Аферисты - Славные времена

      - Да нет же! С бандитами был Толстенко! Он их сам вызвал! И Федю вызвал!
      - Правильно. Убийство и ограбление. Сейф они вскрыть не смогли. Раздели Федю до гола, чтоб найти ключи от сейфа.. Не нашли ключей и убили.
      - Они бы пытали его, чтоб отнять ключи! А про следы пыток никто не говорил!
      - Следов не было, правда. Федя сопротивлялся и его убили. Или убили сразу, с испугу. Им хватило тех пары тысяч долларов и моих побрякушек, которые вытащили в спальне. Я не хочу больше об этом говорить.
      - Там было что-нибудь по настоящему ценное? - озабоченно спросил Комаровский.
      Нина помолчала, как - то странно взглянула на него и сказала задумчиво.
      - Нет... Бытовые побрякушки на каждый день. Драгоценности высшего порядка были в сейфе... Но был один браслет... Самодельный. Их делают заключенные на зоне. То ли из меди, то ли из латуни. Ну и всякая там уголовная символика... Сердце пронзенное стрелой... Могила с крестом... Надпись выбита: "Катя, я тебя люблю" и , видимо, год изготовления - тысяча девятьсот сорок восьмой...
      Она смолкла, и отвернулась к окну, слегка нахмурив ясный высокий лоб.
      - Да это же дешовка! - отмахнулся Альфред Викторович.
      - Да. Конечно. Но она была мне дорога, по некоторым причинам.
      - Ты сообщила об этом в милицию?
      - Нет. Сразу не заметила, а теперь поздно. Всегда скажут, что под это происшествие я теперь заявляю о пропаже.
      - Надо заявить, Нина! - едва не закричал Комаровский. - Это может оказаться существенным для дознания! На сколько всего там было побрякушек и денег?
      - Всего?... Ну, тысяч на пять-семь долларов наскребется.
      - Господи! Семь тысяч долларов! - застонал Альфред Викторович. Побрякушки! Немного денег! Да это же деньги на умеренную жизнь семьи на целый год, Нина! Это для тебя - немного, а этой суммы достаточно, чтоб заказать киллера!
      - Перестаньте! - раздраженно прервала Нина. - Подполковник Афанасьев сказал, что картина убийства очевидна. Неудавшееся ограбление, с ним связано убийство. Они не сумели открыть сейф, вот и все. Не нашли от него ключей. А тут кто-то их спугнул, они схватили, что под руку попалось и убежали!
      - Нина...Так это я их спугнул!
      - Может быть. - безразлично сказала она. - Так и что?
      - Так они и меня могли убить!! Они, получается, в доме прятались?! Ладно. Спокойней. - Комаровский не любил выглядеть при женщинах растерянным, а потому закончил резко. - Позвони Афанасьеву и все расскажи!
      - Афанасьев сказал, что дело, практически - очевидно! Все раскрыто и преступников ищут! Все! Я не хочу дополнительных допросов! Я одурела от них!
      - Нина, - заколебался Комаровский было, потом сказал убежденно. Афанасьев - врет! Он врет, как то положено хорошему мильтону. Он в это дело зубами вцепился. А зубы у него, как у крокодила, внутрь загнуты. Добычу выпустить не может, если б даже очень и захотел.
      - Пустое. Я не хочу в этом разбираться.
      Альфред Викторович, (стакан коньяку уже достиг его мозга) закричал тоскливо.
      - Нинка! Но мне же надо в этом разобраться! Зубы - то крокодильи, в меня вцепились!
      - Расцепятся. Вы - вне подозрений. Я уже сказала, что нападавших было двое. Здоровые молодые мужики, оба в масках.
      - Ты их видела?!
      - Нет. В подвале чувствовала их руки на своем теле. И голоса.
      - А маски как увидела? А?
      Она ответила не сразу.
      - Один из них решил меня поиметь. Начал целовать в грудь, кусался вернее... Я чувствовала, что у него шерстяная маска на лице.
      - И...
      - Второй его оторвал от этого занятия. - она презрительно усмехнулась. - Сказал, что на глупости времени нет, деньги искать надо.
      - Но ты об этом не говорила в милиции?!
      - Ну да, ещё чего! Проверки на изнасилование проходить, лишние сплетни терпеть. К чертовой матери. Так что, если удовольствия не получила, а процедуры и лишние разговоры мне ни к чему.
      Она криво улыбнулась, поднялась с кресла, прижала пальцы к губам Комаровского, потом поцеловала собственную руку и сказала мягко.
      - До завтра. Спите спокойно.
      - Тут заснешь! Мне ведь для доказательства невиновности определенный срок отпущен! А у меня фактов нет! Защищаться нечем.
      - Они и не нужны. Я ваша защита.
      Нина прошла к дверям, потом обернулась.
      - Впрочем, если уж собрались всю ночь думать, я могу кое-что подкинуть для размышлений.
      - Что?
      - Вы сказали, будто Толстенко вызвал Федю из Каира?
      - Да. Он сам орал, что в Египет, в Каирский офис фирмы послал телеграмму.
      - Эта телеграмма не дошла бы до Федора.
      - Как не дошла?
      - Он был не в Каире.
      - Как?!
      - Так. Они с Ишаком ездили покупать недвижимость для клиента в Голландию. По каким-то соображениям бизнеса Федя делал это тайно. И просил меня никому не говорить. По его словам, только я знала, что он в Голландии. И звонил оттуда, дал телефон номера гостиницы. Так что, Альфред Викторович, сообщить ему о том, что в его постели лежит любовник, могла только я.
      - Но тогда...
      - Меня это не интересует, Альфред Викторович. Я пошла спать, да и охрана сейчас начнет волноваться и примуться меня искать. До завтра.
      У Альфреда Викторовича не достало сил проводить даму даже до наружных дверей флигеля. Как сидел на стуле у стола, так и обмяк на нем, сник, будто проколотый воздушный шар. Коньячный хмель, ударивший было по его мозгам, тут же из них вылетел - вся ситуация со смертью Феди, минуту назад казавшаяся однозначной, вновь раздробилась на несовместимые части.
      Чего бы казалось проще: мстительный Толстенко, кроме всего прочего возжелавший поиметь жену ненавистного соседа, решил поначалу столкнуть мужа и любовника, ожидая от этого кровавых результатов. Вызвал мужа - любовник накрыт на месте преступления, но смертоубийства не произошло. Насколько Толстенко сумел подглядеть через забор. Однако обнаружил, что охранник Ишак уехал, следовательно, дом и хозяева остались без защиты, а в нем оскорбленный муж и жена, скандалят, крики слышны, дракой пахнет, ситуация удобная.. Тогда в действие был включен второй, резервный план: соседа можно без труда наказать смертью, в виде платы за услуги наемным убийцам предложил им забрать все деньги, что найдут в доме. Заодно - дарил в виде приза и красивую жену соседа, не без этого наверное.
      Не получалась схема, понял Альфред Викторович. Первое: профессионалы ныне не полезут в дом, не зная точно верного подхода к добыче и количества этой добычи, а даже Афанасьев считал действия бандитов профессиональными. Второе: и более существенное - профессионалы тянули бы из Феди жилы, кромсали на части, гладили бы по последней бандитской моде раскаленным утюгом пузо бизнесмена, пока он не откроет им сейф, а не убивали его одним ударом! Профессионалам, в масках тем более, - нужна добыча, а не смерть. Плохие профессионалы к тому же, обязательно бы изнасиловали попутно Нину. А эти были хорошие, следили за хронометражем, знали, что затяжка времени самая опасная в таких делах штука. К тому же несуразица - Федю убили, а Нину оглушили и не более того?! Уж если профессионал начинает убивать, он косит всех свидетелей подряд направо и налево. Какая-то неувязка получалась, чего-то в модели действий грабителей не хватало.
      К тому же, третий пункт для размышлений: все в округе знали, что Федя при телохранителе поехал в Египет, в Каир, в свой офис, открытый там полгода назад и являющийся предметом непомерной гордости бизнесмена. Адрес и телефон офиса можно было найти без всяких усилий в любой рекламе фирмы. Но по факту: Федя с верным Ишаком - тайно укатили в Голландию, чего никто, кроме Нины, - не знал. И уж никак не мог знать этого адреса Толстенко! Тогда - что? - и Толстенко всего лишь орудие в чужих руках? И он действовал по чьему-то наущению?
      Для активизации мозговой деятельности Альфред Викторович принял ещё полстакана коньяку, но на этот раз добился обратного результата: все личные и мировые проблемы Вселенского масштаба показались через минуту таким пустяком, что выеденного яйца не стоили! А потому ни к чему их решать при таком хорошем настроение!
      На кухне он нашел свой мокрый костюм, тщательно ревизовал его, убедился, что дорогая ткань от такой непредусмотренной стирки не пострадала, аккуратнейшим образом развесил брюки, пиджак и жилетку для просушки, и в том же добром настроение вернулся в спальню - но там его настроение разом испортилось, поскольку оказалось, что его поджидали гости.
      Как они умудрились столь бесшумно и неприметно проникнуть во флигель было решительно необъяснимо. Последнее обстоятельство крайне расстроило Комаровского - потеря бдительности могла дорого обойтись, и обходилась ему недешево в прошлом.
      Гости, судя по всему, тоже придерживались подобного мнения, поскольку глядели на Альфреда Викторовича насмешливо и испытывали удовольствие от его откровенно испуганного вида.
      Отвратительный Котяра развалился на диванчике, Гном с Ружьем опирался задом на подоконник, а южный человек Меламед сидел на стуле, елозил по нему задом и всем своим видом изображал готовность к услугам любого рода.
      - Добрый вечер, Альф, - благодушно сказал Котяра, улыбнулся отчего стал ещё отвратительней.
      - Привет. - ответил Комаровский, не поднимая вопроса о недоговоренности ночного визита.
      - Салют. - подхватил и Гном с Ружьем, а чтоб его приветствие было отмечено особо, вдруг сделал легкий скачок и пяткой попал в живот Альфреду Викторовичу. Тому показалось будто его слон железным хоботом ударил, на секунду он отключился, а осознал себя уже сидевшим на заднице, а затылок опирался о стенку.
      - Альф, - промурлыкал Котяра. - Ну зачем ты такой непослушный? Почему ты такой упрямый? Я тебе, как один приличный человек другому приличному человеку, утром сказал: "Подмой отсюда к чертовой матери" Ты - не послушался, нехороший человек. Я тебе небольшой урок преподал, в сауне тебя бесплатно прогрел. Весь коллектив урок понял, а ты опять не послушался. Ну, разве можно так погано вести себя в культурном обществе?
      - Пошел в дупу, пся кревь!
      Котяре добродушно кивнул головой, что было сигналом для Гнома с Ружьем, поскольку ещё через пару секунд Альфред Викторович обнаружил себя уже лежащим на полу в растяжку. Голова гудела, резкая боль пронзала десна и Комаровский не был уверен, что у него сохранились все зубы.
      - А теперь, Альф, - ворковал Котяра. - Прими достойную стойку на стуле и наш кавказский кунак расскажет тебе историю, которую тебе следует очень крепко запомнить.
      Альфред Викторович с трудом вскарабкался на стул, потряс головой и, когда туман перед глазами рассеялся, увидел близко перед собой живые до восторга глаза Меламеда, который тут же быстро затараторил, активно жестикулируя.
      - Господин Комаровский, ты помнишь, дорогой, как мы хорошо сегодня в сауне парились? Очень хорошо отдохнули, да? Но маленькая неприятность, понимаешь, случилась. У господина Воронцова очень нехорошая беда, понимаешь. Выпил вина, хотел показать всем какой он сильный! А сердце слабое, и понимаешь, дорогой, приступ в сауне у него случился.
      - Умер Воронцов? - пошевелил разбитыми губами Альфред Викторович.
      - Ай, я тебе про это и говорю! - обрадовался Меламед. - Чтоб ты не забыл! Мы все "скорую помощь" вызвали, его в хорошую больницу повезли. А он там умер. Немножко нехорошо получилось, так бывает. Человек пришел отдохнуть, посидеть с друзьями, а тут вдруг сердце...
      - Сколько тебе заплатили за эту сказку? - спросил Альфред Викторович.
      - Ай, зачем так говоришь? Нехорошо говоришь! Ты правду слушай!
      - Заткнись. - присек монолог южанина Котяра. - Все понял, Альф? Пришли люди тихо-мирно попариться, а у Воронцова турбина отказала. Бывает. Понял?
      - Нет.
      Гном с Ружьем вновь оторвал зад от подоконника и Комаровский напрягся, но Котяра знаком остановил палача.
      - Альф, почему ты такой упрямый? Почему ты без всякой для себя пользы сам себе доставляешь неприятности?
      - Я тебе ещё утром сказал, ублюдок, что с "шестерками" Комаровский разговоров не ведет.
      - А сам-то ты кто, Альф? - с укоризной спросил Котяра. - Ты же, шелупонь мелкая, по бабам работаешь. Да попади ты на зону, тебя бы "опустили" в первый же день. Там таких как ты за людей не считают.
      - Мы не на зоне. И я там никогда не буду. - высокомерно возразил Комаровский - Все под Богом ходим... Значит, с нами ты говорить не желаешь?
      Двери скрипнули, на пороге появился Ишак и Альфред Викторович вздохнул облегченно. Вот и появился на авансцене главный человек, который единолично принимал решения и добивался их исполнения. Следовательно, с ним можно говорить по делу и серьезно.
      Ишак хмуро скользнул взглядом по Комаровскому и одним движением головы выпроводил гостей прочь. Занял у окна позицию Гнома с Ружьем и сказал сдержанно.
      - Долго объясняться не будем, Альфред Викторович. Сами понимаете, что получилась глупая накладка. С Воронцовым мы, конечно, переборщили, но всех этих нахлебников и приживалов, которые живут на халяву и вокруг Чуракова вечно вертелись следовало наказать. Вы с этим согласны?
      - В известной степени. - вынуждено признал Комаровский, дотянулся до полотенца на гвоздике и краем его вытер разбитые губы.
      - Тем лучше. Я думаю, что для вас будет полезней, если в случае чего вы будете придерживаться общей версии свидетелей - пришли в баньку попариться, все было хорошо. Но Воронцов выпил, сердце прихватило и...
      - Всех свидетелей обломали? - насмешливо спросил Альфред Викторович. - Кого денежкой, кого мордой об стенку?
      - Правильно мыслите. - нехотя кивнул Ишак.
      - Кто всем заправляет?
      Ишак взглянул удивленно, но искренности изобразить не сумел, актерским дарованием не обладал.
      - Чем заправляет?
      - Кто отдал приказ прожарить халявщиков в бане?
      - Я, - поколебавшись, ответил Ишак. - Слишком много дрянного народа после смерти босса начало крутиться вокруг Хозяйки.
      - А она ещё Хозяйка? - подозрительно спросил Комаровский. - В чьи руки переходит фирма? Кто тут власть прибирает?
      Ишак удивился вполне искренне.
      - Разве так трудно догадаться, Альфред Викторович? Естественно на фирме главным становится младший партнер покойного Чуракова - Николай Николаевич Тарасов.
      - Коля? Мало верится, Ишак. - усмехнулся Комаровский.
      - Но тем не менее это так. Происходит "зачистка" территории, убирается лишний народ. И уж простите меня, ваше время здесь тоже кончилось, Альфред Викторович. Подыщите себе другую среду обитания. И ещё одна личная просьба. Сохраним хорошие отношения. Я вас в определенный момент, если помните, уберег от больших неприятностей, всего лишь сделал из вас чучело.... Так что убедительно прошу - не называйте меня "Ишаком". Я Петр Васильевич Ишаков. Ударение на "а".
      - Смени фамилию и все дела. - снисходительно посоветовал Комаровский.
      - Я своей фамилией - горжусь. - резко ответил Ишаков. - Ну, мы обо всем договорились?
      Туман в мозгу Альфреда Викторовича уже расселся, он мог мыслить с достаточной степенью ясности, а потому тут же принялся прикидывать варианты этой торговли, чтобы "из любого свинства кусочек свинины", по выражению великого поэта Гете - вырезать.
      - Предположим, Ишаков, я не собираясь оспаривать твою версию кончины Воронцова. Но тогда объясни мне две вещи...
      - Какие? - деловито спросил Ишаков.
      - Первое: кто пытается в натуре заправлять делами на фирме "Славянский улей"? Второе: кто по твоему разумению убил Федю Чуракова?
      - И при таких условиях вы исчезнете с нашей территории?
      - Да. - решительно солгал Комаровский.
      - Добро. Обьясняю третий раз для тех, кто не понял с первого. В связи с гибелью главы фирмы "Славянский улей" громадное хозяйство по торговле недвижимостью и побочному промыслу остается без присмотра, поскольку вдову покойного считать за хозяйку никак невозможно. Естественно, происходит некоторое перераспределение власти, капиталов и прочего всего, что с этим связано.
      - Капитал рвут на части? - встрял Комаровский в монолог лектора, но Ишаков поморщился неразумности плохого студента - Важен не капитал. Важна система созданной фирмы, связи, структура. Деньги сегодня найти раз плюнуть! Только вовсе ленивый не отыщет пару десятков миллионов, но какой в них прок через пару лет?! Нужно создать ДЕЛО, фирму, живой, развивающийся организм! И оно уже создано - "Славянский улей"... Сейфы банков грабят только полные кретины, это забавы минувших веков, хоть это вам понятно?
      - Ладно. Понятно. - сдался Комаровский.
      - А потому ответ на заданный вопрос: наложить лапу на фирму охотников много. И за всеми ними я тщательно слежу. Имени лица, конкретно атакующего, пока назвать не могу. Не знаю.
      - Положим - ответили. - принял не совсем конкретное объяснение Комаровский. - Кто по твоему убил Федю?
      - Не знаю. - тяжело, после паузы повторил Ишаков. - Не знаю, черт побери! Это же и для меня удар с трех флангов разом!
      - Как это? - не понял Комаровский.
      - Да так! - зло ответил Ишаков. - Во-первых, этот прокол бросает тень на мою репутацию, как профессионала. Во-вторых: я скорее всего потеряю хорошее место. А в третьих, мне просто жаль Федора. Черт меня дернул послушаться и уехать! Я ж так понимал, что они поскандалят, а потом в койку миловаться полезут! А я уехал, дурак, послушался! Решил, что в безопасности хозяина оставляю, поскольку никто не знал, что мы вернулись из Египта.
      - Ишаков, - тихо сказал Комаровский. - Вы не были в Египте. Не были в офисе в Каире.
      Ишаков шагнул к нему и спросил угрожающе.
      - А вам это откуда известно?
      - Известно и все. Но теперь это значения не имеет.
      - Может быть. - неуверенно произнес Ишаков. - Чураков в Голландии собирался закрутить большое дело. Как я понимаю, щекотливое, как всякий бизнес с иностранцами-засранцами. На первом этапе держал его в секрете, чтоб конкуренты не перехватили, потому мы и уехали тайно. Вам Нина сказала про Голландию?
      - Да, Нина. - Комаровский счел откровенность за лучший прием в торговле данного порядка.
      - Конечно, она. Кроме неё не знал никто... А Федора убили просто грабители. Следили за виллой, или наводка была. Но почему он двери в дом открыл? На них никаких следов взлома.
      - Значит, попросился в дом кто-то из знакомых Феди. - осторожно заметил Комаровский. - Тот, кто знал, что он вернулся. Тот, кому Федя доверял.
      Ишаков, казалось не расслышал слов Комаровского, хмуро смотрел в стенку, рассуждал сам с собой.
      - Ну, забор у нас всего лишь забор, он всегда не преграда, если не под током высокого напряжения. Этого Федор не захотел, сколько я не предлагал. Но двери то все-таки он открыл?
      Он встрепенулся, оторвавшись от угнетающих мыслей и спросил.
      - Есть ещё проблемы?
      - Пустяковые, - небрежно заметил Альфред Викторович. - Откуда появились здесь Гном с Ружьем и этот балбес с мордой кота?
      - Его так и зовут - "Кот", - засмеялся Ишаков. - Я их обоих выпросил из охраны Семки Беркина-бензиньщика.
      - Зачем?
      - Затем, что положение стало серьезным и мне нужна помощь. Меня на нашей фирме "Охрана и нападение" за этот прокол в работе ждут большие неприятности.
      - Голова полетит?
      - Не знаю. - недовольно ответил Ишаков. - Скорее всего в чине понизят. Из начальников службы безопасности при хозяине, стану рядовым сторожем. У нас на фирме строго.
      Комаровский попытался рассмеяться, хотя губы и десна болели.
      - "Охрана" - это понятно. А что твоя фирма понимает под "Нападением"?
      - Нападение - составная часть охраны. Позвольте уж не читать вам начальный курс моей профессии. Мы обо всем договорились?
      - О чем?
      - Я смею надеяться, что вы исчезнете завтра?
      - Завтра? - вскинул наивные глаза Комаровский. - Завтра - нет!
      Ишаков долго молчал, не сводя глаз с Альфреда Викторовича, потом произнес тихо.
      - В опасные игры играете, Альфред Викторович. А главное - не в свои игры. Вы специалист по фигурному катанию - парные танцы на льду. А пытаетесь пробиться в хоккей. Это игра грубая. К тому же у нас была договоренность и манкировать просто неприлично.
      - О приличиях говорить не будем, но Комаровский всегда держит свое слово. - строго объявил Альфред Викторович. - Завтра покинуть виллу я не могу, поскольку вдова просила меня уладить кое-какие дела бытового порядка. Но ПОСЛЕЗАВТРА - Комаровский выполнит все пункты нашего договора, господин Ишаков.
      - О кей, - кивнул Ишаков, двинувшись к дверям. - Так будет лучше для всех.
      Альфред Викторович остался один и тут же прочно запер все двери, плотно закрыл жалюзи, затем нашел на кухни газеты, помял их и разбросал на полу в коридоре, кухне и комнате - явись сюда ночью, тайно кто-нибудь, когда Комаровский опочивать изволит - он проснется от шелеста бумаги под ногами злоумышленника.
      Он прилег на диван, уставился в потолок и попробовал прикинуть динамику развития события в свете новых фактов. Смерть Воронцова, перепарившегося в сауне, Альфреда Викторовича настолько не волновала, что он о ней и не думал - не его это была забота.Коль скоро Воронцов скончался в больнице и человек десять уже набралось, которые будут истово утверждать, что Воронцов в сауне хлебнул лишку, перепарился и сердце сдало - то надо было быть истинным кретином, чтоб выдвигать в одиночку иную версию. Мир твоему праху, Воронцов - ты полез не туда, куда следовало.
      Значительно важней было сообщение Ишака о том, что делами фирмы "Славянский улей" теперь займется Коля Тарасов - младший совладелец. Доля в капитале фирмы у него была незначительная. И этот тихий, скромный человек, с его такой тонкой шеей, что казалось странно, что она не отрывается под тяжестью лобастой головы - в делах фирмы активного участия доселе не принимал. Альфред Викторович даже не мог толком вспомнить его голоса, а единственно, что отмечал в поведении Коли Тарасова, так это откровенную влюбленность в глазах, когда он острожно поглядывал на Нину. Влюбленность робкую, мальчишескую и категорически безнадежную.
      Поверить в то, что Николай Николаевич Тарасов намерен теперь перехватить бразды управления "Славянским ульем" было невозможно. И уж тем более казалось невероятным, чтоб он организовал убийство своего старшего партнера. Еще три года назад Тарасов был всего лишь программистом, создал на своем компьютере пару удачных программ, Чураков помог ему продать их за рубеж. Тарасов на этих операциях немножко разбогател и тут же вложил все свои капиталы в дело Чуракова. И более, строго говоря, он не занимался ничем - если не принимать во внимание ненавязчивого ухаживания за Ниной.
      Что-то тут было опять же не так, что-то Альфреду Викторовичу не нравилось. Так же, как очень и очень не нравилось появление в охране виллы Котяры в паре с Гномом с Ружьем. Эта пара, с откровенным уголовным прошлым, обслуживала короля бензоколонок Сему Беркина. А в бензиновой сфере система работы была свирепой, потому и штат подбирался аналогичный. Все эти "коты" и "гномы" создавали соответствующий фон своему "королю", интеллигентностью они далеко как не отличались, предпочитали не столько мыслить, сколько действовать, а в действиях своих применяли крайне примитивные, а потому эффективные меры. Прожарка халявщиков в сауне тому пример. И поди докажи: сам Воронцов в баню залез, или его туда силком запихнули?! Десять свидетелей скажут - "сам". И Альфред Викторович будет одиннадцатый, с такой же точкой зрения.
      Через полчаса Альфред Викторович сообразил, что он продолжает лишь набирать факты, сваливает их в кастрюлю, словно готовит "замочку" под шашлык. А следовало нанизать их на шампур, чтобы уяснить, как и чем эти факты связаны, на каком стержне держаться. Но беда в том, что шампура не было.
      Зато в наличие у Альфреда Викторовича был набор крайне опасных неприятностей: подполковнику Афан-Шерифу вынь да положь свидетеля невиновности, Ишаков требует исчезнуть из дому Чураковых, а в прихожей собственной квартиры Комаровского поджидало ружье, неизвестно кем установленное. Ничего не скажешь - перспективы на будущее хоть куда.
      Альфред Викторович достал из чемодана карты, раскинул пасьянс "Мария Стюарт" и сложил его с первого раза! Удачный будет завтра день!
      глава 5
      Поутру Альфред Викторович нашел во флигеле чей-то чистый спортивный костюм и, облачившись в него, совершил часовую пробежку вокруг виллы с выходом за границы дачного участка.
      День обещал быть светлым, но пока солнце лишь мутным пятном пряталось за белесыми облаками, плотно укрывшими небо от горизонта до горизонта.
      Альфред Викторович выскочил к реке, не останавливаясь проскочил мимо места ночной схватки с полусумасшедшим Толстенко, мельком подумал, что тот уже наверняка достиг надежного укрытия, из которого его никто и долго не выковыряет, повернул к роще, а на опушке перешел на шаг, поскольку дыхание сорвалось.
      Укрепляющую здоровье, утреннюю пробежку Альфред Викторович неукоснительно совершал по давно заведенному правилу - спортивная форма и молодецкий внешний вид были его капиталом. Обычно он без трудов пробегал километров шесть-восемь, (минимальную норму) но сегодня задохнулся где-то на четвертом и приостановился.
      Со взгорья можно было разглядеть, что за периметром очерченном высоким бетонным забором поселка, ровным шеренгами стояли разнокалиберные дома совершенно разного стиля архитектуры, не обладающие в целом никакой общей идеей и гармонией. Каждый владелец особняка выдрючивался в меру своего вкуса и капитала. Общая картина казалась дикой и варварской, насквозь вульгарной. Человеку со вкусом (Альфреду Викторовичу, понятно) было бы даже стыдно обитать здесь. Богатенькие изгилялись друг перед другом: деревянные постройки типа альпийского шале, перемежались с каменными особняками, кто-то вознес свои хоромы на высокие сваи, а сосед выстроил приземистый бетонный дот, способный отразить танковую атаку. Всех однако переплюнул тот, кто и должен был переплюнуть - Сема Беркин расхристался и ввысь и вширь, над четырехэтажной громадой дворца вознес четыре башенки по углам, а все свое подворье убрал под стеклянную крышу, так что ему было чихать на любую непогоду. По слухам он установил на дворе даже нечто вроде искусственного солнца.
      Поскольку пока ещё Госдума России никак не могла решить вопросы с налогом на недвижимость, то Семка мог жировать, но тяжелого разговора с Налоговой Полицией в будущем ему было явно не миновать - в этом органе охраны интересов Государства, как поговаривали - подбирались очень суровые ребятишки.
      Впрочем - купят и этих, решил Комаровский.
      Передохнув, Альфред Викторович вновь сбежал к реке, обогнул забор по периметру и в официальном порядке миновал охраняемые ворота.
      Не останавливаясь, он достиг спортзала на вилле Чуракова, где все тренажеры уже стояли на месте, никаких следов вчерашних поминок не оставалось. Альфред Викторович немного подергался на разных спортивных снарядах, а потом освежился в бассейне. Никто ему не встретился и никто не мешал. Вилла стояла настолько тихой и пустой, что казалось, все её покинули.
      Вновь натянув спортивный костюм на ещё влажное тело, Альфред Викторович припустил к своему флигелю, но на крыльце виллы повариха Вера и весело окликнула его.
      - Альфредик, хоть ты заскочи позавтракай!
      - Заскочу. - пообещал Комаровский.
      С приходящей кухаркой Верой, женщиной зрелого возраста, у него были добрые отношения. Правда, его несколько раздражала её деревенская манера обращения с ним - она простодушно числила Комаровского за такую же обслугу, каковой была сама и позволяла себе фамильярности. Но в данном случае кушать с утра очень хотелось и Альфред Викторович счел за благо не делать замечаний: "Альфредик" - это моветон.
      Во флигеле он побрился, оделся с привычной тщательностью, потом добрался до виллы и, не церемонясь, плотно перекусил прямо на кухне, не прислушиваясь к стенаниям кухарки, рисовавшей мрачные картины будущей жизни "дома без мужика-хозяина".
      А дом, с некоторым беспокойством отметил Альфред Викторович, стоял все такой же тихий и безжизненный, словно в нем все перемерли. Ни охраны, ни Нины даже слышно не было.
      Закончив завтрак, Альфред Викторович бесцельно побродил по первому этажу, убедился, что черный креп снят уже и с зеркал, и с телевизора, а потом решил скоротать время в библиотеке, для чего воспользовался лифтом и поднялся на третий этаж.
      Эта часть виллы была практически ещё не достроена и предполагалось, что здесь будет "царство детей" будущих. Сам Альфред Викторович считал, что разумней селить детей на первом этаже, но своего мнения не высказывал.
      Библиотека была организована со вкусом, в английском стиле, со сплошным рядом полок, уставленных новыми книгами, которые покупались, как подозревал Комаровский, - на метры : погонные или кубические, лишь бы заполнить интеллектуальное пространство.
      Комаровский покопался в книгах, нашел старый журнал "Нива", издания конца минувшего века и за чтением его, оказавшимся в высшей степени любопытным, провел время до полудня, когда услышал внизу гул автомобильного мотора. Машина проехала мимо, но Альфред Викторович глянул на часы и убедился, что с минуты на минуту следует ожидать прибытия всех участников намеченного действия.
      Альфред Викторович вылез из глубоко кресла и подошел к окну.
      Как и намечалось, день разогнался на славу. Прорвавшееся сквозь облака солнце расчистило все небо до пронзительной, по настоящему весенней голубизны, обрушилось на землю едва ли не летним теплом, звонко шлепались капли на землю, черные ветви деревьев подсыхали прямо на глазах, а остатки снега таяли лишь в теневой стороне у забора.
      По улице, верхом на кауром жеребце, продефелировала ярко одетая девушка, а затем в чинном порядке начали прибывать приглашенные на вскрытие завещания Ф.Чуракова. Со своей верхней позиции Альфред Викторович мог отметить появление каждого.
      Первым, на скромных и не новых "жигулях", явился юрист фирмы Илья Шептунов. Оставил машину на улице, за воротами, и прошел в дом - с кейсом в руках, легком длинном пальто, при шляпе: чиновник Госбанка не менее, по внешнему виду.
      Затем рылом в ворота уперся серебристый БМВ и сигналил до тех пор, пока его не пропустили на участок. Из серебряного чуда выскочил Сема Беркин и , проорал шоферу, чтоб тот вернулся через час, освежил за это время салон автомобиля, поскольку в нем воняет водкой и спермой.