Риганты (№3) - Сердце Ворона

— Я не разрешала. — Тем не менее она не разозлилась.

— Можно еще раз?

— Нет, нельзя. Теперь моя очередь. Закрой глаза.

Он не стал упрямиться и почувствовал, как девушка обняла его за шею. Ее губы коснулись его губ. Когда Чара отстранилась, Кэлин едва не упал от головокружения.

— Это величайший момент в моей жизни.

— Ну, Кэлин Ринг, тогда твоя жизнь была очень скучной, — с улыбкой сказала она. — А сейчас давай поспешим.

Чара взяла Кэлина за руку, но он не сдвинулся с места.

— Так ли уж надо спешить? Может быть, посидим немного?

— Нет, мы должны идти. Путь еще не близкий, а тебе до ужина предстоит принести массу извинений.

По натуре Колл Джас не был пессимистом. Он рано понял, что удача благоволит смелым и решительным. Вождь знал, что события далеко не всегда развиваются так, как ему хотелось бы, но доверял своим инстинктам, своему уму и своей отваге и рассчитывал на успех.

Вот уже восемнадцать лет Колл стоял во главе северных ригантов, и за это время ему удалось удалить варлийцев от своих границ. Достичь успеха помогли политическое искусство и хитрость в сочетании с дерзостью, от которой у него порой захватывало 'дух. На земле ригантов хватало глухих лесов, высоких гор и опасных перевалов. Попытка врагов уничтожить его народ была бы чревата риском затяжной войны на истощение с большими потерями. В такой войне нет крупных сражений, а значит, военачальнику не приходится надеяться на воинскую славу. Такая война дорого обходится и может легко уничтожить любую политическую карьеру. Для победы в подобной войне нужна огромная армия, собрать которую по силам лишь самому королю.

Собрать необходимые для такой победы войска Мойдарт не мог.

Колл понял это с самого начала. Тем не менее, когда он принял власть из рук умирающего Лафрайна, «черные» риганты пребывали далеко не в лучшем состоянии. Солдаты патрулировали их земли, в долине вовсю хозяйничали варлийцы, горцам запрещалось носить оружие, будь то меч или пистолет, Лафрайн был хорошим человеком, но не видел опасности.

Колл Джас ее видел. В первые два года он не сделал ничего такого, что побудило бы варлийцев считать его своим врагом. Однако втайне вождь сформировал пять отрядов, которые нападали на купеческие караваны к востоку от Черной Горы. Одевались эти разбойники так, чтобы ничто не указывало на их принадлежность к клану. Обычные бандиты. Следуя приказаниям вождя, эти люди грабили варлийские фермы, угоняли скот и сжигали дома. Солдаты перестали патрулировать земли ригантов, посвятив себя охоте на дерзких преступников. Время от времени им удавалось настичь ту или иную банду, но это мало помогало — живыми в плен горцы не давались.

Между тем, пользуясь спасительной свободой, Колл Джас начал создавать укрепления на горных перевалах: строить частоколы из толстых бревен с массивными дубовыми воротами. На деньги, вырученные от продажи скота, он покупал оружие, мушкеты и пистолеты.

Через четыре года варлийцы ушли из долины, а их место заняли риганты. В горах появились кузницы, производившие главным образом сельскохозяйственные орудия; плуги, косы, серпы, гвозди и тому подобное. Одновременно там ковали мечи и кинжалы. Тогда же молодежь ригантов начали обучать военному ремеслу.

И только после этого Колл Джас предпринял попытку оказать на варлийцев давление. Во главе местного гарнизона совсем недавно встал полковник по фамилии Гейтс. Рассерженный Мойдарт поставил перед ним совершенно четкую задачу: истребить разбойников. Вскоре после его прибытия риганты активизировали набеги. Положение Гейтса обострилось, в любой момент его могли отстранить от обязанностей и с позором отправить домой. Вождь горцев пригласил полковника посетить долину в сопровождении надежной охраны из двадцати солдат. Встречать гостей Колл Джас вышел с прекрасной саблей на поясе.

— Добро пожаловать, друг мой, — тепло сказал Колл, делая шаг навстречу варлийцу и крепко пожимая протянутую руку. — Приятно вас видеть. Входите и отдохните. Вас ждет вкусная еда и отличное уисгли.

Полковник, усталый, пожилой, давно не питающий никаких иллюзий мужчина, посмотрел на саблю, затем в глаза вождю ригантов.

— Закон гласит…

— Здесь, полковник Гейтс, закон олицетворяете вы, — быстро сказал горец, беря варлийца под руку и поворачиваясь к дому. — Давайте обсудим это за обедом.

Колл Джас провел Гейтса через центральный зал, где ярко горел гостеприимный огонь, мимо длинной комнаты с громадным четырехугольным столом на двадцать человек, в уютный кабинет. Здесь, у камина, уже стояли удобные кресла. Горец наполнил серебряный кубок уисгли и подал его гостю.

— Вам нельзя носить оружие, мастер Джас, — сказал Гейтс. — За это горцев вешают.

— Если не ошибаюсь, такой закон был принят двадцать лет назад и направлен против тех из моих соплеменников, которые восстали против короны. Но послушайте, король же никогда не забирался так далеко на север. Настоящая проблема в наших краях — это те, кто нападает на мирных жителей, грабит, угоняет скот. Вот кем надо заниматься. Я-то, конечно, понимаю, насколько трудно отыскивать разбойников в горах, пока на юге, наверное, вам ставят в вину то, что вы не можете положить конец этим несчастьям.

— Да, вы правы. Они и понятия не имеют, с какими трудностями нам здесь приходится сталкиваться. Тем не менее, мастер Джас, закон категорически запрещает…

— Не утруждайте себя такими мелочами, друг мой. Вы всегда были добры по отношению к ригантам, и поэтому я решил помочь вам в борьбе с этими несносными разбойниками. Я собираюсь поручить своим людям выслеживать их и оберегать покой мирных жителей. В вашем распоряжении всего двести человек: с таким силами трудно обеспечить порядок и защиту горожан и одновременно рыскать по горам в поисках преступников. Решить эту задачу невозможно. Мои воины будут патрулировать фермы и дороги, ведущие к фермам, а ваши солдаты пусть охотятся за сбродом, виновным в насилии и зверствах.

— Ваши люди будут патрулировать селения?

— Да. Мы станем вместе ловить злодеев. Вы удостоитесь благодарности от Мойдарта. Ваша репутация будет восстановлена. И тогда уже никому не придется проводить дни и ночи, рыская по горам в дождь и снег. Возможно, вас даже повысят и переведут на юг. Нам, конечно, не хотелось бы терять такого надежного друга, но по крайней мере мы будем знать, что имеем там союзника.

Полковник осушил кубок. Колл подлил еще.

— Да, было бы неплохо поймать этих свиней.

— Мы их поймаем, — успокоил его вождь.

Новая политика дала отличные результаты, количество нападений резко сократилось.

Спустя три недели полковник нанес очередной визит. На этот раз он был еще более возбужден. Колл Джас снова пригласил его в кабинет, но Гейтс отказался от выпивки.

— Что же это получается, Джас? Ваши люди вооружены! Их видели с мечами и кинжалами.

— Но разве можно защищать селения от разбойников голыми руками? — возразил горец. — Вы лучше задайте себе такой вопрос: сколько набегов в районе Черной Горы отмечено с тех пор, как ваш план приведен в действие! Ответ; нисколько. Торговцы и крестьяне довольны? Да, довольны. Разбойники отогнаны в леса? Да. В целом вы добились впечатляющих успехов.

— Но мы никого не поймали, Колл.

— Только на прошлой неделе ваши люди убили пятерых преступников в Рассоне.

— Убили. Да. Но ни одного пленного. Последнего загнали на Джалис-Крэг, ему некуда было деваться, и он взял и спрыгнул со скалы, предпочтя смерть.

— Это вопрос времени, полковник. Рано или поздно вы кого-нибудь поймаете. Или же они уйдут отсюда а поисках более легкой добычи. Так или иначе, победа за вами.

— Не знаю, Джас. Один из фермеров пожаловался, что ваши люди потребовали с него дань за охрану. Он, что вполне понятно и правильно, отказался платить. Вы знали о таких случаях вымогательства?

— Видите ли, полковник, патрулирование — занятие дорогостоящее. Вам это известно не хуже, чем мне. Люди, участвующие в патрулировании, не успевают работать на своей земле. Вся оплата производится строго на добровольной основе. Если кто-то не желает платить, мы его не принуждаем.

— Тем не менее все это начинает мне не нравиться.

— Успокойтесь, мой друг, не утомляйте себя тревожными мыслями. Скоро вас призовут в Эльдакр. Вас ждет триумф. Думайте об этом. Ваша репутация восстановлена, ваше имя приобрело известность.

Гейтс внял совету горца. По крайней мере так казалось.

Через некоторое время люди Джаса перехватили курьера с письмом Мойдарту. Гейтс сообщал о своей уверенности в том, что за набегами стоит сам вождь ригантов, и просил выделить дополнительные силы для «умиротворения горцев».

Две недели спустя большая «банда разбойников» устроила засаду на дороге, по которой передвигался полковник и тридцать солдат. Все варлийцы погибли. Колл Джас сам написал Мойдарту отчаянное письмо, сообщив, что насилие распространяется.

Ситуация выходит из-под контроля, а потому для стабилизации обстановки требуются дополнительные войска. Он также извещал Мойдарта об успехе своих людей, выследивших и убивших пятнадцать разбойников и заставивших остальных отступить на юг.

Еще через некоторое время в случайной драке пострадал фермер, отказавшийся платить дань. Ему перерезали горло.

Мойдарт прислал подкрепление во главе с жестоким и безжалостным полковником Роллином Байноком. Полковник вызвал Колла Джаса к себе. На этот раз вождь ригантов пришел без оружия.

Байнок был плотным, круглолицым мужчиной с маленькими глазками, тонкими, поджатыми губами, скошенным подбородком и густой черной бородой. Он сидел за столом в своем кабинете в казарме, расположенной на окраине Черной Горы. Полковник не поднялся и не предложил Коллу Джасу сесть.

— Я познакомился с отчетами моего предшественника, — сухо сказал Байнок. — Все прежние договоренности отменяются. Ваши люди должны сдать все имеющееся на руках оружие в течение недели. Никаких патрулей. Вы меня понимаете?

— Конечно, я всего лишь старался помочь.

— Нам не нужна помощь горцев.

Два дня спустя полковник и двенадцать солдат не вернулись домой после очередного патрульного объезда территории к востоку от Черной Горы. Немного погодя их тела были обнаружены в ущелье. У полковника был вырван язык.

В последующие недели численность солдат увеличилась до четырех сотен, но набеги и убийства не прекратились.

Колл Джас обратился с письмом к Мойдарту, вежливо указывая на то, что для успеха применяемой новым полковником тактики нужна по меньшей мере тысяча солдат. В ответ Мойдарт пригласил вождя ригантов в свою резиденцию в Эльдакре. Джас с сожалением отказался от предложенной чести на том основании, что раненая нога не позволяет ему вставать с постели.

Новый полковник погиб во время короткой схватки на мосту у Ратток-Крик, где его отряд попал под прицельный мушкетный огонь.

Джас снова обратился к Мойдарту с просьбой о посылке дополнительного контингента войск, одновременно указывая на то, что его люди могли бы намного эффективнее патрулировать означенную территорию, чем солдаты с юга, совершенно незнакомые с особенностями местности. Он также предложил, чтобы риганты сопровождали фургоны, перевозящие в Эль-дакр собранные в качестве налогов деньги. «Не сомневаюсь, — писал Джас, — что разбойники в скором времени поймут, что грабить эти фургоны намного выгоднее, чем фермы или отдельных торговцев».

Пророчество оказалось удивительно верным. Уже следующий конвой подвергся нападению, деньги исчезли, а охрана была перебита.

В течение года сменились еще два полковника. Один умер на рабочем месте от сердечного приступа, другой с позором покинул свой пост после очередного нападения на конвой с налоговыми поступлениями,

Затем во главе гарнизона встал полковник Локли, пожилой мужчина с прекрасным послужным списком. В гости к вождю ригантов он пожаловал в сопровождении всего лишь двух солдат. Отведав уисгли из серебряного кубка, Локли с удовольствием облизнул губы: — Отличный напиток. — Зреет в бочках, они и придают такой вкус. В глубоко посаженных глазах Локли светился недюжинный ум. Разговор мужчин мог понять лишь посвященный. Колл Джас понял, что собеседник догадывается о его ответственности за разбойничьи нападения.

— Мойдарт был настолько любезен, что позволил мне познакомиться с вашей перепиской, — сказал полковник. — Вы оказались удивительно прозорливы, когда предсказали взрыв насилия и расширение разбоев.

— К сожалению, вы правы, — согласился Колл Джас. — Очень жаль, что мои советы не были приняты во внимание.

Локли сухо улыбнулся:

— Север стал бездонной пропастью, в которую уходят скудные ресурсы Эльдакра. На мой взгляд, существуют два варианта. Либо мы вводим целую армию с пушками и полностью уничтожаем врага, либо находим иной способ решения ситуации. Без больших затрат. Я бы предпочел последнее.

— Мы все предпочли бы этот вариант, — сказал вождь-ригантов. — Я всегда придерживался того мнения, что если бы мои люди патрулировали данную местность, это устранило бы необходимость держать здесь большие силы и позволило бы вам эффективно использовать их в других местах. В конце концов, кто лучше знает особенности этих диких мест, которые столь умело берут на вооружение разбойники?

Полковник поудобнее устроился в глубоком кожаном кресле и вытянул обутые в сапоги ноги к огню.

— Но патрулирование могут вести только вооруженные риганты, не так ли?

— Конечно, а как еще бороться с разбойниками?

— Действительно. Один из моих предшественников, похоже, использовал эту идею. Насколько я помню, количество нападений сократилось тогда до минимума, налоговые поступления росли, население было довольно.

— Да, полковник Гейтс отличался прозорливостью и мужеством. Мы все скорбели, когда он погиб.

— Что же, не сомневаюсь, что ваш план сработает самым лучшим образом, — сказал Локли. — Уверен, что как только разбойники прослышат о нашей договоренности, они бесследно растворятся в горах и уже никогда не появятся вновь. И мне почему-то кажется, что нападений на конвои больше не будет.

— Хотелось бы надеяться, — согласился Колл Джас. — Хотя, конечно, на то, чтобы убедить разбойников в тщетности их усилий, требуется время.

— Естественно. Но я не сомневаюсь, что теперь, когда мы с вами достигли согласия, это произойдет достаточно быстро.

— Останетесь на ужин, полковник?

— Нет, благодарю вас. Сегодня в Черную Гору приезжает моя жена, и мне хотелось бы встретить ее. Может, в другой раз.

— Вас всегда ждет самый радушный прием.

— Мойдарт просил меня передать вам его приглашение посетить Эльдакр. Ему хотелось бы обсудить с вами вопросы, касающиеся организации управления этим краем.

— Очень любезно с его стороны, — сказал Колл Джас. — Для меня знакомство с повелителем стало бы большой честью. К сожалению, мое здоровье не позволяет мне предпринимать далекие путешествия, которые могут сказаться на нем самым печальным образом. Я напишу Мойдарту и передам свою благодарность.

Полковник Локли оказался неплохим пророком. В течение месяца набеги и нападения почти полностью прекратились, а через год изменившаяся к лучшему обстановка позволила сократить гарнизон до двух сотен солдат.

Локли оставался на своем посту целых семь лет, прежде чем жестокая болезнь иссушила его тело и принесла мучительную смерть. Колл Джас присутствовал на похоронах. Полковник был настоящим солдатом и не оставил жене и двум сыновьям сколь-либо значительного наследства. Вождь ригантов преподнес им сто фунтов золотом в знак уважения памяти «достойного и честного солдата».

С тех пор ни один из двух преемников Локли не пытался изменить достигнутое соглашение.

Инстинкты не подвели вождя ригантов, его стратегия оказалось удачной, и клан процветал.

Но сейчас, наблюдая за сражающимся не на жизнь, а на смерть сыном, Колл Джас испытывал страх. На этот раз инстинкт ошибся. Вождь думал, что Бал легко справится с южанином, не имеющим опыта владения мечом. Он также знал, что сын не собирается убивать гостя. Достаточно будет небольшой раны. Победа восстановит оскорбленную честь.

Колл Джас не допускал и мысли, что Бал может проиграть и даже погибнуть. Его сын был отличным фехтовальщиком. Однако южанин дрался, как настоящий ветеран, его движения отличались быстротой, выпады стремительностью и яростью. Оба бойца уже получили ранения: у Бала кровоточило плечо, у юноши оба запястья. Кроме того, меч рассек правую щеку Кэлина, и кровь пропитала его рубашку.

Сражающихся окружало плотное кольцо воинов-ригантов. Понаблюдать за поединком собралось около двухсот человек, которые поначалу бурно поддерживали соплеменника, но бой длился уже больше двадцати минут, и постепенно толпа притихла, озадаченная неуступчивостью чужака и пораженная искусством обоих дуэлянтов.

Колл Джас огляделся, отыскивая Чару. Ее нигде не было. Он повернулся — дочь стояла у одного из окон большого дома. Внутри у вождя все сжалось.

Всего лишь несколько дней назад он был почтенным и внушающим страх вождем с внимательным сыном и любящей дочерью. Сейчас его сыну грозила смерть, дочь не пожелала стоять с ним рядом, а мальчишка-южанин мог вот-вот нанести роковой удар по репутации черных ригантов.

Крик боли заставил его обернуться. Меч Кэлина пронзил плечо Бала, вынудив отступить. Впрочем, сын вождя тут же перешел в контрнаступление. Кэлин Ринг пошатнулся, выставил блок, отражая выпад противника, и сам нанес рубящий удар, с трудом отбитый Балом.

Оба бойца заметно подустали и ходили по кругу, не рискуя и выжидая опрометчивого маневра противника.

Колл Джас без колебаний пожертвовал бы десятью годами жизни, чтобы повернуть время вспять, принять предложенное накануне вечером извинение, обнять юного риганта и сделать его полноправным членом клана.

Южанин произнес нужные слова за ужином, и Колл заметил одобрительное выражение на лицах присутствующих. Чего он не заметил, так это любви во взгляде дочери, брошенном на молодого человека. Закончив, Кэлин Ринг повернулся к сыну вождя:

— Прими и ты мои извинения. Рад, что рана оказалась нетяжелой. Надеюсь, что, как братья-риганты, мы станем друзьями. Наши враги варлийцы, и мне стыдно, что моя безрассудность едва не стоила тебе жизни.

Бал поднялся и поклонился Кэлину Рингу:

— Как ты говоришь, мы оба риганты. И это дело должно быть решено так, как подобает по нашим обычаям. Вижу, у тебя нет меча. Я прослежу, чтобы завтра тебе предложили несколько. Выберешь тот, который тебя устроит, а потом встретимся в боевом круге.

Кэлин ответил не сразу. Колл Джас заметил, что юноша посмотрел на Чару, потом снова на Бала:

— Я не хочу драться с тобой.

— У тебя нет выбора.

— Тогда пусть так и будет, — ответил южанин. Он повернулся к вождю. — Сегодня вечером я надеялся попросить у тебя руки твоей дочери. Боюсь, что теперь момент для этого не подходящий. Сомневаюсь, что она согласится выйти за человека, убившего ее брата.

С этими словами он вышел из-за стола и покинул обеденную комнату. Наступила тишина. Бал растерянно посмотрел на отца. Колл Джас обратился к Чаре:

— О чем это он здесь говорил? — требовательно произнес он. — Во имя семи кругов ада…

— Я никогда не прощу тебе этого, — сказала дочь и, повернувшись, выбежала из зала.

И вот теперь поединок близился к концу. Одна роковая ошибка — и кто-то из бойцов будет либо смертельно ранен, либо убит.

Колл Джас не желал ни одного, ни другого исхода.

В свои девятнадцать лет Бал считался уже опытным воином с четырехлетним боевым стажем. За это время он успел покомандовать одним из «разбойничьих» отрядов и принять участие в нескольких стычках с солдатами. Одиннадцать раз ему приходилось биться с врагом на мечах, так что в этом разделе военного искусства для него не было тайн.

Но этот южанин оказался непохожим ни на кого из тех, с кем ему доводилось вступать в поединок. Лишь недостаток опыта помешал ему взять верх уже в самом начале схватки. Бал защищался и наступал, и в одной из атак его меч скользнул по левому запястью противника. Быстрый как молния выпад принес ему еще один успех — клинок разрезал щеку Кэлина. На другой чаше весов несколько порезов на обеих руках и проникающее ранение в плечо, когда клинок соперника, миновав защиту, взрезал тунику.

Рука, державшая меч, словно налилась свинцом, но Бал знал, что противник не в лучшем положении. Они настороженно двигались по кругу. Бал прыгнул вперед. Мечи глухо звякнули, ударившись друг о друга. Он нанес рубящий удар и тут же сделал выпад. Кэлин выставил блок и контратаковал. Бал ушел в сторону, развернулся на каблуках и ударил противника в лицо кулаком. Юноша пошатнулся, но тут же восстановил равновесие и успел выставить меч, отбив смертельный укол в шею. Ответный выпад последовал незамедлительно. Бал отклонился вправо. Клинок скользнул по бедру и отскочил от кости.

Они снова кружили.

Бал не замечал молчаливой стены обступивших их воинов. Вглядываясь в юного риганта, он не видел страха в темных глазах противника. Левая сторона лица Кэлина была залита кровью, промасленная кожаная куртка промокла, на ней проступили алые пятна.

Еще недавно Бал намеревался проткнуть сердце своего обидчика, изрубить его на куски, но, становясь в круг, он умерил аппетит и собирался ограничиться небольшой раной. Доказать свое превосходство и пощадить. На него произвело сильное впечатление поведение южанина, его готовность извиниться и согласие на неравный поединок.

Он полагал, что без особого труда справится с необученным юнцом. Скорый урок фехтования, недолгая игра. Пара царапин для лучшего усвоения, и вопрос урегулирован.

Все получилось не так.

Теперь Бал знал: этот будет драться до конца, его не остановят никакие раны.

Клинки снова скрестились. Кэлин упрямо наступал, не оставляя противнику ни малейшего шанса для контратаки, и Бал отбивался, отчаянно, из последних сил, постоянно отступая под этим яростным натиском.

Рука горела от усталости, меч весил вдвое тяжелее обычного, как будто некая магическая сила тянула его к земле. Впрочем, южанин тоже устал.

Они отпрянули друг от друга, беря передышку, и вновь двинулись по кругу.

— Прикончи его, Бал! — крикнул кто-то из. толпы.

Он узнал голос Вуллиса Свайнхема.

Ощущение беспокойства, охватившее зрителей, передалось

Стараясь не обращать внимания на крик, он попытался собрать силы для новой атаки. Если повезет, то, может быть, удастся перерубить мышцы и заставить Кэлина выпустить оружие. Но после такой раны человек остается калекой на всю жизнь. Бал колебался,

«Сейчас не время рассуждать о стратегии, — напомнил он себе. — Одна ошибка — и южанин убьет тебя».

Пот застилал глаза. Бал смахнул их рукавом, размазав по лицу кровь.

В этот момент Калин бросился на него. Бал вскинул меч, но запоздал и, не сумев парировать выпад, лишь изменил направление удара. Клинок миновал защиту и попал в бронзовую пряжку пояса. Она спасла сына вождя, но его все же отбросило назад силой удара. Кэлин пошатнулся. Бал отмахнулся рукой. Южанин упал на землю, Бал попытался достать его, но юноша перекатился на колени и выставил меч.

Металл против металла.

Клинок Кэлина сломался около самой рукоятки.

Толпа ахнула.

Обезоруженный, Кэлин остался на месте.

Бал бросил взгляд на обломок, потом посмотрел в глаза противнику. Даже теперь в них не было страха.

Бал улыбнулся. Кэлин ждал атаки, чтобы попытаться воткнуть торчащий осколок лезвия в живот сопернику.

— Извинение принято, — сказал сын вождя. — Или ты предпочитаешь другой клинок?

Прежде чем южанин успел ответить, собравшиеся воины вышли из оцепенения и разразились аплодисментами и восторженными криками. В круг вступил Колл Джас.

— Вы оба дрались отлично, — с явным облегчением сказал он. — Как настоящие риганты. На этом и закончим.

Бал продолжал смотреть на южанина. Тот, похоже, не собирался расслабляться, и сын вождя вдруг с ужасом понял, что он вот-вот потребует новый меч.

Через кольцо теснившихся зрителей пробилась Чара. Войдя в круг, девушка встала рядом с Кэлином.

— Дай-ка мне взглянуть на твои раны, — сказала она, осторожно забирая у него то, что осталось от меча. Он взглянул на нее, и выражение его лица слегка изменилось. Бал видел, что Кэлин еще не решил, как быть. Чара взяла южанина за руку. — Пойдем. Надо смыть кровь и зашить раны.

Стоявший неподалеку Колл Джас наблюдал за этой сценой со все возрастающим волнением.

Наконец гость вздохнул и устало опустил плечи. Не сказав ни слова ни Балу, ни вождю, он позволил Чаре увести его в дом.

Бал с облегчением воткнул меч в землю, словно радуясь возможности избавиться от бремени.

— Да, вот это бой, — сказал один из воинов. Соплеменники обступили Бала. Кто-то похлопал его по спине. Усталость обрушилась на сына вождя, и он лишь кивнул.

Колл Джас подошел к сыну:

— Ты хорошо сражался. Я горжусь тобой. А теперь давай займемся твоими ранами.

— Сейчас, отец. Мне надо немного посидеть. — Они отошли на несколько шагов и сели на невысокую стену у колодца. — Где он этому научился, как ты думаешь? — спросил Бал.

— Гримо, — ответил Колл Джас. — Нужно было предвидеть это. Он научил парня.

Бал негромко выругался:

— Слишком хорошо научил.

— Моя ошибка, сын, — грустно признал вождь. — Она едва не стоила тебе жизни.

— Да, но все ведь обошлось. Ты ни в чем не ошибся. Если бы мы удовлетворились одним извинением, об этом стало бы известно. И тогда другие тоже перестали бы платить дань. Ты же сам говоришь, что страх — наше сильнейшее оружие. Получилось не так уж и плохо, отец. Он вернется домой со шрамами. Люди прослышат о поединке. Репутация ригантов не пострадает.

— Да, нам повезло, что все закончилось хорошо, но могло выйти и по-другому. Если бы ты убил его, сюда явился бы Гримо. Он вызвал бы меня на поединок.

— И тогда тебе пришлось бы убить его, — сказал Бал. — Знаю, ты бы огорчился.

Колл рассмеялся:

— Убил бы Гримо? Я хорошо владею мечом и бьюсь до последнего. Это не пустое хвастовство. Но драться с Гримо… Худшего варианта и быть не может. У меня не было бы ни одного шанса. Если бы ты убил мальчишку, мне пришлось бы устроить засаду на Гримо в надежде перерезать ему горло прежде, чем он прикончит меня. И это было бы печально. А теперь позволь мне сходить за иголкой и зашить твои раны.

Кэлин молча сидел у окна. Чара стояла рядом, бережно вытирая кровь, сочащуюся из глубокого пореза на щеке. Взяв изогнутую иголку, она заправила тонкую черную нить и склонилась над ним. Он почувствовал укол, но сдержался и даже не моргнул.

Закрыв глаза, Кэлин заново переживал только что закончившийся бой, видел блеск стали, слышал звон клинков, наблюдал смертельный танец в плотном кольце воинов. Он просматривал поединок как бы со стороны, шаг за шагом анализируя действия свои и противника. В самом начале у Бала было три возможности нанести завершающий удар, но он не воспользовался ими. Тогда Кэлин отнес упущения на счет медлительности соперника, но сейчас, когда горячка схватки прошла, не испытывал прежней уверенности.

Порез оказался довольно длинным и потребовал десяти швов, но в конце концов кровь удалось остановить.

— Не так уж и плохо, — сказала Чара, отложив иголку. — Шрамы красят мужчину.

Кэлин открыл глаза. Ее лицо было совсем рядом, в нескольких дюймах от его собственного, и казалось самым прекрасным из всех, которые он видел. У нее были зеленые, цвета травы глаза с золотистыми пятнышками. Девушка изучающе осматривала результат своей работы. Он подался вперед и 'поцеловал ее в щеку. Чара отстранилась.

— Не время, — твердо сказала девушка, но тут же смягчила слова улыбкой. — Давай руку.

Кэлин снова сел, наблюдая' за ее ловкими, уверенными движениями. Наложив швы, Чара затянула нить, сделала узелок и обрезала края маленькими ножницами. Когда она закончила, он медленно сжал пальцы в кулак. Кожа натянулась под напрягшимися мускулами, но швы держали прочно.

— Как ты себя чувствуешь? — — спросила Чара, стирая засохшую кровь.

— Устал.

Какое-то время она сидела молча, — потом, отведя глаза в сторону, сказала;

— Хочу поблагодарить тебя за то, что не убил Бала. Кэлин не знал, что ответить. Возможно, Чара считала, что он пощадил ее брата, но это далеко от истины. Ему хотелось убить противника, он стремился к этому, делал все возможное. Правда жгла его, просясь наружу. Юноша не желал, чтобы в отношениях с этой девушкой присутствовала ложь. Любая ложь, даже незначительная, губительна и рано или поздно разъест фундамент выстроенного здания. Момент наступил критический. Правда, как и ложь, тоже могла убить нежные ростки дружбы.

— Я рад, что он жив.

Бал не виноват, — сердито сказала она. — Это все отец. Он настоял на поединке, потому что репутация ригантов Для него важнее жизни собственного сына. Отец почему-то решил, что если тебя не наказать, то люди в Черной Горе и в других местах откажутся платить дань.

— Что ж, в этом есть смысл.

— Смысл? Ты на его стороне?

— Я ни на чьей стороне, — быстро сказал Кэлин, заметив вспыхнувшую в ее глазах злость. — То, что я понимаю твоего отца, не означает, что я согласен с ним. Мне трудно судить о политике, но Колл Джас сумел сохранить культуру ригантов, живя на земле, правят которой варлийцы. Ты бы посмотрела, что творится на юге. У нас нет никаких прав. Нам запрещено владеть оружием и даже приличной скаковой лошадью. Мы не имеем права голоса, не можем появляться на варлийской территории во время праздников. Солдаты насилуют наших женщин, а суды оправдывают насильников да еще наказывают тех, кто обращается с жалобами. Здесь, на севере, ничего такого нет. Думаю, в этом немалая заслуга твоего отца. Конечно, ему приходится действовать иногда достаточно жестко, чтобы поддержать репутацию ригантов.

— Из-за этой репутации тебя вполне могли убить, — напомнила Чара.

— Могли. Но не убили. Ты сердишься на меня?

— Да.

— И не хочешь меня поцеловать?

— Нет. — Она усмехнулась, но тут же посерьезнела. — Тебе не кажется, что у меня слишком много веснушек?