Черные Мантии (№6) - Роковое наследство

Он остановился у проделанной безумцем дыры. В это время девушка мчалась по саду.

Винсент Карпантье умирал. Но несмотря на то, что зрение уже отказывало ему, он все-таки увидел, как монахиня откинула с лица вуаль. Это лицо принадлежало не женщине, а господину Мора.

– Жюлиан Боццо! – прошептал Винсент. Тот зловеще улыбнулся.

– Да, дружок, кажется, тебе крупно не повезло, – заявил граф, хладнокровно вытирая стилет о рубашку своей жертвы. – Надеюсь, тебя утешит то, что ты отправишься на тот свет не один, а в хорошей компании. Все наши друзья будут сопровождать тебя. Дело в том, что с тех пор, как золото узнало вкус крови, оно постоянно требует еще и еще! Да, мы славно повеселимся...

– Ренье! – прохрипел умирающий.

В самом деле, у входа в тайник стоял молодой художник. Лицо его заливала мертвенная бледность.

В следующий миг граф Жюлиан обернулся и метнул свой стилет в Ренье, целясь в сердце. Однако в этот самый момент юноша нагнулся, чтобы поднять кирку, валявшуюся у него под ногами. Таким образом, стилет пролетел мимо. Теперь граф был обречен... Сделав два шага вперед, Ренье нанес удар. Раздался отвратительный хруст: это треснула грудная клетка негодяя. Он упал на колени. Удивительно, но граф Жюлиан был ее жив.

В это время в тайник протиснулась Ирен. Она бросилась к отцу, надеясь, что ее помощь еще может спасти его.

– Оставь меня! Скажи Ренье, чтобы он открыл сундук! – пробормотал истекавший кровью Винсент. – Перед смертью я должен увидеть сокровища! Я должен их увидеть, понимаешь?

Что касается Ренье, то он застыл на месте. Казалось, художник был в глубоком шоке.

– Поздравляю вас, сын мой, вы поступили по законам нашей семьи! – отчетливо произнес граф Жюлиан.

– Вы! Мой отец! – только и смог выговорить Ренье.

– Вы знали это, – ответил умирающий. – Я тоже знал, что вы – мой сын. Я знал это и тогда, когда пытался убить вас. В нашей семье принято действовать именно так. Я прикончил своего деда, который до этого отправил на тот свет моего отца и моего брата.

Монолог этого живого покойника был ужасен. Тело Ирен сотрясала дрожь.

Сделав нечеловеческое усилие, Жюлиан повернулся к девушке.

– Я ненавижу тебя, потому что ты любишь его, – сказал ей граф. – Но это ничего, ваш сын отомстит за меня.

Жюлиан отнял руку от раны, из которой фонтаном хлестала кровь, и вытащил из кармана ключ.

– Ренье, ты узнаешь его? – воскликнул Винсент, который неожиданно пришел в себя. – Это он был на картине!

Это тот самый ключ, который открывает доступ к несметным богатствам! Возьми его, сынок! Я хочу унести с собой в могилу образ сокровищ! Сокровища, сокровища, дорогие мои, как я вас обожаю!

Граф протянул ключ своему сыну.

– Карпантье прав, – произнес Жюлиан. – Это тот самый ключ. А сокровища лежат в сундуке.

– Бери! Бери, говорю тебе! – хрипел Винсент. – Он принадлежит тебе! Он твой! Бери, а не то я прокляну тебя!

Ренье как зачарованный потянулся за ключом, но Ирен опередила своего жениха. Она схватила ключ и отшвырнула его в сторону.

Голова Винсента глухо стукнулась об пол.

В тот же миг граф Жюлиан рухнул лицом вниз.

Девушка обняла Ренье и потянула его к пролому.

– Пойдем! Я боюсь, что это золото сведет с ума и тебя, – бормотала Ирен. – Здесь нельзя оставаться. Это дьявольское место. Это преисподняя. Идем же! Пойми: сокровища убивают, они – проклятие вашего рода!

Поскольку художник колебался, Ирен изо всех сил подтолкнула его к отверстию в стене и воскликнула:

– Ты должен выбрать: или сокровища, или я! Я мечтаю стать матерью! Я не хочу, чтобы наш сын убил тебя!

Наконец Ренье пришел в себя. Он направился к пролому.

Винсент Карпантье пополз к ключу, но умер на полпути...

– Неужели эта девушка победила злой рок? – прошептал граф Жюлиан, глядя вслед Ренье и Ирен. – Неужели я буду последним проклятым в нашем роду?

В эту минуту он был прекрасен, как поверженный Сатана.

– Я не буду отмщен, – с горькой улыбкой добавил граф. – Если он останется бедняком, то сможет любить своего сына – и сын ответит ему тем же...

Наступила тишина. Тусклая лампа освещала два трупа.

Тем временем окончательно рассвело. Париж проснулся. Его улицы уже были запружены народом. Торопливые прохожие пробегали мимо особняка Боццо, не подозревая о кровавой драме, которая только что разыгралась в этом доме.

Впрочем, разве Париж мало повидал на своем веку? Разве этому городу недостает знания жизни? Ведь каждый день любой парижанин сталкивается с какой-нибудь маленькой трагедией, которая в очередной раз напоминает: деньги – это проклятье, они убивают!

Есть одна старая пословица, которая в наши дни обычно вызывает скептическую усмешку: «Не в деньгах счастье». Это чистая правда – но не досказанная до конца. А чтобы правда была полной, нужно добавить: «В деньгах – несчастье!»

«Опять нам читают мораль! Фу, как это скучно!» – скажут те, кто сегодня благоденствует. Однако настанет время, когда самые гордые станут самыми униженными, самые сильные – самыми слабыми. И тогда у этих людей проснется совесть.

– Как же так? – спросит себя каждый из них. – Почему со мной стряслась такая беда?

И если эти люди будут честны перед самими собой, они поймут, что их погубили не враги, а собственные деньги.

Самое страшное – то, что такая опасность угрожает всей стране. Все мы развращены жаждой наживы, и когда-нибудь нам придется жестоко за это поплатиться. Это болезнь, это гнусная язва, разъедающая тело нашей родины...

Однако на страницах развлекательного романа не место подобным рассуждениям. Критики скажут, что автор не имел права разговаривать с читателем о столь серьезных вещах.

Поэтому лучше закончим нашу историю.

Напомним, что призрак полковника Боццо-Короны, представший перед «Охотниками за Сокровищами», пригласил их в полдень к себе в гости.

Выходец с того света обещал принять их в своем бывшем особняке на улице Терезы, который превратился теперь в монастырь.

Кроме того, полковник обещал им наконец-то разделить на всех вожделенные сокровища Обители Спасения – но при одном условии: если заговорщики уничтожат Винсента Карпантье, Ренье, а главное – господина Мора.

Знали ли графиня Маргарита и ее сообщники, что этот призрак и итальянец Мора – одно и то же лицо? Это мало волновало полковника. Он врал, не желая обмануть, поскольку чувствовал себя достаточно могущественным: кто осмелится уличить его во лжи?

По сути, это приглашение было вызовом. Полковник прекрасно понимал, что его гости будут вооружены. Однако он полагал, что в его распоряжении имеется другое оружие, более совершенное.

«Охотники за Сокровищами» не стали дожидаться полудня. В семь часов утра карета графини Маргариты де Клар уже катила по улице Терезы. У ворот особняка Боццо графиня увидела доктора Самюэля, который пришел пешком. Доктор был очень бледен. Он сообщил Маргарите, что Кокотт, Пиклюс и Робло исчезли. Эта потеря была для заговорщиков весьма ощутимой: три головореза были лучшими младшими офицерами в их организации.

Тем не менее доктору удалось собрать достаточно много бандитов. Сейчас эти люди ждали неподалеку от особняка. Некоторые из них сидели за столиками перед кафе. Там ошивался и Симилор.

Маргарита сама постучала в ворота. Никакого ответа не последовало.

Проходившая мимо женщина сказала:

– Если вам надо поговорить с монахинями, то вы опоздали. Сегодня ночью они съехали.

Самюэль и графиня переглянулись.

– Если вы боитесь, я пойду одна, – тихо произнесла Маргарита.

Вместо ответа доктор с силой толкнул створки ворот, которые неожиданно открылись.

Самюэль и Маргарита шагнули во двор. Там не было ни души. Двери всех сараев были распахнуты настежь. Заперта была только будка, где обычно сидел привратник.

Маргарита стала подниматься по лестнице, ведущей в апартаменты полковника Боццо-Короны. Напомним, что к тому времени большую часть дома занимали благотворительные учреждения: старый негодяй усердно притворялся филантропом.

Чтобы превратить особняк в монастырь, понадобилось изменить совсем немногое: достаточно было лишь забрать окна решетками.

Одна из дверей, выходивших на лестницу, была открыта. Это была та самая дверь, через которую Винсент Карпантье, согласившийся сделать для полковника какую-то загадочную работу, в свое время попал в квартиру господина Боццо.

Графиня Маргарита и доктор Самюэль пересекли прихожую, затем – столовую и зал. Нигде не было никакой мебели.

И в столовой, и в зале было множество входов и выходов, однако в каждой комнате открытыми оказались лишь по две двери. Таким образом, графиня и доктор не сумели бы изменить свой маршрут, даже если бы этого хотели. У них были только две возможности: или продолжать идти вперед, или повернуть обратно.

Складывалось впечатление, будто им указывает путь чья-то невидимая рука. По поводу того, кому эта рука принадлежит, у Маргариты и Самюэля не возникало ни малейших сомнений.

– Надо же, Отец проложил нам дорогу, – заметила графиня, когда они шли по салону.

– И эта дорога наверняка ведет в западню, – добавил ее спутник.

Однако это соображение их не остановило.

Самюэль держал руку в кармане: там у него был спрятан пистолет. Что касается Маргариты, то она не взяла с собой никакого оружия.

«Охотники за Сокровищами» не сомневались, что этот загадочный путь ведет их в бывшую спальню полковника. Чтобы попасть туда, надо было пересечь почти весь дом.

В предпоследней комнате графиня и доктор остановились. Именно здесь находились старик и Винсент Карпантье в тот момент, когда граф Жюлиан орудовал отмычкой, собираясь в соответствии с семейным обычаем прикончить своего деда.

На двери, ведущей в спальню полковника, было написано:

Келья матери-настоятельницы

Маргарита не колебалась ни секунды: графиня была храброй женщиной. Она решительно шагнула к двери и взялась за ручку.

В келье настоятельницы, как и везде, не было мебели. На одной из стен висел портрет матери Марии Благодатной.

От ледяной улыбки этой женщины, сумрачная красота которой была практически совершенной, становилось как-то не по себе.

– Это он! – прошептала Маргарита. Самюэль вздрогнул. На первый взгляд, в этой комнате была только одна дверь: та, через которую только что проникли сюда «Охотники за Сокровищами». Однако в глубине алькова блестела стальная ручка, торчавшая прямо из стены. Над ручкой было написано одно короткое слово: «Здесь».

– Он ждет нас! – произнесла графиня.

– Здесь царит смерть! – прошептал доктор, которого бил озноб.

Маргарита направилась к алькову.

– Еще не поздно уйти отсюда, – добавил Самюэль. Смерив его презрительным взглядом, графиня воскликнула:

– Я не умею отступать!

С этими словами она нажала на стальную ручку.

Камень, искусно установленный Винсентом, повернулся на своем основании, и перед заговорщиками открылось отверстие, ведущее в тайник.

Несмотря на брешь, проделанную в стене безумным Карпантье, внутри было темно. Что касается висевшей под потолком лампы, то она давала слишком мало света.

Графиня смело шла вперед. Семенивший сзади доктор все время пытался заглянуть ей через плечо. Он щелкал зубами от страха, но все-таки не отставал от своей спутницы. Это был решительный трус.

Сначала они не видели ничего, кроме сундука. Потом Маргарита глухо проговорила:

– На полу лежат два человека.

– А в стене кто-то продолбил дырку, – добавил Самюэль, с тоской устремив взор на тот уголок сада, который можно было разглядеть через пролом.

– Неужели мы опоздали? – прошептала графиня. – Неужели Винсенту Карпантье удалось опередить нас?

Она сделала шаг вперед и почувствовала, что наступила на что-то твердое. Маргарита нагнулась и увидела ключ. Она машинально подобрала его с пола. В этот момент доктор сказал:

– Эти двое мертвы.

Вдруг графиня, словно очнувшись от сна, воскликнула:

– Они идут сюда! Защищайте вход! Ключ у меня! Теперь сокровища принадлежат нам!

– Да, они принадлежат нам всем, – произнес Принц, протискиваясь в комнатку через брешь в стене. В руке он сжимал нож.

Принц был не один. За ним последовали аббат, Комейроль и Жафрэ.

– Ключ у меня, – повторила Маргарита, окинув незваных гостей враждебным взглядом. – Делить сокровища буду я, потому что теперь вся власть принадлежит мне. Дом окружен моими людьми, и они знают, что сегодня я могу сказать: «Наступает день!»

Женщина наклонилась и проверила, не бьется ли сердце у Винсента Карпантье и не дышит ли граф Жюлиан. В это время Самюэль тихо говорил:

– Давайте сначала выясним, что в сундуке. А вдруг он пустой? Зачем нам ссориться раньше времени?

– Лучше жить в бедности, чем умереть, как эти люди, – воскликнул Принц.

– Случай избавил нас от двух наших заклятых врагов, – вступил в разговор аббат. – Чем вы недовольны, Хозяйка? Надо сказать, вы не очень-то хорошо поступили, отправившись сюда без нас.

Тем временем Комейроль и Жафрэ подошли к сундуку.

– А он не такой уж большой, – с сожалением заметил Комейроль.

– Должен сказать госпоже графине, что я неплохо умею обращаться с замками, – вкрадчиво произнес Жафрэ.

Маргарита заметно нервничала. Доктор осторожно взял ее за руку.

– Мы уже достаточно ждали, – прошептал он. – А сейчас минуты для нас словно века!

Никто из присутствующих никогда не видел Самюэля таким взволнованным.

Графиня отодвинула ногой руку Жюлиана, мешавшую ей пройти, и приблизилась к сундуку.

Маргарита внимательно посмотрела на ключ, который сжимала в кулаке. Этот ключ был двойным: на каждом конце металлического стержня было по бородке. Он мог отпереть два замка.

Маргарита решительно сунула ключ одним концом в замочную скважину.

«Охотники за Сокровищами» затаили дыхание. Лица одних налились кровью, другие побледнели. Все взмокли от напряжения.

Однако ключ не подошел! Все, как один, тяжело вздохнули.

Тогда графиня попробовала вставить ключ другим концом. Это было именно то, что нужно!

Заговорщики рванулись вперед. Они обступили сундук со всех сторон, забыв о том, что мешают Хозяйке открыть его.

Маргарита велела мужчинам отойти, но ее слова не возымели никакого действия. Сообщники графини точно опьянели. Они не слушали никаких увещеваний.

– Откройте! – кричали эти люди. – Ну почему вы не открываете?

У Маргариты тоже сдали нервы. Выдернув ключ из замочной скважины, она принялась лупить им по физиономиям заговорщиков. Впрочем, именно так успокаивают свору собак, которым не терпится растерзать загнанного зверя. Собаки воют, но отступают.

Что же касается «Охотников за Сокровищами», то они будто и не чувствовали ударов. Мужчины тупо повторяли одно и то же:

– Откройте! Откройте же!

Однако им все же пришлось попятиться: графиня была настроена весьма решительно.

И вот наступил долгожданный момент. Крышка была поднята.

Воцарилось глубокое молчание. Слышен был только стук бешено колотящихся сердец. И вдруг заговорщики разразились проклятиями.

В сундуке ничего не было. Во всяком случае, они ничего не увидели.

Жафрэ заревел, как ребенок. Принц с досады пнул мертвого графи Жюлиана прямо в лицо.

– Давайте обыщем труп! – закричали все разом.

В самом деле, ведь полковник хвастался, что ему удалось спрятать свои богатства в табакерку.

«Охотники за Сокровищами» бросились к покойнику и стали выворачивать карманы монашеского платья, которое было на Жюлиане.

Наверное, они дошли бы до того, что распороли бы мертвецу живот, чтобы посмотреть, не проглотил ли граф сокровища. Но в это время заговорщики услышали какой-то странный звук.

Дело в том, что Маргарита нажала на металлическую пластинку, вставленную в дно сундука.

XXXIV

МОЛНИЯ

Бросив труп, «Охотники за Сокровищами» устремились к сундуку. Конечно, призрак, беседовавший с заговорщиками на кладбище, немного преувеличил, заявив, что все богатства Черных Мантий могут уместиться в его табакерке. Однако он был недалек от истины. Перед негодяями лежали сокровища. Бандиты воочию увидели плоды, принесенные за полвека самой совершенной системой грабежа, которая когда-либо существовала на свете. И все это богатство можно было засунуть в бархатный мешочек, висевший, по моде того времени, на локте графини Маргариты.

Сокровищами оказались две небольшие стопки бумажных листков. В одной Пачке были банкноты, в другой – ценные бумаги.

На листке, лежавшем сверху, было написано по-английски: «Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов». Каждый заговорщик быстро подсчитал в уме, что эта сумма равна одному миллиону двумстам пятидесяти тысячам франков.

Что касается ценных бумаг, то каждая из них давала право на годовой доход в десять тысяч фунтов, или в двести пятьдесят тысяч франков. Саму же такую бумагу можно было продать за пять миллионов франков.

Напомним, что в сундуке лежало две пачки таких листков.

Как только «Охотники за Сокровищами» увидели то, за чем так долго гонялись, в руке у каждого из них оказался пистолет или кинжал.

Только Маргарита по-прежнему сжимала в кулаке ключ. Сокровища находились на дне сундука и были защищены решеткой, рядом с которой виднелась еще одна замочная скважина. Графиня спокойно вставила в нее другой конец ключа.

– Все это принадлежит мне! – медленно произнесла Маргарита.

– Все это принадлежит мне! – словно эхо, хором отозвались заговорщики.

В глазах каждого горел огонь безумия.

– Я не собираюсь делиться ни с кем, – добавила графиня.

– Никакого дележа не будет! – потрясая пистолетом, закричал Самюэль.

– Пусть все получит тот, кто останется в живых! – брызгая слюной, завопил Принц.

В следующий миг решетка была отперта. Все, как один, бросились к сундуку; каждый протягивал одну руку к бумагам, а другой старался ударить соседа.

Однако в тот момент, когда графиня повернула ключ, раздался слабый щелчок. И тут же сундук осветился изнутри: на дне выступили белые буквы. Увидев все это, заговорщики остановились.

А буквы между тем сложились в слова, и негодяи прочитали вот что:

«Дорогие мои, я уношу свои скромные сбережения с собой – в лучший мир. Или в худший – пока не знаю. Впрочем, через несколько минут мы выясним это все вместе. Итак, до скорого свидания!»

Маленький фитиль, на секунду осветивший сундук, тут же погас, однако «Охотники за Сокровищами» успели дочитать издевательское завещание полковника до конца.

А в следующий миг раздался оглушительный взрыв.

Никто даже крикнуть не успел. Все присутствующие оказались погребенными под обломками крепостной стены.

Через несколько минут прибежали люди, жившие по соседству, – и увидели, что изрядный кусок стены особняка превратился в груду дымящихся развалин...

В тот же день, ближе к вечеру, госпожа Канада и Эшалот собирали чемоданы во флигеле Гайо, суетясь в комнате, которую графиня де Клар накануне одолжила у Ирен.

В это время сама Ирен в дорожном костюме сидела у окна.

Что касается Ренье, то он, тоже одетый, лежал на кровати.

За окном ничего не изменилось. Открывающийся вид на кладбище Пер-Лашез был, как всегда, довольно унылым и все же по-своему очаровательным. Никаких следов тех безобразий, что творились ночью на могиле полковника, к тому времени уже не осталось. Солнце, клонившееся к закату, освещало золотые буквы, складывавшиеся в лживые слова:

Здесь покоится полковник Боццо-Корона, благодетель всех бедных.

Молитесь Господу, дабы упокоил Он его душу.

Ренье было не по себе. Его лихорадило. Ирен тихо плакала у окна.

– Послушай, если можешь, обращайся с вещами поаккуратнее, – говорила своему достойному супругу мамаша Канада. – Конечно, они довольно простые, но очень чистенькие и милые.

Затем, понизив голос, она добавила:

– Не удивляйся, что она уезжает. Так уж принято в высшем свете. Там все такие щепетильные! Хотя я на ее месте, разумеется, не оставила бы сейчас этого славного художника. Он же совсем расхворался, бедняжка!

Передавая своей жене охапку белья, Эшалот шепотом спросил:

– А ты веришь, что мой несчастный хозяин господин Мора был отцом господина Ренье?

– Тише! – сердито прикрикнула на мужа Леокадия. – От этой истории у меня прямо волосы встают дыбом. Ирен говорит, что художник сам прикончил негодяя.

– Чтобы отомстить за старика? – заинтересовался Эшалот.

– Да тише ты! – снова зашипела госпожа Канада. – Если она тебя услышит, то ей станет еще хуже.

– Вы берете с собой свою вышивку? – громко обратилась Леокадия к Ирен. – Ту, что на пяльцах?

Девушка не ответила. Она то впадала в какое-то оцепенение, то вдруг принималась рыдать.

– Видишь, госпожа Канада, мы можем беседовать совершенно спокойно, – заметил Эшалот. – Она все равно ничего не понимает.

– Эту работу ей заказала графиня, но теперь госпоже де Клар вряд ли нужна вышивка, – задумчиво проговорила мамаша Канада. – Теперь этой даме уже вообще ничего не нужно. Когда ее вытащили из-под обломков, она, как ни странно, дышала. Что же касается всех прочих, то от них, можно сказать, мокрого места не осталось. А эта мерзавка на удивление живучая!

– А что хозяин? – спросил Эшалот. – Ты знаешь, я был к нему привязан...

Его жена пожала плечами.

– На теле шевалье Мора не было ни одной царапины, – ответила она. – Он был переодет монахиней. Женское платье очень ему шло, ведь он был безбородый.

А шепотом Леокадия добавила:

– Когда я его увидела, меня поразило, что они с художником похожи как две капли воды...

– Скажите, соседка, вы закончили? – внезапно осведомилась Ирен.

Она была так бледна, что Эшалот уже собрался броситься на помощь. Однако, услышав голос Ренье, он остановился.

– Ирен, – произнес художник, приподнявшись на кровати, – я знаю, почему вы меня покидаете.

Девушка хотела было что-то ответить, но молодой человек продолжал:

– Вы страшитесь рока, который тяготеет надо мной.

Вы не хотите быть женой человека...

В этот момент Ирен бросилась к художнику и дрожащей рукой закрыла ему рот.

– Нет, причина моего отъезда – во мне самой, – воскликнула девушка, опускаясь у кровати на колени. – Ренье, я постоянно приношу вам несчастье!

Молодой человек обнял ее и прошептал:

– Ирен, если бы ты меня любила, Господь простил бы меня.

Что касается супругов Канада, то они, скромно держась в сторонке, с волнением наблюдали за влюбленными. Мамаша Лео обливалась слезами. Она то и дело утиралась своим носовым платком. Поскольку у Эшалота не было этого предмета роскоши, он время от времени шумно сморкался в платок своей жены.

Наконец Леокадия не выдержала.

– Перестань! – воскликнула она, отбирая у мужа платок. – Будь мужчиной!

Она на цыпочках приблизилась к кровати и, по-военному щелкнув каблуками, спросила:

– Ну что, чемоданы можно распаковывать? Ведь вы остаетесь, не так ли?

В ответ Ирен улыбнулась, а Ренье припал к ее руке.

Примечания

1

Луи-Филипп (1773—1850) – французский король в 1830 —1848 гг., из младшей (Орлеанской) ветви династии Бурбонов. Правил в интересах верхушки буржуазии, свергнут Февральской революцией 1848 г.

2

Коммандитное товарищество – «товарищество на вере», предприятие, один или несколько участников которого отвечают по обязательствам товарищества всем своим имуществом, а остальные участники – только своими вкладами.

3

Alter ego (лат.) – второе я.

4

Тит Флавий Веспасиан (39—81) – римский император с 79 г. В римской историографии считался одним из лучших правителей.

5

Катания – город на острове Сицилия.

6

Маркиза де Помпадур, Жанна Антуанетта Пуассон (1721– 1764) – фаворитка французского короля Людовика XV.

7

Ришелье Арман Жан дю Плесси. (1585—1642) – кардинал, с 1624 г. глава королевского совета, фактический правитель Франции.

8

Карл X (1757 —1836) – французский король в 1824—1830 гг. Свергнут Июльской революцией 1830 г.

9

Мюрат Иоахим (1767—1815) – сподвижник Наполеона I него зять, маршал Франции, Неаполитанский король, участник всех наполеоновских войн.

10

Король Франции Людовик XVI и королева Мария-Антуанетта были казнены в 1793 г.

11

Наполеон III (1808—1873) – французский император в 1852– 1870 гг., племянник Наполеона I.

12

Людовик XV (1710—1774) – французский король с 1715 г. До 1723 г. страной правил регент – Филипп Орлеанский.

13

Диомед – герой древнегреческих мифов; сражаясь с троянцами, которых поддерживает богиня красоты и любви Афродита (в римской мифологии – Венера), он нападает на нее, ранит и заставляет покинуть поле боя. Подвиги Диомеда подробно описаны в «Илиаде» Гомера.

14

Диомед – сын Тидея – именовался также Тидидом.

15

Аякс – в древнегреческой мифологии один из самых сильных и отважных героев троянской войны.

16

Il padre d'ogni (итал.).– Всеобщий Отец.

17

Сатурн – в античной мифологии верховный бог, глотавший своих детей, чтобы те не лишили его власти над миром; был побежден своим сыном Зевсом, в младенчестве спрятанным матерью от жестокого отца.

18

Пилястра – вертикальный выступ в стене в виде части встроенной в нее четырехгранной колонны.

19

Орест и Пилад – герои древнегреческой мифологии, ставшие символом истинной дружбы.