Пограничный легион (др. перевод)

– Клэв, скажите по совести, ведь вы изводитесь из-за женщины? – воскликнул Келс своим обычным, резким и насмешливым голосом.

– Если вы не будете держать язык за зубами, то раньше меня отправитесь к черту, – с угрозой ответил Клэв.

– Ба! Уже и за револьвер. Я ваш друг. Вы больны, точно отравленная собачонка. И говорю вам: если вы соберетесь с духом, то не сковырнетесь. Начните вместе с нами охоту за золотом. Вы увидите жизнь, будете бороться, сами добудете золото. Есть много других женщин на свете. Один раз и я подумал, что брошу все ради женщины. Но я все-таки не сделал этого. Ни разу не встречал настоящей, пока не долетел сюда, к этой границе. Если у вас есть мужество, проявите его. Будьте мужчиной. Выплюньте весь этот яд… Скажите свободно перед всеми… Какая то девушка вынудила вас явиться к нам сюда?

– Да… девушка! – хрипло ответил Клэв.

– Возвратиться уже поздно?

– Поздно.

– И вам ничего больше не остается, как искать забвения?

– Ничего… Только я никак… не могу забыть… – вырвалось у Клэва.

Жанна видела, как умело воздействовал Келс на чувства Клэва. Тот был страстным, отчаявшимся мальчиком в руках сильного, неумолимого мужчины. Точно воск в руках скульптора. Джим подчинится воле этого бандита и из-за своей упорной любви и мучительных воспоминаний начнет все ниже и ниже опускаться, погружаясь в пьянство, игру и преступления.

Жанна поднялась. Ее женская душа горела чистым воодушевлением встретить грозную минуту своей жизни.

Келс сделал порывистое движение.

– Покажите ваше мужество… Идите со мной… В этой стране вы создадите себе имя, которое никогда не забудется.

Этот последний намек на разбойничью славу был самым лучшим козырем хитрого бандита. И он решил все дело. Подняв ослабевшую, нервную руку, Клэв отвел волосы с влажного лба. Вся суровость, вся пламенность и неприступность его исчезли. Он выглядел потрясенным, как будто неожиданно показали всю его бесконечную трусость.

– Конечно, Келс, – сказал он растерянно. – Конечно, примите меня в свою игру… и, клянусь, я доиграю ее до конца.

Взяв карандаш, он склонился над записной книжкой.

– Стой, стой! – крикнула Жанна. Отбросив завесу, она скользнула в полосу света.

Келс бросил на нее удивленный взгляд, но, догадавшись о ее намерении, холодно рассмеялся.

– Клэв, это моя жена, Денди Дейлс, – сказал он мягко и спокойно. – Пусть она посоветует, как вам поступить.

Появление женщины, хотя бы даже переодетой, сильно подействовало на Клэва. Его фигура выпрямилась, лицо снова побледнело, а затуманенные глаза вспыхнули. Жанна почувствовала, что и она бледнеет. Под этим взглядом она чуть было не упала в обморок. Однако Джим не узнал ее.

– Стой! – еще раз воскликнула Жанна, но ее голос прозвучал высоко и совсем непохоже на ее обычный грудной звук.

– Я все слышала, что говорилось здесь! Не вступайте в этот легион… Вы молоды и еще честны. Ради самого Бога, не вступайте на путь этих людей. Келс сделает из вас бандита… Отправляйтесь обратно на свою родину, идите к себе домой, прошу вас!

– Кто вы… почему вы говорите мне о чести, о родине? – спросил Клэв.

– Я только… женщина… Но я вижу, как вы готовы вступить на ложный путь… Вернитесь к той девушке, которая… которая заставила вас пойти на границу. Она, наверное, раскаивается. Еще один день, и будет поздно. О, молодой человек, идите обратно домой. Может быть, та девушка и любила вас. О, возможно, ее сердце надрывается теперь.

Сильная дрожь пробежала по телу Клэва. Была ли это боль, вызванная ее словами, или отвращение, что такая женщина, как она, осмеливается говорить о любимой им девушке? Жанна не могла понять.

– Вы просите меня не становиться бандитом? – спросил он медленно, как будто борясь с какой то мыслью.

– О, я умоляю вас!

– Почему?

– Я уже сказала вам. Вы еще хороший человек, вы были диким и свирепым только потому, что…

– Вы жена Келса? – крикнул он на нее.

– Нет, – медленно и с трудом ответила Жанна.

Наступила долгая тишина. Истина, о которой все догадывались, в ее устах прозвучала потрясающе. Затаив дыхание, разбойники разинули рты. Келс оглядел всех с сардонической усмешкой, однако лицо его побледнело. Но зато лицо Клэва отразило безграничное презрение.

– Даже не жена! – воскликнул он тихо.

Этот возглас был невыносим для Жанны. Она отшатнулась.

– И вы взываете ко мне? – продолжал Клэв.

Внезапная усталость охватила его. Поразительная двойственность женщины превышала его понимание. Он почти повернулся спиной к Жанне.

– Вряд ли существо, подобное вам, может удержать меня от банды Келса, от убийства и вообще от чего-либо похожего.

– В таком случае вы жалкий трус, родившийся, чтобы стать преступником! – с великолепной яростью крикнула Жанна. – Что бы ни говорило против меня, я остаюсь девушкой.

Келс стоял, бледный и настороженный. Клэв старался вникнуть в смысл ее слов: затем медленно повернулся к ней. Все мускулы его напряглись. Ни один разумный и хладнокровный человек не осмелился бы обратиться к нему в ту минуту.

Взгляд его вопрошающе скользнул по фигуре Жанны. Как сопоставить ему ее вид с ее словами? Одно из двух тут должно быть ложью. Его горящие глаза лишали Жанну всякого мужества.

– Он принудил носить меня эти вещи, – пробормотала она. – Я пленница и… беспомощна.

С кошачьей ловкостью Клэв быстро отскочил назад. В его руках блеснули два револьвера. Его отвага так же поразила бандитов, как и напугала. Всю угрозу Келс постарался перенести на себя.

– Я сдаюсь, – хрипло сказал он. – Она говорит сущую правду… Но если вы убьете меня, дело от этого лучше не станет. Девушке может быть от этого только хуже.

– О, только не стреляйте! – простонала Жанна.

– Выходите отсюда, – приказал Клэв. – Садитесь на лошадь и подведите другую к двери… Идите! Я увезу вас отсюда…

Искушение и ужас одновременно охватили Жанну, но у нее не хватило мужества сделать такую безнадежную глупость.

– Я остаюсь! – прошептала она. – Идите лучше вы.

– Торопись, девушка!

– Нет, нет!

– Значит, вы хотите остаться у этого бандита? Вы любите его?

Сердце Жанны вспыхнуло от желания отвергнуть такое оскорбление, но вместо этого она печально опустила голову.

– Уходите, чтобы я не видел вас! – с тяжелым презрением воскликнул Джим. – Я было хотел спасти вас.

И снова повеяло от него прежним усталым презрением. Чтобы удержаться от крика, Жанна прикусила язык. Как могла она пережить такие муки?

Шаг за шагом она отступала, почти оглушенная, мучимая ужасным внутренним холодом. Добравшись до своей двери, она, шатаясь, скрылась за завесой.

– Келс, ты правильно сказал. – Жанна слышала голос Джима откуда-то издали. – Только в делах с женщинами у меня не хватает винтика… Не обращай внимания на мое сумасбродство. Если я тебе нужен, то охотно вступлю в твой легион.

Глава XII

Всю ночь Жанна пролежала без сна, озябшая и несчастная. Наутро, встав с постели, она чувствовала легкое головокружение и нетвердо стояла на ногах. Ее руки дрожали; казалось, вся кровь прилила к голове, и дыхание причиняло боль. Сняла маску, вымыла лицо и расчесала волосы. Сначала ей пришло в голову – выйти на улицу с незакрытым лицом, но потом она раздумала.

В это утро Келс был особенно возбужден. Он осыпал ее комплиментами и сообщил, что скоро они покинут это пустынное место и Жанна увидит тогда великолепнейшее из представлений – громадные прииски. Увидит людей, ставящих на карту все свое состояние, теряющих его и со смехом снова возвращающихся к тяжелой работе. По приезде во Фриско он обещал ей накупить всего, что только может пожелать девушка.

Было уже довольно поздно. Перед хижиной расхаживала куча бандитов, столь же взволнованных, как и Келс. Приготовления к отъезду уже начались. Как только какой-нибудь всадник показывался на склоне холма, все тотчас же бросали работу и бежали ему навстречу. Имя Джесси Смита было у всех на устах. Каждую минуту мог он появиться и подтвердить соблазнительную весть Бликки.

Жанне казалось, будто глаза всех этих мужчин были ярко-желтого цвета, подобно блестящему золоту. Внезапно она заметила, что, несмотря на всеобщее волнение, в отношение к ней бандитов вкралась какая-то перемена.

Жанна решила чем-нибудь заняться. Сначала она помогала Бейду Буду. Он весь дышал грубоватой приветливостью. Девушка совершенно не подозревала, что может кому-нибудь внушить жалость, как вдруг он шепнул ей: «Только не падайте духом, мисс. Может быть, все еще обойдется благополучно». Это замечание поразило Жанну. Его многозначительное киванье и подмигиванье, такое искреннее сочувствие – все это означало какую-то перемену. Жанне страшно захотелось тут же выяснить причину.

Внезапно ее осенила мысль: еще вчера эти негодяи презирали ее, сегодня они выказывают к ней уважение. Значит, они поверили ее словам, с отчаянья брошенным в лицо Джиму Клэву. Они поверили ее невинности, пожалели ее и прониклись уважением к ее стремлению спасти молодого человека от жизни преступника. Они, были бандиты, убийцы, потерянные люди, но у каждого, возможно, где-то еще имелась мать или сестра. Как бы они себя вели на месте Келса, это не играло роли. Благодаря какой-то особенной, странной черте в человеческом характере, эти бандиты ненавидели Келса за его поведение, но в себе они никогда не стали бы порицать того же самого.

В эту минуту взгляд Жанны упал на подходившего Джима Клэва. В его походке сквозила беззаботность и неряшливость; с папироской в зубах, с синими кругами под глазами, он всем своим видом олицетворял полную распущенность. Сердце Жанны судорожно сжалось. Она чувствовала себя достаточно смелой, чтобы, подойдя к нему и сорвав маску, сказать: «Я – Жанна». Однако это должно быть для нее последним выходом. Внезапно шум был перекрыт одним криком. Бандит громадного роста указывал на густые облака пыли вдали.

– Лошадь Джесси Смита! – заорал верзила. – Келс, выходи!

– Что случилось? – воскликнул Келс. – Ого! Кто это там скачет без седла?

– Несется как дьявол!

– Бликки! – гаркнул длинноногий. – Келс! Я вижу лошадь Джесси Смита.

Келс издал ликующий возглас. Взволнованная болтовня мужчин сменилась сдержанным гулом. Бликки мчался вверх по холму. Он низко висел на боку своей лошади, словно индеец, и вместе с лошадью со страшным стуком въехал прямо на террасу. Бандиты разбежались в разные стороны. Испуганная лошадь уперлась и начала бить копытами. Лицо Бликки было серым, глаза бросали дикие взгляды.

– Джесси тут! – хрипло крикнул он Келсу. – Свалился с лошади… измучился. Он требует тебя… и всю банду. Он видел на целый миллион долларов золотого песку.

Сначала наступила тишина, а затем все разом закричали и задвигались. Бликки круто повернул лошадь. Келс бросился бегом, а за ним последовала и вся его взволнованная свирепая свора.

Жанна тут же решила использовать представившуюся возможность. Всю эту сцену она проследила от начала до конца, не выпуская из вида Джима Клэва. Когда все побежали, он тоже поднялся, чтобы последовать за своими товарищами. Но Жанна подбежала к нему и схватила его так крепко, что он даже пошатнулся.

– Мне нужно поговорить с вами!.. Там, под кедрами, сейчас же, – прошептала она, задыхаясь от волнения. – Дело идет о жизни и смерти, обо мне!

Едва только она выпустила его руку, как он сделал движение, чтобы схватить край ее маски; однако она ловко увернулась.

– Кто вы? – резко спросил он.

Келс и его люди, перепрыгивая по очереди через ручей, удалялись по поляне все дальше и дальше. Им ничего больше в мире не хотелось, как поскорее прийти к Джесси Смиту и услышать от него о богатстве новых приисков.

– Идемте! – воскликнула Жанна. – Она обогнула угол блокгауза и остановилась, чтобы посмотреть, последовал ли за ней Джим. Он послушал ее. Тогда, завернув за дом, Жанна взбежала вверх по холму и у первых деревьев снова остановилась. Клэв следовал за нею, и Жанна, задыхаясь и спотыкаясь, побежала дальше. Наконец они очутились среди группы кедров и сосен, которые вскоре скрыли от них крыши разбойничьих блокгаузов. Жанна облегченно вздохнула, и в ее вздохе смешалось чувство радости и страха. Наконец-то! Внезапно дорогу преградил упавший кедр. Здесь она будет ждать. Так приятно прислониться к стволу дерева. Клэв приближался к ней громадной, шагающей тенью. Никогда еще она не видела его таким. Еще секунда, и он тоже вышел на полянку.

– Скажите мне еще раз… – сказал он, запинаясь. – Мне кажется, что я пьян или сошел с ума.

Но Жанна не находила слов. Она медленно подняла к лицу дрожащие руки и вдруг, тяжело дыша, сорвала свою маску…

– Джим!.. Джим!.. Я Жанна! – едва прошептала она онемевшими губами.

– Жанна?! – прохрипел он.

Точно пантера, подскочил он к ней, сильной рукой схватил за воротник блузки и, когда Жанна упала на колени, потащил ее за собой. Девушка изо всех сил боролась с его железной хваткой, но ворот блузы так сдавил горло, что она не могла издать ни одного звука. Джим не смотрел на нее, зато она могла хорошо видеть его. Все его тело сотрясалось от внутренней жестокой борьбы, лицо выглядело страшно, волосы стали дыбом. Он тащил ее за собой, будто она была пустым мешком. Точно животное, выискивал он темную яму или угол, чтобы запрятать ее. Жанна задыхалась. Все предметы перед ее глазами заволокло, и она начала отбиваться почти инстинктивно. Внезапно петля вокруг ее горла ослабла; Жанна с хрипом втянула в легкие воздух; красная завеса спала с глаз. Она все еще лежала, а Клэв стоял перед ней, подобный серому демону, направляя на нее свой револьвер со взведенным курком.

– Молись теперь о себе, да и обо мне!

– Джим!.. О, Джим… Ты и себя хочешь убить?

– Да. Но теперь молись – скорей!

– О, тогда я буду молить Бога – не о себе, а об одной лишней минутке жизни… чтобы все рассказать тебе, Джим!

Лицо Клэва выразило сильную борьбу, и рука, державшая револьвер, задрожала. Ответ Жанны был ударом молнии в мрачную бездну его нестерпимых мук.

Жанна видела это и, подняв к нему свое лицо, протянула руки.

– Чтобы… все рассказать тебе… Джим! – молила она.

– Что рассказать? – грубо крикнул он.

– То, что я невинна, что я так же чиста, как и прежде… Дай мне все рассказать… О, ты в заблуждении… в страшном заблуждении!

– Теперь я вижу, что я действительно пьян… Ты Жанна Рэндль. Ты в этой одежде, подруга Джека Келса. Даже не его жена! Ты мишень для насмешек этих грязных бандитских рож. И ты еще смеешь говорить, что ты невинна, чиста?.. Тогда как сама же отказалась покинуть Келса!

– Я боялась… боялась, что тебя убьют! – простонала она, ударяя себя в грудь.

Все это казалось ему сплошным кошмаром, безумием, бредом пьяного. Видеть ее, Жанну, здесь, в этом вызывающем мужском костюме, на коленях, с протянутыми к нему руками, умоляющему поверить в ее невинность…

Быстрые, отрывочные слова слетали с ее уст.

– Ты только выслушай! Я поехала за тобой на двадцать миль от Хоудли. Встретила Робертса, он поехал провожать меня. Его лошадь оступилась, и мы сделали привал. Затем неожиданно к нам подъехал Келс, с ним было еще двое. Они разбили лагерь возле нас. Наутро Келс убил Робертса и увез меня. Затем убил и тех других, чтобы захватить меня целиком для одного себя… Мы проехали среди гор и ущелье… Там он напал на меня, и я… пристрелила его. Но оставить его я не смогла… Не могла дать ему умереть!

Жанна страшно волновалась, говоря это, но, поглядев на Клэва, снова обрела силу и дар речи.

– Келс выдает меня за свою жену, чтобы обмануть всех мошенников и Гульдена. Он хотел спасти меня от них. Однако они раскрыли тайну. Именно Келс заставил меня носить эту бесстыдную одежду. Келс ничем не обидел меня – ни он, ни другие. В нем еще есть что-то хорошее, и я умею вызывать в нем этот остаток доброты… О, он любит меня, и я больше не боюсь его… То было страшное время для меня, Джим, но я по-прежнему такая же девушка, какой ты знал меня… какую ты…

Клэв выронил револьвер и провел рукой по глазам, точно стараясь отогнать что-то.

– Но зачем… зачем… – спросил он, не веря себе, – зачем ты оставила Хоудли? Ведь ты же знала, что это опасно?

Жанна твердо взглянула на него.

– Джим! – прошептала она, чувствуя, как с этим первым словом исповеди ее охватила дрожь и вся кровь прилила к шее и щекам.

– Джим! Когда в тот вечер ты поцеловал меня, я страшно рассердилась. Но едва ты ушел, как стала раскаиваться. Вероятно, ты… уже и тогда мне нравился, но я еще не знала… Ужасное раскаяние овладело мною, и я поехала в горы вслед за тобой, чтобы спасти тебя от самого себя. И среди всех страданий, страха и ужаса я иногда… чувствовала… сладость твоих поцелуев. А вместе с долгими днями мучений и боязливого ожидания, со всем, что говорило мне о твоей ненависти к жизни, пришла любовь… Любовь, которой я никогда не буду достойна. Я решила найти тебя, спасти, отослать обратно домой… И вот я нашла тебя, возможно, уже слишком поздно, чтобы спасти твою жизнь, но не поздно для спасения твоей души. Я люблю тебя, Джим… Я люблю тебя и не могу досыта наговориться об этом. Все мое сердце надрывается… Скажи, что ты веришь мне. И поцелуй меня… так же, как в тот вечер, когда оба мы были слепыми глупцами. О, как все это печально!.. Целуй меня, Джим, прежде чем я… упаду перед тобой… Если бы ты только поверил…

Слезы ослепили Жанну. Она бормотала бессмысленные слова, сама не сознавая, что говорит. И тут, очнувшись наконец от онемения, Джим схватил ее в свои объятия. Жанна была близка к обмороку, почти в бессознательном состоянии. Он так крепко прижал ее к себе, что ее дыхание замерло, замерло и тело, остановился пульс… Она слышала его хриплые отдельные возгласы, чувствовала биение сердца у своей груди. И он начал целовать ее так, как она просила. Постепенно Жанна возвращалась к новой жизни, вся дрожа от счастья. Подняв лицо, она обхватила его шею и, ослепленная, целовала его, страстно, нежно и пылко. Все ее сердце, вся ее душа вылились в этих поцелуях.

– Жанна!.. Жанна!.. Жанна!.. – бормотал он, как только их уста разъединялись. – Сплю я, или пьян… или с ума сошел?..

– О, Джим, это я, я в самом деле! И ты обнимаешь меня, – шептала она. – Милый, целуй меня еще и скажи, что ты веришь мне.

– Верить?.. Я обалдел от радости… Ты любишь меня?.. Ты поехала за мной… И мои мысли… только одно глупое, низкое подозрение… Я должен был бы и так понять это, не будь я таким болваном!

– О, Джим! Довольно безумства. Нам надо спасаться. Вспомни, где мы сейчас. Перед нами стоит Келс и его страшная затея.

Он уставился на нее, и его сознание медленно вернулось к действительности.

Наступила реакция. Если у Джима оставалось еще сколько-нибудь самообладания, то теперь он окончательно утратил его. Спрятав лицо у шеи Жанны, он плакал, тихо всхлипывая, глубоко потрясенный. Жанне было жутко слушать его. Положив его руку к себе на грудь, она молила его собрать все свои силы. Но он был весь охвачен раскаянием. Это он вовлек ее в такое несчастье. Жанна поняла, что только сильная встряска может вернуть ему прежнее уверенное и разумное равновесие.

Оттолкнув его от себя, она взяла его за плечи так, что он вынужден был смотреть на нее, затем пылко и страстно поцеловала его.

– Джим, если у тебя хватило мужества на то, чтобы стать дурным, значит, у тебя его хватит и на то, чтобы спасти девушку, которая любит тебя и принадлежит тебе!

Джим поднял лицо, и мгновенная бледность изменила краску его щек. Он понял тонкость ее сравнения.

– У нас только одно средство – бежать.

– Да, но это чересчур опасно.

– Теперь у нас есть один шанс. Я достану лошадей, и мы выберемся отсюда, ибо новые события удержат всех этих бандитов тут на месте.

– Нет, нет! Я боюсь так рисковать. Келс тотчас же догадается о нашем бегстве и, как ищейка, бросится по нашему следу. И это еще не все. Я до обморока боюсь Гульдена. Не могу объяснить своего страха. Он примет участие в погоне. Никогда я не соглашусь бежать, пока Гульден в лагере… Джим, знаешь, что он сделал?

– Он людоед, я знаю. Его вид мне тошнотворен. Я пробовал убить его и жалею, что не сделал этого.

– Пока он здесь поблизости, я не могу чувствовать себя в безопасности.

– Тогда он должен умереть.

– Тише, тише! Только в крайних случаях тебе следует прибегать к таким отчаянным поступкам… Слушай! Сейчас я пока в полной безопасности у Келса. Кроме того, он очень расположен к тебе. Выждем немного. Мы останемся у Келса, поедем вместе с ним на золотые прииски. Я уверена, что там нам представится более удобный случай. Свою роль тебе играть придется, но сделай это без пьянства и не затевай драк. А затем, при первой возможности, мы попытаемся бежать.

– А по-моему, у нас никогда больше не будет такого удобного случая для бегства, как сейчас, – протестовал Джим.

– Тебе это только кажется, но я знаю, как обстоит дело. Говорю тебе, что Гульден только из-за меня разошелся с Келсом. Мне кажется, я умерла бы от ужаса, имея перед собой двести миль дикой гористой местности и эту гориллу за своей спиной.

– Но, Жанна, если бы ты отважилась на побег, то Гульден никогда бы не получил тебя живой, – серьезно заметил Джим. – Этого-то тебе бояться нечего.

– Я испытываю перед ним нечеловеческий ужас. Считаю его настоящей гориллой и уверена, что он утащил бы меня даже мертвую… Нет, Джим, давай подождем, предоставь мне выбрать момент. Доверься мне. О, Джим, раз мне удалось спасти тебя от участи бандита, то теперь я на все способна! Келса, Пирса или Вуда я еще могу провести, и вообще каждого из них, – всех, кроме Гульдена.

– Ну, а если перед Келсом встанет вопрос: следовать ли за тобой или спешить на прииски, то что он предпочтет?

– Он погонится за мною, – ответила она.

– Но ведь Келс с ума сходит по золоту. У него только две страсти: украсть золото и проиграть его.

– Возможно. Но сперва он все-таки погонится за мной. Так же и Гульден. В этих горах мы не можем ехать так быстро, как они. Мы заблудимся, не зная ни тропинок, ни мест, где есть вода. Мы заблудимся, и нас поймают. Какой-то голос твердит мне, что не Келс найдет нас, а именно Гульден со своей бандой.

– Ну, как хочешь, Жанна, – ответил Клэв. – Но ведь ты обрекаешь меня на сущие пытки. Я должен оставлять тебя с Келсом и с этими бандитами. Это будет, пожалуй, еще труднее, чем вся моя жизнь здесь до этих пор.

– Джим, Джим, мне ничего не грозит, – воскликнула Жанна убежденно. – Из двух зол это меньшее. Жизнь нас обоих зависит от нашего благоразумия. И ради тебя, Джим, я хочу живой выйти из игры.

– О, моя любовь, как я счастлив слышать это из твоих уст! – воскликнул он, глубоко взволнованный. – Ведь я уже никогда не надеялся увидеть тебя… Но прошлое пусть и останется прошлым. С этого момента я начинаю жить сызнова. Я буду таким, каким ты хочешь, буду действовать так, как ты пожелаешь.

И снова Жанну властно потянуло к нему. Подняв свое раскрасневшееся лицо, она умоляюще взглянула на него, покорная, с чарующей и опасной лаской во всем своем существе.

– Джим, целуй меня и держи так же крепко, как и в тот вечер.

И не Жанна первая нарушила это объятие.

– Найди мою маску, – сказала она. Клэв поднял с земли револьвер и немного погодя нашел и кусок черного фетра. Он держал его в руке с таким видом, как будто это была какая-то смертоносная штука.

– Завяжи мне ее.

– Жанна! – воскликнул он, выполнив ее просьбу. – Теперь никто не увидит твоего лица, но одежда… слишком уж подчеркивает твои линии. И, черт возьми, я должен признаться, что ты красива, дьявольски хороша, очаровательна! Но я ненавижу это одеяние…

– Да и я не терплю его. Но надо мириться, а ты постарайся меня больше не стыдить… А теперь прощай. Все время помни обо мне, как я о тебе…

С этими словами Жанна вырвалась и побежала из леса. По дороге она натолкнулась на свою лошадь и повела ее к блокгаузу. Много лошадей разбежалось. Около блокгауза никого не было видно, но Жанна заметила группу мужчин во главе с Келсом, подымавшихся вверх по холму. Счастье улыбнулось ей. Вряд ли кто заметил ее отсутствие. Жанна едва успела собраться с силами, чтобы добежать до своей комнаты и броситься на постель, изнемогая от слабости, волнения и чувства бесконечной благодарности. Наконец-то разрешилась вся невыносимая двусмысленность ее положения.

Глава XIII

Уже давно наступил полдень, когда Жанна снова вышла на улицу; выйдя же, она заметила, что бандиты не обращают на нее почти никакого внимания.

Келс расхаживал легкой походкой, с сияющими глазами, с поднятой головой, точно прислушиваясь к чему-то. Возможно, он слушал дьявольскую музыку своих грядущих надежд. Жанна нередко с удивлением смотрела на него. Даже бандит, придумывающий свои разбойничьи планы, может строить воздушные замки и радоваться жизни.

А тем временем все остальные по двое и по трое покидали лагерь. Каждая группа, сопровождаемая мулами и лошадьми, на этот раз так упаковала свой груз, как Жанна еще ни разу не замечала. Кирки, лопаты, старые сита и в особенности сковородки вывешивались на самых видных местах и должны были показать, что едут самые настоящие золотоискатели. Кругом царило лихорадочное оживление, и только за сияющим лицом Келса чувствовалась мрачная, угрожающая инициатива. Он был сердцем всей машины.

К заходу солнца в лагере остались только Келс, Пирс, Вуд, Джим Клэв и седоволосый бандит Джесси Смит.

Когда Жанна проснулась на следующее утро, вся ее комната еще была полна серым мраком. Из большого блокгауза доносился шум, снаружи гудели голоса и раздавался стук лошадиных копыт.

Жанна так долго собиралась, что Келс уже несколько раз окликал ее. С большой неохотой покидала она свое жилище, такое скрытое и надежное. Еще большой вопрос, будет ли у нее снова такое удобное помещение. Кроме того, расставаясь, Жанна ощутила к этому месту тихую привязанность за все страдания и размышления, которые ей пришлось здесь вынести.

Серый мрак уступал место рассвету. Все мужчины, за исключением Келса, были в седле, а нагруженные лошади уже тронулись в путь. Задвинув грубую дверь блокгауза, Келс вскочил на лошадь и приказал Жанне следовать за собой. Взглянув вперед, она заметила, что третьим наездником от нее был Джим. Это обстоятельство придало совершенно иной характер утреннему выезду в Олдер-Крик.

Смит двинулся из долины через горную расселину и сплошь усеянный валунами хребет в новое ущелье. Дорога была тяжелая. Некоторое время она шла по каменистому руслу ручья, где лошади скользили по мокрым и гладким валунам. Продвигались очень медленно, что утешало Жанну. Чем дольше они ехали, тем лучше. Ведь там, в конце пути, их ждали Гульден, остальные разбойники, приисковый лагерь и тысяча ужасных возможностей.

Около полудня сделали привал в весьма оживленном настроении.

Во время обеда Келс заметил Джиму:

– Послушай-ка, дружок, ты что-то вдруг повеселел. Никак тому виной наши проекты?

– Не совсем! – ответил Клэв. – Я перестал беспрерывно тянуть виски. По правде говоря, Келс, я уже начал ловить белых мышей.

– Я очень рад этому. Еще ни разу мне не встречался человек, который бы много пил и не терял при этом головы. Я тоже не выдерживаю долго, хотя обычно пью очень немного.

Услышав это, бандиты громко расхохотались, считая слова Келса шуткой. Келс и сам охотно смеялся, но несколько раз подмигнул Жанне.

Однажды Келс поручил Клэву оседлать лошадь Жанны. Пробуя ремни, Джим прикоснулся своей рукой к руке Жанны. Это прикосновение наполнило ее сладкой дрожью; она взглянула на Джима, но тот отвернулся. Вероятно, он не доверял своей выдержке. И снова начался бесконечный путь по ущельям. Тропинки были настолько грубы и извилисты, что, по расчету Жанны, они проезжали не более трех миль в час. Приходилось беспрестанно помогать лошадям выбирать дорогу, и это целиком завладело вниманием. Только с наступлением темноты был сделан второй привал. Жанна хотела было помочь чем-нибудь, но Вуд посоветовал ей лучше отдохнуть. Все мужчины, и особенно Бейд Вуд, старались оказать ей всевозможные услуги, и только Джим Клэв держался в стороне из боязни выдать себя.

Жанна лежала закутанная в одеяла в нескольких метрах от костра. Однажды Келс обернулся в ее сторону, чтобы посмотреть, как далеко она от них, и затем, понизив голос, рассказал какой-то анекдот. Окружающие захохотали. Пирс, в свою очередь, также что-то рассказал и тоже старался, чтобы она не могла услышать его. В своем оживлении они уселись плотнее, и Джесси Смит, по-видимому, большой весельчак, вскоре заставил их прямо взвыть от удовольствия. Джим Клэв громко хохотал заодно с ними.

– Послушай, Джим, а как ты справился со своей историей? – заметил Келс.

– С какой историей?

– Ну, с той, из-за которой ты явился сюда и дал мне счастливую возможность прикарманить тебя, – ответил Келс с принужденным смехом.

– О, ты говоришь о девушке?.. Само собой, я справляюсь с этим, но только тогда, когда не пьянствую.

– Расскажи нам, Джим, – сказал Келс с особым любопытством.

– Хорошо, – ответил Клэв, делая вид, что воспоминания причиняют ему боль.

– Я из Монтаны. Зимой охотник, летом золотоискатель. Однажды скопил кругленькую сумму, несмотря на то, что нередко спускал кое-что в картишки и на виски. Ну, само собой, там была девушка. Красавица, из-за которой я попал в скверную историю. Оставив все свои пожитки у нее, я отправился за золотом. По моем возвращении мы хотели пожениться. Я не показывался шесть месяцев, мне здорово везло, но в последний момент решительно весь мой золотой песок у меня украли. Когда я вернулся обратно в Монтану, моя девица успела выйти замуж за другого и все, что я у нее оставил, подарила ему. Я запил. А пока я пьянствовал, они принялись распускать обо мне паршивые слухи. Это было делом ее рук. Мне пришлось бежать из города, и постепенно я докатился сюда, на границу.