Ты только мой...

      – Ты уже поблагодарила. Ты забросала меня этими «спасибо», словно желая ими задушить. – Он открыл один глаз и взглянул на нее. – Если начнешь опять, я буду думать, что укус скорпиона повредил твой рассудок.
      Она нахмурилась, но тут же увидела, как его губы кривятся от смеха. И сама улыбнулась в ответ.
      – В самом деле, я чувствую себя гораздо лучше.
      Брэд сел прямо и посмотрел на нее.
      – Рад это слышать. А не попросить ли нам, чтобы принесли ленч?
      – И это после завтрака, который мы только что съели? – удивилась Изабелла. – Нет, с меня хватит.
      – Тогда, может, чаю? Или кофе?
      – Нет, в самом деле, мне ничего не нужно… кроме ванны.
      – Ну конечно. – Он поднялся на ноги и медленно подошел к ней. – Я тебе вот что скажу: отправляйся пока что в свою комнату и вздремни.
      – Я так и сделаю, – улыбнулась она, – после ванны.
      Он улыбнулся ей в ответ.
      – Может быть, позже.
      – Что? – Она удивленно подняла брови. – Что ты имеешь в виду? – Я не собираюсь спрашивать разрешения.
      – Слушай, ты все еще несколько возбуждена от лекарств. – Брэд обнял ее рукой за плечи и медленно повел к двери спальни. – Я не хочу, чтобы ты торопилась.
      – Я и не собираюсь торопиться. Я действительно была немного не в себе, но теперь чувствую себя прекрасно. И ванна – это именно то, что мне нужно.
      – Но не сейчас.
      Изабелла повернулась к нему.
      – В чем дело, Брэд? – Она обиженно поджала губы. – Неужели в городе ввели нормирование воды?
      – Не беспокойся! Воды хватит, чтобы наполнить озеро Мичиган, но я не хочу, чтобы ты принимала ванну, пока мы не будем уверены, что у тебя нет головокружений или слабости. Залезать в горячую ванну в твоем состоянии опасно.
      – Я ценю твою заботу, – вежливо ответила Изабелла, – и подумаю об этом, но…
      – Тут и думать нечего, – с еле заметной улыбкой сказал Брэд. – Ты знаешь, что я прав.
      – Слушай-ка, Брэд…
      – Ты сможешь принять ванну, когда мы решим, что ты в силах это сделать.
      – Мы? – удивленно повторила она. – Мы? – Она откинула волосы с лица. – Я уже поняла, что тебе нравится считать, будто ты повелитель Вселенной, но в этой своей мании ты начинаешь заходить слишком далеко.
      – Послушай, я знаю, что ты устала и раздражена…
      – Вовсе я не устала и не раздражена! Просто я не намерена продолжать эту глупую дискуссию о том, надо ли мне принимать ванну и когда!
      – А мы и не должны решать это сейчас. – Он все еще улыбался, но уже такой улыбкой, которую люди предназначают для маленьких детей. – Сначала пойди вздремни. Когда проснешься, мы можем снова это обсудить. – Он коснулся кончиком пальца ее губ и ласково подтолкнул к двери в комнату. – Спи спокойно. И помни, что если я тебе понадоблюсь…
      – Не трать понапрасну слов!
      Резко повернувшись, Изабелла захлопнула дверь.
      Она постояла минуту, стараясь взять себя в руки, потом провела рукой по лбу.
      Самонадеянный? Наглый? Еще не изобретено такое слово, чтобы правильно охарактеризовать Брэда Джонсона. Чем больше они проводили времени вместе, тем хуже он себя вел.
      И она устала от этого. Он сам, видите ли, собирался решать, когда ей можно принять душ!
      – Ха! – громко произнесла она в тишине пустой комнаты.
      Да она десять раз примет ванну и еще десять раз душ, если захочет.
      Она сбросила туфли, расстегнула пуговицы на платье. Это просто чудо, что Брэд не настоял, чтобы снова ее раздеть. Да она бы и не позволила ему. Прошлой ночью другое дело: она была больна, ошалела от таблеток и валилась с ног от усталости. Но больше она не позволит делать с собой то, что ему будет угодно.
      Она нетерпеливо тряхнула головой и сделала несколько шагов по пушистому ковру. Кто такой этот Брэд Джонсон, чтобы приказывать ей!
      Открыв дверь в ванную, Изабелла невольно замерла на пороге: комната ошеломила ее. Она была огромная, размером с гостиную в ее доме, и вся сверкала мрамором, позолотой и зеркалами.
      Изабелла улыбнулась и отвернула краны. Стоит лишь понежиться в этой ванне, и она снова обретет человеческий облик. Ее больная рука мешала ей, но в конце концов она сумела открыть упаковку с душистой пеной и вылить ее в быстро наполняющуюся ванну.
      Закрыв воду, Изабелла осторожно забралась в ванну и вздохнула от удовольствия. Она вымыла волосы, несмотря на болезненное ощущение в руке, и вытянулась наконец, закрыв глаза.
      Божественная, ароматная, пенистая вода плескалась об ее груди.
      – Изабелла!
      Она тут же открыла глаза. В дверях стоял Брэд. Возмущенно вскрикнув, она погрузилась поглубже в пену.
      – Что ты себе позволяешь! – выкрикнула она. – Убирайся немедленно из моей ванной!
      – Что ты тут делаешь?
      – А что, по-твоему, тут можно делать? Брэд, убирайся отсюда!
      – Ну вот еще! Предполагалось, что ты должна спать.
      – Убирайся! Слышишь, что я тебе сказала!
      – Но разве ты спишь? – продолжал он издевательским тоном. – Ничего подобного! Черт побери, Изабелла, я предсказываю, что ты упадешь и сломаешь свою дурацкую шею!
      – Единственная шея, которая будет сломана, – это твоя, если ты не повернешься и не уберешься отсюда!
      – Какая муха тебя укусила? – На лице его было искреннее огорчение. – Разве мы с тобой не договорились?
      – Ты что, оглох, Брэд? – Она указала рукой на дверь. – Вон отсюда!
      – Ты сказала, что позовешь меня, если я тебе понадоблюсь, – проворчал он и шагнул к ней. – Ты сказала…
      – Я этого не говорила. – Она скользнула глубже в густую пышную пену. – Рядом с тобой нельзя и слова сказать. Ты говоришь только сам.
      – У тебя может закружиться голова. Ты можешь потерять сознание и утонуть! Сегодня утром ты уже едва не спалила свой дом.
      – Вовсе нет: И кроме того тогда я была больна. А сейчас я в порядке и… – Она судорожно вздохнула и выпалила словцо, одно из тех, которое никогда не употреблялось в школе. – Какого черта я тебе все это объясняю? Если ты сию же секунду не уберешься отсюда, я закричу.
      – Ну и кричи, – сказал он холодно и сорвал с сушилки банное полотенце. – Мне на это наплевать. И всем наплевать, вот увидишь! Давай, кричи, пусть сбегутся и персонал, и постояльцы. Пусть они соберутся здесь, и тогда ты сможешь объяснить всем, почему ты такая тупоголовая.
      – Я никому ничего не собираюсь объяснять, Брэд Джонсон! Я свободная личность!
      Глаза Брэда сузились, превратившись в щелки.
      – Даю тебе пять секунд на то, чтобы освободить ванну.
      – Никуда я не пойду, пока ты не окажешься по другую сторону двери!
      Она уставилась на него, вне себя от ярости.
      – Раз… – начал считать он. – Два… Три…
      Неужели он не понимает, что она скорее утонет, чем позволит вытащить себя из ванны!
      – Четыре… Пять. Так как же, дорогая?
      – Будь ты проклят, Брэд! – Изабелла провела кончиком языка по губам. – Ты же не можешь на самом деле ожидать, что… что я вылезу из ванны при тебе?
      – А почему бы и нет? – Губы его раздвинулись в улыбке. – Мне и так уже придется оплатить вчерашний счет из больницы, но если ты думаешь, что я намерен оплачивать и твои переломы, если ты поскользнешься, выходя из ванны, то глубоко ошибаешься.
      – Ну что ж, – сказала Изабелла дрожащим голосом, – с сумасшедшим лучше не связываться! – Она посмотрела на полотенце в его руках. Растянутое за концы, оно было размером почти с простыню. – Подними это полотенце повыше. Но если только ты дотронешься до меня, я тебе выцарапаю глаза.
      – Об этом можешь не беспокоиться, – отрезал он. – Я предпочитаю женщин, у которых есть хоть капелька женственности.
      Он поднял полотенце. Она глубоко вздохнула, встала и быстро шагнула из ванны. Одним ловким движением она завернулась в полотенце и узлом завязала его над грудью.
      – Я вышла из ванны, – сказала она. – А теперь ты уходи отсюда. Я собираюсь вытереться, одеться, отправиться домой и запереть дверь. Завтра я буду в офисе в любое время, когда ты захочешь. Но если… – Она вздернула подбородок. – Если ты будешь изводить меня, угрожать или выкидывать такие фокусы, какие ты вытворял в последние двадцать четыре часа, уверяя, что помогаешь мне, то я… я заявлю на тебя в полицию.
      Брэд не шевельнулся.
      – Не понимаю, – сказал он, качая головой. – У тебя что, мания отвергать любую помощь, когда ты нуждаешься в ней?
      – Помощь? И ты называешь так свое… свое назойливое поведение? Ты не предлагаешь помочь, Брэд. Ты диктуешь, ты командуешь, ты пытаешься все решать за другого!
      – Ничего подобного!
      – Да. И это правда, но ты плевать хотел на правду! – Она бросила на него негодующий взгляд. – Ты плюешь на все, что я говорю, потому что я женщина! Если бы я была мужчиной…
      Брэд схватил ее за плечи.
      – Если бы ты была мужчиной, я бы в эту кутерьму даже и не впутывался! Я бы отвез тебя домой вчера ночью, налил тебе стакан виски и сказал: послушай, приятель, найми себе сиделку и пришли мне счет.
      – Да? И почему же ты этого не сделал? – раздраженно бросила Изабелла. – При чем тут мой пол?
      Этот вопрос поразил его своей прямотой. В самом деле, в чем тут причина? Она была женщиной, да, и великолепной женщиной, но не того типа, который всегда привлекал его. Она была рыжеволосая злючка и знать ничего не хотела, кроме собственных амбиций. Его руки сжали ее плечи… И вдруг он понял.
      В Изабелле Найт не было ничего, к чему он привык в женщинах, и было все, чего он еще в них не знал. Да, он ведь чувствовал это все время, но не хотел признаться в этом.
      И не будет ему покоя, пока он не уложит Изабеллу Найт в постель и не покорит ее самым древним способом, каким мужчина может покорить женщину. Только тогда он сможет как-то успокоиться.
      Что-то из того, о чем он думал, должно быть, отразилось на его лице. Изабелла вдруг судорожно вздохнула, пульс ее дал перебой.
      – Брэд, – произнесла она с тревогой, – предупреждаю тебя… – Однако он молчал. – Брэд… – снова проговорила Изабелла, и он загадочно улыбнулся.
      – Что? – Голос его звучал хрипловато, а язык ворочался, точно у пьяного. Да так оно и было. Он был пьян от незабываемого вкуса этой кремовой кожи, этих мягких розовых губ. – О чем ты предупреждаешь меня, дорогая?
      – Я… я предупреждаю, чтобы ты не… не…
      Но она замолчала и невольно затаила дыхание, когда его руки заскользили по ее коже. Ощущения, которые вызывали его прикосновения, растекались потоком жгучего пламени по всему ее телу.
      – Брэд… – пролепетала она испуганно.
      – Да. – Он прислонил ее к туалетному столику, обняв за талию. – Я здесь, дорогая. Я здесь, с тобой.
      Она издала слабый звук, когда он наклонился и коснулся губами ее шеи. О боже! Что с ней происходит? Тело сделалось непослушным, кожа пламенела жаром.
      Его зубы уже покусывали, а язык и губы ласкали плавные изгибы ее плеча. Изабелла тихо застонала и, подняв руки, приложила их к груди.
      – Брэд, – произнесла она дрожащим голосом. – Брэд…
      И это было все, что она смогла сказать. Она задержала дыхание, когда его руки скользнули вниз по ее телу, потом к груди, где сходились завязанные концы полотенца.
      – Я не могу без тебя, – проговорил он, словно в бреду, и она изумленно выдохнула, когда он сунул руки под полотенце и провел ими по изгибам ее бедер.
      – Что ты делаешь, Брэд? – прошептала она.
      Брэд поцеловал ее в губы, потом стал покусывать их.
      – Я не могу остановиться, – хрипло сказал он. Его руки опустились ниже и обхватили ее ягодицы. – Я не в силах остановиться.
      Его глаза сделались темными, такими темными и глубокими, что она могла бы утонуть, затеряться в них. Изабелла издала слабый стон и потянулась к нему. Рука ее обвилась вокруг его шеи; она прижалась к нему и вновь прильнула раскрытыми губами к его губам.
      И так, не размыкая губ, он поднял ее, отнес в спальню и положил на кровать. Потом опустился рядом, все еще обнимая ее, все так же целуя и покусывая ее губы. Его рука двигалась по мягкому полотенцу, следуя за изгибами ее груди, талии, округлостями бедер.
      – Изабелла. – Он издал глубокий вдох. – Я… я хочу тебя, – прошептал он. – Я хочу тебя так сильно…
      Со стоном он потянул узел, стягивающий вместе концы полотенца: его пальцы, неловкие, непослушные, нервно дрожали. И было трудно втянуть воздух в легкие, когда он медленно развел концы полотенца в стороны.
      Все, что происходило, было для него как в первый раз.
      Изумленный вздох вырвался у него, когда он увидел ее обнаженной. Она была прекрасна. Груди мягко округлые, а соски розовые и нежные, как бутоны роз. Он наклонил голову и поцеловал один вспухший сосок, потом другой, а когда она вскрикнула от удовольствия, он совсем потерял голову.
      Его рука скользнула к ее талии, тонкой и гибкой, потом к бедрам, которые своими изгибами точно созданы были для его рук. Живот у нее был мягкий и шелковистый, а пупок трогательно-маленький, как у ребенка. Он коснулся его языком и вкусил его сладость. И тут же потянулся губами к упругим рыжеватым завиткам, треугольником обрамлявшим ее женственность.
      Изабелла вскрикнула и изогнулась навстречу ему, руками вцепившись в его плечи. Тело ее трепетало. Она пламенела в его объятиях, страстно желая полного слияния.
      – Ангел… – прошептал Брэд. – Мой сладкий ангел…
      Он поцеловал ее снова, медленно и глубоко; его язык двигался у нее во рту, а пальцы по ее напряженно ждущей плоти. Она задыхалась, чувствуя на себе его тяжесть, но просто тяжести ей уже было мало. Каждой клеточкой своего тела она хотела касаться его и чтобы он ее касался. Но она жаждала и большего, она желала… она хотела…
      Секунда, и последние сомнения и преграды исчезли.
      – Да, – прошептала она. – Да, милый!
      Брэд видел ее глаза. Они были темные, а зрачки такие огромные, что радужная оболочка казалась лишь тонким колечком изумрудного цвета. Изабелла извивалась под ним, моля об освобождении, но еще более жаждал этого он сам. Его мускулы были так напряжены, что он дрожал, но все же не торопил момент соития. Он хотел бы ласкать ее вечно, но, когда она снова задвигалась, нетерпеливо вздрагивая под ним, он понял, что ждать больше не должен.
      Сквозь полуопущенные ресницы Изабелла видела, как, отпрянув, он раздевался. И в груди у нее что-то сжалось при виде его мужской красоты. Восторженно глядела Изабелла на его мощные руки и плечи, его широкую мускулистую грудь и узкие бедра, которые переходили в стройные сильные ноги.
      Слегка заколебавшись, она протянула руку и коснулась его мужского естества.
      Брэд застонал и схватил ее за руку.
      – Не надо, – сказал он. – Я не вынесу этой сладкой муки… – Он поцеловал ее и коленом мягко раздвинул ее бедра. – Изабелла… – прошептал он и, когда глаза их встретились, приподнялся и с неторопливой уверенностью вошел в нее, чувствуя всю ее напряженность и трепетный пыл в ту минуту, когда ее тело принимало его.
      А потом начал двигаться внутри нее плавными движениями, которые сразу привели ее на край высвобождения, но еще не позволяли перейти этот край. Она чувствовала напряжение в его мускулах, когда вцепилась в его плечи, ощущая его сладостную власть над собой.
      – Да, Брэд, – всхлипнула она. – Да!..
      И тут же выгнулась на постели и закричала. А Брэд откинул голову и взорвался внутри нее. И это было так ошеломляюще, что она и себя почувствовала взорвавшейся, словно разлетевшейся на тысячи блестящих кристаллических осколков, в каждом из которых сверкала любовь…

9

      Брэд откатился в сторону, все еще держа Изабеллу в объятиях. Он чувствовал, как мускулы его расслабляются, как исчезают последние следы острого, почти болезненного наслаждения. Его бешено колотящееся сердце начало биться медленнее, а сам он стал ощущать и холод воздуха на своей влажной коже, и легкую шероховатость одеяла, скомканного под ним… и нежную мягкость женщины, лежащей в его объятиях.
      Он приподнялся на локте и посмотрел на нее с изумлением и восхищением.
      – Ангел!.. – прошептал он, но она не ответила.
      Он улыбнулся: она заснула в его объятиях. Это было глупо, но осознание этого было ему приятно.
      Как она прекрасна! Ее волосы разметались по подушке, точно потоки расплавленной меди, губы вспухли от его поцелуев, а лицо и грудь все еще несли на себе отблеск страсти.
      Теперь она принадлежит ему.
      Но как же ему вести себя с ней дальше?..
      Он вытащил руку из-под ее плеча. Изабелла вздохнула и повернулась на другой бок, но не проснулась. Он осторожно отбросил одеяло, встал и отправился в ванную. Встал под душ и сразу пустил воду, позволив горячим струям бить в полную силу по его плечам.
      Он не был склонен к сентиментальности и никогда не переоценивал секс. Даже если секс потрясающий, а он должен был признать, что это именно так. Изабелла была так необузданна и при этом так невинна, что в какое-то мгновение ему даже показалось, что она никогда не была с мужчиной прежде.
      – Черт побери! – Брэд резко выключил воду. Какими глупостями он занимается! Секс, который они испытали, был великолепен, лучше, чем он когда-либо знал. Но это был всего только секс и больше ничего. Через некоторое время он забудется, и все опять пойдет своим чередом.
      Так и прежде бывало не раз.
      Изабелла услышала за дверью шум, который производили струи душа, и вздохнула с облегчением. Она не думала, что ей так легко удастся обмануть Брэда, убедив его, что она спит, но если бы он попытался заключить ее опять в объятия, если бы сказал еще хоть одно ласковое, нежное слово…
      Она вздохнула и закрыла глаза. Кто бы мог подумать, что любовь может дарить столько наслаждения! Несколько мгновений назад она была еще девственницей. Она знала, что в наше время это странно, почти смешно, но чтобы заниматься любовью с мужчиной, надо же что-нибудь к нему чувствовать. Нужно, чтобы хотелось разделить с ним все, что в тебе есть, все, чем ты можешь быть, а она раньше никогда не испытывала такой потребности.
      Теперь же, после пережитых мгновений счастья, она чувствовала себя более беззащитной, более уязвимой, чем прежде. Одна часть ее существа жаждала оставаться здесь, дожидаясь, пока Брэд вернется в постель и снова заключит ее в объятия. А другая призывала встать и бежать от него.
      Как могло это чудесное, только что пережитое ею ощущение оставить ее такой смущенной и растерянной? Несколько минут назад она лежала в объятиях Брэда и пылала от его прикосновений. А когда пламя погасло и Изабелла затихла в его объятиях, она почувствовала и еще кое-что: к ней пришло ощущение надежности и защищенности, словно он отдал ей не только свою страсть, но и свою силу.
      Конечно, это было не что иное, как иллюзия, умопомешательство, ведь Изабелла знала, что на самом деле все далеко не так. Какая тут может быть надежность и защищенность, когда мужчины остаются мужчинами, и в их обычае господствовать и повелевать!
      Мужчины не защищают, они подавляют. Стоило только вспомнить, как Брэд командовал ею в последние двадцать четыре часа, превращая из независимой женщины в… в…
      Изабелла села и удрученно покачала головой. Как можно было позволить себе опуститься до такой глупой сентиментальности? Только потому, что Брэд был хорошим любовником? А он, несомненно, был хорошим любовником, яростным и неистовым, но в то же время нежным! Впрочем, почему бы ему и не быть таким? Женщины наверняка сами вешались на него, и у него, должно быть, были сотни возможностей, чтобы отточить все свои любовные приемы.
      Боль пронзила ее сердце. Все, что он делал только что с ней, он делал и раньше. Хуже того, он будет проделывать это снова и снова с теми женщинами, которые последуют за ней. Все те удивительные тайные вещи, которым он научил ее, эти фантастические мгновения, которые они пережили вместе, могут достаться и другой.
      Она резко отбросила одеяло, вскочила с постели и схватилась за одежду. Все, хватит! Это проклятое лекарство, которое она принимала, должно быть, так подействовало на нее: изменило ее психику настолько, что она даже не осознавала, что давно пора преодолеть этот угар и бежать. Преодолеть и бежать…
      Она вздрогнула, когда руки Брэда легли ей на плечи.
      – Эй, – сказал он, поворачивая ее к себе. Вокруг бедер у него было повязано полотенце, в волосах и на плечах блестели капли воды. Недоуменная улыбка скользнула по его губам. – Ты куда, дорогая?
      Изабелла глубоко вздохнула. Не было смысла ходить вокруг да около, нужно все сказать сразу.
      – Я ухожу.
      – Я не понимаю. Что ты имеешь в виду?
      – Перестань, Брэд! – Она стряхнула с плеч его руки и потянулась за платьем. – Понять нетрудно. – Она быстро натянула платье и принялась неловко застегивать пуговицы. – Я еду домой.
      Теперь он не улыбался, заметила она с удовлетворением, он был растерян и обескуражен. Но…
      – Не глупи, Изабелла. Ты сама хорошо знаешь, что никуда не пойдешь.
      – Пойду. – Она резким движением откинула волосы с лица. – И можешь уволить меня с работы, если я не буду исправно выполнять свои обязанности…
      – К черту работу! – Брэд схватил ее за запястье и притянул к себе. – Я говорю о нас.
      – О нас? Что ты подразумеваешь под этим словом? – Изабелла сжала губы. – Никаких «нас» нет и не может быть.
      – Нет? – Он кивнул на постель позади нее. – А то, что происходило на этой кровати ночью?
      Она вспыхнула.
      – Это было… в общем, что было, то было.
      – В самом деле? – произнес он тихо.
      – Да, и больше не повторится!
      – Это предупреждение или вызов?
      – Это констатация факта. То, что ты сумел один раз… обольстить меня, еще не означает…
      – Ага, понятно. Злодей должен быть наказан.
      – Слушай, Брэд, я не хочу ссориться. Я просто…
      – Ты просто думаешь, что можешь повернуться и уйти как ни в чем не бывало и что я тебе это позволю?
      – Какие еще позволения? – натянуто улыбнулась Изабелла. – Ты не сможешь остановить меня.
      На его лице появилась улыбка. Такая медленная и дразнящая, что огонь разлился по ее жилам.
      – Не смогу?
      – Черт побери, Брэд!
      – Черт побери, Изабелла, – сказал он голосом тихим и волнующим, беря ее лицо в свои ладони. Потом наклонился и поцеловал.
      Она позволила ему это, чувствуя, что бороться с ним означало только одно: дать ему еще больше преимуществ. Нежное прикосновение его губ вновь пробудило ее желание, ей захотелось прижаться щекой к его обнаженной груди, ощутить ее крепость и силу.
      Изабелла качнулась слегка, когда Брэд ее отпустил, но встретила его взгляд все так же серьезно.
      – Прекрасно, – сказала она. – Очень хорошо. Но это ничего не меняет. Я все равно ухожу.
      Лицо Брэда окаменело.
      – Никуда ты не пойдешь!
      – Брэд, остановись! Ты не можешь насильно… – Она выкрикнула это, когда, схватив ее за плечи, он повернул и поставил ее перед зеркалом.
      – Погляди на себя! – прорычал он. – Посмотри на себя как следует, дорогая, и скажи, что ты видишь.
      – Это нелепо. Чего ты хочешь? Признательности? Хочешь, чтобы я сказала, что ты чудесный любовник? Ты это знаешь и так…
      Но дыхание ее оборвалось, когда она увидела свое отражение в зеркале. Такой она еще никогда себя не видела. Рот был мягкий и припухший от поцелуев Брэда, на шее едва заметный след его жарких поцелуев, но больше всего ее поразило другое.
      У нее никогда не было таких глубоких темно-зеленых глаз, а щеки никогда не были такими румяными. Она вся сияла, лучилась от счастья, и всякий с первого же взгляда сказал бы о ней, что это женщина, которую любят и которая счастлива в любви.
      Ее глаза встретились с глазами Брэда.
      – Ты, в самом деле, собираешься уйти от меня? – спросил он тихо.
      Изабелла нервно рассмеялась.
      – Боже мой, ты только себя послушай! Ты будто хвалишь себя за… за…
      – Нет, милая, – прошептал он, обхватив ее за плечи. – Если я мужчина, который сделал тебя такой… сияющей, то ты женщина, которая заставила меня почувствовать… заставила меня испытать…
      Он закусил губу. Но что именно он почувствовал? Он и сам точно не знал. Ведь только пять минут назад он внушал себе, что с этой женщиной его не связывает ничего, кроме замечательного секса.
      Теперь же, глядя в изумрудно-зеленое отражение ее глаз, он не был уже уверен в этом.
      Все, что он знал наверняка, так это то, что произошло нечто особенное, и он будет полным дураком, если позволит ей уйти, пока они оба не поняли, что же это было такое.
      Медленно он повернул Изабеллу лицом к себе.
      – Я знаю, – сказал он тихо. – Я знаю только, что вместе нам было потрясающе хорошо. – Он поднял руку и пробежал пальцами по ее непокорным волосам. – Ты была солнцем, сжигающим меня, а я… я был божеством, которому суждено было сгореть и возродиться в этом пламени.
      Изабелла вздрогнула от этого признания.
      – Брэд, – прошептала она, – пожалуйста, не говори так. Это… это несправедливо, неправильно. Я допускаю, что мы были…
      – Мы любили друг друга, ангел! Неужели трудно это признать?
      Она проглотила сухой ком в горле, пытаясь не замечать прикосновения его руки, двигающейся по ее щеке.
      – Мы… мы спали вместе, – сказала она неуверенно. – И… и я допускаю, что это было… было…
      – Фантастично, – сказал он, приникая губами к ее шее.
      – Да. – Голова ее откинулась назад, когда он прижался горячими губами к ее коже. – Да, – вздохнула она. – Но… но…
      – Изабелла…
      Его пальцы были уже на пуговицах ее платья, расстегивая их одну за другой. Останови его, сказала она себе, но в душе понимала, что не хочет этого. Ни сейчас, ни потом… никогда!
      Платье упало к ее ногам, как и все остальное. Глаза Брэда потемнели от страсти.
      – Ангел, – сказал он хриплым шепотом, – мой совершенный ангел.
      Его руки поднялись и обхватили ее груди. Изабелла застонала от наслаждения, чувствуя, как его дрожащие пальцы ласкают ее отвердевшие соски.
      – Ты все еще хочешь уйти от меня? – прошептал он.
      Ее глаза встретились с его, и кровь, уже и так стремительно пульсирующая по жилам, начала биться в них тяжело. Что-то происходило с ней, что-то такое, чего она прежде никогда не испытывала.
      – Скажи мне, что ты не уйдешь, – проговорил он хриплым шепотом.
      – Я не уйду от тебя! – Эти слова словно сами сорвались с ее губ. Голос Изабеллы прервался, когда она бросилась в его объятия. – Никогда! – сказала она пламенно. – Никогда!
      Она ясно поняла, что влюбилась отчаянно и безнадежно.
      Они ужинали в номере при свечах, за маленьким столиком возле окна, потягивая шампанское и лакомясь раковым супом по-французски.
      Фарфор был изысканный, хрусталь великолепный, и такой же, по настоянию Брэда, была их одежда.
      Он надел нижнюю половину своей хлопчатобумажной пижамы, а она – ее верхнюю половину.
      – Не смотри на меня так, – сказала Изабелла, смеясь. – Ты меня смущаешь своим взглядом.
      – А как я смотрю? – спросил он, улыбаясь.
      – Вот так, как ты смотришь.
      Брэд протянул руку через столик и ласково потянул Изабеллу за длинный рыжеватый локон, лежавший у нее на плече.
      – Ты похожа на маленькую девочку, – ласково сказал он.
      – Мне двадцать семь, – улыбнулась она. – Многовато для маленькой девочки.
      – Готов поспорить, что ты была самая красивая маленькая девочка в Оклахоме.
      Изабелла сделала гримаску.
      – Да брось ты. Я терпеть не могла своих рыжих волос и ненавидела свои веснушки…
      – А твоя мать все еще живет в Канзасе?
      – Нет. Она умерла, когда я заканчивала колледж.
      – Извини. А братья у тебя есть? Или сестры?
      – Никого. – Она улыбнулась грустно и задумчиво. – Как это должно быть хорошо – иметь большую семью.
      Он пожал плечами.
      – Ну, временами это приятно.
      Изабелла оперлась подбородком на руку.
      – Хватит обо мне, – сказала она. – Теперь твоя очередь. Расскажи мне о Брэде Джонсоне.
      – Ты уже почти все знаешь о нем. Он красив, умен…
      – И очень скромен. – Она протянула руку и коснулась кончиком пальца его слегка скошенного носа. – А это как случилось?
      – Хотелось бы рассказать нечто романтическое, – рассмеялся Брэд. – Например, что я сломал его в каком-то портовом притоне в Кейптауне или что-то вроде этого, но, по правде говоря, мне по носу врезали в потасовке на нефтяной вышке несколько лет назад.
      – В потасовке?
      – Ну да. Какой-то самодовольный тип решил, что я слишком зелен, чтобы отдавать приказания, и что, кроме фамилии Джонсон, ничто не дает мне право командовать.
      – И ты решил доказать ему, что это не так.
      – Я никогда не получал ничего благодаря своей фамилии Джонсон, – с застенчивой улыбкой сказал Брэд. – У меня всегда было стремление отмежеваться от человека, который наделил меня ею.
      – Ты не ладил с отцом? – тихо спросила Изабелла.
      – Это слабо сказано, милая. Он был горазд отдавать приказания…
      – А ты был горазд игнорировать их?
      – Скажем проще, что мне не нравилось, когда кто-то присваивает себе право решать, как мне строить свою жизнь.
      – Да, – взглянула на него Изабелла. – Это никому не нравится.
      – Ой-ой-ой, – сказал он мягко. – У леди в тоне появилось что-то угрожающее. Ты, значит, думаешь, что я пытаюсь решать за тебя, как тебе жить? Что я тебя подавляю?
      Она снисходительно улыбнулась.
      – Предположим.
      – Ну, это несправедливо. Ты ведь была больна. А я просто… – Он тоже улыбнулся. – О'кей. Может, я и в самом деле немножко переборщил, но…
      – Но?
      Брэд протянул руку через стол и медленно скользнул под ее пижамную куртку.
      – Но отныне, – сказал он, и глаза его подернулись дымкой, – я буду брать на себя ответственность только в некоторых случаях. Идет?..
      И в следующий миг они заключили друг друга в объятия.
      На другое утро, одетый в темно-синий костюм, белую рубашку и полосатый галстук, Брэд сидел в кресле рядом с кроватью и потягивал кофе.
      При этом он смотрел на спящую Изабеллу и думал, что слово «красивая» на самом деле слишком мало определяет ее внешность. Прекрасная, неповторимая, было бы верней.