Прикладная философия

Вместе с этим еще появилось множество всяческих чиновничьих ведомств, что-то распределяющих, за чем-то следящих, собирающих налоги и отчисления и т. д. Т. е. класс чиновников существенно расширился и получил более обширные права для вымогательства и постепенного отбирания у трудящейся массы того немногого, что она успела создать за переходный период. Попытки же собрать хотя бы налоги с крупных приватизаторов для этих служб полностью бесперспективны из-за фактического различия положений в иерархии власти. Эти попытки временами делаются на государственном уровне, и некоторые такие кампании изредка заканчиваются частичным успехом, показывая реальную расстановку сил и власти сегодня в стране.

Как жить дальше?

Уровень понимания нашим да и зарубежным обществом комплекса социально-экономических и технических процессов, идущих в мире и нашей стране, сегодня чрезвычайно низок. В средствах массовой информации, многими ведущими политиками, наряду с достаточно квалифицированными и разумными соображениями на полном серьезе обсуждаются и рассматриваются предельно невежественные. Это показывает, что образовательный уровень в этих вопросах в обществе весьма невысок. Все работают в этой области где-то на уровне здравого смысла. Тот у кого со здравым смыслом все в порядке, по большей части высказывает разумные, но как правило бессистемные, соображения, те же, у кого со здравым смыслом проблемы, выдают хорошо перемешанную смесь относительно разумных идей и абсолютного бреда. И из-за полной неподготовленности в этой области, общество в равной мере воспринимает и первое, и второе. Чтобы внести в общество хоть какой-то элемент системы и образования, я и написал данный ликбез, так чтобы совершенно неподготовленному, но чуть-чуть умеющему думать человеку стало понятно что из чего проистекает и для чего нужно. В частности, для этого пришлось построить правильную, поддающуюся анализу и логике, историю.

Для того, чтобы обществу решить как жить дальше, надо ответить на несколько вопросов, первый блок из которых я сформулирую ниже. Во-первых, надо выбрать устраивающий нас тип государства из четырех возможных, во-вторых, понять какая экономическая формация нас больше устраивает, и наконец, в-третьих, сформулировать наше отношение к рынку. Может показаться, что ответы здесь очевидны. На самом деле это далеко не так. Как только начинаешь аккуратно определяться, то с желанием иметь что-то автоматически возникает набор того, от чего придется отказываться, хотя не всем этого хочется. Но для начала определимся с тем, что сегодня нам позволяет экономическая и политическая ситуация. По нашей культуре, истории, традиции, наконец присущим нам амбициям, для России естественен четвертый тип государства, феодального, нацеленного на войну. Этот тип не проходит сегодня, грубо говоря, по трем причинам. Во-первых, чисто экономически Россия на него не потянет. В таком режиме не выжил СССР, победитель во Второй Мировой войне, контролировавший существенную часть всего мира. Сегодня, когда сама Россия гораздо меньше, беднее, без контролируемых зависимых союзников, с надорванной разваливающейся экономикой, такая программа нереальна. Во-вторых, народ устал и измотан, кроме этого в принципе отсутствует идея, под которую можно было мобилизоваться для этой программы. В-третьих, уровень развития техники и технологий в мире таков, что эта программа нереальна по двум причинам объективного свойства. Глобальная война при современном уровне техники и энерговооруженности это самоубийство для всей цивилизации, поэтому государство, желающее играть в эту игру или хотя бы шантажировать, окажется в полной изоляции. А кроме этого основу современных передовых технологий составляют интеллектуальные, так называемые мягкие, технологии. Мало того, что надо иметь развитую техническую базу, аграрные, индустриальные и постиндустриальные технологии, чтобы выдержать это соревнование с другими странами, необходимо, чтобы обстановка в стране позволяла этими мягкими технологиями заниматься, чтобы множество людей, работающих в этой области находились в достаточно комфортных психологических условиях, без которых процесс творчества или невозможен или гораздо менее эффективен. Пока уровень технологий иной, и таких людей в обществе мало, им можно создать комфортные условия за счет других, но когда эти технологии начинают господствовать, надо создавать соответствующий климат для всего общества. Т. е. высокий уровень жизни, реальная защита и соблюдение прав человека на данном этапе развития цивилизации становится совсем не популистским лозунгом или расхожим штампом, а частью наиболее передовых производительных сил общества.

Конечно, весьма предпочтительным является первый тип государства, развитого рыночного, но у нас от этого типа слишком мало. В ВПК осталось немного технологий, позволяющих на это претендовать. Но достигнуто это было, по большей части, за счет слишком больших вложений, и привлечения слишком многочисленных людских ресурсов. Эффективность наших работ в науке и военном производстве не достаточна для государства первого типа. Что касается прочих областей, то здесь мы отстаем настолько, что и второй тип, относительно отсталого рыночного государства, во многих случаях сегодня нас превосходит. Т. е. реальное наше место сегодня между вторым, отсталым рыночным и третьим типом, милитаристским, ориентированным исключительно на внутреннюю стабильность. В политике реально мы тоже находимся на перепутье между этими типами государств. С одной стороны начинают действовать демократические институты, с другой, армия воюет на собственной территории, и общество находится в постоянном страхе узурпации власти и уничтожения возникших демократических институтов. Так постоянно было с Ельциным, сегодня такие же опасения с его преемником. Власть пока старше всего общества и может делать то, что захочет. Поэтому все демократические институты держатся на честном слове тех, кто сегодня у власти. А кто там, и что у них в голове – большой вопрос. По их отрывочным и бессистемным заявлениям очевидно, по крайней мере, что понимания, как жить и что делать, какие истинные приоритеты, и как обеспечить их реализацию, ни у кого из нынешних власть имущих сегодня нет, обществу приходится об этом только гадать, пребывая в неуютном режиме неопределенного ожидания.

Из предыдущего анализа ситуации мы имеем сегодня резкую поляризацию интересов в обществе. Малочисленная группировка жидов, приватизировавшая добывающие отрасли, продукция которых всегда будет конкурентоспособна на мировом рынке, заинтересованы в превращении в государство третьего типа, милитаристское с властью стоящей над обществом, и подчиненной им. Главный для них вопрос это удержать приватизированное, поэтому такой тип государства сегодня для них подходит лучше всего. Но он же их вполне устраивает и в дальнейшем. Им не нужна сильная страна, достаточно, что у нее есть ядерное оружие, и потому просто так никто отобрать территории и природные ресурсы не решится. Им не нужна большая часть населения, о которой надо думать и постоянно как то учитывать общественные тенденции, может быть тратиться для влияния на нее, пусть народ сокращается, вымирает, эмигрирует. Оставшаяся часть тоже лучше малограмотная, люмпенизированная, спившаяся и одурманенная наркотиками т. е. неорганизованная, неопасная, легко управляемая мелкими подачками и послушной подкупленной армией. Эти приватизаторы объективно заинтересованы в превращении России в страну третьего мира, сырьевой придаток развитых стран.

Большая часть россиян заинтересована в подъеме и расцвете экономики, так чтобы они превратилась в благополучный, нормально обеспеченный, средний класс. Их цель – государство первого типа, развитое рыночное, но для сегодняшней России путь туда лежит через государство второго типа, рыночное слаборазвитое. Поэтому этот контингент будет за рыночные отношения и весь сопутствующий ему комплекс демократических свобод. Однако уровень понимания вопроса: что такое рынок, каким он должен быть, регулируемым или свободным, если регулируемым, то как его регулировать; в обществе невысок, и предельно запутывается политиками недоучками разного толка от демократов свободных рыночников до коммунистов. Роль средств массовой информации в прояснении этого вопроса тоже далеко не позитивна. Одна часть их транслирует общий сумбур, царящий в общественном понимании этого вопроса, а другая, продажная, целенаправленно уводит общество от демократии и рынка к государству третьего типа.

Если бы такое деление на две общественные группы было полным, то с учетом российской истории и ментально-психологических народных традиций страна однозначно пошла бы по пути государства третьего типа. И такую очень сильную тенденцию мы сегодня имеем. По крайней мере, с 1953 года нас тщательно готовили к этому – люмпенизировали, а последние десять лет успешно вели именно в этом направлении, пугая коммунизмом. Россия успешно сдавала позицию за позицией, позволяющие ей стать рыночным государством второго типа с определенными заявками на вхождение в первый тип. Сегодня утрачена большая часть таких возможностей. Развалено сельское хозяйство, страна ввозит значительную часть потребляемого продовольствия. Развалено почти все производство ширпотреба, не выдержавшее конкуренции после открытия внутреннего рынка для импортных товаров. Обескровлена тяжелая промышленность и энергетика. Утрачена основная часть достижений в области новых технологий в ВПК. И самое главное, произошел кадровый разрыв. Через время порядка смены одного поколения с начала преобразований, т. е. приблизительно через десять лет, будут безвозвратно утрачены основные профессиональные кадры в науке и новых технологиях, не создав смену. Это будет последний невосполнимый рубеж в плане деградации государства.

Никто конечно открыто такой путь для России не декларирует, но силы, которым это выгодно, в чьих руках сегодня деньги, реально и вполне осознанно ведут нас по этому маршруту, и конечный пункт уже хорошо виден. Очередной экономический кризис, который по состоянию экономики неудержимо надвигается, крах финансовой системы, коллапс производства, голод, народные беспорядки, всплеск преступности, и в качестве ответной меры, «поддержанной большинством народа», – военная диктатура. Вся же чиновничья постсоветская машина настроена на тоталитарный режим своего главенства над обществом, поэтому такой режим власти для нее оптимально подходит, ничего не надо будет перестраивать, действующий чиновный аппарат такую схему поддержит с огромным усердием.

Есть ли какие-то объективные возможности свернуть с этого пути? Пока еще есть. И предпосылок для этого две. Во-первых, это наличие иных социальных групп, кроме двух рассмотренных выше, т. е. неоднородность класса предпринимателей. Объективно в таком развитии событий не заинтересован весь мелкий бизнес, выросший из класса трудящихся. Такая система власти для него это прямой путь к разорению. И не заинтересована часть предпринимателей крупного и среднего бизнеса, работающая на внутреннем рынке. Такой путь страны приведет к сворачиванию внутреннего рынка, т. е. угасанию их бизнеса, а объективной возможности для прорыва на внешний рынок у них сегодня нет. Таким образом в стране есть социально активные силы и относительно большие деньги, которые ориентированы на иной путь. Во-вторых, класс чиновников тоже достаточно неоднороден. Слабым «ненадежным» звеном в этом процессе оказывается вершина чиновничьей машины. Психологически на житейском уровне понятно, что даже столь негативные кадры вроде Ельцина, будь у них возможность, предпочли бы оказаться не в роли приказчиков у жидов, а стать народными героями, поднявшими страну. Т. е. знай Путельцины, как это сделать, они бы на это пошли, сдав интересы своих хозяев, тем более, что набор хозяев на том этапе еще только оформлялся. Просто объективное историческое развитие управленческой Советской системы позаботилось о том, чтобы в управлении страной не откуда было взяться не только по-человечески приличным, но и квалифицированным, умным кадрам, способным программу разработать или хотя бы понять предлагаемую другими. К примеру, то, что я пишу здесь, хотя и так пришлось опуститься до пальцевого уровня по физико-математическим меркам, все равно будет сложновато, для большинства приближенных к власти ученых-экономистов, даже и с научными регалиями, и естественно, совершенно непонятно самим правителям.

Что делать?

Все споры в обществе по этому вопросу проходят в другой плоскости, уходя от действительной проблемы. К примеру, ломаются копья по поводу экономических программ. Да действительно экономика это важнейшая их часть, но сегодня проблемы не в ней. Любая сколь угодно хорошая программа не будет работать, если основные ее элементы будут саботироваться чиновниками, если не будут платиться налоги, если там где по расчетам должны быть инвестиции, потенциальный инвестор посчитает вложения невыгодными или рискованными, исходя из экономической, политической или криминогенной ситуации.

Решение в действительности очень простое, оно лежит на поверхности, когда понимаешь суть проблемы с азов, хотя бы на уровне моего ликбеза, когда чувствуешь ее, а не подходишь к вопросу догматически, путем повторения набора общепринятых штампов. Рынок сам все выправит и отрегулирует самым быстрым и оптимальным образом, сам вытянет экономику из провала. Но случится это при одном условии, что он будет близкий к идеальному, когда действуют его регулирующие функции. Поэтому выход из ситуации лежит не в экономике, в вблизи от нее, в сфере, которая обеспечивает нормальную работу рынка, в устройстве общества. Каким должно быть это устройство, чтобы рынок был идеальным? В устройстве общества свободы и их ограничение должны сочетаться так, чтобы рынок в каждой существенной области, где имеют место потери, мог минимизировать величину обобщенных налогов. При современном уровне развития производительных сил эффективность производства достаточно высока, так что существует приличный запас создаваемой прибыли. Часть ее должна уходить на обобщенные налоги. Чем меньше от прибыли остается предпринимателю, тем меньше идеальность рынка хуже его регулирующие способности, тем медленнее он перестраивается под изменяющиеся условия, поскольку любое изменение требует затрат. Регулирующие свойства рынка работают на экономическом интересе предпринимателя.

Сейчас мы имеем в экономике набор дыр и проблем. Рынок их очень быстро залатает и устранит, если будет идеальным, если у предпринимателя будут достаточные средства для вложений и они будут к нему быстро возвращаться. Если же мы оставим предпринимателя без этих средств, или они после сделанных вложений не будут к нему возвращаться, а все уходить на обобщенные налоги, то регулирующие свойства рынка полностью пропадут. Поэтому повторюсь еще раз, общество должно быть устроено так, чтобы предпринимателю оставалось как можно большая часть прибыли. А для этого необходимо одно, такое устройство общества, чтобы оно само настраивалось на минимум обобщенных налогов. Проиллюстрируем это на примере.

Тому, кто не достаточно внимательно читал, может показаться, что я призываю не брать налоги с предпринимателя, или брать как можно меньше. На самом деле это не так. Возьмем на выбор любую область, где естественным образом, помимо желания членов общества возникают обобщенные налоги (потери), к примеру, соблюдение порядка. При наличии преступности и различных служб охраны порядка на общество все равно ложатся следующие нагрузки: потери от преступности, потери от случайных нарушений общественного порядка законопослушными гражданами, официальные налоги на содержание милиции и иных служб, участвующих в комплексе поддержания порядка и наказания преступности, потери от ошибочных действий правоохранительных органов, потери от их чрезмерного усердия, мешающего нормальной жизни и работе людей, потери от злоупотреблений этих служб. Обобщенный налог в данном случае будет суммой всех перечисленных налогов и потерь. Общество путем выбора оптимальной величины официального налога на содержание правоохранительной системы и адекватной подстройкой всех вспомогательных элементов в этой области должно найти минимум для обобщенного налога. Очевидно, что он существует.

При полном отсутствии милиции потери от преступности будут огромны. При очень мощной милиции преступность сократится, но содержание самой милиции станет очень дорогим. При полномочиях милиции хватать кого угодно, задерживать на неопределенный срок без суда и следствия, применять пытки, отрубать ворам руки и т. д., она будет очень эффективно бороться с преступностью, однако потери простых гражданам от такого ее усердия превысят потери от преступников. И наконец вариант чрезмерно развитых прав человека, не позволяющих реально пресекать преступность, тоже далеко не благотворен для общества. Задача общества выйти во всем этом комплексе вопросов на некую золотую середину, которая позволит минимизировать потери, т. е. достигать минимума данного обобщенного налога. Для этого надо создать такую саморегулирующуюся, самонастраивающуюся систему, которая позволяла бы на этот минимум автоматически настраиваться с учетом всех возможных изменений: богатства общества, его культуры, техники, уровня доходов и т. д., и налоги брать такие, чтобы минимизировались обобщенные налоги в каждой конкретной области.

В благополучных рыночных обществах с длительными традициями саморегулирование осуществляется через выборность Парламента. Все распределения, т. е. величины налогов, процессуальные нормы и т. д. уже сложились и по мере необходимости законодатели их понемногу корректируют в ту или иную сторону. Т. е. при сложившейся уже системе достаточно того быстродействия в плане настройки на минимум обобщенных налогов, которое традиционно сложилось. Нам же тупо копировать эти нормы и величины налогов с рыночных государств бессмысленно, поскольку системы на сегодняшний день очень сильно отличаются по огромному числу существенных параметров. Нам необходима система настройки более быстродействующая, более надежная, пусть первоначально и более дорогая. Дополнительные затраты очень быстро окупятся тем, что экономика станет эффективной.

Начато все должно быть с изменения соотношения власти и общества. Сегодня власть стоит над обществом, сама устанавливает налоги и решает, как их распределять, естественно, в первую очередь не забывая себя. Общество для нее некая дойная корова, у которой эти налоги надо вырвать, отобрать любой ценой, путем штрафов, угроз, вымогательства. Это стандартный менталитет чиновника, стоящего над обществом. С нашим менталитетом естественен вопрос, а как же иначе? Ведь даже на Западе, где судя по моим теоретическим изысканиям налоги платят добровольно, сплошь и рядом народ уклоняется от них, а власть еще за это сажает в тюрьму. Какая уж тут добровольность, тем более если перенести это на нашу действительность. Уклонение от налогов в рыночных государствах действительно есть. Во-первых, везде есть нечестные люди, желающие въехать в Рай на чужом горбу. Во-вторых, Запад ведь тоже в значительной степени утратил культуру народовластия, люди в большинстве своем догматики, превозносят некоторые штампы, не понимая истинной природы вещей. Поэтому никто и не пытается расширять культуру народовластия, поскольку острой потребности в этом нет, и так живется не плохо, тем более, что любое новшество всегда требует дополнительных затрат. В-третьих, власть и там пользуется значительной автономией и уступать хотя бы частично свои привилегии не желает. Но все же большая часть законопослушных граждан платит налоги добровольно, хотя и без особого рвения, понимая общественную необходимость этого, реально по жизни ощущая куда и на что они идут, чувствуя в этом пользу для себя лично. Отсюда, между прочим, и вполне нормальный не подлый режим доносительства. Если человек по жизни ощущает, как расходуются налоги на общественные интересы, в том числе, и его, то на соседа, не платящего налоги, он укажет соответствующим органам не из подлости, а из того, что реально будет чувствовать, что в собранных налогах есть и его доля, что неплательщик залезает и в его карман, тем что недодает в общий котел.

У нас же любая властная структура делается не для людей, а для выполнения некоторых функций, отчета перед вышестоящей властью. Эта властная структура может и делать что-то общественно полезное, но по жизни получается, что основное ее назначение – давление на людей, угнетение их, создание им дополнительных проблем, усложнение жизни, создание дополнительных поводов для вымогательства с них. На Западе полицейский это защитник людей, у нас реально от милиции ждешь одних неприятностей, работник Гаи в большинстве случаев – основной враг автомобилиста. И дело не в людях, там работающих, а в общей системе, под которую все подстраиваются. По нашей системе норма, что при общении с любым представителем власти простой гражданин должен чувствовать себя виноватым, быть готовым понести наказание, а если он, к примеру, выпивши, то уж тут его вина налицо, делай с ним что хочешь. Приблизительно такое же отношение и к налогам. Сегодня, когда власть стоит над обществом, все граждане достаточно солидарны в вопросе неуплаты налогов этой ненасытной вороватой чиновничьей прорве, которая собирает бюджет в основном для того, чтобы разворовать его. Т. е. нормальный человек никогда не пойдет доносить на соседа, уклоняющегося от налогов, а наоборот подскажет, как это сделать лучше. Это стандартный тип мышления по вопросу соотношения власти и общества. Это первое и основное, что надо поменять.

Власть и общество

Идеология налогообложения, призванная поменять положение в обществе по этому ключевому вопросу, приблизительно должна быть следующей. Общая величина налогов, которые платит налогоплательщик ему определена, но в пределах этой суммы он сам волен решать как распределить налоги. В течение некоторого переходного периода исполнительная власть должна иметь возможность частично перераспределять собираемые налоги между ведомствами, их получающими. При этом перераспределяемая доля должна постепенно убывать в течение этого переходного периода, пока не дойдет до нуля (перераспределение закончится). Так сами граждане смогут активно влиять на процесс управления в государстве, сами решать, где по их мнению нужнее сегодня бюджетные средства. А начальник, выборный или назначенный, получающего бюджет ведомства, если он конечно не желает остаться без средств, регулярно должен будет выступать в средствах массовой информации, отчитываться перед гражданами, объяснить какие трудности, что он делает для улучшения, и тогда если он будет правдив и убедителен, и итоги его деятельности люди будут ощущать по жизни, налогоплательщики в следующий раз выделят ему больше. А если по его ведомству есть нарушения, злоупотребления и пр., и об этом появились публикации, то уж тут налогоплательщик не даст ему денег, пока не будут улучшения, или плохого руководителя не заменят. Вот способ создания самой короткой, самой быстродействующей обратной связи в обществе, система организации прозрачности бюджетных расходов, стимул управленческих структур к удешевлению. Ее эффективность мы почувствуем через несколько месяцев после введения.

Теперь несколько слов о величине налогов. Честно говоря, этот вопрос больше в компетенции экономистов, однако из предыдущих рассуждений можно сделать такой вывод. Налоги могут вычисляться различными способами, с различных налогооблагаемых баз, однако платиться они должны только из прибыли. И совокупная величина всех налогов не должна превышать некоторую долю прибыли. Назвать ее должны экономисты, однако по моим ощущения на сегодняшний день из опыта работы нескольких совершенно разно профильных предприятий, к которым я имею отношение, эта общая доля налогов не должна превышать шестидесяти процентов прибыли. При такой доле регулирующие возможности рынка сильно упадут, но рынок еще останется работоспособным. Для повышения его работоспособности и оперативности необходим набор льгот по этой итоговой доле. Такую величину налогов я бы лично платил, если бы верил власти, видел бы позитивные перемены. По мере нормализации жизни эта доля, естественно, должна уменьшаться. Для справки, сегодня совокупная величина налогов в среднем значительно превосходит эту величину, 60%, и как правило, выше 100%, вынуждая любого предпринимателя, даже самого честного, уклоняться от налогов. Само бы общество, естественно, никогда бы такого безобразия в части налогообложения не создало, это может делать только преступная и невежественная власть, стоящая над обществом. Т. е. наличие Парламента само автоматически еще ничего не решает. Туда лезут решать свои проблемы, а не народа (не из альтруизма же платят огромные деньги на избирательные кампании), нужен еще набор дополнительных работоспособных механизмов народовластия.

В частности, должна быть к минимуму сведена разрешительная система. Это во-первых, вариант запретов, очень любимый постсоветским чиновником, а во-вторых, вариант налогообложения, от которого необходимо уходить, если мы желаем сохранить регулирующие функции рынка. Налоги должны платиться только из прибыли. Покупка патента на какой-то вид деятельности должна быть только как альтернативная форма к стандартной системе налогообложения, на которую по своему желанию может идти или не идти налогоплательщик.

Любая исполнительная власть в обществе не должна иметь безусловного права запрета или насилия над личностью. Она по своей обязанности должна обладать правом подобной инициативы, но разрешение должна давать только другая ветвь власти, арбитражная. Т. е. любой чиновничий запрет, штраф, арест и т. д. должны делаться только с постановления судебной власти, которая в смысле арбитража старше любого субъекта в обществе, но сама не обладает инициативой. Сам же судья должен быть избираемым. Общество в очередной раз должно подтверждать свое главенство над властью. Это не роскошь, не блажь, а настоятельная необходимость. Проверяющий чиновник: санитарный врач, эколог, пожарник, ОЭПовец, РУБОПовец и т. д. (в идеале и ГАИчник) не должен иметь права запрещать, штрафовать или иных негативных санкций по отношению к физическому или юридическому лицу. Исключение только в случае непосредственной угрозы жизни, здоровью или имуществу. Решение должно быть только через суд. При суде должна быть служба судебного исполнения. Ее полномочия, опирающиеся на решение судебной власти, должны быть выше полномочий любой исполнительной власти. Руководитель службы судебного исполнения тоже в большинстве случаев должен избираться. Общество не должно пренебрегать необходимостью постоянного подтверждения своего старшинства над любой властью.

Фактически для масштаба жителей порядка нескольких тысяч человек, не более десяти-пятнадцати, основу общественного самоуправления должны составить три выборных должностных лица: мэр, судья, шериф. Терминология не существенна, важен принцип организации этих властей, то что они должны быть для народа, и при таком масштабе это вполне реализуется, поскольку обратная связь (выборы и возможность перевыборов) оказывается достаточно короткой и быстродействующей. Выборный мэр ничего качественно вроде не меняет, он на первом этапе вообще меньше других нужен в этой троице. От того, что участковый милиционер будет выбираться некоторый прок виден, но вряд ли это что-то решающим образом изменит. А вот судья, на такой масштаб населения, это то, что вместе с выборным участковым милиционером, который во многих случаях будет обеспечивать исполнение судебного решения, должно качественно изменить жизнь внизу. Задача этих трех выборных должностных лиц максимально на своем уровне помочь работе рынка, и они могут вполне разгрести часть чиновничьих завалов на его пути. В этой связи возникает только один чисто технический вопрос, где набрать столько судей? На эту должность, особенно на первом этапе, профессиональные судьи и не нужны. Этим судам будут подсудны наиболее простые дела, в большинстве случаев понятные на житейском уровне, а определенный юридический ликбез может быть пройден таким выбранным судьей месяца за три-четыре после его избрания. А результатом в конечном итоге должна стать более высокая юридическая грамотность всего населения.

Я не верю в демократию, когда речь идет о власти далеко отстоящей от народа. Даже когда речь идет о выборной власти для нескольких десятков тысяч человек это слово уже почти всегда превращается в пустую декларацию. При таком масштабе каждый избиратель не может лично знать кандидатов и стало быть на выбор избирателя больше будут влиять выборные технологии, реклама, т. е. в конечном счете, деньги кандидата. Когда же речь идет о масштабе не более нескольких тысяч человек, не более десяти-пятнадцати, то большинство людей способно знать кандидатов лично, и вложенные в кампанию деньги и выборные технологии теряют свое значение. Культура народовластия должна складываться снизу.

Естественно, это комплекс народовластия обойдется недешево, но без него в России не имеет смысла говорить о рынке, т. е. системе минимизации обобщенных налогов. Общество должно на минимум обобщенных налогов уметь настраиваться. Самонастраивающаяся система стоит денег, но они в результате окупятся, без такой настройки мы уверенно придем к государству третьего типа, когда о минимуме обобщенных налогов говорить будет бессмысленно.

А после того, как комплекс народовластия начнет складываться первое что будет необходимо сделать, это привести правовые, природоохранные, санитарные и прочие нормы в соответствие с реалиями современной жизни, выстроить систему отношений физических и юридических лиц с этими государственными службами, с целью минимизации обобщенных налогов. В качестве примера рассмотрим правоохранительную систему.

За последний век Россия проскочила путь от порядка, когда нормой было исчезновение человека без суда и следствия, до норм, принятых в правовых обществах с солидным стажем и традициями. А в итоге мы живем в условиях предельно неработоспособных правоохранительных органов, нищих, потому коррумпированных, нравственно разложившихся. Милиция сегодня охраняет торговцев наркотиками, предпочитает обходить стороной преступников, но зато с удовольствием пристает к нормальному, чуть выпившему человеку с целью обобрать его, а заодно отчитаться о проделанной работе. Действующие законы из-за слабой технической оснащенности, нехватки и отсутствия заинтересованности квалифицированных кадров, практически не позволяют бороться с преступностью, поскольку преступник как правило способен иметь адвоката, оказывать на работника правоохранительных органов иное воздействие, технически оснащен лучше.