Звездный мост

Хорн на мгновение замер. Они решили снова привести трубу в рабочее состояние? Или сейчас будет запущен корабль? Страх прошиб его, однако спустя несколько секунд Хорн успокоился, В любом случае этот выход будет для него наиболее удачным. Спасибо судьбе… Смерть будет мгновенной, безболезненной, он бесследно растворится в унитронном поле, тем самым посрамит Эрон, который никогда не сможет раскрыть тайну исчезновения наемного убийцы, поднявшего руку на святая святых — на власть! Тут он вспомнил кобчика, который сгорел, прикоснувшись в стене трубы, ведущей к звездам. Теперь пришла его, Хорна, очередь. Всему на свете приходит черед, к этому надо относиться храбро… Его неожиданно шатнуло, он почувствовал, как проваливается в бесконечную ночь.

Ночь длиной в тридцать световых лет.

Из летописи

Эрон…

Нелюбимое дитя нерадивой матери… Или, может быть, выкидыш, случайно оставшийся в живых? Злобный в зависти, наглый в силе…

Эрон… Величайший триумф в истории человечества и в то же время неслыханные, сковавшие его кандалы. Шутка дьявола, подмявшая под себя человека.

Эрон, ты умеешь только ненавидеть, желчь ты выделяешь обильно! Ты оказался умницей, Эрон. Пока человек трудился, чтобы поднять плодородие твоей скудной почвы, пока учился обходиться твоими скудными минеральными богатствами, ты исподволь овладел его душой, вполз в сердце. Ты изменил его куда сильнее, чем человек свою новую, рожденную во зле родину.

Первым делом Эрон отвратил тебя от звезд, лишил исконной бескорыстной любознательности. Теперь на космические просторы человек смотрел исключительно с практической точки зрения — где что плохо лежит. Эрон, двуличная планета, ты заставил человека заняться торговлей, при этом стер в его сознании разницу между честным обменом и грабежом.

Легенда гласит, что Рой Келон первым посетил этот мир. Можно ли ей верить, не знаю. Известно только, что легенда и миф всегда являлись приживалами у сильных мира сего. Удивительно, как Рой Келон мог выбрать эту планету для заселения? Он повидал столько новых земель, и каждая из них была куда обильнее, наряднее, добрее к человеку. К тому же Эрон расположен так далеко от матери-Земли.

Эрон… Всю силу своего ума, мастеровитых рук, крепость духа, умение терпеть человек приложил, чтобы скрыть твое гнилое нутро. Он выстлал поверхность планеты металлической сияющей броней, понастроил города, понатыкал терминалов, насытил атмосферу кислородом, ведь на заре колонизации воздух на твоей груди был скверный.

Теперь ты можешь быть спокоен, галактический паук. Ты покорил человека, заставил его работать на тебя, принудил насытить твою утробу богатствами, доставляемыми со всех концов освоенного свободного пространства. Вокруг тебя вращается вселенная, все дороги ведут к тебе…

Во сне тебя не мучают кошмары, Эрон?

Глава 8. ВОЗРОЖДЕНИЕ ИЗ ХАОСА

Гулкая пустота… Никаких ощущений… Без звука, без проблеска света, без любого другого ощущения, способного напомнить, что я жив. Значит, я мертв? Вопрос-мысль родился во мне, всплыл из бессознательного, заставил встревожиться — я замер в ожидании ответа, однако ответа не последовало. И как ответить на этот вопрос, если глаза не видят, уши не слышат, тело не ощущает? То ли я ослеп, оглох, лишился способности ощущать, осязать, различать, то ли всего этого лишилось пространство? Оно погибло, и теперь не может явиться мне посредством ощущений. Так что я имею право выбора. Более идиотской дилеммы передо мной никогда не стояло, хотя люди веками бились над разгадкой, что первично и что вторично. Сунуть бы одного из этих философов в межзвездный туннель — он бы навсегда открестился от подобного вопроса, потому что даже возможность мыслить не является подтверждением факта моего, Хорна, существования. Кто может подтвердить, что мыслю именно я, Хорн? То-то и оно!..

Ни о чем здесь в этой пустоте, нельзя судить определенно. Верх, низ, там, здесь, раньше, питом, дальше, ближе..; Все эти термины — чепуха, когда нет точки отсчета. Такое даже в дурном сне не привидится. Нельзя же воочию зрить ничто!.. Выходит, можно, и я этим занялся против своей воли. Вот он путь, слабенькая надежда зацепиться за что-то существенное. Что-то должно сохраниться в памяти. Как я очутился здесь? Мне просто необходимо ответить самому себе на этот пустяковый вопрос, который и вопросом назвать нельзя. Так, небольшая справочка… Каким образом я попал сюда? Не помню! Не помню-ю!.. Значит, это не я! Все это творится не со мной!.. Я кричу и сам не слышу своего крика. Дышу, а грудь не вздымается!

Вспоминай! Вспоминай!

Неопределенность внезапно раскололась. Что это за новенькое словечко «внезапно»? Как это?.. А вот так — в «мгновение ока» означает, что немного назад я ничего не помнил, а теперь вполне соображаю, что вошел в ствол этой паршивой трубы.

Батюшки! Я как будто вновь появился на свет. Родился заново! Вот теперь я уверен, что это мои мысли. Значит я существую?! Вот радость! За это и хватайся. Держись крепко… Я родился вновь. Что же еще? Какой-то следующий вопрос вертится на, кончике языка. Как мучительно он рождается!.. Попробуем сначала. Я — это я, некое существе, только что появившееся на свет… Вот именно — где этот свет? Где я?.. Хватайся за это. Держись крепко, зубами вцепись…

Следом родилось ощущение, что я падаю, лечу куда-то в тартарары. Если я падаю, то это значит, что я откуда-то выпал. Из чьего лона? Помнится, там было тяжко. Ощущался вес, под ногами была твердь. Это место называлось?..

Это место называется Земля!

В следующее мгновение перед глазами предстало вновь сотворенное нечто — зеленые равнины, снеговые шапки гор, реки, озера. Моря, голубой купол неба, белые облака и изобилие света; падающего сверху, источаемого веселым сияющим колесом, катящимся по крутой дуге, проложенной в голубиной выси. Он населял когда-то этот, благодатный край. Обитал там вместе с другими людьми и животными. Итак, он падал с Земли… Но куда?

На этот вопрос ответить уже было легче. Там, куда он стремится, тоже присутствует ощущение тяжести, под ногами тоже окажется твердь. Это место называется Эрон. Постараемся сотворить Эрон. Вот он какой — укрытый железом, повсюду одинаковая температура. Что-то подобное точке, вокруг которой вращается вселенная. Что там прячется под броней? Многочисленные туннели, заводы, энергостанции, а в них людишки, накрепко привязанные к своим так называемым «рабочим» местам. Вот что такое Эрон. Он стремительно падает туда. Одолевает пространство…

Что такое пространство? Это та область, через которую он падает. Ответ верный. Теперь память немного ожила, начала набухать воспоминаниями. Он попал в ствол исполинского орудия… Правильно — оно дает начало трубе или туннелю, который проложен в чем-то, что он поименовал «пространством»… Из этого ствола его выплюнули в это «ничто», в которой он потерял самого себя. В пустоту! Верно! Безвременье! Точно. В забвение! Несомненно, в небытие…

Наконец-то! Я все-таки сотворил это самое… Эту самую реальность.

В следующее мгновение — он уже был способен ощутить этот микроскопический промежуток времени — Хорн вспомнил. Все восстановилось ясно, без пробелов. Какой вопрос ни задай, он на любой готов был ответить. А на те вопросы, на которые ответов не было, их не существовало и до его рождения.

Другое волновало его теперь — он по-прежнему ничего не ощущал. Словно был напрочь лишен тела, и в холодном, беззвучном, набитом непроницаемым мраком пространстве путешествовала его душа. То есть сознание… Все впитывающий, пытающийся определиться в этом безвременье разум. Связь с телом оказалась разорванной? Вечности не потребна телесная оболочка? Он на самом деле провалился в вечность?

В этом пространстве каждое мгновение превращается в вечность, и бесконечность времени умещается в одном-единственном мгновении. Хорошенькое дельце! Я знаю, как называется подобное состояние. Это же смерть!

Хорну хватило ума сообразить, что подобное допущение весьма приблизительно и, как всякое сравнение, страдает недосказанностью, расплывчатостью, однобокостью. Хороша смерть, если он с такой легкостью рассуждает об этом. К тому же если он попал в поле этой губительной силы, то где же миллиарды подобных ему, успевших покинуть Землю еще до той минуты, как он вступил в трубу? Неужели здесь каждый страдает в одиночку? Накладно будет для этого самого пространства… Что-то не складывалось со смертью. Смерть меня подождет. Пойдем с самого начала — с момента, как он очутился в трубе…

До этого ему два раза приходилось путешествовать в межзвездном туннеле. Сначала его перевезли с Кварнона на Эрон, затем с Эрона на Калисто. Оба раза он находился без сознания. Сначала решил, что в каюты подкачивают какой-то усыпляющий газ, и во время второго путешествия решил насколько возможно задержать дыхание. Тогда он летел в составе подразделения гвардейцев, их набили в пассажирский отсек как сельдей в бочку. Ничего не получилось. Снова неодолимый провал в забытье… Те же ощущения испытывали и его сослуживцы, которые охотно разговаривали на эту тему. Возможно, эронцы использовали комплексные средства для усыпления?

В ту пору он подозревал, что подобные меры применялись с целью сохранить в тайне какой-то важный секрет, касавшийся труб. Теперь понял, как глубоко он ©шибался. Очевидно, подобные меры были необходимы, чтобы не допустить случаев массового умопомешательства. Сон, конечно, лучшее средство, чтобы в целости и сохранности доставить сознание в точку назначения.

Теперь Хорн был способен анализировать происходящее с ним — он делал это охотно, словно играя. Итак, он попал в трубу и теперь падает с Земли на далекий Эрон. Это перемещение сопровождается отсутствием света, звуков, любых других ощущений. Он даже не чувствует, что летит куда-то. Более того, не ощущает своего существования.

Но ведь как-то это состояние можно описать. Его просто необходимо описать, чтобы не потеряться в нем, чтобы вновь осознать себя полноценным существом. Для этого ему необходимо каким-то образом разогнать сгустившуюся вокруг него тьму. Должен же существовать какой-то сверхчувствительный взгляд, который поможет воссоздать окружающую его реальность. Ведь она существует, не правда ли? Даже если ее бытие никак не подтверждается опытом. Даже если оно не более чем, иллюзия.

Должны же быть какие-то способы проверить, какая из альтернатив подтверждается в его случае. Как это можно сделать, утратив способность воспринимать ощущения? Хорошо, зайдем с другого конца. Что у него, Хорна, есть в наличии? Исправно работающее сознание. На что способно это так называемое сознание? В его распоряжении, собственно, всего три функции — память, способность анализировать и синтезировать.

Память:

Человек в серой униформе смотрит на часы и удивленно заявляет: «Я рассчитывал, что путешествие продлится около трех часов, а на циферблате секундная стрелка даже с места не сдвинулась».

Анализ:

1) Эрон лжет, перемещение в трубе происходит мгновенно.

2) Человек ошибается, возможно, его часы просто остановились.

Синтез:

Если первое положение верна, тогда те мысли, что в настоящий момент рождаются в моей голове, тоже не имеют временной протяженности. Может ли это перемещение, которое кажется неопределенно долгим, быть одновременно и неопределенно коротким? Время — человеческая выдумка. На самом деле его вообще может не быть, и, Попадая в трубу, мы как бы оказываемся в реальном мире. Но ведь я в настоящий момент ощущаю продолжительность. По крайней мере, последовательность движения мысли. Последующее в моей голове все-таки не сливается с предыдущим. В этом я уверен. Кроме того, мгновенное перемещение предполагает необходимость нахождения одного и того же предмета в двух удаленных друг от друга точках. Это не подтверждается — я способен рассуждать о той точке, из которой стартовал, а также о месте, куда меня несет. Вывод — подобное предположение неправдоподобно.

Если второе предположение верно, то, выходит, в трубе прекращается всякое движение. Абсолютно. Тогда, действительно, все должно остановиться: распространение световых и звуковых колебаний, всякое проявление тепловых процессов. Значит, и мое тело должно замереть, вплоть до движения электрических сигналов по нейронным цепям… Тогда каким образом я мыслю? Остается предположить, что сознание как таковое не связано с движением подобных, блуждающих в голове импульсов. Вывод — подобное предположение более вероятно.

Опять же выбор между первой и второй гипотезой невозможен. Обе точки зрения одинаково последовательны и подкрепляются наблюдениями. Выходит, что они обе верны, но этот вывод нелеп. Как бы проверить?..

Хорн опять уперся в стену. С другой стороны, у него два возможных объяснения, а это все-таки лучше, чем ничего.

Стена… Стены! Он вдруг вспомнил, что пограничный слой, образующий цилиндр, грозил гибелью. Его нельзя касаться. Для того чтобы предотвратить соприкосновение, на корабли надевали специальные бандажи — золотистые пояса на носу и корме. Но ведь его скафандр не имеет подобного приспособления, и он рискует в конце концов столкнуться с этой жутью. Но ведь до сих пор этого не произошло, значит, все развивается не так, как он предполагает.

Прежде всего успокойся. Не надо паники! Насчет этого не стоит беспокоиться. Если он коснется их, он об этом не узнает, а предотвратить подобное событие ему не дано.

Так, что еще он может вспомнить, напрямую относящееся к конструкции трубы, принципу ее наведения?

Прежде всего он попытался вообразить туннель в его первозданном виде. Что сначала бросилось ему в глаза? Легкое, но заметное свечение. Цилиндр, удалявшийся в бесконечность, напоминал прочерченную прямую, постепенно сходящую на нет. Еще на что похож этот объект? На стеклянную трубу, нагреваемую из середины и растягиваемую в обе стороны.

Что ему дают эти образы, зрительные метафоры? Если его предположение верно, то, в этом случае при растягивании диаметр трубы должен уменьшаться и в пределе она должна превратиться в слабо светящуюся нить. Каким же образом через нее проходят многотонные корабли? Или функция золотых колец заключается совсем в другом? Вот еще вопрос — он где находится? Не в суженном ли пространстве?

Необходимо срочно что-то предпринять! Нельзя бездействовать!.. При определенных обстоятельствах фатализм и покорность неизбежны, но чисто психологически он должен оказать сопротивление. Он решил, что в этом смысле следует сконцентрироваться на каком-то одном чувстве и последовательно, раз за разом попытаться вернуть себе эту способность. Начать он решил со зрения. Затея, конечно, безумная, но выбора у него не было. Точнее, у него была бездна времени, чтобы опробовать все варианты. Теперь ему стало совершенно очевидно, что справиться с трудностями, вырваться из плена «ничто» ему может помочь только разум. Усиленная работа мысли. Капля за каплей, открытие за открытием…

Он долго вглядывался во тьму и скоро пришел к выводу, что находится в самой сердцевине этого мрачного пространства. Если у него есть границы, то он, Хорн, равноудален от них. Можно ли было доверять подобному выводу? Но что оставалось делать? И Хорн допустил такую возможность. Правда, никаких практических выводов отсюда сделать было нельзя.

Бесконечность путешествия все же утомила его. Попытка разобраться в своем состоянии, в окружающем сменилась глухим злобным отчаянием. Пришлось напомнить себе, что рыдания и вопли делу не помогут. Время, конечно, могло быть человеческой выдумкой, даже инструментом измерения чего-то проистекающего только в одном направлении, но уж в злобном умысле его не стоило обвинять. Время ему не враг! Ты в этом уверен? Почему бы не предположить такую возможность? Что запрещает видеть во времени потенциального врага?

«Так, — усмехнулся Хорн, — я, кажется, приоткрыл дверцу, ведущую к безумию, этак можно дорапортоваться до чего угодно! Значит, природа — мой личный враг. Так и ждет, как бы заполучить меня в когти!»

Ждет! Ждать!.. Вот чего ему не хватает — умения ждать. И не просто дожидаться решения своей участи, а целенаправленно и постоянно заполнять сознание свежей пищей, не давать ему ни минуты отдыха. Не допускать провалов в панический ужас. Только думать, думать и думать…

Тяжело? Бродить по пустыне не легче.

Чем, например, он займется, достигнув Эрона? О том, что он может никогда не добраться до него, вспоминать не стоит.

Итак, он на Эроне. Первым делом корабль, стремящийся к нему, попадает в околопланетное пространство, затем медленно втягивается в один из терминалов, подобный тому, из которого он был выстрелен в сторону Эрона. Терминал, естественно, устроен на одном из полюсов. Далее корабль попадает на приямок, ствол которого постоянно направлен на какую-то область пространства. Он независим от вращения планеты. В противном случае вся сеть межзвездных туннелей превратилась бы в нечто, напоминающее комок спагетти. Каждая опорная рама с выставленным направляющим стволом плавает в бассейне, наполненном ртутью. Бассейн мелок. С помощью особых приспособлений по заранее заданной программе стволы поворачиваются в нужном направлении. Правильно! Эрон вращается практически вертикально! Продолжим… Как только корабль попадает в терминал, его тут же сажают на предназначенный подъемник, который опускает его на заранее определенный ярус или уровень. Грузовые суда опускаются глубоко в тело планеты. Выше располагаются этажи, занимаемые военными — они принимают там боевые корабли. Пассажирские лайнеры, которые перевозят почти исключительно златокожих, остаются на верхних ярусах.

К сожалению, он не корабль и укрыться на корабле не имеет возможности. Вход на Эрон для него не предусмотрен. Стоит ему очутиться в границах космического вокзала, как он тут же будет обнаружен. И сбежать сразу после появления на Эроне он тоже не может. Загрузка, посадка пассажиров происходят так глубоко, что добраться туда нельзя. Даже если сумеет проникнуть на посадочную палубу, как он избежит контрольно-пропускных пунктов? Просто так попасть на Эрон не может никто — только на корабле. Может, несмотря на разницу в скорости вращения, выбраться на поверхность Эрона и попытаться найти какой-нибудь лаз? Безумная затея! Как он достигнет поверхности этой до предела урбанизированной планеты, представляющей собой более искусственное сооружение, чем естественное небесное тело.

Да, но ведь как-то вращающийся относительно планеты терминал связан с нею? Конечно, что-то напоминающее систему подшипников должно существовать. Подсчитаем… По его наблюдениям терминал в диаметре составляет около пятидесяти километров. Примем скорость вращения Эрона равной скорости вращения Земли (они, в общем-то, не совпадают, но не намного). Тогда относительная скорость не должна превышать семи километров в час. Скорость приемлемая, но никто и никогда не пытался проникнуть на планету таким способом.

Безусловно, рассуждая здраво, проходы должны быть, но как их найти? Еще один вопрос в череде таких же незамысловатых, вопросиков — как быстро он движется? что случилось со временем? сколько могут тянуться три часа?

Бесчувственное сознание, которое — по праву ли? — называет себя Хорном, по-прежнему плыло в бесформенном, не обладающем временным измерением «ничто». Под действием непонятных и неощутимых сил… Полностью изолированное от чего-то существенного, привычного. Стремящееся к цели, где его поджидает гибель. Ему в удел осталась только способность мыслить. Если сформулировать точнее — то, что можно было бы назвать его «я».

Вот в чем заключалась ирония, отметил про себя Хорн. В прежней своей жизни он порой ощущал себя куда более несчастным, чем сейчас, испытывал безграничное отчаяние, терзался от всякой попытки внешней среды вторгнуться в его жизнь, однако в ту пору его никогда не посещало ощущение, что он спеленат, как младенец. Мог, если надо, постоять за себя… В нынешнем своем состоянии, умудренном, исполненном спокойствия, он не то чтобы пошевелить членами, но даже каким-то образом повлиять на окружающее был не в состоянии.

Может быть, его испытывают, пытаются натолкнуть на осознание чего-то запредельного? Божественного?.. Хорн всегда считал, что подобные домыслы являются одной из форм добровольного подчинения обстоятельствам. В этом случае на него оказывала давление вселенная, пыталась натолкнуть на мысль о существовании неподвластного его разумению существа. Поверь в него, отдайся его воле — и сразу наступит покой. Можно поклониться и не существу, а великой энтропии, которая является эффектным завершением колеса страданий.

Это выглядело красиво — раствориться в «ничто». Он, собственно, уже добился этого и вот плывет в нирване, рассуждает… А страдания между тем не убывают. Как, впрочем, и желания… Все-таки хочется обрести тело, смысл…

Есть еще один кандидат на роль вседержателя. Это Эрон… Как ни крути, а только Эрону удалось создать систему, которая не только живет и трудится, но с каждым веком набирает все больше и больше мощи. К сожалению, подобная вера в сути своей была ущербна. Вся она сводилась к признанию всемогущества силы и ненависти.

Сколько же ему еще пребывать в этом состоянии? Как далеко до Эрона?

Что же остается в осадке, если последовательно пройти по пути веры? Если не побояться взглянуть правде в глаза? Единственное, что достойно почитания, — это он сам! Это не гордыня, не попытка махнуть рукой на обстоятельства, отрешиться от них и положиться на «что будет, то и будет». Нет, эта вера имела практическое применение — только он сам, своими «руками» может помочь себе. Основанием для подобного взгляда может служить тот импульс, который толкнул его добраться до земного терминала, влезть на опору, натянуть на себя космический скафандр и ринуться в непроглядный мрак небытия. Что подвигло его на подобный поступок? Вот за это «что-то» и надо схватиться. Одним словом, довериться себе. При этом ясно сознавать, что при наличии в мире событий немыслимых, а значит, невозможных в реальности есть также обстоятельства неизбежные, события неотвратимые.

Глупая теория? Возможно. Однако она еще раз помогла ему избежать умопомешательства и удержала в границах разумного. Значит, возможного. Эрону и на этот раз не удастся сломать его. Эта планета-город столкнула его в беспросветный мрак с единственной целью — лишить его, Хорна, разума; заставить признать наличие все и вся подавляющей воли — пусть то будет Господь Бог, энтропия или сам Эрон.

Он, Хорн, постоянно терпел поражения: сначала в созвездии Плеяд (тогда он еще был наивный идеалист, верующий в добро, справедливость), затем на площади перед исполинским монументом и вот теперь один на один с собой. Однако он никогда не считал, что все кончено. Он всегда верил, что главное сражение еще впереди.

…Единственный путь, который мог привести его на Землю, лежал через Эрон. Выбора у него не было, так как только тем, кто соглашался служить империи, предоставлялась полная амнистия. После короткого срока обучения на Кварноне, во время которого ему пришлось сражаться с варварами-наемниками с далеких миров, Хорн был доставлен на планету-метрополию. Здесь он попал в руки местных знатоков муштры и военной подготовки.

Офицеры называли полк, в котором были собраны такие же, как и Хорн, изгои, «полком счастливчиков». За все время боевой подготовки никто из них не погиб. Однако уже во время службы он узнал, что никому из этого полка не «светит» сразу после окончания учебных курсов отправиться на Землю. Сначала его прикрепили к Генеральному штабу — там он должен был нести охранную службу. Наконец ему удалось добиться перевода на Землю — Хорн был внесен в список команды боевого корабля, местом приписки которого была эта древняя планета.

Скоро корабль перелетел на Калисто. Это был гигантский мир, относившийся к той же самой звездной системе, куда входила Земля. Затем путешествие на Землю, которое заняло куда больше времени. Наконец цель была достигнута, и он занялся изучением возможности дезертировать. Пора было приниматься за сделанный ему заказ. Однажды ночью его поставили на пост возле снятого с корабля орудия, которое подлежало ремонту. Дело происходило в Третьем порту. С поста, предварительно оглушив и связав своего лучшего друга, он и дал деру. Около недели, избежав погони и прочих ловушек, он добирался до унитронной изгороди, отделявшей плодородные фермы от Великой американской пустыни. Чтобы миновать зону ограждения, ему пришлось прорываться через строго охраняемые ворота, при этом Хорн убил двух стражей. Один из них поднял тревогу…

Он двинулся через пустыню. Он верил в себя, верил в удачу. С ним был пони, который никогда не подведет. Нюх у него почище, чем у охотничьей собаки. Если бы не пони, он никогда бы не смог избежать патрулей свободных охотников. Далее все происходило словно в сказке — встреча с китайцем, подземный туннель… Конечно, ему не стоило с такой жестокостью обходиться со стариком, но у него не было выбора, иначе он не смог бы добиться правды. Собственно, все сказочное в его приключениях было связано исключительно со старым Ву. В этой встрече было много непонятного:

Где он теперь, вечный скиталец? Где его удивительная птица? Живы ли они или, что скорее всего, сидят в какой-нибудь темнице?

С чувством стыда вспоминались ему те минуты паники, которые охватили его, когда после убийства Кохлнара он нырнул в подземный туннель. Тут его — изнутри — коснулась вся гамма ощущений, которые он испытал, купаясь в маленькой запруде. У него даже дух захватило от удовольствия. Следом нахлынуло уже что-то совершенно невероятное, волнующее и томительное… Он держал ее в своих объятиях, ощущал запах ее дыхания. Батюшки, он же за грудь ее держал!.. Возбуждение достигло неслыханной силы, сердце рвалось из груди — ад она, грудь-то? — голова закружилась от необузданного желания… Где голова, какая голова?

Когда же это наконец кончится? Сколько еще до Эрона?

Не глупо ли мечтать о Вендре, наследнице империи? Но это лучше, чем постепенно скатываться в безумие. Хорн с горечью понял, что долго ему не продержаться. Память не беспредельна, вопросы, которые стоило обсудить в подобном безвыходном положении, тоже скоро иссякнут, и как только он начнет повторяться, это будет верный признак, что крыша поехала. Тогда Эрон может торжествовать окончательную победу. В этом случае лучше смерть, потому что безумцу никогда? не выбраться из терминала. Ой станет законной добычей какого-нибудь верного служаки, чья бдительность и рвение, несомненно, будут отмечены наградой.

Вот о смерти стоит поразмышлять пообстоятельней. Она того заслуживает. Эта тема до поры до времени неисчерпаема. Прежде всего его привлек вопрос — кто и зачем стрелял в Вендре. Теперь в этом сомнений не было, стреляли именно в нее. Кому была на руку ее гибель? Тому же, кто нанял его, чтобы застрелить Кохлнара?

Интересные вопросы, но времени, чтобы осмыслить их, у него уже не оставалось. Когда в первый раз где-то впереди мелькнул проблеск, Хорн решил, что это галлюцинация. Оказалось, что он ошибается — свечение действительно оживало вдали. Словно в той стороне занималась заря… Труднее было определить, то ли он действительно видел это, то ли свечение рождалось у него в сознании. Возможно, это была иллюзия, возникшая от страстной жажды увидеть свет? В этом случае Эрон приготовил ему очередную ловушку — теперь его будут, манить огни, потом звуки. Глядишь, ему почудится, что кто-то поглаживает его поруке, он вновь почувствует ее запах…

СЛИШКОМ МНОГО ВОПРОСОВ!

Держись, Хорн, империя вновь пошла в атаку. Теперь на тебя натравят монстров, рожденных твоим собственным сознанием. Однако зарево, не унималось захватывало новые участки непроглядной тьмы. И надвигалось оно неспешно. Человек невольно начал отсчет расстояния, потому что он воочию различил, что до свечения оставались метры. По крайней мере, не более двадцати метров. Уже пятнадцать. Четырнадцать. Тринадцать… Десять!

Слишком быстро. Слишком быстро!

Существует ли вероятность того, что он не попадет во входной шлюз? Или скорость окажется слишком велика, ведь программа, управляющая работой туннеля, не предусматривает появления таких объектов?

Неожиданно падение замедлилось — он подвис метрах в десяти от устья, откуда полыхало светом.

Десять. Десять. Десять. Одиннадцать.

Что-то необходимо предпринять. Следует поступить так, как будто все вокруг него реально. Нельзя поддаваться подступающему к горлу страху. Но как действовать? На что решиться?.. Он же двинуться не может!..

Двенадцать. Тринадцать…

Соображай! Если он не попытается, то может отправиться в обратное путешествие на расстояние тридцати световых лет. Приятная перспектива!.. Каким-то образом следует пробить стенку. Это бессмысленно!.. Нет-нет! Что же удерживает его на одинаковом расстоянии от стенок трубы? Его сознание? Тот бессознательный страх прикосновения к тому, что несет смерть? Но ястреб погиб, прикоснувшись снаружи, а если изнутри? Другого выхода нет. Какая-то сила должна действовать в этой странной вселенной! Попытайся! Рванись!.. Представь себе, что ты рванулся в сторону. Изо всех сил.

Он так и поступил. Без слов. Яростно и неодолимо. Что-то вцепилось в него. Сила гравитации? На мгновение он почувствовал, что обрел тело, заныли мускулы, он упал на что-то твердое. На пол шлюзовой камеры? Определить не мог — вспышка света ослепила его. Она оказалась такой силы, что острая боль пронзила мозг.

Он потерял сознание. Очнулся быстро, по крайней мере, ему так показалось. Почувствовал, что дышит, только вздохи и выдохи больше напоминали рыдания. Потом открыл глаза. Сначала ничего не увидел, мгла застила очи.

Пронзила мысль: он сделал это, он добрался до Эрона?

Тот принял его? Как старого друга, долгожданного гостя?

Ну уж нет. Рассчитывать на это было самоубийством.

Из летописи

Мечтатель, строитель…

С упорством муравья человек воздвигал города. В отличие от него он действовал разумно, по заранее придуманному плану. Совсем не потому, что жизнь в каменных теснинах было ему по сердцу, — просто, объединившись, можно было легче решать проблему выживаемости, проще создать комфортные условия существования. И конечно, нельзя сбрасывать со счетов экономические выгоды города… По правде говоря, человек ненавидел города. Всегда. Однако, взявшись за сооружение каменных громадин, человек уже не мог остановиться.