Скелеты Острова мух

– Тогда мне нужно лететь с вами. Изучу окрестности своего острова. А ты, – обернулся отчим ко мне, – выбирай сам: полетишь с нами или останешься?

– Останусь, – не задумываясь, ответил я. Мне не терпелось в одиночестве изучить необитаемый остров, хотя бы часок-другой поиграть в «робинзона». Хотя отчиму бы я в этом ни за что не признался.

Отто это, похоже, понял и сказал:

– Будь осторожнее. На острове могут быть змеи. На скалы не залазь. И вот еще что, – он достал из нагрудного кармана какие-то таблетки в упаковке: – Это для дезинфекции воды.

– У нас есть магазинная вода в сумках, – сказал отчим.

Отто махнул рукой:

– Пусть хранит на будущее, на всякий случай.

Я снова волок гидроплан, на этот раз уже идя по песчаному дну лагуны до её устья. Потом сильно толкнул летающую лодку. Отто включил мотор и стал набирать скорость. Самолет тяжело взмыл над безмятежной гладью моря.

Что-то кольнуло в душе. Какого черта я остался один в двух сотнях километров от цивилизации! А вдруг с ними что-то случится? Но тут же мне стало смешно. XXI век. Как человек может потеряться в современном мире? Просто для меня, в мои шестнадцать лет, это первое большое путешествие.

Я побрел назад через лагуну к бунгало. Через минуту обернулся и увидел, что гидроплан уже стал похож на муху в небе. И этот же миг с ним что-то произошло. Его место занял огненный шарик, а секундой позже до меня донесся отдаленный взрыв. Гидроплан исчез, как и не было. Как я ни всматривался в горизонт, на глади воды ничего не осталось. Я вышел на берег, бросился на песок и заревел.

Глава четвертая, в которой я строю лодку

Видимо, в своих записях я должен в традициях старого доброго романа описать, как я жутко переживал в эти минуты потерю своего отчима и другого малознакомого мне, но уже успевшего понравиться человека – пилота. Однако я испытывал совсем другие чувства. Ни о чем плохом или грустном я в те минуты стремился не думать. Это, наверное, звучит странно, но потом, спустя месяцы, мне объяснили психологи, что у меня, видимо, правильно выстроенная нервная система и она просто сама выключила в эти часы всё неприятное и болезненное из моего сознания.

Да, было очевидно: самолет по неведомой мне причине взорвался в воздухе и оба они погибли. Я не столь хорошо плавал, чтобы решиться отправиться вплавь до места их гибели – километрах в двух от берега. Скорее бы утонул сам. Да и чем бы я смог им помочь, если бы кто-то из них по невероятной случайности остался жив? Отбуксировать раненого, теряющего сознание человека, вплавь два километра – это задача для киношного супермена.

Почему взорвался самолет? Я не заметил в кабине, пока мы летели на остров, каких-либо баллонов или канистр с горючим, которые могли бы взорваться от случайной искры, хотя и пилот, и отчим всю дорогу курили сигареты. Взорвался мотор? Но разве такое бывает? Если бы загорелся бензопровод двигателя, самолет задымился бы и сел на воду. А ведь был, как я успел заметить, мгновенный взрыв.

Может быть, самолет сбили с проходящего судна ракетой вроде американского «Стингера» или нашей «Стрелы»? Но на горизонте не было никаких судов.

И тут до меня дошло: пакет! Конечно же, бомба лежала в пакете, который пилот подрядился передать на соседний остров! Бомба с часовым механизмом.

Только вот кого же намеривались убить: пилота, неведомого получателя пакета или нас с отчимом? Что-то бешено закрутилось в голове. Я был близок к разгадке. Вскочил с песка и побежал в бунгало. Нашел свои часы. Без пяти полдень. Самолет взорвался двадцать минут назад.

Так, так, так… Но мы ведь вчера договаривались – в присутствии этого четвертого, «негоцианта», что вылетим в одиннадцать часов. После чего он сходил за пакетом и передал его Отто. Итак, если бы мы вылетели, как обещали, в одиннадцать, гидроплан бы взорвался на полдороге между берегом и островом.

Получатель пакета тут ни при чем. Это ясно. Взорвать намеревались именно нас. Или Отто, или отчима и меня. Но почему?

У отчима, не говоря уже про меня, здесь не могло быть никаких врагов. Мы вообще здесь никого не знали. Правда, остров стоил немалых денег – около трех миллионов долларов. Но какой смысл убивать отчима и меня? Наследником бы в этом случае стала моя мать, которая находилась с отчимом в законном браке. И достать её никаким мафиози в мире не под силу, потому что в этот момент, мне приходится признаться читателю, мать надежно изолирована от всего мира. Она сидит в российской тюрьме за растрату. Бред какой-то…

Значит, убить хотели Отто, а мы случайно оказались с ним в связке? Но почему Отто?

Из обрывков вчерашних разговоров я понял, что Отто – обычный мелкий бизнесмен. Купил несколько лет назад старый гидроплан, восстановил его своими руками и делает свой мелкий бизнес, возя на нем аборигенов в соседние села. Наверняка, если бы он был повязан с мафией, то наше предложение заработать пару сотен долларов (за вычетом стоимости авиационного керосина) его бы не заинтересовало. Там крутятся совсем другие деньги. Тогда что же случилось?

Так и не придя к какому-то выводу, я стал думать о своем погибшем отчиме. И тут понял, что не могу припомнить о нем ничего плохого за те два года, что мы вместе с ним прожили. То есть, вообще ничего. Он был виноват передо мной только в том, что… он был. А не будь его, мать, скорее всего, нашла бы другого своего обожателя. Ведь она была на редкость красивой женщиной и привыкла в своем гарнизонном магазине, что вокруг неё всегда вьются поклонники. К тому же она уж слишком любила деньги. Вот и сидит теперь вместо нашего барака-ДОСа в другом бараке. В настоящем, тюремном.

О себе самом я не переживал. Действительно, как может пропасть бесследно человек в XXI веке? Да, в России, я знал, такие случаи были не редкостью. Человек потерял память, сидит где-нибудь в больнице или сумасшедшем доме, а его тщетно ищут. Или убили человека бандиты и закопали где-то в лесу. Но в любом случае этих пропавших людей искали. Будут искать и нас, вернее, меня, оставшегося в живых. Ведь самолет, очевидно, был виден на радарах диспетчерских пунктов, а потом исчез. Конечно, здесь цивилизации поменьше, чем в России, но ведь должен же быть какой-то порядок. Или нет? Тут я понял, что ровным счетом ничего не знаю, как летают частные самолеты за границей. Это у нас, в России частные самолеты, то есть принадлежащие отдельным лицам, а не кампаниям, пока крайне редки, а тут их масса. Может быть, за ними никто и не приглядывает?

Так или иначе, меня скоро найдут, решил я. Это же ни какие-то удаленные атоллы в Тихом океане, где от острова до острова сотни, а порой и тысячи миль, а Карибское море в Атлантике, очень оживленный район. Если даже не станут специально разыскивать, то забредет какой-нибудь случайный турист на своей яхте. Сейчас этих яхт в мире сотни тысяч.

И, честное слово, в это время даже появилась какая-то странная мысль: лишь бы меня не нашли… сразу – сегодня или завтра. Чтобы никто не приставал со своими соболезнованиями. «Бедный, бедный мальчик! Надо же что случилось! Отчим погиб, а мать сидит в тюрьме. Фактический сирота».

Да не сирота я! У меня живы оба родителя. Просто они не знают, что произошло. И я сильный. Самый сильный в своем классе. Если уж так случилось, нужно хотя бы недельку пожить Робинзоном, испытать себя. А чем здесь не жизнь, как принято говорить, «в кокосовом раю»?

Я поднял голову: кокосы на пальмах действительно присутствовали. Это и питье, и довольно сносная еда, как я знал из книг. Правда, кокосы были в десяти-пятнадцати метрах над моей головой, но что-нибудь придумаем, как туда взобраться. Я вспомнил: видел по телевизору, как аборигены кокосовых островов очень ловко карабкаются на пальмы с помощью веревочной снасти, не позволяющей скользить ногам. Вот что-то такое и придумаю. Возможно, на острове есть и какие-то еще другие съедобные растения. Только нужно быть крайне осторожным, чтобы случайно не съесть что-то ядовитое.

Что еще? Рыба, конечно.

Пока я таскал гидроплан по лагуне этим утром, то видел, как в воде то и дело снуют мелкие рыбешки. А рыбу крупнее, наверное, можно поймать в устье лагуны. Свои снасти Отто оставил в бунгало. Нет, не пропаду. По словам Отто, тут могут быть змеи. Значит, стану есть и змей.

И вообще, у меня же на неделю нормальной еды в сумках, выгруженных из самолета.

Чтобы объяснить мои поступки в первые часы пребывания на острове, нужно детально описать место, в котором я оказался. Обычно в бесчисленных книгах о робинзонах, герой в первую очередь забирается на самую высокую точку острова, чтобы обозреть окрестности. Но в моем случае это бы ничего не дало. Вообразите себя на большом стадионе. На какую бы трибуну вы не поднялись, на самый верхний ряд, горизонт будет скрыт от вас противоположными трибунами, которые находятся на уровне ваших глаз. Я сказал, что с самолета остров мне показался надкушенным бубликом. Но скорее он напоминал именно громадный стадион, где вместо трибун были хаотично разбросанные и с виду неприступные скалы, вместо футбольного поля – лагуна почти правильной круглой формы, а вместо беговых дорожек – песчаный пляж. Только против обычных размеров стадиона этот естественный амфитеатр был раза в полтора-два больше. С того места, где я находился, возле бунгало в глубине лагуны, мне открывался только узкий сектор горизонта в 30–40 градусов в просвете между скал.

Иными словами, если бы сейчас за скалами, что находятся за моей спиной, всего в сотне-другой метров от меня, бесшумно проплывала яхта, я бы об этом никогда не узнал. И если меня не будут искать специально, то очень не скоро и найдут, понял я. Конечно, было бы неплохо поиграть на острове пару недель или месяц в робинзонов, но не жить же здесь бесконечно, пока какой-нибудь шальной яхтсмен не рискнет войти в лагуну, несмотря на предупреждения лоции.

Но тогда что же делать? Решение пришло само собой. Нужно построить лодку. Внешний периметр острова – не более километра. Если пару раз в день, утром и вечером, я буду делать круг на лодке вокруг острова, мои шансы на спасение возрастут многократно. К тому же рыбачить с лодки значительно удобнее.

… Сделаю отступление. Человеку, не понявшему, что я задумал, мое решение может показаться абсурдным – какой-то гигантской работой, как в романе о Робинзоне Крузо. Мы все помним, как герой романа долгие месяцы вырубал топором из громадного кедра большую лодку, а потом обнаружил, что не способен спустить её на воду из-за её непомерного веса. Но, честно говоря, многое в знаменитом романе крайне наивно, а сам Робинзон порой выглядит полным недотепой. Дефо, хоть и взял в основу реальный сюжет, похоже, сам никогда не занимался физическим трудом. Напомню, что герой вначале находит на берегу перевернутую корабельную шлюпку. Но не может её перевернуть, поэтому и вынужден строить лодку сам. Конечно, большая корабельная шлюпка весит тонну или даже две. Просто так, взяв за борт, её не перевернуть и силачу. Но что мешало герою подкопать один борт, выбрав из-под шлюпки тонну-другую песка? Лодка бы легла на бок, а затем перевернулась бы от самого небольшого усилия. Работы на два-три часа. Точно так же и с транспортировкой самодельной лодки из леса. Уж за год-то работы можно было бы додуматься, как сделать простейшую таль или систему рычагов, удесятеряющих усилия. Об этом прекрасно знали и моряки в Англии того времени.

Но это к слову. Я-то ведь собирался строить вовсе не такую лодку, на которой можно проплыть сто миль до материка или хотя бы тридцать миль до ближайшего обитаемого острова, а простейшее плавательное средство, способное обогнуть остров. Собирался сделать лодку буквально за пару дней, а фактически сделал её в первый же день, за несколько часов. Мне необходимо было чем-то себя занять, чтобы в голову не лезли печальные мысли.

Прежде всего, я убедился, что у меня есть инструмент. Пошел в сарай возле бунгало и после недолгих поисков действительно отыскал в куче хлама и топор, и пилу, и ножовку. Все эти инструменты основательно проржавели, и было видно, что ими много лет не пользовались. Но после того, как я их основательно потер о песок и валуны, выглядели вполне рабочими. Теперь можно было подумать о том, что строить.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.