– Это копия с рисунка, сопровождавшего одну заявку на патент. Я взял за правило просматривать все патентные заявки, имеющие касательство к моей работе. Эту я обнаружил во время своего визита в
Лондон несколько лет назад. В 1855 году два джен-тльмена, Коуэн и Свитлонг, если память мне не изме-няет, попытались запатентовать этот бронированный боевой экипаж.
– Он так ощетинился пушками и шипами, что выглядит довольно внушительно.
– Но крайне непрактичен, господин президент. При таком количестве пушек, да учитывая вес брони, для приведения его в движение понадобится паровой двигатель больше самого экипажа. Я пытался пере-смотреть конструкцию, с единственной пушкой и бо-лее легкой броней, но все равно он слишком непрак-тичен.
– Благодарение Господу за это. Война и сейчас чересчур адская штука без дьявольских конструк-ций, подобных этой, которые усугубят ее еще более. Хотя если бы на поле боя появилось нечто эдакое, это могло бы привести к прекращению всех войн. Но вы сказали, что построить такой экипаж невозможно?
– В настоящее время – да. Но паровые двигате-ли становятся все миниатюрнее и в то же самое время мощнее, а еще я читал об успешных испытаниях ке-росиновых двигателей. Так что я бы не стал исклю-чать возможность, что когда-нибудь бронеэкипаж на-подобие этого будет построен.
– Да не настанет сей черный и пагубный день ни-когда. Но ведь вы пригласили меня не для того, чтобы обсуждать это диковинное сооружение?
На лице Пэррота снова появилось тревожное вы-ражение. Как только оба уселись, он заговорил:
– Позвольте поинтересоваться, мистер Лин-кольн, знакомы ли вы с офицером флота Российской империи по фамилии Шварц?
– Странный вопрос. Почти столь же странный, вынужден заметить, как и не очень русская фамилия капитана.
Пэррот мучительно старался подобрать слова.
Сняв свои очки в металлической оправе, он протер их и снова надел.
– Я человек чести, господин президент, и, хотя радуюсь своим успехам, я вовсе не желаю приписы-вать себе чужие заслуги.
– Не объяснитесь ли?
– Разумеется. В прошлом году этот господин по-сетил мой завод и спросил, не сделаю ли я пушку для русского правительства. Согласившись, я осведомил-ся, каковы его требования. Он высказался крайне конкретно. Хотел, чтобы я воспроизвел британскую нарезную пушку системы Армстронга. Я счел эту просьбу весьма необычной, о чем и поведал ему. Ска-зал также, что не имею доступа к секретным планам бриттов. Ничуть этим не смутившись, он лишь кив-нул в знак согласия – и передал мне полный ком-плект чертежей пушки Армстронга.
– И вы сконструировали эту пушку?
– Да. Это уникальное стофунтовое орудие с за-рядкой через казенник, что делает его исключитель-но эффективным в морском бою.
– Почему бы это?
– Если вы рассмотрите разницу между сухопут-ными и морскими пушками, то поймете. На суше после выстрела канониры просто выходят вперед, чистят ствол и перезаряжают орудие. Но на корабле пушка стреляет через орудийный порт – отверстие в обшивке. Так что после каждого выстрела ее прихо-дится откатывать – а это тонны металла, учтите – чтобы почистить и перезарядить, затем, с громадным усилием, на талях снова выкатывать вперед, на бое-вую позицию.
– Начинаю понимать.
– В точности. Если же пушка заряжается с ка-зенной части, на корабле ее не надо катать взад-впе-ред ради каждого выстрела. В теории все это хоро-шо, но казенник данного типа пушек закрывается плохо, дает утечку пороховых газов, да и ненадежен. Взглянув на эти чертежи, вы поймете, почему.
Заряжать орудие крайне несподручно. Первым делом надо ослабить вот этот винт казенника, чтобы снизить давление в запальном канале. Вот эта мощ-ная металлическая плита перекрывает казенник. Она весьма тяжела, и требуется сила двух дюжих муж-чин, чтобы взяться за рукоятки и поднять ее на опор-ные салазки. Когда канал ствола продраят банником, а запальный канал очистят и вставят новый фитиль, снаряд заряжают в открытую камору. Позади него ставят картуз с черным порохом. Далее затвор опус-кают на место и затягивают винт казенника. Пушка готова к выстрелу.
– Сложно, согласен, но такой способ наверняка дает массу преимуществ по сравнению с практикой откатывания пушки и выкатывания ее на позицию снова.
– Согласен, сэр, но вскоре возникают трудности. Всего через несколько выстрелов пушка нагревается, и детали расширяются. Скапливается сгоревший по-рох, затвор заклинивается и начинает пропускать по-роховые газы. Несколько выстрелов – и пушка ста-новится неработоспособной. Испытав это орудие перед доставкой его русским, я вынужден был прий-ти к выводу, что таким способом орудие, заряжаю-щееся с казенника, не создашь. Однако внимание мое привлекло другое усовершенствование в этой пушке. В чертежах имелись подробные наставления о том, как делается подобный бандаж.
Пэррот привстал, но одумался и снова сел. Поло-жив сцепленные руки на стол и ломая пальцы, он му-чительно подбирал слова.
– Это… пару недель спустя я сам взял патент на первую пушку Пэррота.
Линкольн подался вперед, мягко положив ладонь на запястье взволнованного оружейника.
– Вам не за что себя винить. Вы поступили ра-зумно и правильно. Существует множество способов послужить собственному правительству. Особенно в военную пору.
– Значит… вы знали?
– Скажем так: капитан Шварц известен соответ-ствующим людям. Так что, полагаю, нам лучше оста-вить эту тему, если вы не против.
–Но…
– Вы хорошо служите родной стране, мистер Пэррот. Если это служение оборачивается для вас прибылью– что ж, тем лучше. И, быть может, вам будет небезынтересно узнать, что британцы сняли пушку Армстронга с вооружения как раз в силу толь-ко что упомянутых вами причин.
– Ничуть не сомневаюсь. Однако я занимался усовершенствованием запорного механизма затвора при помощи разорванной сцепки, как я ее назвал. Первые эксперименты прошли весьма успешно.
– Вы обошлись без запального канала?
– Да. Вы только представьте, насколько надеж-ным стал бы затвор, если бы он ввинчивался в казен-ник. Бороздки резьбы в затворе и казеннике плотно прилегали бы друг к другу на большом протяжении, удерживая и давление, и газы.
– По-моему, чрезвычайно действенно. Но ведь для завинчивания и вывинчивания такой большой ме-таллической детали потребуется грандиозное усилие?
– Вы абсолютно правы! Потому-то я и разрабо-тал то, что назвал разорванной сцепкой. И в казенни-ке, и в затворе проделаны взаимно соответствующие проточки. Так что в деле затвор просто вдвигается на место, а затем доворачивается, запирая канал ствола.
– И это устройство работает?
– Уверен, будет работать, но подгонка – дело трудное, и разработка пока находится в начальной стадии.
– Ни в коем случае не оставляйте своих стара-ний. И держите меня в курсе всех будущих достиже-ний. А теперь давайте вернемся к остальным. Мне го-ворили, что вы совершенствуете запалы для своих разрывных снарядов, чтобы обеспечить более высо-кую точность…
Инспекционный обход едва-едва возобновился, когда торопливо приблизившийся к группе офицер отвел Николая в сторону. Пэррот как раз объяснял принцип действия нового запала, но секретарь Лин-кольна перебил его:
– Извините, сэр, но произошел несчастный слу-чай. С генералом Рипли, господин президент. По-дробностей этот офицер не знает, но он докладывает, что в военном госпитале требуется ваше присутствие.
– Разумеется. Отправляемся тотчас же. Спасибо за все, мистер Пэррот. За все.
Паром не трогался с места, дожидаясь их появле-ния. На пристани стояло два экипажа. В первом сидел командир гарнизона Вест-Пойнта генерал-лей-тенант Уинфилд Скотт, приехавший, чтобы прово-дить их в госпиталь. Стэнтон со своими секретарями уселся во вторую карету. Когда президент неуклюже забирался в карету Скотта, для обоих наступил не-ловкий момент.
– Как поживаете, Уинфилд?
–Как и следует ожидать в моем возрасте, мистер Линкольн.
Бывший главнокомандующий армией Союза, сме-щенный более молодым и энергичным Макклелла-ном, не сумел скрыть нотки горечи, сумрачно взирая на человека, отдавшего приказ об этой замене. Герои-ческий седовласый генерал на славу служил родной стране на протяжении многих десятков лет и множе-ства войн. Уходу в отставку он предпочел командова-ние Вест-Пойнтом, но при том прекрасно понимал, что служба его фактически закончилась. И падение это подстроил высокий, нескладный человек, усев-шийся в карете напротив него.
– Так что же с Рипли? – спросил Линкольн, как только карета тронулась.
– Трагический несчастный случай, лишенный причины и смысла. Он верхом ехал к парому, чтобы присоединиться к вам – во всяком случае, так он мне сказал. Избранная им дорога пересекает железно-дорожный путь неподалеку от станции. Очевидно, поезд должен был вот-вот тронуться, и, когда он подъезжал, машинист дал гудок. Лошадь генерала испугалась и вскинулась на дыбы, выбросив его из седла. Упав на пути, он жестоко пострадал. Я не ме-дик, как вам прекрасно известно, так что подробнос-ти пусть вам объясняет главный хирург. Он ждет вас в госпитале. – Скотт устремил на Линкольна прон-зительный взгляд. – Как идет война? Полагаю, ва-ши генералы все крепче сжимают кольца моей ана-конды вокруг мятежников? (Речь идет о плане "Анакондам, согласно которому наступление на войска южан должно было вестись одновременно с запада, севера и юга в сочетании с морской блокадой Южных штатов.)
– Искренне надеюсь. Хотя, конечно, война – штука сложная.
– Что дает нашему наполеончику очередной повод для медлительности и колебаний, – прого-ворил генерал с нескрываемой желчностью и гневом. С той поры, когда Макклеллан занял его место во главе армии на Потомаке, всякое поступательное движение прекратилось, наступление с черепашьего шага замедлилось до полной остановки. В каждом жесте и слове Скотта сквозило, что, будь армия под его началом, сейчас она уже стояла бы в Ричмонде. Но Линкольн отнюдь не собирался пускаться в до-мыслы на сей счет.
– Зима – скверная пора для армейской службы. А-а, вот и госпиталь наконец!
–Мой адъютант проводит вас.
Скотт был настолько толст, что потребовались со-вместные усилия трех человек, чтобы усадить его в карету; вскарабкаться же по лестнице госпиталя он чувствовал себя просто не в состоянии.
– Рад был повидаться, Уинфилд.
Генерал промолчал. Выбравшись из кареты, пре-зидент подошел к остальным, и все вместе отправи-лись в госпиталь вслед за ожидавшим их офицером. Хирург оказался пожилым человеком с длинной се-дой бородой, за которую он себя рассеянно дергал во время разговора.
–Травматический удар по позвоночнику, вот здесь, – протянув руку поверх плеча, врач постучал пальцами между лопатками. – Видимо, генерал спи-ной упал на рельсы. По моей оценке, удар был очень силен, все равно что удар кувалдой по хребту. Сло-мано как минимум два позвонка, но причина нынеш-него состояния генерала в другом. Поврежден спин-ной мозг, разорваны нервные волокна. Это повлекло за собой прекрасно знакомый нам паралич. – Он вздохнул. – Тело парализовано, конечности обездвижены и дышит он с большим трудом. Хотя в по-добном состоянии пациенты обычно могут есть, для поддержания жизнедеятельности этого недостаточ-но… Пожалуй, просто счастье, что пациенты с подоб-ными травмами неминуемо умирают.
Визит в Вест-Пойнт, начинавшийся так замеча-тельно, завершился несчастьем. В вагоне поезда, отъ-езжающего от станции, царило удрученное молчание. Стэнтон сидел спиной к паровозу, глядя на проле-тающие мимо снежные поля. Напротив него Лин-кольн тоже смотрел в окно, но мысленно видел только бесчисленные проблемы военного времени, осаждаю-щие его со всех сторон. Сидевшие через проход от них секретари разбирали стопку документов, взятых на оружейном заводе.
– Генерал Рипли был не из тех, с кем так уж легко поладить, – заметил Линкольн спустя долгих десять минут после отъезда со станции. Стэнтон мол-ча кивнул в знак согласия. – Но он нес грандиозную ответственность и справлялся с ней весьма професси-онально. Он мне говорил, что должен снабжать сна-рядами и патронами более шестидесяти типов воору-жения. Тем, что мы сражаемся – и, хочется верить, победим, – во многом мы обязаны именно его тру-дам. Что же теперь будет?
– Его заместителем довольно долго был генерал Рамси, – сообщил военный министр. Линкольн кив-нул.
– Я как-то раз с ним встречался. Ответственный офицер. Но достаточно ли он квалифицирован для подобного поста?
– Более чем, – ответил Стэнтон. – Встречаясь с ним в министерстве, я просматривал все его рапорты и передавал их вам, когда они имели отношение к делу. Пожалуйста, не сочтите за дерзость, – или что я дурно говорю о мертвом, – но Рамси талантливый офицер современной школы.
– В то время как Рипли был крайне консервати-вен, как всем нам известно.
– Более чем консервативен. Ко всякому новому оружию или изобретению он относился с крайней по-дозрительностью. Он знал, каким было оружие и как его использовали. Знал, какие войны были выиграны таким оружием, и был этим вполне доволен. По-мо-ему, он не одобрял вообще никаких нововведений. Но прежде чем принять решение, вам следует встре-титься с генералом Рамси, мистер Линкольн. Тогда и определитесь. Думаю, его подход покажется вам бо-лее чем интересным.
– Тогда переговорите с моим секретарем и орга-низуйте встречу. Завтра же. Этот важный пост не мо-жет оставаться вакантным ни секундой дольше, чем требуется.
БРИТАНСКИЙ УЛЬТИМАТУМ
– Миссис Линкольн сказала, что вчера вечером вы, почитай, и не обедали, и теперь должны явиться завтракать.
Кекли давно переросла роль чернокожей служан-ки; в ее словах президент отчетливо услышал эхо го-лоса жены. Поначалу Мэри наняла ее в качестве швеи, но со временем взаимоотношения изменились, так что Кекли заняла в семье неопределенное, но важное место.
– Всего одну минуточку, сейчас спущусь…
– Она сказала, что вы всенепременно так и ска-жете, и чтоб я не верила.
Кекли продолжала стоять в дверях немым уко-ром, и Линкольн со вздохом поднялся.
– Ступай вперед. Надеюсь, ты веришь президен-ту на слово, что я пойду за тобой по пятам.
Холл, как всегда, был забит просителями, желаю-щими получить работу в правительстве. Линкольн прокладывал себе дорогу среди них, как корабль в бурном море. Если обратишься хотя бы к одному, придется говорить со всеми. Уже не в первый раз Линкольна поразила давно устоявшаяся практика, открывающая всем и каждому беспрепятственный доступ в президентский особняк. Ну конечно, Амери-ка, общество равных возможностей. Но Линкольн начал понемногу склоняться к мнению, что у полней-шей открытости есть свои минусы. С тяжким вздо-хом отворив дверь столовой, он удовлетворенно с шумом захлопнул ее за собой.
Стол был уже накрыт – булочки на пахте с ме-дом, любимое семейное кушанье.
– Начни с них, отец, – сказала Мэри. Тут в ком-нату с громким топотом ворвались мальчики.
– Хвать-похвать! – крикнул Тэд, бросаясь к отцу и обнимая его за ногу. Вилли, всегда более сдер-жанный, присел к столу.
– Тэд, прекрати! – приказала Мэри, но маль-чонка пропустил ее слова мимо ушей, взбираясь на отца, как на дерево, попутно сминая и без того мятые брюки и пиджак. И не останавливался, пока с видом триумфатора не взгромоздился отцу на плечо. Лин-кольн дважды обошел вокруг стола, а Тэд визжал от -восторга, пока отец не опустил его на стул. Вилли уже полил свои булочки медом и старательно пере-жевывал огромный кусок.
Кекли и Мэри принесли другие блюда, а также свежезаваренный горячий кофе. Линкольн наполнил свою чашку и понемногу потягивал кофе, пока стол заполнялся все новыми и новыми аппетитными блю-дами. Под бдительным надзором Мэри президент подцепил вилкой пряную виргинскую колбаску, взял немного кукурузной каши и полил все это каким-то жгучим соусом. Ел медленно, мысленно пребывая за сто миль от уютной семейной сцены. Все эта война, бесконечная, омерзительная война. Ясно увидев это в его глазах, Мэри молча пожала плечо мужа и тоже села за стол. Она-то питается хорошо, даже черес-чур, если теснота платья что-нибудь значит.
Потом пошла принести мальчиками еще молока, а когда вернулась, его уже не было; еда на тарелке почти не тронута. Он слишком много трудится и слишком мало ест. И все время тощает. Эта война пожирает его. Наверное, уже сидит в своем кабинете, а сви-деться с ним, быть может, до завтра уже не удастся.
– Джон, – сказал Линкольн. – Я хочу продик-товать вам письмо.
Для записи под диктовку Хей разработал собст-венную систему стенографирования. Последовал оче-редной меморандум генералу Макклеллану, в кото-ром президент ставил ребром вопросы о возможности продвижения вперед армии на Потомаке. Под конец в голосе Линкольна звучало нескрываемое раздра-жение.
–Долго ли вам требуется собираться, чтобы перейти к действиям? У вас есть армия, у вас есть но-вобранцы, и все они хорошо обучены, если верить ра-портам. Но чтобы выиграть войну, армию надо ис-пользовать в бою. Ричмонд должен быть взят. На этом заканчивайте и телеграфируйте немедленно. А теперь развеселите меня, Джон. Поведайте какие-нибудь добрые вести, принесенные утренними докла-дами.
– Добрые вести и в самом деле есть, сэр. Мы уже заняли Шип-Айленд, сопротивление полностью по-давлено. Устье Миссисипи довольно близко к этом острову, так что тамошняя часть флота, ведущего блокаду, теперь хорошо обеспечивается. Новые вести с моря. Военный корабль США «Сантьяго-де-Куба» остановил британскую шхуну «Эжени Смит» близ устья реки Рио-Гранде.
– Причины приводятся?
– Разумеется. Капитан Дэниел Риджли объясня-ет, что британское судно останавливалось в техас-ском порту. Его подозрения подтвердились, когда на борту судна был обнаружен хорошо известный торго-вый агент конфедератов – Дж. У. Захари, купец из Нового Орлеана. Его сняли со шхуны, после чего по-зволили ей следовать дальше.
– Это лишь подольет масла в огонь, разгорав-шийся из-за «Трента», – утомленно покачал головой Линкольн. – Это все?
– Нет, сэр. Мятежники настолько уверены в ско-ром падении Саванны, что жгут весь хлопок на при-станях и в полях. На море канонерская лодка «Пин-гвин» перехватила контрабандное судно, пытавшееся проскочить в Чарльстон. Груз весьма богатый. В дек-ларации упоминаются ручное оружие, боеприпасы, соль, провизия всякого рода. Не только модная ма-нуфактура из Франции, но и седла, упряжь и кава-лерийское снаряжение на сумму около ста тысяч долларов.
– Превосходно. Они потеряли, мы нашли. Министр юстиции еще не пришел?
– Сейчас схожу поглядеть.
Как только Эдуард Байте вошел, Линкольн под-нял глаза от разложенных на столе бумаг и сказал:
– Я хочу занять минутку вашего времени. Завтра я должен выступить перед Конгрессом с отчетом о со-стоянии дел Союза. О том, что Союз в опасности, им должно быть известно, но я должен посулить им ка-кую-то надежду на будущее. Вы позволите зачитать вам выдержки из намеченной речи и выслушать ваше мнение?
– С удовольствием приму на себя эту обязан-ность.
Слегка откашлявшись, президент начал:
– Союз должен быть сохранен, и посему в ход должны идти все необходимые средства. Но не сле-дует поспешно решать, что столь уж необходимыми являются радикальные и крайние меры, каковые могут обрушиться и на лояльных, и на вероломных. Сбор средств для продолжения войны и победы в ней настолько же неизбежен, насколько необходим. – Линкольн поднял глаза, и Бэйтс кивнул.
– Согласен. Полагаю, речь о налогах. Для фи-нансирования боевых действий они вновь должны быть повышены. И нужно объявить новый набор в армию. Вы обязаны идти вперед, невзирая на при-зывные бунты среди ирландских иммигрантов в Нью-Йорке
– Ценю вашу поддержку. Мне придется также остановиться на общественных установлениях, ибо мы поминутно должны осознавать, ради чего ведем эту войну, – Президент перешел к следующей странице. – Труд предшествует капиталу и не зависит от него. Капитал – лишь продукт труда, и никогда не возник бы, если бы прежде не возник труд. Но капитал обладает своими правами, ничуть не менее до-стойными защиты, чем всякие другие.
Бэйтс, и сам проницательный политик, прекрасно понимал, что умиротворить надо все заинтересован-ные стороны. Рабочие, отдающие свой труд и свои силы во имя войны, несомненно, заслужили призна-ние своего радения. Но в то же время и фабриканты не должны считать, будто они в одиночку несут нало-говое бремя военного времени. Но когда Линкольн зачитал отрывок о проблеме негров, Бэйтс отрицательно затряс головой, перебив президента:
– Вам же известно мое мнение на сей счет, госпо-дин президент. Я считаю колонии свободных негров весьма отдаленной перспективой.
– А не следовало бы. Место можно найти – ска-жем, в одной из Америк, где-нибудь южнее, где мож-но основать независимую колонию. Если негров уб-рать из уравнения, повод для продолжения войны просто-напросто исчезнет.
– Но я беседовал со свободными неграми здесь, на Севере, и они считают подобный подход опромет-чивым. Они считают себя такими же американцами, как и мы, и отнюдь не питают желания отправляться за тридевять земель. Насколько я понимаю, когда вы примете делегацию свободных негров, они скажут вам то же самое.
Не успел Линкольн ответить, как раздался стук в дверь и вошел Николай.
– Извините, что помешал, но прибыл генерал Рамси. Вы хотели встретиться с ним как можно раньше. Он ждет за дверью.
– Отлично. Пусть войдет, как только мы закон-чим. – Президент повернулся к министру юстиции: – Позже обсудим это более детально. Я тверд в своем убеждении, что это настоящее решение наших про-блем.
– Мне трудно такое говорить, господин прези-дент, но мне кажется, что в этом вопросе вы окаже-тесь в полнейшем одиночестве. Быть может, идея отыскать подобные колонии мудра – но кто в них от-правится? Добровольно негры не согласятся, тут ца-рит почти полное единодушие. Но можем ли мы от-править их туда в кандалах? Прежде всего такое ничуть не лучше, если не хуже, чем работорговля, из-за которой они оказались здесь. С глубочайшим уважением я прошу вас пересмотреть это решение, приняв к сведению все привходящие аспекты.
Как только Бэйтс удалился, в кабинет пригласи-ли Рамси – рослого, одетого в простой синий мун-дир, лишенный аксельбантов и прочих украшений, столь обожаемых остальными штабными офицерами. Инженер по складу ума, он явно уделял технике – и войне – гораздо больше внимания, чем блистатель-ному мундиру. Войдя, он вытянулся в струнку и сел лишь после того, как Линкольн указал на стул.
– Этот несчастный случай с Рипли – событие трагическое, весьма трагическое.
Кивнув, Рамси на миг задумался, прежде чем за-говорить, будучи человеком решений твердых, но от-нюдь не поспешных.
– Он был хорошим офицером, господин прези-дент, и отважным воином. Совсем не так хотелось ему уйти.
– Ничуть не сомневаюсь. Нет ли новостей о его состоянии?
– Только те, что он слабеет и дышит с большим трудом. Доктора считают, что долго ему не продер-жаться.
– Весьма сожалею. И все же, несмотря на поте-ри, война идет дальше. А жизненно важная работа генерала Рипли должна продолжаться. Вы ведь были некоторое время его помощником? – Был.
– Значит, не мне рассказывать вам о важности материального снабжения, о том, как оно жизненно важно для нашей страны?
– Совершенно согласен, господин президент. Нам обоим известно, что войну не выиграть без постоянного притока оружия и боеприпасов. Мы всегда снабжались лучше противника и не должны отсту-пать от этого правила, если хотим победить.
– Да будет так всегда, -торжественно кивнул Линкольн. – Я как раз консультировался со своим Кабинетом по этому вопросу. Военный министр Ка-мерон весьма высокого мнения о вас. Он полагает, что вы идеальная кандидатура на пост главы бюро материального снабжения. Что вы думаете по этому поводу?
– Я знаю, что работа мне по плечу, сэр. Но преж-де чем будет одобрено какое-либо назначение, пола-гаю, вам следует знать, что мы с генералом Рипли не находили общего языка по целому ряду вопросов. Но что более существенно, наши воззрения на один весь-ма весомый предмет расходились диаметрально. Когда я был его подчиненным, честь налагала на мои уста печать молчания касательно этого, но теперь, по-моему, я обязан открыться. Мной движет не злоба и не зависть. Я убежден, что был хорошим и лояль-ным помощником генерала Рипли. Когда он был жив, мне даже в голову не приходило вслух выска-заться о наших разногласиях. Но теперь все переме-нилось. Если я займу этот пост, то не смогу не внести перемен, которые считаю необходимыми.
–Я восхищен честностью, побудившей вас от-крыться. Что являлось яблоком раздора?
Офицер вдруг смешался, и потянулись долгие се-кунды, пока он пытался взять себя в руки. Сперва потупился, Потом устремил взгляд за окно. Наконец сел еще прямей, будто аршин проглотил, и собрался слухом.
– Генерал твердо верил в достоинства стандарт-ных ружей, заряжаемых с дула. Они хорошо зареко-мендовали себя, надежны и при соответствующей вы-учке обеспечивают неплохую скорострельность.
– А вы с этим не согласны?
– Конечно, согласен, господин президент. Но мы живем в век прогресса. Я вижу новые изобретения чуть ли не каждый день. Я убежден, что их надо про-верять и проверять, но я также убежден в достоин-ствах винтовок, заряжаемых с казенной части. Мы подвергли испытаниям несметное количество образ-цов, и, откровенно говоря, большинство из них про-сто никчемны. Их заклинивает, они взрываются, очень часто ломаются, а ухаживать за ними очень Трудно. Но были и две винтовки нового типа, кото-рые мы исследовали и обстреливали весьма долго, два ружья, стоящие особняком от остальной массы. Винтовка системы Спенсера и снайперская. Я хотел заказать изрядные партии и той и другой, но генерал Рипли решительно воспротивился. Посему не было сделано ничего.
– А он не объяснил, почему воспротивился? Рамси Замялся с ответом. Так и не дождавшись от него ни слова, Линкольн сам нарушил молчание:
– Я ценю вашу лояльность по отношению к свое-му непосредственному армейскому начальству. Но, говоря честно и откровенно, ему вы не повредите – и сделаете громадный вклад в общее дело. Если это по-может, то я, будучи вашим главнокомандующим, могу приказать вам доложить все, что вам известно.
– Это не понадобится, сэр, – с трудом выдавил Рамси. – Тут дело в… ну, вопрос спорный. Генерал считал, что зарядка ружья с казенника будет поощ-рять солдат на растрату боеприпасов попусту. Я же не считаю подобные затраты пустыми, ибо роль сол-дата-стрелять по врагу.
– Согласен, Рамси, Согласен. Вы должны орга-низовать демонстрацию своих замечательных винто-вок при первой же возможности. Это будет вашим первым поручением в новом качестве начальника де-партамента материального снабжения. Больше вы мне ни о чем не хотите поведать?
– Ну-у, о полковнике Бердане (Любопытно отметить, что впоследствии полковник Бердан участвовал в разработке российской винтовки, принятой на воору-жение в русских войсках. Отсюда и се название – «берданка») и его снайпер-ском полке. Вы слыхали о нем?
–Докладная записка лежит где-то у меня на столе. Это ведь он снарядил полк за свой счет, да? И каждый из его подчиненных бьет без промаха.
– Так точно. Но и здесь я опять-таки не виню ге-нерала Рипли за твердые убеждения. Но люди Бердана обременены револьверной винтовкой Кольта – подобием револьвера, только с длинным стволом. Они дают осечки и… ну, в общем, ничего хорошего о них не скажешь. Выбор откровенно неудачный. На самом деле им нужны снайперские винтовки, заря-жающиеся с казенной части. Такая винтовка в руках меткого стрелка – инструмент точный.
–Позаботьтесь, чтобы они их получили. Отдав честь, генерал удалился. Отличный чело-век, великолепно справится с работой. Линкольну вдруг пришло в голову, что трагический случай с ге-нералом Рипли мог быть благословением свыше – вмешательством Вседержителя, подмогой в этой войне. Смерть одного человека во спасение бесчис-ленного множества других. Но Линкольн отбросил эту недобрую мысль. Что ж, если Всевышний и в самом деле на их стороне, лично он отнюдь не про-тив. Быть президентом Соединенных Штатов – зна-чит нести на себе груз бесчисленных обязанностей, и отнюдь не последнюю скрипку тут играет великая война, начавшаяся, как только он был избран. Побе-да в войне имеет наивысший приоритет, и всякая по-мощь – особенно помощь Всемогущего – будет при-нята с благодарностью.
А всего в каких-то шестидесяти милях от Белого дома, в городе Ричмонд, штат Виргиния, президент Конфедерации бился с бременем таких же непре-одолимых проблем и приоритетов, как и президент Соединенных Штатов. Но Джефферсон Дэвис, ли-шенный силы и выносливости Линкольна, находился в куда менее выгодном положении. Для президента Конфедерации, вечно хворого из-за перенесенного много лет назад сильнейшего воспаления легких, да вдобавок страдающего куриной слепотой, каждый день являл собой битву против неутихающей боли. Ни одна живая душа ни разу не слыхала от него и слова жалобы. Джентльмен не унижается ни перед кем. Сегодня ему мешало сосредоточиться воспале-ние среднего уха, и он изо всех сил бился, чтобы не показать, как донимает его мучительная боль.
Юг болел, как и его президент. Зима выдалась холодная, абсолютно все запасы подходили к концу. А список погибших в боях все удлинялся, что южане старались не замечать, тщились не терять надежды, поддерживать боевой дух на высшем уровне. Песни и собрания вроде бы помогали, но блокада взимала тя-желую дань, да и начала сказываться нехватка всего подряд, всего – кроме доблести.
На днях Дэвис назначил нового военного мини-стра, искренне надеясь, что тот поможет ему спра-виться с бесчисленными трудностями в снабжении войск. Джефферсон Дэвис постучал пальцем по тол-стой стопке бумаги, высившейся перед ним на столе.
– Иуда, вы знаете, почему я вас назначил на место Лероя Уокера?
Сочтя вопрос риторическим, Иуда П. Бенджамин улыбнулся в ответ. Его скрещенные руки уютно по-коились на обширном животе.
– Лерой отличный человек и настоящий работя-га. Но у него слишком много врагов в правительстве.
