Жажда смерти (№2) - Смертный приговор

Бумажник Пол держал в руке и пересчитывал деньги с таким видом, словно только что их получил. Потом неуклюже бросил бумажник во внешний карман пальто, стараясь сделать это позаметнее, и, дойдя до угла, где стоял супермаркет, опустил руку в карман и взялся за рукоятку револьвера.

Полицейский, даже самый преданный своей профессии, должен дождаться, чтобы преступление совершилось у него на глазах, тогда он начнет действовать. Само присутствие человека в форме может отбить желание у бандита нападать. Пол давным-давно усвоил одно правило: незачем искать преступников, совершающих бандитские нападения; поиски могли слишком затянуться. Конечно, если верить Майку Ладлову, в городе каждые три минуты совершается вооруженное нападение, но это был очень большой город, в котором проживали три миллиона потенциальных жертв.

Намного быстрее и выгоднее было изображать приманку и заставлять бандитов самих находить его: вызывать, так сказать, огонь на себя.

Повернув за угол, Пол был почти уверен, что за ним кто-нибудь идет, но он ошибся. Никого не соблазнил бумажник, якобы набитый в залоговой лавке деньгами и с очевидной небрежностью брошенный во внешний карман пальто.

Прокол: не вышло. Ну, что ж, нельзя же надеяться, что на тебя станут нападать ежечасно.

Он углублялся все дальше и дальше в темноту квартала, глаза уже стали привыкать к мраку и различать предметы, находящиеся далеко впереди; один раз он даже обернулся, чтобы удостовериться, что никто за ним не крадется. На тротуаре было пусто. Пол терпеливо пошел дальше, повернувшись спиной и ослабив руку на пистолете, изображая беззаботного гуляку. Все больше привыкая к темноте, Пол принялся обшаривать взглядом просевшие, нависающие над тротуаром ступени лестниц; то тут, то там тусклая лампочка над входом, но большинство дверей не освещено. В пределах видимости никого: в подобном месте не станешь рассиживать на крыльце, дыша свежим воздухом. К тому лее было холодновато, да и снег кружил в воздухе, проплывая мимо.

Поэтому Полу всего лишь показалось, будто на углу кто-то пошевелился, но этого оказалось достаточно, чтобы ладони загорелись от выступившего пота. И он мгновенно застыл на месте.

Вон там, у машины. Его машины.

Ничего.

Но пройдясь взглядом по силуэту автомобиля, Пол заметил чужеродный выступ: небольшой, не толще книжки в бумажной обложке...

Он двинулся вперед. Двадцать пять футов, двадцать и, наконец, ему стало ясно, что же он такое увидел над крылом автомобиля, это был человек, спрятавшийся за машиной, и не подозревавший насколько высока тулья у его шляпы.

Пол продолжал спокойно приближаться к автомобилю, боковым зрением он наблюдал, – человек начал огибать машину, чтобы остаться незамеченным для Пола.

У переднего бампера Пол резко развернулся на правом каблуке и бросился между машинами, вынимая “сентенниал” на ходу. Он пролетел мимо мужчины, который в полном обалдении уставился на него, затем отшатнулся, потерял равновесие и оперся рукой о тротуар сзади.

Из руки человека что-то торчало. Он поднял это что-то как оружие.

Пол выстрелил ему в лицо. Рука мужчины разжалась, и он грохнулся на спину. Кожаная шляпа выкатилась на середину улицы.

Оружие осталось лежать рядом с ним. Им оказалась перекрученная проволока в оплетке: обычно такими открывали окна, чтобы забраться в машину.

Пол вставил ключ в дверцу, прыгнул в салон и до отказа нажал на стартер. Вывернув руль влево, он вывел машину со стоянки. Пол почувствовал, что задние колеса проехались по руке мертвеца.

Он гнал по улице не зажигая фар: если были свидетели, ему не хотелось, чтобы они видели помер машины. Дважды повернув на большой скорости, он, наконец, включил фары и влился в поток машин, двигающихся по бульвару. Пол гнал по Озерному проезду, холодея от мысли, что мог оставить вещественное доказательство, улику: отпечатки задних колес машины на теле убитого.

Он провернул в голове все возможные варианты. Промчавшись мимо своего дома Пол двинул дальше в Норд-Сайд и стал кружить там, пока не отыскал спокойный квартал. Не обращая внимания на проезжающие мимо машины, он домкратом поднял зад машины. Затем отвернул вентиль и выпустил из колеса весь воздух.

Когда воздух вышел, Пол с помощью ломика снял покрышку с железного обода. Необходимых инструментов для подобной работы у него не было, и дельце поэтому оказалось не из легких: он знал, что его подгоняет необходимость, поэтому шуровал спокойно и безостановочно. Наконец, покрышки были заменены, и Пол проехал немного на запад, пока не отыскал помойку. Он протер снятую покрышку, не оставив на ней отпечатков, и бросил ее посреди мусора: только после этого двинулся домой. Завтра он купит новую запаску.

Только к полуночи он хорошенько смазал и перезарядил “сентенниал”. Потом включил приемник, настроив его на волну, которая передавала новости двадцать четыре часа в сутки, но пока об убийстве в Саут-Сайдё известий не было. В час ночи Пол выключил радио, принял душ и отправился на боковую, стараясь увидеть мысленно лица троих людей, ворвавшихся в квартиру и набросившихся на Эстер и Кэрол.

Их он не увидел, впрочем, и не пытался. Когда вы начинаете опрыскивать сад, стараясь уничтожить вредных насекомых, то не стараетесь отыскать среди тысяч кровососов несколько тех, которые недавно сидели на вашей руке.

Глава 7

День был холодным, затянутым углеводородной дымкой. Чайки снимались с озера и совершали свои разведочные полеты над городом. Четыре часа: скоро начнет темнеть. Пол зашел в магазин: “Принимаем чеки. Ксерокопировальные работы в вашем присутствии”. Он подошел к кассе и секунд двадцать отрывал кассира от работы: узнавал, как пройти к ближайшей “Эль” остановке. Он прекрасно знал, где она находится, но ему было необходимо, чтобы со стороны казалось, будто он меняет чек на наличные. Он даже вытащил бумажник и помял его в руках, и только после этого отвернулся от окошка и, выйдя на улицу, начал считать деньги.

Таким образом он поступил несколько раз, но никого не соблазнил. Пол упорно повторил один и тот же ритуал, потому что ему была необходима хотя бы одна мишень, оправдывавшая его присутствие здесь.

Выйдя на улицу, он увидел, что мимо проезжает полицейская машина с мигалками и сиреной на крыше и расписными дверями. Пол снова пересчитал деньги и свернул в переулок, по обеим сторонам которого высились старые кирпичные дома с потеками на фасадах.

Пройдя полквартала, он остановился и похлопал по карманам, словно что-то потерял. Этот жест дал ему возможность повернуться на каблуках вокруг своей оси и разглядеть, что творится у него за спиной. На углу нервно подрагивала тощенькая фигурка в поношенной одежонке: молодой парень подпрыгнул на ножках, словно спортсмен перед состязанием. За его спиной дорогу переходила женщина, тянущая за руку вопящего ребенка.

К первому подростку вскоре присоединился второй, и они смотрели ему вслед.

Пол наклонился, поднял нечто невидимое с земли и двинулся дальше.

Направо глухая стена была размалевана разноцветными рисунками. Дальше по улице дома казались нежилыми. Страшными. Чикагские трущобы по сравнению с Нью-йоркскими казались просторными и полными воздуха: улицы – широкие, дома – низкие. Но разрушение и запустение воняло точно так же.

Бумажник Пол держал рядом с револьвером по двум причинам. Если налетчик потребует бумажник, он вместо него вытащит револьвер. Но если в карман залезет полицейский, то вместо огнестрельного оружия найдет двести пятьдесят долларов наличными.

Парни наблюдали за ним: он засек их отражения в окошке грузовика, стоящего около тротуара. Все они дерганые какие-то, нервные, словно минуты не в силах простоять спокойно: взвинчены до предела. Наркоманы? Пол издали не мог определить: вполне возможно, это обычное поведение современной молодежи. Но когда он дошел до конца квартала и посмотрел по сторонам, прежде чем перейти улицу, то увидел, что ребятки на приличном расстоянии следуют за ним по пятам. Ладони начали потеть: обычная предательская дрожь охватила тело.

Пол слегка замедлил шаг. Его машина стояла в конце этого квартала. А еще через квартал на пустой улице светофор мигал красным светом: зажжется – погаснет, зажжется – погаснет. На кончике языка Пол почувствовал знакомый медноватый привкус страха.

Парни бежали к нему. Он отлично слышал, как они топают...

Глава 8

“Чикаго, 19-е дек.

Двое подростков были застрелены вчера днем в Саут-Сайде из того же револьвера, что и трое других за последние семьдесят два часа.

Эрнесто Дельгадо, шестнадцати лет, и его брат Хулио, пятнадцати, из 4415 В. 21-й квартал, были обнаружены убитыми на тротуаре Уолкотт-Авеню в пять часов десять минут проезжавшей мимо полицейской машиной.

Судя по предварительным результатам медицинской экспертизы, пули, братьев Дельгадо, могли быть выпущены из того же револьвера, из которого стреляли в Джеймса Вашингтона, 26-ти лет, на Лоу Авеню вчера ночью до этого – в Эдвард Эй. Смит и Лероя Томсона”.

Этим утром капитан полиции Виктор Мастро так прокомментировал происшествия последних дней:

– Вполне возможно, что и у нас появился свой “линчеватель”.

Имелась в виду последняя серия убийств в Нью-Йорке, которую пресса охарактеризовала как принадлежащую некоторому “линчевателю”. Она широко освещалась и комментировалась общенациональными средствами связи.

– Оба подростка ранее привлекались в суду, сказал Мастро. И так как подростковые дела не могут быть опубликованы, полицейский представитель отметил лишь то, что братья Дельгадо были наркоманами, “висевшими” на героине. Сосед, которого наши люди проинтервьюировали этим утром, сообщил, что мальчики были “жестокими и наглыми”.

Капитан Мастро сказал, что фотографии пуль из всех пяти дел были отосланы в Нью-Йорк для сравнения с пулями, извлеченными из трупов жертв “линчевателя”.

Когда шефа полиции города Чикаго Джона Колберна попросили прокомментировать события, он сказал:

– Мне бы не хотелось сейчас распространяться по данному поводу, пока у нас не появятся новые факты, с которыми мы могли бы работать. Сейчас всеми этими делами занимаются следователи, которым поручено установить, существует ли между убийствами какая-нибудь связь. Делать заключения пока рано.

* * *

“ЛИНЧЕВАТЕЛЬ В ЧИКАГО?”

Комментарий Майкла Ладлова

Полицейские рапорты убеждают нас, что по улицам бродит неизвестный убийца, судя по всему, вдохновленный нью-йоркских “линчевателем” и совершающий преступления в его духе и стиле.

Существует или же нет подобный преступник, мы не знаем, но по городу покатилась лавина домыслов и слухов о так называемой “проблеме преступности”, беспрецедентной даже в наш век.

Несмотря на повальный рост безработицы, экономический спад, инфляцию, политическое крючкотворство и очковтирательство, плохой урожай, нефтяной и энергетический кризисы и все остальные неприятности, которые приходятся переживать нашему обществу – так вот, несмотря на все эти несчастья, “проблема преступности”, судя по общенациональным опросам, стала для американцев проблемой номер один. Интерес к этой проблеме особенно возрос после появления нью-йоркского, а теперь, возможно, и чикагского, “линчевателя”.

Тревога по этому поводу уникальна уже потому, что она касается всех социальных групп, различных рас, возраста и места проживания.

Это, судя по всему, нечто большее, чем обычная массовая истерия. Конечно, вполне возможно, что “линчеватель” – это миф, созданный либо нью-йоркской полицией, либо средствами массовой информации; но факт при этом остается фактом: преступность в Америке переживает небывалый подъем.

Нельзя притворяться, что ничего не происходит, и прятать голову в песок в надежде, что преступность куда-нибудь денется. Увертки ФБР по поводу неточностей, имевшихся в последнем рапорте по проблемам всеобщей преступности, не изменят того факта, что простые люди не могут чувствовать себя в безопасности на улицах и даже у себя дома. Если гражданин настолько напуган, что боится покинуть запертую квартиру, то, значит, у него отнимают гарантированную свободу. Гражданские свободы, таким образом, аннулируются, как гибнут и жертвы “линчевателя”.

Нельзя считать правильным решать эту проблему насилием над насильниками. Преступность нельзя уничтожить, увеличивая число убийств.

Но необходимо действовать. И действовать придется нам самим.

Пришло время нашим институтам заняться теми проблемами, для которых они и создавались. Бюджет полиции не соответствует ее нуждам, тревожит количество отложенных и нерешенных слушаний в переполненных судах, обилие отсрочек приговоров по делам об убийствах, и вседозволенность адвокатуры, из-за которой бандиты оказываются на свободе через несколько часов после ареста – все эти и другие аспекты полицейско-судебно-тюремной системы проявляют в нашей демократической стране свою очевидную бездарность и неспособность времени и вопросов и искоренения преступности.

Наказание должно стать быстрым и беспристрастным. Преступники должны отчетливо себе представлять, что они предстанут перед судом и что за этим последует приговор и тюремное непременно заключение. Без подобной уверенности мы имеем шанс впасть в линчевательство, то есть граждане страны возьмут правосудие в собственные руки и будут действовать безрассудно и индивидуально. Появление “линчевателя” показывает, что правовые институты должны начать работать. Сейчас. Пока не стало слишком поздно.

Глава 9

В пятницу вечером пошел дождь. Отражения неоновых огней таяли и как бы струились по мокрому асфальту. Пол сидел в своей припаркованной машине. Чтобы не скучать, он включил радио. Под навесом человек с квадратной черной бородой читал газету. Он был одет в черное пальто, а на голове его красовалась черная шляпа. Страницы он переворачивал слева направо. Девицы в довольно паскудных одежках маршировали по бульвару под двухдолларовыми зонтами, стараясь не показывать свой интерес к провожающим их взглядам.

Старый Город; ночная жизнь, пьяницы, туристы, девочки. Кто-то вышел из коктейль-бара и вслед за ним вырвалась волна хард-рока, докатившаяся и до ушей Пола, несмотря на закрытые окна и бубнящее радио:

“Для тех, кому за тридцать, и тех, кому не спится”… а рядом гадальщик – “Все расскажу по вашей ладони…” Бородатый еврей послюнил палец и перевернул очередную газетную страницу. В бороде его сверкали капельки дождя.

Два подростка остановились возле вывески “Девчонки-Без-Лифчиков-Живьем” на заведении через улицу; потом снова вышли под дождь, глаза у них были как не-то стеклянные или, может быть, это только казалось из-за освещения. На углу они остановились под фонарем: одежда липла к их телам, да и в ботинках, наверное, хлюпало, но им, похоже, было на это наплевать. Они поговорили, один из них пожал плечами, и они двинулись дальше.

Пол наблюдал за пьяными, появляющимися из дверей кабаков, потому что они обычно и являлись жертвами. Увидел как, пошатываясь, из клуба вывалились две пары, но они подошли к автомобилю, припаркованному через улицу. Еще один пьяный вышел из “девичника”, но его тут же подобрало такси, видимо, вызванное по телефону.

На углу находилась забегаловка, и до Пола доносился запах горячего жира; люди, как правило, там долго не задерживались, но одна группка оккупировала стойку сразу после того, как Пол обосновался на стоянке и до сих пор не ушла: это были крутые ребятишки, типичные ночные охотнички. Он видел их сквозь дымчатое стекло витрины. Вообще-то они обычно собирались на улице, но из за дождя они сшивались в забегаловке. Парни были одеты в униформу тусуюшихся – кожа, узкие брюки, ботинки на высокой платформе и кепки, посаженные сильно набекрень.

Через какое-то время один из парней отошел от компании и выглянул за дверь, оглядев улицу в обе стороны. Похоже, лицо его покрывали нарывы, или, может быть, засохшие болячки какой-то застарелой болезни.

Из хард-рокового клуба парочка. Парень с пятнистой мордой смотрел, как люди раскрывают зонтик и торопливо убегают прочь. Пол наблюдал за всеми сразу, но особое внимание уделял человеку в дверном проеме. Тот наглец не пошевелился даже, когда мимо него стал протискиваться какой-то негр.

Старый еврей перевернул следующую страницу. Полу стало интересно: а этот-то чего здесь дожидается? Приятеля?

Пятнистый, наконец, вышел из дверей. Он перешел улицу и встал под навесом стриптизного зальчика, закрывая шляпой вывеску “Жги-жги” возле дверей. Закурил. Света практически не было: сигарета описывала красную дугу, подлетая к губам и опускаясь вниз.

Пол почувствовал приток крови. Он теперь без труда выделял из толпы хищников. Пол где-то читал, что африканские антилопы, находясь на пастбище могут позволить льву подобраться к ним совсем близко, каким-то образом чувствуя, что лев не голоден, а следовательно, не является потенциальной опасностью. В другое время Пол прошел бы мимо пятнистомордого и даже не посмотрел бы его сторону, но сегодня парень был голоден и Пол это чувствовал.

Как и другим вечером – двое на приступочке ирландского кабачка: он знал, что они двинутся за ним.

То же самое и в этот раз. Он развернулся, решая, в какой бар сподручнее зайти. Решил провести обычную процедуру: притвориться пьяным и заманить пятнистую морду за собой.

Он выбрал бар одиночек, вылез из автомобиля, закрыл дверцу, быстро перешел улицу и остановился под навесом. Он посмотрел на мужчину, но тот глядел совсем в другую сторону, все его внимание было приковано к женщине, устало бредущей мимо него под зонтом: средних лет мадам с сумочкой, небрежно свисающей с согнутого локтя.

Умеренно дорогая одежда: видимо, деловая женщина. Недалеко отсюда находилось несколько довольно приличных на вид домов; она, вполне возможно, возвращалась к себе после длинного дня – магазины сегодня были открыты весь день.

Она не была пьяна, но еле волочила ноги, видимо, очень устала; женщина свернула за угол и исчезла из виду, тогда-то пятнистомордый и двинулся за ней. Сигарета выпала из его пальцев, когда он сделал несколько шагов к боковой улочке.

Пол поднял воротник, чтобы не капало за шиворот, и пошел вслед за парочкой; увернулся от несущейся прямо на него машины и прыгнул на тротуар, спасаясь от фонтана воды, поднятого колесами следующей.

Человек с пятнами на лице шагал за женщиной. Пол быстро подошел к углу и, засунув обе руки в карманы, пошел следом. Уверенно, будто жил здесь всю свою жизнь.

Женщина находилась от него на расстоянии полквартала. Навстречу ей двигался какой-то старикан.

Пол резко остановился: человека с пятнистым лицом не было нигде видно.

Потом услышал, как старик с пьяной вежливостью обратился к женщине:

– Мадам, не желаете выпить?

Женщина покачала головой и прошла мимо, но мужчина тоскливо улыбнулся и двинулся навстречу Полу.

Пол почти бежал, отыскивая парня, которого почему-то нигде не было видно.

Догнал женщину: нигде, никого. Может быть, старый пьянчуга спугнул хищника своим присутствием?

Он перегнал женщину и пошел дальше. Еще квартал – никого. А вот дальше начинался темный участок пути: фонарь на углу перегорел. Улочка была чересчур узенькой для Чикаго, и Полу она совсем не нравилась.

Пол поднялся по шестиступенчатой лесенке к крытому подъезду. Там, в полнейшей темноте, он и остановился, обернулся и взглянул назад.

Женщина подходила медленно, тяжелым напряженным шагом продавщицы, зонтик прислонился к плечу, как усталый бродяга, обнимающий служанку, сумочка свисала со сгиба локтя, похлопывая по пальто.

За ее спиной чернел вход в дом; в нем появилась смутная тень.

Парень с пятнистой мордой.

Он находился за спиной женщины, а она об этом далее не подозревала. Пол увидел, как парень вытащил из кармана нож. Бесшумно раскрыл его, это не был “спрингер”, а скорее что-то типа “навахи”. Зашел женщине за спину.

Пол оперся о стену и вытянул руки, стараясь получше прицелиться. Он практически ничего не видел: очертания были сильно размыты. Расстояние было больше, тридцати футов, и ему вовсе не хотелось продырявить несчастную женщину, поэтому он не торопился, надеясь, что мишень вскоре станет видна несколько яснее.

Из-за спины женщины появился пятнистомордый, схватил сумочку одной рукой и резко повел лезвием вверх. Оно мгновенно и чисто перерезало ремень, и парень отскочил назад, унося добычу.

Женщина застыла на месте, потом повернулась и в ужасе зашлась тихим воем. Вот теперь, когда она немного отшатнулась, у Пола появилась возможность нормально прицелиться.

И тут как будто из ниоткуда материализовался старый еврей: он появился за спиной человека с сумочкой. Пол не стал стрелять. Холодный пот прошиб его. У еврея в руке был пистолет.

– Повернись и встань лицом к стене.

Парень с сумочкой задохнулся от неожиданности.

– Двигай. – Еврей сильно толкнул его. – Я полицейский. Ты арестован. – Голос старого еврея оказался чистым и молодым.

Пол увидел, как он пинком заставил парня раздвинуть ноги положить руки на стену: обыск.

– Все в порядке, мэм?

– Да... да, в полном.

Еврей обстукал парня на предмет оружия и вытащил наручники.

Пол запихнул “сентенниал” обратно.

Женщина с облегчением начала говорить; слова благодарности лились из нее потоком. Еврей ткнул пятнистомордого в спину, и вся троица – женщина крепко сжимала в руке сумочку – двинулась к залитому светом перекрестку.

Наконец они исчезли из вида, но Пол словно врос в полюбившую ему ступени: его все еще преследовал кошмар, он не мог придти в себя от пережитого страха. Когда объявился этот еврей, он лишь по случайности не нажал курок, не совершил роковую ошибку.

Он бы даже не смог убежать потом. Но не страх напугал Пола, он уже привык к нему. Потеря контроля, вот что потрясло его. Стоило кому-то застать его врасплох, как он моментально перестал себя контролировать и оказался беспомощным что-либо предпринять. Несмотря на то, что в его руке был зажат пистолет.

Он сошел по ступеням. Ему было необходимо все это обдумать, он прекрасно понимал, что с ним все в порядке до тех пор, пока он контролирует ситуацию.

Пол даже не мог себе представить, что стоило случиться чему-то непредвиденному, как все здание, с таким трудом построенное, грозило рухнуть.

Необходимо было перебороть свою растерянность, либо так обделывать свои делишки, чтобы абсолютно исключить мельчайшую долю неожиданности.

Глава 10

“Чикаго 21-е дек.

Засада полиции завершилась успешным арестом Джозефа Крабба, во время его попытки ограбить женщину.

Полиция объявила задержание, как “первую ласточку” в кампании, начавшейся четыре дня назад – освобождение Старого Города от банд молодчиков, наводнивших эти районы.

Представитель районного отделения полиции сообщил:

– Засады будут продолжаться, пока мы не выловим всех.

Подозреваемый Крабб, 23-х лет, живущий в 2473 зап. 96 ул. предстанет перед судом в понедельник утром”.

Глава 11

В самом центре района возвышался Уголовный суд округа Кук. За судом темнел монолит, похожий на Сан-Квентин, каким Пол видел его на фотографиях: высокая каменная стена, пулеметные вышки. Завернув за угол, он наткнулся на вырезанную в камне легендарную надпись: Тюрьма округа Кук.

Полу пришло в голову, что незачем ему, как безумному, носиться по темным улицам в поисках хищников, для этого можно найти более легкие пути. Здесь, в суде. как известно приговаривали лишь некоторых, но остальных же выпускали, и за ними с легкостью можно было следить с самого начала.

На Калифорния-Авеню Пол обнаружил парковку и поставил машину. Пистолеты он оставил в салоне, из-за предполагаемых детекторов металла: должны же правоохранительные органы защищаться от возможных попыток освободить обвиняемых прямо в зале суда?

Поэтому Пол надежно запрятал оружие и запер машину.

Над входом, словно виселица, парил мойщик окон на своем кране с платформой. Пол нырнул под него и зашел под портик, уставленный колоннами.

“Народ против Крабба – заседание третье”. Календарь был прикреплен на пробковой доске информационной будки. Пол изучил план здания, мысленно проделал необходимый путь и двинулся в каменные коридоры.

Зал заседаний казался таким же невзрачным и задымленным как ночной клуб в дневное время. Пыльные нити висели в неподвижных серых лучах света, тянущихся от высоких окон и исчезавших, так и не долетая до пола. В паровых трубах что-то настойчиво булькало и ухало. Длинный ряд людей, сидящих на задней скамейке, совсем терялся в пещерообразной массивности зала, и сами присутствующие казались чем-то совершенно незначительным в этом просторным помещении, фермер с тощей серой шеей; смущенная чернокожая женщина; упрямый, небритый мужчина в ветровке и мягкой шапочке; высокий негр, надменно сидящий чуть поодаль; узколицый старик с умными, бегающими глазками; пухлый юнец, сосредоточенно рассматривающий руки, сложенные на коленях; пожилая женщина, настойчивым шепотом втолковывающая что-то сидящему рядом маленькому человеку с выпирающим животиком; два подростка, латиноамериканцы с напомаженными, зачесанными назад волосами и апатичными глазами; седой чернокожий с тоской и бездуховностью во взоре.

Адвокаты небрежно сидели на жестких стульях и скамьях; бумаги валялись рядом с ними. Двое-трое на передних сидениях повернулись и разговаривали с коллегами, сидящими позади. В углу, возле незанятой скамьи, несколько человек в темных костюмах о чем-то совещались один из них, судя по всему, был главным присяжным, но Пол не мог по виду вычислить, какой именно, и дивился тому, что не видит напудренных париков и мантий.

Площадку за скамьями занимали два стола, один из них оккупировал единственный адвокат с седой шевелюрой на другом столе, как и на трибуне, где восседали судьи, было пусто. Группа из пяти-шести адвокатов выстроилась возле судебного клерка, видимо, дожидаясь своей очереди представлять дела.

Пол выбрал незаметную скамеечку в дальнем углу, пристроившись возле нескладной женщины в оранжевоом твидовом костюме. Линия ее бровей была подчеркнута черным карандашом; вид у нее был холеный и настороженный. Она говорила молодому человеку в черном похоронном костюме:

– Фрэнк, это не слишком здорово. Извини.

– Ты не сможешь меня предать. Я уже объявил им, что сделка сделана.

– А что ты им конкретно сказал? Дословно?

– Покушение на убийство. Дадут пять, отсидит три. Слушай, Ирен, ребятенку всего девятнадцать.

– Но это не первый раз, когда его берут тепленьким с ножичком в руке. На сей раз это лезвие еще было покрыто кровью семидесятичетырехлетней женщины.

– Не раны се доконали, а коронарка сосудов.

– Коронарка произошла в результате нападения. Посмотри же, Фрэнк, черт бы тебя побрал, уголовный кодекс. Парнишка пройдет по первой категории предумышленное убийство. Извини уж.

– Но ты не можешь просто...

– Я тебе уже не раз говорила, ты просто не желаешь слушать. Делаешь выводы, уверяешь...

– Что об этом думает Пирс?

– У него и спроси.

– Наверное, я так и поступлю.

– Он отошел тебя к своим помощникам. А если будешь настаивать или начнешь кочевряжиться, он просто вышвырнет тебя из офиса.

– Что ты так заводишься по поводу этого дела? Интересно, если бы жертвой оказался мужчина, ты бы также вела себя?

– Не собираюсь утруждать себя ответами на подобные вопросы.

– Буду просить об отсрочке. Мы не готовы к походу в суд.

– Пожалуйста, не торопись. Никто не собирается переезжать твоего подзащитного поездом.

– Так что там с этим парнем?

– Четырнадцать месяцев назад он уже побывал в моем списке, но его адвокат склонил меня вынести более мягкое обвинение и отсрочку приговора. Парень пошел обратно на улицу и пришил миссис Джэквист. Был пойман. Но сколько он убил, прежде чем его поймали?

– Ты хочешь сказать, что чувствуешь себя виновной, потому что согласились на условный приговор год назад? Ради всего святого...

– Если бы я согласилась на суд, то сейчас бы парень сидел в тюряге. А миссис Джэквист бы жива. Подумай-ка об этом, Фрэнк.

– Если бы так думал каждый прокурор, то за двадцать лет все обвиняемые успели бы обрасти бородами и поседеть, пока длиться заседание.

– Фрэнк, когда коп арестовал негодяя, он как раз вытаскивал нож из своей жертвы. В этом коридоре присутствовало двое свидетелей, которые знали парня лично. Ошибки быть не может; все свидетели в голос утверждают одно и то же. Твой клиент – мерзкое и жестокое животное и он нуждается в том, чтобы его изолировали от общества. Больше говорить не о чем.

– Слушай, Ирен, я кое-что знаю об этом парне. Его старик...

Тогда женщина заговорила, медленнее отвешивая слова, как кирпичи на постройку здания:

– Мне совершенно насрать на это, Фрэнк. Меня тошнит от людей, готовых обвинить в преступлении кого угодно, только не самих преступников.

– Черт побери, хватит вести себя так, словно ты восходящая звезда юриспруденции! Что с тобой случилось?

Женщина показала ему полруки, выставив один палец: это был ее ответ.

Молодой адвокат захлопнул кейс и двинулся по проходу. Его напряженное лицо исказила гримаса ярости.

Пол наклонился.

– Извините, мисс...

Ее темные глаза охватили фигуру Пола, когда она обернулась; в них сквозила подозрительность.

– Да?

– Я невольно подслушал. Вы из команды окружного прокурора?

– Верно, но если вы хотите поговорить о деле, которое сейчас будет заслушано, я не...

– Нет-нет. Я не собираюсь ничего говорить. Ведь я всего лишь зритель.