Лесная дорога

— Послушайте, просто… Я всего лишь пытаюсь найти вашу мать. Может быть, вы дадите мне ее номер или запишете мой и попросите ее…

— Вряд ли это возможно.

— Пожалуйста, не думайте… это сложно объяснить.

— Не звоните больше сюда.

— Подождите! — выпалил Майкл. У него вспотели ладони. Он в смятении огляделся по сторонам, и, куда бы он ни посмотрел, повсюду кружились тени с неуловимым призраком потерявшейся девочки. — Прошу вас, только…

Сын Сьюзен Барнс не вешал трубку.

— Послушайте, только… можно спросить одну вещь?

Ответа так и не последовало, но собеседник слушал.

— Когда она была маленькой девочкой, когда подрастала… она никогда не терялась?

— Вы сумасшедший?

— Ее звали Скутер. Не так ли? Потому что Хилли не могла произнести имя «Сьюзен», и у нее получалось…

Щелк.

Майкл был в отчаянии. Парень повесил трубку, но самого этого факта, а также и загадочной причины, вынудившей Сьюзен перестать заниматься недвижимостью, было достаточно, чтобы дать Майклу надежду. Именно по этому пути он пойдет. И пусть только попробует кто-нибудь в следующий раз повесить трубку. Ведь теперь он почти все время улавливал боковым зрением сияние белокурых волос и блеск печальных глаз, повсюду следовавших за ним. И он не забыл того, что случилось с Джиллиан.

Он заставил себя не думать о Джилли, не желая, чтобы его сознание заполнили омерзительные образы и тревожные воспоминания. «Насколько все это правильно?» — думал он снова и снова Он правильно сделал, подобрав девочку и пытаясь отвезти ее домой. А потом она сказала: «Попробуй найди меня», — и стала ему являться. Сделалась его наваждением. Ей нужен был человек, который мог бы спасти ее от ада, в котором она существовала, от новых козней тех бесформенных существ.

«Ты правильно поступил, — с горечью подумал он, — но за это заплатил своей женой».

И даже это не самое главное. Да, ему случившееся стоило жены и их отношений, но эта цена ничтожна по сравнению с той, что заплатила сама Джиллиан! Майкл был не настолько эгоистичен, чтобы не понять этого. Но достаточно эгоистичен, чтобы отбросить рациональность и баюкать свою боль, как испуганный ребенок.

«Насколько это правильно?» На каналах круглосуточных новостей взрослые люди с циничным упорством рассказывают ему обо всех несправедливостях на свете, а он по-прежнему верит, что жизнь изначально прекрасна. Насколько глупо так думать?

Радио было выключено, и в машине было тихо, если не считать шума от вентилятора, гудения мотора и шуршания иголок измороси о ветровое стекло. Погода так и не улучшилась. Дорога была скользкой и опасной, но сегодня в голове не было сумятицы, не то, что в вечер после маскарада. В мыслях — ясность и кристальная чистота.

Ему казалось, он вот-вот выскочит из кожи. Отчаяние, как наркотик, отравляло ему кровь. Пальцы слишком сильно вцепились в руль, и, несмотря на идущее от конвекторов тепло, его била дрожь. В зеркале заднего вида ему был виден прозрачный силуэт девочки на заднем сиденье.

— Думаю, я начинаю понимать, — вслух произнес он, надеясь, что она его услышит. — Надеюсь, я на правильном пути.

Но прежде всего ему надо остановиться. Раз уж сын Сьюзен Барнс не пожелал с ним говорить, Майкл отправится прямо к нему. Необходимо все узнать. Надо поговорить с женщиной, когда-то бывшей девочкой-потеряшкой. Он только сейчас начал понимать некоторые вещи, и ему казалось, он знает, что именно найдет. Или, по меньшей мере, догадывается. Но, как бы то ни было, он не допустит, чтобы тот парень от него отмахнулся. Он пойдет туда постучит в дверь и будет умолять его ответить на вопросы.

Но сначала, правда, надо заехать домой.

Он старался об этом не думать, но надолго его не хватило. Джиллиан его жена, Господи, она — все, что у него есть. Что бы она ни сделала или ни сказала, он знал, что должен ее увидеть. Джиллиан думала и поступала неразумно, и Майкл за нее боялся. Боялся того, что она может совершить.

Она уже доказала что способна на многое.

Буря гнала людей с дороги. На землю опускалась рваная завеса мокрого снега, машину покачивало от сильных порывов ветра Майкла обступили вечерний мрак и буря, и он изо всех сил пытался сосредоточиться на дороге. Было почти семь часов, когда в поле его зрения появился дом — их с Джиллиан дом. Его сердце снова заныло от боли, когда на него каскадом обрушились сотни воспоминаний, как осколки стекла.

В доме горели все огни.

С полминуты Майкл просто сидел в машине с работающим двигателем, слушая, как по ветровому стеклу шуршат «дворники», сметая мокрый снег. Он взглянул на дорожную карту, лежащую на пассажирском сиденье вместе с распечаткой снимка и адреса Сьюзен Барнс. Краем глаза он видел мерцание призрака потерявшейся девочки.

Когда он заглушил мотор и зажал ключи в ладони, дробный шум ледяного дождя по машине, казалось, стал втрое сильней. Окна дома изнутри помутнели от сконденсировавшейся влаги, полосами стекавшей вниз. Но дом в целом светился в темноте настолько ярко, что казался почти миражом, дразня обещанием избавить от душевной муки и овладевшего человеком безумия.

Распахнув дверцу машины и выйдя наружу, Майкл побежал к входной двери. Ему пришлось зажмуриться и поднести ладони к лицу, чтобы защититься от колючей измороси. Потом он оказался на крыльце и, распахнув наружные створки двери, повернул ключ, толкнул внутреннюю дверь и вошел.

Дом выглядел пустым. Ощущение было престранным. Вроде того, что он испытал предыдущей ночью в офисе, совсем один, или в те дни, когда возвращался домой с работы, а Джиллиан еще не было дома. Пустота. Тишина. Каждая лампочка в здании была включена — в том числе и утопленные лампочки над камином, которые перегорели еще на прошлой неделе и которые он не удосужился заменить, — но дом напоминал голый остов. Все оставалось на своих местах, но Майклом владело странное чувство, какое он наверняка испытал бы, оказавшись в ограбленном жилище.

Скутер исчезла.

Он прищурился и покачал головой, стоя под ярким светом сразу за входной дверью. Рубашка сзади намокла от дождя, и холодные струйки стекали по спине. Запустив пальцы в волосы, Майкл стряхнул влагу на коврик. Закрыв за собой дверь, он немного помедлил, а потом пошел через дом. В любой другой день он снял бы пальто и повесил его на вешалку, но не сегодня.

Проходя по комнатам первого этажа, он не стал звать Джиллиан, почему-то не сомневаясь, что она не ответит. Все выглядело безупречно чистым. Даже на кухне порядок был ничем не нарушен, словно обитатели покинули это жилище. Ни одной тарелки в раковине. Ни пятнышка на кухонном столе. Майкл проделал обратный путь до лестницы, остановившись у ее подножия и посмотрев вверх, на второй этаж.

В коридоре наверху тоже горел свет, но не такой яркий, как внизу, поэтому он рассеивал не все тени.

Первая ступенька заскрипела под тяжестью его веса. До чего забавно, что, живя в доме несколько лет, Майкл каждый раз замечал это, но быстро забывал. Поднимаясь по лестнице, он увидел открытую дверь ванной комнаты. Внутри жужжал вентилятор. Добравшись до площадки, Майкл убедился, что Джиллиан нет ни в комнате, ни в самой ванне. А он подумал, что она там. Жена часто пользовалась этим убежищем, когда попадала в сложную ситуацию.

В гостиной горел свет, но Майкл проигнорировал это и пошел прямо в спальню. Однажды он нес Джиллиан на руках по этой лестнице и, войдя в спальню, упал вместе с ней на кровать, подогреваемый алкоголем и желанием. Теперь ему казалось, что это было так давно. Интересно, помнит ли Джилли?

Спальня была так же ярко освещена, как и весь дом, и почти так же аккуратно прибрана, так что в первый момент он даже не заметил, что на постели кто-то лежит. Поверх красного с золотом покрывала, свернувшись калачиком, лежала Джиллиан. На ней была повседневная одежда для офиса, но волосы торчали в разные стороны, и блузка выбилась из-под юбки, которая задралась выше бедер, выставив на обозрение верх колготок. И ничего пикантного во всем этом не чувствовалось.

Никаких звуков, кроме частого, прерывистого дыхания Джиллиан, слышно не было. Она дышала почти незаметно — даже кровать не тряслась, — слегка раскачиваясь, как это было в ту ночь, проведенную вместе в одной милой гостинице, в Вермонте, когда у нее было пищевое отравление.

Майкл сделал шаг в комнату. Пол здесь тоже скрипел.

Со свистом втянув в себя воздух, Джиллиан приподнялась и повернулась к нему. Увидев ее, Майкл в ужасе отшатнулся. Распахнутая на груди блузка была запятнана кровью, расстегнутый бюстгальтер свободно болтался. На мгновение он подумал, что на нее напали, но потом заметил кровь на ее руках, на пальцах. Кровь сочилась из глубоких борозд, процарапанных в плоти ее грудей, на коже под ними и над ними. Раны были свежими. И она сделала это сама.

Времени на раздумья не оставалось. Его детка, его любовь — жена.

— О Господи, Джилли, — прошептал он, направляясь к ней.

Она не стала дожидаться, пока он подойдет.

Глаза Джиллиан утопали во мраке, поднимающемся из глубин ее существа, губы искривились в гримасе отвращения и ненависти, и она стремительно выпрыгнула из постели. Майкл поднял руки, пытаясь защититься от первого удара. Ее кулак прошелся по его щеке достаточно сильно, так что затрещали зубы и боль пронзила челюсть. Второй удар пришелся по груди, потом последовал третий, и еще один. Майкл был настолько потрясен, что не смог сразу среагировать. Он пытался схватить ее за запястья, но Джиллиан была буквально заряжена яростью. Ей удалось вырвать правую руку, и она схватила его за горло окровавленными пальцами и оттолкнула назад. Майкл замешкался в суматохе и смятении, споткнулся и упал на пол, а жена оказалась на нем верхом.

— Джилли, перестань, пожалуйста! — сказал он, отдирая ее руки.

В его голове продолжали прокручиваться картины его контактов с бесформенными женщинами, украденные фрагменты воспоминаний Джиллиан.

— Зачем? — пронзительно выкрикнула она, и из глаз ее брызнули слезы.

…Из глубоких порезов на запятнанной кровью груди сочилась свежая кровь, капая ему на грудь и лицо. Из глаз ее лились слезы, одна слезинка попала ему на губы, и он почувствовал ощутимый привкус соли. Джиллиан продолжала молотить его кулаками.

— О чем ты?! — закричал он в исступлении.

Она зажала его голову в ладонях, запустив пальцы ему в волосы, и снова крикнула, брызгая слюной. Ее глаза широко открылись от бешенства и боли.

— Зачем ты обо мне беспокоишься?

Голос звучал глухо, прерывисто, постепенно слабея. Она начала запинаться; вместе с кровью и слезами ее покидали силы.

Майкл схватил ее запястья, стараясь встретиться с ней взглядом.

— Потому что я люблю тебя, Джилли. Как ты можешь такое спрашивать? Ведь я тебя люблю.

У нее был совсем несчастный вид. Глаза беспокойно бегали, и он понял, что она в растерянности. Каждая черточка лица выражала страдание. Вздрогнув, она покачала головой и наклонилась к нему ближе, чтобы заглянуть в глаза.

— Но как ты меня любишь, Майкл? Как ты любишь? Я не помню.

Потом она повалилась на него, и он стал ее баюкать, тихо напевая ей на ухо. Его рубашка постепенно пропитывалась ее кровью. Покачивая ее, Майкл устремил взгляд широко раскрытых глаз в потолок их спальни, теперь испуганный более чем когда бы то ни было.

Глава 14

Джиллиан уснула на руках у Майкла. Большую часть прошедшего часа ее терзали безумие и ярость, и ему пришлось терпеть ее жестокие насмешки и колкости, пока наконец глаза ее не закрылись. Вскоре дыхание ее стало глубоким, и он понял, что она уснула. Только тогда ощутил он острую боль от сказанного ею. Еще несколько минут Майкл осторожно держал жену на руках. Она не знала, что именно потеряла, а знала только, что лишилась чего-то важного.

Но, по крайней мере, это было начало.

Майкл подсунул ей под голову подушку и осторожно высвободился, стараясь не потревожить жену. Приподняв заляпанную кровью блузку Джиллиан, он стал рассматривать длинные царапины — следы от ее собственных ногтей. К своему великому облегчению он обнаружил, что они неглубокие. Промыть теплой водой подсыхающую кровь, наложить антибактериальную мазь — и все будет в порядке. Но сейчас не время. Он подождет, когда она проснется.

Выключив свет, он помедлил у открытой двери спальни, чтобы взглянуть на Джиллиан. Залитая струящимся через окна лунным светом, она казалась такой маленькой — как девочка, свернувшаяся калачиком на постели. Глядя на нее, мирно спящую в тихом сумраке спальни, Майкл припомнил, как у них все было раньше. Давным-давно. Видеть ее сейчас спящей было все равно, что заглянуть в прошлое, мысленно побывать в местах, в которые он никогда больше не вернется. Что бы ни случилось дальше, все уже будет по-другому.

Он спустился вниз и пошел на кухню, нигде не выключая свет. Она ведь находила какое-то успокоение в том, чтобы не подпускать близко темноту, и Майклу не хотелось это менять. Автоответчик мигал новыми сообщениями, но у него не было ни времени, ни желания их прослушивать. Вероятно, сегодня Джиллиан оставляла повсюду следы возмущения и гнева, и он только расстроится, услышав о последствиях ее поведения.

Надо сосредоточиться.

У микроволновки лежала адресная книга Джиллиан, набитая до отказа обрывками почтовой бумаги и учетными карточками, исписанными кулинарными рецептами. Майкл без труда нашел номер Ханны и сразу набрал его, облокотившись на посудомоечную машину. Оттуда шел затхлый запах; и Майкл, пока слушал телефонные гудки, открыл шкаф и достал коробку моющего средства.

Раздался щелчок, и прозвучал голос Ханны.

— Не хочу с тобой разговаривать, — без выражения произнесла она.

— Почему, Ханна?

— Майкл, это ты?! Что тебе от меня нужно? Что происходит? Она — что, заставила тебя позвонить мне, потому что на этот раз я не собираюсь ее прощать? У нее масса объяснений…

— Ханна, прошу тебя, — перебил ее Майкл. Выслушай меня.

Должно быть, что-то в тоне его негромкого голоса тронуло ее. Вероятно, на своем автоответчике Ханна увидела, что звонят из дома сестры, и решила, что это Джиллиан. Если Ханна попалась сегодня его жене под горячую руку, то, без сомнения, стала одной из ее жертв.

— В чем дело? — спросила Ханна, не в силах скрыть тревогу.

— Послушай, что бы она ни сделала или ни сказала сегодня, она не в себе.

— Ладно, перестань. Она моя сестра, Майкл. Я все-таки хочу знать, как тебе удалось довести ее до такого состояния?

Он со вздохом стукнулся головой о стену, прижав трубку к уху.

— Господи, Ханна, дело тут не во мне. Ты можешь хотя бы на секунду перестать думать, что знаешь ответ на все, и выслушать меня?

Линия глухо молчала. Потом прозвучало:

— Наглости вам не занимать. Вам обоим. Клянусь Богом, если теперь вы так обращаетесь с людьми» то вы друг друга стоите. Я тебе не жена, Майкл. Ты не имеешь права разговаривать со мной…

— Ханна!

Тихо выругавшись, он посмотрел наверх, словно пытаясь увидеть через потолок, не потревожил ли он Джиллиан. Потом снова заговорил, стараясь не повышать голоса. От волнения в горле стоял ком, пока он подыскивал слова, объясняющие причину его звонка.

— Послушай, говорю тебе — она не в себе. Она., она нездорова. И дело совсем не в том, что она раздражительна или озлоблена. У нее что-то вроде бреда, Ханна. У нее проблемы с памятью. Мне надо отвести ее к специалисту — такому, кто ей поможет, но…

— Бред — что ты имеешь в виду? Она что — на наркотиках или вроде того? Экстази? Она всегда говорила мне, что вы оба против этой дряни.

Он с трудом сдержался, чтобы не накричать на нее. Сделав глубокий вдох, он быстро проговорил:

— Это не наркотики. У нее бывают такие… случаи. Странное поведение. Боюсь, она может себе навредить.

«Или кому-то еще», — подумал он. Но не осмелился произнести эти слова вслух.

— Подожди, ты хочешь, чтобы я к вам приехала? В ее голосе прозвучало такое изумление, что Майкл сразу не нашелся, что ответить.

— Ну да. Я… ей сейчас плохо и…

— Я не смогу. Не уверена, что захотела бы, даже если бы могла Майкл, я живу от вас в двух часах езды, не говоря о том, что завтра рано утром мне надо быть в больнице.

Майкл нахмурился.

— В больнице? В чем…

— Моя маммограмма показала нечто такое, чего там быть не должно. Собираются сделать биопсию.

— Черт. Ханна, мне жаль. Я не знал.

— А откуда тебе знать? Я несколько дней пыталась сказать об этом Джилли, но она меня только отшивала Ханна вздохнула. Ее тошнит?

— Что?

Покачав головой, он принялся вышагивать по кухне.

— Рвота, Майкл. У нее есть рвота? Физические повреждения? Судороги?

— Нет, но…

— Нет. А если бы были, ты бы отвез ее в больницу. Так что, извини, но что бы это ни было, сейчас помочь не смогу. И если еще учесть то, как она со мной обращалась… Когда она сможет пользоваться телефоном, пусть позвонит и извинится, а если понадобится с ней посидеть, можешь ее ко мне привезти. Не знаю, что с вами обоими творится, но, думаю, вас надо лечить.

И Ханна повесила трубку.

Моргая в изумлении, Майкл отвел трубку в сторону и уставился на нее. Должно быть, Джиллиан сильно обидела Ханну, сказав ей какую-то гадость.

— Господи, — прошептал он, продолжая вышагивать по кухне.

Положив ладони на затылок, он вытянулся во весь рост, заставляя себя размышлять. Ни за что нельзя сейчас оставлять Джиллиан дома одну, но если Хана не может приехать, то вариантов совсем немного. Несколько раз он принимался набирать номер еще одной родственницы жены, но из этого ничего хорошего не вышло бы. Джиллиан не захотела бы, чтобы ее увидели в таком состоянии. А Майклу нужно было быстро принимать решение.

Он уперся лбом в холодильник, ощущая, что словно внутри черепа гудит электрический мотор, а секунду спустя отошел в сторону, кивая сам себе. По-прежнему зажимая трубку в ладони, он быстро набрал номер, чувствуя, как учащается его пульс при звуках гудков на том конце линии. Потом посмотрел в окно над мойкой: там была непроглядная тьма. Вероятно, луна спряталась за облака или за деревья. Так или иначе, то была не обычная чернота ночи: казалось, тьма целиком поглотила дом.

— Алло? — ответил голос на другом конце провода.

— Тедди, привет!

— Майки! Эй, приятель, наконец-то ты проявился. Я оставил тебе кучу сообщений. Где пропадал? Тебе уже лучше? Проветриваешь мозги?

Один только звук дружеского голоса успокоил Майкла. Тедди неожиданно сделался индикатором психического здоровья друга Майкла увлекал за собой поток бед, невыносимых страданий и ужасных потерь. Вот если бы Тедди смог бросить ему спасительную веревку…

— Слушай, Тед. Мне нужна твоя помощь. Речь идет о… Джилли. У нас большие неприятности.

Когда Тедди Полито заговорил снова, в его тоне не осталось ни намека на шутливость.

— Рассказывай, Майкл. Скажи, как тебе помочь.

По дороге в Эймсбери Майкл не стал включать приемник. Ему хотелось тишины. Сердце сильно колотилось в груди; его грозное стаккато излишне быстро толкало Майкла вперед. Свет от фар встречных автомобилей освещал салон машины золотистым сиянием, придавая всему нереальный вид. Майкл понятия не имел, что именно скажет, оказавшись в доме Барнсов. Придется ли ему вмешаться в чужую жизнь со своими проблемами? Тот Майкл, каким он всегда был, поеживался при одной мысли о вторжении в чью-то жизнь, однако эта часть его души все более вытравливалась. Оставалась сердцевина — важно все, что касается жизни Джиллиан.

Он сделает что угодно, чтобы ее защитить — любой ценой. Если для этого потребуется посреди ночи вломиться в чужой дом — значит, так тому и быть. Он чувствовал, что очень близок к разгадке этой тайны, что ответы на все вопросы маячат где-то на краю сознания — подобно тому, как потерявшаяся девочка постоянно вырисовывается в поле его периферийного зрения.

И он найдет эти ответы. Скоро.

Старая Двенадцатая дорога вела прямо в сердце Эймсбери. Ориентируясь по карте, Майкл проехал по нескольким длинным петляющим улицам, миновал сетку дорожек — все это входило в разросшийся поселок двадцатилетней давности. Он замедлил ход, чтобы рассмотреть номера домов. Дом Барнсов стоял немного в стороне, на возвышении — длинное одноэтажное строение с подъездной дорожкой, ведущей прямо в толщу холма, где был устроен гараж. За огороженным каменной стеной участком виднелся один только лес. Глядя на деревья, Майкл испытал дрожь. Они напомнили ему о поисках Лесной дороги.

Въехав на подъездную аллею, он вылез из машины и пошел вверх по дорожке. Шум мотора и хлопанье дверцы машины привлекли внимание обитателей дома — над дверью зажегся фонарь, отбрасывая на крыльцо конус света. Не успел Майкл нажать на кнопку звонка, как услыхал лязг отодвигаемого засова. Распахнулась дверь, и в проеме показался мужчина тридцати с небольшим лет, босой, в истрепанных джинсах и футболке с надписью «Ред Соке»[14]. Все же выглядел он довольно опрятно, возможно, из-за того, что русые волосы были аккуратно пострижены.

— А, это вы, — угрожающе спокойно произнес мужчина. — Вы мне звонили.

Майкл готовился к тому, что придется представляться, долго объяснять цель визита, даже умолять этого человека открыть дверь. А теперь его застали врасплох.

— Да. Послушайте, мне очень неудобно вторгаться в вашу жизнь. Клянусь вам, я не репортер или какой-то там маньяк. Просто мне… очень нужно поговорить с вашей матерью, мистер Барнс.

Варне, покорно вздохнув, прислонился к дверному косяку.

— Как вас зовут?

— Ах, да. Извините. Я должен был— Майкл протянул ему руку. — Майкл Дански.

Барнс не потрудился подать ему руки, продолжая изучать Майкла.

— Ну вот — вы здесь. Мне, наверное, следует вызвать полицию, но вы заставили меня думать о вещах, о которых думать не хочется. Ущерб уже нанесен. Так что даю вам полминуты, говорите то, что собирались сказать, и уходите.

Вопреки ожиданиям Майкла, спор не состоялся, и он запнулся.

— Я не совсем уверен, как… ладно, хорошо. — Помолчав, он продолжал: — Есть один дом. Я говорил о нем по телефону. Он стоит в стороне от Старой Двенадцатой дороги, вблизи Лесной дороги.

При этих словах Барнс вздрогнул. Майкл это заметил, но не стал торопить собеседника. Он понимал, что за этим что-то кроется, что парень растерялся во время телефонного разговора, потому что не хотел раскрывать то, что знает. Может быть, именно поэтому теперь слушал Майкла. Возможно, судьба матери и для него тайна, и он надеялся, что приехавший поможет ее разгадать.

— Вы и тогда были огорчены. А мне совсем не хочется вас огорчать, — продолжал Майкл. — Просто дело в том, что… меня этот дом интересует. И я думаю, что ваша мать знает о нем такое, чего не знает никто.

Варне издал короткий презрительный смешок.

— Бог мой, Дански, это никуда не годится. Вы беспокоите меня — когда? — в четверть девятого и не можете сказать ничего вразумительного. — Он мрачно взглянул на Майкла, — Я закрываю дверь. Прошу вас, оставьте мою мать в покое.

Он потянул дверь на себя. У Майкла перехватило дыхание, и он попытался ему помешать. Барнс оказался проворнее и сильнее, чем можно было предположить. Схватив Майкла за руку, он подтолкнул его наружу, выйдя вместе с ним на крыльцо.

— А ты шустрый, приятель. Тронь только мою дверь, и я действительно вызову полицию.

Майкл был в растерянности. Джиллиан не простила бы ему неудачи, и Сьюзен Барнс — тоже. Проблема состояла в том, как объяснить это ее сыну.

— Это, понимаете ли, еще связано с моей женой. Барнс нахмурился.

— Я не знаю вашу жену и не знаю вас. Ясно, что вы не знаете моей матери, иначе не приехали бы сюда справляться о ней. Итак, в последний раз…

Терпение Майкла было на исходе.

— Выслушайте меня. Просто… выслушайте, ладно? С моей женой что-то случилось. Я думаю, это связано с тем домом. Из вашего тона я понял, что с вашей матерью, возможно, тоже не все в порядке. Если это правда, тогда все это может иметь отношение к тому дому.

Они стояли у двери, в круге света от двух фонарей, а со всех сторон их обступала темнота. Варне чуть помедлил, еще более пристально вглядываясь в Майкла.

— Откуда вы узнали, что ее звали Скутер?

— Думаю, вы не поверите моему ответу на этот вопрос.

Его слова повисли в воздухе; проходили секунды. «Наверное, — думал Майкл, — Барнс считает, что случившееся с его матерью выходит за рамки привычного, и не знает, как с этим разобраться».

— Да, — произнес наконец мужчина. — Скорее всего, не поверю.

— Мистер Барнс.

— Том.

— Том. Полагаю, вы сами заинтересованы в разговоре со мной. А иначе и слушать бы не стали. Моя жена… ей нужна помощь. Прошу вас.

После этих слов Барнс был не в силах выдержать взгляд Майкла. Поднявшись на крыльцо, он остановился на пороге и оглянулся.

— Вы знаете, что она работала агентом по продаже недвижимости. Дом на Лесной дороге был последним из тех, что она показывала. Он стоял заброшенным в течение многих лет, пока государство не забрало его себе по закону о принудительном отчуждении частной собственности. Мать специализировалась на старых домах, поэтому отправилась взглянуть на этот дом. В тот же день показала его клиенту. После этого…

Короткая пауза в словах мужчины заставила Майкла запаниковать. Если Сьюзен Барнс мертва… если непрестанно посещающий его фантом — действительно ее призрак… тогда все его умозаключения ошибочны.

— Что с ней случилось, Том?

Варне дернул плечами и снова посмотрел Майклу в глаза.

— Не знаю. Она была добрейшей женщиной, но после этого сильно изменилась. Вряд ли вы чего-нибудь добьетесь от нее, кроме раздражения и злобы, но если хотите с ней побеседовать, то поезжайте в больницу «Пентукет». Она там лечится в психиатрическом отделении.

Еще не договорив, он стал закрывать дверь, бросив напоследок:

— И поспешите. Впуск посетителей заканчивается в девять.

В доме Дански Тедди чувствовал себя грабителем. Сидя на диване, он смотрел телевизор и, убавив громкость, пультом переключал каналы. Ни одна из программ его не привлекала. Странная ситуация, в которой он оказался, сбивала с толку.

«Ее поведение переменчиво, — сказал Майкл. — Она знает, что с ней не все в порядке, но… слушай, если она сделает какую-нибудь глупость… Она, например, расцарапала себе грудь… Если снова попытается причинить себе вред, просто вызови полицию».

«Ну и что с ней происходит?» — выпытывал у него Тедди.

«Думаю, какой-то химический дисбаланс. Объяснить трудно».

Все это звучало довольно убедительно. Не говоря уже о вечернем звонке и настойчивой просьбе друга — у Тедди не было причин сомневаться в том, что сказал Майкл. В последнее время появилось много наркотиков, вызывающих депрессию, маниакально-депрессивный психоз и всякое такое дерьмо. Он считал, тут что-то в этом роде. Но куда, к черту, понесло Майкла, когда Джиллиан нужно срочно показать врачу?

Тедди не стал об этом спрашивать. Если бы Майкл захотел его проинформировать, то сделал бы это. Не в этом состояло главное неудобство сложившейся ситуации, и поэтому Тедди решил поступить по-дружески и помочь, не задавая вопросов. Во всяком случае, не сейчас. Позже, если тема не окажется чересчур щекотливой, он спросит о том, что происходит.

И все же чем дольше он сидел в гостиной Майкла и Джиллиан, тем сильнее чувствовал себя не в своей тарелке. Ему казалось, его здесь не ждали. Несмотря на голодное урчание в животе, он не стал вставать и искать еду в холодильнике и шкафах. Тедди бывал в этом доме десятки раз и обычно чувствовал себя здесь как дома. Он мог бы взять чипсы и пиво, если бы захотел. Но ситуация в целом казалась ему чересчур странной, поэтому, устроившись на диване с пультом от телевизора, он пытался не расслабляться. Однажды, в седьмом классе, отправляясь в школу, он нарочно пропустил автобус и прятался за домом, пока родители не ушли на работу. Но этот «праздник» был совершенно испорчен ожиданием того, что отец или мать неожиданно вернутся домой и застанут его там, где ему быть не положено.

Сегодня вечером эти воспоминания ожили с новой силой.

Он просмотрел каналы новостей, несколько фильмов и наконец остановился на комедии, идущей по «Би-би-си Америка».

— Удобно устроился?

Тедди вздрогнул и едва не свалился с дивана, повернувшись и увидев Джиллиан. Она наблюдала за ним, стоя под входной аркой. Растрепанные волосы, темные круги под глазами — из-за утомления и размазанной туши. На ней была лишь майка кремового цвета и розовые трусы, но в позе или выражении лица не было ничего сексуального. Майка едва прикрывала грудь, и Тедди заметил царапины, о которых говорил Майкл. Ноздри Джиллиан трепетали, губы скривились от отвращения, словно Тедди — самое неприятное существо, на которое когда-либо обращался ее взор.

— Привет, Джиллиан. Ты в порядке? Принести тебе что-нибудь?

— Принести мне? Я в своем доме, Тед.

От ее взгляда он почувствовал себя полным идиотом, словно это он стоит там в трусах.

— Постой, разве Майкл не сказал тебе, что я здесь?

— Угу. Приходящая няня. Ты же наш друг.

Она произнесла эти слова без всякого выражения, бесстрастным голосом, потом повернулась и вышла из гостиной.

Тедди вспыхнул от смущения, неловко застыв между диваном и телевизором, прислушиваясь к тому, как она открывает и закрывает дверцы шкафов на кухне, вероятно, в поисках какой-нибудь еды. На полу валялся пульт от телевизора, упавший в тот момент, когда Тедди вскочил на ноги. Никогда в своей жизни Тедди Полито не чувствовал себя так по-дурацки. Ну уж он наверняка не пойдет за ней на кухню, чтобы поговорить. Начать с того, что она практически голая. И притом ведет себя как настоящая стерва. Если бы он впервые увидел сейчас Джиллиан, то стал бы ее презирать. Но Тедди хорошо ее знал, поэтому забеспокоился.

Забеспокоился и немного испугался.

Возможно, у Майкла с Джиллиан какие-то проблемы. Может, у кого-то из них любовная связь на стороне. Ничто другое, как он полагал, не могло вызвать такой озлобленности. Но если дело в этом, зачем было Майклу просить его сюда приехать? Все это сильно смущало Тедди. Не важно, что происходит — неурядицы между ними или что-то вроде раздвоения личности, — он хотел, чтобы они поскорее с этим разобрались. Его бросало в дрожь от одного вида Джиллиан.