Пламенеющий меч (Талисманы власти - 3)

      ***
      Старый мажордом умирал. Ориэлла поняла это, едва войдя в комнату. Он неподвижно лежал на постели. Лицо его было очень бледным, а кожа прозрачной. И, взглянув на него, Ориэлла похолодела. Грудь его тяжело вздымалась, и дыхание было хриплым. Так как Ориэлле уже случалось бывать в царстве Смерти, она сразу почувствовала, что Жнец Душ здесь, скрывается в тени, ожидая своего часа. С трудом она заставила себя действовать.
      - Зажги свет, - велела она Анвару, - и прикажи принести побольше факелов.
      - Вот это верно, мой мальчик, и сделай это поскорее. Я не различаю даже своих пальцев, когда подношу руку к глазам.
      Оба мага разом обернулись на этот старческий голос. Ориэлла услышала, как ахнул Анвар. Эту фразу Элевин, бывало, любил повторять в Академии, когда хотел, чтобы медлительные слуги поскорее зажигали лампы. Анвар покачал головой. Если душа Элевина настолько погрузилась в прошлое, дело плохо.
      В комнату вошли Паррик и Сангра.
      - Что с ним? - спросил начальник кавалерии. - Вчера он чувствовал себя неплохо, по крайней мере не хуже, чем всегда.
      - Ему стало намного лучше после того, как Чайм исцелил его, - вставила Сангра.
      Анвар подкинул дров в огонь, а Ориэлла опустилась на колени у постели старого слуги, вглядываясь в его лицо при тусклом свете каминного пламени. Паррик и Сангра о чем-то тихо говорили между собой. Элевин поглядел на волшебницу.
      - Госпожа, - проговорил он, - скажите им, чтобы не шептались. Я не люблю, когда шепчутся.
      - Хорошо, хорошо, Элевин, они больше не будут, - успокоила его Ориэлла, Ее чувство целительницы подтвердило то, о чем она и так уже догадывалась. Волшебница могла исцелять болезни или залечивать раны, но ничего не могла поделать со старостью и отчаянием. Старый слуга перестал бороться за жизнь. Долгие месяцы он мужественно переносил болезнь и лишения, но теперь что-то окончательно сломило его. Ориэлла не могла проникнуть сквозь тень, омрачающую его душу, и понять, что же с ним случилось.
      - Что с тобой, Элевин? - прямо спросила она. - Ты прошел такой долгий путь - почему же теперь ты решил сдаться?
      - Госпожа, прошу, не сердись на меня, - прошептал старик. - Я очень устал. Хватит с меня борьбы. Я хочу отдохнуть. - Он отвернулся, и Ориэлла вздрогнула, проследив его взгляд. Он смотрел туда, где еще раньше она заметила зловещий силуэт Жнеца. Волшебница покачала головой.
      - Он очень тяжело переживал смерть Мериэль, - прошептал ей на ухо Анвар, опускаясь рядом с ней на колени. Он сам тяжело переживал то, что случилось с Элевином. - Ориэлла, прошу тебя, помоги ему, если можно! Неужели нет никакой надежды? - умоляюще спросил он, и она вспомнила, с какой любовью Анвар, тогда еще слуга, и старый мажордом относились друг к другу в Академии.
      - Ты ведь был с ним сегодня целый день, - сказала она возлюбленному. Он все время чувствовал себя так же? Ведь что-то же должно было подорвать его силы?
      В глубине души Ориэлла считала, что дело безнадежное, но ради любимого должна была постараться что-то сделать. Анвар взял руку Элевина в свою.
      - Он много говорил о Мериэль.., а потом вдруг стал каким-то очень тихим, и, хотя мы беседовали о чем-то, видно было, что мысли его далеко. Потом он стал жаловаться на усталость, лег в постель, а мне не удалось уговорить его встать... Знаешь, Ориэлла, я уже видел это раньше, - горько сказал Анвар. - Такое уже было с моим дедушкой в ту зиму, когда ты появилась в Академии. Тогда он тоже как будто сдался. Но тогда это длилось несколько недель, а не несколько часов...
      Тут дверь отворилась, и в комнату, прихрамывая, вошел Чайм. Когда Эфировидца отнесли в его комнаты, он еще спал, и Ориэлла считала, что ему следовало бы подлечиться, пока есть возможность.
      Эфировидец подошел к постели больного и резко спросил:
      - Почему не послали за мной? Я ведь тоже кое-что сделал для старика. Он проследил за взглядом Ориэллы, и волшебница поняла, что Чайм увидел в темном углу то же, что и она. Вздрогнув, он замолчал.
      - Хорошенько позаботься о своей госпоже, Анвар, - заговорил вдруг Элевин. - Ты оказался молодцом, чего от тебя никто не ожидал, кроме меня. Ты оправдал мое доверие, и я горжусь тобой. Горжусь тобой больше, чем могу гордиться собой, - пробормотал старый слуга. - Мериэль была больна, она ничего не могла с собой поделать. Смерть Финнбарра перевернула ее. Я должен был присматривать за ней, заботиться о ней. Это было все, что я мог сделать после того, как изменил Миафану... - На глазах старика выступили слезы. Но я подвел ее, - прошептал он. - Я их всех подвел... Стар стал, слаб стал. Простите меня... - Это были его последние слова.
      - Старый дурень! - закричал Анвар в гневе и горе и ударил кулаком по постели. - Да все они вместе взятые не стоили твоей преданности!
      Ориэлла взяла его за руку.
      - Долг был смыслом жизни Элевина, - тихо сказала она. - Семьи у него не было, и вся жизнь для него сосредоточилась на Академии. Долг и верность и были его жизнью. Я думаю, только они и поддерживали его в эти тяжелые месяцы. Когда же он решил, что не смог выполнить свой долг... - Она печально покачала головой. - Бедный Элевин!
      Чайм закрыл лицо руками. Паррик обнимал плачущую Сангру. Ориэлла и Анвар прижались друг к другу. Все они горевали об Элевине. Ориэлла украдкой посмотрела в тот угол, где она видела Владыку Мертвых, но там уже никого не было. На этот раз его жертва не ускользнула. Долгая, верная служба сменилась для Элевина вечным покоем.
      Глава 10
      СКВОЗЬ КРИСТАЛЛ
      В кухне Академии, на видном месте, висела полка, а на ней лежали восемь шаровидных кристаллов, каждый из которых излучал в свое время лишь ему одному присущий свет. Такие же кристаллы хранились на полках в прежнем помещении слуг, а также - в двух сторожках на пути от выхода из Академии до реки. Но теперь пять из них не засветятся никогда, и их хозяева - маги уже больше не передадут через них приказы и повеления.
      Джанок вспомнил об этих кристаллах, когда обходил кухню, проверяя, не бездельничает ли кто из слуг. Старший повар задумчиво смотрел на магические шары. Всего два дня назад погас пятый, лиловый кристалл. Значит, госпожа Мериэль тоже приказала долго жить. Немного же их осталось! Хозяева Джанока начали уходить из жизни.
      В отличие от других жителей Нексиса Джанок не питал особой ненависти к Волшебному Народу. Да и с чего, собственно, когда они обеспечили ему довольно удобное существование? Если пища для магов была обильной, вкусной и подавалась по первому требованию, то их совершенно не интересовало, как управляет кухней старший повар, и он чувствовал себя там царьком. Но чем меньше оставалось магов, тем больше у Джанока появлялось оснований для беспокойства.
      А беспокоили Джанока три вещи.
      Во-первых, как ему сохранить свою маленькую власть над слугами, если такая же судьба постигнет и Миафана с Элизеф?
      Во-вторых, надолго ли хватит действия сберегающих заклинаний, с помощью которых маги сохраняли продукты? Если удастся прибрать к рукам их запасы, то в такое голодное время он сможет получить за них все, что угодно.
      И в-третьих... Джанок нахмурился, глядя на зеленый кристалл. Он едва мерцал - значит, хозяйка очень далеко отсюда. Джанока это вполне устраивало. Из-за этой самой "госпожи Ориэллы" Анвару удалось избавиться от кухни, да еще и выбиться, можно сказать в люди. Вдобавок и Миафан сурово наказал старшего повара за то, что тот не углядел за сбежавшим Анваром, которого Верховный Маг почему-то ненавидел. Но вот с недавних пор Джанок заметил, что свет внутри кристалла стал ярче, и значит, хозяйка его приближается к Нексису. Именно это и беспокоило Джанока. Когда она включается в игру, никогда нельзя предвидеть, чего от нее ожидать.
      Как раз в этот момент один из кристаллов озарился серебристым светом, который, как обычно, стал то вспыхивать, то гаснуть. Пробормотав ругательство, старший повар неохотно потянулся к нему. Госпожа Элизеф никогда не отличалась добрым нравом, но в последнее время она сделалась такой злобной, что старший повар стал опасаться ее вызовов. Но заставлять ее ждать было ни в коем случае нельзя. Джанок сжал в руке кристалл, чтобы вызвать к жизни заключенную в нем силу, а затем положил обратно на полку. Серебристое сияние окутало кристалл, и перед Джаноком возник образ Элизеф.
      Джанок принял подобострастную позу.
      - Чем могу служить, госпожа?
      - Большим усердием! - заорала на него Элизеф. - Как ты осмелился заставлять меня ждать, смертный?
      - Прошу прощения, госпожа, - с поклоном ответил старший повар, хотя и знал: когда она в таком настроении, извинения только еще больше выводят ее из себя. - Как я могу загладить свою вину?
      Элизеф пристально посмотрела на него, словно ища, к чему прицепиться, но, к облегчению Джанока, видимо, не нашла.
      - Мне нужна Инелла, - объявила волшебница. - Эта маленькая негодница у тебя?
      - Увы, госпожа. Я с утра ее еще не видел. - Джанок с трудом скрыл ликование, увидев, как нахмурилась Элизеф. Он уже давно ждал, когда эта девка натворит что-нибудь.
      - Ну так чего ты тут стоишь и ухмыляешься, болван? Пойди найди ее и пришли ко мне, да не вздумай заниматься этим целый день!
      Прежде чем Джанок успел открыть рот, Элизеф исчезла и кристалл погас. Чувствуя, что старший повар не в духе, кухонные слуги, которые с интересом подслушивали его разговор с волшебницей, поспешно начали чистить, резать, скрести и греметь посудой, мешая ему сосредоточиться.
      - Тише! - заорал Джанок. Можно подумать, у него мало дел, чтобы полдня искать проклятую служанку.
      Потом вдруг его настроение улучшилось. Если Элизеф недовольна Инеллой, то она, конечно, накажет девчонку, но и сам старший повар вполне может влепить ей пару оплеух, что ему давно уже хотелось сделать, но он опасался гнева хозяйки. Джанок усмехнулся. Инелла, пользуясь покровительством волшебницы, была строптивой и непокорной, а это роняло его, Джанока, авторитет в глазах младших слуг. Но теперь наконец он сможет отомстить ей. Тут не так уж много мест, где можно спрятаться. Он ее живо отыщет.
      ***
      Во многие кладовые, что примыкали к кухне или находились под ней, слуг не допускали, потому что еда, которая там хранилась, была выведена из времени Волшебным Народом. Так что если остальной Нексис голодал во время тяжелой зимы, вызванной Элизеф, то на обитателях Академии это никак не сказывалось. Причем припасы, хранившиеся в Академии, нельзя было ни взять силой, ни украсть, даже если бы кто-то и осмелился на это: заклинания магов не только сохраняли продукты, но и не позволяли никому из смертных взять их даже при крайней нужде.
      В кладовую, где отсиживалась Занна, попасть было нелегко, особенно в темноте, и это служило хотя бы временной защитой от злобы Джанока и жестокости магов. У Занны до сих пор болели все кости после того, как старший повар поколотил ее, когда поймал в большой библиотеке. Правда, госпожа Элизеф в гневе способна причинить гораздо худшую боль, даже не пошевелив пальцем.
      После того, как Элизеф отпустила ее на ночь, девушка решила спрятаться в кладовой, куда вход слугам не был запрещен. Занна не хотела попадаться на глаза Джаноку. Теперь, когда хозяйка недовольна ею, он может обижать девушку безбоязненно. Жаль, что она вела себя с ним так неосторожно. Ну, по крайней мере здесь она на какое-то время в безопасности. Правда, утром она снова окажется во власти старшего повара. Занна с горечью подумала, что надежды помочь отцу тают на глазах. Вот и опять ее постигла неудача.
      Еще недавно Занна была уверена, что ей удастся освободить отца. Ваннор ухитрился передать дочери записку, спрятав ее под грязным блюдом на подносе; там он писал о том, что существует тайный путь на волю - через катакомбы под библиотекой, а потом - через канализацию. Но лишь сегодня Занна получила возможность отправиться на разведку и обнаружила, что железные ворота, ведущие в древние архивы, наглухо заперты. В довершение ко всему на обратном пути ее поймал Джанок, и мало того, что жестоко наказал теперь он постоянно будет следить за ней. Без разрешения или приказа она больше не осмелится приблизиться к библиотеке.
      А она-то воображала, что она такая хитроумная! Занна с горькой усмешкой вспоминала свои замыслы: стать служанкой в Академии и шпионить за Волшебным Народом. А когда схватили отца... Занна всхлипнула. Тогда она подумала, что сумеет устроить ему побег и бежать сама. Увы, она ошиблась. Незаметно вывести отсюда Ваннора невозможно. А Миафан постепенно убивает его, и она не может больше выносить страдания отца и скрывать свои чувства от хозяйки. А вдруг она как-нибудь выдаст себя, что тогда? Занна и так уже очень рисковала, то и дело отлучаясь из башни в надежде отыскать какой-нибудь способ убежать отсюда вместе с отцом. Но после сегодняшнего происшествия она была в отчаянии. Если бы можно было что-то придумать...
      Но ведь она же и забралась в эту комнатушку, чтобы иметь возможность подумать! Поэтому нечего сидеть тут и хныкать. Занна сердито вытерла глаза. Разве это была не ее идея? Так почему же она сейчас так раскисла? Для Занны всегда служили примером Мара и волшебница Ориэлла. Их мужество и решительность вдохновляли ее, вот и сейчас воспоминание о женщинах, которыми она так восхищалась, подбодрило девушку и укрепило ее силы. Однажды она подслушала разговор Элизеф с Миафаном, из которого узнала, что Ориэлла жива. Занна почему-то была уверена, что и Мара - тоже, хоть и давно ничего не слышала о ней. Уже одна мысль о том, что обе эти женщины продолжают бороться против Верховного Мага, удваивала мужество девушки. Интересно, а как бы поступила Ориэлла на ее месте? Эх, если бы можно было спросить у волшебницы совета...
      И тут Занне пришла в голову одна мысль. Может быть, и вправду попробовать связаться с Ориэллой? Сердце девушки бешено забилось. Но возможно ли такое? А вдруг возможно? Что ж, попытка не пытка. Занна вспомнила полку с кристаллами на кухне. Ведь совсем недавно она собственными глазами видела, как Джанок взял серебристый кристалл Элизеф, подержал его в ладонях, и кристалл озарился мерцающим светом. В нем появилась Элизеф собственной персоной и начала что-то втолковывать старшему повару. А потом он кивнул на зеленый кристалл и сказал, что, раз он еще не погас, значит, эта сучка Ориэлла до сих пор жива. Только нельзя брать кристалл, который хранится в кухне. В помещении, где прежде жили слуги, тоже есть полка с кристаллами, они пылятся там, всеми забытые... Надежда была слабой, но и от нее у дочери Ваннора стало легче на душе. Забыв о боли и отчаянии, она начала соображать, как бы незаметно пробраться туда.
      ***
      - Завтра я собираюсь раздать часть наших съестных припасов горожанам, - заявил Верховный Маг.
      - Что ты собираешься сделать? - вскричала Элизеф. - Миафан, ты что, с ума сошел?
      Верховный Маг остался невозмутимым, что только усилило ее раздражение.
      - Вот, - словно не слыша ее слов, он показал ей бутыль с вином. - Пока осматривал кладовые, нашел твое любимое вино... - Он небрежно бросил ей бутыль, и она, испуганно вскрикнув, едва успела поймать ее.
      - Проклятие, Миафан, перестань валять дурака! Ты просто хочешь отвлечь меня! - Она поставила бутыль на стол, даже не подумав предложить ему выпить. - Лучше скажи, как это тебе взбрело в голову делиться нашей бесценной едой с жалкими смертными, от которых нет никакого проку?
      Миафан без приглашения уселся в кресло у камина.
      - Это не так нелепо, как тебе кажется. Я много размышлял о смерти Мериэль... - Он ненадолго замолчал, предавшись неприятным воспоминаниям. Элизеф тоже вспомнила, как пару ночей назад проснулась от того, что ощутила предсмертные страдания целительницы. Хотя ощущение это было ослаблено расстоянием, она поняла, что Мериэль убита, и поняла, кто ее убил.
      - Слушай! - заорал вдруг Миафан так, что волшебница вздрогнула. - Я хочу, чтобы ты понимала, что я делаю и почему. Хотя твои попытки выследить Ориэллу и не увенчались успехом, но смерть бывшей целительницы ясно доказывает, что возможности ее велики. Когда она вернется на север - а она обязательно вернется, - мы должны быть готовы к этому, и нужно, чтобы смертные были на нашей стороне. К счастью, у большинства из них скудный ум и короткая память.
      Если мы пустим слух, что это именно Ориэлла накликала ту ужасную зиму, а ты вызвала весну, и к тому же начнем кормить этот голодный сброд, то вполне можем обеспечить себе их поддержку.
      - Мне это не по душе, - упрямо ответила Элизеф. - С какой стати мы должны заискивать перед этими червями? К тому же нам самим может понадобиться эта еда.
      - Наступила весна, дура! - заревел Миафан. - Смертные голодают только из-за того, что еще ничего не успело вырасти. Через несколько месяцев у них будет достаточно еды, и тогда мы лишимся одного из наших главных козырей.
      - Ну ладно, - буркнула Элизеф сквозь зубы. - Делай, как считаешь нужным, можешь хоть все им отдать, но только в ответ я прошу тебя об одном одолжении.
      - О каком одолжении? - Миафан подозрительно посмотрел на нее.
      - Так, о мелочи, - мягко сказала Элизеф. - Пока ты занимаешься городом, было бы очень полезно, если бы я смогла наконец выследить Ориэллу.
      - Пойми, Элизеф, - нетерпеливо перебил Миафан. - Ты ведь уже много раз пыталась это сделать, но все безуспешно. С тех пор как Ориэлла достигла гор, что-то заслоняет ее.
      - Вот и нужно узнать, что именно, - настаивала Элизеф. - Послушай, Миафан, до сих пор ты не позволял мне с помощью Ваннора увеличить свою силу. Ты говорил, что только сам хочешь производить с ним опыты. Вот и сделай мне одолжение - разреши мне это сейчас. Даю слово, что, когда я сделаю свое дело, купец будет жив.
      - Боюсь, после этого он пожалеет, что не умер, - сухо сказал Миафан. Хорошо, Элизеф, можешь попробовать, если это доставит тебе удовольствие. Воспользуйся им - в разумных пределах, конечно, - была бы лишь польза. Но помни, - он бросил на нее свирепый взгляд, - Ваннор мне нужен живым. За его смерть ты ответишь головой... Или по крайней мере лицом. - Улыбка его была холодной и жестокой. - Посмотрим, как будет выглядеть твоя мордашка, когда ты постареешь еще лет на двадцать...
      Элизеф вздрогнула.
      - Я буду осторожна, Миафан, клянусь.
      - Теперь все зависит от тебя. Я тебя предупредил. - С этими словами Верховный Маг не прощаясь удалился. Волшебница долго смотрела ему вслед, сжав кулаки. "Когда-нибудь я убью тебя, Миафан", - подумала она.
      Элизеф достала белый платок и осторожно взяла пыльную бутыль, наполненную белым вином. Любуясь прозрачной чистой жидкостью, она вздохнула. Погреба Миафана были обширны, но белого вина там явно не хватало. Владыка Волшебного Народа предпочитал более крепкие, выдержанные красные вина. Ну да ничего. Когда она, Элизеф, станет Верховным Магом, она изменит этот порядок. Но до этого дня было еще очень далеко...
      Элизеф сосредоточилась, глядя на бутыль с вином. После тщательного изучения забытых архивов Финнбарра ее знания в области магии Холода стали весьма обширными, включая и некоторые запретные области. Когда она произнесла заклинание, огонь в камине едва не погас. Ледяной ветер пронесся по комнате, и бутыль в ее руках вдруг покрылась льдом.
      - Достаточно! - Элизеф прекратила действия холода, чтобы драгоценная жидкость не замерзла и не испортилась. Волшебница наполнила кубок ледяным вином и уселась в свое любимое кресло у камина. Она наслаждалась прекрасным напитком, про себя удивляясь, что столь древняя и опасная сила может служить такому простому и обыденному делу. Но почему бы и нет? Надо же ей немного потешить себя сегодня. В последнее время далеко не все шло так гладко.
      Например, было ошибкой срывать зло на своей служанке, хотя нерадивая девчонка и заслуживала наказания. Элизеф вспомнила, как служанка, скованная холодом, стояла посреди комнаты, не в силах пошевелиться, и лицо ее выражало отчаяние. Только потом, сняв с Инеллы заклятие, Элизеф заметила во взгляде девчонки плохо скрываемые обиду и возмущение и поняла свою ошибку. Конечно, помучив мерзавку, Элизеф отвела душу, но при этом она рисковала потерять ее преданность, а сейчас нельзя пренебрегать ничьей поддержкой. Ну да ладно, дело еще можно поправить. От Элизеф не укрылись синяки на руках и на лице Инеллы, а по ее неловким движениям она поняла, что дело не ограничилось одними побоями. Вероятно, Джанок тоже отвел душу. Ну что ж, это даже неплохо. Сам того не зная, старший повар действует ей на руку. Пока что она закроет глаза на его бесчинства, но немного погодя накажет этого мясника и, избавив Инеллу от жестокого обращения вновь заслужит ее благодарность.
      Все же смертными управлять легко - за одним проклятым исключением. Вспомнив о Ванноре, Элизеф снова начала злиться. Она торопливо наполнила бокал и жадно осушила его, чтобы успокоиться. Уже много дней она пыталась добиться от Миафана разрешения воспользоваться болью и страхом этого смертного, чтобы подпитать свою магическую силу, но Владыка берег Ваннора исключительно для себя. Ей никак не удавалось втолковать ему, как важно найти наконец Ориэллу, отделенную от них множеством миль. Ох уж этот Миафан! Ему, видите ли, надо растянуть страдания Ваннора на долгий срок, и потому-де купцу нельзя наносить телесных повреждений, чтобы тот, паче чаяния, не умер от сильного потрясения. Что за чушь! Купец здоров как бык, и похоже, миафатовские штучки ему как с гуся вода! Этот дурень, именуемый Верховным Магом, кажется, стал слабоват. А может, вовсе и не стал? Элизеф уже знала, как опасно недооценивать хитрость и коварство Миафана. Действительно ли он хочет поберечь купца или просто не хочет усиления соперницы? Как бы там ни было, она должна перехитрить его. Хватит выжидать и отступать! Ледяное вино подогрело решимость Элизеф. Волшебница улыбнулась и пошла за своим кристаллом, чтобы вызвать пару наемных охранников, которые помогли бы ей добиться желаемого результата. Будь проклят этот Миафан с его "опытами"! Наконец-то ей удалось уломать его, и теперь она вольна делать с Ваннором все, что заблагорассудится, лишь бы не убить его, и Миафану не к чему будет придраться, особенно если дело пойдет успешно.
      ***
      Ваннор, съежившись, лежал на бывшей кровати Ориэллы, когда вошла Элизеф в сопровождении двух наемников с каменными лицами. При их появлении купец встал и принял вызывающую позу, однако волшебница успела заметить страх, мелькнувший в глазах Ваннора, который, впрочем, ему быстро удалось замаскировать.
      - Все еще держишься на ногах, Ваннор? - насмешливо спросила она. - Не иначе, Миафан слишком мягок с тобой. Ну, ничего, сегодня - моя очередь. Этой ночью ты будешь помогать мне.
      - Я ни в чем не буду тебе помогать, - выпалил Ваннор, - и я уже говорил об этом твоему хозяину.
      - Вот как? - ядовито переспросила Элизеф. - Ну, это мы еще посмотрим. - По ее сигналу оба наемника бросились к Ваннору и крепко схватили его. Волшебница повернулась к купцу спиной и, сделав охранникам знак следовать за ней, перешла из спальни в гостиную. Здесь она положила кристалл на подоконник и поставила рядом две свечи так, чтобы их свет отражался в алмазных гранях.
      - Ну, смертный! - Она посмотрела на купца, словно на насекомое. Посмотрим, будет ли от тебя толк. Элизеф повернулась к охранникам.
      - Начнем с мелочей, - сказала она таким тоном, словно выбирала ткань на рынке. - Однако пусть это послужит тебе уроком на всю жизнь, чтобы ты понял, что нельзя бунтовать против магов. В какой руке ты держишь меч - в правой?
      - Нет! - завопил Ваннор, изо всех сил пытаясь вырваться. Однако наемники с легкостью удержали его и прижали правую руку купца к поверхности стола. Однако Ваннор продолжал отчаянно сопротивляться, и тогда Элизеф подняла руку - и купец застыл, скованный смертельным холодом. Широко раскрытыми глазами смотрел он на свою беспомощную руку, прижатую к столу дюжими наемниками. Он даже не мог закрыть глаза и лишь твердил про себя бессильные проклятия, ибо говорить он тоже не мог.
      Элизеф же, казалось, получила возможность читать его мысли.
      - Вот так-то лучше, - проговорила она, самодовольно улыбаясь. - Чем меньше ты свободен выразить свои чувства, тем они сильнее и больше пользы для меня.
      Купец попытался хоть как-то утешиться, представляя в подробностях, что бы он сделал с волшебницей, будь он свободен. Но она лишь засмеялась:
      - Твоя ненависть и боль послужат моей цели, ибо теперь тебе никуда не деться. Тебе остается лишь предавать друзей.
      Ваннор услышал, как один из наемников вытащил меч из ножен. Неужели ему отрубят руку? Нет, только не это!..
      Охранник перевернул меч и, держа рукоять обеими руками, поднял его и обрушил на руку Ваннора. Страшная боль пронзила тело. Трижды наемник опускал тяжелый меч рукоятью вниз, дробя руку купца.
      - Довольно, - словно издалека услышал Ваннор голос Элизеф. Ему мучительно хотелось забыться, потерять сознание, чтобы не чувствовать больше ни боли, ни бессильной ярости, но заклинание Элизеф не давало ему такой возможности. "Проклятая, злобная сука!" - выругался он про себя, но тут же вспомнил, как она говорила, что ей как раз и нужна его ненависть. Нет, этого допустить нельзя. "Будь я проклят, если дам ей использовать меня!" - подумал купец.
      Он напряг всю свою волю и попытался думать о чем-нибудь хорошем: о богатстве и роскоши прежних дней, когда он был главой Купеческой Гильдии, о Форрале и Ориэлле, о Паррике и Маре, потом он вспомнил о Занне и тут же понял, что о ней сейчас думать опасно. Вместо этого он унесся мыслями к своей любимой Саре... Но, к удивлению Ваннора, дух купца укрепило воспоминание не о Саре, а о Дульсине, о его умной домоправительнице с ее острым язычком и отзывчивым сердцем...
      А Элизеф тем временем, не обращая внимания на своего пленника, вернулась к кристаллу, лежащему на подоконнике. Сосредоточившись на боли и страхе Ваннора, она вбирала в себя их темную силу, чтобы увеличить свою собственную. В свое время она много потрудилась, чтобы усовершенствовать свой дар высматривания, но зато теперь... Кристалл утратил прозрачность, его сияние потускнело, и Элизеф увидела...
      - Ага! - воскликнула волшебница со вздохом облегчения. - Вот она!
      Сначала колдунья различила отблески пламени, потом - сидевших у костра Ориэллу и Анвара. Маги и вместе с ними еще двое смертных разговаривали с кем-то еще, но вот пятого собеседника Элизеф, к своему крайнему неудовольствию, разглядеть так и не смогла. Несмотря на все усилия, она видела лишь какой-то темный силуэт и даже не была уверена, человек ли это. Элизеф выбилась из сил, чтобы получить возможность хотя бы услышать разговор, и, к вящей своей досаде, поняла, что в этой разношерстной компании есть еще и шестой член. Кто-то явно обращался к Ориэлле и Анвару, но речь его была неразборчивой, а разглядеть колдунье на этот раз не удалось вообще ничего, как она ни пыталась.
      ***
      Ориэлла прихлебывала сладкую медовуху и при этом отчаянно старалась не морщиться, так как она казалась ей слишком приторной. Хотя ксандимцы умели варить очень неплохое пиво, этот крепкий напиток по традиции подавался в более или менее торжественных случаях - таких, как этот совет.
      Сегодняшний день обошелся без новых стычек с ксандимцами, так что они получили возможность спокойно похоронить Элевина. Однако уже завтра надо было решить вопрос о преемнике Паррика и о том, какую роль может сыграть Народ Всадников в борьбе против Миафана. Поэтому вечером маги, Паррик, Сангра и Чайм собрались не только помянуть мажордома, но и, посоветовавшись, принять какое-то решение относительно будущего, чтобы завтра на сходе ксандимцев предложить им свой план.
      Обращаясь к друзьям, Паррик сказал:
      - Я понимаю, что у всех сейчас не то настроение, чтобы обсуждать текущие дела, но после вчерашнего лучше придумать что-нибудь дельное поскорее. Ситуация такова, что мне может бросить вызов любой, а сам я не имею больше ни нужды, ни желания быть Хозяином Стад, не говоря уж о том, чтобы еще раз пройти через подобное единоборство. Вместе с тем желательно, чтобы мой преемник мог сочувствовать нашему делу. Что, согласно законам Ксандима, происходит, если Вождь отказывается защищать свою власть в ритуальном поединке? Может ли он сам назначить преемника?
      - Итак? - Ориэлла повернулась к Чайму, который сидел, погруженный в свои мысли. Эфировидец поднял голову.
      - Да, - ответил он. - С твоего одобрения другой претендент может занять твое место. Но если кто-то захочет оспорить его права, ему придется выйти на поединок. Однако кого же ты хочешь предложить?
      - Шианната, - уверенно ответила Ориэлла. - Ты, конечно, не можешь стать Хозяином Стад, а, не считая тебя, Шианнат - единственный ксандимец, на чью поддержку я смело могу рассчитывать.
      - Но постой, - перебил Анвар. - Помнится, Шианнат уже пытался однажды стать Вождем, но потерпел поражение. Разве может он снова претендовать на это?
      - Может, если Паррик назначит его, - ответил Чайм, - ведь в этом случае он будет действовать не от своего лица. Без сомнения, Шианнат, если станет Хозяином Стад, сделает все, чтобы помочь тебе, Ориэлла. В его представлении именно ты помогла ему вновь стать человеком, а Шианнат не из тех, кто любит оставаться в долгу.
      - Но ведь на самом деле я для него ничего не сделала, - возразила Ориэлла.
      - Разве? - переспросил Эфировидец. - Если бы не ты, Паррик никогда бы не появился в нашей стране, мне не пришлось бы выступить против Хозяина Стад и Фалихас скорее всего сохранил бы свою власть. Шианнат окончил бы свои дни в изгнании, а его сестра навсегда осталась бы кобылой. Нет, Ориэлла, ты заслужила его преданность, и советую тебе воспользоваться этим ради своей цели.
      Чайм старался не выдать мучивших его сомнений, но все же это ему, очевидно, не вполне удалось. Ориэлла нахмурилась.
      - Ты сказал: "ради своей цели". Значит ли это, что она расходится с целями Шианната или вообще твоего народа?
      Чайм колебался. События последних месяцев полностью отвечали тому давнему видению, с которого, собственно, это все и началось. Он действительно помог Светлым силам, и Шианнат сыграл в этом свою роль. Однако зловещее пророчество насчет того, что появление Ориэллы влечет за собой гибель ксандимского народа, пока не сбылось, и вот уже несколько дней Эфировидца мучила совесть: он не знал, имеет ли право рассказывать об этом видении магам.