Розы (№2) - Три розы

— Вы всегда так уверены в себе? — спросила она. Он улыбнулся:

— Нет.

— А я думаю, да. Вас трудно вывести из себя, да?

— Нелегко. А вы хотите именно этого?

— Да нет, конечно. Просто вы произвели на меня несколько странное впечатление. Мне было так уютно в вашей семье, но вы…

— Что я?

Она пожала плечами и решила сменить тему.

— Ваша мама не сказала, как вы красивы. Но это ничего не меняет. Я все равно не могу выйти за вас замуж, и я не выйду ни за кого другого только потому, что он хорош собой. Я знаю, как обманчива внешность.

— Мама не сказала и мне, какая вы хорошенькая. — Он немного помолчал. — Почему бы вам не сесть и не поделиться со мной своей бедой? Может быть, я чем-то смогу помочь?

— Бедой? Почему вы решили, что я попала в беду? Голос Женевьев поднялся чуть ли не на октаву: казалось, вопрос Адама несказанно удивил ее.

— Вы только что сами сказали мне, — доброжелательно произнес он.

Женевьев ничего такого не помнила.

— Да я так торопилась высказаться, я была так взволнована. Вы, наверное, заметили, как я тараторила? И я очень старалась не оскорбить ваши чувства. Надеюсь, этого не произошло? Я этого не сделала?

— Оскорбить мои чувства? Успокойтесь, ничего подобного вы не совершили, — заверил он девушку, пряча Улыбку. — Я мог бы помочь вам, если бы вы рассказали мне о своих неприятностях, — мягко добавил он.

Женевьев отрицательно покачала головой. Она не хотела ему лгать, но и говорить правду не собиралась — зачем втягивать Адама в дело, которое и для него может стать чреватым опасностями?

— Да нет у меня никаких неприятностей, — пробормотала она.

Видимо, голос ее звучал не очень убедительно. Адам нахмурил брови, и Женевьев поняла, что он не поверил ей. Она снова попыталась перевести разговор на другую тему и кивнула на карту.

— Ваша мама показывала мне ее, как только купила. Почему вы вставили карту в рамку н повесили на стену? Она покупала ее совсем не для этого. Она надеялась, что вы возьмете карту с собой, когда отправитесь путешествовать, чтобы посмотреть мир.

Адам догадался, что Женевьев уклоняется от ответа на вопрос, и ему еще сильнее захотелось узнать правду. По натуре он не был навязчив, но эта девушка — гостья в его доме и близкая подруга матери, и, если ей действительно что-то или кто-то угрожает, он обязан защитите ее. Адам не мог себе представить, что Женевьев и впрямь оказалась в серьезной передряге. Она выглядит такой милой и невинной… К тому же ее собственная семья наверняка способна вступиться за девушку. И все же.,, что за беда на нее свалилась?

В голове Адама мелькали самые разные предположения, на ум приходило то одно, то другое.

— Вы оставили в Новом Орлеане безутешного поклонника?

Вопрос дал ей некоторую передышку.

— Нет, — ответила Женевьев. — Я пробыла в Новом Орлеане очень недолго и ни с кем там не встречалась. А почему вы так подумали?

— Да просто поинтересовался. — Адам пожал плечами.

— Вы всегда проявляете такое любопытство к вашим гостям?

— Только к тем, с кем оказываюсь обрученным, — поддразнил он девушку.

— Нет-нет, Адам, ничего такого не произошло, — поспешно проговорила она.

— Верно, — со смехом согласился он. — Сколько времени вы пробыли в Новом Орлеане?

— Две недели.

— Успели посмотреть город? Достопримечательности?

— Я туда ездила с другой целыо. Я пела в церковном хоре, а потом… потом решила уехать. Теперь моя очередь задавать вопросы. Скажите, почему вы не отправились посмотреть мир? Я знаю, вы этого очень хотели, я читала все ваши письма к матери.

Он поднял бровь.

— Вы читали? Почему вы… Она не дала ему договорить.

— Я люблю маму Роуз и хотела знать все о ее семействе. Мы встретились с ней в церкви, познакомились и сблизились, — добавила девушка. — Потом вместе с хором я переезжала с места на место.

— У вас красивый голос. Вы когда-нибудь думали по-настоящему учиться музыке?

— Нет, но мечтала о сценической карьере. Слава Богу, я вовремя образумилась. И теперь я пою в церкви, а иногда баюкаю младенцев колыбельной, — с улыбкой объяснила Женевьев. — Но вы не ответили на мой вопрос. Почему вы все-таки не поехали в какое-нибудь путешествие?

— Я могу увидеть весь мир целиком, стоит мне повернуться к карте. Я плыву от порта к порту с помощью вот этих книг. — Он обвел рукой библиотеку.

— Это не одно и то же, Адам. Должно быть, вы слишком обленились. Только подумайте о приключениях, в которые вы могли бы попасть! Что случилось с вашей мечтой? Вы отвернулись от нее? А вот мама Роуз всегда о ней помнила! Именно поэтому она и купила вам карту. Она показала мне все подарки, которые сделала сыновьям и дочери, и каждый был со смыслом. Мэри Роуз носит брошку матери, Дуглас — золотые часы. Трэвис сказал мне; что куда бы ни отправлялся, всегда берет с собой свои книги. Вчера вечером он перечитывал «Республику». Однако я не видела компаса, подаренного Коулу, — добавила она.

— Он его тоже не видел! — воскликнул Адам. Женевьев ошеломленно посмотрела на него.

— Не понимаю… Почему не видел? Разве мама Роуз не отдала ему компас?

— И компас, и золотой футляр к нему у мамы Роуз украли. Или позаимствовали.

— Как же это, Господи? Так украли или позаимствовали?

— Коул уверяет, что украли, а остальные думают, что позаимствовали. Признаюсь, когда мама Роуз сообщила о случившемся, мы все сочли это кражей, но потом большинство из нас изменили мнение.

— Так что же произошло? Расскажите, — настаивала Женевьев, стиснув от нетерпения руки.

— По дороге сюда мама Роуз ждала поезд на одной из станций. Она показала компас в золотом футляре своему попутчику, который тоже ехал в Монтану. По словам матери, они быстро подружились.

— Вообще-то ваша мама хорошо разбирается в людях…

— Да, — согласился Адам. — Она рассказывала, каким он был внимательным к ней, заботливым.

— Втерся в доверие, — сказала Женевьев, догадавшись, что случилось дальше.

— Да, она доверяла ему.

— Держу пари, я знаю, что произошло, — грустно проговорила девушка; — Он воспользовался ее доверчивостью. Ведь так?

— Коул считает, что этот тип предал ее, — сказал Адам. — С вами случалось такое, Женевьев? Вы доверяли кому-то, кто потом оказывался по отношению к вам предателем?

Вопрос ошарашил ее: Адам, что называется, попал прямо в яблочко! Она яростно замотала головой.

— Мы говорим о вашей матери, а не обо мне!

— Да? — не скрывая иронии, бросил Адам.

— Именно о ней, — настаивала девушка. — Ваш рассказ меня взволновал, — призналась она. — Кто-нибудь заявил властям о воровстве? Они могли бы помочь вернуть компас.

— Ага, вы, значит, считаете, что компас все-таки украли?

— Конечно. Ведь золотой футляр — немалая ценность. Сказать по правде, в наши дни нельзя доверять кому попало.

Он с трудом удержался от насмешливого замечания. Женевьев сделала вывод, не зная и половины фактов. У них с Коулом много общего. Как и его брат, Женевьев склонна видеть ситуацию с худшей стороны.

— Вы рассуждаете как настоящий циник, кстати, мой брат Коул тоже.

— Пускай я циник, — заявила она, — но голову даю на отсечение — компас украли.

— Все гораздо сложнее. Человек, забравший компас, является представителем закона.

Рука Женевьев взметнулась к шее.

— Как это?

— Компас у федерального представителя. Его зовут Дэниел Райан.

Она изумленно подняла брови.

— Вор — федеральный представитель? Какой позор! Ваша дорогая матушка, должно быть, потрясена.

— Нисколько. Она убеждена, что Райан даже не собирался оставлять себе компас. Ее и Райана разъединила толпа народу, пытавшаяся взять поезд штурмом. Просто в этот момент он как раз держал в руках компас с золотым футляром. Мама верит, что он обязательно вернет ей ее подарок Коулу, как только закончит неотложные дела. Коул считает се рассуждения наивными, и вполне возможно, что он прав, — судя по описанию, Райан достаточно сильный мужчина и должен был совладать с натиском толпы.

— Он такой же большой, как вы? Адам пожал плечами.

— Если его описали точно, то да.

Она помолчала, обдумывая услышанное, а потом снова осудила Райана.

— Он украл, вот и все.

— Стало быть, и вы считаете маму наивной? Жеиевьев поднялась и заходила по комнате.

— Пусть она продолжает верить Дэниелу Райану, вы не должны ее разубеждать.

— Почему? — спросил Адам с любопытством.

— Потому что иначе ей придется признать, что сё обманули, а это очень трудно и неприятно. Она почувствует себя глупой, недальновидной и ночи напролет будет переживать, а это никому не нужно, и в первую очередь ей.

Женевьев отвернулась от окна, чтобы увидеть выражение лица Адама, и, взглянув на него, поняла, как сильно он удивлен ее горячностью. Она глубоко вздохнула.

— Вам, наверное, кажется странным, что я так страстно встала на защиту вашей матери. У нее очень доброе сердце, и мне больно думать, что любой человек может воспользоваться этим, — пояснила девушка. — Я бы не советовала вам разыскивать Дэниела Райана, чтобы не обострять ситуацию.

— А почему вы считаете, что от этого будет только хуже?

— Потому что все обернется против нее же.

— Вы полагаете, из-за того, что он федеральный представитель, закон окажется на его стороне?

— Разумеется, — ответила Женевьев. — Смешно думать иначе. На стороне Райана власть и влияние, и если мама Роуз не воспользуется своим острым умом и не перехитрит его, все будет потеряно.

Адам встал и обошел вокруг стола.

— Скажите-ка мне, пользуетесь ли вы своим острым умом, чтобы перехитрить…

Он осекся, увидев, что Женевьев решительно направилась к двери.

— Не убегайте! Я не стану совать нос в вашу личную жизнь. Обещаю.

Женевьев уже взялась за дверную ручку, по нахмуренному лицу девушки Адам догадался, что она не верит ему.

— Ваши дела действительно меня не касаются, — продолжал уверять Адам. — Я только думал, что мог бы вам помочь.

— Мне не нужна ваша помощь.

Он прислонился к столу, скрестил на груди руки и быстро кивнул.

— Похоже, так. Она шагнула к нему.

— Очень любезно с вашей стороны предложить мне помощь. Пожалуйста, не сочтите меня неблагодарной.

— Нет. Конечно же, нет.

Немного успокоившись, Женевьев подошла ближе.

— От вас пахнет сиренью. Мне очень нравится, — признался Адам.

— Спасибо, — с улыбкой проговорила Женевьев. — Мне действительно не требуется никакой помощи, поверьте, — добавила она, старательно избегая его взгляда, так как не умела лгать.

— Ясно. Мама тоже отказалась от любой помощи, взяв со всех нас слово не разыскивать Райана. Но мы знаем, где он находится, и Коул с трудом сдерживается, чтобы не нарушить обещание.

— И где же Дэниел Райан?

— Вообще-то он живет в Техасе, но сейчас гоняется за шайкой бандитов в горах. Это в сотне миль отсюда, в Кроуфорде, — ответил Адам. — Закончив это дело, он вернется обратно в Техас для судебного разбирательства.

— А не мог бы кто-то из вас поехать в Кроуфорд и поговорить с ним? Я уверена, что он отдал бы компас.

Адам покачал головой.

— Мы должны подождать, пока он сам не привезет, его, мы ведь дали обещание маме. Я думаю, на днях он появится. Кроме того, обстоятельства несколько изменились: теперь один только Коул хочет его выслеживать.

— И что же произошло?

— Райан спас жизнь Трэвису.

Она удивленно посмотрела на Адама.

— Каким образом?

Адам рассказал ей о столкновении Трэвиса с братьями ОТул.

— Они подкараулили его и выстрелили в спину. Не окажись Райан поблизости, Трэвиса, возможно, уже не было бы в живых, — закончил он свое повествование.

— Жаль, что я ничего этого не знала раньше, — вздохнула девушка. — Я бы не думала так плохо про Райана. Теперь, когда вы мне сказали… Вполне вероятно, что он и не украл компас. Этот человек доказал свою честность и порядочность, придя на помощь Трэвису. Выставить его передо мной таким негодяем и преступником! Как же вам не стыдно, Адам!

По искоркам, блестевшим в глазах Женевьев, Адам понял, что она поддразнивает его. Как она прелестна! А от ее улыбки у него заколотилось сердце. Ему вдруг неудержимо захотелось заключить ее в объятия и поцеловать. Адам тут же мысленно одернул себя, решив, что подобное поведение с его стороны шокировало бы Женевьев, но желание упорно не проходило.

— Вы сделали бедного Райана виноватым в моих глазах.

Ее замечание вернуло Адама к действительности.

— Что я сделал?

Она повторила. Он покачал головой.

— Ничего подобного. Вы сами поспешили с выводом, не зная многих деталей.

Она улыбнулась:

— Ну хорошо. Значит, за маму Роуз нет необходимости волноваться. Я отняла у вас слишком много времени, — заявила она. — У вас полно дел. — Женевьев еще раз бросила взгляд на карту. — Выньте ее из рамки. Мама Роуз хотела, чтобы ваша мечта исполнилась. И я тоже этого хочу. Вы должны увидеть все чудеса света, о которых читали, а если когда-нибудь доберетесь до Парижа, навестите меня.

Она повернулась, собираясь уйти. Не понимая, что с ним такое, он схватил ее за руку и остановил:

— Вы едете во Францию?

— Да. Там живет мой дедушка. Кроме него, у меня никого из родных не осталось.

— Когда вы уезжаете?

— Через пару дней.

Неизвестно почему, это известие огорчило Адама. Казалось бы, ему надо плясать от радости, что наконец, он избавится от Женевьев. Так что же мешает ему ликовать и прыгать от счастья, тем более после ее отказа выйти за него замуж?

Адам понимал, что его поведение противоречит здравому смыслу, и был сердит на себя. Он поспешно отпустил руку Женевьев и молча смотрел, как девушка уходит.

Потом Адам счел за благо вернуться к своим делам. Итак, с увлечением Женевьев Перри покончено, с непонятной для себя грустью решил он.

Глава 3

Но Адам ошибался.

На вечеринку собралась целая толпа народу, и все великолепно проводили время. Адам и Коул стояли возле помоста для оркестра, наблюдая за парами, выделывающими сложные па под музыку Билли Боба и оркестра Джо Боя. Кружились Изабель и Дуглас, чуть правее от них танцевал Трэвис с женой Эмили. Судя по их веселому смеху, эта четверка наслаждалась от души. Довольная и Улыбающаяся мама Роуз сидела за одним из празднично накрытых столов вместе с Дули и Хостом, друзьями семейства, и все трое, как заметил Адам, хлопали в такт музыке и притоптывали.

Коул легонько толкнул локтем брата:

— А Кларенс так и не слез со своего холма?

Адам сощурился, глядя на гору.

— Похоже, — ответил он лениво.

— Мы приглашали его, но он завернул нас обратно: леграф, видите ли, должен работать без перерыва. Так кому-то из нас он вполне может доставить телеграмму — насмешливо сказал Коул.

— Ты зря. Наверное, его кто-то попросил поработать, — пожал плечами Адам.

Дуглас и Изабель снова пошли танцевать. Коул помахал им, а потом сказал:

— Никогда не думал, что Трэвис или Дуглас женятся. И вот нате вам. Погляди-ка на них.

— Счастливчики, нашли хороших женщин. А ты как, Коул? Собираешься когда-нибудь обзавестись семьей?

— Нет, — ответил он твердо. — Я не создан для брака. Ты — другое дело. Что с Женевьев? Ты поговорил с ней?

— Да.

— Надеюсь, ты с ней обошелся мягко? Очень милая девушка, мне бы не хотелось, чтобы ее кто-то огорчил.

Адам покачал головой.

— Если ты беспокоишься о ее чувствах, то все в порядке. Женевьев взяла свои слова назад. Она мне все объяснила. Она не хочет выходить за меня замуж.

— Какого черта? Что значит — не хочет? Почему?

— У нее изменились обстоятельства, — сказал Адам. — И потом мы ведь никогда не были помолвлены. Просто об этом мечтала мама. Она одержима идеей женить всех нас.

— Ты должно быть, рад-радешенек, что Женевьев выпустила тебя из ловушки?

Адам пожал плечами. Он хотел солгать брату, но внезапно передумал: тот видит его насквозь, и если кто-то и способен его понять, то это именно он, Коул.

— Я бы не сказал. И облегчения тоже не испытываю. У меня вообще какая-то странная реакция.

— А именно?

— Я потерял покой, — тихо проговорил Адам.

— Что, на самом деле? — изумленно спросил Коул.

— Я признался только тебе. Женевьев ничего не знает.

— Но это же бессмысленно. Всю неделю ты бегал от девушки, как заяц от гончей, а теперь говоришь мне, что хочешь на ней жениться!

— Вот этого я как раз не говорю.

— Тогда что означает твое признание?

Адам устало вздохнул:

— Сам не пойму.

— Ты собираешься пригласить ее на танец? — помолчав, спросил Коул.

— Я не думал об этом. Я даже не знаю, где она.

Коул поднялся и вразвалочку направился к веранде.

Адам двинулся вслед за ним. Мэри Роуз и Женевьев несли пироги, направляясь к десертному столу. Обе были в белых фартучках. Мэри Роуз надела новые, только что купленные голубые юбку и блузку, а Женевьев нарядилась в бледно-розовое платье. Вместе они смотрелись еще эффектнее, чем порознь.

Адам не мог оторвать взгляд от Женевьев. Девушка улыбалась, слушая Мэри Роуз, которая ей что-то рассказывала.

— Правда, она хорошенькая? — небрежно спросил Коул.

— Да, — сглотнув, ответил Адам.

— И высокая, — не унимался Коул.

— Ты так считаешь? — Адам посмотрел на брата и с несчастным видом отвернулся в сторону оркестра.

— Мэри Роуз кажется выше, — продолжал Коул как в чем не бывало. — Ну и что? Наша сестра всегда кажется выше других девушек.

— Да брось, не напрягайся. Я не собираюсь искать недостатки в Жеиевьев. Мне нравятся высокие женщины. Ты заметил, какая у нее фигурка?

— Конечно, заметил. Но скажи мне, Коул, что за игру ты затеял? Хочешь разозлить меня, да?

— Отнюдь, просто я пытаюсь дать тебе понять, что такие женщины, как Женевьев, встречаются нечасто. Она совершенно очаровательна. Ты хоть понимаешь это?

— Ну так возьми и женись на ней сам, — мгновенно нашелся Адам.

Коул расхохотался.

— Ты ведь хочешь ее, правда?

— Черт бы тебя побрал, Коул…

— Ладно, ладно, умолкаю, — успокоил его брат. Адам уже хотел отойти, но Коул вдруг сказал:

— Ого! Кажется, пожаловал Кларенс.

— Может, ему надо поговорить с Харрисоном? — предположил Адам, заметив, как шурин отделился от толпы гостей и пожал руку Кларенсу.

— Не угадал, думай дальше, — сказал Коул, когда Кларенс повернулся к Женевьев, чтобы вручить ей конверт. Девушка передала пирог Харрисону, вытерла руки о фартук и взяла телеграмму.

— Должно быть, плохие новости, — произнес Коул.

— Может, и нет, — пробормотал Адам и сам почувствовал, как неубедительно звучит его голос.

— Никто и никогда не сообщает ничего хорошего по проводам. Это слишком дорогое удовольствие. А вот плохое — пожалуйста. Тут уж никаких денег не жалко. На верное, умер кто-то из родственников. Тебе надо пойти и утешить ее.

— Сам иди.

— Не я же был с ней помолвлен, а ты.

— Да ради Бога! — возопил Адам. — Не было этого!

Когда Кларенс начал спускаться по ступенькам, Адам отчетливо разглядел выражение его лица.

— Кларенс выглядит испуганным, — сказал он брату.

— И торопится поскорее убраться отсюда, — кивнув, ответил Коул.

Адам взглянул в сторону Женевьев.

— Почему она не разворачивает телеграмму? Чего она ждет?

— Должно быть, хочет оттянуть время и собраться с духом. Никто не горит желанием узнать дрянные новости.

— Перестань за ней следить.

— Почему? — удивился Коул.

— Это назойливо. Может, она хочет, чтобы все осталось в секрете.

Адам увидел, как девушка быстро сунула в карман фартука нераспечатанную телеграмму, потом взяла у Харрисона пирог и понесла его к столу. Поставив его рядом с другими испеченными вкусностями, она отошла подальше от толпы гостей.

Адам заставлял себя смотреть на танцующие пары, но невольно взгляд его то и дело обращался к Женевьев.

Девушка остановилась возле сарая, вынула конверт, на-Дорвала его, развернула лист и стала читать.

Да, новости были явно плохие. Даже издали Адам заметил, как потрясена Женевьев. Ноги не держали ее, и она прислонилась спиной к забору; на прелестном личике застыли страх и отчаяние.

— По-моему, тебе надо пойти и узнать, что стряслось, — тихо проговорил Коул. — Как ты считаешь?

Адам покачал головой.

— Судя по всему, она хочет побыть одна. Мы сможем помочь только в том случае, если Женевьев сама расскажет нам, что за известие получила. Не смотри на меня так, Коул. Я не собираюсь снова вторгаться в ее личную жизнь. И тебе не советую.

— Снова? О чем это ты?

— Не важно.

Внезапно перед Адамом возникла Изабель и потребовала, чтобы он пошел с ней танцевать. Эмили схватила за руки Коула и тоже потащила в круг.

Адам старался не выпускать Женевьев из поля зрения. Он увидел, как она смяла телеграмму и снова положила в карман фартука. Но когда заиграла музыка, он потерял ее из вида, закружившись в толпе.

Как только танец закончился, Адам отправился на. поиски Женевьев. По дороге его остановил Харрисон и сказал, что собирается порадовать именинницу своей игрой на волынке, прежде чем она посмотрит подарки. Поскольку мама Роуз побывала в Шотландии — эту поездку ей устроила семья, — Харрисон полагал, что ей будет приятно послушать его. Адаму ничего не оставалось делать, как согласиться. Он подошел к сестре и братьям, стоявшим у помоста для оркестра, и попытался изобразить интерес. Толкнув локтем Коула, он тихо спросил, не видел ли тот Женевьев.

Коул хотел было ответить, но тут Харрисон забренчал на волынке, и Коул только безнадежно махнул рукой — брат все равно не услышал бы его.

— У него уже лучше получается, да? — крикнув Мэри Роуз.

— Нет! — хором рявкнули в ответ братья, все четверо.

Сестра нисколько не обиделась. Подбадривая мужа улыбкой, она больно ткнула Дугласа в бок, когда тот с наигранным ужасом зажал руками уши жены.

Женевьев стояла в толпе гостей у противоположной стороны помоста, наблюдая за Клейборнами. Выражения лиц у них были комичными, но у Адама оно оказалось самым выразительным. Он улыбался, как и остальные члены семейства, но всякий раз, когда Харрисон пытался взять ноту повыше и при этом неизменно фальшивил, Адам вздрагивал.

Какие они сердечные и как тепло относятся друг к другу! Мелодия, которую извлекал из несчастной волынки Харрисон, была сущим кошмаром, но они мужественно улыбались, желая поддержать и ободрить его. Женевьев не сомневалась, что они похвалят его, когда он наконец оставит в покое инструмент, и никогда никому из посторонних не признаются, что игра его, мягко говоря, была далека от совершенства. И так во всем.

Господи, как она им завидовала! Вот бы пересечь сейчас танцевальную площадку, подойти к Адаму и прижаться к нему… Ей страстно хотелось стать членом этой семьи, но больше всего Женевьев жаждала, чтобы Адам полюбил ее.

«Глупая мечта!» — одернула она себя. Издали прошептав маме Роуз «до свидания», девушка повернулась и скрылась в темноте.

Глава 4

Вечеринка затянулась за полночь. Всадники горящими факелами освещали дорогу до Блю-Белл, провожая гостей-горожан, пожелавших ночевать непременно в собственном доме. Приехавшие из отдаленных мест, например из Хаммонда, остались на ранчо. Они улеглись в гостиной, в столовой, заняли веранду. Коул уступил свою кровать Коуэнам, Адам — старому Корбетту. Это не было жертвой со стороны братьев: они не испытывали никаких неудобств, с удовольствием устроившись под открытым небом, подальше от всех.

На рассвете, едва занялась заря, Адам вместе с тремя наемными работниками отправился ловить мустангов в долину Мапл и вернулся домой только к вечеру.

Коул поджидал его возле веранды. Протянув Адаму пиво и усевшись затем на верхнюю ступеньку лестницы, он без лишних слов сообщил:

— Женевьев уехала.

Лицо Адама осталось совершенно спокойным. Он бросил шляпу на стул и сел рядом с братом, потом, сделав большой глоток холодного пива, заметил, что сегодня чертовски жарко.

— У тебя усталый вид, — сказал ему Коул.

— Я и впрямь устал, — ответил Адам. — Все гости разъехались?

— Да, последний отбыл около полудня.

— Когда ты едешь в Техас?

— Завтра.

Несколько минут братья сидели молча. Адам смотрел на горы вдалеке и пытался подавить возникшую в душе странную тревогу за Женевьев. Как только Коул сказал ему о ее отъезде, у Адама екнуло сердце. Почему она уехала так внезапно? Почему даже не попрощалась с ним? Обиделась? Возможно, он не должен был лезть к ней со своими дурацкими вопросами, но, черт побери, она ведь вскользь упомянула, что у нее какие-то трудности, и он, конечно же, захотел выяснить, в чем дело, чтобы помочь. Нет, Женевьев достаточно умна, чтобы обидеться на это, решил он. Она так поспешно упаковала вещи и уехала совсем по другой причине.

Должно быть, все дело в телеграмме. Он вспомнил испуганное выражение, которое приняло лицо Женевьев сразу же, как только она развернула лист бумаги. Он должен поехать за ней и потребовать объяснений!

Адам шумно вздохнул. Он уже знал, что сделает, и заранее сердился на себя.

— Черт! — пробормотал он.

— Что?

— Ничего. Женевьев с кем-нибудь попрощалась?

— Нет, она никому не сказала, что уезжает. Она только что исчезла. Мама Роуз воздевает руки к небу. Говорит, на Женевьев это совершенно не похоже — уехать не постившись и не поблагодарив за гостеприимство, что Женевьев — хорошо воспитанная молодая леди с безупречными манерами. Я думаю, девушку просто-напросто расстроила телеграмма, — продолжал свою мысль Коул. — Мама Роуз уверена, что ты уже бросился вдогонку за Женевьев.

Адам закатил глаза:

— Может, ее кто-нибудь пригласил в гости? Должно быть, вчера вечером она привлекла внимание многих. Женевьев слишком эффектная, чтобы проводить время в одиночестве… — нерешительно проговорил он.

— Возможно, — великодушно согласился Коул. — Предполагалось, что она отправится верхом с Эмерсонами в Солт-Лейк, но они, насколько я знаю, решили ехать туда завтра.

— А они не передумали? Вдруг они захотели выехать раньше?

— На ночь глядя? Они, может, и старые, но не сумасшедшие.

Адам встревожился уже всерьез. Неужели Женевьев и вправду покинула Роуз-Хилл совершенно одна? Холодок страха пополз по спине. Нет, она не могла поступить так опрометчиво, зная, сколько опасностей подстерегает женщину в этих диких местах. В некоторых горных кланах хорошенькие девушки вроде нее расцениваются как своего рода награда…

Коул пристально наблюдал за братом.

— Ты, кажется, не очень-то огорчен отъездом Женевьев? — заметил он.

Адам равнодушно пожал плечами.

— Это ее собственная жизнь. Она вправе поступать с ней как угодно.

— А если она вынуждена была уехать?

— А я при чем? — вопросом на вопрос ответил Адам.

Коул улыбнулся:

— Да брось ты…

— Что брось?

— Делать вид, что тебе наплевать. Пытаешься показать полное безразличие, но мы-то с тобой знаем правду. Ты беспокоишься, да еще как!

Адам не стал разубеждать его.

— Хотел бы я знать, что было в той телеграмме, — задумчиво проговорил он. — Известие явно вывело Женевьев из равновесия. Может быть, кто-нибудь заболел? Или, не дай Господи, умер? Это ведь может испугать женщину, как ты считаешь?

— И мужчину тоже, — ответствовал Коул. — Так или иначе, но, по-моему, девушка попала в беду.

— Вряд ли произошло что-то серьезное. Конечно, что-то у нее не так, но она отказалась говорить со мной на эту тему. Смотрела мне прямо в глаза и уверяла, что не нуждается в моей помощи. Так, дескать, мелкие неприятности.

— Думаешь, она сказала правду?

— Насчет того, что не произошло ничего серьезного? Да, скорее всего. В общем-то у Женевьев нормальная Жизнь, она вполне защищена, и я не могу представить, что ей угрожает какая-то опасность.

— Я считаю Женевьев умной девушкой, но порой Даже сверхрассудительные особы могут от страха наделать глупостей.

— Например?

— Например, пуститься в путь ночью и в полном одиночестве.

Адам отказывался верить, что она могла на это пойти.

— Наверняка ее кто-то сопровождал, — недоверчиво покачал головой Адам.

Коул не стал с ним спорить.

— Может, тебе отправиться в город и поговорить с Кларенсом? Припереть его к стенке и узнать содержание телеграммы, которую он принес?

— Если он скажет мне, то останется без работы. Он обязан хранить тайну.

— Да ну? — не скрывая иронии, произнес Коул.

— Кларенс — порядочный человек, — с некоторой досадой констатировал Адам, потом поднялся, взял со стула шляпу и направился к двери. — Я потратил впустую слишком много времени.

— Куда ты?

— Работать, только переодену рубашку. Мне придется полночи просидеть над бумагами, а завтра с утра я займусь мустангами, чтобы в следующем месяце выставить их на аукцион и…

— Ты едешь за ней, Адам?

Тот посмотрел на брата уничтожающим взглядом.

— Я что, похож на психа? — отрезал он и быстро вышел, не слушая того, что Коул пытался сказать ему вслед.

Поднявшись в свою комнату, Адам стащил с себя рубашку и умылся. Он мог бы поклясться, что полотенце, которым она пользовалась, пахнет сиренью. Этот запах был единственным напоминанием о том, что Женевьев занимала его комнату.

Чемодана в углу не было. Гардероб, в котором висела ее одежда, пуст, украшения и заколки для волос исчезли с туалетного столика.

Она ничего не забыла, ничего не оставила. Но он запомнил ее улыбку и знал, что очень не скоро сможет ее забыть.

Прежде чем засесть за бумаги, Адам пошел вниз что-нибудь перекусить. Мэри Роуз сидела за кухонным столом с пером и бумагой. При виде брата она ласково улыбнулась.

— Ты рано вернулся. Хочешь есть? Я сварила суп. Он конечно, не такой вкусный, как у мамы Роуз, но…