дром", сообразили, кто в нем находится, и решили для форса созвониться со мной, обложить бранью. Впрочем, я отмел это предположение сразу, нажал большим пальцем тангенту, поднес трубку к уху.
      - Слушаю, - произнес я.
      - Это ты, шпырь вонючий? - послышался голос Барладага.
      Невозможно. Ведь я убил его. Я видел, как ампула вонзилась в шею под ухом, как мой кровник рухнул на тротуар. Невозможно. Разве что на встречу с Фахти отправился его двойник.
      - Чего примолк, а, говнюк? Ведь это ты стрелял из окна "Сурмона". Не отпирайся, я знаю.
      - С чего ты взял, что я буду отпираться?
      Выходит, злосчастный трусишка Синк нарушил мой запрет и предупредил главаря о возможном покушении. Или я уже совсем ничего не понимаю.
      - Что за гадость была в том шприце, которым ты стрельнул? полюбопытствовал Барладаг.
      Он выжил после моего попадания. Я почувствовал себя круглым идиотом с никчемными шустрыми мозгами. Ведь я ничуть не сомневался, что хитроумный пистолет Чажнура предназначен для убийства. Даже не удосужился испробовать его на каком-нибудь бродячем кренке. Оказывается, ампулы содержали не яд, а просто мощный парализующий состав.
      - Неважно, - огрызнулся я.
      - Ох, как ты просчитался, шпырь. Думал столкнуть лбами кланы, что ли? Не вышло. Фахти мертв, а у меня все схвачено. Я теперь полный хозяин, от севера до юга. При встрече я тебя отблагодарю. И знаешь, как? Ты умрешь хорошо, быстро.
      - После тебя, кровник, с удовольствием.
      Мне пришло на ум, до чего странный разговор ведется между нами в пределах прямой видимости. Из его машины на абонентный радиоузел, оттуда ко мне, зигзагом через пространство и уйму электронных преобразований путешествовали наши голоса. Я не стал отвлекаться и загасил этот неуместный выверт скоростных мыслительных процессов, концентрируясь на Барладаге. А он продолжал заслуженно глумиться надо мной.
      - Твой дружочек Синк долго рыдал и просил пощады. Я же сразу понял, что к чему, и послал за ним. Он умер плохо.
      Слышимость была отвратительная: треск атмосферных разрядов, да еще шум двигателей. Впрочем, я ловил каждое слово и ежесекундно просчитывал бездну вариантов. Хотя ситуация яснее некуда.
      - Жаль, я не застал тебя в той задрипанной харчевне, как бишь ее, неважно, - добавил главарь. - Она уже небось дотла сгорела. Но я тебя еще найду. Ты понял?
      Забавно, нас разделяло всего с четверть стиры, и скоро, очень скоро мы окажемся лицом к лицу. Барладаг и не догадывался об этом. Неужто и впрямь не догадывался? Мне уже поднадоело перемалывать целые горы мыслей, а в итоге неукоснительно попадать впросак.
      - Ну что ж, до встречи, - сказал я и подождал, мало ли, вдруг Барладаг что-то скажет насчет преследующей его машины. Однако он отключил связь.
      - Это звонил Барладаг, - сообщил я, положив радиотелефон на приборный щиток. - Он жив. Он там, вон в том лимузине.
      - Я же видел, как вы его завалили, - поразился Джага.
      - Моя ошибка. Вышло совершенно по-дурацки. Те ампулы бьют не насмерть. В них снотворное.
      - Вот бзец. Ну ничего, сейчас поправим ошибку...
      Под колесами уже шелестела загородная скоростная магистраль, мимо проносились поля и перелески, озаренные зыбким лунным светом. Я не знал, далеко ли еще осталось до виллы Барладага, куда направлялись, по всей видимости, он и его головорезы. Но, так или иначе, пора было ставить точку. Тем более, что на пустой ночной дороге нам уже ничто не могло помешать.
      Дав полный газ, я пошел на сближение. Старенький "Дром" с мощным новым мотором вел себя в этой гонке превосходно.
      Когда дистанция сократилась наполовину, белый "Рарон" сместился на осевую линию, немного сбавил скорость, тем самым пропустив лимузин главаря вперед, чтобы прикрыть его с тыла. Джага щелкнул предохранителем пистолет-пулемета и опустил стекло правой дверцы, по салону загулял упругий сквозняк.
      Водитель "Рарона" маневрировал, подавая автомобиль то вправо, то влево, и упорно не давал себя обогнать.
      - Врезать? - спросил у меня Джага.
      - Конечно.
      - Только не виляйте, ладно? А ты, Янта, пригнись. Там два субчика уже изготовились палить.
      С неожиданной проворностью Джага вывесился в окошко чуть ли не до пояса, придерживаясь левой лапищей за крепление солнцезащитного щитка, а в правой сжимая рукоять "Брена". Двумя короткими очередями он прицельно полоснул по заднему стеклу неприятельской машины. Вокруг пулевых отверстий разбрызгалась густая сеть белесых трещинок. Третья очередь прошила покрышку заднего правого колеса.
      Я чуть притормозил педалью акселератора, чтобы не врезаться в обреченную машину, если ее занесет поперек дороги. При такой бешеной скорости автомобиль с простреленной покрышкой может выкинуть любое коленце. Однако потерявший управление "Рарон" повел себя наиболее вероятным образом: заюзил и резко ушел вправо, где тут же напоролся на бетонный столбик ограждения. Вздернувшись торчком, вражеская машина зависла в воздухе и затем перекувырнулась колесами кверху в кювет. А я подался левее и, дав газу до упора, промчался мимо.
      Когда мы уже почти настигли тяжеловесный черный лимузин Барладага, снова зазвонил радиотелефон, и я не отказал себе в удовольствии откликнуться, взяв лежавшую у лобового стекла трубку.
      - Шпырь, неужто это твоя задрипанная тачка у меня на хвосте? яростно заорал Барладаг сквозь треск помех.
      - А ты думал, чья?
      - Ах, ты...
      Он принялся взахлеб сквернословить. Словарный запас и обороты у него страдали топорной скудостью, ни тебе сочности, ни ритма. Решив не отвлекаться от вождения, я перебросил трубку Джаге. Тот ухватил ее на лету, немножко послушал, односложно спросил у меня:
      - Барладаг?
      Я кивнул. Черный лимузин в точности повторял недавний маневр "Рарона", мотаясь от бровки к бровке, чтобы не дать мне пройти на обгон.
      - Ты, гад! - веско промолвил в трубку Джага. - Ты мое заведение спалил, бзец. Ну и гад же ты после этого. Что?
      Насупленно выслушав краткий ответ, он отложил трубку и взялся за лежавший на коленях "Брен".
      - Вот сейчас мы увидим, кто говнюк.
      - Стрелять бесполезно, - предупредил я, всячески пытаясь обойти лимузин. - Машина пуленепробиваемая.
      Тут шофер Барладага выкинул обычный в таких случаях финт - резко затормозил, чтобы "Дром" расквасил передок об его багажник. Но я всегда отличался отличной реакцией, а теперь, при многократно усиленной работе мозга, тем более. Едва вспыхнули тормозные огни, я бросил свою машину в рисковый, но, казалось, точно выверенный вираж. Все же, когда начался сильный крен и правая пара колес стала зависать в воздухе, мне стало не по себе. Доля мучительного мгновения ушла на то, чтобы уточнить поправку на центробежную силу, рассчитать необходимый чуточный поворот руля, а затем я четко выровнял готовую перевернуться машину.
      В результате "Дром" и тяжелый лимузин с диким скрежетом притерлись боками на полном ходу. Все решилось моментально, барладаговский шофер никак не мог тягаться со мной в быстроте и расчете. Я подловил его в точности, как на борцовском ковре, где для броска надо использовать не только свои мышцы, но и усилия рефлекторно сопротивляющегося противника. Сначала налег, будто бы пытаясь столкнуть на обочину, а едва тот вывернул руль в мою сторону, резко дал по тормозам. Когда нас обоих занесло, вдобавок я сумел сделать нечто вроде подсечки, сдав на полкорпуса назад и тюкнув передним бампером по его заднему крылу.
      Все же лимузин каким-то чудом не перевернулся, не слетел в кювет. Только описал тяжеловесный пируэт и встал поперек дороги с заглохшим мотором, а "Дром", истошно визгнув шинами, пронесся, увлекаемый силой инерции, немного дальше, развернувшись задом по ходу движения. Настал черед карманной артиллерии, более удобного момента представиться не могло: обе машины замерли как вкопанные, их разделяло около двадцати шагов. Я вырвал зубами чеку БОМ-5.
      - Пригнуться, живо! - гаркнул я через плечо Джаге и Янте, просовываясь в окошко наружу.
      Задержка срабатывания запала семь секунд. Две из них бомбочка провела на моей раскрытой ладони, а потом я швырнул ее с таким расчетом, чтобы она закатилась под брюхо лимузина и взорвалась там. Шофер Барладага успел завести мотор, но не стронуть машину с места. А я поспешно скрючился на сиденье в три погибели, опасаясь шального осколка.
      Тупо ухнул взрыв, визгнули осколки, несколько из них шмякнулось в передок "Дрома". Ветровое стекло, по счастью, уцелело. Конечно же, от одной метательной бомбочки лимузин Барладага на воздух не взлетел, но теперь его трансмиссия нуждалась в серьезном ремонте.
      Немедля распахнув дверцу, я выскочил наружу, то же самое проделал Джага. Сидевшие в лимузине предпочли не затевать перестрелку, они остались на своих местах.
      - Держать на мушке! - скомандовал я Джаге.
      - Есть! - откликнулся он и остановился шагах в десяти от подбитого лимузина с "Бреном" наперевес.
      Уцелевшая левая фара нашей машины, как по заказу, ослепляла противника. Несомненно, после гибели белого "Рарона" Барладаг позвонил к себе на виллу и вызвал подкрепление, оно могло подоспеть с минуты на минуту. Вот почему никто не выскочил из обездвиженного лимузина. Чтобы добраться до пассажиров бронированного салона, требовался как минимум гранатомет. Или чуток солдатской смекалки.
      Полсекунды ушло на размышление, затем я опрометью метнулся к "Дрому" и раскрыл багажник. Долг платежом красен, а дурные примеры заразительны. Пока я бежал с увесистой канистрой к лимузину, его обитатели словно пребывали в столбняке, а может, благодаря слепящей фаре "Дрома" толком не разглядели, какая участь им уготована. Но когда я снял крышку с горловины и взгромоздил канистру боком на капот, распахнулись сразу три двери, обе передние и правая задняя.
      Без проволочек заработал "Брен", тут же скосив шофера, очертя голову высунувшегося наружу с пистолетом. Остальных прикрывал от пуль Джаги бронированный корпус. Я отпрянул назад и влево, держа выхваченый "Мидур" наготове. В поле зрения мелькнула поднятая рука Ханрика с длинноствольным револьвером, он ловил меня на мушку, присев за машиной. За миг до выстрела ствол почему-то дернулся кверху, пуля свистнула над моим плечом, а я ответным выстрелом размозжил ему запястье.
      Тем временем плюхнувшийся на живот Джага очень кстати застрочил из пистолет-пулемета, целясь под брюхо лимузина, по ногам. Одиночных выстрелов пока прогремело только три, чей-то из малокалиберного оружия, другой из револьвера Ханрика и мой. За длинной очередью Джага после короткой паузы дал короткую, к ней присоединился еще один чужой выстрел.
      Двумя прыжками я сместился еще левей, настороженно выставив пистолет. Ханрик почему-то лежал ничком на своем револьвере, с пулевой дыркой меж лопаток. Чуть дальше валялся на спине мертвый Барладаг с простреленными щиколотками и развороченным очередью "Брена" боком, разбросав руки. Правая сжимала никелированный "Ствеккер" сорокового калибра, превосходное оружие, которым он так и не успел воспользоваться. А еще я с изумлением обнаружил, что поодаль из дорожном кювета выбирается Янта. Свой курносый мелкокалиберный револьверчик она держала в классической манере, обеими руками, стволом кверху на уровне глаз.
      Я стоял столбом, а она опустила оружие и неспешной походкой приблизилась, вскинув голову, с прищуром глядя мне в глаза.
      - Хорошо, что ты меня не высадил, - невозмутимо произнесла она. - Тот, длинный, метил в тебя. Но я успела.
      А мне пришло на ум, что все-таки никогда в жизни я не смогу грубо ухватить ее за волосы. Даже если она будет об этом умолять.
      14.
      Просто удивительно, что после таких приключений наш почтенный "Дром", окривевший на одну фару, помятый и побитый осколками, еще оставался на ходу. Меня согревала надежда, что в столь поздний час мы избежим встречи с полицейскими, которые наверняка не только разделят мое удивление, но и проявят свойственное их братии бестактное любопытство.
      Перед тем, как застрявший поперек дороги лимузин покойного Барладага скрылся из вида за поворотом, я взглянул в боковое надтреснутое зеркальце и увидел далекий свет фар. Если это вызванные на подмогу головорезы с виллы, нам лучше убраться с магистрали. Играть с ними в догоняшки опасно, достаточно звонка по радиотелефону, чтобы из города навстречу нам выехала целая орава бандитов, опозоренных гибелью главаря и рвущихся освежить свою репутацию нашей кровью. Поэтому я вызвал в памяти мелкомасштабную карту столичных окрестностей, довольно легко сориентировался на местности, а затем свернул с шоссе на узенькую грунтовку, которая наискось прорезала молодую хвощевую лесопосадку. Теперь, когда нас никак не могли догнать или перехватить, я снизил скорость до сорока стир в час и вздохнул спокойно.
      - Я думаю, нам лучше всего вернуться в тот домик, Джага. Других предложений нет? - проговорил я, глядя, как слегка покореженный капот бойко заглатывает узкую дорогу, озаряемую лучом единственной фары.
      - Никак нет. Заночевать же где-то надо.
      - А еще давайте сразу поговорим о денежной компенсации за ваше сгоревшее заведение. Во сколько вы оцениваете ущерб?
      - Ни во сколько.
      - Пожалуйста, не надо так щепетильничать. У нас в багажнике лежит чемоданчик, там триста пятьдесят тысяч с хвостиком, к вашему сведению. Я полагаю, эти деньги не вполне мои...
      - А чьи же еще? - всплеснул руками Джага. - Извиняюсь, что перебил, конечно. Бросьте, "Щит Отечества" был застрахован, я ни марги не потеряю. Другое дело, самого дома жаль, уютный был. Но не раскисать же из-за этого.
      - Ладно, отставим этот разговор, - пошел я на попятную. Давайте-ка прикинем наши планы на завтра. Во-первых, необходимо срочно сменить машину. На этой теперь вообще никуда нельзя соваться. Вернуть ее владельцу и заплатить за ремонт лучше попозже как-нибудь, а пока поездим на другой.
      - Нет проблем. Завтра же махну в город. Туда на попутках, а там добуду тачку и на ней вернусь.
      - Очень хорошо. Еще вам необходимо добыть себе новое оружие. Этот "Брен", из которого застрелен Барладаг, придется выбросить.
      - Жалко, я к нему привык. Очень справная машинка.
      - И все-таки оставлять такую улику вам не следует, - веско разъяснил я. - Хорошо еще, что она единственная.
      - Слушаюсь, - Джага даже вздохнул от огорчения.
      - А еще придется добыть для меня новое удостоверение личности, кстати, желательно и водительское впридачу.
      - Уяснил. Завтра же проверну и это.
      - Пока хватит, - подытожил я и замолчал.
      Помимо перечисленных мелких дел нам предстояло еще одно крупное: отловить белобрысого Амахада Чажнура, отвезти его в наше загородное пристанище и заставить разговориться. Но покамест обсуждать это было ни к чему, все должно идти по порядку.
      - Кстати, мы подъезжаем к мосту через речку, - сообщил я. Самое время и место избавиться от вашего "Брена".
      - Может, оставим пока? - заколебался Джага. - Вдруг чего, а я без оружия.
      - Не думаю, что нам предстоят еще перестрелки. А на крайний случай у нас ведь остаются два пистолета, не считая того дурацкого ампульного со снотворным, - рассудил я, останавливая машину посредине моста, перекинутого через небольшую тихую речку. - Бросайте "Брен". Глубина тут, похоже, достаточная, никто его не найдет до скончания века.
      Джаге очень не хотелось расставаться с пистолетом-пулеметом, но приказ есть приказ. Хоть мы и стали штатскими по виду, на деле по-прежнему я принимал решения, он их выполнял, а ответственность за последствия лежала на мне. Если случится крупное невезение, и меня задержат с бандитским "Мидуром" за ремнем, что ж, семь бед, один ответ. Другое дело Джага, против которого власти могут выдвинуть разве что обвинение в укрывательстве, да и то достаточно зыбкое. Он вовсе не обязан знать, что Месакуна Трандийяара разыскивает полиция: чтение газет пока что дело добровольное, даже в нашей стране.
      Заметно пригорюнившийся Джага вышел из машины, оттянул затворную раму "Брена", вынул затвор и сунул в карман. Потом швырнул пистолет-пулемет в воду.
      - Затвор на память оставлю, можно? - сказал он, плюхаясь на сиденье. - Славное было дельце, не грех вспомнить когда-нибудь.
      Против этого приступа сентиментальности я ничего не имел, и мы покатили дальше.
      - Разрешите спросить, вы в Бога верите? - ни с того ни с сего поинтересовался Джага.
      - Верю.
      Не то, чтобы я мог похвастать особенным благочестием, однако, по-моему, пройдя через войну, любой человек уверует в Бога, если у него есть хотя капля мозгов. На фронте начинаешь отчетливо понимать, насколько тонкие законы исподволь правят нашим сумасбродным миром. Только лучше не выпивать с ротным капелланом, по ходу этого занятия неизбежно впадаешь в горестные сомнения, ведущие к махровому атеизму.
      - С позволения сказать, я тоже. Поэтому особенно не горюю, что "Щит Отечества" сгорел. Это мне Бог послал. Честно говоря, вовремя, у меня уже печень стала барахлить.
      Мне показалась достаточно эксцентричной мысль о том, что Бог занимается поджогом питейных заведений ради профилактики цирроза. Впрочем, метафизика не моя стихия.
      - Думаю вот, получу страховку и заведу себе новое дело. Знаете, какое? - Джага сделал риторическую паузу. - Открою сыскное бюро, вот что я сделаю.
      Из дипломатических соображений я промолчал. И даже удержался от хохота ценой титанических усилий.
      - Это ж прямо золотая жила... - зачарованно добавил он. Полтыщи за сутки безо всяких налогов. И никакая санитарная инспекция плешь не проедает...
      Погрузившийся в мечтания Джага вскоре начал задремывать, свесив голову на грудь. Янта на заднем сиденье, похоже, уснула еще с тех пор, как мы углубились в полосу лесопосадок. Сверяясь мысленно с картой, я вел машину по грунтовкам в обход столицы на юг. В общей сложности прохождение маршрута заняло почти два часа, зато мы вернулись к загородному дому на холме совершенно никем не замеченными.
      Прошедший день меня здорово вымотал. Вдобавок все мои болячки разнылись, предвещая перемену погоды. Уже не хотелось думать ни в каком мозговом режиме и ни о чем.
      Когда мы перетаскивали багаж в дом, начал слегка накрапывать дождик. Я загнал увечный "Дром" в сарай, подальше от посторонних глаз. Мало ли кто проедет мимо. Потом вернулся в дом. За пустым столом в центральном холле сидела Янта.
      - Дядюшка уже отправился спать, он очень устал, - сообщила она. - Тебя покормить?
      - Нет, спасибо.
      Янта встала, когда я подошел к ней. Глаза цвета морской волны на рассвете были распахнуты навстречу мне, сразу же я захлебнулся в них и с радостью утонул. Ее красота повергала меня в цепенящую робость, до сих пор с трудом верилось, что такая женщина снизошла до моих ласк прошлой ночью.
      - Ты ничего не хочешь мне сказать? - с ободряющей улыбкой спросила она.
      - Хочу. Но это займет уйму времени.
      - Разве мы куда-то спешим?
      - На это уйдут годы, - предупредил я.
      - Тогда почему бы не начать прямо сейчас?
      - Хорошо, начну. Я люблю тебя.
      Она положила руки мне на плечи.
      - Продолжай, пожалуйста.
      - Я люблю тебя.
      - Это я уже слышала.
      - А я могу повторять это годами. Видишь, как много я могу тебе сказать.
      - Я буду очень благодарной слушательницей.