Зулусы наступают

Кару от неожиданности вздрогнул, но тотчас же оправился и побрел дальше, а Дакуин поменялся местом с Суоллой. Поступил он так отнюдь не из рыцарских чувств: просто-напросто ему хотелось втихомолку посмеяться над Кару, который был введен в заблуждение криком зориллы; в действительности же никакой зориллы не было — кричал сам Дакуин.

Они шли, все ускоряя шаги и прислушиваясь, не крадется ли за ними лев. Наконец улеглась тревога, и они начали перекидываться отдельными словами. Выйдя из зарослей мимозы, они направились к холму, вырисовывавшемуся на фоне ночного неба. Здесь они отдыхали и ждали рассвета. Утром они увидели, что находятся на равнине, окруженной цепью невысоких холмов.

Здесь паслось много крупной дичи — газелей и антилоп, и ничто не указывало на присутствие людей. Поэтому бушмены решили посвятить день охоте.

Пока мужчины охотились, Суолла, взобравшись на самый высокий холм, стояла на страже. Так как местность была открытая, то охотникам большого труда стоило выслеживать дичь, и Кару решил прибегнуть к новому способу охоты. Убив двух молодых самцов антилопы, они содрали с них шкуры, и в одну из шкур закутался Кару, привязав голову животного к своей шее. Согнувшись, он вышел из-за кустов и направился к стаду. Правая его рука касалась земли, в левой он сжимал лук. Медленно, шаг за шагом, приближался он к антилопам, которые паслись на лугу. Сначала они с опаской посматривали на странное неуклюжее животное, делавшее нелепые прыжки, но видя, что он держится поодаль, самые смелые самцы расхрабрились и направились к пришельцу. Все ближе и ближе подходили они, преодолевая страх. Изредка они приостанавливались или отскакивали назад, но в конце концов любопытство одержало верх. Кару спрятался в кустах, так что антилопам видны были только голова и шея странного животного. Когда один из самцов подошел почти вплотную к кустам, стрела вонзилась ему в шею. Но Кару не преследовал своей добычи — он продолжал разыгрывать роль. Из засады выскочил Дакуин, добил раненое животное и оттащил его в сторону. На следующий день шкуру антилопы надел Дакуин; в искусстве заманивать дичь он превзошел солидного Кару, так как был неистощим на выдумки.

В этих краях бушмены наашли новые съедобные коренья ягоды. С любопытством рассматривали они невиданные доселе кусты, любовались блестящими каплями смолы на мимозах. Но больше всего нравилось им подражать голосам птиц.

Здесь было много мелких впадин, наполненных водой, и в этих впадинах нашли себе пристанище дикие гуси, утки, белые цапли, журавли, лысухи, водяные курочки. А над ними, высоко в небе, парил черный орел. Целый день не смолкала птичья болтовня, и Суолла и Дакуин научились различать всех птиц по голосам. Часами просиживали они на поросшем травой берегу, следя за пернатыми обитателями пруда. Так искусно подражали они птичьим голосам, что могли привести в смятение всю стаю, издавая звуки, служившие сигналом опасности.

С не меньшим интересом они следили за антилопами, прислушиваясь к голосам матерей, которые звали детенышей, и к голосам самцов, вызывавших противника на поединок.

Юноша и девушка не знали скуки, но Кару был хмур. Бремя знания давило ему плечи. Припоминая все слышанное от соплеменников, он догадался, какая опасность ему угрожает.

— Сегодня я спрашивал совета у гадальных костей, — сказал он однажды, когда все трое сидели у костра. — Страшная опасность нам угрожает. Помнишь, Суолла, перед приходом кафиров шел в нашей пещере разговор о людях, которые стреляют черными молниями. Эти молнии летят далеко-далеко и всегда попадают в цель.

— Можно убежать от летящей молнии, — возразил Дакуин.

— Нет! Черная молния убивает раньше, чем ты ее увидишь. Идут люди, которые стреляют черными молниями, и бушмены покидают свои жилища. Бушмены бежали от Мозелекаца и от Чаки. Теперь они бегут от людей, стреляющих черными молниями.

— Всегда они бегут, — с горечью сказал Дакуин.

— Они знают, что им грозит смерть, если они не уйдут. А сегодня я слышал голос. Ветер донес его. Кто-то идет за нами и зовет, зовет на помощь. Усталый голос.

— Это женщина, — сказала Суолла.

— Да. Женщина. Она очень устала. Я вернусь и поищу ее.

И когда спустилась ночь, Кару взял свое оружие и пошел отыскивать женщину, которая очень устала.

Глава VIII

ЧЕРНАЯ МОЛНИЯ

На рассвете Суолла сказала Дакуину:

— Скоро придет мой отец Кару и с ним женщина, которая очень устала.

— Разложи костер, — отозвался Дакуин, — и приготовь еду.

Через час вернулся Кару в сопровождении молодой бушменки, которая действительно выглядела очень усталой. Сначала они поели, потом завели разговор.

— Это моя женщина, — сказал Кару. — Ее зовут Куикен. Она будет работать вместе с Суоллой.

— Мы здесь останемся, и я возьму в жены Суоллу, — ответил Дакуин.

— Мы должны идти дальше, — сердито возразил Кару. — Куикен видела тех, которые стреляют черными молниями. У них есть железная палка; она гремит, и из нее вырываются огонь и дым.

— Много ли у тебя жиру? — спросила Суоллу женщина, которая видела эти чудеса. — Я хочу натереть ноги жиром, они потрескались. Потом я спущусь к реке и вымоюсь. И мне нужны новые шкуры для одежды.

Суолла дала ей две мягкие шкуры шакала, щит черепахи, наполненный жиром, а также ожерелье из зубов, которое она нашла в водоеме около каменных хижин.

Куикен засмеялась — зубы у нее были очень белые — и вместе с Суоллой спустилась к пруду. Вскоре обе женщины вернулись, смеясь и болтая. Тело Куикен лоснилось, натертое жиром.

Потом она легла спать и проснулась под вечер. Отдохнув, она стала рассказывать о своих приключениях.

Жила она далеко-далеко отсюда, в той стороне, где восходит солнце. Кафиры напали на ее жилище, и она вместе с двумя другими женщинами и ребенком бежала в горы. Два дня бродили они среди скал. Потом одна женщина и ребенок спустились к хижинам и здесь их убили кафиры, устроившие засаду.

Она — Куикен — и другая женщина пошли куда глаза глядят. Питались они кореньями и ягодами. Шли долго. Наконец пришли к домам на колесах; в эти дома были впряжены быки. Вот здесь и увидела она черную молнию. Человек верхом на «квагге» — зебре, которая, в сущности, была не кваггой, преследовал антилопу. Он поднял палку к плечу, раздался гром, и из палки вырвалась вместе с дымом молния. Антилопа рухнула замертво. Человек, сидевший на квагге, которая была не кваггой, вернулся к домам на колесах.

Куикен и другая женщина очень хотели есть. Они подошли к убитой антилопе и каменными ножами отрезали одну ногу. Спрятавшись среди скал, они разложили костер и поели. Потом другая женщина пошла, чтобы принести еще несколько кусков мяса, и не вернулась. Куикен стало очень страшно. Она осталась одна. Долго шла она и очень устала. Тогда она начала кричать, звать на помощь. Кару услышал ее голос и пришел.

— Она говорит правду, — сказал Кару. — Когда я ее нашел, она едва могла идти — так она устала. Шакал стоял подле и смотрел на нее.

До поздней ночи толковали они о чудесах, виденных Куикен, которая стала теперь женой Кару. Все четверо были уверены в том, что люди, которые ездят верхом на кваггах, украли черную молнию у облаков.

Кару решил погадать на костях. Быть может, что-нибудь они ему откроют теперь, когда у него появилась новая жена.

Погадав, он объявил, что хочет уйти подальше от гор, где по ночам птица-молния прячет голову под крыло. Бежать нужно в равнины, где нет пристанища для птиц-молний.

— Черная молния живет среди скал и в тех местах, где есть деревья. А мы уйдем в степи и будем жить вместе с газелями и страусами, которые кричат громко и пугают молнии.

Куикен еще раз натерла жиром ноги и все тело. Вчетвером пошли они на запад. Теперь Суолле легче было идти, потому что часть поклажи пришлась на долю Куикен. Женщины несли ношу на голове, придерживая левой рукой, а правой рукой оживленно жестикулировали, ни на секунду не прерывая болтовню.

Мужчины шли молча, прислушиваясь к голосам птиц и животных, определяя направление ветра, следя за движением облаков.

Летели дни, и с каждым днем жара усиливалась. Возникали миражи. Измученные, изнемогающие от жажды бушмены видели тихое синее озеро, зеленые берега, пальмовую рощу. Они ускоряли шаги, и озеро превращалось в белый череп какого-нибудь животного, а пальмовая роща исчезала, уступая место высохшим колючим кустам. Возникновение этих призрачных оазисов бушмены приписывали козням богомола 12.

В народных сказках и легендах умом и ловкостью обычно наделены существа маленькие и слабые. Кролик всегда одерживает верх над лисицей и волком, а в готтентотских сказках шакал одурачивает льва. У племени банту есть сказка о Тиколоми, маленьком коричневом человечке, который темной ночью скачет верхом на леопарде, льве или павлине, а бушмены избрали своим героем насекомое.

Белые называют богомола «готтентотским божком», потому что бушмены почитают это странное насекомое, которое принимает чинную позу, словно для молитвы, а в действительности подстерегает добычу. Зеленое тельце богомола сливается с листвой кустов, и сам он похож на зеленый листик. Неподвижно сидит он, подняв длинные передние ноги, и поворачивает голову то направо, то налево, посматривая, не приближается ли жертва. Его зазубренные передние ножки — страшное оружие, ими он цепко хватает добычу. Бушмены считают его мастером в искусстве охотиться и относятся к нему с благоговением.

Для бушменов богомол стал видимым символом тех таинственных сил, действие которых не может объяснить первобытный человек. Ветер, болезни, засуха, наводнение, молния — вот эти таинственные силы, вмешивающиеся в жизнь человека. В поисках объяснения бушмен создавал самые фантастические теории. Он был уверен в том, что все явления природы тесно связаны с бытием человека, а животные, за которыми он охотится, могут оказывать на него определенное влияние. Из этого постулата вытекал ряд правил. Во время охоты не следовало смотреть на луну, так как луна таинственным образом связана и с охотником, и с добычей, — она следит за обоими, и охотника постигнет неудача, если луна его увидит. Охотник за газелями не должен в пору охоты есть мясо газели; он сделается вялым и неповоротливым, если нарушит это правило. Даже на тетиву лука можно было оказывать влияние: если девушка к ней прикоснется, лук остынет в руках охотника, и стрела не попадет в цель.

Богомол, проявляющий исключительное терпение и хитрость в выслеживании добычи, являлся для бушмена идеальным охотником и в то же время существом таинственным и странным. В отличие от кафиров, которые все непонятное обозначали одним словом «умтачати» (волшебство) и на этом успокаивались, бушмен не уставал искать разгадки и создавал свои наивные теории. Так, например, по мнению бушменов, Млечный путь образовался потому, что люди бросили на небо горсть золы и тлеющие угли из костра, и по этой белой тропинке движется солнце.

Нашим беглецам известны были все предания, передававшиеся из поколения в поколение. Быть может, творцами легенд и авторами семейных хроник были женщины. Можно удивляться тому, как не знавшие письменности народы запоминали и хранили столько сведений. Законы и обычаи кафиров передавались от старейшины к старейшине, а хранительницами легенд были женщины.

Белые женщины средневековья вплетали свои легенды в ткани, а на Востоке мастера-искусники впаивали их в вазы И сосуды. И через всю историю прошлого проходит мелодия колыбельных песен, которыми матери с незапамятных времен убаюкивали детей.

После нескольких дней пути бушмены пришли к глубокому ущелью и здесь почуяли запах воды. В этом отношения они были наделены не менее острым чутьем, чем квагга, которая, почуяв влагу, начинает копытами разрывать песок.

Куикен несла прибор для добывания воды — прибор очень простой: несколько тростинок, из которых удалена сердцевина. Эти тростинки вставлялись одна в другую, и из них можно было составить длинную трубку.

Взяв этот прибор, Кару опустился на дно оврага, вырыл яму в песке и глубоко воткнул в землю трубку, заткнув предварительно нижний конец травой. Затем он вытянул трубку, вытащил затычку, снова вставил один конец трубки в дырку, образовавшуюся в земле, и, взяв в рот другой конец, стал сосать. Сначала рот его наполнился сырым песком. Отплевываясь, он удлинил трубку и снова начал сосать. Наконец по трубке поднялась холодная, как лед, вода. Ею наполнил он сосуд из тыквы, и все четверо утолили жажду.

Затем женщины вторично наполнили водой сосуд и заткнули его травой.

В ущелье они отдыхали, пока не спустились сумерки.

Когда повеяло вечерней прохладой, они продолжали путь.

Через несколько дней пересекли они безводную пустыню и пришли в страну, изобиловавшую водой и дичью.

Мужчины расположились у подножья скалы и достали гадальные кости. Дакуин еще не мог состязаться с Кару в умении разгадывать пророчества костей. Но к гадальным костям он относился с благоговением, потому что они достались ему от отца и были, по мнению Дакуина, насыщены мыслями Каббо и других предков.

В сущности, гадальные кости были орудием, помогавшим бушмену выражать его собственные мысли, предчувствия и желания.

Глава IX

СОПЕРНИКИ

Бушмены пришли в страну, где были вода, дичь, трава и деревья. Здесь они остановились, потому что необходимо было запастись водой, сделать новые сандалии и новые стрелы, пополнить запасы сушеного мяса и целебных трав, а также приготовить яд для наконечников стрел.

Беглецы нуждались в отдыхе. Кожа их потрескалась, волосы были взъерошены, животы заметно втянулись. Все четверо были с ног до головы облеплены пылью, смешанной с потом. Нужно было растереть тело жиром, чтобы снова стало оно мягким и гибким.

Они нашли пещеру. Пол ее был гладкий, как стекло; должно быть, его отполировали «животные, сидящие на корточках». В пещере стоял резкий запах леопарда. Суолла и Куикен разложили костер у входа, надеясь, что огонь прогонит страшного зверя.

Потом они сделали помост из веток, чтобы сушить на нем мясо.

Кару и Дакуин, лежа на склоне холма, следили за пасшимися на лугу стадами крупной дичи. Наконец Кару наметил своей жертвой жирную самку гну, а Дакуину хотелось вступить в бой с самцом черной антилопы, голову которого венчали длинные рога.

Внезапно как по команде животные перестали щипать траву. Все головы их повернулись в ту сторону, откуда дул ветер; самки и детеныши начали медленно отступать.

Бушмены зорко всматривались вдаль, но не могли понять, чем вызвана тревога.

— Спустимся в долину, — предложил Дакуин.

— Нет, подождем. Кажется, дикие собаки 13 вышли на охоту. Когда охотится стая диких собак, другие охотники уступают ей дорогу.

Антилопы и гну покидали пастбище. Вдруг Дакуин засмеялся и указал на животное, которое выползло из кустов в той стороне, куда отступало стадо.

— Дикая собака! Пфу! Антилопа может убить ее одним ударом копыта.

Стадо почуяло запах собак и галопом помчалось прочь. Антилопы забыли, что за минуту до этого опасность надвигалась с противоположной стороны.

— Они налетят прямо на стаю, — сказал Кару. — Сейчас собаки перережут путь одному из самцов и загрызут его, а тогда и мы наметим, кого убить.

Стадо мчалось, поднимая облака пыли, и вдруг в смятении остановилось и свернуло в сторону. Раздался оглушительный вой стаи, и передние собаки, словно стрелы, пущенные из лука, подлетели к самому крупному животному.

Это был тот самый самец черной антилопы, которого наметил своей жертвой Дакуин. Сначала он защищался, пытаясь пронзить рогами вожака, но когда другие набросились на него справа и слева, он перепрыгнул через них и помчался вдогонку за стадом.

Однако собаки заставили его свернуть в сторону. Две из них напали на него слева и отогнали от стада; другие две бежали справа, и еще две — за ним по пятам. Ни на секунду не позволяли они ему убавить ходу. Когда какая-нибудь из собак уставала, ее заменяла другая. Собака, выбившись из сил, ложилась и отдыхала, высунув язык; затем снова бросалась в погоню. Черная антилопа была отрезана от стада и быстро теряла силы, а стая поставляла все новых и новых собак, неутомимо преследовавших добычу.

Дакуин стоял на скале и, дрожа от возбуждения, следил за погоней. Загнанное животное увидело одинокую фигуру на скале, свернуло в сторону, споткнулось и упало на колени в нескольких шагах от Дакуина.

Можно было подумать, что оно ищет защиты у человека! Конечно, оно могло справиться с собаками поодиночке, но не в силах было одолеть всю стаю.

Собаки тоже увидели человека. Вожаки растянулись на земле, высунув красные языки: слюна струйками текла из пастей, желтые глаза были полузакрыты.

Дакуин осмотрелся по сторонам. Где Кару? Но старый охотник давно ушел. Тогда юноша натянул тетиву и стал ждать.

Самка со светлыми глазами опередила стаю, подняла морду и завыла. Вожаки, лежавшие у подножия скалы, ответили ей тявканьем. Дакуин увидел приближавшуюся стаю.

Черный самец антилопы быстро поднялся на ноги.

Острые кончики его рогов находились на расстоянии метра от груди Дакуина. Антилопа тоже увидела приближавшихся собак. Сделав прыжок, она разметала рогами отдыхавших на земле вожаков и снова бросилась догонять удалявшееся стадо.

Стая возобновила погоню, но теперь перевес был на стороне антилопы, успевшей отдохнуть и собраться с силами.

Дакуину повезло: стая скрылась из виду, а у подножия скалы остались две искалеченные собаки. Он добил их и, гордый своей победой, вернулся в пещеру. Охота была удачная: бушмены очень любят мясо и жир собак; из зубов они делают браслеты, а собачьи хвосты также служат украшением.

Дакуину очень хотелось похвастаться и рассказать о своей удаче Кару, но старого охотника в пещере не оказалось; вернулся он только под вечер и принес мясо гну.

Внимательно выслушал он рассказ Дакуина, потом взял понюшку табаку и спокойно сказал:

— Ты нарушил закон.

— Какой закон?

— Закон охоты. Лев преследует того, кто отнимает у него добычу. Собаки загнали антилопу; ты виноват в том, что добыча ушла от них.

— Нет! — крикнул Дакуин. — У стаи было время загрызть антилопу. Я не мешал собакам. Но они остановились, а антилопа отдохнула и ушла. Они сами виноваты.

— Ты их испугал. Они боятся смотреть в глаза человеку.

— У нас есть жир и мясо собак. Мы поедим. Собаки — хорошие охотники.

— Верно! Но берегись, как бы стая тебе не отомстила. Они съедят тебя, как шакал съедает спящего. А теперь ступай и принеси шкуру и мясо гну. Посмотри на небо: хищные птицы падают, как камни, с неба на землю, — там ты найдешь мою добычу.

Заслонившись рукой от солнца, Дакуин поднял голову и увидел парящих в небе грифов. Рысцой побежал он в ту сторону; Суолла последовала за ним.

Пока они бежали, девушка расхваливала Дакуина.

— Рога антилопы почти касались моей груди, — сказал Дакуин. — Я слышал, что животное с такими рогами может убить льва. Но меня оно не тронуло. Я — великий охотник.

— Счастлива будет жена такого охотника, — лукаво улыбнулась ему Суолла.

— Да, — согласился Дакуин. — Быть может, нам недалеко осталось идти. Тогда мы построим хижины, и Кару отдаст тебя мне в жены. Смотри, птицы опустились на землю и распростерли крылья. Нужно спешить.

Они разогнали птиц и разрезали на части тушу.

В тот вечер они наелись до отвала, а оставшееся мясо разрезали на узкие полосы и разложили на помосте из веток.

Утром мясо исчезло. Исчезла также одна из убитых Дакуином собак, которую они хотели зажарить целиком.

— Ха! — воскликнул Кару. — А что я тебе сказал? Дикие собаки мстят охотнику, отнявшему у них добычу.

— Собаки! — презрительно фыркнул Дакуин. — Или ты думаешь, что они привели сюда пятнистого? Видишь — отпечатки его лап!

Действительно, на мягкой земле виднелись следы леопарда.

— Он съел мясо и утащил собаку, — добавил юноша.

Они взяли оружие и пошли по следам зверя. Травка была примята там, где леопард волочил собаку по земле. Отойдя немного от пещеры, они остановились в тени высокого дерева. Здесь кончались следы. На земле валялись внутренности собаки, а высоко на дереве лежала туша ее между стволом и веткой.

Леопард, наевшись досыта, спрятал мясо на дерево, чтобы вернуться сюда позднее, когда он проголодается.

Дакуин достал тушу, взвалил ее на спину и принес в пещеру. Они сытно позавтракали, но Кару хмурился и ворчал.

— У этого леопарда не хватает двух когтей на левой передней лапе, — заявил он, еще раз изучив следы на площадке перед пещерой. — Но он очень силен. Ночью он вернется к дереву и не найдет своей добычи. Запах приведет его сюда, в пещеру. Дакуин, ты украл у него мясо, он тебя растерзает. Посмотрим, что скажут кости.

Кару уселся на землю и левой рукой бросил кости.

— Дакуин, смотри: Чоу, мужчина, стоит твердо, рядом с Гэчуи, а Као, юноша, и Дана, девушка, лежат лицом вниз.

Он собрал кости и бросил их вторично. На этот раз один только Као упал лицом вниз.

Все с глубоким вниманием следили за Кару. Наконец он спрятал кости в мешочек, потом взял понюшку табаку и еще раз предостерег Дакуина.

Тот выслушал его спокойно, но затем взял лук и колчан, внимательно осмотрел наконечники стрел и проверил, туго ли натянута тетива. Взяв лук в левую руку, он стал царапать пальцем тетиву; она глухо загудела. Эта музыка очень понравилась и Дакуину, и Суолле, которая замурлыкала песенку — песенку о «водяных девушках». Дух дождя настиг их и превратил в лилии.

— У нас совсем нет сушеного мяса, — сказал Кару.

Дакуин прервал свои музыкальные упражнения, и вдвоем они отправились на охоту.

Вечером они вернулись, нагруженные мясом, а когда спустилась ночь, улеглись спать. Спали все, кроме Суоллы. Девушка сидела на полу пещеры и подбрасывала ветки в костер. Подле нее лежал ассегай с эбеновой рукояткой и факел из сухой травы, быстро воспламеняющейся.

Она ждала прихода леопарда, ни мало не сомневаясь в том, что он явится отомстить Дакуину.

Глава X

ЛЕОПАРД, ГИЕНОВЫЕ СОБАКИ И УДАВ

Суолла сидела в темной пещере и ждала леопарда; остальные трое спали сладким сном, словно ни малейшая опасность им не угрожала. Казалось, у этих людей нервы были железные. Кару и Дакуин не сомневались в том, что запах мяса снова приведет леопарда к пещере, но эта мысль не мешала им спать.

Многие туземцы, застигнутые темнотой, были растерзаны львом, потому что не принимали никаких мер предосторожности; они довольствовались тем, что разводили маленький костер, а потом засыпали, не заботясь о поддержании огня.

В темноте лев подкрадывался к потухшему костру и пожирал добычу.

Несмотря на предостережение Кару, Дакуин спал так же крепко, как Куикен и сам Кару. Но девушка караулила его сон. Кроме того, она придумала такую уловку: свернув одну из шкур, она положила ее подле Дакуина, надеясь, что в темноте леопард примет эту шкуру за свою жертву.

Изредка она подбрасывала ветки в костер.

Не отводя глаз от огня, она прислушивалась к голосам ночи. В долине заржали зебры. Неумолчно трещали кузнечики, среди деревьев перекликались ночные птицы.

Потом она услышала хриплое «гур-р-р… « и поспешила подбросить побольше хворосту в костер.

Перед пещерой лежала каменная глыба, поросшая лишаями; она тускло белела в темноте. Вдруг чья-то тень ее заслонила: это был леопард, припавший к земле. Суолла увидела светящиеся глаза. Пристально смотрела она на эти две зеленые точки и наконец заметила, что зверь приближается. Леопард вытянул одну лапу и пополз. Суолла разглядела белое пятно — грудь зверя. Хвост его вздрагивал и подергивался, слышался слабый шорох. Зеленые глаза леопарда были устремлены в одну точку. На что он смотрел? На шкуру или на Дакуина?

Одна нога Суоллы была подсунута под свернутую шкуру. Девушка шевельнула пальцем. Этого оказалось достаточно. Леопард сделал прыжок и стал терзать шкуру. В ту же секунду ассегай с эбеновой рукояткой вонзился ему в бок.

Кару и Дакуин проснулись и мгновенно вскочили, сжимая в руках луки. Звон тетивы слился с ревом разъяренного зверя,

Сначала он пытался зубами вырвать из раны стрелу, потом повернулся к Куикен, которая лежала на земле, закрыв лицо обеими руками.

Суолла поднесла свой факел к огню и швырнула пук пылающей травы прямо в морду леопарду. При вспышке света Кару и Дакуин прицелились, и снова зазвенела тетива. Леопард отскочил и выбежал из пещеры. Слышно было, как он продирался сквозь кусты.

Бушмены потолковали о ночном происшествии, потом засмеялись пронзительным кудахтающим смехом и снова улеглись спать.

На рассвете они нашли мертвого леопарда. Он лежал с широко раскрытой пастью.

Куикен осмотрела лапы зверя и с изумлением шлепнула себя рукой по губам: Кару не ошибся — у пятнистого не хватало двух когтей на левой передней лапе. Куикен не сомневалась в том, что ее муж Кару — великий волшебник. Она осыпала его похвалами.

— Я сразу это узнал, как только увидел следы пятнистого, — пояснил Кару. — Знал я также, что пятнистый придет за похищенным мясом. Запах мяса привел его в нашу пещеру. Но кости не сказали мне, что сделает Суолла.

— А что она сделала? — спросила Куикен.

— Она первая вонзила свой ассегай в пятнистого. Суолла, ты караулила, пока мы спали?

— Да, караулила, — ответила Суолла. — Хорошо ли я сделала?

— Хорошо, — сказал Кару. — Когда мы придем в ту страну, где нет войны, ты можешь идти в дом Дакуина.

— Я возьму ее в жены, и она будет хорошей женой, — усмехнулся Дакуин.

Суолла щелкнула пальцем и захохотала.

Бушмены ликовали: леопард был желанной добычей. Дакуин отрезал ему усы, смочил их кровью и проглотил, чтобы стать великим охотником. Все четверо весело принялись за работу: содрали шкуру с леопарда, отрезали когти, отделили и вычистили сухожилия.

Потом мужчины спустились к пруду, над которым летали гигантские стрекозы, и долго купались.

Обсушившись на солнце, Дакуин побежал вдоль узкого ручья. Он гнался за темно-голубой сойкой; ему понравились ее перья, и он захотел украсить ими свою курчавую голову.

Птица перелетала с дерева на дерево. Вдруг юноша остановился: он увидел стаю жирных лесных голубей, клевавших дикие фиги. Быстро взобрался он на дерево, подстрелил одного голубя, который выхватил у него из-под носа спелую фигу, и сам принялся за еду. Ел он долго, а наевшись до отвала, начал спускаться с дерева. Тогда только понял он, что попал в ловушку.

Мертвый голубь, валявшийся на земле, исчез. Под деревом сидела гиеновая собака и терла лапой морду, чтобы снять приставшие перья. Тут же лежала вторая собака и пристально смотрела на Дакуина. Глаза у нее были голодные, желтые. Дакуин призадумался. Еще несколько собак лежало, навострив уши, на прогалине. Они избегали встречаться с ним глазами, но Дакуин чувствовал, что вся стая смотрит на него в упор, когда он отворачивается.

Дакуин решил ждать. Быть может, собакам надоест его караулить, и они уйдут. Но не тут-то было! По-видимому, собаки были наделены неистощимым терпением и, в свою очередь, решили ждать.

В отличие от волчьих стай, рыскающих по снежным равнинам, гиеновые собаки очень редко нападают на человека. Не охотятся они также за леопардом, павианом, кабаном, считая, должно быть, что игра не стоит свеч. Однако ни один леопард не осмелится похитить мясо животного, загнанного собачьей стаей. Если бы рискнул он пойти на грабеж, стая растерзала бы его на куски.

Рыская среди холмов, собаки почуяли запах взобравшегося на дерево и поедавшего фиги Дакуина. Со вчерашнего дня этот запах был им знаком и имел какое-то таинственное отношение к неудачной охоте. Вот почему они окружили дерево и терпеливо ждали. Спешить им было некуда! В то время как одни собаки спали или отправлялись на поиски дичи, другие караулили.

Дакуин громко закричал. Все собаки встрепенулись и вскочили. Но на этот раз им не угрожала опасность. Звери быстро успокоились и снова растянулись на земле, а Дакуин начал издавать какие-то странные звуки и корчить гримасы. Собаки склонили голову набок и посмотрели на него с любопытством. Им часто приходилось видеть гримасничавших обезьян, и кривляние Дакуина их не испугало.

Тогда юноша поднялся на верхушку дерева, чтобы обозреть окрестности.

С своей вышки увидел он три маленькие фигурки, бежавшие гуськом. Это был Кару с двумя женщинами. Женщины несли поклажу. Они покинули пещеру и его — Дакуина. Раздув щеки, юноша протяжно заревел, подражая крику обезьян. Он знал, что они уходят от врагов, и потому закричал по-обезьяньи.

Одна из трех фигурок — самая маленькая — остановилась. Это была Суолла. Она услышала протяжный крик и в ответ молча подняла руку.

Вскоре все трое скрылись в зарослях.

Дакуин посмотрел на восток и увидел отряд воинов, приближавшихся рысцой. У него заныло под ложечкой. Должно быть, Кару проведал о надвигающейся опасности и немедленно обратился в бегство.

Таков был закон диких джунглей. Мудрый Кару бежал от врагов, и не его вина, если Дакуин попал в беду.

Юноша остро почувствовал полное свое одиночество. Однако он решил бороться до конца. Спустившись ниже, он пролез в дупло. Ноги его коснулись подстилки из трухи и гниющих листьев. Подстилка не выдержала его тяжести, и Дакуин упал на дно дупла. Раздалось грозное шипение; юноша замер от ужаса, чувствуя, как у него под ногами извивается огромное холодное тело. Он упал прямо на спящего удава. Луч света блеснул сквозь густое облако пыли. Удав медленно выползал из дупла.

Глава XI

НЕОБЫЧНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Удав высунулся метра на четыре из дупла. Мелькнул его черный раздвоенный язык, огоньки вспыхнули в холодных сонных глазах. Собаки замерли, не спуская с него глаз.

Они не прочь были бы отведать мяса удава, но убивать его не входило в их намерения. За змеями они не охотились. Пожалуй, дикая кошка может стать ловцом змей; кабан, защищенный толстой кожей и щетиной, убивает и съедает змею, но собаки питали инстинктивное отвращение к пресмыкающимся.