Мичман Хорнблоуэр

      - Позвольте мне проводить вас в ваши апартаменты, герцогиня, - сказал губернатор, предлагая ей руку.
      Крошечная каютка привела в неописуемый восторг леди Далримпл, хотя там и повернуться было негде. Две койки занимали почти все свободное пространство, а потолок был так низок, что даже губернатор не избежал шишки на голове.
      - Ладно, переживем и это, - махнула рукой герцогиня, - как сказал один приговоренный к повешению по дороге в Тайберн.
      Один из адъютантов достал запечатанный пакет и протянул Хорнблоуэру, предварительно заставив его расписаться в получении. Прозвучали последние слова прощания, губернатор с супругой спустились в шлюпку под звуки все тех же дудок, и официальная церемония проводов на этом закончилась.
      Как только гребцы взялись за весла, Хорнблоуэр начал отдавать распоряжения.
      - Поднять якорь!
      Спустя несколько минут Уиньят доложил, что якорь поднят.
      - Поднять кливер и марсель!
      "Ревен" грациозно развернулся по ветру и заскользил к выходу из гавани. Легкий бриз наполнял паруса, судно отлично слушалось руля, и Хорнблоуэр лично поднял на гафеле военно-морской вымпел, проходя мимо крепости и салютуя развевающемуся над ней британскому флагу.
      Обогнув мыс Марроки, шлюп вышел в Атлантику, где его сразу же встретила тяжелая океанская волна. Из каюты внизу донесся грохот и женский крик, но Хорнблоуэр не имел сейчас времени, чтобы выяснять женские проблемы. Он направил подзорную трубу на Тарифу. На выходе из пролива всегда следовало опасаться военных кораблей противника или частных каперов, всегда готовых перехватить лакомый кусочек. В течение всей вахты Хорнблоуэр не позволял себе расслабиться, внимательно оглядывая горизонт. Мыс Марроки остался уже далеко позади.
      Хорнблоуэр проложил курс на мыс Сан-Висенти и отдал необходимые распоряжения рулевому. Горы Южной Испании начали понемногу скрываться за горизонтом. Когда, наконец, по правому борту показался мыс Трафальгар, Хорнблоуэр сложил подзорную трубу и решил спуститься вниз пообедать, а заодно посмотреть, как устроились дамы. Все же быть капитаном совсем неплохо, решил Хорнблоуэр, по крайней мере обедать можно, когда пожелаешь. Ноги у него ныли от усталости - за последние одиннадцать часов он ни разу не присел. Следовало хоть немного отдохнуть, иначе он себя угробит еще до окончания плавания. Внизу он с наслаждением растянулся на рундуке и позволил себе немного расслабиться перед обедом. Кока он отправил к герцогине спросить, что она предпочитает, а заодно поинтересоваться, как она устроилась и не надо ли ей чего. Поскольку шлюп был очень невелик, Хорнблоуэр и сам услышал ее ответ. Резким тоном герцогиня отказалась как от предложенных услуг, так и от обеда. Хорнблоуэр философски пожал плечами и пообедал в одиночку с завидным аппетитом молодого человека, еще не знающего, что такое несварение желудка, и уже успевшего забыть, что такое морская болезнь. Когда стемнело, он снова вышел на палубу. Вахту нес Уиньят.
      - Впереди туман, сэр, - доложил он.
      Заходящее солнце уже нельзя было различить, его багровый диск заволокло туманом. Хорнблоуэр знал, что туман - это плата за попутный ветер. В зимние месяцы береговой бриз, сталкиваясь с холодными воздушными массами Атлантики, почти всегда способствовал его образованию.
      - К утру станет еще хуже, - сказал Хорнблоуэр мрачным тоном.
      Туман несколько нарушил его планы. Пришлось прокладывать новый курс на запад, отказавшись от прежнего северо-западного. Но в тумане рисковать было нельзя, иначе можно посадить корабль на скалы у мыса Сан-Висенти.
      Хорнблоуэр еще не знал, что это решение во многом изменит его судьбу и всю дальнейшую жизнь. Позже он часто размышлял, что было бы, прикажи он в ту ночь идти прежним курсом.
      Ночь Хорнблоуэр провел на палубе, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь сгущающийся туман. Под утро он спустился вниз и прилег немного соснуть. Разбудил его матрос, посланный Хантером.
      - Проснитесь, сэр, пожалуйста! - приговаривал он умоляющим голосом, тряся Хорнблоуэра за плечо. - М-р Хантер просит вас, сэр, немедленно подняться на палубу.
      - Сейчас иду, - буркнул Хорнблоуэр и потряс головой, чтобы освободиться от остатков сна.
      Непроглядная толща тумана слабо светилась, свидетельствуя о том, что уже рассвело. "Ревен" переваливался с волны на волну, ветер почти утих и изменил направление, едва надувая обвисшие паруса шлюпа. Хантер стоял спиной к штурвалу, всем своим видом выражая крайнюю степень озабоченности.
      - Прислушайтесь, - сказал он шепотом при появлении Хорнблоуэра, забыв даже обязательное "сэр" в обращении к командиру. Его озабоченность передалась и Хорнблоуэру, так что он даже не заметил этого вопиющего нарушения устава. Он прислушался. Слышны были обычные корабельные звуки: скрип снастей, шум волны, разрезаемой форштевнем, но к ним примешивались и какие-то посторонние звуки. Понадобилось несколько секунд, чтобы определить их принадлежность какому-то другому кораблю, находящемуся совсем близко от "Ревена".
      - Рядом чей-то корабль.
      - Так точно, сэр. Я послал за вами, когда сам убедился наверняка. Я слышал голоса. Говорили по-испански, а может и по-французски, не знаю, но уж во всяком случае это не наши.
      Предчувствие грозящей беды нависло над кораблем подобно туману.
      - Зови всех наверх, - приказал шепотом Хорнблоуэр. - Только без шума.
      Несколько секунд спустя он усомнился в разумности отданного приказа. Он мог, конечно, расставить людей по боевым позициям, приказать им зарядить пушки, но если тот корабль в тумане не безоружный торговец, он все равно оказался бы не в состоянии сопротивляться. Он попытался успокоить себя, представив на мгновение, что рядом с ним испанский галеон, отставший от конвоя, с трюмами, полными золота и серебра. Еще он представил себе, как под покровом тумана он захватывает этот галеон и приводит его в Англию, обеспечив богатство и славу себе и своему экипажу.
      - С Днем Святого Валентина, вас, - раздался за спиной Хорнблоуэра женский голос, заставивший его подскочить от неожиданности. Он совсем забыл о присутствии на борту герцогини.
      - Замолчите! - зашипел он яростно.
      Изумленная таким обращением герцогиня отступила на шаг. Она была одета в плащ и капор от сырости. Лицо ее было почти неразличимо в тумане.
      - Могу я все же спросить... - начала она.
      - Да замолчите же! - прошептал Хорнблоуэр.
      Из тумана донесся резкий повелительный голос, потом другие голоса, повторяющие приказ, засвистели боцманские дудки, послышался топот ног по палубе.
      - Это испанцы, сэр? - спросил шепотом Хантер.
      - Да. У них смена вахты. Слышишь?
      На испанском корабле пробило четыре склянки. Смена утренней вахты во всех флотах мира. И тут же начали отбивать склянки десятки корабельных колоколов со всех сторон.
      - Так мы что, попали в самую середину испанского флота? - прошептал потрясенный Хантер.
      - Это линейные корабли, сэр, - сказал Уиньят. - Я слышал по меньшей мере шесть боцманских дудок на каждом при смене вахты.
      - Значит доны все же рискнули выйти в море! - догадался Хантер.
      "А проложенный мною курс привел нас прямо к ним в пасть", - с горечью подумал Хорнблоуэр.
      Это нелепое совпадение могло любого привести в бешенство, но Хорнблоуэр запретил себе проявлять эмоции. Надо было думать, как выбираться из ловушки. Он вспомнил оказавшийся пророческим тост за столом в доме губернатора, и губы его скривились в саркастической усмешке.
      - Они ставят паруса, - сказал он спокойно. - Эти даго не любят держать много парусов по ночам и брамселя поднимают только утром.
      Теперь уже со всех сторон можно было слышать хлопанье поднимаемых парусов, скрип снастей, крики марсовых.
      - Потише что ли не могут, чтоб их черти взяли! - выругался в сердцах Хантер и уставился в туман, словно надеясь пробуравить его взглядом.
      - Дай Бог, чтобы они пошли в другую сторону, - сказал более практичный Уиньят, - тогда мы смогли бы незаметно улизнуть.
      - Это маловероятно, - покачал головой Хорнблоуэр.
      "Ревен" шел сейчас по ветру. Если бы испанцы собирались менять курс или забирать круче к ветру, одно или несколько судов уже должны были пересечь курс шлюпа. Но этого не произошло, значит, следовало сделать единственный вывод: направление движения испанской эскадры совпадает с курсом "Ревена". Произошло, скорее всего, следующее: ночью в тумане шлюп догнал испанцев, привыкших на ночь убирать часть парусов, и незамеченным оказался в самой середине эскадры. Можно было попробовать убавить парусов или даже лечь в дрейф и дождаться, пока испанцы не пройдут мимо, но такой способ был хорош до тех пор, пока держится туман. А уже светало, и рассчитывать на то, что туман удержится, не приходилось.
      - А мы не можем изменить курс, сэр? - спросил Уиньят.
      - Подожди, - ответил Хорнблоуэр.
      Заметно посветлело, и туман стал редеть. Стало ясно, что на туман больше надеяться нельзя. Внезапно шлюп выскочил на свободное от тумана пространство.
      - О Боже! - прошептал Хантер. - Вот он!
      Все сорвались с мест и заметались по палубе, пока Хорнблоуэр не прикрикнул на свой экипаж, приказав занять свои места и не суетиться.
      На расстоянии примерно одного кабельтова параллельно курсу "Ревена" величественно шел огромный трехпалубный корабль. За ним виднелись очертания других линейных кораблей. Теперь уже ничто не могло спасти шлюп, если он привлечет к себе внимание. Оставалось одно: продолжать идти прежним курсом, как будто "Ревен" тоже входит в состав эскадры, и надеяться на счастливый случай. Вахтенный офицер линейного корабля мог и не знать о том, что никакого шлюпа в эскадре нет. Могло даже оказаться, что в составе эскадры такой шлюп есть. В конце концов, "Ревен" был французской постройки и с характерными для французских судов обводами и оснасткой. "Ревен" шел бок о бок с испанцем под угрозой по меньшей мере пятидесяти орудий левого борта.
      Впрочем, для шлюпа вполне хватило бы и одного. Хорнблоуэр все время ругался вполголоса, но так, чтобы его никто не слышал. Дисциплина - прежде всего. Люди понемногу успокоились, и теперь даже самый пристальный взгляд с палубы испанца не обнаружил бы на палубе "Ревена" ничего подозрительного. Но вот открытая полоса кончилась, и они снова вошли в туман.
      - Слава Богу! - с облегчением воскликнул Хантер, за минуту до того не стеснявшийся богохульствовать.
      - Приготовиться к повороту фордевинд, - шепотом приказал Хорнблоуэр.
      Не было смысла предупреждать о необходимости сохранения тишины матросы и так все видели своими глазами и понимали степень опасности. "Ревен" развернулся практически бесшумно. Матросы на вантах сотворили маленькое чудо: ни один парус не хлопнул, ни одна снасть не заскрипела громче обычного. Теперь шлюп двигался левым бортом к волне.
      - Пересекаем курс эскадры, - предупредил Хорнблоуэр.
      - Дай нам, Боже, пройти у них за кормой, а не по носу, - взмолился Уиньят.
      Хорнблоуэр заметил герцогиню, о которой успел позабыть. Она так и осталась на палубе в своем плаще и капоре.
      - Ваша Светлость, вам лучше спуститься в каюту. На палубе сейчас не место для женщин.
      - О нет, только не это! - умоляюще проговорила герцогиня. - Я этого не перенесу.
      Хорнблоуэр пожал плечами и тут же снова забыл о ней. Ему в голову вдруг пришла очень важная мысль. Оставив палубу, он нырнул вниз и вернулся с большим запечатанным пакетом, врученным ему для доставки в Англию. Он начал привязывать его к железному костылю, но в этот момент чья-то рука коснулась плеча Хорнблоуэра. Он обернулся и увидел перед собой герцогиню.
      - Пожалуйста, м-р Хорнблоуэр, не могли бы вы мне сказать, для чего вы это делаете?
      - Я должен быть уверен, что пакет утонет, если нас возьмут в плен, ответил Хорнблоуэр с мрачной усмешкой.
      - Но ведь тогда они не попадут по адресу, донесения, я имею в виду.
      - Пусть лучше пропадут, чем достанутся испанцам, - пояснил Хорнблоуэр, удивляясь собственному терпению.
      - Я могла бы позаботиться о пакете, - неожиданно предложила герцогиня. - Нет, в самом деле, вы зря так на меня смотрите, молодой человек.
      В глазах Хорнблоуэра проснулся интерес.
      - Но где же вы его спрячете, Ваша Светлость? Испанцы наверняка обыщут ваш багаж.
      - Ха! Багаж! - презрительно фыркнула герцогиня. - Не считайте меня дурой, юноша. Я спрячу их там, куда никто из этих черномазых даго не осмелится залезть, - у себя под юбками.
      Хорнблоуэра немного покоробила грубая откровенность столь знатной дамы, но он вынужден был признать, что в ее словах имеется здравый смысл.
      - Если они захватят нас... - продолжала герцогиня. - Не дай Бог, конечно, но если они нас захватят, меня они удерживать не будут. Вы должны это понимать. Они отправят меня в Лондон при первой же возможности. А уж я постараюсь, чтобы эти бумаги дошли до адресата. В конце концов, лучше поздно, чем никогда.
      - Это точно, - согласился Хорнблоуэр.
      - Я буду беречь ваш пакет пуще глаза, - сказала герцогиня. - Клянусь вам, что не расстанусь с ним ни на минуту и никому не скажу о его существовании, пока не доберусь до официального представителя английских властей.
      Хорнблоуэр посмотрел герцогине в глаза и решил, что ей можно довериться.
      - Туман расходится, сэр, - доложил Уиньят.
      - Скорее! - воскликнула герцогиня.
      Времени на споры и раздумья больше не оставалось. Хорнблоуэр распутал веревку и протянул пакет Ее Светлости.
      - Проклятые французские корсеты! - выругалась герцогиня вполголоса. Я бы спрятала его на груди, но там совсем нет места.
      Капризная мода того времени поместила талию в женском платье чуть ли не на уровне подмышек, так что герцогиня не погрешила против истины. Зато места было предостаточно в складках многочисленных юбок, спускающихся колоколом в полном противоречии всем законам анатомии.
      - Дайте-ка мне эту веревку, - протянула руку герцогиня.
      Уиньят послушно подал ей кусок шпагата. Без всякого стеснения Ее Светлость приподняла свои юбки, и шокированный Хорнблоуэр, прежде чем отвернуться, успел заметить белую полоску кожи на ноге между поясом и чулком. Туман продолжал редеть.
      - Теперь можете повернуться, - сказала герцогиня за его спиной. - Я привязала пакет под сорочку, как и обещала. При Директории пошли такие идиотские моды, но зато ничего не заметно. Вот взгляните на меня и скажите, видно что-нибудь или нет?
      Она покрутилась перед Хорнблоуэром, чтобы тот лично в этом убедился.
      - Я ничего не вижу, мадам. Приношу вам свою благодарность за эту очень важную услугу.
      - На самом деле чуть-чуть выпирает, но испанцы не должны этого заметить, - сказала герцогиня, - а если и заметят, ни за что не догадаются.
      Хорнблоуэр чувствовал себя не в своей тарелке. Услуга услугой, но он не привык разговаривать с женщинами о столь интимных предметах туалета, как нижние юбки, сорочки и корсеты.
      Низкое утреннее солнце тускло пробивалось сквозь туман. На палубе появились размытые тени от мачт и снастей. С каждой минутой становилось все светлее.
      - Ну все, приехали! - прошептал упавшим голосом Хантер.
      Горизонт расширялся с пугающей быстротой от нескольких ярдов до сотни, от сотни до полумили, и все вокруг, куда ни кинь взгляд, было усеяно кораблями. Только в непосредственной близости от "Ревена" находилось шесть больших, кораблей - четыре линейных и два фрегата. На них развевались красные с золотым испанские флаги. На верхушках; мачт виднелись огромные распятия.
      - Приготовиться к повороту, Хантер, - устало сказал Хорнблоуэр, попробуем уйти обратно в туман.
      Это был их последний шанс на спасение. Если бы шлюп продолжал идти прежним курсом, на каком-либо из кораблей им бы неизбежно заинтересовались. "Ревен" развернулся, но было уже поздно - спасительный туман таял под лучами солнца, как масло на сковородке. Узкая полоса тумана еще сохраняла свои очертания и плотность, но ее быстро относило в сторону усилившимся бризом. Грохот пушечного выстрела заставил всех вздрогнуть от неожиданности, а упавшее в воду справа за кормой ядро не оставило сомнений в том, что они разоблачены. Хорнблоуэр оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть облачко дыма от выстрела из носового орудия одного из фрегатов у них за спиной.
      - Два румба вправо, - приказал Хорнблоуэр рулевому, пытаясь одновременно сопоставить курс фрегата, направление ветра, положение других испанских кораблей и собственную скорость.
      - Есть два румба вправо, - ответил рулевой.
      Еще одно ядро упало за кормой, но уже прямо по курсу. Испанцы начинали пристреливаться. Внезапно Хорнблоуэр вспомнил о герцогине.
      - Вы должны спуститься вниз, Ваша Светлость, - сказал он резко.
      - Нет-нет, только не это! - яростно запротестовала герцогиня. - Вы не можете так со мной поступить. Пусть мне лучше оторвет ядром голову, но я ни за что не вернусь к этой хнычущей девчонке, которую непрерывно тошнит и которая то и дело начинает молить Бога, чтобы тот ниспослал ей смерть и избавил от мучений. К тому же там так воняет!
      "Какого черта! - подумал Хорнблоуэр. - Пускай остается. Вряд ли в каюте она будет в большей безопасности - борта шлюпа так тонки, что любое ядро прошьет их насквозь. Можно было еще отправить женщин в трюм, но там им пришлось бы лежать на бочках с солониной".
      - Судно прямо по курсу, - прервал его мысли голос впередсмотрящего.
      Узкая полоска тумана, в которой укрылся "Ревен", начала редеть, и прямо по носу обрисовался силуэт линейного корабля. До него было меньше мили, и шел он тем же курсом, что и шлюп. Сзади раздался еще один выстрел с фрегата. Теперь уже вся испанская эскадра была предупреждена этими выстрелами о том, что случилось нечто, из ряда вон выходящее. На линейном корабле уже наверняка догадались, что причина поднявшейся суматохи - тот самый шлюп, который появился у них за кормой. Еще одно ядро с отвратительным воем пронеслось над головами, едва не задев верхушки мачт. Корабль впереди замедлил ход, явно поджидая, пока добыча сама не подойдет поближе.
      - Поворот оверштаг! - крикнул Хорнблоуэр, решивший не сдаваться, пока есть хоть один шанс.
      "Ревен" опять развернулся, на этот раз в направлении двух линейных кораблей по левому борту. Между ними был довольно большой промежуток, через который при известной доле везения, можно было проскочить. Но фрегат был готов к такому маневру и тоже повернул. Носовое орудие опять окуталось дымом, и прямо над головой Хорнблоуэра раздался негромкий хлопок. Он поднял голову и с ужасом увидел, что в самом центре грота зияет огромная дыра.
      - Ваша Светлость, - снова обратился он к герцогине, - это уже не предупреждение, а настоящий обстрел...
      И тут заговорили крупнокалиберные пушки линейного корабля. Первое же ядро попало в борт, и корпус шлюпа содрогнулся от киля до макушек мачт. Второе ядро угодило в мачту. На палубы посыпались обломки рей, обрывки снастей, а сама мачта, переломившись пополам, рухнула в воду верхним концом, в то время как нижний завис над бортом на остатках такелажа. Бывшее еще минуту назад стройным и быстрым, судно превратилось в беспомощную посудину, закрутившуюся на одном месте под тормозящим действием рухнувшей в воду мачты. Маленькая группа матросов на корме безмолвно созерцала эту жуткую метаморфозу.
      - Никто не ранен? - спросил Хорнблоуэр, пришедший в себя первым.
      - У меня только царапина, сэр, - отозвался кто-то из матросов.
      Казалось чудом, что никто больше не пострадал.
      - Замерить уровень воды в трюме, - приказал Хорнблоуэр, но тут же спохватился и отменил приказ. - К черту, пускай теперь доны сами его спасают, раз уж так повернулось.
      Линейный корабль, чьи выстрелы превратили "Ревен" в жалкую развалину, снова поднял верхние паруса и начал удаляться, а сзади на всех парусах приближался фрегат. На "Ревене" из носового люка на четвереньках вылезла какая-то растрепанная скулящая фигура. Это была компаньонка герцогини. Пушечная пальба нагнала на нее такого страху, что она даже о морской болезни позабыла. Герцогиня бросилась к ней, обняла за плечи и стала успокаивать.
      - Не лучше ли будет заняться багажом, Ваша Светлость, - сказал Хорнблоуэр. - Судя по всему, вам очень скоро предстоит сменить помещение, поэтому приготовьтесь заранее. Надеюсь, что у испанцев вы устроитесь с большим комфортом.
      Он старался говорить спокойным, даже веселым тоном, но давалось это с большим трудом. Его жгла мысль, что он не только не оправдал доверия, но и попадет в плен к испанцам не далее как через несколько минут. Герцогиня заметила его подрагивающие губы и стиснутые кулаки и ласково взяла под руку.
      - Вы не поверите, мой мальчик, как мне жаль, что все получилось так скверно, - в голосе герцогини звучала горечь и жалость.
      - Тем хуже для меня, - сказал Хорнблоуэр и даже ухитрился изобразить улыбку.
      Фрегат был уже на расстоянии кабельтова и собирался спускать шлюпку.
      - Прошу прощения, сэр, - тронул Хорнблоуэра за локоть Хантер.
      - В чем дело, Хантер?
      - Мы еще можем драться, сэр, вы только прикажите. Пушки заряжены картечью, так что одну-то шлюпку мы точно потопим.
      Хорнблоуэру вдруг нестерпимо захотелось взорваться и обозвать этого мальчишку дураком, идиотом, болваном и еще десятком подобных же эпитетов, но он сдержался и только безмолвным жестом указал на два десятка открытых орудийных портов в борту фрегата. Да и на шлюпке должно будет находиться по меньшей мере вдвое больше людей, чем весь экипаж шлюпа. У них не было даже одного шанса из десяти тысяч.
      - Понятно, сэр, - сказал Хантер и отошел.
      Шлюпка уже была спущена и покачивалась на волнах у борта фрегата.
      - Прошу прощения, м-р Хорнблоуэр, могу я перемолвиться с вами словечком напоследок? - неожиданно сказала герцогиня.
      Хантер и Уиньят слышали ее слова и из вежливости удалились на некоторое расстояние.
      - Я слушаю вас, Ваша Светлость.
      Герцогиня стояла перед ним, обняв одной рукой все еще плачущую от страха компаньонку и глядя ему прямо в глаза.
      - Должна признаться, что имею к герцогскому титулу не больше отношения, чем вы, - сказала она.
      - Господи Боже! - только и сумел выговорить потрясенный Хорнблоуэр. Так кто же вы тогда?
      - Китти Кобхэм.
      Это имя пробудило в памяти Хорнблоуэра какие-то смутные воспоминания, но подробностей он, как ни старался, припомнить не смог.
      - Вы еще слишком молоды, м-р Хорнблоуэр, и не можете помнить этого имени. К тому же прошло уже пять лет с тех пор, как я последний раз появилась на подмостках.
      Теперь Хорнблоуэр вспомнил. Китти Кобхэм - знаменитая актриса, блиставшая на лондонской сцене еще до его рождения.
      - Теперь я могу во всем вам открыться, - продолжала Китти Кобхэм, поглядывая на приближающуюся испанскую шлюпку. - Когда французы вошли во Флоренцию, для меня это стало лишь последней неудачей в длинном ряду. Мне удалось сбежать оттуда, но в Гибралтар я попала без гроша в кармане. Ну кто, скажите на милость, согласился бы принять участие в судьбе бывшей актрисы, пусть даже некогда и знаменитой, да еще в военное время? Что мне оставалось делать? А вот герцогиня - это уже совсем другой коленкор! Вы бы видели, как извивался вокруг меня этот старый сноб Далримпл, когда я представилась ему герцогиней Уорфдэйлской.
      - А почему вы назвались именно так? - несмотря на обстановку, Хорнблоуэра теперь разбирало любопытство.
      - Я знала ее, - ответила "герцогиня". - Поэтому мне не стоило особого труда сыграть эту роль. Характерные роли всегда удавались мне лучше классических. Пожалуй, я сыграла ее лучше, чем сделала бы это она сама.
      - Но как же мои бумаги?! - вспомнил вдруг Хорнблоуэр. - Скорее давайте их обратно, пока еще есть время.
      - Если вы настаиваете, я их вам, конечно, отдам, но я собираюсь остаться герцогиней еще на некоторое время. Полагаю, что смогу заморочить голову донам не хуже, чем губернатору Гибралтара. Так что в нашей договоренности ничего не изменилось, м-р Хорнблоуэр. Испанцы отправят меня в Англию при первой оказии, а я доставлю ваш пакет по назначению. Я ведь уже поклялась вам хранить его пуще глаза. Вы можете быть уверены, что не позднее, чем через месяц, эти бумаги окажутся на столе у адресата. Даю вам честное слово актрисы, м-р Хорнблоуэр.
      Хорнблоуэр посмотрел в умоляющие глаза. Она могла оказаться шпионкой, засланной испанцами или французами с целью завладеть секретными документами, но он тут же отбросил эту мысль. Ни один шпион не мог знать заранее об отплытии "Ревена", да еще и предвидеть, что его занесет в самый центр испанской эскадры.
      - Каюсь, но последнее время я частенько прикладывалась к бутылке, продолжала мисс Кобхэм. - Но в Гибралтаре я почти не пила. И я клянусь вам, что до самой Англии не сделаю больше ни глотка. Ну пожалуйста, сэр, вы должны мне поверить. Умоляю вас. Неужели вы откажете мне в праве выполнить свой долг по отношению к Родине?
      Хорнблоуэру предстояло принять решение, нелегкое для девятнадцатилетнего юнца, никогда прежде не общавшегося с актрисами. Совсем рядом прозвучал грубый голос испанского офицера, командующего шлюпкой, напомнив тем самым, что времени на решение почти не осталось.
      - Храните его, сударыня, - сказал он. - Да поможет вам Бог благополучно вернуться домой и доставить пакет по назначению.
      Произнося эти слова, Хорнблоуэр не отрывал глаз от лица женщины. Если бы он прочитал в ее взгляде вспыхнувшее торжество или что-нибудь в этом роде, он собственноручно вырвал бы у нее из под юбки драгоценные бумаги. Но в глазах герцогини светилась глубокая признательность, и из них текли слезы. Только теперь он поверил ей окончательно.
      - Благодарю вас, сэр, - .прошептала "герцогиня" и разрыдалась.
      Испанская шлюпка пристала к борту "Ревена", и на его палубу начали подниматься испанцы. Первым был офицер в чине лейтенанта. Хорнблоуэр двинулся ему навстречу, чтобы провести церемонию капитуляции по всем правилам. Остановившись в двух шагах друг от друга, они обменялись церемонными поклонами. Хорнблоуэр не понял слов испанца, но догадался об их смысле: это было официальное предложение сдаться. Но тут испанец увидел на палубе двух женщин и поперхнулся на полуслове. Хорнблоуэр поспешил представить ему герцогиню на достаточно близком, как он надеялся, к испанскому языке.
      - Сеньор эль тененте эспаньол... Сеньора ла дукесса де Уорфдэйл.
      Если лейтенант чего и не понял, то слово "ла дукесса" произвело на него магическое впечатление. Он немедленно склонился перед дамой почти до самой палубы и был вознагражден коротким холодным кивком. Вот теперь Хорнблоуэр наверняка убедился, что его бумаги в надежных руках. Это несколько утешило его и примирило с потерей корабля и испанским пленом. С подветренной стороны послышались отдаленные раскаты грома. Хорнблоуэр прислушался. Гром не утихал, а напротив - усиливался. Больше всего это напоминало бортовые залпы линейных кораблей. И тут Хорнблоуэр понял, что это такое. Где-то у мыса Сан-Висенти английская эскадра все же перехватила вышедший под покровом ночи и тумана из Кадисской бухты испанский флот, и теперь там начиналось крупное морское сражение. Все громче и громче звучали орудийные залпы. Даже поднявшихся на борт "Ревена" испанцев охватило лихорадочное возбуждение. А Хорнблоуэру оставалось только стоять посреди палубы и ждать, пока его вместе с экипажем не погрузят в шлюпку и не отвезут в неволю.
      Неволя оказалась еще хуже, чем он представлял. Когда прошло оцепенение первых дней плена, Хорнблоуэр в полной мере осознал, что он потерял, лишившись свободы. Даже известие о страшном разгроме, которому подвергся испанский флот в сражении при Сан-Висенти, не могло облегчить страданий и отчаяния молодого офицера. Нельзя было сказать, что условия содержания военнопленных были столь уж невыносимыми. На каждого заключенного приходилось примерно десять квадратных футов тюремного пространства - много больше, чем на том же "Неутомимом". Обращение с Хорнблоуэром и другими пленными младшими офицерами, размещенными в помещении бывшего парусного склада крепости Эль-Ферроль, было достаточно гуманным. Угнетало другое: несвобода, позор плена, неясность будущего. Моральные муки были куда страшней физических.
      Спустя четыре месяца после его пленения Хорнблоуэр получил письмо. В этом не было ничего удивительного - почтовая служба в Испании была, по общему мнению, самой плохой в Европе. Но несмотря на все преграды и помехи письмо все-таки дошло до адресата. На конверте пестрели многочисленные пометки и различные адреса, свидетельствующие о том, что путь его к месту назначения был кружным и нелегким. Хорнблоуэр выхватил письмо из рук туповатого испанского надсмотрщика, который никак не мог прочитать его фамилию на конверте, и вертел его в руках, пытаясь угадать, от кого оно. Почерк на конверте был ему незнаком. Когда он сломал печать и принялся за чтение, первая же строка заставила его усомниться, что письмо адресовано именно ему. Оно начиналось словами: "Мой дорогой мальчик!" Как во сне, Хорнблоуэр дочитал до конца.
      Мой дорогой мальчик!
      Я надеюсь, вам доставит удовольствие узнать, что ваше поручение выполнено, а доверенный вами предмет благополучно доставлен по назначению. Когда я вручала его, мне сообщили, что вы находитесь в плену и дали ваш адрес. Мое сердце обливается кровью, когда я думаю о вас. Еще мне сказали, что очень довольны вашими действиями. Самое интересное, что один из этих адмиралов имеет кое-какой капитал в театрах Друри Лэйн. Кто бы мог подумать?! Он улыбнулся мне, а я улыбнулась ему. Тогда я еще не знала, что у него есть акции и улыбнулась просто так, от чистого сердца. Когда он стал меня расспрашивать, боюсь, я немного наврала ему о всяких опасностях и препятствиях, которые стояли на моем пути. Но он мне поверил, хотя на самом деле ничего такого, конечно же, не было. Мой рассказ так расстрогал этого милого старичка, что он в тот же день встретился с Шерри и потребовал для меня роль в его новом спектакле. Спешу похвастаться: Китти Кобхэм снова играет на сцене, пускай и на вторых ролях. Иногда мне хлопают, и это очень приятно. Между прочим, в пожилом возрасте есть свои преимущества, о которых я раньше и не подозревала. С тех пор как мы виделись в последний раз, я не выпила ни глотка вина и в будущем не собираюсь. Адмирал обещал переслать вам мое письмо. Я очень надеюсь, письмо найдет вас и доставит несколько приятных минут, а также утешит в вашей беде.