Артефакт

Тайяш ткнул пальцем в строки текста на своем экране.

— Так много? И в столь короткий срок? Мы изучили отчет объемом в четыреста страниц. Я даже запомнил кое-что. И эти сведения не противоречат известным мне фактам.

Никита опустил лицо в мясистые ладони и потер глаза.

— Именно это пугает меня больше всего. Судя по всему, Крааль знает, что делает. Такие открытия не способствуют хорошему сну.

— Тебя раздражает, что кто-то другой знает ответы на все вопросы?

Никита неторопливо выдохнул:

— Еще как раздражает. — Он откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди. — Но меня пугает и кое-что иное. Насколько я понимаю, Братство располагает чудовищным могуществом. Что, если его обратят против Конфедерации?

Тайяш посмотрел на потолочные панели.

— Да, тут есть о чем подумать. Фронтир внушает остальным мирам все большую неприязнь. Что, если кто-нибудь — например, Арпеджио, — вздумает нанести по нему удар? Как отреагирует Братство?

Никита поскреб подбородок.

— Мне кажется, настала пора всерьез пересмотреть устаревшие взгляды. С другой стороны, если Фронтир столь силен, почему Братство держится в тени? Судя по этому отчету, Крааль мог бы диктовать свою волю всей галактике!

— Поступить таким образом запрещает его философия.

— Верно. — Никита подпер голову ладонью. — А если ему на смену придет человек, не настолько приверженный этическим принципам?

Тайяш задумчиво погладил пальцами свою эспаньолку:

— При одной мысли об этом меня бросает в дрожь.

Экран мигнул, и лицо Крааля исчезло.

— Что бы это значило? — Брайана посмотрела на Арта.

— Если с Карраско что-нибудь случится, мы переходим под командование Архона. — Арт повернул к девушке безучастное лицо. — Во всяком случае, так распорядился Великий Мастер. Иными словами… мы не можем ослушаться его приказов!

Брайана наполнила легкие воздухом и шумно выдохнула:

— Ну и ну! Творится что-то странное. Но что именно?

Арт нервно провел рукой по лбу.

— Откуда мне знать, черт побери? Послушай, мы уже давно видим, что дело нечисто. Все эти дипломаты, неопознанные корабли… Карраско окончательно рехнулся.

— Арт, капитан в полном порядке.

— Это ты так считаешь. А я его терпеть не могу. Мне не нравится его подход к делам.

Брайана бросила на Арта холодный взгляд:

— У тебя не было возможности как следует оценить капитана.

— Как раз наоборот.

— Эффективность действий экипажа значительно повысилась. Во время тренировочных боев мы успешно противостоим трем кораблям, пуская в ход лишь тридцать процентов своих ресурсов. Это уже немало.

— Будь проклят тот день, когда я… впрочем, теперь это не имеет никакого значения. — Арт развернулся в кресле. — Но уж если речь зашла о Карраско, то я все чаще замечаю, что в его присутствии на твоем лице расцветает улыбка.

— Неужели это тебя волнует?

— Я… Просто я не хотел бы получить удар в спину. Какое мне дело до твоих отношений с Карраско? — Он встал и коротко кивнул. — Но на твоем месте я бы хорошенько задумался над тем, что случится, если все пойдет наперекосяк и мы окажемся под пятой Архона.

С этими словами Арт торопливо покинул мостик.

— Пять, четыре, три, два, один… Выход! — крикнул Соломон.

— Теперь ваш черед, — добавил Хэппи, передавая управление реактором коммуникатору Брайаны.

— Локаторы! — рявкнул Сол. — Видите неопознанные объекты?

Арт изучил показания приборов.

— Никак нет, капитан, — ответил он.

— Всем постам отбой тревоги, — скомандовал Соломон, с удовольствием рассматривая экран, на котором вновь появились звезды. — Боз, свяжите меня со Спикером.

Несколько секунд спустя в динамиках послышался невнятный голос Архона:

— Да, капитан?

Видеоэкран оставался темным.

— Мы вышли из подпространства, Спикер. Намерены ли вы скорректировать курс, или мы направимся прямиком на Новую Землю?

Дожидаясь ответа, Соломон заметил, как Арт и Брайана обменялись озадаченными, чуть подозрительными взглядами, которые были так хорошо ему знакомы.

— Сейчас приду, — проворчал Архон.

Через несколько минут он вошел в люк и посмотрел на экран, хлопая заспанными глазами.

— Отличная работа, капитан, — сказал он, кивнув. — Действия экипажа заслуживают наивысшей оценки. Отсюда до места назначения рукой подать.

— Куда теперь? — спросил Соломон. — Ходят упорные слухи, что наша цель — отнюдь не Новая Земля.

— Рассчитайте курс до Новой Земли, капитан, — устало произнес Архон.

Сол вздохнул.

— Арт и Брайана, вы свободны. Я сам встану на вахту. Прошу вас не распространяться о том, куда мы направляемся. И пусть кто-нибудь из вас окажет мне любезность и проверит, как работают бластеры Кэла. С тех пор как он начал свои эксперименты, меня не оставляет тревога. Попробуйте стрельбу скрещенными лучами и оцените долю энергии, которая возвращается к кораблю.

Арт и Брайана поднялись на ноги и, кивнув на прощание Солу и Архону, покинули мостик.

— Я займусь орудиями! — бросила Брайана через плечо.

— Хорошие у вас помощники, Сол.

— Знаю. Честно говоря, мне невыносима сама мысль о том, что их втравили в эту историю. — Соломон покачал головой. — Они зеленоваты для таких приключений. Но с тех пор как я узнал, что мы идем на мокрое дело, они лезут из кожи вон, чтобы возместить недостаток опыта. Стало быть, летим на Новую Землю?

Архон кивнул.

— Прошу меня извинить, если мои слова окажутся для вас неприятным сюрпризом, но скрывать свои намерения можно великим множеством способов. Известно ли вам, к примеру, что, помимо прочего груза, мы везем в своих трюмах шахтное оборудование, герметичные купола и теплую одежду? — Он усмехнулся. — Мы постарались оставить на Арктуре как можно больше ложных следов. Разумеется, эти меры оказались бы излишними, не вздумай Президент дать волю своему языку.

— Президент Пальмир? — Казалось, Соломон ничуть не удивился. — Так это он допустил утечку информации?

Губы Архона судорожно искривились:

— Кроме него, ни одна душа на Арктуре не знала о том, что у нас на уме.

Это многое объясняло. Соломон насторожился.

— Шахтное оборудование? Наконец-то я слышу от вас нечто осмысленное, Спикер. Я сразу сказал, что ваши утверждения о якобы готовящейся конституционной конференции шиты белыми нитками. До сих пор у вас не сходились концы с концами. Мы собираемся добыть какой-то объект!

Архон поднял палец.

— Я не лгал, когда говорил, что на карту поставлена судьба Конфедерации. Вполне возможно, нам действительно придется переписать Конституцию. Это наша прерогатива. Однако ратификация нового Основного закона зависит от людей, которые летят с нами.

— Вы уже не раз грешили против истины, Спикер. Думаете, вам поверят?

— Вы, капитан, единственный, кто совершенно не доверяет мне! — Архон рассмеялся. — Но я на вас не в обиде. На вашем месте я повел бы себя точно так же. — Его глаза посерьезнели. — То, что нас ждет, лежит далеко за пределами человеческого опыта. У меня не было времени поговорить с вами об этом, но я заметил, что вы интересуетесь моей дочерью.

Лицо Сола превратилось в каменную маску.

— Ваша дочь привлекательная женщина, Спикер. Однако уверяю вас — до сих пор между нами ничего не было.

Жесткий взгляд Архона смягчился лишь на мгновение. Он ворчливо произнес:

— Вы не поняли меня, Соломон. Я был бы рад видеть вас вместе. Я лишь пытался объяснить, что в случае необходимости вы обязаны пожертвовать мной, Констанцией и даже всем населением планеты…

Соломон скептически покачал головой. Пожертвовать планетой? Архон, должно быть, сошел с ума. Что может быть дороже человеческих жизней? По его спине разлился холодок страха.

Казалось, Архон погрузился в собственные мысли и ничего не замечает вокруг.

— От нас с вами зависит судьба человеческой расы. С той поры, когда далекий пращур впервые взял в руки камень, чтобы защититься от грозных хищников, и до нынешних времен еще никто не оказывался перед лицом столь грозной силы. Я уже говорил вам, что Конфедерация повисла на волоске. — На лице Архона появилось загнанное выражение. — Это слишком слабо сказано. На чашу весов брошено все человечество. — Он поднял застывшие глаза и охрипшим голосом добавил: — Этот… объект… воистину длань господня!

— Может быть, лучше оставить его в покое?

— Нет! — Архон схватил Сола за руку. — То, что нашел один человек, со временем отыщет другой. Мы должны обезвредить его немедленно!

— Что-нибудь придумаем, — ответил Соломон с уверенностью, которой вовсе не ощущал.

— Да. Что-нибудь придумаем. Иного выхода нет. — Архон закрыл глаза и, откинувшись на спинку кресла, глубоко задышал, словно пытаясь совладать с собой. — Я простой человек, капитан. Но теперь я вынужден стать суперменом, не позволить врагу рода людского влиять на мои решения, мысли и чувства. Как жаль, что судьба не выбрала на эту роль кого-нибудь более достойного.

Соломон ждал, чувствуя, как напрягается все его тело, а мускулы плеч стягиваются тугими узлами.

— Уже очень скоро мы опустимся на Новую Землю, и вам придется разделить со мной это бремя, — продолжал Архон. — Однако до тех пор я вынужден нести тяжкий груз в одиночку, словно Атлас. — В его голосе зазвучали тоскливые нотки. — Я родился обычным человеком, но уж никак не титаном.

— Так же, как подавляющее большинство людей.

— И тем не менее судьба возложила эту ношу именно на меня. Если нас постигнет неудача, останется лишь уповать на Всевышнего. — Архон отвел глаза. — Да поможет нам бог!

— И вы станете указывать мне, куда направить свою станцию? — прогремел Никита, потрясая тяжелым кулаком у лица Фэна Джордана. Они стояли в кают-компании, углубившись в привычный послеобеденный разговор. Сегодня Джордан казался на редкость мрачным, как будто его снедала затаенная злоба.

— Да, если это послужит на благо государства. — Герцог скрестил руки и вздернул подбородок. — Индивидуумы обязаны подчиняться интересам общества.

— Капитан! — Никита взмахнул рукой, привлекая внимание Соломона. — Этот маньяк хочет, чтобы я признал его короля законным правителем галактики! Если коммунисты и демократы были мерзкими паразитами, сосущими кровь трудового народа, то кто такие короли? Безжалостная раковая опухоль в самом сердце человечества! Джордан утверждает, будто бы они поставлены над миром самим Всевышним!

— Ничего не выйдет, герцог, — невозмутимо произнес Соломон. Тайяш Найтер молча стоял рядом с ним, опираясь на черную трость и задумчиво пощипывая белоснежную бородку.

— Почему бы и нет? — с жаром воскликнул Джордан, поворачиваясь к Соломону и взирая на него с неприкрытой ненавистью. — Они сами убедятся в том, что монархия — единственная разумная система правления. Как только мы обуздаем подонков, кишащих на станциях, и принудим их к созидательному труду, Вольным секторам придет конец! История учит — таков неизбежный исход.

При слове «подонки» Никита издал придушенный вскрик, а Тайяш язвительно произнес:

— Мы не подонки. Мы такие же люди, как вы, жители Нью-Мейна. Спасибо за заботу, но мы вполне довольны своей судьбой и трудимся достаточно продуктивно.

Никита лукаво взглянул на Соломона.

«Интересно, как себя поведет офицер флота Братства? Быть может, мы наконец сорвем с него внешнюю шелуху и увидим его истинную сущность?»

Карраско с интересом следил за Джорданом.

— И как же вы собираетесь обуздать этих тигров, Фэн?

— Прекратим поставки, пока не смирятся. — Герцог бросил на Сола испепеляющий взгляд. Его губы вытянулись в тонкую линию, ореховые глаза сузились. — Впрочем, в наши дни многим людям не хватает хороших манер.

Лицо Сола застыло, губы угрожающе искривились:

— Согласен с вами целиком и полностью.

Заметив, как ощетинились Карраско и Джордан, Никита поспешил вклиниться в перепалку.

— Мы сами производим все необходимое!

«Что случилось? Какая кошка пробежала между этими двумя? И чем это грозит всем остальным?»

— На каждого хама найдется своя плетка! — Джордан вызывающе ухмыльнулся.

— Сколько у вас кораблей, Фэн? — спросил Соломон. — В ближайшее столетие только для патрулирования пограничных районов потребуется не менее тысячи боевых судов. Станции сектора Ленина присоединятся к сектору Москва; оттуда они все вместе могут отправиться поближе к Гулагу либо к Амброзу — куда угодно.

— Разве у ваших посольств уже собираются толпы недовольных, которые режут друг другу глотки за место в очереди, чтобы переселиться на Нью-Мейн и вкусить благ вашей утопии? — не выдержал Никита. — Что-то я их не замечал.

— Виной тому предубежденность, которую внушают людям напыщенные болваны вроде вас. Пропаганда Конфедерации и Братства отвратила их от Нью-Мейна. Вы, капитан, человек утонченных вкусов. — Фэн приподнял губу. — Позвольте спросить: где бы вы предпочли поселиться — на моей планете или в этих крысиных гнездах, станциях сектора Гулаг?

— Предпочитаю своих крыс! — вмешался Никита. — По крайней мере, они не указывают мне, где жить, как жить и чем заниматься. Вам кажется, что Нью-Мейн настолько велик и могуч, что может гонять нас с места на место, словно скот на Рейндже. Такое не под силу даже объединенной Конфедерации, а уж вам и подавно.

— Человечество спасет голубая кровь. Мы — избранные и никогда не оскверним себя связями с простолюдинами вроде этих ваших гулаги!

— Послушайте, Фэн, — заговорил Соломон, пытаясь охладить пыл вельможи. — Это уж чересчур…

— Вы построили свою касту на реках красной крови! — яростно загремел Никита.

— Монархи тщательно следят за тем, чтобы в немытых руках черни не оказалось оружия. Они садятся за стол переговоров, не доводя дело до войны.

— Как в 1914 году? — осведомился Соломон. — Чего тогда добились короли своими переговорами? Иван Грозный, Калигула, Наполеон… этот список можно продолжать до бесконечности. Нечего сказать — славные были парни, непревзойденные миротворцы.

Джордан побагровел:

— Видите ли, капитан, я не испытываю к вам теплых чувств. Я ничуть не сомневаюсь, что своим извращенным пониманием истории вы всецело обязаны Братству, заодно лишившему вас и тех навыков культуры поведения в обществе, которыми вы, возможно, когда-то обладали.

Соломон пожал плечами:

— Думайте обо мне что хотите, Фэн, но я остаюсь верен своим взглядам на прошлое.

— А я, пожалуй, раздам своим немытым ребятам оружие. — Никита наклонился, и его глаза оказались вровень с лицом Джордана. — Я опасаюсь таких, как вы, и не хочу жить той жизнью, которую вы нам готовите — под прицелом пушек.

— Безмозглые ублюдки! — воскликнул Джордан и величавой поступью удалился из кают-компании, провожаемый обеспокоенными взглядами присутствующих. Только Марк Листов сохранял видимую безмятежность.

— Что ж, наконец-то он высказался откровенно, — с деланной веселостью произнес Соломон.

Никита насмешливо фыркнул, чувствуя, как владевшая им ярость отступает:

— Думаю, вы правы. Если не ошибаюсь, он назвал меня ублюдком? Откуда ему было знать о порочных склонностях моей достопочтенной матушки? Может быть, он и сам приударяет налево?

Гневный демарш Джордана не ускользнул от внимания Конни. Она торопливо приблизилась, и Никита мечтательно вздохнул. «Не будь она такой недотрогой, мы могли бы славно поразвлечься», — подумал он и негромко произнес:

— Вы чересчур добродетельны, Конни.

— Что вы сказали? — спросил Карраско.

— Ничего.

— Кажется, вам удалось невозможное — вы обратили Джордана в бегство, — заметила девушка.

— Может быть, и мы с вами сбежим? У меня есть миленькая пустая станция, вы могли бы согреть ее своим теплом и осветить блеском своей красоты.

— А как же ваши три жены? — вкрадчиво осведомилась Конни.

Малаков моргнул, бросил на нее лукавый взгляд и пожал плечами:

— Я большой, сильный мужчина, — просто сказал он. — Меня хватит на всех.

— В таком случае вам стоит сесть на диету, — парировала Конни. — Только за нынешний вечер вы съели столько, что хватило бы накормить шестерых голодающих избирателей. Пожалуй, я отправлю весточку вашим супругам, расскажу им о том, как вы тут забавляетесь.

Никита поморщился.

Тайяш Найтер проводил взглядом Фэна, который скрылся в туннеле, и повернулся к беседующим.

— Герцог Джордан — ископаемое чудовище. Не знаю, что произошло между вами, но он явно гневается на вас, капитан.

Соломон вздохнул.

— Вы правы, Джордан — человек из далекого прошлого. Никто и никогда больше не сможет управлять человечеством при помощи грубой силы. Джордан слеп, он ничего не замечает вокруг. Ему не приходилось голодать или сражаться, сталкиваться лицом к лицу с опасностью и смертью. И, что еще хуже, он ничего не знает о своей собственной планете, о том, в какой нужде живет его народ.

Заметив, что Конни остановилась рядом с Карраско, Никита почувствовал легкий укол ревности. «Похоже, капитан еще не догадывается, но Констанция явно положила на него глаз. Впрочем, мне в любом случае не на что надеяться. Уж очень она шикарная женщина».

— Космос — открытая система, — согласился Тайяш. — Правительства создавались с целью контроля над перераспределением ресурсов. То, которое мы имеем сейчас, неспособно как следует отправлять свои функции в условиях неограниченных запасов природных богатств. — Он развел руками. — Как сказал Никита, мы сами производим все необходимое. О каком прекращении поставок может идти речь?

— Давно пора сжечь Нью-Мейн, этот рассадник чумы, — вполголоса проворчал Никита.

— Моя организация будет против, Никита, — сказал Соломон.

— Но почему? Какой прок от королей в нынешней политической обстановке?

— Они обеспечивают равновесие. Монархии находятся на одном краю политического спектра, противоположный конец которого занимаете вы. — Сол широко улыбнулся. — Как Джордан назвал ваши станции? Крысиными гнездами?

— Глядя на бороду Никиты, можно представить, что в Гулаге обитают не только крысы, — заметила Конни. Никита наклонился и пощекотал ее бородой.

— Только не вздумайте наябедничать папочке, — предупредил он.

— Я пожалуюсь вашим женам.

Малаков горестно застонал и повернулся к Соломону.

— Хотите сказать, что ваше Братство — это идеальное общество?

Соломон покачал головой.

— Так было не всегда. Но в настоящее время пост Великого Галактического Мастера занимает выдающийся человек. Он добился серьезных перемен к лучшему. Впрочем, вы уже знакомы с нашей историей. Вы прочли документы, которые я вам предоставил?

— Да. — Тайяш вздохнул. — Чтобы изучить лишь один отчет, потребовалась почти целая ночь. Мне неприятно признаваться в своих заблуждениях, но, похоже, Братство действовало разумно и осмотрительно.

— Но власть может перемениться. — Никита покачался на каблуках, глядя в сторону туннеля, в котором скрылся Джордан. — Что, если Великим Мастером станет человек вроде герцога?

Соломон покачал головой:

— Кандидаты проходят суровый отбор. В этом процессе принимают участие не только все члены Братства, но также и компьютеры. Программа выборов весьма сложна, помимо всего прочего, она предусматривает тщательный психоанализ. Видите ли, уроки двадцатого столетия не прошли для нас даром. Мы не можем позволить, чтобы Братством управляла посредственность. Система настолько совершенна, что приход к власти диктатора попросту немыслим.

Никита запустил пальцы в бороду.

— Иными словами, вы допускаете грубое вторжение в частную жизнь. А как же тогда насчет прав человека?

Соломон посмотрел ему в глаза.

— Вы уже получили некоторое представление о могуществе Братства. Своими научными достижениями мы намного опередили остальные народы Конфедерации. То же самое касается и нашей политической системы. Ее корни восходят к раннему периоду истории Фронтира. Суть проста: мы не позволяем себе ошибок в управлении. В любом демократическом мире к власти может прийти безмозглый тупица. Наши выборы — более взвешенный процесс. Он может показаться вам неестественным и чрезмерно формализованным. Но я скажу вам одну забавную вещь. Крааль не хотел становиться Великим Мастером. До прихода в политику он был цветоводом. Да-да, он зарабатывал на жизнь, выращивая цветы и торгуя ими. Его политическая карьера началась с поста Мастера небольшой ложи в Мориа. Ему и в голову не приходило, что он может занять высший пост в Братстве. Трудность состояла в том, что он, как никто другой, подходил для этой должности.

Никита недоверчиво усмехнулся.

— А если бы члены Братства проголосовали против Крааля?

— Он не стал бы Мастером, даже если бы программа показала, что лучшей кандидатуры не существует. — Сол сцепил пальцы за спиной. — Для того чтобы управлять, человек должен обладать самыми разнообразными качествами, в том числе — умением завоевывать доверие общества. Наша система выборов отшлифована до мелочей. Сомневаюсь, что человек, которому не доверяют, сумел бы преодолеть все ее барьеры.

Тайяш покачал головой.

— Ваша система кажется мне чересчур бездушной, обезличенной.

Соломон улыбнулся:

— И тем не менее она устраивает нас как нельзя лучше.

— Почему вы до сих пор не входите в Совет Конфедерации? — спросил Никита. — Даже у католиков есть место в нем.

— Сохраняя нейтралитет, мы уклоняемся от политических интриг, которые могли бы расколоть Братство. Вы можете назвать хотя бы один случай, когда мы поддержали ту или иную фракцию?

— Ваше политическое влияние и без того достаточно велико, — сказал Тайяш.

Сол кивнул.

— Это верно, но вы должны были заметить, что мы ограничиваем свое участие в работе Совета независимыми рекомендациями, подкрепляя свою правоту соответствующими документами. Каждая наша акция проходит под неусыпным наблюдением, каждое предложение изучается особым комитетом, задача которого — не допустить нежелательных последствий. Думаю, вы помните, что Братство уже не раз отзывало своих советников.

— Но если найдется мошенник, которому удастся перехитрить систему и вопреки всему стать Великим Мастером?

— У нас есть организация под названием Комитет Юриспруденции. При возникновении каких-либо сомнений Комитет приглашает Мастера на собеседование, изучает улики и доказательства и публикует свои выводы. В случае неблагоприятного решения ставится вопрос о вотуме доверия. Если Мастер его не получает, он складывает с себя полномочия.

— А если Мастер откажется и узурпирует власть?

— Мы его ликвидируем, — не задумываясь, ответил Сол.

— Вы его… — Тайяш заморгал, у него отвалилась челюсть.

Сол печально улыбнулся.

— Из всех преступлений, когда-либо совершавшихся против человечества, тирания — самое тяжкое. Оно абсолютно несовместимо с нашими убеждениями.

— Но если люди сами захотят тирании? — спросила Конни. — Такое уже бывало.

Соломон повернулся к ней.

— В таком случае они вольны покинуть ряды организации и переселиться на Нью-Мейн. Видите ли, в Братство принимают только по личной просьбе и никого не удерживают насильно. Это тоже противоречит нашей философии.

Казалось, Никита с трудом постигает смысл его слов.

— Люди, у которых заранее готов ответ на любой вопрос, всегда внушают мне подозрение. Неужели у Братства нет никаких пороков и все вы до единого — потомки ангелов?

Сол рассмеялся.

— Вряд ли. Мы такие же люди, как все прочие. Не так-то просто жить, неукоснительно подчиняясь догматам и правилам. Откровенно говоря, благополучие Братства всецело зависит от компьютеров. Без наших технологий мы развивались бы точно так же, как любое другое сообщество людей, и совершили бы те же самые ошибки.

— Но вам пришлось поступиться своей независимостью и отдаться на милость мыслящих машин, — заметил Тайяш. — А это, знаете ли… — Он покачал головой, на его лице появилась кислая мина.

— Верно, — согласился Сол. — Вот почему мы стараемся не распространяться об этом. Представьте, какой вой поднимется в космосе, если средства массовой информации узнают о том, как мы живем. Братству и без того хватает забот. Однако, как я уже говорил, наша система подходит не каждому.

— Для многих людей Братство — как кость в горле, — заговорил Никита, откашлявшись. — Люди терпеть вас не могут. Что, если их неприязнь зайдет слишком далеко? Что, если Сириус добьется мирового господства и поставит Братство вне закона? Что, если Джордан отправит на Фронтир свои корабли, желая превратить его в подобие Нью-Мейна?

— Все очень просто, господин Представитель, — не колеблясь, ответил Сол. — Мы соберем вещички, упакуем каждый болт и каждую гайку — и отправимся восвояси.

Человек проскользнул в люк, беззвучно ступая по полу спальни, погруженной в темноту. Ловкая рука вынула небольшой черный чемоданчик из-за изголовья кровати, покрытой смятыми простынями. В воздухе витал запах натруженных человеческих тел — легкий мускусный аромат любовной схватки.

Затянутые в перчатки пальцы извлекли из чемоданчика небрежно скрученные черные трубки и развернули их. Точными экономными движениями незваный гость включил крохотный источник питания, расположенный в месте сочленения трубок, и вынул из поясного кармана кубический кристалл передающего устройства размером с лесной орех. Глядя на портативный экран, он изучил реакцию черных трубок на передатчик.

Что-то пробормотав себе под нос, он торопливо убрал кубик, свернул трубки, уложил их в чемоданчик и поставил его на место.

Не издав ни шороха, он растворился в проеме входного люка.

22

Соломон включил свою любимую Девятую симфонию Бетховена и уже собирался углубиться в сочинения Эврипида, когда из коммуникатора послышался голос Боз:

— Капитан! Только что в медотсек доставили посланника Тексахи. Я подключила его к системе жизнеобеспечения, взяла анализы и сейчас пытаюсь обнаружить признаки проникновения в его сердечную мышцу инородных тел.

Соломон вскочил на ноги, шлепнул ладонью по пластине замка, выбежал в коридор и помчался к госпиталю. Брайана уже была там. Медея сидела рядом с медицинским комплексом. На ее лице застыло равнодушное выражение. Лейтенант Уилер хлопотал у приборов, следя за их показаниями.

Из щели принтера поползла лента распечатки, и Уилер торопливо схватил ее. Чтобы поставить диагноз, ему хватило одного взгляда.

— Сердечный приступ, — объявил он, не отрывая глаз от распечатки. — Неделя на больничной койке — и он поправится.

— Сердечный приступ? — переспросила Медея. — Вот как? Очень любопытно.

— Госпожа Вице-консул, нельзя ли попросить вас на минутку?.. — Сол поднялся и вывел Медею в коридор. — Что произошло?

Медея смотрела на него чуть насмешливым взглядом.

— Вам действительно интересно? — Поколебавшись мгновение, она продолжала: — Так и быть. Мой муж вернулся в каюту, насладившись прелестями миссис Янг — надо сказать, она весьма умело пускает их в ход. Муж начал извиняться и на полуслове потерял сознание. Надеюсь, вы понимаете, почему я не испытываю к нему особой жалости и сострадания.

Соломон дернул себя за бровь.

— Мне неловко об этом спрашивать, но поведение вашего супруга не вполне…

— Да. — Медея откинула голову. — Не вижу смысла скрывать, вы слишком умны и наблюдательны. Так вот, наше супружество — чистой воды фикция. У меня было несколько причин взять Тексахи с собой. Во-первых, его присутствие отчасти маскировало истинные интересы Земли в этом деле. Он был для меня своеобразной ширмой. Глядя на него, можно было подумать, что мы отправляемся в увеселительную прогулку. Во-вторых, близость супруга до некоторой степени гарантировала мне уединение, избавляя от назойливости мужчин. И, наконец, следует учесть, что я родилась и выросла в провинции. Там до сих пор действуют старинные обычаи, в согласии с которыми женщина занимает подчиненное положение. Одинокая женщина выглядит слабой и уязвимой, ее никто не принимает всерьез.

— Но почему вы выбрали такого мужа, как Тексахи?

Выражение лица Медеи не изменилось ни на йоту.

— Меня едва ли можно счесть слабой, изнеженной дамой. Власть и могущество, сосредоточенные в моих руках, не дают покоя большинству мужчин. Рано или поздно они пожелали бы оттеснить меня либо воспользоваться моим положением в собственных целях. Тексахи же всегда был равнодушен к власти. Вдобавок… — Медея бросила Солу ледяную улыбку. — К тому же он чертовски хорош в постели. Для женщины в моем положении такой супруг — настоящий клад. В девяти случаях из десяти внимание мужчины объясняется тем, что он хочет чего-то добиться. Он использует твое влияние, пытается вытянуть из тебя секретную информацию. Тексахи попросту не хватает для этого мозгов.

Сол задумался над ее словами.

— То, как он повел себя, отнюдь не явилось для меня новостью. На Земле и на Арктуре мне приходилось водить в свой дом женщин только для того, чтобы Тексахи был счастлив. Я надеялась, что на борту корабля моя близость будет действовать на него сдерживающе. Мне и в голову не приходило, что здесь окажется эта шлюха. Я полагала, что у нас будут более… благоразумные и сдержанные спутники.

Соломон кивнул:

— Кажется, я понимаю.

Медея мрачно улыбнулась, и в ее голосе зазвучала сталь:

— Надеюсь, что так. Мне было бы очень неприятно, если бы наша с вами беседа достигла чужих ушей. Я рассказала вам все это только потому, что человек, достигший чина капитана флота Братства, наверняка знает, что такое честь и достоинство. К тому же мы находимся на вашем корабле, и два сердечных приступа, случившихся один за другим, внушают мне подозрения.

Соломон кивнул.

— Благодарю за доверие и прямоту. Позвольте заверить вас, что небывалая предрасположенность пассажиров к сердечным приступам не ускользнула от моего внимания.

— Я и не рассчитывала на иное.

— Разумеется. Ведь это мой корабль, — ответил Соломон, преодолевая гнев. Медея, не дрогнув, выдержала его тяжелый взгляд.