Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Улыбка монстра. Файл № 433

ModernLib.Net / Картер Крис / Улыбка монстра. Файл № 433 - Чтение (стр. 6)
Автор: Картер Крис
Жанр:

 

 


      — Ошибаетесь, агент Молдер. Кое-какие доказательства есть. Во-первых, никто не видел ни Корпе-лиуса, ни его любовницу в момент убийства Берко-вича. Никто и нигде. Вариант напрашивается самый простой: они выбрали укромное, укрытое кустами от взглядов с суши местечко там, на усыпанном камнями берегу. (Скажите уж прямо, шериф, подумал Молдер, — на бывшем пляже для черных!) Корнелиус замаскировался — очевидно, в воде, с аквалангом, — а миссис Беркович позвала мужа и сына, когда они проплывали мимо. Беркович повернул к берегу, подплыл поближе — и тут в дело вступил Корнелиус.
      — Зачем убили ребенка? Не проще ли было выбрать момент, когда муж будет один? — Молдер почувствовал, что версия начинает его увлекать. Затягивать.
      В разговор вновь вступил Вешбоу:
      — Хороший вопрос, агент Молдер, очень хороший. Но кто сказал, что Сол Беркович мертв? Никто не видел его тела. А с психологической точки зрения все разыграно более чем грамотно. Ну кто же заподозрит мать в убийстве единственного ребенка? Бывает, конечно, и такое — но крайне редко, куда реже, чем попытки избавиться от опостылевших мужей. Не исключаю, что когда — и если — миссис Беркович получит деньги, последует чудесное воскрешение мальчика. Скорее всего не здесь, а на другом конце страны. С юридической точки зрения это не трудно — погибшим Соломон Беркович отнюдь не признан. Нашелся — и всё.
      В кабинет вошла Ширли Мейсон — ради операции века шериф вернул ее из отгула. Принесла кофе участникам совещания и блюдо с круассанами, поставила на стол, вышла. Вешбоу проводил ее завистливым взглядом и подмигнул Кайзерманну.
      Через несколько минут, когда с кофе и круассанами было покончено, Скалли наконец нарушила свое молчание:
      — Не хотела портить вам аппетит, по теперь, пожалуйста, взгляните… — она достала свернутую в рулончик компьютерную распечатку. — Именно так выглядит челюсгао-ротовой аппарат твари, убившей Берко-вича. И, я уверена, — убившей Косовски. И пока вы не обнаружите подобную дрессированную зверюшку у Кориелиуса, ваше обвинение останется просто подарком судьбы для жаждущего рекламы адвоката.
      Изображение впечатляло. Чем-то оно напоминало улыбку Чеширского кота — на редкость неприятного и зубастого кота. Остальные части тела твари на распечатке отсутствовали.
      — Да-а-а… — протянул шериф. — Сколько же тут зубов?
      — На теле остались следы от ста двадцати девяти. Но поскольку в подобных челюстях число зубов всегда кратно четырем — я думаю, сто тридцать два, как минимум. Еще три сломаны, или выпали, или по каким-то причинам не отпечатались.
      Вешбоу выложенный на стол козырь не смутил ни в малейшей степени:
      — Интересная штучка, агент Скалли, очень интересная… Между прочим, в Гэрусе наш друг Кор-пелиус работал в небольшой мастерской, занимавшейся литьем — причем не серийным, а по спецзаказам. Наверняка у него остались знакомства, мог запросто заказать подобную игрушку.
      Скалли парировала:
      — Кроме знакомств среди литейщиков, вам заодно стоит разыскать и знакомых археологов Корнелиуса. Я провела поиск в Сети — пробный, ввиду нехватки времени, — и почти сразу натолкнулась на изображение челюстей тримаглодоиа. С вероятностью девяносто процентов они совпадают с этими.
      — Что это за зверь — тримаглодон? — удивился шериф. — Никогда не слышал.
      — Ископаемая акула. Жила здесь сто двадцать миллионов лет назад. Скелеты тримаглодонов до сих пор встречаются в осадочных породах.
      — Здесь? В озере? — еще больше удивился Кай-зерманн.
      — Нет, миллионы лет назад здесь было море, — объяснила Скалли.
      — Ну пусть Корнелиус и расскажет, откуда у него эти ископаемые зубы, — вмешался Вешбоу. — Заодно пусть объяснит, зачем и куда он исчезал в ночь перед убийством Косовски. Исчезал до утра. Исчезал, создавая у окружающих впечатление, что остается на месте.
      Молдер вопросительно посмотрел на Кайзерман-на. Тот поморщился и коротко пересказал историю промашки Хэмфри Батлера. Потом тяжело поднялся и сказал:
      — Ладно, пора идти колоть подозреваемых. А насчет доказательств не беспокойтесь. У меня есть свидетель. Как говорили раньше — коронный свидетель.
 
      Трэйк-Бич, офис шерифа Кайзерманна, 25 июля 2002 года, 19:49
      По лицу миссис Беркович текли ручейки из смеси слез и остатков косметики. Но признавать свою вину вдова не желала категорически.
      Да, она встретила и полюбила молодого человека. Да, встречалась с ним тайком от мужа. С каких пор это по законам США стало преступлением? К смерти мужа и исчезновению сына никакого отношения она не имеет, она провела эти два часа в объятиях Дэви… Да, никто, кроме него, подтвердить это не может.
      Слезы катились. Диктофон крутился, записывая перемежаемые всхлипываниями показания. Стенли Кохер, помощник окружного прокурора, вежливо задавал вопросы. Кайзерманн и Молдер слушали. Допрос шел по кругу.
      Вдруг шериф поднялся, оперся кулаками о стол и рявкнул:
      — А теперь отвечайте мне! О чем вы говорили с Дэвидом: Корнелиусом утром десятого июля в помещении бывшей прачечной трейлервилля?!
      — К-к-какой прачечной? Я не знаю никакой прачечной… У нас есть стиральная машина, и…
      — Не отпираться! — Шериф с размаху впечатал в стол какую-то бумагу. — Это ваше заявление о краже! О краже кулона — золотой цепочки с сапфиром! Вы два часа изводили меня, вопя, какие жулики ваши соседи! И требовали найти похищенное!
      Он сделал паузу и заговорил по-другому — тихо, вкрадчиво:
      — Ваш кулон нашли. На полу в бывшей прачечной, о которой вы якобы ничего не знаете. Нашли через несколько мшгут после вашего разговора с Корпел иусом… Разговора, в котором вы обсуждали убийство мужа!!! — Последние слова шериф прокричал.
      — Никто не мог слышать наш… Я вообще пс знаю никакой прачечной! — Миссис Беркович тоже сорвалась на крик.
      — Вы были не наедине, — сказал Кайзермапн устало. — Там находился еще один человек, вы его не видели, но он видел и слышал вас. Вам напомнить детали разговора? Как вы называли мужа «рога-тсньким козликом»? Как говорили, что акваланг лучше не брать напрокат, а купить милях в сорока отсюда, а потом выбросить? Как…
      В этот момент миссис Беркович прорвало. Предыдущие рыдания казались слабым дождичком на фоне последовавшего тайфуна. Из истеричных выкриков, которые порой можно было разобрать, следовало: она ничего не делала, это все Дэви, она просто поговорила с ним в сослагательном наклонении — что будет, если муж вдруг утонет при купании, но если Дэви что-то и предпринял в этом направлении, то она ничего не знает, не знает, не знает…
      Уставший от ее воплей шериф вышел из кабинета, сделав знак Молдеру. В коридоре сказал:
      — Отлично. С этими се показаниями можно браться всерьез за Корпелпуса. Плюс рассказ моей свидетельницы…
      — Простите, шериф, но что это за таинственная свидетельница, возникающая в самый нужный момент в заброшенных прачечных?
      — Вешбоу раскопал, этот парень, когда надо, умеет-таки рыть землю… Интересно, какой ему идет процент от невыплаченных страховок? Свидетельница — соседка Берковичей по трейлервиллю. Девчонка семнадцати лет. Прятала от родителей в примыкающей к прачечной комнатушке пакет с тра… хм-м… с личными гигиеническими принадлежностями. Услышала, как входят люди. Испугалась, подумала, что родители, затаилась. А потом постеснялась выйти — «милый Дэви» тут же со всем прилежанием приступил к делу. Удовлетворил подругу по полной программе. В результате девчонка услышала и последовавший разговор. А потом подобрала свалившийся в пылу страсти кулон. Ладно, Молдер, пошли посмотрим, что там с Корнелиусом…
      — Вы успели порадовать мистера Вайсгера полной реабилитацией Биг-Трэйка?
      — Пока нет. Успеется. Позвоню, когда получим полное признание…
      Левый глаз Дэвида Корнелиуса заплывал огромным синяком. Кровь сочилась из разбитых губ и стекала по подбородку.
      — Молчит? — спросил шериф.
      — Молчит, — подтвердил Нордуик, разглядывая две свежих ссадины на костяшках пальцев.
      — Что это с ним? — поинтересовался Молдер, показывая на лицо арестованного.
      — Как что? — удивился скромно сидевший в углу Вешбоу. — Он же оказал бешеное сопротивление там, в лесу, просто бешеное… Вы не помните, Молдер?
      Молдер вспомнил — не лес, не сопротивление, а семнадцатилетнего мальчишку, буквально разнесенного на куски крупнокалиберными пулями, и сказал:
      — Да, да, конечно… Мне там, в лесу, даже показалось, что у него сломана пара ребер…
      Нордунк понимающе улыбнулся и хотел что-то сказать, но тут в кабинет вошел новый персонаж. Хэмфри Батлер. Судя по его лучезарному, сияющему виду (от болотной грязи Хэмфри успел отчиститься) — произошло нечто неординарное, но приятное.
      — Шериф… Шериф… — Не в силах что-либо еще сказать, он жестом Сайта-Клауса водрузил на стол увесистый сверток. Торопливо разорвал бумагу.
      Все, даже Корнелиус своим единственным работоспособным глазом, уставились на добычу Хэмфри. На столе, тускло поблескивая металлом, лежали челюсти. Огромные стальные челюсти с длинными ручками-рычагами сзади.
      — Трейлер старый… Тот оторванный лист, помните… Я подумал… — Хэмфри сбивчиво объяснял, как он нашел тайник под полом трейлера Корнели-уса, как изъял, с протоколом и свидетелями, сие устройство…
      Почти никто не слушал Батлера. Молдер попробовал было подсчитать бесчисленные стальные зубы — и сбился. Но и без того было ясно, что лежащая на столе вещь идентична челюстям с распечатки Скалли. Челюстям тримаглодона, ископаемой акулы.

ЭПИЗОД 3

      Хэммет, поселок неподалеку от истока Трэйк-Ривер, 26 июля 2002 года, 23:07
      Небольшое кафе. Интерьер не блещет изысками. Тесно, накурено, шумно. Посетители — курортные рабочие-сезонники, все чернокожие. Расслабляются после трудового дня. Хэммет — в рабочей синей блузе — выглядит среди них своим. Как и другие, он пьет, смеется, шутит… Но больше всего — слушает.
      Время идет, посетители постепенно расходятся. Завтра — опять на работу. Наконец в зальчике остается один Хэммет. Подходит к стойке.
      Над стойкой висит портрет какого-то здоровенного и мордатого афро-американца — а то даже и афро-африканца — в роскошно-аляповатом мундире, увешанном орденами. По поводу портрета здесь иногда возникают споры: изображает ли он известного в прошлом певца Поля Робсона в роли адмирала Отелло или же еще более известного императора-людоеда Бокассу? Бармен, он же владелец заведения, в таких случаях от комментариев воздерживается.
      Хэммет смотрит на портрет, на бармена — это пожилой негр, в волосах сквозит седина. Внушительной фигурой он чем-то напоминает изображение над головой.
      — Зачем ты пришел, Сэмми? — спрашивает хозяин. — Конечно, твой отец был мне другом, но… Я слышал, ты работаешь в полиции. А сюда ходят разные люди, и некоторые очень не любят полицейских…
      — Эти люди меня не интересуют, — жестко говорит Хэммет. — Меня интересуют лишь два человека: Вайсгеры. И я хочу кое-что о них узнать.
      Хозяин понимающе кивает. На его лице желание помочь.
      — Спрашивай, — говорит он коротко.
      — Рыбзавод. Что там происходит? Многие нити ведут туда, я слышал обрывки нескольких интересных разговоров, но главного так и не понял: Вайсгеры решили его вновь запустить? Или…
      — Непонятно, — вздыхает хозяин. — Весной, перед началом сезона, наметилось там какое-то оживление. Люди приезжали, не здешние, что-то там делали… Наши — те, кто помнил про неплохие заработки на заводе, — ходили, спрашивали: не будет ли работы… Нет, говорят, завод закрыт и открываться не собирается… Чем там занимались эти люди — не знаю. Но системы охраны подновили и забор подлатали.
      — И что потом?
      — Тишина, Сэмми. Но пару-тройку раз, уже летом, я видел, как там горит свет.
      — Видел — и?..
      — Сэмми, все живущие здесь знают — не стоит без нужды совать нос в дела Вайсгеров. Хорошо, если лишишься только носа…
      Хэммет ненадолго задумывается, потом спрашивает:
      — В каких именно корпусах завода горел свет? Летом, по ночам?
      — В морозильном и в рыборазводном — знаешь, где большие такие бассейны?
      Хэммет кивает, после утренней беседы с профессором Лу он раздобыл и внимательнейшим образом изучил план завода.
      — Как я понимаю, — говорит детектив, — теперь на территорию свободно не попасть?
      Хозяин внимательно и печально смотрит на пего. Ему совсем не хочется отвечать. Но именно он, один из четверых, остался в тот далекий день на берегу — стеречь одежду друзей, зашедших в воду на пляже для белых. И он говорит:
      — Ну, это смотря кому… Разные есть тропинки…
 
      Десять минут спустя
      Прежде чем уйти, Хэммет кивает на портрет над стойкой:
      — И все-таки кто это? Робсон или Бокасса? — Он слышал обрывок очередного спора завсегдатаев на эту тему.
      Губы хозяина кривит неприятная усмешка.
      — Бокасса, Сэмми, император Бокасса. Он любил говорить, что белые лучше черных в одном-единственном случае — когда их подают к столу тушеными со спаржей и бататами…
 
      Три часа спустя
      Рыбзавод. Нигде ни огонька. Корпуса безмолвно сереют во мраке. Тишину нарушает лишь плеск воды, скатывающейся по водосбросу плотины.
      Канал, соединяющий рыборазводный цех с Трэйк-Ривер. У самой поверхности скользит черная тень — бесшумно. Ее движения не видны, лишь угадываются. Впереди преграда — частая сетка, перекрывшая канал. Тень исчезает, ныряет. Через короткое время появляется снова — позади преграды. Очевидно, под поверхностью в сетке есть разрыв. Бетонный парапет у самого цеха. Тень подтягивается и оказывается на нем. Это человек в черном гидрокостюме и с аквалангом.
      Аквалангист стягивает акваланг, маску, ласты, отстегивает грузовой пояс. Теперь видно, что это Хэм-мет. Он прячет снаряжение в невысоких, редких кустиках — неважное укрытие, но по ночному времени сойдет. Движется вперед, в руке — большой фонарь, похожий на дубинку, пока не включенный.
      Рыборазводный цех. Мощный луч фонаря раздвигает тьму. Белое световое пятно скользит по полу, по стенам. Вид у помещения заброшенный — пыльно, грязно. Хэммет внимательно исследует бассейны для разведения рыбы — они идут уступами, уровень каждого нового ниже предыдущего.
      Бассейны тоже давно позаброшены — в них ни капли воды, на дне валяются кучи старого мусора. Лишь последний, самый нижний, заполнен водой до краев. Дальний его конец перекрыт воротами-шлюзом, за ними — выход в канал, соединяющий завод с рекой и озером. Когда-то здесь, в самом большом и глубоком искусственном водоеме цеха, обитали самые крупные рыбы, прежде чем быть выпущенными в Трэйклейн.
      А теперь?
      Луч фонаря пытается пробиться сквозь толщу воды, достигнуть дна — безуспешно. Освещенная белесым мертвенным светом глубина выглядит загадочной и мрачной. Хэммету кажется, что по поверхности бассейна пробежала рябь — хотя ветра в цеху быть не может. Хэммет отступает от воды, осматривается. Здесь, возле последнего бассейна, явно что-то делали — и недавно. В углу груда пустых распакованных ящиков разного размера — новых, чистых. Хэммет осматривает их — ничего, ни надписей, ни какой-либо маркировки.
      Луч света неожиданно выхватывает кучу какого-то тряпья на полу — и она кажется одеждой. Окровавленной.
      Хэммет подходит — настороженный, напружиненный, рука тянется к бедру — там видна рукоять ножа. Облегченно вздыхает. Ветошь, обычная промасленная ветошь… Но — свежая. Среди тряпок что-то поблескивает. Хэммет нагибается, поднимает небольшую металлическую деталь, недоуменно вертит в руках. Затем оттягивает плотно прилегающий к телу ворот гидрокостюма — и бросает деталь внутрь.
 
      Чуть позже
      Рефрижераторный цех. Хэммет стоит у дверей огромной холодильной камеры. Камера явно пребывает в рабочем состоянии. Видно, как влага из теплого воздуха цеха конденсируется на двери, собирается мелкими капельками — они соединяются в более крупные и скатываются по черному холодному металлу двери — словно чьи-то слезы.
      На секунду перед мысленным взором Хэммета встает видение: чернокожая женщина, одетая по моде шестидесятых годов, — на фоне озера. Он видит только ее лицо, очень крупно, — и по нему сбегают слезы. Женщина не рыдает, вообще не издает ни звука, лицо застыло неподвижной маской — но слезы бегут и бегут.
      Хэммет проводит рукой по лицу — видение исчезает. Он несколько секунд стоит, тяжело дыша, потом приступает к делу — медленно и осторожно пытается вскрыть камеру.
      Наконец электронный замок уступает небольшому приборчику, извлеченному Хэмметом из водонепроницаемого футляра. Через секунду огромные двухстворчатые двери распахиваются. Одновременно внутри включается яркий свет. Он режет глаза, и единственное, что успевает увидеть Хэммет, — огромная оскаленная пасть, прямо перед ним. Больше он не успевает ничего.
 
      Шесть часов спустя
      Утро. Палаточный лагерь неподалеку от берега — еще не до конца проснувшийся. К воде идет девушка в бикини и с полотенцем — ей лет пятнадцать, не больше. Лицо заспанное, движения медлительные — девушке явно хочется разогнать остатки сна утренним купанием. Наклоняется, пробует рукой воду — не остыла ли за ночь? Похоже, вода достаточно теплая, — девушка аккуратно кладет полотенце на песок, поправляет чашечки и бретельки бикини… Затем черпает воду ладонью, ополаскивает лицо и только потом смотрит на воду перед собой. Рот девушки раскрывается — беззвучно. В трех шагах от нее видно тело в черном гидрокостюме. Топорщатся клочья рваной резины… и розоватой плоти. Через секунду девушка кричит — долго, пронзительно.

РАССЛЕДОВАНИЕ. ФАЗА 3

      Трэйклейн, 26 июля 2002 года, утро
      Информационная бомба, взрыв которой всеми силами оттягивал Вайсгер-старший, в конце концов сработала. Собственно говоря, рванула она еще вчера — но ударная волна, как и предвидел Дональд Вайсгер, сотрясла все без исключения устои империи его брата лишь к сегодняшнему утру. Найденный утром труп растерзанного аквалангиста подлил бензина в полыхающий костер репортерской истерии — местные каналы прервали передачи для срочного сообщения, в типографиях печатались экстренные выпуски газет. Правда, сведения о том, что покойный оказался детективом из полиции штата, пока не просочились.
      Жара не спадала, ртутные столбики термометров к полудню стабильно уползали за сотню градусов — но в воде и на воде людей не было. Ни одного.
      Не плескались купающиеся, не рассекали озерную гладь всевозможные лодчонки, водяные велосипеды и виндсерфинга. Но берега были усыпаны людьми. Настороженные взгляды шарили по поверхности. Бинокли и подзорные трубы, видеокамеры и фотоаппараты целились в Трэйклейн сотнями окуляров.
      В утреннем выпуске «Норд-Ост-ныос» появилась статья Луи Птикошона, в которой профессор почти дословно повторил рассказанные Хэммету примеры нападений акул в пресных водах — и привел несколько новых. В новостях местного канала также прозвучало интервью профессора, названного репортером не иначе как «всемирно известным ихтиологом».
      В результате слово «акула» было у всех на устах. В слухах, гуляющих среди собравшихся на берегах людей, варьировались лишь размеры: пятнадцать футов! двадцать футов!! двадцать пять!!! К трем самым большим пляжам Трэйк-Бич подвезли рулоны проволочной сетки — но рабочие лезть в воду и устанавливать ограждение не торопились. Любопытствующие подходили к рулонам, оценивали толщину проволоки, с сомнением качали головами — на фоне слухов о двадцатипяти футовом чудовище сетки выглядели несерьезно.
      Немногие — те, кто был посмелее — готовили морские снасти, всеми правдами и неправдами раздобывали запрещенную в штате Висконсин к свободной продаже взрывчатку, укрепляли лодки дополнительными шпангоутами и закачивали пеногерметик в свободные полости своих суденышек, добиваясь их непотопляемости. Но — выйти в озеро на охоту пока не рискнул пи один из них.
      Другие — их было гораздо больше — складывали палатки в машины или вещи в трейлеры и отправлялись искать другое место для отдыха. Не столь разрекламированное, но более спокойное. В телерепортажах о всевозможных сенсационных происшествиях, что ни говори, лучше выступать в роли зрителя, чем непосредственного участника.
      Большинство отдыхающих тем не менее выжидало — не очень даже осознавая, чего именно они ждут. В воду не лезли, по все рассказы о «монстре озера» воспринимали с изрядной долей скепсиса.
      Средства массовой информации изощрялись в догадках и самых фантастических домыслах. Версия Птикошона (вернее, если соблюдать право первенства — версия Хэммета) оказалась не единственной. Высказывался полный спектр самых бредовых предположений — от очнувшегося после миллиона лет анабиоза реликтового ящера до саддам-хусейновских диверсантов-аквалангистов.
      Но о Дэвиде Корнелиусе и о найденном у него смертоносном инструменте никто ни единым словом не упомянул. Тому имелись причины, и вполне веские.
 
      Трэйк-Бич, офис шерифа Кайзерманна, 26 июля 2002 года, 11:46
      — Не спорю, прикусы очень похожи, — говорила Скалли. Бледная, с темными кругами под глазами, она выглядела смертельно уставшей. — Но есть и несовпадения. На проекторе, при наложении слайдов их видно лучше, но можно разглядеть и так. Посмотрите внимательно.
      Она выложила на стол шерифа два изображения челюстей, нанесенных на один лист, — картинки-близнецы казались позаимствованными из воскресного приложения к газете, не хватало только подписи: «Найди 10 отличий». Впрочем, отличия Скалли уже отметила красным маркером.
      — По-моему, они одинаковы, агент Скалли, совершенно одинаковы, — протянул Вешбоу. — Вы зря усложняете дело. Все расхождения можно легко списать на ошибки в вашей программе сравнения…
      — Нет, — отрезала Скалли. — Любой эксперт скажет вам то же самое и при визуальном изучении. Смотрите: этот вот клык на псевдочелюстях Корне-лиуса выглядит обломанным. Но только выглядит, причина — дефект литья. В челюстях, убивших Берковича и Косовски, тот же клык был абсолютно цел. Затем, обратите внимание на эту обведенную группу из шести зубов — налицо небольшие, но явные различия во взаимном расположении. Наконец, челюсти, найденные у Корнелиуса, немного, но уже, чем искомые…
      — Далее чем до предварительного слушания это дело не продвинется, — сказал Молдер. — Любой грамотный адвокат предоставит заключение независимых экспертов, где все это будет сказано черным по белому. Держать дома предмет, лишь похожий на орудие убийства, преступлением не является.
      — Есть еще один момент, мистер Вешбоу, — сказал Кайзерманн нехотя. — Мои парии, конечно, не эксперты, по… Сегодня Хэмфри Батлер — а он по физическим кондициям никак не уступает Корнсли-усу — попробовал «покусать» Нордуика этой игрушкой. Тот был одет в пожарную робу из толстого брезента — и что вы думаете? Зубы даже ее не прокусили, и на теле не осталось ни малейших синяков… Ручки слишком коротки, нужен рычаг гораздо длиннее.
      Но старого лиса мистера Вешбоу не могли сбить со следа такие мелочи. Он твердо решил добраться до глотки «милого Дэви».
      — Тем более это доказывает вину Корпелиуса, коллеги, тем более, — удивил Вешбоу присутствующих неожиданным выводом. — Дело было так: он сделал или заказал эту игрушку. Опробовал и убедился — не подходит, слабовата. Заказал или изготовил другую, модернизированную — которой и совершил убийства. Теперь становится ясным, отчего он двинул в бега, оставив свою железяку в не слишком падежном месте. Понимал, что никакой уликой она не послужит. Надо колоть его по настоящему тайнику… Любые другие версии — бред слабоумных репортеришек, свихнувшихся на озерном монстре. Или вы будете утверждать, что Корнелиус его выудил, сделал слепок челюстей и отпустил рыбку дальше резвиться в родной стихии?
      Молдер ответил, игнорируя сарказм в голосе Веш-боу:
      — Утверждать такое я не стану. Но хочу задать один вопрос. Я расстался с Хэмметом за полтора часа до возвращения Корнелиуса в трейлервилль. Теоретически можно успеть обставить за этот срок убийство и вернуться, но на практике с трудом осуществимо… К тому же к воде Хэммет, когда мы расставались, не собирался.
      — Вот Корнелиус и расскажет, как он успел, — парировал Вешбоу. — Парень он быстрый, вы в лесу могли убедиться, очень быстрый.
      Повисла пауза. Присутствующие знали: арестованный молчит мертво — не открыл рот даже для того, чтобы сообщить свое имя. Не пытается выдвинуть никаких объяснений находки в трейлере, как-либо оправдаться — просто молчит, и всё.
      Очередное совещание подошло к концу — ничего нового не было сказано. Скалли, едва державшаяся на ногах от недосыпа, тем не менее собиралась в госпиталь ВВС, куда доставили останки Хэммета. Шериф и Вешбоу планировали провести очередной допрос Корнелиуса — время, отведенное для предварительного обвинения, утекало, как вода сквозь пальцы, а выходить на предварительное слушание в суде лишь с наркотиками и незаконным владением оружием не хотелось. Молдер же хотел проверить кое-какие свои догадки, мелькнувшие после разговоров с братьями Вайсгерами и касавшиеся русского нефтяного барона Баймухаммедова.
      Однако, прежде чем расстаться с коллегами, Молдер выложил на стол небольшой металлический предмет.
      — Скажите, кто-нибудь из вас знаком с этой или похожей деталью? — спросил он.
      Кайзерманн сразу узнал найденную под гидрокостюмом Хэммета железку.
      — Это штуцер, дело ясное, — сказал шериф. — Здесь вот явно надевается шланг… Но от какого он агрегата, ума не приложу…
      Скалли и Вешбоу тоже не опознали загадочную деталь. След казался ведущим в тупик.
 
      Трэйклейн, 26 июля 2002 года, день
      После полудня из столицы штата приехала целая команда тамошних полицейских — спускать убийство одного из своих они не собирались никому, ни человеку, ни загадочному монстру. Часть прибывших взяла в плотный оборот обитателей палаточного городка, возле которого было обнаружено тело Хэммета. Другие что-то вынюхивали по берегам Трэйклейна — не решаясь, впрочем, выйти в озеро на имевшихся в наличии плавсредствах. По слухам, возглавлявший полицейских штата Патрик О'Нил потребовал у местного штаба национальной гвардии предоставить в его распоряжение бронекатер с комплектом глубинных бомб. Национальные гвардейцы, понятно, повертели пальцем у виска и посоветовали обратиться к командованию ВМС США. Однако это могли быть лишь слухи.
      Но одно было совершенно точно — к интересам мистера Вайсгера прибывшие относились с величайшим почтением. Если Хэммет действительно контактировал с конкурентами хозяина озера, то явно был одиночкой…
      Об интересах мистера Вайсгера отчасти шла речь и в шифрограмме Молдера, отправленной Скиннеру накануне. Молдер не спрашивал разрешения, а просто ставил своего непосредственного начальника в известность о том, что в ходе расследования вполне могут всплыть (и уже всплывают) факты, .способные повредить репутации и бизнесу его старого друга. Ответ заместителя директора ФБР после расшифровки оказался коротким и всеобъемлющим: «Действовать по обстановке». Молдер подумал, что подобную, дающую самое широкое поле для истолкований инструкцию можно было передать и открытым текстом…
      Именно так — открытым текстом — была передана в три адреса другая, более пространная телеграмма, содержание которой надолго развеселило работников почтамта Трэйк-Бич. Ее автор, мисс Клейтор, обокраденная сторонница однополой любви, жаловалась на самоуправство шерифа Кайзерманна прокурору штата, редакции журнала «Розовая мечта» и — вообще непонятно почему — комиссии по нравственности «Церкви истинных дочерей Христовых»…
 
      Трэйк-Бич, 26 июля 2002 года, 15:31
      Звонок Дональда Вайсгера застал Молдера на выходе из бюро по регистрации недвижимости округа Трэйк.
      — Сегодня вечером состоится экстренное заседание правления «Биг-Трэйк-фонда», — сказал Дональд. — Могу сообщить вам информацию, которая пока держится в секрете: в устав фонда будут внесены важные изменения. Отныне для поимки Биг-Трэйка станут разрешены любые способы, а не только спортивные. Причем из новой редакции убрано утверждение, что Трэйк является именно гигантским лососем. Какая бы пожирающая людей тварь не таилась в озере — убивший или поймавший ее получит всю призовую сумму.
      Молдер подумал, может ли считаться подобной тварью Корнелиус в акваланге и с челюстями-щипцами, — и усомнился в том, что шериф и Вешбоу смогут претендовать на премию.
      — Завтра утром, — продолжал Дональд, — до того, как о новых правилах игры станет широко известно, я собираюсь провести облавную охоту. Использую все рыболовные катера из принадлежащей мне компании по прокату — переоснащение их сейчас заканчивается. Для поддержки с воздуха прибудет вертолет. Шанс на успех очень большой. Не желаете принять участие, хотя бы в качестве зрителя? Доли призовых денег обещать не буду, но платиновая дисконтная карта «Интерфиш-Трейдинг» в качестве гонорара вам обеспечена. Двадцать процентов скидки на все рыболовные товары.
      — Боюсь, что карта мне не понадобится, я не увлекаюсь рыбалкой, — сказал Молдер. — Но пропустить такую ловлю тысячелетия, конечно же, не могу. Кстати, ваше приглашение относится и к Скалли? Или вы разделяете старый предрассудок, что женщина на борту — к беде?
      — К агентам ФБР сие не относится. Мой отец говорил, что люди в форме лишены первичных половых признаков, — хохотнул Дональд.
      Молдер подумал, что Скалли на такую шутку обиделась бы. Да и форму — исключительно камуфляжную — она надевала лишь на тренировочной дистанции ФБР в Плейтоне, когда раз в год всем агентам приходилось сдавать зачет, паля по выскакивающим из-за углов улицы-тренажера мишеням в виде террористов и уголовников. Результаты Скалли в этих игрищах, надо сказать, никогда особо не блистали — она была не в ладах с длинномерным и тяжелым автоматическим оружием, к тому же зачастую дырявила мишени, изображавшие законопослушных граждан, зацеплять которые никоим образом не полагалось. Поэтому агент Скалли под любыми предлогами старалась отвертеться от обязательного мероприятия — и частенько ей это удавалось.
      — К тому же примета морская, а у нас озеро, — добавил Вайсгер-младший. — Естественно, я буду только рад, если мисс Скалли примет участие.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9