Пани Юдита (№3) - Я вам покажу!

Дорогая Юдита!

Вспомни, как год назад ты лучше, чем сам Адам, знала, что он делает, где бывает и почему пахнет дамскими духами.

Если ты не способна учиться на собственных ошибках, значит, стоишь на месте. Не позволяй, чтобы твоя жизнь полностью зависела от других. А какой она будет, зависит лишь от тебя. Несомненно, всегда есть что-то, о чем ты не знаешь, но как отнестись к происходящему, ты определяешь сама. Стремись быть в согласии с собой. Четыре недели — это не вечность… Подожди, и все прояснится.

Целую. Желаю ни пуха ни пера.

Юдита.

В начале марта моя карьера в редакции закончилась внезапно и бесповоротно, по-моему, совершенно без явных на то причин, хотя, вероятно, я сама во всем виновата, как всегда. Главного уволили в понедельник — в срочном порядке, он даже не успел с нами попрощаться. Меня Любиш выгнал в среду. Я получила выходное пособие за три месяца.

И хорошо, хотя бы не буду уже волноваться из-за того, что неизбежно должно произойти. Мой последний день на работе прошел под знаком сплошных сюрпризов.

— Поздравляю тебя, Юдита, — сказала Кама и от всей души меня расцеловала.

— Попомни мое слово, мы еще все окажемся на улице, — шепнула мне на ухо Яга.

Когда я собирала свои вещи — а было их не так много, — у моих сослуживиц в глазах стояли слезы. Кама протянула мне листок с телефоном редакции журнала «Пани и пан».

— Позвони, они искали кого-то для работы с письмами.

Снова надо начинать все заново. Ну что ж, такова жизнь. Она прекрасна, мужчины красивы, а потери неизбежны.

Тося учится.

Борис болеет.

Сейчас линяет.

У Потомика — черная шерсть, и потому незаметно.

Несомненно, идет весна.

Я поехала сегодня в Варшаву на поезде. Стоял ясный день, и я решила — почитаю, когда буду возвращаться вечером. В журнале «Пани и пан», к сожалению, уже не требовался редактор. Не требовались также ни корректор, ни уборщица — никто. Я на минутку заехала к родителям.

— Дорогая, ты заботишься о Тосе?

Нет, не забочусь. Тося сама заботится о себе. Я забочусь только о том, чтобы не располнеть.

— Ты плохо выглядишь, наверное, похудела, — сказала моя мама.

— Женщине в твоем возрасте, — подхватил мой отец, — не надо худеть. Морщины да и всякое такое… Я бы на твоем месте…

Они никогда мной не будут довольны. Я зашла в букинистический магазин — может, найду какую-нибудь книгу с полезными советами для женщин, которые не знают, как жить? Но я же сама все знаю. Только почему-то мне трудно применить эти знания в жизни. На углу Маршалковской и Иерусалимских аллей (как же не помнить, что здесь когда-то меня ждал мой Голубой) я наткнулась на Главного.

— Приветствую вас и приглашаю отведать то, что, несомненно, вредно для здоровья, — сказал Главный, и я отправилась с ним в ливанский ресторан, невзирая на то что как раз в это время уходил мой поезд.

— Меня он тоже уволил, — сообщила я бывшему шефу и, кажется, была этим горда.

— За что?

— За изнасилование. — Я опустила голову и вспомнила, как согласилась изменить свой текст при условии, что смогу написать о чем-нибудь, что действительно для меня важно. Выбрала меньшее зло — нелегкая меня, видно, попутала.

— У вас был хороший текст, — сказал Главный. — Любиш это знал.

— Да, но… — запнулась я, смутившись. Как говорить мне со своим собственным шефом, первейшим шовинистом на свете?

— Ну, смелее, пани Юдита, — ободрил меня Главный, — что случилось?

— Текст бы пошел, но Любиш его изменил…

И перед глазами всплыл пан Любиш, как он, улыбаясь, говорил:

— Без преувеличений, пани Юдита, и с таким пафосом! А не провоцируют ли сами женщины? Не будь этих коротеньких юбочек, этих кокетливых взглядов, то, надо думать, и изнасилований было бы меньше, разве не так? Это второй аспект, который вы не учли!

— Второй аспект? — Я не совсем поняла, что он имел в виду. — Какой второй аспект?

— Ну, известно, что, когда женщина говорит «нет», это значит «быть может», когда говорит «быть может» — это значит «да», а когда говорит «да» — это не женщина… — Любиш захохотал, а у меня кровью налились глаза. — Правда?

«Неправда! — крикнула я. — Вы законченный дурак, мыслящий дурацкими стереотипами, которые невозможно перевести на человеческий язык! Вы не понимаете, что речь идет именно о том, что „нет“ — это „нет“, а „да“ — это „да“. Именно об этом текст!»

Я открыла глаза и крикнула уже вслух:

— Как вы смеете?! Неправда! Я сыта по уши пошлыми шуточками! Это слишком серьезный вопрос! Разве вы не понимаете, что именно в этом дело, что «нет» значит «нет», а «да» значит «да»!

Пан Любиш исчез с моих глаз, а я услышала голос своего Главного:

— Вот же дурак! Хороши дела! Ну что же, иногда и мужчины ни к черту. Однако, пани Юдита, я так рад, что мы с вами встретились, потому что я и так собирался вам позвонить… Я готовлю новый проект «За советом совет»… Вы не хотели бы вести рубрику писем?

Я думала, что брошусь ему на шею.

Когда мы встали из-за столика после продолжавшейся два с половиной часа беседы, темой которой был этот дурак Любиш (мужчины лучшие сплетники, чем женщины, жаль только, что редко в этом сознаются), Главный взглянул на меня с улыбкой:

— В среднем половой акт в нашей стране продолжается все-таки две минуты. Но вы, женщины, по истечении этих двух минут не вправе утверждать, что мы плохие любовники, не правда ли?

Я никогда не утверждала, что Главный — плохой любовник. Но если он напишет мне об этом, то я с удовольствием отвечу. Чертов шовинист!

ПРЕСТУПЛЕНИЕ В ПОЕЗДЕ

Поезд тронулся, город остался позади, в тусклом освещении вагона я видела свое отражение в оконном стекле. Достала книгу, но читать было слишком темно, лампочки под потолком горели выборочно. В Регулах в мой вагон сел мужчина. Сначала он прошел в конец, потом огляделся по сторонам, я быстро опустила голову, но краем глаза за ним наблюдала. На этот раз не помогало мне многократное повторение слов: «Мир — приятное и дружелюбное место, мир — приятное и дружелюбное место». Я видела, как мужчина направился обратно, неотвратимо приближаясь ко мне, и сел в середине вагона. На ногах у него были коричневые ботинки на шнурках. Я видела, что он таращился на меня. Хотя я избегаю всяческих новостей, но мне вспомнились все статьи об убийствах, нападениях и ограблениях. Я притворялась, что читаю, но на меня напала дрожь. Горькая правда состояла в том, что в вагоне не было никого, кроме меня и этого типа с грязными помыслами. Мир, вероятно, и приятное, и дружелюбное место, но этот вагон — нет!

Поезд остановился на следующей станции. Я медленно закрыла книгу, как ни в чем не бывало положила ее в сумку, и у меня замерло сердце. Мужчина встал и пересел ближе. Я во все глаза принялась смотреть в окно и увидела его отражение. Он пересел еще ближе и посматривал на меня. Я встала и как ни в чем не бывало перешла в другой вагон. Выглядело это глупо, но до моей станции ехать еще двадцать минут. В том вагоне сидели пожилая женщина и спящий мужчина. Женщина подняла на меня глаза, я села неподалеку от нее, облегченно вздохнула — я была уже не одна. Мне бы следовало сесть в первый вагон, в случае чего можно постучать машинисту, но туда перейти уже было нельзя. Сердце у меня колотилось как ненормальное. Поезд остановился, пожилая женщина потрясла за плечо спящего мужчину, они вышли. Поезд тронулся, и я с ужасом увидела, как раздвинулись двери и вошел мой преследователь. Он обвел взглядом пустой вагон и двинулся в мою сторону.

Перед глазами проплыла череда больших некрологов:

Мы прощаемся с тобой, Юдита, незабвенная и незаменимая наша подруга.

Коллектив редакции.

Непревзойденный редактор, необыкновенная женщина, которую я недооценивал.

Главный редактор Артур Любиш.

Единственная любовь моей жизни…

(Без подписи.)

Моя любимая бывшая жена, прости…

Эксик.

Мужчина сел напротив меня. Я засунула руку в свой рюкзачок. Так легко я не расстанусь с жизнью, о нет! Нащупала ключи и крепко зажала их в кулаке. Кажется, в минуты опасности у человека перед глазами предстает вся его жизнь. Перед моими предстала не жизнь, а мой младший брат. В ванной, лет этак тридцать назад. Родителей не было дома, и мы поругались из-за чего-то очень важного — к примеру, кому выходить с собакой, или выносить мусор, или из-за какого-нибудь карандаша — и некоторое время усердно колошматили друг друга: я вцепилась ему в волосы и царапалась, а он мне двинул как следует. Услышав скрежет ключа в замке, мы дружно бросились в ванную, обмывать нанесенные друг другу раны — я кровь под носом, а он следы от моих ноготков. Мой любимый братик в ту минуту в ванной комнате снисходительно дал мне пару советов, а именно: всегда держи что-нибудь в руке, тогда удар будет сильнее, и не царапайся, проку от этого мало, врежь по яйцам.

Я напряглась, как тигр перед нападением. Ключи держала в руке, крепко зажав в кулаке; казалось, что они вонзились в меня до кости. Пусть только шелохнется! Одно движение, и он поймет, что значит нападать на женщину, мать.

В голове у меня стучало: «Не будь жертвой! Кричи! Защищайся!»

Нет, кричать было бесполезно, в вагоне все равно никого, кроме нас. Надо было сосредоточиться и ничего не упускать из виду! Я подняла голову и взглянула ему прямо в глаза — пусть знает, что я его вижу. Не мужчина это был даже, а скорее мальчишка, но парни тоже бывают злые, меня не обманет его робкий взгляд. В Англии убийство совершил двенадцатилетний подросток. Так легко ему со мной не справиться, правда, мне будет немножко трудно врезать по яйцам, потому что он сидит, но пусть только двинется, я его опережу, знаю точно. Поезд остановился, дверь открылась, закрылась — никого. До дома две остановки. Еще целых два перегона. Мир — приятное и дружелюбное место. Я бросила взгляд на пол, прикидывая, куда поставить ноги. Он может меня схватить, когда я буду вставать. Я незаметно вытащила руку с ключами — один был длиннее, немного торчал. Парень начал ерзать, я обмерла.

— Извините, что я подсел к вам, — сказал он. Голос приятный, на вид не больше шестнадцати лет. Бандит с обворожительными зеленовато-серыми глазами, но меня не обманет ни тон его голоса, ни приятная наружность! — Так неприятно ехать одному в такое время, я немножко боюсь, а здесь никого нет, кроме вас… Всегда надежнее с тем, кто постарше… — закончил мой преследователь.

Я шла домой через рощицу. Разве возможно такое, что несколько месяцев назад меня встречал Голубой?

НЕ ЗВОНИ В ШКОЛУ — НЕ ЗАБЕРЕМЕНЕЕШЬ…

Форсиция рассыпалась желтыми красками. Синицы трезвонят так, что облизываются кошки. Не видно, но слышно, что летающее мясо где-то под носом. Того и жди нагрянет весна. Тося, похоже, забросила приготовления к выпускному балу, не прикасается к маникюрным принадлежностям — учится.

Зацвел ракитник.

Дорогая Юдита!

В расчет принимается лишь сегодняшний день, вчера миновало, завтра еще не пришло. Оглядись вокруг и найди хотя бы пару вещей, которые принесут тебе радость. Любой, самый долгий, путь начинается с первого шага. Стакан может быть наполовину пуст или наполовину полон. Будь терпелива — в ожидании тоже есть своя прелесть… момент между получением письма и торопливым срыванием печатей таит в себе счастье, которое наполняет нас невыразимым блаженством…

Три недели — не вечность, займись чем-нибудь…

Я с тобой!

Юдита.

Я позвонила Шимону — знает ли он что-нибудь о возвращении отца? Голос Шимона звучал холодно, чуждо. Он сухо ответил мне, что все осталось без изменений и что, он надеется, отец со мной свяжется.

Я не могла избавиться от ощущения, что Шимон хотел обратиться ко мне на вы. «Отец, пани Юдита, с вами свяжется».

Но пока, я решила, не стану об этом думать, не сейчас. У меня впереди много работы, я получила из новой редакции письма. На данный момент это самое главное.

А еще… приготовить Тосе обед и заставить ее съесть, несмотря на то что у нее сжался желудок. «Ты что, мама, не понимаешь?»

Сварить псу, вымыть кошачьи миски.

Дорогая редакция!

Посоветуйте, как мне поступить в следующей ситуации. Начну по порядку. Мой жених поехал в Чикаго, потому что там живет знакомый его двоюродного брата, который неплохо зарабатывает на скотобойне. Мой парень решил тоже подзаработать: на нашу свадьбу и на ремонт цокольного этажа в доме его родителей, где мы собираемся поселиться после свадьбы и где будет располагаться наша будущая фирма. Но дело в том, что я получила некоторую сумму денег от своих родителей и начала делать этот ремонт, чтобы потом было меньше работы, вернее, делает один мой знакомый, у которого есть фирма «Малярные работы — срочный ремонт», и я обрадовалась, что кое-что уже будет готово к приезду жениха.

На свою беду, я влюбилась в этого знакомого и к тому же забеременела. Теперь не знаю, как быть. Дорогая редакция, посоветуйте, пожалуйста, без вас моя жизнь превратится в нескончаемую цепь страданий. Жених ничего не знает, его родители тоже, а я ума не приложу, что мне делать.

Умоляю, помогите!

Эля из Келецкого воеводства.

Коль скоро светит солнце, то можно сгрести остатки прошлогодних листьев, пусть трава подышит.

Надо съездить за пиццей и кока-колой для Тоси и Иси, потому как ничто другое у них не лезет в горло.

Дорогая редакция!

Мне сорок два года, и у меня шестнадцатилетняя дочь, вернее, кроме нее, у меня еще двое детей. Старший сын — в армии, а младшая дочь в этом году идет в школу. Но я пишу вам в связи с той шестнадцатилетней дочерью. Она совсем со мной не разговаривает. На мои вопросы отвечает односложно, когда я ее спрашиваю, как дела в школе, отвечает: «Хорошо», — но никаких подробностей о ее жизни я не знаю. В школе претензий к ней нет, но мать должна быть подругой дочери, понимать ее, иметь контакт с ребенком. Что мне делать, чтобы она начала серьезно разговаривать со мной, делиться своими проблемами? Сама я не могу до нее достучаться. Постоянно слышу: «Все в порядке», «Ничего не происходит» или «Что тебе нужно?». А мне нужно, чтобы мы могли поговорить, чтобы иногда она со мной советовалась, чтобы она не грубила мне, потому что у нее нет никого на свете ближе, чем мать.

Я — за компьютером. Тося кричит из своей комнаты:

— Мама!

— Что, дорогая?

— Ты знаешь, что у гомосексуалистов есть ген, который отвечает за их наклонности?

— Ты готовишься к экзаменам?

— Хамер из National Cancel Institute в США сравнивал дезоксирибонуклеиновую кислоту у сорока пар гомосексуальных партнеров и обнаружил, что у тридцати трех пар были одинаковые генетические признаки в области Х928 хромосомы X!

— Тося! Оставь в покое гомосексуалистов!

— Вот видишь! Всех раздражает эта тема! Ты не толерантна!

— Тоська, ты надеешься, что такие вопросы будут на экзамене? Я работаю!

— Мама, с тобой вообще нельзя серьезно поговорить, у тебя никогда нет для меня времени!

Дорогая редакция!

Я вложила деньги в инвестиционный фонд, а теперь у меня головная боль. Надеюсь, вы мне поможете. В течение последних пяти месяцев курс акций упал почти на 0,22%, что в целом составляет порядочную сумму, мне, правда, не хотелось бы писать, сколько денег я внесла, — так надежнее. Когда я покупала акции, они стоили по 157 злотых и 20 грошей. Затем чуть ли не каждый день цены потихоньку росли. Следующие я уже покупала по 158,72 злотого, то есть дороже. Прошло несколько недель, прежде чем я решилась поместить все деньги в этот фонд, но тогда цена одной акции была уже 164 злотых с небольшим, а точнее — 164 злотых и 83 гроша. Я не прогадала, потому что акции постоянно росли, как вдруг курс начал падать. И теперь я задаюсь вопросом — что же будет дальше? Есть ли у этого фонда, заручившегося государственными гарантиями, какая-то возможность окрепнуть? Не развалится ли наше государство, когда мы вступим в Евросоюз? Прогнозы, по моим наблюдениям, очень разные, а телевидению я не верю. Если наше правительство уйдет в отставку, то цена вырастет или снизится ? Надо ли мне уже сейчас с некоторой потерей вернуть свои деньги, или же, напротив, выждать, пока цена акций снова пойдет вверх? Когда мы вступим в Евросоюз, фонд будет по-прежнему существовать или нет ? Я звонила на «Инфолинию» [40], но такие сведения они придерживают для себя, ясно, из каких соображений. Поэтому,дорогая редакция, узнайте, пожалуйста, — у вас, несомненно, есть свои каналы — и напишите мне: если я вложила 50 тысяч злотых в акции по 164 злотых и 83 гроша, а также раньше, когда цена была ниже, — 35 тысяч, а еще раньше — почти 18, то какова будет моя прибыль, если я все-таки воздержусь с возвратом денег до мая ? Много ли я на этом заработаю? У вас есть опытные бухгалтеры, я всегда могла на вас рассчитывать, не подведите меня.

С уважением…

P.S. Прошу сохранить в тайне мои личные и финансовые данные, не забудьте об этом!

Оплатить счета за телефон. Электричество может подождать, а если отключат телефон — проблем не оберешься. Сколько мне потребуется фондовых акций, чтобы заплатить за телефон, если по счету 129,60 злотого?

Дорогая редакция!

Я приняла серьезное решение — начать сексуальную жизнь. Я долго об этом размышляла вместе со своим парнем, и в конце концов это произошло. Мы предохранялись так, как вы писали в июньском номере. Но через две недели под правой коленкой у меня появилась небольшая шишка. Может ли это быть внематочная беременность? Защищают ли рекомендованные вами средства также от нежелательной внематочной беременности? Я не могу спросить об этом у мамы, потому что она меня не поймет. Она считает, что я еще ребенок, хотя в январе мне исполнится пятнадцать лет.

С глубоким уважением,

Анета.

Ох, дорогая Анета, на это письмо я уже отвечала в своей прежней редакции. Мне кажется, ты развлекаешься, морочишь голову своими вопросами разным редакторам. Тебе ничего не известно о перемещении сотрудников, а мы просто работаем во всех журналах сразу. Не спи ни с кем, сопливая девчонка! Подожди годиков десять — двадцать!

Я не могла спать.

Дорогая Юдита!

Если у тебя есть собака, погуляй с ней подольше перед сном. Не ешь ничего после 18.00, с перегруженным желудком трудно заснуть. Перед сном подумай о чем-нибудь приятном, десять дней — не вечность.

— Мама, до чего же мне грустно, что я уже не буду ходить в школу. Уже никогда. Это звучит так печально! Заканчивается некий период моей жизни, а я совсем к этому не готова. Я не хочу. Я буду плакать, когда у нас будет последний звонок. Ты приди, только не подходи ко мне, стой где-нибудь сзади.

— Нет, не приходи, ведь я взрослая.

— Приди, потому что Анина мама тоже будет. И Уля? Ладно, так и быть. И отец обещал прийти.

— Лучше бы не было никаких родителей. Но они все равно придут. И отец этого дохляка Михала наверняка будет снимать на камеру. Как будто мы в детском саду.

— Отец Михала обещал, что каждому сделает копию фильма. У каждого будет отличный сувенир на память.

— И во время экзаменов у меня обязательно начнется менструация. И как же мне быть? Будет болеть живот, и я ни на чем другом не смогу сосредоточиться. Почему ты меня не слушаешь? А можно перенести экзамены, если врач скажет, что я не в состоянии идти в школу?

Дорогая редакция!

Я решил воспользоваться случаем, чтобы спросить у вас: имеют ли право отчислить меня из школы? Я со своим другом, Ендреком Хауфой, позвонил в школу и сказал, что заложена бомба, потому что мы оба были не готовы к уроку математики. Правда, потом мы сразу же во всем сознались, но нас все равно отчислили. Выходит, что нет справедливости и что мы напрасно сознались, потому что иначе они бы не узнали, кто звонил. А так мы наказаны, и мои родители не разрешают мне общаться с друзьями. Это несправедливо, и поэтому я обращаюсь к вам с просьбой оказать содействие в этом деле. Мой друг Ендрек Хауфа тоже вас просит.

— Ютка, ты куда-то совсем пропала! Разве можно так много работать! Посмотри, как красиво на Божьем свете! Мы с Кшисем едем в садоводческое хозяйство покупать американскую сливу, с такими темными листьями, тебе купить? Может, ты поедешь с нами?

Дорогая редакция!

Я не люблю вас, да и вообще никакие газеты, потому что у вас все сплошное вранье, вы ничего не делаете, чтобы людям жилось лучше, а лишь хвалите правительство, и телевидение от вас не отстает. Я писал даже президенту, он с почтением относится к старым людям, как я. Писал я и в Брюссель, что у нас нарушение прав. Разве это кого-то волнует ? Никого! Нет у нас никакого правопорядка, когда-то было лучше, и никому до этого нет дела, только мне. Храмы вы строите, а на людей вам наплевать, и телевидение как обманывало, так и продолжает врать, ничего не изменилось, и вы еще нападаете на церковь, что в людях нет веры. Если вы напечатаете это письмо, тогда я поверю, что есть люди, которым важно,чтобы наша Польша была для нас родиной, а не чужим прихвостнем у кого-то на поводке. С уважением,

Генрих Сапеский.

P.S. Прошу незамедлительно ответить.

Ну что ж. Я сама настаивала, чтобы отвечать на любое письмо. А что, если одним махом ответить на все? В одном письме решить все проблемы? Например:

Дорогая Анета, ни Брюссель, ни президент не знают, что так сильно волнует тебя, не знают о твоей проблеме с коленкой на поводке. В следующий раз не звони в школу, и тогда ты уж точно не забеременеешь…

Уважаемая редакция!

Мой муж не возвращается домой, а приходит под утро. Я не верю, что он работает каждый день по ночам. Дорогая редакция, что мне делать?

Не устраивай скандалов. Наберись терпения, подожди пару недель, и он переберется к той даме.

Дорогая редакция!

Мы ругаемся по каждому поводу, иногда у меня появляется сильное желание его убить. Что мне делать?

Не бросай под горячую руку в ванну, где моется муж, включенный фен. На самом деле попытайся для начала с ним поговорить. Может быть, вам удастся прийти к согласию. Но скорее всего нет, насколько я знаю жизнь.

Дорогая редакция!

Я потеряла ключи, как мне быть? Я беспокоюсь…

Если ты потеряла ключи, не меняй замков. Воспользуйся случаем и смени квартиру.

Дорогая редакция!

Я хотел весной подремонтировать квартиру, купил краску фирмы «Jukon», потому что банка красиво смотрелась на полке и продавец сказал, что стены достаточно покрасить ею один раз, а оказалось, что она плохо перекрывает старый цвет. Что мне делать?

Купить краску нужного цвета и не прозрачную — это так просто.

Дорогая Юдита!

Несколько часов — не вечность, ты выдержишь. Займись чем-нибудь, и время быстрей пролетит. В любом доме найдется масса дел. И не морочь мне голову по пустякам.

С уважением,

Юдита.

ТЫ МЕНЯ ЗАБЫЛ

Голос Адама в трубке прозвучал как чужой, но тем не менее у меня подкосились ноги.

— Добрый день, это Адам. Юдита?

— Да, я, — прошептала я в трубку, и у меня оборвалось сердце, вырвалось наружу и уселось на плече, как Манькин ручной попугай.

Значит, не все потеряно. Он вернулся вчера, как и было запланировано, и позвонил, позвонил сразу же, может быть, все, что с ним там приключилось за эти месяцы и что толкнуло его написать то ужасное письмо, здесь потеряло значение? Готова ли я простить? Ведь он не стал бы звонить просто так, ни за чем. Теперь я уже не обязана молчать, мы поговорим, вместе все выясним.

— …и я сразу тебе звоню, — как сквозь туман до меня донесся обрывок фразы.

«Я очень рада, что ты приехал, я так по тебе скучала, Адам! Не важно, что у тебя там было, давай встретимся, поговорим, как взрослые люди… ведь нет бесповоротных решений. Если мы любим друг друга, все можно простить, понять. Я так рада, что ты здесь…» — хотела сказать я, как в американском сериале, и открыла глаза.

Я так сильно вдавила трубку в ухо, что казалось, еще чуть-чуть — и я проткну ею остатки своего здравого рассудка.

Я сделала глубокий вдох.

— Я рада, что ты приехал, — сказала я.

— Я спрашиваю: мог бы я к тебе заехать завтра за дрелью и за компьютером? В среду я выхожу на работу и…

За компьютером и дрелью. Ну да.

— Конечно, хорошо, когда тебе будет удобно.

— Завтра, если позволишь. Во сколько ты возвращаешься с работы?

«Я не хожу на работу, меня выгнали, я работаю дома. Приезжай, когда хочешь, я хочу тебя видеть как можно раньше. Приезжай в шесть утра, буду ждать с горячим кофе, сваренным для тебя, и с чаем — для себя!» — хотела крикнуть я.

— Как тебе удобно, я весь день дома, — сказала я в трубку.

— Тогда, если позволишь, я приеду днем, около четырех.

— Хорошо, — согласилась я, и мне стало совсем нехорошо.

— Значит, мы договорились, — начал прощаться мой любимый Голубой, но уже не мой, стеклянным и бесцветным голосом, совершенно лишенным каких-либо чувств. — Тогда до свидания.

— До свидания, — ответила я.

Я положила трубку, очень хотелось забыть этот тон. «Если позволишь», «мог бы я» — этикетные фразы из пособия по культуре речи.

Борис лежит у моих ног. Тяжело дышит. Вчера я снова выносила его в сад, задние ноги почти парализованы, он волочит их за собой. Сегодня он не смог встать. Манька говорит, что подошло его время. Чувствую, что он мучается.

Опустившись на колени рядом с псом, я положила ладонь на его поседевшую морду, погладила и крепко прижала к себе кудлатую голову. Борис приоткрыл глаза и посмотрел на меня. В этих черных пуговках столько тепла, любви и чего-то еще, о чем я не желаю знать… Еще нет, Бориска, держись, я так сильно тебя люблю! Я гладила и гладила его, подошли даже коты, и ревнивый Сейчас подсунул мне под руку свою серебристую мордочку.

Очень скоро я останусь одна, знаю — завтра, или послезавтра, или через три дня мне придется принять решение. Я наклонилась к Борису, он отвернулся — не выносит, когда я дую ему в нос, — и поцеловала его в ухо. Ухо начало подрагивать, словно стряхивая мой поцелуй. «Пусть моя хозяйка так себя не ведет: то дует на меня, то щекочет — пусть оставит меня в покое, я старый больной пес».

Я встала. Сейчас протянул мне лапку. Ох уж эта Тося! У меня единственный в мире кот, который подает лапу, когда хочет есть, — Тося его научила. Я пошла в кухню, достала кошачьи консервы и положила в мисочки по три больших ложки. Борис услышал постукивание, но не поднялся, не появился в дверях кухни, не попытался притвориться, что не знает, которая миска его, а какая — кошачья. Я специально громко стучала ложкой о банку, но в дверях по-прежнему никого.

А потом я дала волю слезам. Плакала о себе и о своем Борисе, плакала, потому что не так должна была выглядеть наша встреча, моя и Адама, плакала, потому что он не хотел, чтобы я его встретила в аэропорту, плакала, потому что мне снова придется выносить Бориса во двор, раз он не пришел на звук открываемой банки, плакала, потому что жизнь у меня невыносимо тяжелая, потому что всегда в самые трудные минуты я одна, и единственное существо, которое любило меня независимо от того, какой я была — отвратительной или великолепной, выглядела ужасно или чудесно, — лежало в комнате на ковре, и у него не было сил подняться. Мне предстояло взять на себя ответственность за решение: жизнь или смерть? А потом я вынесла Бориса в сад. Было холодно и темно, Борис, волоча задние лапы, потащился за кусты сумаха. Я ждала его на террасе, мерзла, но собаке тоже иногда надо побыть одной. Он смущается, когда я за ним хожу, словно стыдится своей немощной походки. Борис медленно возвращался обратно, зацепился косматым боком за кустик роз, отскочил, повалился на бок, неуклюже встал и заковылял в мою сторону, а у меня защемило сердце.

Завтра приедет Адам. Поразмыслив, я пришла к выводу, что гордость не самый лучший советчик. Я приглашу его в дом, тогда, даже если он будет не в восторге, он не сможет уйти не поговорив. А я буду прекрасно выглядеть. Я нанесла под глаза крем, который не без намека подарила мне на Рождество Агнешка. А еще, чтобы глаза не были опухшими и красными, сделала компресс из чайной заварки, а поскольку у меня не было чая в пакетиках, то чаинки налипли на веках и по всему лицу. Я буду самой красивой, и он поймет — независимо от того, что его от меня оттолкнуло, — что я выгляжу так специально для него. Я надену юбку, которая ему нравится, и старательно накрашусь. Потому что у меня праздник он вернулся.

С утра я была вся взвинченная. Квартира убрана, я пыталась работать, но была не в состоянии смотреть на экран монитора — буквы прыгали перед глазами. Ничего рассудительного я сегодня не напишу никому. Я поиграла в какую-то идиотскую игру, потом включила радио, чуть позже — Элтона Джона, посидела в кухне и в конце концов позвонила Маньке, которая сказала, что тотчас приедет, как только я решусь. Я положила Бориса на кровать, пусть полежит там, где любит, выкурила сигарету — фу, гадость! — и позвонила моей маме.

— Как дела, дочура? — спросила мама, а мне не хватило смелости сказать, что вернулся Адам.

— Все в порядке, мама, — ответила я.

— В воскресенье мы с отцом идем в театр, хочешь пойти с нами?

— С удовольствием, — согласилась я, хотя у меня не было никакого желания идти ни в какой театр ни в какое воскресенье… Мне хотелось, чтобы у Адама мозги встали на место, чтобы он вспомнил, что любил меня.

— Я передам трубку отцу, — сказала моя мама.

— Папа!

— Что случилось? — спросил отец, который с возрастом стал более чутким, чем мама.