Чарли Чен ведет расследование

– Действительно, кто бы это мог быть… – улыбнулась Шейла. – Покажи-ка карточку.

Внезапно она опознала почерк:

– Да ведь это Боб! Славный мальчик! Ты подумай, после стольких лет разлуки…

– Боб? – удивленно переспросила молодая секретарша.

Шейла кивнула:

– Да, Боб Файф, мой первый и единственный муж. Это было давно, и ты не знала о его существовании. В ту пору я была совсем молоденькой девчонкой и выступала в Нью-Йорке, в ревю. А Боб был артистом, и даже очень хорошим артистом. Я в ту пору молилась на него, потом мы попали в Голливуд – и разошлись. А теперь он пишет мне…

– Что он делает в Гонолулу?

– У него ангажемент в каком-то здешнем театре. Мне об этом успела сообщить по телефону Рита Баллоу. – И, схватив орхидеи, она добавила: – Сегодня вечером я буду иметь их при себе. Я думала, что он не захочет говорить со мной… Право, я тронута и буду очень рада возможности снова свидеться с ним.

Тут на лицо ее набежало облачко:

– Я бы хотела переговорить с ним – он такой умный и всегда был так внимателен ко мне. Который теперь час? – И, взглянув на браслет с часами, поспешила ответить: – Двадцать минут восьмого. В каком театре выступает он? Рита говорила, кажется, в Королевском…

Вдруг раздался звонок, послышались голоса, и в комнату вбежал оживленный и радостный Джим Бредшоу.

– О, миссис Фен, я надеюсь, что вы великолепно чувствуете себя на этом сказочном берегу.

– Я действительно чувствую себя великолепно, – смеясь ответила Шейла. – Но вы извините меня, я покину вас на мгновение – хочу отыскать булавку для цветов.

После ухода Шейлы Джим, по-прежнему сияя, обратился к Джулии:

– Вы сегодня восхитительны. Это влияние местного климата. Разумеется, я не стану отрицать, что в начале нашего путешествия вы выглядели столь же восхитительно.

Джулия перебила его:

– Лучше расскажите мне, как вам нравится Шейла.

– Шейла? – Он быстро обдумал ответ: – Она очень мила. Очень любезна, несколько искусственна – хорошая артистка в жизни и на экране. За последние два года я перевидал достаточное количество звезд для того, чтобы открыть свой собственный Голливуд. Честно говоря, по мне, они могли бы и не существовать.

– Вы недостаточно хорошо знаете Шейлу.

– Разумеется, вы правы. И, благодаря тому, что она столь любезна с вами, она вырастает в моих глазах вдвойне. Но что касается моего личного вкуса, то мой идеал совсем иного рода. Мой идеал молод, непорочен, приветлив, остроумен и удивительно напоминает вашу особу. Мой идеал однозначно должен быть похож на вас, и я готов в любую минуту подкрепить сказанное действиями.

Неожиданно вошла Диана. Она тоже еще не успела переодеться.

– Халло, Джим, не хотите ли отправиться со мной купаться?

– Охотно! Купаться готов всегда. – И, переведя глаза на Джулию, добавил: – Пойдемте! Ничего не может быть лучше этих часов перед восходом луны. Кто-нибудь еще будет с вами или только мы трое пойдем купаться?

Джулия покачала головой:

– Вряд ли кто-нибудь присоединится к нам – остальные уже переоделись к ужину.

– Пойдемте! – скомандовал Джим.

Снова появилась Шейла; теперь цветы были прикреплены к плечу.

– Мы как раз собираемся нырнуть в прославленные на весь свет воды Вайкики. Не хотите ли присоединиться к нам?

– В другой раз, при более удобном случае. Как-никак я хозяйка.

– Вы лишаете себя возможности обогатить жизнь новыми впечатлениями, – патетически-шутливо воскликнул Бредшоу. – С высоты небес льет свой свет луна, шелковые волны лижут берег, – регулярное пароходное сообщение с Сан-Франциско и Лос-Анджелесом, цены умеренные…

Снова раздался звонок. Шейла проводила молодежь в вестибюль.

– Ступайте за своим купальным костюмом, – велела Джулия Джиму, – я укажу вам, где вы сможете переодеться. Посмотрим, кто будет готов первый. Тот, кто раньше других очутится в воде, получит приз!

– Этот приз достанется мне! – убежденно заявил юноша. – И я сам определю его!

И вслед за этим все устремились из вестибюля.

Снова раздался звонок. Шейла находилась в это мгновение у входных дверей, но сочла ниже своего достоинства отпирать дверь. Поэтому она поспешила удалиться и стала выжидать, пока Джессуп не исполнит своей обязанности. Вскоре появились два новых гостя – смуглая, несколько преждевременно начавшая блекнуть женщина тридцати лет и крупный блондин, производивший впечатление очень самоуверенного человека.

– Рита Баллоу! – вырвалось у артистки. – Боже, сколько лет! И Вильки!.. Право, я очень рада.

– Здравствуй, дорогая.

Мужчина приблизился к хозяйке:

– Скажите, Шейла, на который час назначен ужин?

– На половину девятого, но это, право, не важно…

Баллоу раздраженно обратился к жене:

– Неужели ты не можешь отучиться от того, чтобы являться не вовремя?

– Ничего дурного не случилось, – парировала она. – Мы сможем до прихода остальных гостей побеседовать с Шейлой. – И, обратившись к хозяйке добавила: – Как жаль, что мы не видели тебя во время первого твоего пребывания здесь, – мы в ту пору были на континенте.

– Но на этот раз нам все же удалось повидать вас, – добавил Вильки Баллоу. – И вы действительно потрясающе выглядите и помолодели.

– Как это тебе удается? – добавила Рита, завистливо оглядывая приятельницу.

– Должно быть, она открыла эликсир вечной молодости, – льстиво заметил Вильки.

Шейла улыбнулась:

– Я полагала, что он находится на Гавайях.

И, оглядев Риту, она подумала: «Но, по-видимому, это не так».

Рита уловила мысль Шейлы.

– Нет, – кисло заметила она, – источник вечной молодости находится не здесь. Он в институтах красоты в Голливуде. Здесь женщины увядают значительно быстрее…

– Чепуха, – запротестовала Шейла.

– Нет. Я поняла это, к сожалению, слишком поздно. Мне бы следовало остаться в Голливуде и не бросать своей профессии.

– Но, дорогая моя, ведь ты же счастлива с Вильки!

– Разумеется. Я все еще тщетно пытаюсь примириться с ним.

Вильки пожал плечами:

– Не принимайте этих слов всерьез, Шейла. Рита очень нервная.

– Разумеется, я нервная. Хотела бы я поглядеть на женщину, которая не стала бы нервничать с таким мужем. Ты не имеешь представления о том, какая у него фантазия! Его тезка Шекспир, по сравнению с ним, – ничто! Ах, если бы он согласился расстаться со своей профессией и принялся бы за составление сценариев! Шейла, расскажи мне о Голливуде – ты и не подозреваешь, как я тоскую по нему!

– Я останусь здесь на более продолжительный срок, чем прежде, и мы сможем не раз побеседовать с тобой о Голливуде. Кое-кто из гостей отправляется искупаться до ужина. Может быть, и ты хочешь присоединиться к ним?

– О, нет. Мне надоело это вечное купание. Мне становится дурно при одном взгляде, брошенном на ванну. Ты не имеешь представления о местном населении. За три года замужней жизни в Гонолулу я поняла: здесь люди как рыбы. Они будто задыхаются на суше.

Раздались твердые шаги, и в комнату вошел Аллан Джейнс. Он был очень элегантен в черном смокинге, и Шейла почувствовала, как болезненно сжалось ее сердце. Когда хозяйка знакомила вновь вошедшего с четой Баллоу, в комнату вбежали оживленные Джим и Джулия. На них уже были надеты купальные халаты, и они с явным неудовольствием подчинились необходимости познакомиться с остальными гостями Шейлы.

– Где мисс Диксон? – осведомился после представления Бредшоу. – Уже на пляже?

– Глупости! – ответила Джулия. – Она вечно запаздывает – возраст берет свое!

– Значит, в состязании придется принять участие только нам обоим, – воскликнул он и бросился бежать.

Джулия последовала за ним.

– Какой красивый юноша, – заметила Рита. – Кто это?

Шейла объяснила ей, какое место занимает в мироздании Бредшоу. Рита встала.

– Не пойти ли нам на пляж? – предложила она.

– На пляж? В такой обуви?

– Я могу скинуть ее.

– Придется пойти, – вздохнул Вильки и также поднялся.

Шейла рассмеялась и обратилась к Аллану:

– Бедный Вильки очень ревнив. Увы, у него имеются на то основания, или во всяком случае имелись раньше.

Джейнс приблизился к Шейле:

– Мне очень жаль, что я не видел вас днем. Ваша головная боль прошла?

– Благодарю вас за беспокойство, мне значительно лучше.

– Мне хотелось порадовать вас, – сказал он, протягивая ей цветы, – но, по-видимому, я опоздал: вы носите цветы другого.

Шейла бережно положила цветы на стол и устремила на гостя полный грусти взгляд.

– Да, Аллан.

– Я надеюсь, – промолвил он нерешительно, – что в этом не таится особого смысла. Я… я не могу жить без вас.

Она взглянула на него:

– И все же вам придется примириться с этой мыслью. Мне очень жаль, но… я не могу выйти за вас замуж.

Лицо Аллана омрачилось.

– Так, значит, это правда?

– Что правда?

– То, что мне сообщил сегодня ван Горн. Я сперва не поверил ему – мне это показалось слишком ребяческим и глупым. Вы послали за этим шарлатаном, чтобы он решил, выйти вам замуж за меня или нет? И он отсоветовал вам?

Шейла, не проронив ни слова, отвернулась. Аллан побагровел. С трудом сдерживая себя, он продолжал:

– Я бы примирился с этим, если бы мог усмотреть во всем этом хоть один разумный довод. Это переходит все границы! Я не допущу, чтобы нас разлучил какой-то шарлатан! Когда я думаю о нашем путешествии и о том, что вы ответили на мою любовь…

– Так оно и было, – печально отозвалась артистка.

– В таком случае меня ничто больше не удерживает.

– Прошу вас, Аллан, – воскликнула она, – не предпринимайте ничего. Ведь это решение принято мною ради вас. Поверьте мне, вы не могли бы быть счастливы со мной…

– Это он вас уверил в этом?

– Да, он сказал это, но он лишь озвучил то, что мне было известно ранее. Мне не вычеркнуть прошлого…

– Я ведь сказал вам, что прошлое меня не касается.

– Но ведь вы ничего не знаете о нем, Аллан. А я не могу о нем рассказать. Поверьте, я желаю вам блага. Вы такой хороший и славный, я бы ни за что не хотела, чтобы из-за меня ваше имя оказалось запятнанным. Прошу вас, Аллан…

– Я ничего не желаю слышать, – воскликнул Аллан Джейнс. – Я знаю лишь, что люблю вас и хочу заботиться о вас. Поймите, Шейла, в полночь я должен уехать. Забудьте о том, что сказал вам этот плут. Я не могу понять, как вы можете верить ему… Забудьте о нем и скажите «да», Шейла…

Шейла покачала головой:

– Нет, я не могу.

Джейнс окинул ее долгим взглядом и, не проронив ни слова, направился к дверям.

– Куда вы?

– Я не знаю, – ответил он глухим голосом. – Мне нужно подумать.

– Но ведь я полагала, что вы останетесь у меня к ужину…

– Я не знаю, – повторил он. – Я не могу сейчас никого видеть. Мне необходимо побыть несколько минут наедине с собой. Быть может, я вернусь.

Шейла бросилась к нему и схватила его за руку:

– Аллан, мне так больно… Я так несчастна…

Он обнял ее:

– Я знаю, что вы любите меня. Я буду бороться за вас. – Взгляд его упал на приколотые к платью орхидеи. – И не отдам вас никому.

С этими словами он выбежал из комнаты. Шейла опустилась в кресло. Она чувствовала себя совершенно разбитой и глубоко несчастной. На сей раз это была не игра! Через несколько мгновений она снова овладела собой и взглянула на часы: три четверти восьмого. Она встала и поспешно направилась на террасу. Луна еще не взошла, сад и пляж были погружены во мрак. Издали доносились радостные возгласы Джулии и Джима, бросавшихся навстречу волнам. Шейла вышла в сад…

Аллан Джейнс быстрыми шагами шел по направлению к «Гранд-отелю». Лицо его было мрачно. Не прошло и пяти минут, как он уже очутился в вестибюле отеля, прошел мимо любезно расплывшегося в улыбке швейцара, мимо стенда, возле которого он еще недавно покупал цветы, ныне забытые на столе Шейлы, и направился к лестнице.

Вестибюль отеля был великолепен. Огромные сводчатые окна казались декоративными панно, на которых красовалась тропическая зелень. Но Аллан не замечал в эти мгновения окружающей его красоты. Большинство гостей обедало в этот час, и поэтому вестибюль был почти пуст. В одном из углов он увидел человека, которого искал: этот человек о чем-то беседовал с пожилой супружеской парой, по-видимому туристами. Аллан Джейнс направился к нему.

– Встаньте! – хрипло приказал он.

Тарневеро равнодушно поднял глаза на Аллана.

– Вы могли бы говорить немного вежливее, – спокойно сказал он, – мы с вами едва знакомы.

– Встаньте и ступайте за мной. Мне нужно побеседовать с вами.

Прорицатель внимательно оглядел стоящую перед ним атлетическую фигуру, бросил несколько слов пожилой чете и последовал за Алланом.

– Что все это значит? – заговорил он.

Они остановились в дверях. За ними виднелся залитый лунным светом сад, похожий на неправдоподобную экзотическую декорацию. Но сцена была пуста – драма разыгрывалась не в саду, а в вестибюле.

– Я требую объяснений, – вырвалось у Джейнса.

– Каких объяснений? В чем?

– Я позволил себе просить руки миссис Шейлы Фен. У меня были основания предполагать, что она примет мое предложение. Сегодня она обратилась к вам за советом, несмотря на то что вы никакого отношения ко всему этому не имеете. И вы посоветовали ей ответить мне отказом.

Тарневеро пожал плечами:

– Я никогда не беседую с посторонними людьми на темы, затрагивающие то, что происходит у меня на приеме.

– Вам все же придется говорить со мной, и я прошу вас свыкнуться с этой мыслью.

– Я говорю своим клиентам только то, что вижу в хрустале…

– Глупости, – воскликнул Джейнс. – Вы говорите то, что вам вздумается. По какой причине вы отсоветовали миссис Шейле выйти за меня замуж? Уж не влюблены ли вы в нее?

Прорицатель улыбнулся:

– Мисс Фен, несомненно, обворожительна…

– В вашем подтверждении это обстоятельство не нуждается.

– Несомненно, обворожительна, – повторил Тарневеро, – но мне никогда не пришло бы в голову позволить себе роскошь питать какие-либо чувства по отношению к своей клиентке. Мой совет был вызван исключительно тем, что я не смог усмотреть в вашем браке никаких предпосылок для того, чтобы он был счастлив.

В голосе его внезапно зазвучали серьезные нотки:

– Не знаю, поверите вы мне или нет, но этим советом я оказал вам сегодня услугу.

– В самом деле?! – иронично воскликнул Аллан. – Но я не нуждаюсь в услугах шарлатана и обманщика.

Лицо Тарневеро залила густая краска.

– Я полагаю, что не имеет смысла продолжать беседу, – коротко бросил он, но Джейнс схватил его за руку.

– Вам все же придется продолжить ее. Вы немедленно же отправитесь к миссис Фен, признаетесь, что вы мошенник, и откажетесь от сказанных ей сегодня утром слов.

Тарневеро отбросил руку Аллана:

– А что, если я этого не сделаю?

– Тогда я так разделаюсь с вами, что вы долго будете помнить об этом.

– Я отказываюсь.

Джейнс занес руку, но внезапно его кто-то обхватил сзади. Он круто повернулся: перед ним стоял Вал Мартино… Рядом с режиссером высился безукоризненно одетый улыбающийся ван Горн.

– Это вы оставьте, дружище, – как ни в чем не бывало произнес режиссер. – Довольно таких историй случается в фильмах. Право, для нас подобные трюки больше не годятся, право, не годятся.

Некоторое время все четыре действующих лица продолжали хранить неподвижность. Затем появилось пятое действующее лицо – очень полный китаец в смокинге.

Тарневеро подозвал его:

– Прошу вас, инспектор Чен.

Чарли приблизился:

– Ах, это вы, ясновидящий мистер Тарневеро?

– Позвольте вам представить мистера ван Горна и мистера Мартино. А это мистер Джейнс. Инспектор Чен из полицейского управления Гонолулу.

Чен поклонился с грацией, почти невероятной при его полноте.

– Какая неожиданная честь! И какое изысканное общество!

Джейнс бросил на Тарневеро злобный взгляд.

– Недурно! Так, значит, вы предпочитаете спрятаться за спину полиции, – прохрипел он. – Впрочем, ничего другого от вас ожидать и не приходится.

– Пустяки, – примирительно заметил Вал Мартино. – Всего лишь маленькое разногласие. Все утрясется – не станем же мы рисковать нашей репутацией! Я позабочусь, чтобы ничего не случилось.

Ван Горн взглянул на часы.

– Уже восемь часов, – объявил он. – Я направляюсь к Шейле. Кто-нибудь пойдет со мной?

Режиссер покачал головой:

– Я приду попозже, следом за вами.

Ван Горн ушел. Вал Мартино, не выпуская руки Аллана, попытался увлечь его за собой:

– Пойдемте-ка на террасу, там потолкуем.

Джейнс обратился к ясновидящему.

– Я уеду не ранее полуночи. И мы еще встретимся до того времени, – пригрозил он и позволил Мартино увести себя.

– Боюсь, что это предсказание не сбудется, – заметил китаец, обращаясь к Тарневеро.

Тарневеро рассмеялся:

– Я совершенно непроизвольно обидел его. Вы появились, инспектор, как нельзя более кстати. Я как раз хотел разыскать вас. Что вы собирались делать сегодня вечером?

– Я приглашен на ужин с членами Ротари-клуба. Ужин состоится здесь, в отеле.

– Отлично. Значит, вы пробудете здесь еще некоторое время?

Китаец утвердительно кивнул:

– Я пробуду здесь до одиннадцати.

– Я приглашен на ужин к своим друзьям, – ответил Тарневеро, – точнее говоря, я ужинаю у артистки Шейлы Фен. Может статься, что сегодня, еще до одиннадцати часов, я вам сообщу очень важную новость.

В сонных глазах китайца появились огоньки.

– Важную новость? Какого свойства?

Тарневеро колебался.

– Сегодня утром вы случайно упомянули об одном оставшемся нераскрытым убийстве в Лос-Анджелесе. Я ответил, что предпочел бы не впутываться в подобные истории. Однако обстоятельства не всегда благоприятствуют нашим намерениям.

Китаец удержал Тарневеро:

– Одну минуту. Вы разожгли мое любопытство. Позвольте мне задать конкретный вопрос: какую новость?

Тарневеро внимательно посмотрел на своего собеседника:

– Новость, которая сообщит вам, кто убил… Впрочем, сейчас я еще не вправе говорить об этом. Вы ведь по собственному опыту знаете, как часто мы ошибаемся в своих предположениях. Во всяком случае меня радует, что вы будете поблизости от меня, хотя бы до одиннадцати часов, а после этого часа, должно быть, я смогу застать вас дома?

– В любое время.

– В таком случае я буду рассчитывать на вашу поддержку, – многозначительно заметил Тарневеро и направился к своим знакомым.

Чен внимательно поглядел ему вслед, пожимая плечами.

Глава III

Цветы Шейле Фен

Хантли ван Горн медленно шел в сторону к дому Шейлы. Все романтическое и напоминавшее о времени, когда на этом маленьком островке, затерявшемся в океане, властвовали туземцы, исчезло бесследно. Направляясь к Шейле Фен, ван Горн должен был признаться, что улица очень напоминала улицы Голливуда: та же бесконечная вереница автомобилей, асфальт и дуговые фонари. И вcе же надо всем этим навис покров пряной тропической ночи.

Актер завернул на широкую подъездную дорожку, ведущую к вилле Шейлы. У поворота росло исполинское фиговое дерево, которое, вполне вероятно, было на два столетия старше кинематографии. Джессуп отворил дверь.

– О, мистер ван Горн, – почтительно поклонился он, – очень рад снова видеть вас.

– Как поживаете?

– Благодарю вас, сэр, надеюсь, вы остались довольны пребыванием на Таити?

Ван Горн отбросил соломенную шляпу, в которой он проделал путь к Шейле, и надел отливающий блеском шелковый цилиндр – именно в нем он был кумиром миллионов женщин различных стран мира.

– Таити – очень примитивная страна, – заметил он с улыбкой. – И во многом напоминает Голливуд.

Дворецкий позволил себе вежливо улыбнуться. Ван Горн прошел в гостиную.

– Никого еще нет? – удивился он. – Неужели я оказался пунктуальнее всех?

– О нет, мистер ван Горн, – ответил последовавший за ним дворецкий. – Кое-кто из гостей отправился купаться, а остальные гуляют на пляже.

– Ну, что ж, подожду их здесь.

– Как вам будет угодно, сэр. Уже четверть девятого, и мне скоро придется попросить их сюда.

Ван Горн огляделся по сторонам:

– Что такое? Нет коктейлей?

– Произошла досадная заминка: наш поставщик спиртных напитков явился лишь минуту назад, и как раз, когда вы позвонили, я занялся составлением коктейлей.

Ван Горн направился к стеклянной двери, ведущей на террасу.

– Скажите, что это там? – спросил он, указывая Джессупу на видневшийся вдали огонек.

– Это закрытая беседка, в Англии мы называли такие летним павильоном. Должно быть, там кто-нибудь из гостей.

Ван Горн вышел в сад и небрежной походкой побрел в том направлении, где маячил свет. Внезапно со стороны моря, перекрикивая шум прибоя, зазвучали голоса, и ван Горн, не зная, куда тронуться, в нерешительности остановился.

Джессуп снова возвратился в комнату – там его ожидал старый сгорбленный китаец.

– Милый мой Ву Кно-Чинг, – заговорил дворецкий, – в приличном доме повару полагается оставаться на кухне.

Старый китаец не обратил внимания на замечание дворецкого.

– Когда садиться за стол? – осведомился он.

– Как я уже сообщил вам, кушанье должно было быть подано в половине девятого, – церемонно ответил дворецкий, – возможно, что мы несколько запоздаем.

Ву Кно-Чинг пожал плечами:

– Что это за дом? Кушанье будет скоро готово. Кушанье готово – гости не готовы. Кушанье не годится! – И, направляясь к выходу, он забормотал по-китайски.

Первым возвратился Вильки Баллоу. Джессуп заметил:

– Я боюсь, что из-за купания гости несколько запоздают.

– Вот как? Нет ли у вас сигарет? А то мой портсигар пуст.

Джессуп предложил Баллоу сигареты, и тот, закурив, опустился в кресло. Вернувшись через четверть часа в комнату, дворецкий застал его в той же позе.

– Я всегда полагал, что китайцы – на редкость терпеливый народ, – заметил Джессуп.

– Так оно и есть.

– Но наш повар вовсе не пытается соответствовать этому представлению о них, – вздохнул Джессуп. – Он беспрестанно напоминает мне о том, что пора садиться за стол и что он боится за свои кулинарные шедевры. Придется мне выйти на пляж и попытаться собрать гостей.

Захватив с собой большой обеденный колокольчик, он удалился. Вскоре в отдалении послышался мелодичный звон. Баллоу закурил новую сигарету. Через некоторое время Джессуп возвратился обратно. Вместе с ним пришли ван Горн и Рита Баллоу.

– Почему ты не остался, Вильки? – сказала Рита. – Я услышала самые интересные сплетни Голливуда.

– Они меня не интересуют, – проворчал Баллоу.

– Бедный Вильки, – улыбнулась его жена. – Уже пора ложиться спать, а ему еще не дали поесть. Утешься, теперь осталось недолго ждать.

Запыхавшись, вбежала Диана Диксон.

– Должно быть, уже страшно поздно, – воскликнула она, – но было так хорошо. Вам следовало бы пойти с нами. Я могла бы пробыть в море еще несколько часов. О, коктейль – великолепная идея!

Она приняла из рук Джессупа стакан, остальные гости последовали ее примеру.

– За здоровье нашей хозяйки! – провозгласил ван Горн.

– Но где же Шейла? – удивилась Рита. – Когда мы пришли сюда, то мельком видели ее…

– Шейла, – ответил насмешливо ван Горн, – должно быть притаилась где-нибудь и выжидает подходящего момента, чтобы выйти на сцену. Одно из двух: или она выедет к нам на белом коне, или же слетит с неба в раковине. Эффектный выход для нее – это все.

Вбежали веселые, раскрасневшиеся, бесконечно счастливые Джулия и Джим.

– Добрый вечер, мистер ван Горн. Больше никто не пришел? А где остальные? Вал Мартино, Джейнс, Тарневеро…

– Тарневеро будет здесь? – переспросил, нахмурившись, ван Горн.

Внезапно послышалось треньканье гавайских гитар, и зазвучали молодые голоса. Джулия восторженно воскликнула:

– Серенада для Шейлы! Разве это не великолепно? Как она будет тронута!

И секретарша побежала к двери. Перед домом выстроилась группа девушек с огромными букетами цветов. Они прервали свое пение, и из массы выступила маленькая японочка со словами:

– Мы хотели бы видеть Шейлу Фен.

– Разумеется. Я попрошу вас подождать немного, пока схожу за ней. Быть может, вы бы спели «Сказку Таити»? Это любимая песня миссис Фен.

Возвратившись в дом, Джулия обратилась к Джиму:

– Пойдемте разыщем Шейлу. Должно быть, она в павильоне.

– Всегда готов следовать за вами.

– Более эффектного выхода для Шейлы невозможно и придумать. Серенада восторженных почитательниц – она будет на седьмом небе.

До слуха Джулии и Джима донеслись нежные аккорды любовной песни.

– Поспешим, – бросила Джулия, – я хочу разыскать Шейлу, прежде чем они кончат петь.

Они взбежали по ступенькам, которые вели в павильон, и Джим отворил дверь. Замерев на мгновение на пороге, он резко повернулся к следовавшей за ним девушке и произнес:

– Ради бога, ни шагу дальше.

– Почему? Что случилось? – боязливо спросила девушка.

– Возвращайтесь назад.

Но Джулия не послушалась, и, обеспокоенная его тоном, вбежала в павильон. Испуганный вопль девушки нарушил мирное звучание любовной песни. В павильоне, рядом с креслом, распростершись на полу, лежала Шейла. Кинжал поразил ее прямо в сердце, и ее вечерний туалет цвета слоновой кости был обагрен кровью. Где-то вдали продолжала звучать сладкая мелодия Таити.

Джулия опустилась на колени перед мертвой подругой. Джим приблизился к потрясенной девушке и мягко повлек ее к двери.

– Пойдемте. Мы ничем не можем помочь ей.

– Но кто… кто? – прошептала сквозь слезы девушка.

– Да, на этот вопрос будет нелегко ответить.

В замочной скважине, с внутренней стороны двери, торчал ключ. Джим запер за собой дверь и положил ключ в карман. Словно оглушенный ужасным происшествием, он побрел обратно в дом. Издали до них донесся голос ван Горна:

– Вы нашли Шейлу? Выход задуман блестяще – лучшей декорации и окружения и не придумать.

Взглянув на Джулию, он оборвал поток слов.

– Что случилось? – вырвалось у него.

Бредшоу обвел глазами группу гостей. Вошел Джессуп и стал собирать опустошенные стаканы. В саду замер последний нежный аккорд гавайских гитар.

– Шейла Фен убита… в павильоне, – тихо сказал Бредшоу.

Поднос с грохотом упал на пол – впервые за сорок лет деятельности Джессупа.

– Прошу прощения, – машинально вырвалось у него.

В саду снова зазвучала музыка. Бредшоу ринулся к двери.

– Перестаньте! – воскликнул он. – Мисс Фен не может выйти к вам – она… нездорова.

– Мне жаль, – ответила маленькая японка. – Прошу вас, сэр, передайте ей эти цветы.

И девушки вручили Джиму свои цветы. Медленными шагами возвратился он в комнаты, где его ожидала мертвенно бледная Джулия.

– Цветы, – хрипло вырвалось у Джима. – Цветы для Шейлы Фен.

Крик замер на губах Джулии – она рухнула без чувств к ногам Джима.

Глава IV

Черный верблюд смерти

Чарли Чен, сохраняя невозмутимое спокойствие, воздавал должное роскошному меню банкета. Пора речей еще не пришла, и поэтому ничто не нарушало его умиротворения, и он мог по-прежнему безмятежно наслаждаться едой. Несмотря на то что инспектор не знал, какая именно рыба лежала перед ним на блюде, она все же пришлась ему по вкусу. Неожиданно покой Чена нарушил приблизившийся к нему официант.

– Вас срочно требуют к телефону, – проговорил молодой человек.

Направляясь по длинному коридору к телефону, инспектор Чен испытывал легкое недовольство. Охотнее всего он вел бы мирную, неспешную, не нарушаемую никакими тревожными событиями жизнь, но она воздвигала на его пути все новые и новые задачи и препятствия. Что ожидало его впереди? С этой мыслью он вошел в телефонную будку и плотно затворил за собой дверь. До его слуха донесся взволнованный голос:

– Алло, Чарли, говорит Джим Бредшоу из бюро путешествий. Хантли ван Горн сообщил мне, что я застану вас здесь.

– Что произошло? – спросил инспектор.

Бредшоу в нескольких словах рассказал об ужасном происшествии. Чен, не прерывая, выслушал его.

– Шейла Фен! – возбужденно повторил юноша. – Вы понимаете, что это значит? Сегодня ночью новость о ее смерти облетит весь мир. Всеобщее внимание будет обращено на вас, так что поспешите.

– Я сейчас буду, – ответил Чарли и, вздохнув, прибавил: – Позаботьтесь о том, чтобы никто ни к чему не прикасался.

Чен повесил трубку, вызвал полисмена и, отдав ему несколько распоряжений, направился к выходу, вытирая вспотевший от волнения лоб платком. Снова перед ним возникла тяжелая задача: раскрыть убийство. И, как справедливо заметил Джим, глаза всего мира устремятся на него.

Шейла Фен! Ведь недаром многочисленные поклонники боготворили эту женщину, неожиданно обретшую смерть.

При выходе из отеля он столкнулся с Тарневеро.

– Халло, инспектор, вы уже поужинали? – окликнул его прорицатель.

– Не то чтобы, – ответил китаец. – Дело необычайной важности заставило меня прерваться. Мне давно не случалось сталкиваться со столь значительным происшествием.

– Вот как, – рассеянно заметил Тарневеро.

Чен своими раскосыми глазами внимательно глядел на собеседника. Никогда не следовало пренебрегать возможностью собрать впечатления, чтобы прийти к определенным выводам.

– Только что, – медленно заговорил он, – обнаружен труп Шейлы Фен. Ее убили на вилле.

Впоследствии инспектор не один час пытался разгадать выражение, промелькнувшее на лице прорицателя, услышавшего это сообщение.

– Шейла! – воскликнул Тарневеро. – Великий боже!

– Должно быть, вы как раз направлялись к ней?

– Да… то есть… я…

– Не угодно ли вам проводить меня? Я хотел бы задать вам несколько вопросов.