Гетто для ангелов

Грай Татьяна
Гетто для ангелов

      Татьяна Грай
      ГЕТТО ДЛЯ АНГЕЛОВ
      I
      Хинкап никогда прежде не слышал о том, чтобы почтовые катера типа "Тис-2179" выходили из строя. Но факт оставался фактом. Его, Сола Хинкапа, выбросило из подпространства в абсолютно неизвестном районе, и первое, что он подумал, увидев на экране звезду, - почта опоздает.
      Осмотревшись внимательнее, Хинкап решил, что нужно, во-первых, попытаться сесть на одну из шести планет, вращавшихся возле похожего на Солнце светила, а во-вторых, естественно, послать сигнал бедствия.
      Он выбрал третью планету - наверное, потому, что она внешне очень напоминала Землю. На почтовом катере не было специальной наблюдательной аппаратуры, поэтому Хинкап и не пытался рассматривать поверхность планеты, а, пройдя осторожно атмосферу, посадил катер где пришлось.
      Просидев два часа над инструкциями, он сумел произвести анализ воздуха и определить, что может выйти наружу без скафандра и шлема. Это его обрадовало. Прокорпев еще с час над описанием принципа работы полевого анализатора, Хинкап нацепил аппарат на пояс, включил автоматический вызов ремонтников и вышел из катера.
      На юго-восток, сколько мог Хинкап охватить взглядом, расстилалась не слишком выразительная равнина - серый, затянутый моросящим дождем пейзаж выглядел уныло и однообразно. В противоположной стороне, в полукилометре от катера, начинался лес. Было около полудня, но тучи, повисшие низко, не пропускали света, и казалось, что сейчас вечер. Хинкап посмотрел в задумчивости на равнину - она предстала взгляду до такой степени голой и неживой, что почтальону не захотелось и шага делать в сторону этой бесконечности, местами укрытой клочьями мутного тумана. Он пошел к лесу, подумав мимоходом, что в почтовом ведомстве забыли одну существенную деталь - снабдить почтальонов оружием. Впрочем, лес выглядел мирно. Тем не менее Хинкап не намеревался лезть в чащу, - он хотел только посмотреть на деревья вблизи, оставаясь на опушке.
      Ветви, свесив мокрые листья, опускались местами почти до земли, и Хинкап, не решаясь сунуться под роняющие капли зеленые своды, остановился перед громадным кустом, усыпанным мелкими желтыми ягодами. "Нарядный кустик", - подумал Хинкап. И в этот момент слева, чуть позади, послышался шорох, заставивший Хинкапа резко повернуться и отскочить в сторону.
      ...Из-за толстого мокрого ствола выглядывала такая очаровательная детская рожица, что Хинкап остолбенел, мгновенно забыв опасения. Почтальон уставился на девочку, а она вдруг засмеялась, хлопнула в ладоши, подбежала к Хинкапу, что-то говоря на ходу, и схватила его за руку. Хинкап тоже рассмеялся.
      - Ну и ну, - сказал он. - Вот не ожидал!
      Девочка, склонив головку к плечу, прислушалась к его голосу и снова заговорила - быстро, звонко. Хинкап развел руками и проговорил:
      - Не понимаю, малышка.
      Ясноглазое личико девочки, казалось, освещало все вокруг, ее мокрые белокурые волосы падали на плечи крупными волнами, и Хинкап подумал, что такого ребенка иначе как ангелом не назовешь. Малышка крепко уцепилась за рукав Хинкапа и потянула почтальона за собой - в лес. Хинкап не стал сопротивляться, решив, что местная девочка, безусловно, не оказалась бы одна в лесу, если бы этот лес представлял хоть какую-то опасность для ребенка. К тому же наверняка с такой очаровашки родители не спускают глаз, и сейчас они где-нибудь неподалеку.
      Девочка шла и шла, лес становился гуще, темнее, и никаких признаков близкого поселения Хинкап что-то не замечал. Он слегка встревожился, остановился, и начал объяснять девочке, как мог - жестами, мимикой - что далеко в лес забираться не следует. Но девочка упорно тянула его, и наконец, наскучив, видимо, непонятной ей речью, выпустила руку Хинкапа и побежала вперед, оглядываясь на почтальона. Хинкап решил, что уж во всяком случае не следует оставлять ребенка одного в лесу, и покорно пошел за ней. Вдруг ему на долю мгновения показалось, что не девочка бежит среди деревьев, а дряхлая старуха, едва перебирающая ногами. Хинкап приостановился, протер глаза - нет, ерунда, это ребенок, лет пяти-шести, не старше. Однако ему не понравилось видение - он решил, что если его не найдут достаточно скоро, он может разболеться всерьез.
      Впереди между деревьями появился просвет, и Хинкап вслед за девочкой вышел на окраину небольшой деревни, окруженной лесом.
      Дома, сложенные из толстых бревен, стояли недалеко один от другого, без оград; синие и красные крыши, похожие на шиферные, яркими пятнами выделялись среди зелени фруктовых деревьев. Вся деревня производила впечатление нарядности и покоя. Девочка взбежала на ближайшее крыльцо, потянула изо всех сил тяжелую дверь - дверь открылась беззвучно, - и едва малышка скрылась в доме, как оттуда вышла молодая женщина и остановилась на крыльце, глядя на Хинкапа.
      Хинкап замер. "Черт побери, - мелькнуло у него в голове, - пятый десяток живу на свете, но такого чуда..." Женщина спустилась по ступенькам, подошла к Хинкапу, легко ступая по траве. Во что она была одета, Хинкап не мог бы сказать, по у него возникло ощущение воздушности и изысканности. Всмотревшись в лицо Хинкапа, женщина слегка покачала головой и сказала что-то. Хинкап улыбнулся неловко:
      - Не понимаю, к сожалению.
      Ему захотелось добавить - "сударыня".
      Женщина пошла обратно к дому и, подойдя к крыльцу, улыбнулась Хинкапу открыто и ласково, жестом приглашая почтальона войти. Хинкап, как завороженный, шагнул следом за ней.
      II
      Хинкап нежился в постели, оттягивая момент окончательного пробуждения. Он уже слышал сквозь, остатки сна шаги Сойты в соседней комнате, слышал, как она тихонько звякает посудой, переставляет что-то. Вот шаги Сойты приблизились к двери комнаты Хинкапа, Сойта легонько стукнула пальцами по косяку и сказала негромко, словно зная, что Хинкап уже не спит:
      - Хинкап, вставайте! Завтрак готов.
      Хинкап вскочил, уронив одеяло, и пошел в ванную. В первые дни пребывания в этой странной лесной деревне его удивляло, что в домах, выглядевших снаружи как едва ли не первобытные избы, оказались прекрасные условия, - ванные комнаты, электричество и прочее, - но потом он как-то перестал об этом думать. Он вообще мог думать только о Сойте. И даже не в красоте этой женщины было, наверное, дело, а в том невероятной силы обаянии, которое исходило от каждого ее жеста, взгляда, улыбки...
      Хинкап познакомился со всеми жителями лесного поселка - гостя приняли так, что Хинкап оказался полностью покоренным этими людьми, отдался на волю случая и жил, не беспокоясь о будущем, - и хотя раз в неделю бывал на своем катере, но думал о появлении ремонтников теперь уже скорее с опасением, - в глубине души ему не очень хотелось, чтобы его нашли. Прошлое, включающее в себя службу, спешку, обязанности затянулось в памяти легким серебристым туманом - таким, как тот, что иной раз по утрам стелился между домами в этой спокойной и ласковой лесной обители, затерянной в глуши. Но сами по себе прогулки к катеру составляли одну из радостей его теперешней жизни - потому что в этих прогулках его всегда сопровождала Сойта.
      Иногда, перед сном, Хинкап вдруг на мгновение пугался собственного безразличия к прошлому, но быстро забывал обо всем, убаюканный мыслями о Сойте... Он не страдал излишней склонностью к самоанализу, и потому воспринял все случившееся с ним относительно спокойно. Немного встревожило его вновь повторившееся видение - Сойта, как и девочка в лесу, в первый день пребывания его здесь, на Алитоле, вдруг показалась ему древней старухой. Но когда Хинкап сказал об этом Сойте, она успокоила его, объяснив, что это не болезнь; так бывает со всеми, потому что в лесу есть дерево, вертас, аромат которого навевает галлюцинации. "Когда оно цветет, мы не ходим в лес, - сказала Сойта, - но иной раз ветер приносит пыльцу, и тогда мир предстает перед нами искаженным. Ничего опасного здесь нет". И больше Хинкап не думал об этом.
      Несколько раз Хинкап пытался сообразить, почему, собственно, жители лесного поселка не работают, - то есть они, безусловно, много трудились, читали, писали, спорили, - но Хинкап имел в виду какую-то службу, и собирался спросить об этом Сойту - но каждый раз почему-то забывал задать этот вопрос.
      Хинкап тоже много читал здесь - освоившись с языком, он стал поглощать книги об Алитоле, знакомился с историей, культурой - и удивлялся себе, поскольку никогда прежде не был заядлым читателем. А вечерами они усаживались у камина, и Сойта расспрашивала Хинкапа о Земле, о том мире, в котором родился и жил Сол. Почтальон рассказывал, вспоминая самые мелкие подробности своей жизни... и его ничуть не удивляло, что Сойта, рассказывая, в свою очередь, об Алитоле, почти ничего не говорила о своем лесном мире. И почему-то Хинкапу нисколько не был интересен этот мир, хотя в нем и жила Сойта. Лишь сама эта женщина имела для него значение. Она была... она была, как душистый весенний сад, как золотой луч, как роза, укрытая в густой зелени на берегу пруда...
      Случались и грустные дни - когда Сойты не было дома. Куда она уходила, Хинкап не знал, и не решался спрашивать, - в конце концов, он здесь гость, и дела хозяев его не касаются... но когда Сойта говорила ему утром: "Я ухожу, Хинкап, до завтра меня не будет", - почтальон чувствовал, что день становится пасмурным и унылым, что серость лезет из всех углов, а лес увядает на глазах... Но он молча кивал головой, прощаясь с Сойтой. И не выходил из дома до ее возвращения.
      III
      Уходя вчера, Сойта сказала, что вернется сегодня утром. Однако близился вечер, а ее все не было. Хинкап уже с полудня не находил себе места, слонялся по дому, заглядывая во все комнаты, - будто надеялся, что Сойта окажется вдруг в одной из них, - и наконец решил пойти к Дорею, жившему на другом конце поселка. С ним у Сола Хинкапа наладились особенно приятные отношения, хотя Дорей и заходил в гости не слишком часто. Впрочем, подумал Хинкап, с этими людьми, наверное, невозможно быть в плохих отношениях, - такие они все спокойные, добрые и обаятельные.
      Подойдя к дому, в котором жил Дорей, Хинкап посмотрел на окно комнаты своего друга. Окно было закрыто занавеской. Хинкап поднялся по ступенькам, тихо постучал в дверь. Никто не откликнулся. Хинкап, подождав немного, стукнул еще раз. Внутри послышались шаги, дверь открыла жена Дорея, Лэли.
      - Здравствуйте, Хинкап, - сказала она. - Вы к нам? А Дорея нет.
      - Лэли, - Хинкап старался скрыть волнение, - вы не знаете, где может быть Сойта? Она обещала вернуться утром, но ее до сих пор нет.
      - Не беспокойтесь, Хинкап, - улыбнулась Лэли. - Ничего не случилось. Они все вернутся к вечеру.
      - Спасибо.
      Хинкап отправился обратно, и только теперь заметил, что в большинстве домов занавески на окнах задернуты - почти все жители куда-то ушли. "Они все вернутся к вечеру". Значит, Сойта уходит не одна, - интересно, куда же все они могут отправляться на день, на два?
      Видимо, где-то неподалеку есть город, и жители лесного поселка отправляются туда за покупками. Тогда действительно думать не о чем. Да и Лэли выглядела спокойной, ее вид уничтожил тревогу Хинкапа. Почтальон подумал - неплохо б и ему пойти в этот город - вместе с Сойтой, разумеется... посмотреть, как живут горожане на Алитоле, вообще познакомиться поближе с государством, планетой... и вдруг найдутся инженеры, способные разобраться в земной технике и помочь ему вернуться домой... Почтальону очень захотелось на Землю, захотелось вновь увидеть сослуживцев, особенно - Тонгина, с которым Хинкап постоянно ссорился, но чувствовал себя без него одиноким. Но вот Хинкап подошел к дому Сойты, поднялся по ступенькам, открыл дверь, вошел... и успокоился, мысли потекли по другому руслу. Он снова ждал Сойту.
      Сойта вернулась, когда уже начало темнеть, - спокойная, как обычно, и Хинкап, измученный ожиданием, решился спросить:
      - Вы почему-то задержались на этот раз, Сойта. Надеюсь, ничего не случилось... неприятного?
      - О, нет, - улыбнулась Сойта. - Мы просто ходили в город. К сожалению, такие походы бывают иной раз немного опасны.
      Хинкап вздрогнул. Опасны?.. Сойте грозила опасность, а он, Хинкап, сидел в это время дома?!
      - Сойта, - Хинкап ощутил, что голос плохо ему повинуется, - Сойта, как же так?.. Вы... Почему бы вам не взять с собой и меня... если эти ваши походы так уж необходимы. Я мог бы, наверное, быть полезным?
      - Ну что вы, Хинкап, - рассмеялась Сойта. - Я все-таки хожу не одна. К тому же вам совершенно ни к чему рисковать, вы наш гость, и мы просто обязаны оберегать вас от любых неприятностей. Если что-то случится с вами - что скажем мы тем, кто явится вас разыскивать?
      - И все же, Сойта, - продолжал настаивать Хинкап. - Я... я очень хотел бы пойти с вами.
      - Нет, - мягко сказала Сойта. - Нельзя, к сожалению.
      Хинкап долго не мог уснуть в эту ночь. Он ворочался в постели, беспокойно переваливался с боку на бок, в его возбужденном мозгу возникали жуткие картины - он воображал разные опасности, подстерегающие молодую красивую женщину в не слишком цивилизованном городе... Плотная тьма спальни казалась ему насыщенной электрическими разрядами, что-то вспыхивало и угасало, и тяжелые предчувствия измучили его вконец. Только под утро он наконец забылся, но ненадолго, и открыл глаза, когда рассвет едва лишь начал намекать на свое приближение. Хинкап встал, оделся и решил пройтись, чтобы хоть немного привести в порядок взвинченные нервы.
      Выйдя на улицу, Хинкап вдруг ощутил, что возбуждение, страхи, мучившие его всю ночь, словно передались окружающему - в воздухе чудились тяжесть и напряженность. Тщетно пытался Хинкап преодолеть бессмысленную, как он полагал, тревогу, - она все сгущалась и сгущалась вокруг него. Тогда Хинкап резко свернул и, пройдя между домами, углубился в лес.
      Погуляв полчаса между деревьями, Хинкап почти уже вернул себе утраченное душевное равновесие. Его потянуло обратно в поселок - скоро должна была проснуться Сойта... Вдруг неподалеку послышались голоса, и Хинкап, поддавшись вновь вспыхнувшему беспокойству, замер на месте, прислонившись к толстому стволу.
      - ...пока не разобрались, - тихо говорил кто-то, не видимый почтальону. - Но Старни уверяет, что принцип несложен, неясно только инженерное обеспечение. Мы работаем, и надеюсь, успеем все выяснить, пока за ним не явились.
      - Может быть, направить к вам Лаоса? - спросил второй голос, и Хинкап узнал его - это был До рей.
      - Нет, - после недолгого молчания сказал первый, - не стоит отрывать его от занятий. Не беспокойся, мы справимся.
      - Городские готовят облаву, - сказал Дорей, - ты знаешь уже?
      - Да, мы готовы.
      - Ну, хорошо, - Дорей помолчал, откашлялся и сказал: - Боюсь, что Сойта чересчур сдержанна с ним. В его мире эмоции у людей бурные, и он может перегореть, и тогда нам не удержать его.
      - За Сойту можешь быть спокоен, - сказал первый. - Ей ума не занимать, и опыта тоже. В конце концов, - говоривший рассмеялся приятнейшим образом, - ангел она или не ангел?
      - Да, конечно, - Дорей тоже засмеялся. - Ну, ладно, отдохнули, погуляли - пора за дело. Идем.
      Хинкап стоял, затаив дыхание, но как ни прислушивался, не слышал шагов уходящих. Как и куда ушли Дорей и его собеседник, Хинкап не понял. Тишина предутреннего леса не нарушилась ни единым звуком. Обливаясь холодным потом, Хинкап бросился в поселок.
      Он вошел в дом и прокрался в свою комнату, стараясь двигаться как можно тише, чувствуя, как внутри разливается холод. Хинкап испытывал гнетущее чувство, но не страха, нет - отвращения. Что-то непонятное и неуловимо опасное было в спокойных, негромких голосах, раздававшихся в лесу. Почтальон в смятении сел у окна и, уставясь перед собой невидящим взглядом, принялся обдумывать происшедшее. Облава... Тот, в лесу, сказал: "Городские готовят облаву". На кого? Хинкап не сомневался, что облава готовится на лесных жителей. Но почему? Впервые за все то время, что Сол Хинкап прожил здесь, он по-настоящему задумался о странностях этого поселка. Электричество в домах есть, но откуда оно берется? Каких-либо местных источников энергии, насколько он мог понять, не было. Впрочем, возможно, проложены подземные кабели... Но продукты? В поселке нет магазина, у жителей нет никакого хозяйства - только фруктовые деревья растут возле домов. Сойта уходит на целые дни не так уж часто, два-три раза в месяц... если жители деревни закупают все в городе - то где хранятся продукты?.. И почему вообще вся эта компания живет в лесу? Сойта и ее соседи явно не были людьми природы - изящная обстановка в домах, философские диспуты, музыка... все это напоминало колонию интеллектуалов самого высокого класса, по какой-то причине изгнанных из городов. И вот теперь Хинкап услышал об облаве. Может быть, живущие здесь - преступники? Хинкап отшатнулся от собственной мысли. Сойта - преступница? Ерунда. Впрочем, не исключены политические мотивы... Хинкап подумал, что ему нужно все-таки самому побывать в городе, чтобы хоть немного ознакомиться с обстановкой, чтобы разобраться... И еще затем, чтобы убедиться - Сойта не может быть ни в чем виновата. Ни в чем дурном. Хинкап не мог поверить в плохое, коль скоро речь шла о Сойте. Он заранее и категорически оправдывал ее.
      Однако там, в лесу, речь шла не только о Сойте и облаве (к этому моменту Хинкап, как ни странно, успел забыть некоторые из слов, сказанных о его обаятельной хозяйке, и вспомнил лишь много позже...). Говорили, насколько мог понять почтальон, и о нем самом - не называя, правда, его по имени. Но кто еще мог быть в неведении, кроме него, чужака? И зачем им держать его в неведении - и относительно чего? Хинкап вздрогнул. "Принцип несложен, - прозвучало в его памяти, - неясно только инженерное обеспечение..." Хинкап вскочил. Катер!.. Они пытаются разобраться в механизмах! Но почему тайком?!. Хинкап рванулся из комнаты - и резко затормозил на пороге.
      В столовой уже хозяйничала Сойта. Хинкап, занятый своими мыслями, не услышал, как она появилась здесь.
      - Доброе утро, Хинкап!
      Почтальон подошел к столу. Сел, откинулся на спинку стула.
      - Что с вами, Хинкап? - в глазах Сойты мелькнуло легкое, едва заметное недоумение. - На вас лица нет. Вы плохо спали?
      - Да... - выдавил с трудом Хинкап, отводя взгляд от лица Сойты. Плохо спал... сны тяжелые.
      - Сейчас я вас вылечу. Подождите минутку.
      Она вышла из комнаты, и Хинкап подумал, что вот сейчас нужно сбежать к катеру, проверить, все ли там в порядке... и больше не возвращаться сюда. Но не нашел в себе сил встать. Оправдываясь перед собой, решил, что ничего страшного случиться не может, - ведь те, в лесу, говорили о том, что нужно разобраться в инженерном обеспечении, пока за Хинкапом не явились спасатели... значит, его не намерены насильно удерживать на Алитоле - а поэтому некуда спешить...
      Вошла Сойта, держа в руке стакан резного стекла - в нем плескалась зеленоватая жидкость.
      - Выпейте это, Хинкап, - предложила Сойта.
      Хинкап посмотрел на стакан, и рука почтальона невольно потянулась к анализатору, с которым он не расставался; но если в первые дни он проверял буквально все, с чем соприкасался, то позже успокоился и редко притрагивался к плоской коробочке, прикрепленной к поясу. Но сейчас вдруг Хинкапа обуял страх - ему показалось, что Сойта предлагает яд. Глядя на женщину, Хинкап вытянул из коробочки гибкий тонкий щуп, опустил в стакан. Сойта с улыбкой следила за его манипуляциями. Хинкап мельком бросил взгляд на анализатор - глазок на нем светился зеленым. Хинкап убрал щуп и одним глотком выпил жидкость. Сойта рассмеялась.
      - Какой вы забавный, Хинкап! Чего вы боитесь?
      - Ничего, - ответил почтальон. - Просто я из другого мира.
      - Я думала, вы давно уже убедились в том, что наш мир практически идентичен вашему. Физика, химия и биология общие, - сказала Сойта.
      - Да, - согласился Хинкап. - Это так, но... но ведь могут быть отклонения, вариации. А это питье я вижу впервые.
      - Это обычное успокаивающее, - сказала Сойта, взяла стакан и вышла.
      Хинкап смотрел ей вслед. Сойта была сложена на редкость хорошо легкая, сильная и гибкая фигура; движения мягкие и сдержанные; походка не поддавалась описанию в терминах, известных Хинкапу. А лицо... До того момента, как Хинкап увидел эту женщину, он думал, что такие лица бывают лишь на картинах, висящих в музеях... где он бывал, правду сказать, не слишком часто. Совершенную красоту этого лица усиливало и подчеркивало выражение доброты, мягкости, внутреннего мира. И обаяние... Стоило Сойте улыбнуться - и Хинкап почти забыл о своих тревогах. И все же... Сейчас ему хотелось задать Сойте вопрос - а он не мог решиться. Где-то в глубине души шевелился червячок сомнения. Хинкап не был уверен. что Сойта ответит правду. И все же... Хинкап встал, прошелся по столовой... все же, все же... спросить необходимо.
      - Сойта, - сказал он, как только женщина вошла, - скажите, пожалуйста, почему вы живете в лесу?
      - Нам нельзя жить в городах, мы там лишние.
      - Лишние?
      - Да. - Спокойствие женщины оставалось нерушимым. - Вы ведь не представляете, Хинкап, какие примитивные люди наши сограждане. Вы не были в городе - и не дай вам бог попасть туда. Впрочем, я и не допущу этого. Бездуховность - вот беда нашего мира. У вас, мне кажется, дело обстоит иначе.
      - Д-да... пожалуй, - Хинкап смутился. Не ему, рядовому почтальону, рассуждать о духовности. Он - человек, всецело занятый службой. Разумеется, он кое-что читает... и любит сыграть в шахматы с Тонгином... но, пожалуй, для Сойты этого маловато.
      - А в чем это выражается... бездуховность? - спросил он.
      - Видите ли... - Сойта ненадолго задумалась. - Наверное, мы сами отчасти виноваты в этом, слишком многое взяли на себя, оставив обычным людям роль исполнителей, но тем не менее... Впрочем, это другая сторона вопроса. В чем выражается... Ну, внешне это выражается в том, что горожане ничем не интересуются, кроме собственных материальных дел. Служба - дом. Это все. Вы можете представить себе людей, которые, отбыв служебные часы, усаживаются в грязных жилищах, окруженных высоченными заборами, запираются на множество замков и запоров - и часами смотрят убогие фильмы, сплетничают? Скука одолевает их, но они пальцем не шевельнут чтобы избавиться от нее. Что такое серьезная музыка, хорошие книги, философия, политика - им нет дела. Пока они молоды - они танцуют и пьют... а как только обзаведутся семьей - почти не выходят из дома. А мы... наши интересы раздражают их. Вообще любое подобие мысли приводит их в бешенство. Мысль они считают глупой роскошью. Гораздо удобнее готовые формулы для всех случаев жизни...
      Хинкап почему-то представил себе допетровскую Русь, о которой читал в толстом романе, - дома, огороженные заборами, запертые ворота, бояре в горлатных шапках... и едят пять раз в день, и спят после обеда... "для приличия и здоровья"... Бр-р... Хинкап передернул плечами. Сойта наблюдала за ним, не скрывая этого.
      - Сойта, - решился Хинкап на следующий вопрос, - а горожане... ну, они спокойно относятся к тому, что вы живете здесь, неподалеку от города?
      - Ну что вы, Хинкап, - рассмеялась Сойта. - Конечно, нет! Они всеми силами стараются выжить нас отсюда. Иной раз даже охоту на наших устраивают.
      Хинкапу стало не по себе, когда он представил охоту на людей, - и в то же время у него с души свалился громадный камень: Сойта не лгала ему, ничего не скрывала, и, кажется, он не совсем верно понял разговор, случайно услышанный в лесу... Видимо, после тяжелой ночи у него слишком разыгралось воображение, и он додумал за говоривших то, чего они вовсе не имели в виду. Хинкап уже забыл о зеленом напитке...
      - А почему вы... не такие, как все? - спросил он. - То есть как могло случиться, что вы стали исключением?
      - Мы мутанты, - сказала Сойта. - Выродки.
      - К-как?..
      - Выродки, - повторила Сойта ласково. - Правда, мы существуем давно, - такие, как мы. В малом числе. И именно такие, как мы, создали всю культуру на Алитоле. В последние пятьсот лет мы живем только в этом государстве... это связано с различными причинами, в основном тут замешана религия, ну, это не столь уж важно. Важно то что нас всегда и везде ненавидели - признавая наши заслуги. Вы читаете наши книги - разве вы не обратили внимания, что перед именами ученых, крупных государственных деятелей, писателей стоит буква "а"?
      - Я думал, это значит "академик".
      - Это значит - "ангел". Так нас назвали сотни лет назад, и так нас называют теперь. И ненависть к нам тоже крепнет сотни лет - это ненависть устоявшаяся, протухшая и прогорклая, как весь наш мир. И очень искренняя... Но если прежде, совсем недавно, еще какие-то сто лет назад, в нас очень сильно нуждались - потому что те, которые нас преследуют, неспособны сами изобрести даже гвоздь - то теперь... Теперь нередко рождаются такие люди, которые могут, упорно работая, добиться неплохих результатов. В любой области науки и техники. Правда, они совершенно неспособны заниматься искусством... но это никого не беспокоит. Важно то, что нужда в нас отпала. И мы все ушли в леса. Что делать? Нам нет другого места.
      Хинкап потряс головой. Что-то у нею в мозгу не укладывалось. Безусловно, он верил Сойте, - и все же...
      - А вы не можете уйти дальше? Ну, куда-нибудь в такое место, где рядом не будет городов?
      - Во-первых, таких мест нет, - сказала Сойта. - Страна невелика и заселена довольно плотно. А во-вторых - мы ведь тоже нуждаемся в городах. Мы берем в городе то, что нам необходимо. Конечно, нам лучше было бы уйти - не дальше в леса, а просто совсем уйти с Алитолы. Но как? Мы еще не научились путешествовать в космосе. И потому вы, Хинкап, стали для нас символом надежды.
      - Я?!
      - Разумеется. Ведь вполне может оказаться так, что с вашей помощью нам удастся уйти.
      - Куда?
      - Этого мы еще не знаем, Хинкап. Мы прекрасно понимаем, что вы попали к нам совершенно случайно, и, скорее всего, без помощи своих соотечественников улететь не сможете. Но ведь вас рано или поздно найдут. И мы надеемся, что ваши друзья помогут нам всем перебраться на какую-то... скажем, никому не нужную планету, с более или менее подходящими условиями. Это возможно, а, Хинкап?
      - Наверное... - Хинкап не имел ни малейшего представления, возможно ли такое. - Думаю, что да... А сколько вас вообще, таких вот лесных отшельников?
      - Немного. В настоящее время около тысячи человек.
      - Действительно, немного... - Хинкап вспомнил, что спасательные боты, как правило, рассчитаны на тридцать-сорок человек. Впрочем. если до него вообще доберутся, то не составит труда вызвать подмогу. - Но ведь вы не представляете себе, Сойта, как мала надежда на то, что меня разыщут достаточно скоро. Меня сбросило с маршрута... о таком никогда никто и не слыхал, и где они будут меня искать? Я не имею ни малейшего представления, какая это часть Галактики, да и вообще - наша ли это Галактика? И какое это время? Может быть, спасатели ищут меня на миллиарды лет в сторону, в прошлом или в будущем? Или просто в другой части Вселенной?
      - Не думаю, чтобы дело обстояло так уж страшно, - возразила Сойта. Скорее всего, вы находитесь в пределах досягаемости для ваших друзей. Вас найдут.
      - Хорошо бы, - с сомнением сказал Хинкап. - Да поскорее.
      - Мы надоели вам? - удивилась Сойта. - Вам скучно с нами?
      - Ох, нет, что вы, - Хинкап рассердился на себя за неловкое выражение. - Я имел в виду другое... Если вам здесь грозит опасность, то лучше бы поскорее от нее избавиться, вот что я хотел сказать.
      - Да, хорошо бы. Наши города... О, это не жизнь, там, внутри города, это война... непрестанная война, каждый воюет против всех, все - против каждого... дети ненавидят родителей, родители ненавидят своих детей и друг друга... и при этом все делают вид, что их жизнь прекрасна и достойна зависти, и - скука, скука... И если бы вы могли представить, Хинкап, как велика их ненависть к тем, кто не принимает их морали и предрассудков, к тем, кто умеет и хочет мыслить!
      - Н-да, - сказал Хинкап.
      Хинкапа разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь.
      - Что случилось? - спросил он, плохо еще соображая.
      - Хинкап! - в голосе Сойты слышалась тревога, и Хинкап мгновенно и окончательно проснулся. - Хинкап, вставайте!
      Одевшись, Хинкап взглянул на неплотно задернутое шторами окно. Снаружи царила тьма египетская. Почему Сойта подняла его ночью? Неужели то самое? Облава? Городские пошли войной на лесную деревню? Почтальон вышел в столовую. Сойта ждала его. Она была точно такой, как всегда, - в мягко спадающем платье, золотые волосы струятся по плечам... и улыбка навстречу Хинкапу.
      - Что случилось, Сойта?
      - Ничего особенного. Для нас это не внове. Но вам, Хинкап, лучше укрыться на это время. Облава.
      - Но, Сойта...
      - Никаких "но", милый Хинкап. Мы умеем защищаться. А вы - наш гость, к тому же не просто гость. Вы - наша надежда. Идите за мной.
      Следом за женщиной Хинкап вошел в кухню. Там, повернув спрятанный за шкафом рычажок, Сойта открыла потайную дверь - и Хинкап увидел освещенную неярко лестницу, ведущую в подвальное помещение.
      - Идите туда, Сол, - сказала хозяйка, - и не выходите, пока я не позову вас.
      Хинкап начал спускаться по деревянным узким ступеням и услышал, как закрылась дверь. Он не стал оглядываться, боясь, что не совладает с собой и бросится наверх. Сойта... Сойте снова грозила опасность, а он, здоровенный мужичина, шел в укрытие...
      Внизу оказалось очень уютно. Комната, ванная, туалет, небольшая кухонька - убежище явно рассчитано на длительное пребывание в нем. Хинкапу стало страшно. Ведь строилось это укрытие не в расчете на космических пришельцев... значит, не так уж безопасно сейчас наверху, как пыталась уверить его Сойта; значит, и лесные жители вынуждены отсиживаться в таких вот оборудованных норах... Может, это было давно? Сейчас, возможно, лесная община уже не нуждается в подземных жилищах, и они сохранились просто потому, что незачем разрушать их и перестраивать дома? И все же... Хинкап вернулся к лестнице и поднялся наверх. Он думал, что будет кричать и колотить в двери, и звать Сойту, пока она или кто-нибудь другой не услышит и не выпустит его... но дверь оказалась незапертой. Хинкап ощутил мгновенный укол совести - Сойта верила, что гость не нарушит слова... но у него не было сил для бездействия.