Воплощения бессмертия (№5) - Зеленая мать

— Непохоже на мимолетное увлечение, — обернулся к ней Нат.

— Мы любили друг друга, — кивнул Мима. — Я готов был умереть за Орб, но мой отец убил бы ее, и нам пришлось расстаться. Мучительно и несправедливо… Но теперь все это в прошлом.

— Непохоже, — сказал Нат.

— Нат, пожалуйста! — повторила Орб.

В руке у Мимы снова блеснул огромный меч.

— Вы назвали меня лжецом?

Сияние меча стало нестерпимо ярким, а на губах Мимы появилась капелька крови.

— Нет, Мима, нет! — крикнула Орб. Она знала, что означает эта кровь. Мима был берсеркером!

На мгновение Нат задумался. Орб показалось, что молчание длилось целую вечность.

— Не мне называть лжецом инкарнацию, — произнес он наконец.

Мима успокоился:

— Разрешите мне внести ясность в этот вопрос. Я всегда буду любить Орб. Она лучшая из всех известных мне смертных женщин. Но то, что было когда-то романом, стало дружеской привязанностью. Я ни на что не претендую в отношении Орб, и она тоже не имеет на меня видов. У нее своя жизнь, у меня

— своя. Я просто хочу ей добра…

— Вот теперь все стало яснее ясного, — сказал Нат.

— Да разве вы не видите, что она вас любит! — вскипел Мима.

— Нет! — испугалась Орб.

— Нет? — спросил Нат, оборачиваясь к ней.

Душу Орб переполнили противоречивые чувства.

— Ну пожалуйста, — прошептала она.

— Лучше бы я не вмешивался, — сказал Мима. — Пойду-ка я отсюда.

И исчез.

— Я думал, ты считаешь меня демоном, — сказал Нат.

— Я была несправедлива к тебе, — пробормотала Орб. — Я искала тебя и заблудилась, а потом нашла Миму, и… Только, пожалуйста, не уходи больше!

— Я считал, что к любви надо относиться бережнее, чем к простому знакомству. Особенно когда твой первый роман кончился так печально.

По щекам Орб катились слезы.

— Нат, ты когда-то просил разрешения ухаживать за мной…

И тут Наташа вдруг улыбнулся.

— И еще раз попрошу! — сказал он. — Я спою тебе Вечернюю Песнь.

И без лишних предисловий запел.

Мелодия напоминала одновременно и Утреннюю Песнь, и Дневную, но была мягче и нежнее, чем обе они. Постепенно сгустились сумерки, а все кругом стало выглядеть прозрачнее и яснее. Восхищенные пением индианки превратились в красавиц, бусины в их волосах засверкали, как капли росы. Листва деревьев в ближайшей роще стала такой нежной и яркой, как будто сейчас было не лето, а ранняя весна. Песок блестел, как золото, а небо на западе расцветили нежные краски раннего заката.

Никогда еще Орб не слышала ничего подобного. Ее переполняла нежность, во всем теле чувствовалась удивительная легкость и теплота. Чувства обострились до предела. Орб взглянула на Ната и увидела, что он прекрасен. Его лицо светилось, как солнце, и невозможно было оторвать взгляд от этого неземного сияния. Нат сказал, что это Вечерняя Песнь, но Орб знала, как еще можно назвать ее. Это была Песнь Любви.

Орб шагнула к нему, раскинув руки. Ей казалось, что она не идет, а парит в воздухе. Все ее сомнения развеялись, в груди словно вспыхнул огонь. Нат замолчал, и ночь сомкнулась вокруг них. Орб бросилась к нему в объятия.

Она знала, что любит его.

13. МАТЬ-ПРИРОДА

— Ты нашла его! — сказала Иезавель, когда Орб появилась в кухне.

— Откуда ты знаешь? — весело спросила Орб, глядя на пожилую женщину.

— Когда ты вернулась, здесь стало вдвое светлее.

— Я влюблена.

— Какие еще новости? Есть можешь?

— Конечно, нет!

— А все-таки попробуй.

Прямо в воздухе Иезавель сварила пару яиц, не беспокоясь о таких глупостях, как плита и кастрюля. Орб обнаружила, что есть она все-таки может.

Дверь открылась, и вошли все остальные.

— Когда свадьба? — поинтересовалась Луи-Мэй.

Орб подавилась яйцом.

— Во всяком случае, не сегодня, — рассмеялась Бетси.

— У меня что, на лбу все написано? — удивилась Орб. — Я только что разобралась в своих чувствах, а вы…

— Мы тебя дразним, — объяснила Луи-Мэй. — Из всех нас только ты до сих пор не могла найти себе друга. Мы так рады, что это наконец произошло!

— Расскажи нам все, — попросила Бетси.

Орб подняла руки в знак полной капитуляции и рассказала им все.

— А теперь мне надо рассказать маме, — добавила она.

В комнате появился крошечный паучок. Он вырос и превратился в Ниобу.

— Мама уже знает, — сказала она.

— Ой, я и забыла, кто ты теперь! Ты следила за моей нитью!

— Как и за миллионами других нитей, — улыбнулась Ниоба. — Но твоя все же особенная.

— Нат не демон, — сказала Орб.

Ниоба на мгновение замолчала, как будто случилось что-то странное. Потом продолжила:

— Я пришла сюда совсем по другому делу. Твоя нить становится важным элементом паутины Судьбы. И я считаю, что пора тебе об этом узнать.

— Может, нам уйти? — спросила Луи-Мэй.

— Нет, моя милая, — ответила Ниоба. — Это и твое дело.

Она замерцала и превратилась в толстую пожилую негритянку.

— Не сомневайся, детка, — сказала Ниоба. Потом на ее месте появилась хорошенькая молодая девушка восточного типа. — Да, это правда, — подтвердила она. — Любовь и юность нам тоже знакомы.

Луи-Мэй и молодые люди спокойно восприняли эти превращения — они и раньше встречались с Судьбой. Но глаза Бетси расширились от удивления.

— Моя мать — одно из воплощений Судьбы, — объяснила Орб, взяв девушку под руку. — Таких воплощений всего три — Клото, Лахесис и Атропос. Они прядут нити жизни, отмеряют и режут их. А еще каждая представляет определенный возраст. По-моему, они нанесли нам деловой визит.

Клото вновь превратилась в Ниобу:

— Видишь ли, Орб, тебе предназначено занять место одной из самых могущественных на Земле инкарнаций — Природы. Возможно, ты уже заметила, как усилилась твоя магия.

Теперь уже и Орб была поражена.

— Инкарнации? Мне?..

— Некоторыми инкарнациями можно стать почти случайно. Например, чтобы стать Смертью, нужно просто убить своего предшественника, а чтобы занять должность Времени, достаточно завладеть Песочными Часами. Но в основном инкарнациями становятся те, кому это предназначено, потому что они такие, какие есть. Гея хочет уйти, и именно ты можешь занять ее место. Чем ближе ты к тому, чтобы заместить Гею, тем сильнее становится твоя магия. Ты уже сейчас способна выполнять некоторые функции Матери-Природы и скоро достигнешь большего.

— Но это не я, а Ллано! — возразила Орб. — Без Ллано мое пение ничего собой не представляет.

— Такова лишь часть правды, — сказала Ниоба. — Да, действительно, Ллано

— один из самых могучих инструментов магии, однако немногие способны воспользоваться им. А у тебя такие способности есть. Более того, ты способна пойти еще дальше и напрямую использовать магию природы. Песни лишь помогают тебе учиться. Поэтому именно ты и можешь стать Геей.

— Я никогда не думала… Даже представить себе не могла…

— Я тоже, дорогая. Теперь же это очевидно. Тебе решать, будешь ты инкарнацией или нет. От этого решения зависит твоя дальнейшая судьба.

— Но я люблю простого смертного!

— И я не буду говорить тебе, что это неважно, — кивнула Ниоба. — Когда-то я уже была инкарнацией и полюбила простого смертного. И тогда я отказалась от своей должности, вышла замуж, и в результате на свет появилась ты. Я никогда не жалела о своем решении, но приняла я его с открытыми глазами. И ты тоже не должна делать такой важный шаг вслепую.

— Ты хочешь сказать, что, пока я буду инкарнацией, я не смогу выйти замуж?

— Нет, сможешь. Но существуют определенные ограничения. Инкарнация всегда сохраняет возраст своего вступления в должность. Ты не состаришься, не умрешь… Однако детей у тебя не будет.

— Не будет детей, — тупо повторила Орб.

— А твой смертный супруг состарится и умрет. И у него могут быть дети — от любой смертной женщины. Именно поэтому я и отказалась от должности, девочка моя. Если бы я вышла за твоего отца и осталась Судьбой, я не смогла бы уделять ему много внимания, да и тебя бы не было. Конечно, у меня уже был один ребенок, и все же…

У Орб тоже был ребенок. Но она пришла в ужас при мысли, что никогда не сможет родить другого, не сможет вырастить его, как все нормальные матери.

— Так, значит, я должна отказаться от должности?

— Совсем необязательно. Я просто хочу, чтобы ты поняла всю важность этого решения. Ты можешь выйти замуж, можешь стать инкарнацией, можешь сделать и то и другое или не делать ничего, но в любом случае ты должна понимать, что принимаешь очень важное решение. Не торопись. Обсуди этот вопрос с друзьями. Не решай ничего, пока все как следует не взвесишь.

— Но мы ничего не знаем об этих вещах! — возразила Луи-Мэй. — Не нам…

Снова перед ними возникла Атропос, старшее воплощение Судьбы:

— Ты выйдешь замуж за своего приятеля, пока он не бросил колоться, дитя мое?

— Нет! — дрожащими губами прошептала Луи-Мэй. — Но…

— Если она, — Атропос показала на Орб, — станет Природой, она навсегда сможет избавить его от этой привычки. Вот почему это твое дело, дитя!

Старая негритянка исчезла и появилась хорошенькая девушка Клото.

— А тебя, — сказала она Иезавели, — новая Мать-Природа способна навсегда избавить от проклятия, и ты сможешь контролировать свой облик в любое время суток.

Иезавель даже побледнела от волнения:

— Да я отдала бы за это свою бессмертную душу, если бы она у меня была!

Клото уступила место Лахесис, то есть Ниобе.

— А на твоей ферме, милая, — сообщила она Бетси, — всегда будет хорошая погода. Не говоря уже о том, что твой молодой человек тоже избавится от своей пагубной привычки.

— Но я же не могу этого сделать! — возразила Орб. — Мое пение действует, однако эффект быстро проходит.

— То, что ты способна — пусть временно — помочь кому-то в решении подобных проблем, уже о многом говорит, — сказала Ниоба. — А когда ты станешь Природой, твоя сила возрастет во много раз. Ты сможешь возвращать зрение слепым, сможешь помочь стать смертными тем, кто проклят бессмертием, сможешь, например, вернуть юность старому дереву. Тебе будет подвластно все то, что имеет отношение к природе — а значит, почти все на свете. Тебе предлагается занять очень высокое положение.

Орб откинулась на спинку стула, голова у нее кружилась.

— Подумай хорошенько, дитя мое, — повторила Ниоба. Потом она снова превратилась в паука, паук вскарабкался вверх по своей паутинке и исчез.

— Похоже, это действительно наше дело! — сказала Луи-Мэй. — Ведь все наши мечты могут исполниться! Мы думали, что нам нужен Ллано, но оказалось, что все это в состоянии сделать ты!

— Мне надо подумать! — воскликнула Орб, не в силах продолжать этот разговор. — Властью так легко злоупотребить, а я почти ничего не знаю! Я искала Ллано и никогда не думала…

Она запела Песнь Путешествия и в мгновение ока перенеслась на далекий необитаемый островок — тот самый, где встретила когда-то поющую губку.

И в то же мгновение рядом с ней появился Наташа. Орб бросилась ему в объятия.

— Ох, Нат, все вдруг так запуталось! — воскликнула девушка. — Я так тебя люблю, мне казалось, весь мир принадлежит мне одной, и тут…

— Я почувствовал, что тебе неспокойно, — сказал Нат. — Потому и пришел.

— Я могу стать инкарнацией, как мама. Если захочу. Но тогда я не смогу завести семью и никогда не состарюсь.

— Не состаришься? — переспросил Нат. Его это явно не слишком огорчило.

— Значит, ты всегда будешь такой, как сейчас?

Орб вспыхнула. Естественно, Нат мужчина, а значит, женская красота ему небезразлична.

— Но у меня не будет детей!

Нат нахмурился:

— А нельзя ли сначала родить ребенка, а потом вступить в должность?

— Нет! — вскрикнула Орб. Она вспомнила свою дочку, Орлин, которую пришлось отдать чужим людям, и тоска больно сдавила ей сердце. — Я хочу, чтобы у меня была нормальная семья! Хочу нянчить своего ребенка, вырастить его, как моя мама вырастила меня!

— Ну конечно, — осторожно согласился Нат.

— Но если я стану Природой, я смогу сделать столько добра…

— Я буду любить тебя всегда, будь ты инкарнацией или простой смертной,

— сказал Нат. — И выбор за тебя я сделать не могу. Вот что интересно…

— Да? У тебя есть идеи?

— Мне кажется, ты и сейчас уже на многое способна. Может, для твоих добрых дел и не нужно никакого бессмертия?

Орб обдумала эту идею.

— Пожалуй, стоит проверить. Но ведь Ллано и тебе дает такую же власть. Как ты…

— Мне не предназначено судьбой стать Матерью-Природой! — рассмеялся Нат. — Я с самого детства ищу Ллано и много раз репетирую, прежде чем мне удается исполнить каждый найденный фрагмент. Сейчас я и вовсе достиг своего потолка. А тебе стоит один раз услышать мелодию, и ты исполняешь ее так же хорошо, как я после миллиона репетиций. Ты гораздо сильнее меня. Я умер бы от ревности, если б ты не была так красива!

Внезапно он остановился.

— Или, может, ты хочешь сказать, что я тебе уже не пара? Я не буду удерживать тебя, если…

— Нет, Нат, что ты! — воскликнула Орб и поцеловала его.

— Тогда попробуй сделать все то, что ты хочешь, и пойми, что же тебе предлагают. Каким бы ни был твой выбор, я его приму.

— Спасибо, Нат. Я попробую.

Орб вернулась в Иону.

— Границы моих возможностей все время расширяются, — сообщила она друзьям. — Теперь я знаю, почему это происходит. Раньше мне удавалось далеко не все; похоже, сейчас положение изменилось. Хотите провести эксперимент?

— Ты знаешь, чего я хочу, — отозвался ударник. — Если тебе нужны добровольцы, я готов.

Луи-Мэй искоса посмотрела на него.

— Ты говоришь о зелье? — лукаво спросила девушка, и все рассмеялись.

Иона опустился на землю. Эксперимент было решено провести снаружи, чтобы исключить влияние Рыбы.

Орб попробовала спеть Вечернюю Песнь. Это была новая для нее мелодия. Когда Орб услышала ее впервые, она осознала, что любит Наташу. Может ли эта мелодия заставить ударника отказаться от наркотика — во имя любви? Орб страстно пожелала, чтобы юноша избавился от отравляющей его жизнь привычки.

Сгустились сумерки. Солнце клонилось к закату, окрашивая облака в оранжевый цвет. Орб вспомнила слова Ната о той легкости, с которой она усваивает новые мелодии. Раньше девушка об этом не задумывалась, хотя и в самом деле всегда училась быстрее других. Действительно, мелодии из Ллано служили ей так же, как Нату, хотя она не репетировала ни разу.

Ударник вскрикнул. Орб испугалась и замолчала.

— Нет-нет, пой! — прохрипел ударник. — Действует!

Орб снова запела. Было видно, как ударника крутит и ломает, будто внутри его столкнулись две противоборствующие силы. Он снова вскрикнул, но на этот раз Орб продолжала петь. Похоже, только временное избавление от тяги к наркотику было безболезненным.

Из тела юноши выползло что-то похожее на призрачную змею. Огромная гадина крутила головой во все стороны, словно хотела найти себе новую жертву. Это была тяга к наркотику. Мелодия вытащила ее наружу и подвесила за хвост, как копченого угря или мурену. Змея шипела и извивалась, причиняя ударнику невыносимую боль. Чем дольше пела Орб, тем хуже становилось призрачной змее. В конце концов она не выдержала и растаяла облачком дыма. Ударник рухнул на землю.

Как только песня кончилась, Луи-Мэй подбежала к ударнику и крепко обняла его:

— Ну что?

— Сработало! — простонал юноша. — Это было ужасно, но теперь я свободен!

— Мы не можем быть полностью уверены, — напомнила Орб. — Только время покажет, получилось ли у нас. Покажет, в состоянии ли ты прожить без Ионы.

— Говорят вам, я знаю: получилось! Зелье мне больше не нужно!

— Надеюсь, что так, — сказала Луи-Мэй. — Давай мы с тобой останемся здесь на сутки. Если тебе ни разу не захочется принять дозу…

— Ура! — просиял ударник. — Долой единорогов!

— Фу, прекрати!

Но Луи-Мэй тоже улыбалась.

Все, кроме Луи-Мэй и ударника, снова зашли в Рыбу.

— Если у нас действительно… — начала Орб.

— Можешь проверить на мне! — хором воскликнули гитарист и органист.

— Или на мне, — добавила Иезавель.

— Сейчас мне надо отдохнуть, — сказала Орб. Она ушла в свою комнату и легла на кровать. Но успех эксперимента привел ее в такой восторг, что расслабиться не удавалось.

— Нат, где ты? — прошептала девушка.

В тот же миг Нат очутился рядом с ней:

— Ты произнесла мое имя?

Орб села на кровати и обвила руками его талию:

— Неужели ты меня услышал?

— Когда я понял, что люблю тебя, я спел еще один фрагмент Ллано, чтобы всегда слышать, как ты произносишь мое имя. Примерного же делает Иона, когда позволяет человеку слышать, что о нем говорят. Поэтому я и услышал тебя.

— Ты знаешь про Иону? Откуда?

— Он из числа особенных созданий, которых в мире не так много. Я столкнулся с ним случайно, разыскивая Ллано, но он не стал мне помогать. Наверное, знал, что мне не дано завершить Поиск.

— Мне же он помогает! — сказала Орб.

— Потому что ты гораздо способнее меня.

— Или потому, что я танцевала для него танану.

Нат присвистнул:

— Я и забыл, что ты мастерица тананы! Когда-нибудь обязательно станцуй для меня! Но берегись, ведь при этом…

— Все мужчины сходят с ума от желания, — рассмеялась Орб. — Приберегу-ка я этот танец для более подходящего случая!

Особенно ей нравилась в Наташе его выдержка. Он ни разу не попытался воспользоваться ситуацией — не распускал руки и не делал никаких непристойных предложений. Орб знала, что Нат желает ее, однако способен контролировать свое поведение. В этом смысле он напоминал ей Миму — тем важнее для нее было его одобрение.

— Мне не стоит здесь оставаться, — сказал Нат, лишний раз подтверждая мнение девушки.

— Я хотела отдохнуть, но не могу, — пожаловалась Орб. — Нельзя ли нам куда-нибудь пойти?

— В нашем распоряжении весь мир, — ответил Нат. — Не хочешь навестить своих друзей?

— Неплохая идея, — согласилась Орб. — Но это так сложно — сначала вырасти до размеров Вселенной, потом искать крошечную точку, в которую надо попасть… Я не знаю, где сейчас мои друзья, и боюсь врываться к ним без приглашения.

— Тебе совсем не обязательно расти, да и врываться тоже. С помощью Ллано можно найти человека и перенестись к нему каким угодно способом.

— Серьезно? Я умею только расти и сжиматься, да еще один раз ошиблась и попала в круговорот постоянно меняющихся картин.

— Извини, я думал, ты все знаешь и путешествуешь таким образом лишь потому, что тебе так больше нравится. Я покажу тебе, как перемещаться иначе.

— Ой, правда?

Орб захлопала в ладоши, будто маленькая девочка.

— Например, есть мелодия, которую я использовал, чтобы слышать, как ты произносишь мое имя. Надо подумать о том, кого ты хочешь видеть, и спеть эту мелодию.

И Нат напел коротенький странный мотив.

— После этого ты будешь слышать, как тот, кто тебе нужен, произносит твое имя или даже думает о тебе. И тогда…

— Подожди, дай я сначала разберусь! — воскликнула Орб. — Ну-ка, ну-ка, на кого бы мне настроиться? А, знаю, на Тинку! Это моя подруга-цыганка.

Орб попробовала спеть новую мелодию, думая о своей слепой подруге. Она почувствовала, как сработала магия песни и между ними двумя установилась какая-то связь.

Нат покачал головой:

— Никогда не перестану удивляться тебе! Мне потребовался целый год, чтобы освоить мелодию.

— А это работает только с людьми или…

— Нет, с кем угодно, лишь бы ты была небезразлична этому «кому-то». В таком случае между вами существует связь, а Ллано лишь активизирует ее.

— Тогда я настроюсь на Иону, чтобы не приходилось искать его каждый раз, когда хочешь вернуться.

— Если ты ему небезразлична, должно получиться. А я думаю, что так оно и есть, иначе он не стал бы тебе помогать.

Орб снова запела, думая об огромной Рыбе. В ответ на магию песни все тело Ионы задрожало. Он знал!

— Ой, как здорово! — воскликнула Орб. — Настроюсь-ка я еще и на Луи-Мэй. Вдруг я им понадоблюсь!

Она так и поступила. Нат покачал головой:

— Ты сделала это трижды всего за несколько минут! Я вообще не могу держать несколько подобных связей одновременно!

— Прости, я не хотела смущать тебя. Я просто не подумала…

— Ты не смутила меня. Наоборот, я очень рад. Твоя сила во много раз превосходит мою — я никогда еще не встречал подобной женщины! Боюсь, что скоро я стану тебе скучен.

Орб поцеловала его.

— Не думаю, Нат. Пою я хуже, чем ты, а магия — мое свойство, а не достоинство. Своих высот ты достиг тяжелым трудом, и я уважаю тебя за это.

Она вновь принялась настраиваться на разных людей, наслаждаясь новым подарком Ната. Вдруг что-то остановило ее:

— Кто-то думает обо мне!

— Сосредоточься на этой мысли, и ты поймешь, о ком идет речь.

Орб сосредоточилась:

— Тинка! Она хочет меня видеть!

— Тогда я покажу тебе, как перенестись к ней. Продолжай держать связь и спой вот это.

Нат пропел еще одну мелодию.

Орб послушно выполнила его указания — и картинка в книжке уступила место другой, только на этот раз предыдущая картина не порвалась, а просто ушла. Вот как, оказывается, надо было использовать тот механизм, который подвел ее в прошлый раз! Впрочем, тогда она пела Утреннюю Песнь — вещь замечательную, но для путешествий совсем не подходящую. А теперь Орб знала, что надо петь на самом деле.

Новая страница открыла перед ней дом Тинки. Слепая девушка стояла у окна, хотя различить, что происходит на улице, она не могла. В этой части мира был рассвет. Лучи солнца пробивались из-за высокого гребня горы.

— Привет, — молвила Орб.

Тинка обернулась. С последней их встречи она немного располнела, но выглядела здоровой.

— Я хотела показать тебе своего ребенка, — сказала она, ни капельки не удивившись появлению подруги. Разговаривали они, как всегда, на кало, родном языке Тинки.

А Орб и забыла! Конечно, у Тинки должен быть ребенок! Ведь это она, Орб, вылечила подругу от бесплодия. И Тинка, разумеется, хочет показать ей ребенка.

Они подошли к детской кроватке. Там действительно спал младенец — здоровый красивый мальчик. Орб поняла, что Тинка располнела оттого, что кормит грудью.

— Расскажи мне, какой он, — печальным голосом попросила Тинка.

— Он очень красивый! — воскликнула Орб. Сердце ее сжалось при мысли о том, что ее собственная дочь, Орлин, растет у чужих людей. Если бы она могла сама вырастить ее…

— Мне никогда так не хотелось видеть, как теперь…

Орб тут же забыла о своих горестях:

— Но ты должна видеть!

Она взяла Тинку за руки и запела Утреннюю Песнь, страстно желая, чтобы слепая девушка увидела все то, что видит она сама.

В комнате потемнело, потом начался дивной красоты рассвет. Тинка вздрогнула — магия начала действовать. Серые, белые, розовые и оранжевые облака становились все ярче, края их светились. Косые лучи солнца полукругом осветили небо, отразились от облаков, согрели замерзшую за ночь землю.

Тинка вскрикнула от восхищения. Она увидела!

Орб продолжала петь, держа подругу за руки. Появились ростки. Они выпустили листья, бутоны, расцвели, наполнили воздух благоуханием.

Песня кончилась. Тинка тяжело дышала:

— Я видела рассвет!

— А сейчас ты что видишь?

— Сейчас опять темно. Но хоть ненадолго…

— Ты тоже обладаешь магией, — сказала Орб. — Спой со мной.

Она снова взяла Тинку за руки и запела Утреннюю Песнь.

Тинка запела вместе с ней. У нее действительно были способности к магии

— и к музыке тоже. Она легко подхватила мотив. Пронизывающая их магия стала вдвое сильнее, рассвет — вдвое ярче, а цветы на этот раз казались совсем настоящими.

Когда песня снова кончилась, Орб наклонилась, сорвала цветок и поднесла его к лицу Тинки:

— Что ты видишь?

— Такое красивое, с лепестками… — Тинка потянулась за цветком. — Только туманное очень…

— Давай споем еще раз! — сказала Орб.

Руки у Тинки были теперь заняты цветком, поэтому Орб обхватила подругу за талию и в третий раз запела Утреннюю Песнь. Тинка подпевала, и в этот раз магия их была даже сильнее, чем в прошлый.

Когда звуки умолкли, цветок в руках Тинки превратился в огромный букет. Девушка не могла оторвать от него восхищенных глаз:

— Теперь все прояснилось.

— Посмотри на своего сына! — предложила Орб.

Тинка обернулась и заглянула в кроватку.

— Какой он красивый! — сказала она и заплакала.

Орб обняла подругу за плечи. Она знала, что нашла еще один способ применения своей возросшей силы. Зрение тоже находится в ведении Природы. Природа может отнять у человека зрение, а может и вернуть его. А Ллано — всего лишь инструмент. Сейчас основную роль сыграли воля Орб и готовность Тинки воспринять эту волю.

Ребенок проснулся и завозился в кроватке. Тинка взяла его на руки.

— Я буду часто навещать тебя. Надо же мне убедиться, что ты действительно прозрела! — сказала Орб. — Позови меня, если соскучишься.

Она опять испробовала новый способ путешествия, и страница послушно перевернулась, открыв картинку с ее комнатой в Ионе.

Наташи уже не было, но Орб подумала о нем, и он появился.

— Ох, Нат, я была у Тинки, видела ее ребенка и вернула ей зрение! — воскликнула Орб. — Я использовала силы Природы!

— Я рад за тебя.

— Мне действительно надо отдохнуть.

— Да, надо.

— Отведи меня куда-нибудь!

— Куда пожелаешь.

Орб задумалась.

— Я… Я хочу видеть свою дочь, Орлин. Не вмешиваться в ее жизнь, а просто увидеть. Просто… — она пожала плечами. — Но я не знаю, как настроиться на человека, который обо мне не думает.

— И это возможно, — ответил Нат. — Надо спеть вот так.

И он снова напел тот же мотив, немного изменив его.

Орб подумала об Орлин, запела и почувствовала, как волны магии облетают весь мир в поисках ее дочери. Вскоре связь была установлена.

— И я действительно могу перенестись к ней?

— Так же, как и ко всем остальным.

— Но я не хочу вмешиваться… Только увидеть, и все.

Нат улыбнулся:

— Если ты увеличишься и не сожмешься до конца, ты станешь невидимой и бесшумной, как призрак. Собственно говоря, призраки так и поступают, только они в основном не умеют делать ничего другого.

Он запел и исчез.

Орб попробовала повторить его маневр. Она почти не увеличилась — просто потеряла всю массу и стала совсем бестелесной. Теперь она снова увидела Ната. Зато сама исчезла.

— Как много я еще не знаю! — воскликнула Орб.

Голос ее тоже стал бесплотным.

— Зато ты легко учишься, — ответил Нат. Он говорил в полный голос, но Орб понимала, что, кроме нее, его никто не услышит. Они находились как бы в другой плоскости.

— Пойдем со мной, посмотрим на мою дочь, — пригласила Орб.

— Ну, если хочешь…

Орб перелистнула страницу и перенеслась к Орлин. Нат последовал за ней.

Они попали в детский сад. Девочка в испачканном платьице и удобных маленьких туфельках ждала своей очереди покачаться на качелях. Ей было уже около трех лет. Волосы Орлин, цвета гречишного меда, как у матери, зачесали в хвостик. Она выглядела ухоженной и вполне довольной.

Вдруг Орлин подняла руку, и Орб увидела на ее пальчике колечко в виде крошечной змейки. Очевидно, змейка сжала палец, о чем-то девочку предупреждая. Орлин повернула голову в их сторону, но ничего не увидела.

— Она знает, что я здесь! — воскликнула Орб. — Кольцо рассказало ей!

Она поспешила перевернуть страницу, чтобы вернуться в Иону. Нат тут же возник рядом.

— Хороший у твоей дочери защитный амулет, — заметил он.

— Я не смогу больше навещать ее! — воскликнула Орб. — Раз она знает о моем присутствии, значит, я вмешиваюсь в ее жизнь!

— Но она же твоя дочь!

— Уже нет. У нее своя судьба. Совершенно ясно, что Орлин живется хорошо

— Тинка отдала ее в надежные руки. Я должна оставить ребенка в покое.

Орб повернулась к Нату, уронила голову ему на плечо и зарыдала. Да, она может стать Матерью-Природой, но ее собственному ребенку суждено расти без матери.

Концерты «Ползучей скверны» проходили с неизменным успехом. Никакая аудитория не могла устоять перед действием магии. Однако члены группы понимали, что скоро всему этому придет конец. Орб нашла Ллано и должна занять предназначенную ей должность Матери-Природы.

Ударник действительно освободился от наркотика — его тяга к зелью больше не возвращалась. Двум другим парням Орб тоже помогла победить свой порок. Их Поиск завершился. Теперь молодые люди строили планы на будущее. Все трое собирались жениться и найти какую-нибудь постоянную работу.

Орб спела для Ионы, вернув огромной Рыбе возможность плавать в воде; Иона по-прежнему возил музыкантов, но было ясно, что после гастролей он их покинет. Спела для Иезавели, чтобы та могла все время контролировать как свои желания, так и облик, и больше не нуждалась в помощи Ионы. Иезавель была демоном, и годы ее к земле не пригибали, но, если они с гитаристом того пожелают, она может сделать вид, что тоже стареет. А когда он умрет, Иезавель будет жить, как захочет — никогда больше ей не придется кидаться на всех мужчин подряд.

Орб перенеслась в Ирландию и навестила старый дуб. Дриада узнала ее, хотя спускаться не стала. Тогда Орб спела старому дереву Песнь Обновления. Тотчас мертвые ветви ожили, а листва посвежела. Дуб помолодел лет, наверное, на сто, и дриада вместе с ним. Она спустилась вниз и дотронулась до руки Орб в знак благодарности. Большего она сделать не могла, но Орб была рада и этому.

Много времени Орб проводила с Наташей, все сильнее привязываясь к нему. Когда он был нужен, он неизменно оказывался рядом и никогда ничего не требовал. Вместе они совершали далекие путешествия, вместе пели, и при звуках их песен даже небеса, казалось, светлели, а солнце сияло ярче. Со времен предыдущего романа Орб прошло уже очень много времени, и она была рада, что сумела наконец прийти в себя.