Дракон (№2) - Мечта Дракона

Мэлгон опустился на колени, укладывая женщину наземь и входя в нее. Она приняла его, словно поглотила. Земля под ними закачалась, скалы расступились, он полетел в бездну.

Он упал в воду, не в море, а в быстротечную реку. Вода пенилась, кипела на каменистых порогах. Он вспомнил сон с младенцем и понял, что сейчас должен отыскать Рианнон. Очень скоро станет слишком поздно, она покинет его навеки. Мэлгон сделал глубокий вдох и нырнул. Сквозь толщу воды светило солнце, придавая всему такое ослепительное сияние, что невозможно было ничего разглядеть. Тогда он закрыл глаза и принялся на ощупь обшаривать дно. Камни изрезали ему руки, от недостатка воздуха заныли легкие. Времени больше не оставалось. Он должен или вынырнуть, чтобы подышать, или умереть.

Мэлгон проснулся, судорожно хватая ртом воздух. Прошло немало времени, прежде чем он отдышался и, наконец, понял, где находится. Кто-то стоял над ним и звал по имени. Мэлгон поднял голову – и поначалу глазам своим не поверил. Он уже отчаялся, разыскивая Рианнон. И вот просыпается и видит ее всего в нескольких футах от себя.

Мэлгон взял ее на руки и уложил прямо к себе на грудь. Она была совершенно голой и дрожала от холода; с ее мокрых волос стекала вода. Всхлипывая, Рианнон прижалась к мужу.

– О Мэлгон, – бормотала она, – я так рада, что ты в безопасности.

Он не ответил. К горлу подступил ком; на глаза навернулись слезы.

Рианнон подняла голову, и Мэлгон увидел ее блуждающие, устремленные в даль глаза.

– Я пыталась уйти в иной мир, милый. Я хотела увидеть там Эсилт... спросить, почему?.. Я хотела увидеть... нашего ребенка, – она снова всхлипнула, – но я их там не нашла. Уже на очень большой глубине туман уплотнился, и я увидела женщину... Никогда прежде мы не встречались с нею. Она была очень красива, с каштановыми волосами и необычными, чужеземными чертами лица. На руках она держала младенца. Увидев меня, женщина произнесла только твое имя.

Мэлгон ахнул и уселся, приподнимая Рианнон и устраивая ее на своем колене.

– Аврора, – прошептал он. – Ты видела Аврору.

Рианнон кивнула.

– Она велела мне вернуться. Она сказала... что я нужна тебе.

Мэлгон закрыл глаза, чтобы побороть захлестнувшие его чувства. Рианнон зашла слишком глубоко, на самое дно мира призраков. Просто чудо, что она осталась в живых и вернулась к нему.

– Но как же ты нашла меня? – с искренним удивлением спросил Мэлгон.

Рианнон поудобнее устроилась на его колене.

– Когда я пришла в себя, сразу поняла, что лежу на берегу, мокрая до костей. Я знала, что мне надо разыскать тебя. Каким-то чудом меня забросило сюда, на эти скалы, на то самое место, где впервые соприкоснулись наши души.

Мэлгон судорожно сглотнул.

– О милая моя Рианнон. Я так рад твоему возвращению. Аврора ведь сказала правду, – громко прошептал он. – Без тебя я – ничто.

Рианнон поцеловала его в шею, и он почувствовал прикосновение мягкой груди к своему торсу. И тут он припомнил давешний сон.

– Мне приснилось, что ты – Богиня, – сказал король. – Ты танцевала обнаженная в свете луны, и я познал твою власть. – Он взял ладонь Рианнон и приложил ее к растущей от желания части своего тела.. – Ты с самого начала пленила меня, с того момента, когда впервые опустилась передо мной на колени и коснулась меня твоими сладкими нежными губами. С тех пор моя душа принадлежит тебе.

Жена погладила его по щеке.

– Я много думала: для чего Богиня меня спасла? Теперь я знаю – чтобы я могла любить тебя и носить твоих сыновей.

– О да, Рианнон. – Голос короля дрожал. – Сегодня же ночью твое чрево наполнится моим семенем. Ты будешь носить моих детей, вскормишь их и станешь любить их.

Он притянул к себе ее лицо, держа в чаше своей ладони узкий подбородок. Во всем облике его жены было что-то неземное, какая-то небесная, безграничная красота, неуклонно влекущая его. Он чувствовал биение ее сердца, горячий ток крови под тонкой кожей. Он дал этим таинственным очам поглотить себя. Душа его слилась с ее душой, и они вместе поплыли в бархатистую тьму.

– Моя прекрасная Рианнон, ты действительно всемогуща. Ты меня просто околдовала.

Она таинственно улыбнулась, и рука Мэлгона скользнула по ее спине и коснулась ягодиц.

– Я хочу тебя, – прошептал он. – Поднимись, чтобы я мог раздеться.

Рианнон поднялась, покинув теплые объятия мужа. Несмотря на наготу, она уже не чувствовала ночной прохлады. Внутри нее, согревая, пылал костер. А когда Мэлгон смотрел на нее, она чувствовала себя божественно красивой и безусловно желанной.

Рианнон откинула волосы за спину, чтобы муж мог видеть ее всю. Желание супруга передалось ей, и она принялась танцевать под музыку моря и луны, слышную только им двоим. Этот ритм закружил ее в пляске, неистовой и вдохновенной. Никогда прежде она не ощущала подобной свободы. Тело стало легким, как пух, прозрачным, как вода. Кости словно растаяли и уже не тянули к земле, и она почувствовала то же самое, что и во время лесного хоровода. Холодный ветер подхватил ее и понес в какую-то волшебную тьму.

Мэлгон остановил этот самозабвенный танец, крепко прижав к себе супругу. Он был обнажен и огромен. Но она совсем не боялась его. Ведь это был просто мужчина, а она – она женщина! Он поднял жену, и Рианнон открылась ему навстречу.

Они соединились, и меж ними вспыхнуло и загорелось ровное, стойкое пламя любви. Рианнон ахнула, когда муж встал на колени и прижал ее спиной к земле. Он целовал ее так же, как любил: крепким, настойчивым поцелуем, который высасывал самую душу из ее хрупкого тела. И она с наслаждением уступила ему свое сокровище, зная, что он обязательно вернет сторицей, понимая, что она сама точно так же владеет его душой.

Океан чувств обрушился на супругов, и они затерялись в волнах пульсирующей, бесконечной, вечной страсти, которая превращалась то в живительный свет дня, то в благодатную тьму ночи. Наконец, они вновь превратились в земные существа из плоти и крови, обессилено распростертые на поросшем травой выступе скалы.

Глава 30

Далеко на востоке первыми лучами солнца осветился небосвод. Рианнон, дрожавшая подле своего возлюбленного, прижалась к нему плотнее и умиротворенно вздохнула.

– Как же мы вернемся после этого в мир людей?

Мэлгон сел, и Рианнон увидела, как он устал. Впалые щеки казались еще бледнее от проросшей щетины, а прекрасные синие глаза были обведены темными тенями.

– Проклятие, клянусь Юпитером! – вдруг прошептал он.

– Что? Что такое?

– Моя крепость битком набита союзниками. Все они ждут от меня важного известия.

Рианнон поднялась на ноги и с удивлением поглядела на мужа, но не испугалась. Нет, она ни капли не боится. Король поднял голову; глаза его сверкнули.

– Я собираюсь увезти тебя с собой, Рианнон. Твое появление объяснит всем причину сбора. Ты поедешь?

Вот он, настал момент, которого она раньше так боялась: миг, когда муж попросит ее вернуться, оставить собственную жизнь позади и снова стать его королевой. Но сейчас мысль о таком будущем уже не пугала Рианнон. Необходимость следовать за Мэлгоном не представлялась теперь насилием. Скорее, наоборот: незаменимость в качестве супруги и королевы возвышала ее в собственных глазах.

Она кивнула, и король поднялся и коснулся ладонью ее щеки.

– Это будет нелегко, – сказал он. – Многие боятся тех старинных традиций и тех сил, с которыми ты связана. Потребуются вся твоя сила и мужество, чтобы встретиться с людьми, но я верю, что ты сумеешь. Ты – моя королева, моя половина, супруга. Мы так много пережили вместе – и ненависть, и отчаяние, и даже смерть. Мы и это переживем.

Рианнон надела нижнюю рубаху Мэлгона и оглядела себя. Да-а... Босая, с голыми икрами, спутанными волосами, она мало походила на королеву. Скорее уж на крестьянскую девчонку или... фею-подростка.

Мэлгон приблизился и поцеловал ее жарко и нежно.

– Ты прекрасна, – сказал он. – Кровь моя закипает при одном только взгляде на тебя.

Рианнон улыбнулась ему в ответ. Когда он говорил подобные слова и вот так смотрел на нее своими сияющими синими глазами, она действительно чувствовала себя королевой.

Мэлгон отправился за Кинрайтом, который пасся неподалеку, и вскоре вернулся вместе с конем. Посадив жену в седло, король уселся позади нее. Рианнон прислонилась спиной к мужу, чувствуя по обеим сторонам от себя его сильные руки, державшие поводья. Какое блаженство быть рядом с Мэлгоном, слышать его дыхание, чувствовать его тепло. Между ними воцарился мир, глубокий прочный мир, завоеванный в тяжких испытаниях. Рианнон вдруг подумала: есть ли что-либо на этой земле, способное прямо сейчас лишить ее обретенного покоя? Ее не смущало даже возвращение в Диганви. Покуда Мэлгон рядом, с ней ничего не случится.

Быстроногий Кинрайт легко преодолел расстояние, отделявшее их от крепости, которая теперь выглядела уже не так устрашающе, как некогда представлялось Рианнон. Нынче она казалась не тюрьмой, а всего лишь мощной, надежной твердыней, возвышающейся на холме. Прежде это строение поражало ее своими размерами и величием, вселяя в душу благоговейный страх перед тем королем, который правил здесь. Сегодня она возвращается, поддерживаемая крепкой рукой этого короля. Теперь-то она знает, что он – обыкновенный мужчина, способный и рыдать, и беспокоиться, и бороться. Мужчина, которому она нужна.

Ворота были открыты, а двор заполнен людьми. Рианнон не могла припомнить, чтобы тут когда-либо собиралось столько народу. От волнения засосало под ложечкой, но она приподняла голову и расправила плечи. В конце концов, она – королева.

Поначалу занятая своими делами толпа не отпустила ни единого замечания в их адрес. Но по мере того как всадники продвигались вглубь крепости, люди стали узнавать короля, а потом и Рианнон. Лица у многих побелели, некоторые начали показывать на нее пальцами и перешептываться. Рианнон почувствовала, как рука Мэлгона напряглась. Она знала, насколько он взволнован – не испуган, а скорее готов дать отпор. «О Богиня, – мысленно молилась она, – будь со мною, дай мне силы».

Они уже почти доехали до самых дверей пиршественного зала, как вдруг им навстречу выскочил Рин с круглыми от изумления глазами.

– Рианнон! Ты вернулась!

Мэлгон отпустил ее, и она соскользнула с седла. За время ее отсутствия Рин заметно подрос. Теперь они могли почти на равных смотреть в лицо друг другу.

– Я скучала по тебе, – с улыбкой сказала королева. – Я вернулась, чтобы остаться с тобой и отцом.

Объятия Рина были красноречивее слов, а речь прерывалась слезами радости.

– Как же мы тосковали по тебе, Рианнон! Особенно отец. Я так рад, что ты снова с нами.

На глаза королевы навернулись слезы, но она не поддалась душевному порыву и не расплакалась. Следовало приготовиться к встрече с другими – с теми, кто сочтет ее ведьмой и колдуньей, кто не пожелает, чтобы Мэлгон любил ее.

Но теплые слова ребенка, казалось, ободрили стоявших рядом, и Рианнон почувствовала, как понемногу спадает напряжение, проходит страх, вызванный ее появлением. Король крепко обнял Рина и отправил его вперед; сам же, взяв королеву под руку, направился в зал, увлекая за собой толпу.

Здесь Мэлгон приблизился прямо к очагу, занял свое место во главе стола и усадил рядом с собой жену. Остальные собрались вокруг, некоторые расселись по лавкам или уселись прямо на столы, прочие стояли. Рианнон заметила множество незнакомых лиц и догадалась, что это вожди гвинеддских земель. Они смотрели на королеву с удивлением и любопытством, некоторые – с откровенной враждебностью.

Когда собрание смолкло, Мэлгон повернулся к Рианнон и поцеловал ее. Поцелуй получился довольно прохладным – не демонстрируя подлинных чувств короля, он призван был поставить всех перед фактом. Реакция присутствующих была самой разнообразной: от радости и одобрения до ярости и негодования. Рианнон успокоилась, увидев, что ближайшие соратники короля довольны происходящим. Все, кроме Бэйлина, – на его лице застыло выражение, которое можно было бы назвать испугом. Рианнон задумалась: прежде Бэйлин был таким замечательным малым...

Мэлгон откашлялся и заговорил своим глубоким, сильным голосом:

– Все вы слышали историю исчезновения моей супруги этой зимой. Как вы теперь можете убедиться, благодаря Великой Богине она возвращена мне. Я призвал вас всех сюда, чтобы вы присоединились к торжеству по поводу счастливого спасения моей королевы. – Мэлгон немного помолчал, потом с вызовом в голосе проговорил: – Если кто-либо чего-то не понял или сомневается в том, что Рианнон имеет право оставаться подле меня, говорите теперь же, потому что больше я никогда не стану обсуждать это с вами.

Сердце Рианнон екнуло, когда она увидела темно-рыжего, но уже седеющего человека, который выступил вперед и спросил:

– Это что же, новая выходка премудрого Дракона? Ты с помощью волшебства воссоздал ее из тумана, как тебя научила Богиня, Мэлгон? Что-то я сомневаюсь в этом.

У Рианнон перехватило дыхание, она все поняла. Этот человек – заклятый враг Мэлгона, Роддери. Он хочет задать общий настрой всему собранию и для этого собирается использовать разговор о Рианнон, чтобы представить Мэлгона дураком и тем самым ослабить его авторитет среди других вождей. Она решила прийти на помощь мужу.

Но прежде чем королева собралась с мыслями и открыла рот, новый голос ворвался в тишину притихшего зала. Грубая накидка из волчьей шкуры на плечах говорившего свидетельствовала о том, что это вождь одного из горных кланов, а его загорелое лицо и беззубый рот давали основания полагать, что он стар, как сами вершины Эрири.

– Ты говоришь неуважительно, Роддери. Мэлгон призвал нас всех, чтобы сообщить доброе известие. Мы обязаны предоставить ему возможность все объяснить. Я склонен выслушать всю историю от начала и до конца, прежде чем стану судить о ней.

И хотя слова старика были более чем справедливы, они еще сильнее взволновали Рианнон. Что мог сказать им Мэлгон? Истина была слишком правдоподобной, чтобы удовлетворить этих грозных мужчин. Она взглянула на мужа и увидела, что тот нахмурился. Как и его супруга, король понимал, что поведать всю правду просто немыслимо. Рианнон неожиданно поднялась.

– Я сама хочу все объяснить, – сказала она звонким голосом.

Люди обменивались изумленными взглядами. Мэлгон же крепко сжал руку супруги. Рианнон в ответ на это немое предупреждение упрямо покачала головой и продолжила:

– Я обязана взять на себя всю тяжесть объяснений, поскольку я и есть причина этого... недоразумения.

– Это не твоя вина, Рианнон, – прошептал Мэлгон, наклоняясь к ее уху.

Она повернулась к мужу, и глаза ее говорили: «Я обязана сделать это, я должна».

Король кивнул. Рианнон вновь обратилась к собранию. Руки ее дрожали, а сердце громко стучало в груди. Никогда прежде ей не приходилось публично держать речь. Если бы она попробовала сделать то же самое на совете у Фердика, то ее просто осмеяли бы и прогнали прочь. А ведь сейчас перед нею были не бригантские воины, не подданные отца, которые обязаны подчиняться своей принцессе с самого ее детства; здесь стояли мрачные, недоверчивые воины. Некоторые из них уже возненавидели ее. И потому она еще раз глубоко вздохнула, чтобы голос звучал тверже и увереннее.

– Все началось около месяца назад. Мы с мужем поссорились, и поскольку так и не сумели договориться, то я ушла из крепости. Я отправилась на берег моря, чтобы побыть в одиночестве. Там меня покинули силы, и от холода я лишилась чувств. Мне грозила смерть, если бы не добрый рыбак, который нашел меня и отвез в свой дом. – Рианнон замолчала, чтобы перевести дух, и удивилась тому, насколько уверенно и спокойно лилась ее речь. – Он и его жена вылечили меня и стали обо мне заботиться. Я хотела вернуться к Мэлгону, это действительно так, но боялась, что он все еще зол на меня, и потому отложила возвращение, покуда дни не сложились в недели.

Она снова замолчала и оглядела серьезные лица присутствующих. По крайней мере, они ее выслушали, и Рианнон чувствовала, что некоторым понравилось это простое объяснение.

– Я не должна была заставлять так сильно страдать своего супруга, – добавила королева, – И была не права, причиняя ему такое беспокойство. Но я действительно очень боялась его гнева. Мне потребовалось много времени, чтобы побороть свой глупый страх и осмелиться подать весть о себе. Потом, когда Мэлгону сообщили, что я живу в рыбацкой деревне, он приехал туда, отыскал меня и мы... помирились.

Поначалу все молчали, потом начальник кавалерии, Гарет, заговорил:

– Ну вот. И никакого колдовства или превращений, а просто история о том, как заблудшая жена, которая не слушалась мужа, боялась попадаться ему на глаза. Я скажу, что Мэлгону следует поколотить ее хорошенько, а потом принять обратно. – Он бросил мимолетный взгляд на своего короля. – Разумеется, зная Мэлгона, я сомневаюсь, что он хотя бы на миг задумался о наказании.

Многие из собравшихся улыбнулись, принялись перешептываться, но королева знала, что не всех удовлетворило ее объяснение.

– Однако леди Рианнон рассказала нам не все, – заговорил поразительно красивый молодой вождь. По его блестящим темным волосам и пронзительным серым глазам Рианнон догадалась, что слово взял Арвистил, глава одного из прибрежных кланов. Она помнила, как описывала его необычайную внешность Гвеназет. – Что за слухи достигли наших ушей нынешней зимой? – вопрошал красавец вождь. – Леди Рианнон называет это обыкновенной ссорой, однако на деле все было гораздо серьезнее. Мы знаем, что, прежде чем жена Мэлгона покинула крепость, он ранил ее кинжалом. Сознайтесь, мало кто из вас поднимал оружие на свою супругу. – Арвистил недоверчиво посмотрел на Рианнон, после чего перевел твердый взгляд на короля. – Я бы хотел знать, что такого сделала леди Рианнон, отчего король пожелал убить ее.

Мэлгон молчал.

– Наверное, Мэлгон боится рассказать нам всю правду об этой так называемой ссоре, – нарушил тишину злорадный бас Роддери. – Он надеялся, что мы не поинтересуемся причиной его лютой злобы.

Глаза всех присутствующих обратились на говорившего, и кровь застыла в жилах у Рианнон. Что же такое мог знать этот негодяй, что давало ему повод столь дерзко и самоуверенно ухмыляться в лицо королю?

Роддери медленно облизал губы, и королеве почудилось, что перед ней голодный хищник, приготовившийся сожрать добычу.

– А правда в том, что Дракон ударил жену кинжалом, поскольку узнал, кто она такая. – Старый Волк оскалился в ухмылке. – Скажи-ка мне, Мэлгон, что тебе приятнее: что Рианнон – твоя родная племянница или что она – дочь Эсилт?

Слова Роддери оказались камнем, брошенным в тихий пруд. Волнение прокатывалось по залу, по мере того как новость передавалась из самых ближних рядов в отдаленные. Лица бледнели и вытягивались. Некоторые, в их числе и Бэйлин, творили крестное знамение, прочие – древний знак против злого духа. Лишь Мэлгон сохранял полное спокойствие. Он положил ладонь на плечо Рианнон, и прикосновение это было твердым и настойчивым.

– Роддери сказал правду, – провозгласил король спокойным, ровным голосом. – Но я решил примириться с происхождением Рианнон. Я намерен в любом случае оставить ее своей женой. И да будет так.

Кинан, южный вождь, которого Рианнон помнила еще по его визиту в Диганви прошлой осенью, заговорил рассудительным тоном:

– При всем моем уважении, Мэлгон, то, что обнародовал Роддери, весьма серьезно. И если Рианнон – дочь Эсилт... – он неодобрительно покачал головой, – то это очень похоже на инцест.

– Но на то есть традиция, – молвил Старый Буйвол, правитель богатого острова Мона. Рианнон смутно припоминала его мужественное лицо и огромную шапку седых волос еще со времени свадебного пира. Он был старинным союзником Мэлгона, человеком, который поддерживал короля с первых дней его правления. – Ведь долго существовал обычай соединять королевскую кровь только с королевской кровью, – заметил Буйвол. – Все мы знаем, что Фердик и Мэлгон были верховными владыками в своих землях, когда заключался этот брак, призванный укрепить политический союз. И поскольку перед нами не отец и дочь, не брат и сестра, то у меня нет возражений по поводу их родства.

– Да и родство их не такое уж близкое, как все думают, – неожиданно проговорил старый вождь, одетый в волчьи шкуры. – Мало кто знает, что Эсилт была лишь кровной сестрой Мэлгону.

– Что? – Удивленное восклицание короля было подхвачено собранием. Все до единого в ожидании уставились на древнего горца. Он улыбнулся беззубым ртом.

– Это было, когда все вы, молодые, еще не умели ходить. Только Буйвол и я... – при этом он указал на седовласого владыку острова Мона, – только мы достаточно стары, чтобы помнить. Дело в том, что королева Рианнон – то есть не эта Рианнон, а ее бабка, – так вот, королева ненавидела своего мужа. Пока он был жив, она не смела перечить ему, однако никогда не хранила супружеской верности. Так что сестра Мэлгона, Эсилт, была зачата с другим человеком, не с Кадваллоном.

– Это только удобная ложь, – хмыкнул Роддери. – Разве можно теперь разобраться, кто с кем спал столько лет назад? Старик Дрин придумал эту сказочку, чтобы спасти Мэлгона от позора.

Дрин рассвирепел, губы его гневно зашевелились.

– Проклятый дурак! Я сражался подле Кадваллона, когда ты еще сосал мамкину сиську! Просто мы не привыкли, как нынешняя молодежь, порочить имя своего короля. Хотя в те времена каждому из приближенных Кадваллона было хорошо известно, что его жена наведывается не только в королевскую постель. – Голос его вдруг смягчился, а глаза устремились в даль времен. – Я узнал о происхождении Эсилт от ее настоящего отца. Этот воин вовсе не хвастал, он с горечью говорил о том, что предал своего владыку. «Все это мой грех, – сокрушался он. – И его плод – капризная, высокомерная, гадкая девчонка». Понимаете, он видел наказание в том, что от него родилась девочка, тогда как от Кадваллона у той же самой женщины было пятеро могучих сыновей.

Люди несколько мгновений молчали. Потом по обыкновению холодным, рассудительным тоном снова заговорил Кинан:

– Хотел бы я верить в эту историю. Однако, учитывая, насколько похожи друг на друга Мэлгон и Эсилт, трудно согласиться, что они дети разных отцов.

Дрин пожал плечами:

– Просто оба похожи на мать. На самом деле из всех детей Рианнон лишь Маелгрит – законный сын короля. Но что же тут странного? Ведь Кадваллон был таким уродливым сукиным сыном, тогда как его королева... – Дрин, повернувшись к Рианнон, обнажил свои беззубые десны. – Она была почти так же хороша, как ее внучка.

На некоторое время в зале вновь воцарилась тишина. Всем вдруг показалось, что старик слишком уж разошелся и, забыв об уважении прежнего поколения к своему владыке, выложил за раз чересчур много нового даже для молодых ушей. Одно разоблачение влекло за собой другое, и этому, казалось, не будет конца.

– Ну, довольно, – нетерпеливо прервал молчание Гарет. – Король и его супруга – не лошади, чтобы мы тут судили об их родословных, будто собираемся их спаривать.

– Допустим, но я, например, совершенно не удовлетворен! – разбушевался Роддери. – Общий был у них отец или нет, но факт остается фактом: Эсилт – ведьма и предательница, а Рианнон – ее дочь. Откуда мы знаем, что демон через Эсилт не вселится в наследников Мэлгона?

По залу вновь прокатился ропот. Рианнон сникла. Она знала, что ее мать здесь не любили, но не представляла себе, до каких пор простирается всеобщая ненависть.

Король устало вздохнул.

– Узнав эту правду, я долго мучился ею. Если Рианнон принесет мне ребенка, то сумеем ли мы преодолеть проклятие, богопротивную жажду власти, которая разорвала мою семью и едва не уничтожила Гвинедд? – Он снова вздохнул, и при виде горечи, отразившейся на его гордом лице, Рианнон захотелось разрыдаться. – Теперь я думаю, что проклятие не передается по наследству, а приобретается дурным человеком за его собственные грехи, – продолжал Мэлгон. – Эсилт была злой женщиной, это так, но и она не родилась такой. Моя мать научила ее строить козни и интриги, еще когда сестра была маленькой девочкой.

Мэлгон посмотрел в глаза Рианнон, и она почувствовала решимость мужа. Король обвел взглядом собрание, по очереди останавливаясь на каждом лице.

– Итак, я говорю, – продолжал он, – что если один из моих сыновей, родившийся от Рианнон, унаследует хоть каплю злобы Эсилт, то я лично позабочусь о том, чтобы ему не досталась доля в наследстве.

Сердце сжалось в груди королевы. Ради нее Мэлгон готов изменить обычаи престолонаследия. Для такого человека, как он, чья душа неотделима от королевства, это было невероятным проявлением любви. Все же, хотя она отчетливо понимала, какую жертву он нынче принес, мысль о данной клятве взволновала Рианнон. Ведь его сын будет и ее сыном, а она не была уверена, что готова так легко распоряжаться будущим еще не родившегося ребенка.

Слова Мэлгона были восприняты молчаливыми кивками и негромкими возгласами одобрения. Лишь Роддери не унимался. Челюсти его свело от ярости; он прохрипел:

– Ну вот, опять вы купились на красивые слова Мэлгона, умиляетесь его показной преданности Гвинедду. Но все вы глупцы. Мэлгон – никудышный король, его поступками управляют не разум и честный меч, а похотливый член и переменчивое сердце. Я не стану подтверждать свою верность ему!

Все поглядели вслед уходящему в сопровождении трех молодых людей Роддери. Рианнон догадалась, что это были его сыновья.

Буйвол заговорил:

– Что ж, в этом нет ничего удивительного. Роддери всегда был склочником. Я еще удивляюсь, что он так долго хранил клятву верности.

– Да, ты прав, – подтвердил Кинан. – Он никогда не признает королем никого, кроме самого себя.

– А остальные?.. – спросил Мэлгон. – Все удовлетворены? Все будут поддерживать наш союз?

– Да. Да. Да. И я тоже, – пронеслось по залу; все вожди закивали головами, подтверждая свою верность королю, Рианнон наконец-то свободно вздохнула. Она не разрушила кимрский союз. Теперь Гвинедд в безопасности.

Дрин поправил волчью шкуру на своих плечах и снова улыбнулся королеве:

– Пора бы нам удалиться, чтобы до начала пира супруги могли помириться как следует.

Но Мэлгон поднял руку, остановив старика.

– Останься, Дрин. Прошу тебя. Есть вопросы, на которые можешь ответить ты один. Ты... и еще Бэйлин. – Король взглядом подозвал к себе друга. – Я хочу с вами обоими поговорить наедине.

Некоторые из собравшихся удивились, только не Рианнон. Слишком много секретов было раскрыто за один день. И Мэлгон желал знать, кто же выдал Роддери тайну о родителях королевы, а заодно и уточнить подробности поведения собственной матушки.

Глаза супругов встретились. Рианнон прильнула к мужу и положила голову ему на грудь. Ей казалось, что совсем не стоит немедленно выяснять все оставшиеся недоразумения. Надо как-то удержать короля, хотя, похоже, это уже невозможно. Правда рвалась наружу, и никто не мог преградить ей дорогу.

– Я буду ждать тебя, – прошептала Рианнон. Король кивнул в ответ, и глаза его засияли любовью. Она удалилась.

– Бэйлин клянется, что никому не рассказывал о тебе и Эсилт, – усталым голосом проговорил Мэлгон. – И я ему верю. – Рианнон кивнула. Она и сама не понимала, как он мог предать короля. Друзья так давно были вместе, а Бэйлин совсем не похож на интригана или плута. – Но тогда как же Роддери пронюхал обо всем? Уж верно, не догадался.

Королева провела ладонью по лбу мужа, чтобы разгладить следы тревоги и забот. Они сидели на кровати в своей опочивальне, куда сбежали с общего пира, как только представилась первая возможность. После их ночного уединения на скалистом берегу празднество в огромном, наполненном людьми зале казалось неестественным. Самое удивительное, что в Диганви пришла Арианрод. Крепко обняв королеву, она поддразнила Мэлгона, напомнив ему о данном Богине обещании.

Приятно было поболтать со знакомыми, у которых вопросы так и сыпались с уст. Королева уже тысячу раз пересказала женщинам историю своего спасения рыбаком Кейнвеном. Выслушал этот рассказ и улыбчивый Элвин. Наутро он собирался уезжать за женой и детишками. Похоже, что, несмотря на все случившееся, Гвеназет очень соскучилась по своим хлопотам в Диганви. Рианнон безмерно обрадовалась тому, что вскоре эта женщина снова займет свое место возле нее. Ведь отчасти благополучные отношения с Мэлгоном зависят от того, насколько она сама будет избавлена от хозяйственных забот. А с Гвеназет подле себя она сможет вволю вышивать и лепить свои горшки, разумеется, тогда, когда будет свободна от супружеских обязанностей.

Рианнон провела рукой по широкой груди Мэлгона. Несмотря на это ласковое прикосновение, тревога не оставила его чело.

– Роддери задавал мне странные вопросы, когда мы встречались с ним зимой, – сказал король. – Наверное, он уже тогда все знал. Но откуда же? Возможно ль вообще без малейшего намека придумать столь же сложный лабиринт, какой построила сама судьба? – Мэлгон вглядывался в лицо Рианнон. – Ты действительно чем-то напоминаешь мою мать. Наверное, все дело в маленьком росте и тонких чертах. Но ваше сходство не бросается в глаза. Во всяком случае, тому, кто видел ее всего лишь один-два раза в жизни.

– Но если тебя это так беспокоит, то почему бы просто не спросить у самого Роддери, откуда ему все известно?

Мэлгон брезгливо поморщился.

– Что ты, он ведь просто поиздевается надо мной и откажется отвечать. – Король погладил жену по щеке. – Ты разве не понимаешь, cariad? Если Роддери узнал о нас такие вещи, значит, в Диганви есть шпион.

– Кто-то из слуг?

– Может, Таффи? Ты ей доверяешь?

– Только не она. Таффи, конечно, нагловата, но слишком ответственно играет роль служительницы моего тела, чтобы пойти на измену. Разве ты сам не видел, как она радовалась моему возвращению? Раньше она постоянно говорила мне такие дерзости... Я и подумать не могла, что она заплачет от радости, снова увидев меня в живых.