Господь

Что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает со властью, и они повинуются Ему? И скоро разошлась о Нем молва по всей окрестности в Галилее» (Мк 1.27-28). Дальше – первые исцеления, также силою Духа: «Выйдя вскоре из синагоги, пришли в дом Симона и Андрея, с Иаковом и Иоанном. Теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней. Подойдя Он поднял ее, взяв ее за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им. При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к Нему всех больных и бесноватых. И весь город собрался к дверям. И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов, и не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос» (Мк 1.29-34).
      Сначала старая женщина, которую Он, у нее в доме, берет за руку, чтобы она могла встать и служить Ему... Потом многие... Трогающая сердце картина: в прохладе после захода солнца больных приносят со всех сторон, и Он в любвеобильной силе Духа выстаивает среди этого моря человеческих страданий, помогает и исцеляет.
      Но после того, как могущество Духа прорвалось наружу, снова все возвращается в исходное спокойное состояние.
      «А утром, встав весьма рано, (Он) вышел; и удалился в пустынное место, и там молился» (Мк 1.35). Это то одиночество, та тишина и полнота Духа, в которых Он пребывал сорок дней перед этим.
 

8. СОБЛАЗН В НАЗАРЕТЕ

      Как приняли люди весть о Царстве Божием, принесенную им в полноте Святого Духа? Как приняли они возвещение той тайны, которую так трудно свести к каким-либо понятиям, но которая так живо обращена к сердцу? В Евангелии от Луки повествование об общественной деятельности Господа начинается с одного события, дающего на этот вопрос весьма малоутешительный ответ (Лк 4.14-30).
      «И возвратился Иисус в силе Духа в Галилею; и разнеслась молва о Нем по всей окрестной стране. Он учил в синагогах их, и от всех был прославляем. И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу».
      Синагога была не храмом, а домом общины, где эта последняя собиралась молиться и слушать закон Божий. В ней не служили священники, но любой совершеннолетний член общины имел право обратиться со словом к другим – вспомним из Деяний апостолов рассказ о том, как Павел во время путешествия приходит со своими спутниками в синагогу, как председатель посылает к ним спросить, есть ли у них «слово наставления к народу», после чего Павел встает и говорит (Деян 13.14-16). Так и Иисус мог там свободно благовествовать. Он проповедовал по всей окрестной стране и в Своем родном городе.
      Он «встал читать». Служитель синагоги, приносивший свиток Писания тому, кто просил слова, подал Ему «книгу пророка Исаии; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: „Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное“. И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им.
      Эта сцена как живая у нас перед глазами. Он раскрыл свиток, и Его взгляд падает на великое пророчество Исаии (Ис 61-1.4). Это место имеет самое непосредственное отношение к Нему Самому в самом высоком смысле, и пришло время сказать об этом. Он читает, садится и начинает: «Ныне исполнилось писание сие, слышанное вами». Говорится же там о Мессии. Это Он и есть, на Нем «Дух Господень». Его «помазал» Бог, ибо помазание означает ту глубочайшую прони-занность силой святости Духа, то овладевание, то выделение из среды других и ту запечатленность, через которые Господь делает человека Своим служителем и посланником, священником, пророком или царем.
      Полнота же этого освящения на Том, Кто самим Своим существом – «Помазанник», Христос, Мессия.
      Его посланничество повелевает Ему возвещать бедным, что Царство близко. «Бедные» – это прежде всего те, кто в мире мал и презираем; но, кроме них, и все те, кто узнает самих себя в ничтожестве павшей твари. Пленным Он должен принести освобождение, и снова под «пленными» подразумеваются все люди, связанные властью греха, если только они готовы это признать. Слепым Он должен открыть глаза для восприятия небесного света, открыть им внутреннее понимание для восприятия Божией близости; сокрушенным Он должем дать простор и полноту святой свободы. И всем Он должен провозглашать год милости Господней – год великого отпущения вины.
      Это – возвещение приближения Царства, и оно изложено так, что трогает дух и сердце: «И все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его, и говорили: не Иосифов ли это сын? Он сказал им: конечно, вы скажете Мне присловие: „врач! исцели Самого Себя; сделай и здесь, в Твоем отечестве, то, что мы слышали, было в Капер-науме“. И сказал: истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве. Поистине говорю вам: много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле; и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую. Много было также прокаженных в Израиле при пророке Елисее; и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина». В своем повествовании об учении Господа в Капернауме Марк говорит: «Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники» (Мк 1.22). А Лука относительно этого события повествует: «... все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его». Здесь слово «благодать» («Gnade») еще не означает строго очерченного понятия, но лишь указывает на нечто одухотворяющее, проявляющее себя одновременно как, «милость» и как «притягательный дар». В немецком языке это слово (Gnade) означает то, чего нельзя требовать ни по какому праву, что не может быть добыто никакой человеческой силой, но дается из чистой милости; по-гречески в нем заключено нечто большее: харис– это то, что даруется по милости, но вместе с тем и очаровывает, и привлекает – нежная свободная красота... Так воспринимают слушатели слова Иисуса. Они поражены их властью над сердцами, и все же ропщут: «Не Иосифов ли это сын?» Словно змея их внезапно ужалила. В от самое мгновение, когда все пронизано святой и очаровывающей силой слов Иисуса, нечто лукавое внезапно встает из самых темных глубин человеческого сердца. Господь немедленно распознает то, что появилось здесь и противостоит ему. Это действует враг (диавол); Иисус заставляет его выйти наружу и показаться: «Услышав это, все в синагоге исполнились ярости. И, встав, выгнали Его вон из города, и повели на вершину горы, на которой город их был построен, чтобы свергнуть Его; но Он, пройдя посреди них, удалился».
      Так открывается их соблазн.
      Соблазн означает взрыв раздражения людей против Бога. Против того, что наиболее присуще Богу, -против Его святости. Соблазн есть восстание против живой сути Божества. В самой глубине человеческого сердца, рядом с тоской по вечному источнику, из которого происходит тварь и в котором уже содержится всякая полнота, дремлет и первообраз греха – сопротивление тому же самому Богу – и ждет удобного случая. Но соблазн редко выступает как откровенное, неприкрытое посягательство на Божию святость. Обычно он прячется, направляя свое острие против носителя этой святости: пророка, апостола, святого, истинно благочестивого человека. Такой человек действительно раздражает. Нечто в нас не выносит существования под знаком святости. Это бунтарское нечто ищет себе оправдания в немощах и недостатках человека. Неужели такой грешник может быть носителем чего-либо святого? Ищут оправдания себе и в слабостях праведного человека, которые молва чрезмерно раздувает, или даже в его странностях: нет ничего более раздражающего, чем необычные действия святого. Короче – за человеком пытаются отрицать право быть приобщенным к Божественному именно в силу самой ограниченности человеческой природы.
      Но встреча со святостью становится тем более невыносимой, возражения приобретают тем большую резкость и отрицание проявляется с тем большей нетерпимостью, если дело происходит «в отечестве пророка». Как можно признать, что Кто-то, чьих родителей знают, Кто-то, живущий по соседству, «такой же, как и все», представляет собой нечто святое? Вот этот, о котором «всем все известно», он-Избранник? Соблазн – великий противник Иисуса. Из-за него уши не открываются для Благой Вести, Евангелию не верят, затворяются от Царства Божия и выступают против него.
      Опасность соблазна связана с самим образом Иисуса. Когда Иоанн из темницы посылает к Нему своих учеников и через них спрашивает: «Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?» (Мф 11.3)– Он отвечает тем же самым текстом Исаии, который Он разъясняет в Назарете, и так же возвещает исполнение пророчества: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют». Затем Он добавляет, однако: «И блажен, кто не соблазнится о Мне» (Мф 11.4-6). Что благовествование Царства Божия, подтвержденное могуществом Духа, исходит из человеческих уст, – это как раз, и более всего, раздражает людей, так что «блажен» тот, кто этому соблазну не поддается. Соблазнительны для иудеев уже первые поучения Господа. В Назарете соблазн вспыхивает, возмущение толпы распаляется, и затем, несколько стихнув, продолжает тлеть. И пламя при каждом удобном случае прорывается наружу. И наконец, соблазн достигает кульминации, когда он перерастает в открытый бунт человеческого сердца против Того, Кто принес ему избавление. В этом возмущении нарождаются доводы, которые противники Иисуса приводят против Него. Для обвинения годится все: говорят, что Он исцеляет в субботу, что садится за стол с людьми, о которых идет дурная слава, не ведет аскетического образа жизни. Подлинная же причина всегда проистекает из того таинственного, непостижимого возмущения, которое поднимает подверженное греху человеческое сердце против Бога Святого.
      И в ответ на благовествование – ропот толпы: «Не Иосифов ли это сын?» А Матфей добавляет: «Не Его ли мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? И сестры Его не все ли между нами? Откуда же у Него все это?» (Мф 13.55-56). Тогда Иисус заставляет врага показаться: вы сомневаетесь во Мне? Вы возражаете: в других местах Он будто бы творил чудеса – почему же не здесь, у себя дома? Но там Я мог творить чудеса, потому что там веровали; а вы не веруете. И не веруете потому, что Я из вашего города. Со святыней, вам встретившейся, происходит то же, что прежде было у народа с Илией и Елисеем: свои не верили, потеряли благодать, и она была отдана чужим!.. Тут уж возмущение не в силах сдержать себя. Словно в пароксизм впадают эти люди, минутой раньше свидетельствовавшие о мощи и благодатной красоте Его слов. Сатана входит в них. Они влекут Иисуса прочь из синагоги, по улицам города, на гору, на которой стоит город, на вершину горы, чтобы сбросить Его вниз.
      Уже отсюда можно предвидеть развитие событий. Крест стоит уже здесь. Весть о Царстве Божием, о неизглаголанной возможности бесконечной, превосходящей всякие представления полноты, уже ставится под сомнение.
      Но то «время и власть тьмы» (Лк 22.53)еще не пришли. Все случившееся становится проявлением силы Духа. Сильнее всего действует свершаемое в тиши. Когда Иисус на Пасху, среди стекающейся со всех сторон он возбужденной массы паломников, изгоняет из храма то, что оскверняет его святость, и никто не осмеливается Ему воспротивиться (Ин 2.14-17), это – явление силы Духа. Но еще сильнее Дух являет Себя, когда неистовствующая от «ненависти к соседу» толпа выталкивает Господа, бешенство нарастает, оно стремится найти себе выход в разрушении – и вслед за этим сказано: «Но Он, пройдя посреди них, удалился». Никакого сопротивления. Никакого усилия. Среди злобного неистовства – непобедимость тихой, легкой свободы Божества, которая неподвластна никакому человеческому насилию, ибо она ничем не связана, кроме как собственным часом.
 

9. БОЛЬНЫЕ

      В первой главе Евангелие от Марка повествует: «При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к Нему всех больных и бесноватых. И весь город собрался к дверям. И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов, и не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос» (Мк 32-34).
      Как близка эта картина нашему сердцу! Жаркий день прошел. Вечереет, и свежее дуновение доносится с гор. Тогда вокруг Него словно размыкается круг, и со всех сторон накатывает людская боль. Они приходят, их приводят, их приносят. И Он идет сквозь страждущую толпу, и «сила Божия является и исцеляет», чтобы исполнилось слово пророка Исаии: «Он взял на Себя наши немощи и понес болезни» (Ис 53.4 и Мф8.17).
      Дух, Который в Нем, имеет власть исцелять. Исцелять от самых корней, ибо Он способен творить, способен охватывать и заново созидать внутреннее начало жизни. Целительная сила Иисуса так неисчерпаема, что Он противостоит приливу человеческого страдания. Он не отступает; язвы, искалеченные части тела, уродство и какие угодно болезни не пугают Его. Он выстаивает. Он не избирает в первую очередь то, что кажется неотложным или более поддающимся Его силе, – Он просто приемлет всех. Слово «Придите ко Мне все» (Мф 11.28).Он исполняет раньше, нежели произносит.
      И что же Он допускает к Себе? Разве человеческое страдание не подобно морю? Разве помогать – не значит взять на себя труд, не имеющий границ? Кто, действительно решившись помогать и отдав себя людскому страданию, не был захлестнут так, что мог радоваться, если не терял себя в безбрежности этой задачи?
      Иисус чувствует страдания людей. Его сердце содрогается от сострадания. Все это бедствие Он подпускает к Себе, и все же Он сильнее его. Мы не знаем ни одного слова Господа, которое рисовало бы Его идеалистом, помышляющими об уничтожении страдания. Он далек от того, чтобы находить его трогательным или восторгаться им, Он видит страдание во всей его страшной реальности. Но Он никогда не теряет мужества, никогда не устает и не разочаровывается. Его сердце, самое чуткое и мудрое из всех когда-либо бившихся, сильнее всей человеческой боли.
      Из безымянного множества то тут, то там выделяются отдельные образы, написанные скупыми штрихами. В самом начале Своего делания Иисус приходит в дом Петра. Теща Петра лежит в горячке. Он подходит к ее ложу – «к изголовью», говорит Лука (Лк 4.39)– и «запрещает горячке». К ней возвращаются силы, она встает и прислуживает гостям (Мк 1.30-31).
      В другой раз Он идет по дороге, и многие сопровождают Его. На улице сидит слепой, слышит говор возбужденной толпы, спрашивает, кто идет, и начинает кричать: «Иисус, Сын Давидов, помилуй меня». Его пытаются утихомирить, но он не поддается и кричит все громче, пока Иисус не велит привести его к Себе:
      «Чего ты хочешь от Меня? – Учитель! чтобы мне прозреть». Иисус говорит: «Иди, вера твоя спасла тебя». В то же мгновение он прозревает и идет за Ним (Мк 10.46-52). А вот Он снова сидит в одном из маленьких галилейских домов, состоящих только из одной комнаты. Вокруг Него теснятся люди, смотрят на Него, слушают. В это время приносят расслабленного, но так как несущим его не удается протиснуться в дверь, они поднимаются на крышу, проделывают отверстие и через него опускают носилки. Люди ропщут, но Иисус видит великую бесхитростную веру и утешает оробевшего больного: «Чадо! прощаются тебе грехи твои». Когда же вокруг начинают возмущаться: что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме Бога?» – Он подтверждает Свой поступок:
      «Встань, возьми постель твою и иди в дом твой» (Мк 2.1-12).
      Или Он стоит среди толпы, и недоверчивые, враждебные люди наблюдают за Ним. Тут приводят человека с «иссохшей рукой». Происходит это в субботу, и все настороженно ждут, что Он сделает. Он велит больному выйти на середину, чтобы все видели, как он несчастен: «Должно ли в субботу добро делать, или зло делать? душу спасти, или погубить?» Почувствовав же тупое пристрастие к насилию в ожесточившихся сердцах, Он с гневной угрозой обводит взором окружающих Его, словно желая заставить каждого образумиться, и говорит больному: «Протяни руку твою». И рука становится здоровой (Мк 3.1-6).
      Так проходит перед нами образ за образом, свидетельствуя о целительной силе, которую Он излучает.
      Иногда создается впечатление, что нам на минуту приоткрывается другая, скрытая от глаз сторона происходящего. Вот приходит слепой. Иисус возлагает руки ему на глаза, снова отводит их и спрашивает, видит ли тот что-нибудь? Человек отвечает в крайнем волнении: «Вижу проходящих людей, как деревья». Целительная сила овладела онемевшими нервами, они ожили, но действуют еще неправильно. Образы представляются несоразмерными, гигантскими, странными. Тогда Он снова возлагает руки, и теперь человек видит правильно (Мк 8.22-26). Не дает ли нам это возможность как бы изнутри сопереживать тайну? В другой раз Он проходит сквозь густую толпу. Одна женщина, уже много лет страдавшая кровотечением и тщетно искавшая излечения повсюду, думает: «Если хотя к одежде его прикоснусь, то выздоровею». Она подходит «сзади в народе», прикасается к Его одежде и ощущает, что исцелилась! Он же оборачивается:
      «Кто прикоснулся к Моей одежде?» Апостолы удивляются: «Ты видишь, что народ теснит Тебя, и говоришь: кто прикоснулся ко Мне?» Но Он знает точно, что говорит, – ведь Он сразу почувствовал, «что вышла из Него сила». Тогда женщина дрожа выступает вперед, бросается Ему в ноги и сознается в том, что произошло, а Он отпускает ее с великой любовью. Все происходит так, точно Он заряжен целительной силой, точно Ему Самому даже и пожелать не нужно: достаточно человеку прийти к Нему с открытой душой и с упованием, чтобы сила изошла из Него и оказала свое действие (Мк 5.25-34).
      Что означает дело исцеления для Христа? Говорили, что Он занимался им из доброго отношения к людям. Новое время живо ощущает необходимость социальной и благотворительной деятельности, поэтому ему хотелось бы видеть в Нем великого помощника людей, стремившегося облегчить их страдания. Но в этом оно заблуждается. Конечно, Иисус полон любви. Он сочувствует бедам людей. Сердце у Него переполнено настолько, что даже в Евангелиях, вообще так скупо описывающих проявления чувств, сказано: «Иисус... увидел множество народа, и сжалился над ними, потому что они были, как овцы, не имеющие пастыря» (Мк 6.34). Тем не менее Иисус – не просто гигантская фигура добросердечного и деятельного благотворителя, идущего по пятам человеческого страдания, понимающего и преодолевающего его. Он – не человек социального мироощущения, который видит неустройства и хочет наладить лучший порядок, восстает против неравенства и борется за справедливость. Социально настроенный благотворитель хочет уменьшить страдания, а если можно, то и устранить их. Он хочет достичь целесообразного удовлетворения потребностей, предупреждения несчастий, прочного упорядочения существования. Он хочет, чтобы на земле жили радостные, здоровые, телесно и душевно удавшиеся люди. Как только мы представим себе это, мы заметим, что для Иисуса речь идет о другом. Слишком глубоко помещает Он страдание – у самых корней существования, в единстве с грехом и отчужденностью от Бога. Он слишком ясно видит страдание как элемент существования, который остается открытым для Бога, или по крайней мере может быть открыт: как следствие вины, но вместе с тем – и как путь очищения и возвращения, что ясно из Его слов о следовании Ему и несении креста (Мф 16. 24).
      Мы подойдем ближе к истине, если скажем: Христос не чуждался страдания, как постоянно делают люди. Он не закрывал на него глаза. Он не защищался от него. Он принял его в Свое сердце. Страдающих людей Он принимал такими, каковы они в действительности, – в собственном их состоянии. Он поставил Себя в состояние людской стесненности, их виновности и повседневных забот. Это нечто бесконечно великое: святая и глубочайшая любовь, без всяких иллюзий, но именно поэтому чрезвычайно мощная, ибо она представляет собой «делание истины в любви», овладевающее действительностью и ее преображающее. Исцеление Иисусом есть делание от Бога: оно открывает Бога и ведет к Нему. У Иисуса исцеление всегда связано с верой. В Назарете Он не может творить чудес, потому что они не веруют. Навязывать же им чудо было бы равносильно уничтожению его смысла, потому что оно сопряжено с верой (Лк 4.23-30). Ученики не могут исцелить больного мальчика, потому что они малодушны, и это связывает силу, исходящую от Святого Духа и стремящуюся к действию (Мф 17.14-21). Когда приносят расслабленного, то в первое мгновение кажется, что Иисус вовсе и не видит болезни страждущего. Видит Он прежде всего его веру. По вере Он обещает прощение и только «под занавес» исцеляет его (Мк 2.1-12). Отца мальчика Он спрашивает, верует ли тот, что Он может это сделать?. И чудо совершается, как только сердце готово последовать указанным ему путем веры (Мк 9.23-25). Сотник, сказавший с бесхитростностью служаки: не подобает Тебе идти ко мне, повели только – и слуга мой выздоровеет, как и он повинуется, когда я говорю ему «пойди сюда» или «сделай то-то и то-то», – слышит радостную похвалу: «Истинно говорю вам; и в Израиле не нашел Я такой веры» (Мф 8.5-13). И слепому дано услышать слова: «Вера твоя спасла тебя» (Мк 10.46-52).
      Исцеление Иисусом сопряжено с верой – как и провозглашение Благой Вести. Исцеление также представляет собой откровение – откровение реальности любящего Бога. Чтобы люди восприняли эту реальность, открыли себя ей и сами вступили в нее – вот, собственно, то, ради чего Он исцеляет.
 

10. «ПОГИБШЕЕ»

      В нашем представлении образ Иисуса окружен рядом других знакомых образов, и нам нужно правильно понять Его отношение к ним. О больных мы уже говорили. Мы видели, что Он подходит к ним не с чисто социальными и благотворительными намерениями, что помощь Иисуса и исцеление Им представляют собой откровение Бога живого, т.е., в сущности, то же самое, что и возвещение святой истины, – они призывают к исполненной веры самоотдаче Богу. Наряду с больными и с теми людьми, которых мучат злые силы, мы видим «мытарей и грешников». Иисус не уклоняется от них. Он даже общается с ними. Более того, Он так близок им, что Его противники называют Его «другом мытарей и грешников» (Мф 11.19). Это выражение употреблено в осуждающем смысле и стоит рядом с другим, обвиняющим Его в чревоугодии. В Его общении с мытарями и грешниками многие видели нечто сомнительное; и если мы повнимательнее отнесемся к тому, как на это смотрят в настоящее время, будь то в положительном или в отрицательном смысле, мы почувствуем, что и сюда примешивается некоторая неясность. Следовательно, нам нужно отдать себе ясный отчет в том, что это общение означает.
      Первое Евангелие сообщает в девятой главе: «Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним. И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним и учениками Его. Увидев то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Пойдите, научитесь, что значит: „милости хочу, а не жертвы?“ Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф 9.9-13). Евангелист говорит о себе самом, рассказывает историю своего собственного горького и блаженного опыта.
      Мытарь, или сборщик налогов, был в Римской империи лицом, к которому относились с презрением и враждебностью. Государственного налогового учреждения не существовало; вместо этого сбор налогов в каждой провинции сдавался в наем частному предпринимателю, гарантировавшему поступление установленной суммы. За это ему предоставлялась свобода действия по отношению к налогоплательщикам. Часто он требовал в несколько раз больше положенной суммы и имел право взыскания. Обычно он перепоручал свои полномочия в более мелких округах другим предпринимателям, которые также заботились о своем кармане. Взимание налогов производилось с бессердечной жестокостью, и все это вместе было не чем иным как системой разбоя, поддерживаемой законом. Такая система существовала и в Палестине. Сборщик налогов таким образом сосал кровь из народа. К тому же он был союзником римлян, а значит – изменником и врагом, ненавидимым и отверженным.
      Вот такого человека зовет Иисус. Он должен следовать за Ним, даже примкнуть к самому узкому кругу Его учеников. И мало того, что Он зовет его и «с ним говорит» – что уже неслыханно – Он еще и идет к нему в дом и садится с ним за стол. Появляются и друзья этого человека, «мытари и грешники», во множестве, и с этим презренным обществом Иисус делит трапезу. Это вызывает крайнее негодование, так как совместное приятие пищи носило религиозный характер, относилось к культу и служило основанием для священного единства. Общение за столом создавало связь в самом существовании. Есть с нечистыми – значило приобщаться к ним и самому становиться нечистым. Теперь нам становится понятен возмущенный вопрос: «Для чего учитель ваш ест с мытарями и грешниками?»
      Зачем же Иисус делает это? Можно было бы предположить в качестве побудительной силы антибуржуазную романтику, презирающую сословие обеспеченных как опору общественного порядка и видящую настоящих людей только в отверженных. Но это – настроения нового времени. В те времена, наверное, не было известно ничего подобного, и уж никак нельзя приписать это Иисусу. Во-первых, «социальное» в современном смысле слова вообще чуждо Ему, и уж совсем чужды настроения этого рода, порождаемые чрезмерной утонченностью и усталостью. Его слова и дела исходят из иного и направлены на иное. Он имеет в виду человека и его отношение к Богу. Никогда Иисус не считал бы социальную отверженность, как таковую, чем-то ценным, а порядок в человеческих делах, как таковой, – вредным для самого важного. Любые отношения могут стать путями к Богу, но так же и путями, уводящими от Него. В чем суть дела для Иисуса, выражают слова: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные». Здесь «больной» – человек, нуждающийся в помощи, поэтому врач и приходит к нему. А за этим следуют слова, произнесенные, может быть, с очень серьезной иронией: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию». Так проверьте же себя как следует, хотите ли вы быть «праведниками»! В этом случае Я не к вам пришел! Если же Я все-таки пришел к вам, то признайте себя грешниками – в чем же состоит тогда разница между вами и ними?
      И этот лейтмотив повторяется в аналогичной форме неоднократно, как, например, в истории с Закхеем. Лука повествует в девятнадцатой главе: «Потом Иисус вошел в Иерихон и проходил через него. И вот, некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он; но не мог видеть за народом, потому что мал был ростом. И, забежав вперед, влез на смоковницу, чтобы увидеть Его; потому что Ему надлежало проходить мимо нее. Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: „Закхей! сойди скорее; ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И он поспешно сошел, и принял Его с радостью. И все, видя то, начали роптать, и говорили, что Он зашел к грешному человеку. Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама; ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее“ (Лк 19.1-10).
      Мы видим перед собой этого человека, глубоко взволнованного появлением в его городке великого Учителя, видим, как он затосковал и хочет видеть Учителя, о Котором все говорят. Он мал ростом, поэтому в толпе не может увидеть ничего и влезает на дерево. Иисус замечает его, видит его глубокую, исполненную готовности решимость, предлагает ему спуститься и просит гостеприимства у него в доме. И опять негодующее возражение: «Он зашел к грешному человеку!» Закхей же, «став» и чувствуя опасность, в одно мгновение бросает все на весы, чтобы только не отступился от него этот удивительный Человек, Который смотрит на него совсем иначе, чем фарисеи и книжники: «Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел» – конечно, он был таким же, как и другие сборщики налогов! – «то воздам вчетверо!»
      Еще раз: не отталкивание от сильных руководит Иисусом. Нечто подобное Ему пытались приписать. Говорили, что Ему будто бы недоставало цельности натуры и той спокойной совести, что присуща здоровой воле к власти. Будто бы Он слишком слаб или слишком утончен, чтобы просто примкнуть к сильным. Поэтому Он, будучи в разладе с самим собой, защищал слабых против тех, к которым, собственно, принадлежал. Это тоже хитросплетения нашего времени, неверные уже чисто исторически, и тем более несоответствующие образу Иисуса, Его намерениям. Ни затаенная зависть, ни ненависть бессилия, ни недоверие к земному величию не руководили Иисусом. Он не знал страха потому, что был свободен по самой природе Своего существа. Так, Он выступает за тех, кто презираем, оставлен и не имеет заступников: за малых, бедных и отверженных. Он не объявляет самоценными эти состояния, но хочет справедливости и для них. Тем, кто признан всеми, уважаем и силен, Он противостоит лицом к лицу не потому, что величие и власть дурны сами по себе, но постольку, поскольку их носители забывают Бога. Он отстраняет все различия, порождаемые миром, и обращается к тому, что есть самого подлинного как в сильных, так и в слабых, – к человеку: ведь «и он сын Авраама». В этом сущность миссии, данной Иисусу Отцом: «Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее».
      В восьмой же главе Евангелия от Иоанна рассказана история прелюбодейной жены: «Иисус... пошел на гору Елеонскую. А утром опять пришел в храм, и весь народ шел к Нему. Он сел и учил их. Тут книжники и фарисеи привели к нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив ее посреди, сказали Ему: Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии. А Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь? Говорили же это, искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его. Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле... Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень.