Лесная дорога

Он отвезет ее в полицию. Он опять подумал, что его появление с пропавшей девочкой в машине может быть истолковано самым чудовищным образом, но отбросил от себя эту мысль. Совсем недавно его видели на маскараде. Никто не станет думать, что у него в мыслях было что-то другое, кроме сочувствия к девочке. Он надеялся, что копы примут это во внимание, если учуют в его дыхании «Гиннес».

«Перестань об этом думать. Просто делай то, что считаешь нужным».

— Сюда. Запрыгивай, а я включу печку. Мигом согреешься.

Майкл посадил девочку на переднее место пассажира. Его мушкетерская шляпа действительно валялась на полу, и, прежде чем он успел ее убрать, девочка, устраиваясь на сиденье, оперлась на нее ногой и раздавила Он ничего не сказал, но впервые с того момента, как заснул за рулем, по его лицу промелькнула улыбка. Закрывая дверь, он снова взглянул на Джиллиан, досадуя, что она спит.

Размышляя над странными событиями этой ночи и в недоумении качая головой, он открыл заднюю дверцу, чтобы поудобней устроить Джиллиан. Возможно, она была в таком состоянии, что ее не стоило беспокоить, даже соскользни она с сиденья на пол, но ему не нравилось, что она валяется там, как тряпичная кукла.

Звеня ключами, он снова забрался в машину и повернул ключ зажигания. В то же мгновение зажглись фары, отбрасывая желтый свет на видневшийся впереди лес. Девочка не стала пристегивать ремень безопасности. Он несколько раз просил ее, но она снова погрузилась в молчание. В тревоге за нее он плотно сжал губы, потом наклонился к ней и защелкнул пряжку ремня. Диагональ ремня пришлась слишком высоко, вровень с ее горлом, и Майкл постарался не думать о том, что может случиться, если произойдет авария и ремень натянется.

Майкл отъехал от обочины дороги в 12.29.

Он вел машину осторожно — не слишком быстро, но и не слишком медленно.

Кратковременный всплеск адреналина в кровь прогнал сонливость, но в памяти еще свежи были воспоминания о пережитом, и Майкл опасался повторения.

Старая Двенадцатая дорога была проложена так, что следовала естественному пути через долину, поэтому петляла взад-вперед, иногда возвращаясь почти на то же место. Управляя машиной, Майкл то и дело украдкой бросал взгляды на девочку. Над головой мелькали придорожные огни, отстоящие теперь еще дальше друг от друга. Дважды навстречу попались автомобили, а вообще дорога была пустынной. Приемник был выключен, и тишина в машине нарушалась лишь гудением мотора да посапыванием лежащей на заднем сиденье Джиллиан. Девочка сидела неподвижно, с тем же застывшим лицом и отрешенным взглядом, что и при первом появлении. Она не смотрела на него, не спрашивала, кто и почему спит на заднем сиденье.

Голова у Майкла все еще кружилась. Не пропали также металлический вкус во рту и онемение во всем теле. Теперь, когда выброс в кровь адреналина закончился, он чувствовал себя еще менее уверенно, чем раньше. Чтобы удержать машину на дороге, ему приходилось крепко сжимать баранку, но и тогда надо было время от времени себя контролировать. Им овладевал алкоголь, и это состояние не было похоже на легкое приятное опьянение.

— Скутер, — тихо произнесла девочка. Майкл вздрогнул.

— Что? — спросил он, взглянув на нее.

Выражение ее лица не изменилось. Во всяком случае, она казалась сонной. Или одурманенной наркотиками. При этой мысли он нахмурился, спрашивая себя, бывает ли такое. Конечно бывает. Бывает все что угодно.

— Скутер, — повторила она. — Ты спросил, как меня зовут. Скутер. Так меня зовет мамочка.

«Скутер, — подумал он. — Что это за имя такое?» Глядя на нее, он увидел, что она слегка выпрямилась, глаза ее прищурились, а потом в них мелькнула печаль. Взмахнув крошечной рукой, малышка указала вперед.

— Вот здесь. Поверни здесь.

Посмотрев на дорогу, Майкл разглядел идущую вверх боковую улочку, частично спрятанную за деревьями, и направил машину туда, а потом замедлил ход.

— Ты узнаешь эту улицу? Она кивнула.

От мгновенно испытанного облегчения у него по коже забегали мурашки. Девочка не была больше потеряшкой. Он мог отвезти ее домой. Ему не придется ехать в полицейский участок, где у него могли бы возникнуть неприятности.

— Отлично, — с улыбкой проговорил он.

Улочка поднималась выше и поворачивала направо, и он выкрутил руль слишком резко, отчего их обоих отбросило влево. Но вскоре машина катила вдоль еще более густого леса, в глубине которого изредка просматривались дома.

— Поглядывай по сторонам. Покажешь мне, где свернуть, — сказал он ей.

Девочка сидела, сложив руки на коленях, как в церкви. Ухватившись пальцами за край своей кофточки, она смотрела вперед, на дорогу. В ее внезапной настороженности было нечто, заставлявшее Майкла время от времени искоса посматривать на нее.

Дыхание ее было нечастым и иногда словно прерывалось. Ему казалось, он слышит, как испуганной птицей бьется ее сердце. Она следила взглядом за пятном света от фар, но то и дело вглядывалась в обступавший их темный лес, словно боялась какого-то хищника, подкрадывающегося к ней оттуда.

— Здесь. Сверни здесь, — попросила она, тревожно вглядываясь в темноту между двумя домами, стоящими на разных уровнях.

Ее тревога передалась и ему. Майкл поймал себя на том, что тоже вглядывается в деревья справа от дороги. Через мгновение ему стало понятно, про что она говорила: он увидел впереди знак бокового проезда, замерцавший в свете фар. Поворот налево. Отблеск фар не дал ему прочесть названия улицы, но он повернул, немного сбитый с толку волнением девочки. Когда он поворачивал, она посмотрела через плечо в заднее окно. Майкл бросил взгляд в зеркало заднего вида.

— Что ты там высматриваешь? — спросил он, сам немного удивленный дрожью в собственном голосе.

— Не люблю темноту.

Он не стал напоминать ей, что нашел ее разгуливающей ночью в полном одиночестве на абсолютно темном участке дороги, если не считать света луны.

Некоторое время они ехали почти в полном молчании, лишь время от времени девочка просила его повернуть. Одни улицы были шире и казались вполне обитаемыми: ряды фонарных столбов, машины в проездах, украшения к Хэллоуину едва ли не на каждом крыльце. Другие, узкие, почти совершенно терялись в лесу. Майкл несколько раз поглядывал на Джиллиан на заднем сиденье — она мирно посапывала. Хотя мозг его был окутан пивными парами, мысли продолжали блуждать, иногда спьяну спотыкаясь. Девочка чего-то боялась. Сначала она потерялась. Потом оказалось, что нет. Она узнала улицу, но теперь они ехали через долину причудливым зигзагом, и он даже не был уверен, что они находятся в том же городке.

Время от времени он начинал задремывать, и ему приходилось выправлять руль, чтобы не съехать на обочину. Сейчас они ехали по широкой извилистой дороге, поднимающейся по склону холма. За деревьями виднелись фермерские дома. Он заметил одно здание в форме треугольника — странная конструкция для жилого дома. Лицо его по-прежнему горело, руки, как и ступни, немного онемели. Его одолевала дремота, усиливающаяся из-за опьянения и теплого воздуха от включенной печки.

Майкл почти наполовину опустил свое окно. Внутрь ворвался октябрьский воздух, бодрящий и настойчиво напоминающий о зиме, и он с наслаждением сделал глубокий вдох. Потом заморгал, слегка выпрямился на сиденье и взглянул на девочку.

Она молчала, продолжая всматриваться в лежащую впереди дорогу. То, что напугало ее чуть раньше там, за деревьями, теперь, казалось, уже перестало беспокоить.

— Если тебе холодно, я могу закрыть.

Словно не услыхав его слов, она подняла руку и указала вперед.

— Вон тот дом. Я оттуда.

«Очень вовремя», — подумал Майкл. Но, посмотрев через лобовое стекло, он нахмурился и, не отдавая себе в том отчета, передвинул ногу с педали газа на тормоз, замедляя подъем автомобиля по холму.

Дом стоял в конце дороги, в тупике, почти на самой вершине холма. Окруженное деревьями строение, громадное, приземистое, казалось, угрожающе нависало над дорогой. Окна были темными, и дом выглядел нежилым. Когда-то он мог бы называться дворцом, но Майкл понимал, что из-за одних только габаритов дома так не называют. Большое значение имел стиль постройки. Майкл имел смутное представление об архитектуре, но догадался, что это здание являет собой странное смешение стилей. Спереди возвышалась одинокая башня, разделяющая надвое двускатную крышу, и одну сторону фасада опоясывала крытая галерея, казавшаяся совершенно неуместной. Он разглядел в лунном свете несколько болтающихся ставней, прорехи в крыше и по меньшей мере одно разбитое окно. Дом буквально разваливался на части.

И все же внутри кто-то был. В окне второго этажа и в одном окне башни горел свет.

«Я оттуда», — сказала она.

Нахмурив брови, Майкл покачал головой. Он слышал, как на заднем сиденье тихо бормочет во сне Джиллиан. Потом она захныкала, словно видела плохой сон.

— Послушай, а ты уверена…— начал он, поворачиваясь к девочке.

Не дав ему договорить, она распахнула дверцу машины.

— Подожди. Подожди минутку, — быстро произнес он.

Не закрывая дверцу, она повернулась к нему. Лицо девочки вновь сделалось безжизненным — тот же отстраненный взгляд, то же отсутствующее выражение, как в первый момент, когда Майкл разглядел ее в свете стоп-сигналов.

— Попробуй найди меня, — тихо проговорила она тоненьким голоском, прозвучавшим совсем по-детски.

Маленький ребенок, который боится спать один в своей комнате. Боится монстров в стенном шкафу.

— Попробуй найди меня. Будешь искать? Майкл заморгал, пытаясь найти в этом какой-то смысл. Потом кивнул.

— Да, конечно, буду. Но послушай, малышка Мне кажется, тебе не следует…

Отвернувшись от него, она побежала вверх по холму к этим развалинам. Развевающиеся белокурые волосы ярко выделялись в лунном свете, а сама она была, казалось, окутана ночным мраком.

В салоне «вольво» зазвенело: девочка оставила дверь открытой. Майкл выругался и взглянул на заднее сиденье. На лице Джиллиан читалась тревога, что подтверждало его догадку о ночном кошмаре. Не выключая мотор, он выбрался из машины и обошел ее кругом, чтобы закрыть правую дверцу. В салоне стало темно, если не считать подсветки приборного щитка.

Он повернулся, чтобы посмотреть, как девочка подходит к крыльцу дома. Вот она поднялась по ступенькам и через мгновение исчезла внутри, словно дом поглотил ее. Никто не вышел встретить маленькую потеряшку. Не зажглось ни единое окно. В сущности, если бы не те два освещенных, дом казался бы абсолютно покинутым. Необитаемым.

Майкл сделал шаг в сторону странного дома.

«Подожди. Какого черта ты делаешь?» Он остановился, озадаченно уставившись на дом. Покачнулся, потеряв равновесие, и слегка согнул колени, чтобы не упасть. «Просто уезжай. Садись в машину и уезжай. Ты слышал, как она это сказала. Она здесь живет».

Искушение уехать было очень сильным. Там должны быть ее родители. Они, наверное, спят. Она, пожалуй, слишком мала, чтобы сообразить, что может просто войти тайком и они не узнают, что ее не было дома. Неужели возможно, что они спали все это время? Какая-то чепуха. Он подобрал ее за несколько миль отсюда. Чтобы пройти такое расстояние пешком, маленькой девочке понадобилось бы много времени.

«Ну, так что, Майкл? Что будешь делать? Если дом пустой, тебе надо обратиться в полицию. А если ее родители наркоманы, поэтому она и тревожилась, — тебе все равно придется пойти в полицию. Пока не поднимешься к дому, не узнаешь, так что ни один из вариантов нельзя считать верным».

Он пошел вокруг машины, стараясь не смотреть в сторону холма. Но, дойдя до двери автомобиля и открыв ее, понял, что обманывает себя. Надо было убедиться в том, что девочка в безопасности.

«Кроме того, — подумал он, окидывая взглядом дорогу и лес, — попробуй-ка догадаться, как отсюда выбраться. Без инструкций от ее родителей или кого-то другого ты до утра не доберешься домой».

Вздохнув, он заглянул на заднее сиденье, чтобы проверить, как там Джиллиан. Она по-прежнему была в отключке, и он на мгновение усомнился, можно ли оставить ее в машине одну. Оглядевшись кругом, он все же посчитал, что в это ночное время шансы появления здесь другой машины, а тем более пешехода, близки к нулю. Майкл выключил мотор, вынул ключи из зажигания и, закрыв дверь, нажал на кнопку центрального замка на брелоке. Замки встали на место с обнадеживающе дружным щелчком.

Он снова стал всматриваться в дом. Преодолевая онемение в конечностях и морщась от щиплющего щеки студеного ветра, он пошел вверх по холму. Правда, едва начав подниматься к дому, он убедился в том, что его подводит чувство равновесия.

«Сколько бутылок „Гиннеса“ я выпил?» — спрашивал он себя, и тут до него впервые дошло, что угощали его друзья и он потерял счет бутылкам. А теперь вот оказался невесть где, позволив втянуть себя явно не в свое дело.

Спотыкаясь, он вскарабкался на холм, и чем дольше оставался на ногах, тем большую тошноту испытывал. Но все же теперь он был полон решимости: раз уже практически дошел до порога дома, так ни за что не уедет, не выяснив, что именно там происходит. Что за люди там живут?

Дойдя до порога, он остановился, чтобы вновь внимательно осмотреть дом. Всматриваясь в это строение, он сильно запрокинул назад голову и едва не упал. Дом был еще более разрушенным, чем ему представлялось. Несколько разбитых окон зияли пустотой. На пороге стояли качели; они тихонько колыхались от ветра, издавая неумолчный скрип, от которого у Майкла поползли по спине мурашки.

Входная дверь была притворена неплотно. Стоя на нижних ступенях, он видел в образовавшейся щели только темноту.

Ему захотелось повернуть назад. Пойти прямо к машине, к своей находящейся в блаженном неведении жене, и поскорей убраться отсюда. Позабыть о девочке, обо всей этой ночи.

— Скутер! — позвал он, тотчас же почувствовав себя полным идиотом.

Имя было настолько глупым, что произнести его вслух было все равно что надеть дурацкий колпак.

— Эй, кто-нибудь! — отважился крикнуть он. Единственным ответом было поскрипывание качелей у порога да молчание потемок внутри дома.

Майкл колебался, посмотрев вниз на машину. Глубоко в его сознании отпечаталось лицо потерявшейся девочки.

«Попробуй найди меня. Будешь искать?»

Что, черт побери, это значит?

Он стал подниматься по ступенькам, с ужасом сознавая приближение к этим развалинам. Краска облупилась и висела хлопьями. Поднявшись на крыльцо, он уловил принесенный ветром запах старых газет и гниения.

— Эй, есть кто-нибудь?! — снова позвал он.

«Здесь должен кто-то быть. Девочка вошла прямо через переднюю дверь. Это жилище кажется пустующим, но это не так. Быть этого не может».

Дверного звонка не было.

«Мать их! Здесь наверняка кто-то есть».

Майкл три раза подряд быстро постучал в дверь. Звук эхом пронесся по холму и отозвался в доме. От его стука в дверь она наполовину распахнулась.

— Эй, кто-нибудь! — снова произнес он. Или, быть может, на сей раз только подумал. Бросив последний взгляд на автомобиль, он глубоко вздохнул и решительно вошел внутрь.

Глава 3

Дом поскрипывал от старости и от ветра. Майкл ожидал увидеть внутри пыльную пустоту, грязь, сломанную мебель и паутину. Но ожидания не оправдались. То, что он там обнаружил, было в некотором отношении страшнее.

Сквозь окна струился лунный свет, бросая на все желтоватые отблески, хотя углы комнат оставались в полумраке. Это свечение казалось каким-то странным. Когда он стоял на улице, луна как будто светила не так уж ярко.

В доме было чисто. Это его действительно поразило. В прихожей, испещренной пятнами лунного света, не было видно ни пылинки. Что-то в обоях и висящих на стенах картинах показалось ему очень необычным. Заставив себя пройти дальше и заглянув в находящуюся справа гостиную, Майкл понял, что именно.

Дом казался вневременным реликтом, словно был обставлен в сороковые годы двадцатого века и с тех пор оставался нетронутым. Это напомнило Майклу его детство и старую миссис Стэндиш, которая как родилась когда-то в доме через улицу, так и жила там до самой смерти. Когда бы Майкл ни продавал плитки шоколада или лотерейные билеты на школьных благотворительных базарах, миссис Стэндиш всегда была главной покупательницей и не жалела на это ни времени, ни денег. Уже тогда ей было около восьмидесяти лет, и даже безделушки на полках в ее доме пожелтели.

Этот дом был таким же. Выгоревшим. Пожелтевшим, и не только от лунного света Диван, ковер и тахта в гостиной поблекли. Майкл стоял в прихожей, заглядывая внутрь. Его взгляд остановился на внушительной лестнице чуть впереди и коридоре, ведущем вглубь дома.

Ощущение было такое, словно он очутился в старой, тонированной сепией фотографии.

Несмотря на надтреснутые оконные стекла и ветхие стены, кто-то, очевидно, здесь обитал — а иначе кто бы содержал дом в чистоте? Майкл, содрогнулся при мысли о том, что этой девчушке приходится жить в таком мрачном обветшалом доме.

Девочка.

До него дошло, что он не услышал пока ни единого звука. Вздохнув, Майкл пошел вглубь дома. Нужно позвать ее по имени. Он это понимал. И все же не решался нарушить тишину — словно мог разбудить нечто такое, что лучше было не трогать.

Он облизнул пересохшие губы, все еще ощущая на языке и нёбе терпкий вкус крепкого портера.

— Есть тут кто-нибудь? — осмелился позвать он.

Его голос прозвучал как скрежет пилы, и дом, казалось, поглотил этот звук.

Слегка наклоняясь в одну сторону, словно пытаясь сохранить равновесие на корабельной палубе, он пошел вперед по коридору, мимо лестницы. В доме царила прохлада и не ощущалось никаких признаков чьего-либо присутствия. Но внезапно Майкл уловил какой-то слабый запах и, озадаченный, задержался на месте и потянул носом воздух, пытаясь определить, что это такое.

Какао. Горячее какао.

Майкл покачал головой, нахмурив брови. Тут что-то не так. Во всяком случае, запах пропал почти в тот же момент, как удалось его распознать. Майкл устремился вперед, остановившись лишь затем, чтобы отметить, что вход в столовую с аркой находится справа от него. В голове снова все перепуталось — еще хуже, чем прежде. Он заглянул в роскошно обставленную комнату с широкими окнами, хрустальной люстрой и стульями с высокими спинками, расставленными вокруг изящного продолговатого стола с изогнутыми ножками.

Здесь царила идеальная чистота, однако обои были такими же блеклыми, как в других помещениях, и обивка сидений тоже выцвела.

«Как это возможно?» — сверлила мозг неотступная мысль. Майкл оглянулся назад и понял, что не помнит, как прошел по коридору последние футов десять. Он посмотрел по сторонам. Коридор уходил дальше вглубь дома. Слева, под лестницей, виднелась массивная дверь — очевидно, вход в подвал. «Не туда, — сказал он себе, вздрогнув. — Девочка не могла пойти туда».

Стараясь не смотреть на дверь под лестницей, он продолжал путь по коридору. Смешно, до чего его качает, словно он еще долго пил после того, как вроде бы прекратил.

И тут Майклу впервые пришло в голову, что его могли одурманить наркотиками или подмешать что-то в напитки. Может, экстази. У него не было опыта употребления наркотиков, так что он не мог сопоставить их воздействие со своим состоянием.

— Черт! — выругался он, отводя в сторону руку, которой только что собирался сжать переносицу.

Оказалось, что он стоит посредине кухни.

— Иисусе, — прошептал Майкл.

Бросив взгляд на свои мушкетерские сапоги и представив вдруг всю абсурдность маскарадного одеяния здесь, в чужой кухне, он невольно подался назад.

Надо уходить. Он пришел сюда без приглашения. Подвыпивший мужчина.. «Да-да, ты пьян. Нет смысла это отрицать». Идиот в маскарадном костюме, разгуливающий по чужому дому. Что подумают родители девочки, если наткнутся на него? Правильно ли они поймут то, что он им скажет? Его продолжали преследовать мысли о полиции.

Но этот дом… с ним что-то не так.

— Да пошли вы! — прошептал он.

Он ведь видел, как девочка вошла сюда. Несмотря на нежилой вид снаружи, дом внутри довольно ухоженный. Здесь кто-то живет. Это значит, что есть кто-то, отвечающий за девочку.

Майкл снова почувствовал, как его одолевает слабость. Алкоголь. «А может, и нет. Может, виноват дом. Возможно, я потускнею, как обои. Или как мебель».

Его пронизала дрожь. О чем он, черт побери, думал, когда шел сюда? В его сознании всплыл образ Джиллиан, спящей на заднем сиденье машины. Вот о ком ему следует беспокоиться.

Он резко развернулся и, стуча каблуками по полу кухни, устремился назад. Одна из дверей вела, вероятно, в буфетную. Была там и другая, высокая и широкая дверь, за которой, как он полагал, обнаружится главный коридор. Еще одна узкая дверь была распахнута, и за ней виднелась лестница наверх. Черная лестница, что вполне обычно для таких огромных и старых домов. Но там, наверху, все скрывалось во мраке, ибо призрачный лунный свет не проникал на лестничную клетку.

Камин.

Майкл нахмурился, и его ноздри затрепетали. Принюхавшись, он вновь уловил этот запах. Горящие в камине поленья.

Он сделал шаг по направлению к выходу.

Мятные лепешки.

Другой запах, от которого он оцепенел.

Попкорн. Свежий попкорн, щедро приправленный маслом.

Откуда-то донеслось дуновение ветерка: он подумал, что из какого-нибудь разбитого окна. Ветерок ласкал его лицо, нес с собой запах свежевыпавшего снега. Однако следующее дуновение принесло с собой уже не свежий зимний запах, а аромат весеннего дождя и цветов.

На ум Майклу пришла мысль о том, что если в его напиток подмешали какое-нибудь зелье, оно может вызывать галлюцинации. Это предположение странным образом его успокоило: по крайней мере, хоть какое-то объяснение.

Он глубоко вздохнул, стараясь вдыхать через рот, чтобы не чувствовать больше никаких странных ароматов. Потом снова направился к двери. Скорее выбраться отсюда! Кто бы ни жил в этом чертовом доме, Майкл с удовольствием предоставит их самим себе. Внутренний голос робко напомнил ему, что он не знает, как выбраться из этой местности, но ему было уже все равно. Хотелось только выйти наружу.

Его ладонь уже лежала на дверной ручке. Веки его затрепетали, и ему показалось, что он опять может отключиться — или что там еще с ним происходило раньше. Крепко вцепившись пальцами в латунную ручку, он ни за что не хотел ее отпускать. Странное ощущение прошло. Рванув дверь, он с облегчением увидел за ней коридор. Чуть дальше впереди виднелся вход в столовую. Из дальнего конца коридора он попадет в прихожую, а там его ждет входная дверь.

— Попробуй найди меня.

Он заморгал. Эти слова произнесла тогда девочка — Скутер, она сказала, что ее зовут Скутер. Но теперь он снова услышал их. Где-то поблизости. В доме.

— Попробуй найди меня.

Майкл провел тыльной стороной кисти по губам и бросил взгляд на узкий дверной проем и ведущие наверх, в темноту, ступени.

— Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать! Голос шел издалека, откуда-то с верха лестницы, но Майкл все равно запнулся на ступеньке. Это происходит не у него в голове. И причина здесь не в спиртном.

Голос нарушил тишину, потом наверху раздалась быстрая дробь шагов. Дети. Не одна девочка, а несколько. Он слышал их смех — отдаленные трели утренних певчих птах, перекатывающийся по камням ручеек, протекавший за родительским домом.

Он убрал ладонь с дверной ручки.

Прищурившись, он сделал один нетвердый шаг и, широко открыв глаза, увидел, что стоит на третьей ступени узкой, скрытой в полумраке лестницы.

Майкл стоял в нерешительности. Ступня его замерла в воздухе, готовая сделать шаг назад. Но сверху опять послышался смех. И в голове у него снова зазвучали эти слова: «Попробуй найди меня». Разве тогда, произнося эти слова, она не была напуганной? Или, если не напуганной, то, во всяком случае, очень печальной?

Была. Он знал, что этот так.

А сейчас эти звуки, беззаботный девчоночий смех.

Дом хранил в себе тайну. Тайну, от которой мурашки ползли по телу, заставляя Майкла дрожать и инстинктивно сопротивляться. Ему просто хотелось уйти, но почему-то ноги его двигались по ступенькам вверх, а не вниз. Одна ступень. Потом следующая. Пройдя сквозь чернильную темень черной лестницы, он оказался в длинном коридоре второго этажа. Все двери выходящих в него комнат были распахнуты настежь. Из этих открытых дверей, подобно туману или пару, струился лунный свет, освещая коридор.

«Это сон, — подумал он, недоверчиво улыбаясь. — Я в какой-то момент отключился. Это единственный ответ. Я сплю».

Но он чувствовал кожей грубую ткань костюма. Сапоги жали ему ноги. И он все еще ощущал во рту вкус крепкого пива.

Корица.

На этот раз ветерка не было, но его ноздри внезапно наполнились волшебным запахом. И не просто корица, а сахар и запеченные яблоки. Наверное, яблочный пирог. Щедро, сдобренный корицей.

Внизу, на кухне, скрипнула половица. Майкл посмотрел вниз; в узком дверном проеме у подножия лестницы что-то шевелилось. Он, онемев, вгляделся, но то, что двигалось, походило на фантом, который обычно появляется только в поле бокового зрения.

Перемещение происходило так быстро, что у Майкла осталось лишь впечатление чего-то серебряного, цвета лунного луча на озерной глади ночью. Серебряная зыбь. И шелест. Был слышен также и шелест. Слов не было. И ветра тоже не было. Шорох от чего-то движущегося, расталкивающего вокруг себя воздух. На кухне слышался шелест, но ни одна крошечная пылинка не была потревожена.

Майкл несколько секунд вглядывался вниз, пытаясь уловить хоть какой-то намек на то, что увидел.

Из задней части дома до него донесся очередной всплеск детского смеха. Он посмотрел в конец коридора.

Что-то сверкнуло в лунном свете, а затем скрылось в одной из отдаленных комнат. Он вздрогнул и, прищурив глаза, стал снова пристально вглядываться туда, пытаясь осмыслить то, что ему привиделось. Или почудилось? Серебряная рябь. Остаточное изображение, которое стояло перед глазами, даже когда он прикрывал веки, как будто слишком долго смотрел на солнце.

— С меня хватит, — прошептал он до боли простые слова.

Повернувшись спиной к смешкам и передвигающемуся лунному свету, он направился в сторону главного входа. В дальнем конце коридора ему были видны перила на верхней площадке парадной лестницы. Майкл ускорил шаги. Пульс его участился, собственное дыхание слишком громко раздавалось в ушах. Все, чего ему хотелось, — это выбраться отсюда до того момента, как он снова отключится, до того, как ноги понесут его туда, куда не пошел бы ни один разумный человек.

Теперь его вновь одолевали запахи. Их было столько, что различить их он не мог. Витающие в воздухе ароматы были так насыщенны, что создавали почти физическую преграду. Ноги у Майкла подкашивались от слабости, в животе урчало, и к горлу подступала желчь. Вдоль спины бежал холодок, и Майкл знал, что, обернись он и посмотри назад — туда, откуда пришел, — он увидит ту серебряную зыбь, мечущуюся из комнаты в комнату или скользящую по ступеням ему вслед.

Наверху послышалось тихое пение, доносящееся из одной из боковых дверей.

— Раз, два, закатай рукава, Три, четыре, двери шире, Пять, шесть, кто тут есть? Семь, восемь, в гости просим, Девять, десять, снова вместе…

Оцепенев, он стоял в коридоре и прислушивался. Беспокойные удары сердца гулко отдавались в груди. «Чуть побыстрей, а не то опоздаешь».

Казалось, детский смех заполняет коридор, доносясь из каждой комнаты. Помимо смеха слышалось еще и ритмичное шарканье, удары о пол скакалки. От стен эхом отдавались звуки шагов. Майкл переводил взгляд слева направо, в уверенности, что сейчас увидит, как в коридор, кружась на ходу, вбегает какая-нибудь девчушка.

Пение смолкло. Он пошел дальше, думая лишь о том, как поскорей уйти, добраться до ступеней парадного крыльца и выместись вон отсюда. Дойдя до открытой двери по левую руку, он услышал доносящийся оттуда тихий голосок малютки, поющей песенку «Я — маленький чайник». Дрожа, он немного помедлил и переступил через порог.

Детская спальня. Выцветшая и какая-то выбеленная, она купалась в лунном свете. Абсолютно никаких признаков обитаемости. Теперь услышанный им голос казался приглушенным, отдаленным, словно исходил из стенного шкафа или из-за окна.

— …Вот моя ручка, а это мой носик…

От ужаса все его тело покрылось мурашками. Он вздрогнул, уставившись на пустую комнату. Собираясь уходить, он заметил на стене какие-то каракули. Одна стена спальни была исписана вдоль и поперек, но то не были неприличные лимерики или граффити разных группировок. Одна из надписей сообщала: «Мисс Фрил режет сыр. Здесь были Никки и Даниэлла. Рута любит Адама. Лиззи и Джейсон, НЛН».

НЛН. Майкл не видел сочетания этих букв с самой школы, но их смысл не стерся из его памяти. Настоящая Любовь Навек. Одна из идей, в которую верят дети, пока не поймут, как много препятствий стоит на пути ее осуществления. А тогда НЛН казалась такой чертовски простой. На самом деле Настоящая Любовь Навек может потребовать много усилий. Даже если человеку повезет, как ему — ведь он нашел Джиллиан. Даже и тогда нужно приложить усилия.

«Джиллиан». Он увидел мысленным взором ее лицо, усмешку, то, как ей на глаза падает прядь волос. «О Господи, милая, я всего лишь хочу выбраться отсюда».

Со стуком захлопнулась дверь. Резко повернувшись, с бьющимся сердцем, Майкл судорожно вздохнул, увидев, что дверь этой комнаты по-прежнему открыта. Шатаясь, он вышел в коридор.

Пот ручейками струился у него по затылку.

Майкл со всех ног помчался к концу коридора, к верхней площадке парадной лестницы. Выше были еще этажи, другие лестницы, ведущие выше и выше, к самому верху… к тому единственному окну в башенке, где он видел свет. Ему было наплевать на эти лестницы. Его интересовали только те, что вели вниз.

Сапоги гулко стучали по полу. Он, спотыкаясь, бежал к лестнице, наращивая темп.

Из попадавшихся на пути комнат доносились смешки, но теперь ему совсем не хотелось заглядывать внутрь. И все же не удавалось изолировать себя от картин бокового зрения.