Вернись в свой дом

Но разве он действительно хотел выбить ее из колеи? Их сегодняшняя близость, еще более чувственная, с терпким привкусом обиды, была даже лучше, чем в юности. И тогда Бен решил сделать ей предложение.

А теперь пропадала она, сгорая в огне желаний, которые никогда не сбудутся. Она знала, что это будет моральным самоубийством, но неудержимо хотела принять его предложение.

Сейчас он освободится, и, может быть, они смогут расставить все по своим местам.

Возможно, он скажет, как сожалеет о своем отношении к Мэгги и дочке. Скажет, что будет им помогать... Возможно, сообщит, что собирался вернуть деньги ее отца...

Бен продолжал держать дверь открытой, приговаривая:

– Ну что вы, как вы можете нам помешать? Она здесь. Проходите, пожалуйста.

Дороти Скит медленно вошла в освещенный холл. Годы превратили ее из пухленькой женщины в дородную матрону, а светлые мягкие волосы стали пепельными.

– Я услышала, что вы приехали, мисс Кэролайн, – начала она неуверенно. – Но не знала, надолго ли. Понимаю, что сейчас не время для визитов, но я боялась не застать вас.

Сердце Кэролайн подпрыгнуло. Сначала медленно, а потом бегом она пересекла холл и обняла пожилую женщину. Слезы наворачивались на глаза. В свое время только доброта Дороти поддерживала ее.

– Давайте все отправимся на кухню, – предложил Бен, нарушая напряженную тишину. – Я как раз собирался приготовить ужин. Присоединитесь к нам, Дороти?

– О, нет... то есть я хотела сказать, что уже пила чай, – начала оправдываться она. Ее округлое лицо залила краска. – Я не хотела навязываться, я лишь пришла передать вам вещи отца. – Она полезла в сумку, не спуская беспокойного взгляда с Кэролайн.

Дороти явно чувствовала себя неловко, Кэролайн не могла найти слов, чтобы успокоить ее. Ей на помощь пришел Бен.

– Ну тогда просто составьте нам компанию. Выпьете бокал вина или чашечку кофе, на ваш выбор, и расскажете деревенские новости. Мне кажется, Каро хотелось бы узнать, что происходило здесь все эти годы.

Это было неожиданно для Кэролайн, но она подумала, что выдумка стоит того, потому что глаза Дороти тут же загорелись и она приободрилась.

Бывшая домоправительница ее отца была падка на сплетни и слухи. И Кэролайн порой даже думала, что это она прознала об их романе с Беном и сообщила отцу.

Плетясь позади Бена и Дороти на кухню, Кэролайн решила, что теперь это больше не имеет значения. Пусть прошлое останется в прошлом.

Они расположились за столом, как добрые знакомые. Дороти Скит потягивала горячий шоколад, ее любимый напиток, и вводила их в курс местных новостей. Кэролайн слушала и с удовольствием ела сочный жареный окорок и помидоры, которые отыскал Бен.

– Не верь половине того, что она говорит, – смеясь, шепнул Бен и долил вина в бокалы.

Кэролайн улыбнулась ему в ответ. Она слушала просто фантастические истории, наслаждаясь звуками голоса, напоминающего о далеком детстве.

Поэтому, когда Дороти протянула ей сверток, Кэролайн посмотрела на вещи отца без привычной настороженности.

Серебряный футляр для часов, которые он всегда носил в нагрудном кармане, с цепочкой и ониксовой печатью, золотой перстень, доставшийся ему от его отца и стершийся от времени, две авторучки – немногие приметы шестидесятилетней жизни.

И все же она почувствовала глубокую боль утраты, возвращая трогательные сувениры Дороти.

– Отец хотел бы, чтобы все это хранилось у вас, – мягко произнесла Кэролайн.

Дороти много лет разделяла постель Реджинальда Харви. С ее стороны это была любовь, с его – простая и, возможно, не очень сильная привязанность. Увидев сомнение в глазах женщины, Кэролайн настояла на своем:

– Вы нравились отцу, вы были ему ближе, чем я.

Она слышала вздох Бена, за которым наступила такая глубокая тишина, что зазвенело в ушах. Как ни странно, его присутствие придало ей сил, и она добавила:

– Лучше расскажите мне, почему... почему он всегда вел себя так, будто я в чем-то виновата перед ним? Может быть... – Кэролайн вздохнула, Бен смотрел на нее, и она чувствовала его молчаливую поддержку и сочувствие. – Может быть, если бы я знала причину, то смогла бы понять и простить его.

– Конечно, – подхватила Дороти. Ее глаза наполнились состраданием, но руки радостно сжимали дорогой сердцу сверток. – Он всегда был сдержан и особо не распространялся о своих чувствах. Но он обожал твою мать. Джейн Байлисс – ты ее знаешь, она вышла замуж за старого холостяка Хьюма – работала тогда у вас: убиралась, помогала по хозяйству. Она рассказывала, что беременность твоей матери вызвала противоречивые чувства у Реджинальда. Он ни с кем не хотел делить ее.

Кэролайн сдвинула брови. Неужели ее отец действительно так безрассудно любил, что возненавидел своего единственного ребенка?

Ее глаза затуманивались, и она едва слышно сказала:

– И она умерла, когда я была совсем маленькой.

– Миссис Харви умерла спустя час после твоего рождения, – сказала Дороти, кивая головой. – Об этом говорили по всей деревне. Страшная трагедия, .. Когда я устроилась сюда работать, то видела, как мучился твой отец и как он относился к тебе. – Она тяжело вздохнула. – Ты росла и становилась все больше и больше похожа на нее. Но все же ты была не она.

– И поэтому я его раздражала, – сипло проговорила Кэролайн.

– Ну, ты сама знаешь, как я к нему относилась. Но я не боялась повторять ему, что его неприязнь к тебе несправедлива, хотя он и просил меня не совать нос не в свое дело, – призналась Дороти. – Ведь в этом не было твоей вины. Не ты сама решила появиться на свет. Я говорила ему об этом, и не один раз. И постепенно Реджинальд начал смягчаться. Но к тому времени было уже поздно. Ты выросла дерзкой и чувствовала себя обиженной. Такая вот несправедливость. – Она медленно встала на ноги. – Мне пора идти. Я очень рада, что мы обо всем поговорили.

– Я подвезу вас, – предложил Бен.

– Не стоит, – ответила Дороти. – Я добралась сюда на своей старой колымаге.

– Тогда я провожу вас до машины.

Кэролайн распрощалась с Дороти и тяжело вздохнула. Ей было необходимо побыть одной и по-другому посмотреть на кошмарные отношения с отцом. Припомнилась их последняя перепалка. Она орала ему в лицо, что скорее умрет, чем подчинится его воле и выйдет замуж за Джереми. Она кричала, что ей совершенно безразлично, выкинет он ее из дома или нет, потому что она больше не хочет иметь с ним ничего общего.

Только что пережив предательство любимого человека, Кэролайн была не в состоянии спокойно поговорить с отцом. Ей было настолько больно, что она не осознавала, как обидела Реджинальда Харви, когда заявила, что ненавидит его, всегда ненавидела и будет ненавидеть.

А теперь слишком поздно раскаиваться и сожалеть. Но сейчас она по крайней мере понимает причину его неприязни.

Кэролайн опустила голову, закрыв лицо руками, ее плечи задрожали – она не могла больше сдерживать рыдания. Вдруг она почувствовала легкое прикосновение руки Бена к своей макушке.

– Не плачь, – нежно сказал он, взял ее за локти, поставил на ноги и прижал к своей груди.

Он обхватил теплыми ладонями ее заплаканное лицо, отодвинул пальцами пряди иссиня-черных волос.

– Мистер Харви был одержим воспоминаниями о своей единственной любви. И в том, что вы стали чужими друг другу, нет ни капли твоей вины.

Кэролайн молча покачала головой. Ее пальцы нервно вцепились в его плечи, как будто эти мощные мышцы могли передать ей немножко сил.

Ее мягкие губы раскрылись, и ей удалось произнести дрожащее «Нет». Потом она с грустью призналась:

– Когда я была маленькой, мне хотелось, чтобы отец любил меня больше всех на свете. Но я чувствовала, что это невозможно. Иногда я ловила на себе его взгляд, полный ненависти, и думала, что я в чем-то виновата. Мне казалось, что во мне есть нечто ужасное и отталкивающее. – Она мотнула головой, когда Бен попытался возразить, и продолжила: – Дороти права в двух вещах. Было время, когда отец попытался наладить отношения со мной. Когда я приезжала домой на каникулы, он спрашивал, с кем я дружила, какие книжки читала, что мне нравилось. – Кэролайн подавляя дрожь, вздохнула. – Но было уже слишком поздно. Я была дерзкой пятнадцатилетней девчонкой, привыкшей к тому, что меня не любят, не берут в расчет, отталкивают... И я гордо задирала нос и уходила прочь, всем своим видом показывая, что он мне не нужен, что мне вообще никто не нужен. – Она снова нервно вздохнула. – И теперь я горько об этом жалею.

Бен напрягся и, как будто преодолевая какое-то препятствие, заговорил:

– Но в тех условиях такая реакция была совершенно нормальной. Единственное, о чем можно пожалеть в данной ситуации, – это то, что он лишил тебя отцовской любви и семейного тепла. И теперь ты попросту боишься завязывать серьезные отношения. Я все понимаю.

Ты совершенно ничего не понимаешь, устало подумала Кэролайн. Она бы торжественно отдала свою судьбу в его руки, если бы он не обманул, не предал ее. Однако сейчас она была слишком вымотанной, чтобы объяснять все это. И ее голова почти упала на его грудь.

Сейчас она хотела только одного: заснуть и не думать ни о чем. Просто забыть эти бесплодные сожаления.

Бен прошептал:

– Ты очень устала, дорогая. Давай поговорим обо всем утром.

Кэролайн смогла только кивнуть, благодарно соглашаясь, покорно позволить ему поднять ее на руки и отнести наверх, в его комнату.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Его спальня. Его постель. Смятые, сбившиеся – результат их сегодняшних бурных объятий. Тысячи маленьких стрел пронзили Кэролайн.

Почему Бен принес ее сюда, а не в ее комнату? Глупый вопрос. Ведь он не упустит шанса затащить Кэролайн в постель.

Тихий, непроизвольный стон слетел с губ, когда он поставил ее на ноги. И кого она пытается обмануть?

Неудержимый жар уже растекался по всему телу, сосредоточиваясь между бедер. Она вздрогнула от нахлынувшей на нее волны страсти. Ей необходимо было снова поцеловать эти губы. Она хотела еще раз ощутить в себе восхитительное напряжение его желания.

Испытывая дрожь во всем теле, Кэролайн потянулась к нему.

– Ты уже держишься на ногах, милая, – нежно заметил Бен, обнимая ее за плечи. – Думаю, ты переживешь сегодня без душа. Ложись в постель. Тебе необходимо поспать.

Слезы полились из ее глаз. Кэролайн отчаянно заморгала, сдерживая неудержимый водопад.

Она в очередной раз всхлипнула, когда Бен начал раздевать ее. Он снял блузку, потом расстегнул ремешок брюк. Его пальцы легко касались нежной, чувствительной кожи.

Кэролайн задержала дыхание, мышцы живота напряглись, когда он осторожно стал стягивать брюки с ее бедер. Понимал ли Бен, что творит, какую реакцию вызывают его движения? Как возбуждается при этом каждая клеточка ее тела? Как бешено колотится сердце, порождая разрушительный огонь желания? Как набухли груди с розовыми сосками, страстно жаждущие прикосновений его губ?

Кэролайн украдкой взглянула на него и увидела, что он не проявил ни малейшего интереса к той части ее тела, которую только что освободил от бюстгальтера. Бросив этот аксессуар на пол, Бен занялся трусиками, аккуратно, но без каких-либо видимых эмоций снимая их. Ее разочарованию не было предела.

Неужели он даже не догадывается, как она возбуждена, как сильно он ей сейчас нужен? Или он считает, что это высшее проявление заботы – оставлять ее в таком состоянии?

Кэролайн слегка прильнула к нему, освобождаясь от трусиков. И тут ей показалось, что она услышала, как участилось биение его сердца, когда он скользил – глазами по ее длинным ногам, налитой груди... Но, похоже, это ей только показалось. Он почти отчужденно положил руки ей на плечи и повернул ее спиной к себе, потом быстро поправил простыни, подушки, расправил одеяло и спокойно сказал:

– Залезай. Мне кажется, тебе не стоит оставаться одной сегодня ночью. Так что я буду рядом на случай, если ты захочешь поговорить, захочешь, чтобы тебя обняли, поддержали, успокоили. Обещаю, ничего больше, хорошо, Каро?

С комком в горле она легла в кровать. Бен накрыл ее одеялом и ушел. Потом Кэролайн услышала шум льющейся воды, уткнулась в подушку и что было мочи сжала зубы.

Ей казалось, прошла вечность, прежде чем Бен вышел из душа. Страстное, мучительное до боли желание не давало Кэролайн заснуть.

Войдя в комнату, он ничего не сказал, прошел, выключил свет и тихо закрыл за собой дверь, снова оставив ее одну неизвестно на сколько времени.

Но вот Кэролайн услышала тихий шелест одежды. Не зажигая свет, Бен разделся и лег в кровать, стараясь не беспокоить ее.

Стараясь не беспокоить? А она уже давно страдала от своего не находившего выход желания!

Бен устроился на приличном расстоянии от нее в этой кровати огромных размеров. И Кэролайн, больше не в состоянии сдерживаться, попросила:

– Обними меня, Бен. Пожалуйста, обними меня!

Она почувствовала, как он напрягся. Воздух сгустился над ними. Он повернулся и прижал ее к себе. Крепкие руки обняли ее хрупкое тело. Ее голова легла ему на плечо, она чувствовала его теплое дыхание на своей щеке. Он нежно прошептал:

– Я здесь, радость моя. Ты хочешь поговорить?

На нем не было никакой одежды. Их тела соприкасались. Поговорить? Да, конечно, им надо о многом поговорить. О Мэгги, о его ребенке, о деньгах, которые дал ему ее отец. Но все это будет потом.

Сейчас Кэролайн хотела только его. Совершенство их физической близости позволяло забыть о плохом. Хотя бы ненадолго, только на одну ночь. Ведь уже завтра эта прекрасная фантазия разрушится. Ей придется сказать Бену, что она никогда не сможет выйти замуж за человека, которому нельзя доверять.

– Нет, – хрипло ответила Кэролайн. – Люби меня. Мне это необходимо.

И она прижалась грудью к сильному телу, обвила его длинными ногами. Она таяла от наслаждения, почувствовав его мощную реакцию.

– Сейчас, Бен! Сейчас!

Она услышала его хриплый вдох и поняла, что самообладание оставило Бена. Он уложил Кэролайн на спину и раздвинул ее ноги. Потом, медленно проведя рукой по ее телу, добрался до сокровенного теплого и влажного местечка.

Кэролайн громко застонала. Его ловкие пальцы доводили ее до исступленного состояния. А когда он начал покрывать ее поцелуями, она вздрогнула и изогнулась. Она выкрикивала его имя, а волны экстаза снова и снова окатывали ее. Наконец она притянула к себе его голову и поцеловала Бена в губы. Ее дыхание стало прерывистым.

Сам он тоже учащенно дышал. Скинув на пол одеяло и переплетя пальцы рук с ее пальцами, прижал Кэролайн к кровати и твердо проговорил:

– Эта часть была твоей. А теперь, любимая, мы сделаем, как я хочу. Потихоньку, осторожно...

Засыпая, Кэролайн не сомневалась, что утром будет сгорать от стыда из-за своего поведения. Но открыв глаза, она поняла, что ощущает безграничное счастье и сладкий, мягкий вкус удовлетворенности.

Она зашевелилась и лениво и чувственно потянулась. Тут же прозвучал восхитительный голос Бена:

– Мм... прямо как молодая кокетливая кошечка.

Ее нежные темно-фиалковые глаза взглянули на него из-под густых ресниц. Он стоял, склонившись над ней, в коротком махровом халате, волосы влажные – он недавно принял душ. Бен был очень соблазнителен: резкие черты лица смягчились, губы сложились для поцелуя.

Кэролайн чмокнула его и откинулась на подушки. Он поставил две кружки с кофе, которые держал в руках, на ночной столик около кровати и присел рядом с ней.

– Уверен, любой готов побороться за такое зрелище, – игриво произнес Бен, скользя глазами по ее обнаженному телу, ничего не упуская из вида. – И это совершенство – в моей постели!

У Кэролайн перехватывало дыхание от его обворожительной улыбки. И оно совсем остановилось, когда Бен наклонил голову и провел языком по ее острым соскам. Потом он прикоснулся к ее полураскрытым губам так нежно, что у нее закружилась голова.

Ее руки потянулись к нему, пальцы начали ласкать его волосы, тело радостно и страстно отвечало на движения его языка. Но Бен оторвался от Кэролайн, взял за руки и блестящими, таинственными глазами посмотрел на нее.

– У меня есть к тебе предложение.

Кэролайн набрала в легкие побольше воздуха, ее сердце сжалось. Оставалось надеяться, что это не повторное предложение руки и сердца. Она не хотела, совершенно не хотела думать о вчерашнем дне.

– Давай устроим сегодня праздник. Не будем вообще ни о чем ни говорить, ни думать – только о нас. Но ни воспоминания, ни размышление о будущем не допускаются.

Она заметила промелькнувшее в его глазах сомнение – и немедленно ответила ему широкой одобряющей улыбкой.

– Полностью поддерживаю!

Еще двадцать четыре часа волшебной сказки, в которую не допускалась реальность, которую не могло испортить никакое зло!

– В таком случае... – Уверенность вернулась к Бену. Соблазнительные глаза сияли, улыбка сделала его лицо неотразимым. Он протянул ей одну из симпатичных фарфоровых кружек. – Сначала выпьем кофе, потом – в душ... Я с удовольствием помогу тебе его принять. И можно отправляться в путь.

Душ занял больше времени, чем Кэролайн когда-либо тратила на водные процедуры. Прикосновения его длинных пальцев к ее намыленному телу вызвали новые эротические ощущения. Она отвечала Бену такими же прикосновениями, разделяя с ним несказанное наслаждение. А когда он прислонил ее спиной к выложенной мраморной плиткой стене и властно вошел в нее, она почувствовала себя на верху блаженства.

– Не могу насытиться тобой, – проговорил Бен все еще хриплым от страсти голосом, когда их восторженные стоны стихли и слышалось только мирное журчание воды. – И так было всегда, помнишь, Каро?

– Ш-ш... не надо. – Кэролайн приложила пальцы к его губам, требуя молчания. – Мы не вспоминаем о прошлом. Мы – то, что есть сейчас, – напомнила она ему. Не стоит вспоминать даже о хорошем, иначе в памяти всплывут все последовавшие за этим беды.

– И мы очень даже ничего, – улыбнулся Бен и выключил воду.

С этим нельзя не согласиться, подумала Кэролайн, пока он помогал ей выйти из кабины и закутывал ее в пушистое полотенце, которое пахло солнцем и цветами. Она мечтательно наблюдала, как он вытирается.

Бен как будто заметил закравшуюся в ее глаза грусть и нежно дотронулся до щеки Кэролайн.

– Вытирайся, одевайся. Я не стану предлагать свою помощь, потому что тогда мы с тобой сядем завтракать только ближе к ужину. Ладно, милая? Я приготовлю тост и чай или, если хочешь, сварю яйца.

– Тостов хватит, – ответила Кэролайн, подавляя внезапно появившийся в горле комок. Это были остатки воды или ее глаза снова наполнялись слезами? Да, ей опять страшно захотелось плакать. Но ведь они уже решили, что сегодняшний день будет украденным кусочком рая. Нет, нет, никаких воспоминаний, сожалений, упреков и, конечно же, никаких слез!

Она направилась к двери, по дороге сняв с сушилки еще одно полотенце – для волос. Потом нежным и радостным голосом добавила:

– Чай с тостами – вполне приличный завтрак.

Удовлетворенный ответом, Бен прошел в спальню. Кэролайн дала ему время одеться и отправилась в отведенную ей комнату. Проходя мимо того места, которое раньше занимал шкаф из красного дерева для постельного белья, она словно почувствовала резкий толчок.

Надо обязательно связаться с офисом и сообщить, что она вернется завтра утром. Учитывая небольшой объем работы, они и так наверняка удивлены, почему это заняло у нее столько времени.

Но Кэролайн тут же прогнала эту мысль прочь. Можно позвонить и утром, а потом сразу же отправиться в путь. Сегодняшний день принадлежит ей... и Бену. Ведь один день из всей жизни – не так много, правда?

Она кинула вещи в чемодан и надела чистое нижнее белье. Проводя расческой по мокрым волосам, Кэролайн раздумывала, что бы ей надеть. Она не знала планов Бена. Но в доме они одни: строители еще вчера убрали леса, а рабочие, занимающиеся площадкой для гольфа, находились в другом конце поместья. И что бы она ни надела, это долго на ней не задержится. От такой мысли по телу пробежали приятные мурашки и внутри снова возникло радостное возбуждение. Совсем как в старые, добрые времена...

Кэролайн гневно остановила себя и выбрала выцветшие от многократных стирок джинсы Линды.

Они и в самом деле были ей широки, но она сняла ремень со своих брюк и стянула джинсы на узкой талии. Потом надела одну из своих блузок – голубой креп с короткими рукавами и треугольным вырезом, – мокасины на босу ногу, распустила черные как смоль волосы. Такая Кэролайн абсолютно не походила на ту строгую, элегантную бизнес-леди, которая приехала сюда всего пару дней назад.

Она взглянула на свое отражение в зеркале. На нее смотрела кое-как одетая радостная девчонка. Кэролайн улыбнулась и подмигнула себе. Она выглядела такой спокойной и довольной, какой не была уже много лет. Решив не тратить время на привычную процедуру макияжа, она выпорхнула из комнаты и на крыльях любви полетела на кухню.

Бен все же решил сварить яйца. А от аромата свежего кофе и теплых тостов у Кэролайн потекли слюнки. Еще он отыскал апельсиновый сок и мед. Стол был накрыт у окна, в которое ярко светило солнышко.

– По правде говоря, не могу вспомнить, чтобы я когда-нибудь так плотно завтракала, – призналась Кэролайн, допивая вторую чашку кофе и раздумывая, не ослабить ли ей немного ремень на джинсах.

– Прогулка пойдет нам на пользу, – улыбнувшись, предложил Бен, пока они складывали тарелки и кружки в посудомоечную машину.

– Неплохая мысль.

Лучи теплого весеннего солнца играли в его волосах, нежно касались резко очерченных скул его красивого лица. Ее душа пела от счастья. Она замерла, когда он подошел к ней сзади и обнял за талию. Потом его руки поднялись выше и легли на ее грудь.

– Теперь мы пойдем в лес, – прошептал Бен, сладко, в то время как его пальцы ласкали ее соски: – Или ты предпочитаешь другие действия?

– Нет, просто гулять, – уточнила Кэролайн и отстранилась от него. – Для начала, – добавила она, однако улыбнулась без особой радости. Раньше они всегда встречались в лесу, наслаждаясь своей тайной, своим восхитительным уединением. Это воспоминание горько ранило ее сердце.

Нет, сегодня – ни одной мысли, ни одного слова о прошлом! Этот день – единственное, что у них осталось. И в ее памяти он сохранится радостным, только если она забудет о том, что было когда-то. Сегодня они уже другие. И она притворится, только на один день, будто они только что познакомились и влюбились друг в друга.

Завтра наступит уже довольно скоро, и придется вернуться в привычную, надежную и спокойную жизнь.

– Ладно. – Темные глаза Бена таинственно блеснули.

Держась за руки, они медленно шли по нехоженым тропинкам под прохладной крышей зеленых крон. Птички щебетали вокруг, вдалеке журчал ручей, но больше ничто не нарушало тишину.

Идеальная картина, подумала Кэролайн. Точнее, могла бы быть идеальной. Каждый следующий шаг напоминал о том далеком лете, когда ей казалось, что она встретила своего суженого, с которым проживет всю жизнь в мире и согласии, уважая его и доверяя ему. Как могла она так ошибаться, не видеть реальности, не догадываться о его предательстве?

– Я хочу кое-что тебе показать, – сказал Бен, когда они вышли из леса к берегу ручья. – Помнишь тот старый домик, который арендовала мама?

Как будто не замечая угрюмого настроения Кэролайн, он пошел вперед, аккуратно отводя с ее пути ветки орешника. Детская улыбка озаряла его лицо.

Ей ничего не оставалось, как следовать за ним. О, эти воспоминания!..

– Бена нет, – заявила его суровая мать, когда она появилась на пороге.

Тогда Кэролайн сунула ей в руки запечатанный конверт и сказала:

– Передайте Бену, когда увидите его.

Теперь дом был совершенно другой. На месте старых стояли новые, прочные кирпичные стены. Протекавшую крышу заменили. Добавили новую пристройку.

– Ну, что скажешь? – Бен повернулся к ней, обнял и притянул к себе.

Кэролайн отстранилась. Ее лицо стало бледным и серьезным. Довольно этих игр в украденное счастье, довольно притворств, будто у них не было прошлого!

– Твоя мама все так же живет здесь? – хмуро спросила она.

Было не похоже, что в доме есть обитатели. И когда-то ухоженный огород превратился в заросли сорняков. Поэтому Кэролайн решила, что вряд ли миссис Декстер находится здесь. Она тяжело вздохнула.

– Я никогда ей не нравилась.

– Она боялась тебя, – заметил Бен, доставая из кармана серых джинсов ключ от дома. – Мама знала о моем отношении к тебе и не уставала повторять, что все это закончится слезами. – Он толкнул тщательно восстановленную дубовую дверь, и она легко поддалась.

Он наклонился над Кэролайн, и та почувствовала, как что-то умерло у нее внутри, когда он, едва касаясь, провел пальцем по ее щеке и нежно добавил:

– Ты ушла от меня не из-за снобизма, Каро. Во всем виновато отцовское воспитание. Из-за него ты не решалась завязать серьезные отношения. Теперь я это понимаю. И к тому же ты была слишком молода.

Ты тогда тоже был молод. И рано или поздно бросил бы меня так же, как Мэгги и вашего ребенка! Скорее рано, чем поздно. А теперь ты говоришь так, будто это я виновата во всем случившемся.

Бен взял ее под локоть и провел в дом.

– Да, я не ответил на твой вопрос: мама живет со своей сестрой Джейн в Дербишире. Раньше там была наша семейная ферма. Землю продали пять лет назад, когда мои дедушка и бабушка умерли, с разницей в полгода. Но дом сохранили.

Они находились в гостиной. Теперь она казалась много больше и светлее, чем была в тот единственный раз, когда Кэролайн переступила порог этого дома. Удивление, должно быть, было просто написано на ее лице, потому что Бен сказал:

– В прежние времена эту комнату разделяла картонная перегородка. Она спала за ней, а я на втором этаже в каморке с ветхим полом и протекающей крышей. Когда мы здесь жили, дом больше походил на хлев. Ничего лучше мы себе позволить не могли. – Он потянул ее к небольшому диванчику у окна в другом конце комнаты. Кэролайн последовала за ним, нехотя, но не находя в себе сил сопротивляться.

Бен взял ее за руку. Она не возражала. Они сидели очень близко друг к другу на тесном диване. Но Кэролайн ничего не ощущала. Только пустоту.

– Люди считали маму суровой, жесткой, недружелюбной, – признал он. – Но она была как ощетинившийся ежик: ее иголки были механизмом защиты. Она называла себя миссис Декстер, но, по правде, никогда не была замужем. Просто ей хотелось, чтобы люди считали, что она овдовела или развелась. Мой отец работал на передвижной ярмарке. Однажды, когда эта ярмарка впервые появилась в тех местах, мама и ее сестра Джейн, самый близкий ей человек, сбежали на запрещенную и «полную разврата» территорию. Тогда они с отцом и познакомились. Через неделю ярмарка свернулась и поехала дальше, а спустя еще несколько недель мама обнаружила, что беременна. Родители не стали выгонять дочь на улицу, но сделали ее жизнь невыносимой. Мама терпела это, пока мне не исполнилось два года.

Он горько усмехнулся.

– К тому времени она потеряла надежду, что мой отец вернется в те края. Она собрала свои скудные пожитки, и мы отправились в путь. Около восьми лет мы прожили в Манчестере, потом двинулись к югу и оказались здесь. Ее жизнь была не сладкой.

Должно быть, жизнь была не сладкой для многих, молча решила Кэролайн. Отец Бена соблазнил молодую девушку и уехал прочь, не успела она опомниться. Яблоко от яблони недалеко падает, да, Бен? Но его отец по крайней мере не знал о том, что зачал ребенка.

А Бен знал. И несмотря на это, тоже ушел.

Она заерзала на диване. Какой же она была глупой, когда надеялась, что они смогут провести хотя бы один чудесный день вместе.

Пальцы Бена сжали ее руку, он встал на ноги и с улыбкой, полной энтузиазма, произнес:

– Пойдем осмотрим дом... Изначально я решил восстановить и расширить его для мамы, но она говорит, что уже полностью устроилась на севере вместе с Джейн. Так что если захочешь, я могу освободить свои комнаты в особняке, и детишкам тогда побольше места будет... А мы сможем жить в этом доме, когда захочется выехать за город. Или... – он улыбнулся еще шире, и в его глазах засверкали озорные огоньки, – если ты предпочтешь тихую семейную провинциальную жизнь карьере в городе, мы сможем насовсем перебраться сюда. А мою квартиру в Лондоне оставим на те случаи, когда появится желание побывать в городе. Тебе решать, милая.

Кэролайн затаила дыхание. Он явно решил, что она ответит согласием на его предложение после того, как молила о любви этой ночью.

– Милая? – Вопросительная интонация, его глаза, внимательно вглядывающиеся в нее, как будто пронизывая насквозь, заставили Кэролайн заговорить.

Она шагнула в сторону, обхватила себя руками и тихо сказала:

– Мы не можем забыть о прошлом, просто притвориться, что его никогда не было. Ни ты, ни я. И уже то, что ты привел меня сюда, и то, о чем ты сейчас говоришь, доказывают это.

– Я помню все, что говорил и сейчас и раньше. – Его голос теперь был серьезным. Бен подошел к ней и провел пальцем по тонкой морщинке, появившейся у нее между бровей. – Да, я заблуждался. – Он погладил ее щеку и опустил руку. – Но сегодня мы наконец вместе. Давай подумаем о будущем.

Кэролайн глубоко вздохнула, не спуская с него глаз. У них не было будущего.

– Я обо всем подумала... – Под его внимательным, серьезным взглядом она собралась с силами и продолжила: – Я говорю о твоем предложении. Бен, я не могу выйти за тебя.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Какое-то время Бен молча смотрел на нее. Затем его лицо словно окаменело. Он резко спросил:

– Что же в таком случае означала прошлая ночь? – Его губы сжались. – И сегодняшнее утро? Просто секс и все, да? Не привыкла так долго обходиться без этого упражнения, а я подвернулся под руку?