Любимый детектив Английской королевы - Находка на Калландер-сквер

Питт продолжал смеяться.

Жена посмотрела на него и засомневалась в своих советах, которые поначалу казались ей отличными.

– Разве это неправильно?

– Вполне профессиональные советы, – согласился Томас. – Удивляюсь, как бы мы вообще раскрывали преступления без участия женщин.

– Я думала, ты смеешься надо мной.

– Определенно, так и есть! Но тем не менее я принимаю все твои советы.

– Здорово! – Шарлотта успокоилась и удостоила мужа ослепительной улыбкой. – Мне так хочется помочь тебе.

Томас снова непроизвольно расхохотался.

На следующее утро Шарлотта, как и обещала, пошла навестить Эмили. Она строго предупредила сестру о том, что, занимаясь расследованием интрижки Ефимии Карлтон, она может навлечь на себя месть и даже навредить карьере Джорджа.

Эмили послушно выслушала ее и поклялась, что выбросит все это из головы и будет заниматься своим обычным делом, то есть спокойно и без проблем вращаться в высшем обществе. Шарлотта поблагодарила ее и ушла. В душе она чувствовала, что свою миссию не выполнила, хотя никаких оснований для подобных выводов не было. Ей не понравилось, что разговор прошел слишком легко – в глазах Эмили не было видно страха, который заставил бы сестру так быстро сдаться. Но Шарлотта не могла еще раз потребовать от нее дополнительных обещаний. Эффект от этих клятв был бы тем же. Она вернулась домой, вошла в гостиную и немедленно начала генеральную уборку, хотя обычно делала это весной, а сейчас была первая неделя ноября и моросил дождь.

Питт снова вернулся на Калландер-сквер. В десять пятнадцать утра он постучался в дверь дома Карлтонов и спросил, может ли повторно поговорить со слугами. Его провели в комнату экономки и послали за горничной.

– Входите. – Питт сел в одно из больших кресел, чтобы не возвышаться над девушкой. – Присаживайтесь. Надеюсь, наш прошлый разговор не сильно огорчил вас.

Девушка посмотрела на него с трепетом.

– Нет, благодарю вас, сэр. – Она немного призадумалась. – Ну… я хотела сказать… да, это ужасно, не так ли?.. Но уверяю вас, я не знаю, кто мог бы это сделать.

– А ваша хозяйка? Я имею в виду, ее это тоже расстроило?

– Не больше, чем это соответствует ситуации, – ответила горничная. – Сейчас она выглядит очень хорошо. Я никогда не видела, чтобы она так хорошо выглядела.

– Она не потеряла аппетит? С некоторыми людьми, как вы знаете, подобное случается. Особенно с чуткими впечатлительными женщинами.

– Леди Карлтон не такая уж впечатлительная. Она крепка, как кобыла, простите за выражение. Никаких припадков, фантазий и всяких там дамских штучек.

Брови Питта поползли вверх, что выражало заинтересованность.

– Ну… она чувствовала себя несколько странно пару раз, но я полагаю, это нормально в ее положении, если вы меня понимаете… Боже праведный… – Девушка приложила палец к губам и уставилась на инспектора округлившимися глазами. – Я вам этого не говорила!

– Нет-нет, – мягко сказал Томас. – Мне интересно прошлое, а не будущее. – Он с трудом скрыл свою досаду. Теперь будет невозможно получить дополнительную информацию от этой девушки, не выложив ей, что именно он ищет. Нужно поговорить с другими слугами прямо сейчас, пока эта девица не подняла тревогу, хотя бы и без намерения.

Он поднялся по лестнице, собираясь пообщаться со служанкой хозяйки. Прошел мимо экономки, которая была крайне недовольна тем, что он своевольно разгуливает по дому. Питту хотелось самому увидеть платья хозяйки, хотя он еще не знал, какой предлог придумать для оправдания своего интереса.

Инспектор застал служанку за чисткой костюма для верховой езды и отмыванием губкой пятен на подоле юбки, которая испачкалась в осенней грязи. Когда девушка увидела его, от неожиданности она выронила юбку из рук.

– Не волнуйтесь, мэм. – Питт поднял юбку и оценивающе повертел в руках, не торопясь отдать служанке. – Отличный материал. – Затем осмотрел пояс. – И очень хорошо скроено. – Он быстро потрогал швы, но ничего не обнаружил. Внимательно осмотрел швы на поясе в том месте, на которое указывала Шарлотта, – и тут же нашел вставленный кусок материи. Питт небрежно отдал юбку служанке и улыбнулся. – Мне нравится видеть хорошо одетую леди. Этим она доставляет радость всем окружающим.

– О, эта юбка – еще с прошлого года, – сказала служанка. – Фасон уже устарел. У леди Ефимии есть одежда гораздо лучше!

– Неужели? А можно мне посмотреть на ту, что лучше? – В голосе инспектора звучала нота вежливого недоверия. – Та, которой вы занимаетесь, великолепного качества.

Девушка подошла к огромному платяному шкафу и открыла створки. Проникающий из окна луч света высвечивал фиолетовые и розовые цвета. Световое пятно колыхалось на зелени шелка.

– Это восхитительно! – Питт подошел к шкафу и потрогал мягкие блестящие одежды, слегка прикасаясь к ним пальцами и на какой-то момент забыв о цели своего визита. Там было платье янтарного цвета, который становился золотым там, где на него падал свет, и темно-бордовым – в тени. Ефимия Карлтон, должно быть, выглядела в нем очень эффектно. Но Питт представил его на Шарлотте. Он чувствовал острую боль от того, что не мог купить такие вещи жене. Томас забыл о служанке и Калландер-сквер, его мысли были заняты другим. Чем бы еще, кроме работы в полиции, он бы мог заниматься, чтобы заработать достаточно денег?..

– Красивые вещи, не так ли? – прервал его размышления голос девушки, в котором Питт тоже услышал тоскливую нотку. Он взглянул на ее ладную фигурку в поношенном темном платье и белом фартуке.

– Да, очень красивые, – согласился Томас и быстро ощупал те места на поясе, где могли быть расставлены швы. – Думаю, эти платья требуют постоянного ухода. Вы, должно быть, очень искусно владеете иголкой.

Комплимент горничной понравился, она улыбнулась.

– Не все мужчины думают, как вы. Да, я много работаю над этой одеждой, но Ефимия всегда выходит отсюда редкой красавицей… Я не должна этого говорить… но я не выпускаю ее из комнаты, пока не доведу все до совершенства.

Питт использовал представившуюся возможность и теперь открыто рассматривал мелкие стежки. Определенно, на поясе была убрана пара дюймов или даже больше.

– Вы настоящий художник, – сказал он, подразумевая именно то, что сказал.

Ведь что еще может чувствовать женщина, которая вкладывает труд и всю свою любовь, превращая другую женщину в красавицу? Потом она наблюдает за тем, как женщина уходит на вечер или на бал, чтобы танцевать всю ночь в ее наряде. Там все ею любуются. А горничная стоит на лестнице и ждет возвращения хозяйки, чтобы получить одежду назад, выгладить, если нужно, починить и подготовить для следующего раза.

– Вы имеете полное право гордиться своей работой, – сказал Питт, выпуская шелк из рук и закрывая гардероб.

Девушка вся зарделась от удовольствия.

– Большое спасибо, – произнесла она, заикаясь.

Питт должен был задать ей какой-нибудь малозначащий вопрос, чтобы впоследствии, размышляя над их разговором, она не могла ничего заподозрить. Его мозг усиленно работал в поисках такого вопроса.

– Ваша хозяйка отдает какие-нибудь старые платья наиболее усердным служанкам? – Он знал ответ. Ни одна хозяйка не захочет видеть свою служанку в своей одежде. И неважно, насколько стара одежда или насколько хороша служанка.

– О нет, сэр! Леди Ефимия отсылает все старые платья в деревню своим кузинам или другим родственницам. Тем, кто не знает, что модно и что не модно. Они очень рады этим подаркам.

– Понял. Благодарю вас. – Инспектор улыбнулся ей и отправился на кухню.

Ни кухарка, ни девушки, помогающие ей, не сказали ничего определенного. Однако Питт выяснил, что у Ефимии иногда случались периоды, когда она много ела все без разбору, набирала вес, а затем снова садилась на диету. Они списывали это на здоровый аппетит и любовь к сладким блюдам. Когда же она худела, то это списывали на тщеславие и следование капризам моды. Женщины из прислуги не пытались судить, что правильно и что неправильно. Питт поблагодарил их и вышел из дома. Ему было необходимо дождаться удобного времени, чтобы зайти к самим сэру Роберту Карлтону и леди Ефимии, надеясь застать дома обоих.

На Калландер-сквер инспектор вернулся после шести часов. Он знал, что это не очень хорошее время для визита, но для тех щекотливых вопросов, на которые он надеялся получить ответы, правильного времени не существовало.

Слуга принял его прохладно и проводил в библиотеку. Прошло несколько минут, прежде чем в комнату вошел сэр Роберт Карлтон, очень аккуратно закрыв за собою дверь. Он оказался выше среднего роста и худощав. Его лицо было чрезвычайно благородным, но природная мягкость выражения лишала его высокомерия.

– Как я понимаю, вы желали видеть меня? – тихо спросил он. Его голос был ясным и четким, в нем сквозило легкое удивление.

– Да, сэр, – ответил Питт. – Если вы позволите. Простите меня за визит в неурочный час, но я хотел быть уверенным, что застану вас дома. – Карлтон вежливо ждал, и он продолжил: – Думаю, у меня есть причина предполагать, что мать младенцев, найденных в саду на площади, может проживать в вашем доме… – Он замолчал, готовясь услышать гневное отрицание. Но вместо этого он увидел, как кожа на высоких скулах Карлтона натянулась, словно он испытывал боль. Питт удивился. Возможно, тот уже знал об измене или, по крайней мере, подозревал свою жену. Может ли статься, что он принял этот факт и давно принимает участие в этой частной битве?

– Простите, – вздохнул Карлтон. – Бедняжка.

Инспектор смотрел на него, не отрывая глаз.

Сэр Роберт повернулся к Питту. Беспокойство и сострадание читались в его лице. Это было нечто, чего инспектор не понимал, но силился понять и поэтому чувствовал себя виноватым. Питт ощутил прилив гнева по отношению к Ефимии и Брэндону Балантайну, с которым еще не встречался.

Карлтон снова заговорил:

– У вас есть соображения, кто эта женщина, мистер Питт? Что с ней будет?

– Это, скорее всего, зависит от обстоятельств, сэр Роберт. Если дети были мертворожденными, тогда, возможно, не будет никакого уголовного расследования. Правда, ее репутация будет разрушена, она потеряет работу и не получит рекомендации, чтобы найти другую. Если, конечно, она не редкий везунчик.

– А если они не мертворожденные?

– Тогда она будет осуждена за убийство.

– Ясно… Полагаю, это неизбежно. И несчастная женщина будет повешена.

Питт слишком поздно понял, что не должен был этого говорить. Следовало оставить ситуацию под сомнением. Возможно, из-за этой маленькой небрежности Карлтон не станет помогать ему.

– Это только мое мнение, – попытался он исправить положение. – Конечно, там могут быть смягчающие обстоятельства… – Томас мог бы придумать много таких обстоятельств, но ему в голову не приходили те, что могли бы повлиять на лорда, на его чувство справедливости.

– Вы сказали – кто-то в этом доме, – продолжил сэр Роберт, будто не слыша собеседника. – Я правильно понял – вы еще не знаете, кто это?

– Нет, сэр. Я подумал, что, возможно, леди Карлтон, которая лучше знает слуг, могла бы мне помочь.

– Так нужно пригласить ее и ввести в курс дела.

– К сожалению, придется.

– Очень хорошо. – Лорд взялся за шнур колокольчика и подергал.

Появился слуга. Карлтон приказал ему пойти к Ефимии и попросить ее спуститься. Они молчаливо ждали, пока не появилась миссис Карлтон. Женщина закрыла за собой дверь и прошла в кабинет. Ее лицо было спокойным, открытым; оно не изменилось даже в тот момент, когда она увидела Питта. Если Ефимия действительно виновата, это означает одно из двух: либо она из породы людей, которые не заботятся о чувствах других, либо она талантливейшая актриса.

– Дорогая, инспектор Питт считает, что матерью этих несчастных малюток может быть кто-то из нашего дома, – вежливо сказал Карлтон. – Мне очень жаль, но необходимо, чтобы и ты попыталась помочь нам.

Ее лицо немного побледнело.

– Дорогой мой, прошу прощения. Конечно, это не меняет дела, но я даже подумать не могу о том, что это кто-то, кого я знаю. Вы уверены, инспектор? – Ефимия повернулась, чтобы посмотреть на Питта. Она была очень привлекательной женщиной. От нее исходило тепло, которое возбуждало больше, чем красота.

– Нет, мэм… но у меня есть причина, чтобы верить в это.

– Какая причина? – спросила Ефимия.

Питт сделал глубокий вдох и… решился.

– Кажется, кто-то из этого дома имеет связь… любовную связь.

Он наблюдал за ее лицом. Сначала оно оставалось безмятежным и спокойным, выражая простую заинтересованность. Затем слегка напряглись руки, лежащие на ярко-фиолетовом шелковом платье. Щеки слегка порозовели. Питт взглянул на Карлтона, но тот выглядел отстраненно и рассеянно.

– Вы уверены? – спросила Ефимия после небольшой паузы.

Инспектор продолжил:

– Есть большая вероятность, что в результате этой близости женщина осталась с ребенком.

Лицо леди покраснело еще сильнее, словно ей стало больно. Она отвернулась от него так, чтобы оказаться в тени.

– Я понимаю.

Карлтон еще ничего не понимал, кроме того, что его жена обеспокоена судьбой своих служанок.

– Дорогая, может, тебе стоит порасспросить слуг? Вы ведь этого хотите, инспектор?

– Если леди Карлтон чувствует, что она может что-то выяснить. – Питт смотрел на нее. Он нарочно выбирал слова так, чтобы она могла понять их смысл, непонятный для постороннего.

Ефимия продолжала стоять в тени.

– Что бы вы хотели узнать, мистер Питт?

– Сколько времени… продолжалась… близость… – сказал он очень тихо.

Леди глубоко вздохнула.

– Ее могло не быть… этой любовной близости… – Она пыталась выбирать правильные выражения, но ей это не удавалось. – Могли быть только эмоции… чувства…

– Дорогая, нас не интересуют эмоции, – прервал ее лорд. – Вопрос заключается не в том, что это было. Мы имеем двух мертвых детей, найденных в саду на площади.

Она резко повернулась и уставилась на них. В ее глазах застыл ужас. Зрачки расширились.

– Вы не можете полагать… я подразумеваю… вы не можете прийти к заключению, что из-за того, что кто-то был… близок с кем-то, то они ответственны за эти… смерти! Вокруг площади проживает множество людей, которые имеют близкие отношения или другие… какие-то…

– Ефимия, есть разница между ничего не значащим флиртом и связью, от которой могут родиться двое детей. – Карлтон продолжал оставаться вежливым, здравомыслящим, почти бесстрастным. – Мы не говорим о простом обожании или ухаживании.

– Конечно же, нет! – Леди сказала это очень резко. Затем, увидев, что на лице супруга отразилось удивление, она с некоторым усилием взяла себя в руки.

Питт, стоящий рядом с ней, увидел, как напряглись мускулы на ее лице. Она сдерживала дыхание, и ему было заметно, как натягивается материал ее платья. Его заинтересовало, была ли для Карлтона очевидной ее растерянность. Замечал ли он подобное раньше? Они казались очень странной парой уже много лет. Выдали ли ее замуж честолюбивые или бедные родители, исходя из своего расчета? В его мозгу мелькнула мысль, что подумала бы Шарлотта (скорее, что бы она сделала), окажись она на месте этой леди. Он должен увидеть молодого Брэндона Балантайна как можно скорее.

– Я узнаю все, что смогу, мистер Питт. – Ефимия посмотрела на него. Его глаза встретились с ее обжигающим взглядом. – Но если кто-то в моем доме имеет близость подобного рода, я ничего об этом не знаю.

– Благодарю вас, мэм, – инспектор чуть поклонился.

Он знал, что она пытается донести до него тот факт, что она его поняла и будет отрицать свою причастность. Но он не мог позволить себе поверить ей вот так запросто, без оснований.

Он извинился и ушел с тем же чувством досады, которое испытывал бесчисленное множество раз, когда появляется первый проблеск правды в расследовании трагедии, которая оборачивается преступлением.

Эмили не собиралась выполнять наставления, которые ей дала Шарлотта, хотя и решила быть более осторожной. Она никому не будет задавать прямых вопросов. Впрочем, Софи Больсовер в этих вопросах и не нуждалась. Вместо этого леди Эшворд постарается подружиться с ней… Приняв такое решение, она снова поехала на Калландер-сквер, на этот раз специально для того, чтобы посетить Кристину, предварительно наведя справки о портнихе, которой, как она знала, Кристина интересовалась. Эмили решила приехать утром, когда правила хорошего тона соблюдаются не так строго, как на вечерних приемах.

Дверь ей открыл слуга Макс.

– Доброе утро, леди Эшворд! – сказал он, не выказывая ни малейшего удивления. Затем одобрительно осмотрел ее одежду, поднял темные глаза и посмотрел ей в лицо. Она встретила его взгляд холодно.

– Доброе утро. Мисс Балантайн дома?

– Да, миледи. Когда вы войдете в дом, я скажу ей, что вы здесь. – Он отступил назад и отворил дверь пошире.

Эмили проследовала за ним в гостиную, а затем в комнату для утренних приемов, где уже был зажжен камин.

– Могу ли я угостить вас чем-нибудь, мэм? – спросил Макс.

– Нет, спасибо. – Она умышленно не глядела в его сторону.

Слуга слегка улыбнулся, наклонил голову и оставил ее одну.

Ранняя гостья ждала десять минут и уже начала беспокоиться, когда Кристина наконец-то вошла в комнату. Эмили повернулась, чтобы ее приветствовать, и была очень удивлена, увидев ее небрежно одетой и растрепанной. Волосы свалялись черными пучками и сползли на одну сторону, а она сама была до неприличного бледной.

– Дорогая, я поймала вас в неудобное время? – Эмили чуть не спросила Кристину, не больна ли та, но затем сообразила, что вряд ли девушке польстит, если сказать, что она выглядит хворой. Не хотелось так быстро разрушить еще не начавшуюся дружбу с Кристиной.

– Да, пожалуй. – Кристина крепко ухватилась за спинку стула. – Сегодня утром я чувствую себя не лучшим образом. И это несколько странно.

– Пожалуйста, сядьте. – Приблизившись, Эмили взяла ее за руку. – Надеюсь, это не что иное, как обычное недомогание. Легкая простуда, быть может? В конце концов, изменения погоды легко вызывают такие состояния. – Она сама не верила тому, что говорила. Кристина была чрезвычайно здоровой девушкой, у нее не было заметно никаких признаков простуды – ни хрипоты в горле, ни насморка, ни лихорадки.

Кристина опустилась в кресло. Она выглядела необычно бледной, на лбу выступили едва различимые капли пота.

– Может быть, травяного чаю? – предложила Эмили. – Я позову слугу.

Кристина замотала головой, но гостья уже звонила в колокольчик. Она встала и, когда появился Макс, заговорила с ним через голову Кристины:

– Мисс Балантайн чувствует себя не очень хорошо. Не могли бы вы сказать кухарке, чтобы она заварила травяной чай и принесла его сюда?

Макс посмотрел на Кристину. Эмили перехватила его тяжелый взгляд. Макс увидел это, отвернулся и ушел выполнять приказ.

– Мне очень жаль, что вы в таком состоянии. – Эмили постаралась, насколько могла, изобразить сочувствие. – Я зашла, чтобы сказать имя портнихи, о которой вы спрашивали. Мне удалось убедить ее принять нас обеих, хотя она пользуется очень большим спросом. Она такая искусная закройщица, что может сделать даже из самой безобразной фигуры грациозную красавицу. – Эмили одобряюще улыбнулась, глядя в бледное лицо Кристины. – И очень тщательна в мелочах – никаких выползающих ниток или плохо пришитых пуговиц. Умеет так скроить платье, чтобы скрыть несколько дюймов в талии; даже родная мама не заметит, что вы поправились.

Кристина вдруг вся зарделась.

– На что вы намекаете? Я ничуть не поправилась. – Она сложила руки на животе.

Мозг Эмили усиленно заработал.

– Вам везет, – сказала она. – Я, например, всегда набираю вес зимой. – Это была выдумка чистой воды. – И в этом нет моей вины. Должно быть, от горячего пудинга и чего-нибудь подобного. К тому же я питаю болезненную слабость к шоколадному муссу.

– Пожалуйста, извините меня. – Кристина встала, все еще держась за спинку кресла. – Я лучше пойду наверх. Упоминание о пище делает меня нездоровой. Я буду вам очень обязана, если вы не скажете об этом Максу. Пейте травяной чай сами, если хотите.

– Дорогая! – удержала Эмили ее. – Очень сочувствую. Позвольте мне помочь вам. Вы не в том состоянии, чтобы остаться одной. По крайней мере, я могу проводить вас до ваших комнат, а затем вам поможет служанка… Может, надо послать за доктором?

– Нет! – Кристина рассердилась, ее глаза заблестели. – Я совершенно здорова. Абсолютно ничего серьезного. Может, я съела что-нибудь не то. Обещайте, что не будете даже упоминать обо всем этом. Если вы будете держать все происходящее здесь в секрете, я приму это как знак нашей дружбы.

– Конечно, – уверила Эмили. – Я никому не скажу. Никто не любит, когда обсуждают его недомогания. Тема личная и не для разговора в обществе.

– Спасибо.

– Теперь вы должны пойти наверх. – Эмили провела девушку через всю гостиную, затем вверх по широкой центральной лестнице. Наверху они встретили служанку, которая взяла на себя заботы о Кристине.

Эмили стала спускаться по лестнице и уже почти достигла гостиной, когда ее чуть не сбил с ног высокий широкоплечий мужчина, который пронесся мимо.

– Перкинс! – кричал он во весь голос. – Перкинс, черт побери!

Эмили застыла на месте.

Он резко развернулся и увидел ее. Открыл рот, чтобы снова закричать, но понял, что она – явно не потерявшийся Перкинс. У него было поразительно костистое лицо. Казалось, он немного изменился в лице.

– Доброе утро, мадам. Могу быть чем-нибудь полезен? Кого вы искали? – Мужчина выпрямился и поднял голову еще выше.

– Генерал Балантайн? – спросила она, приняв величественную позу.

– К вашим услугам, – сказал он холодно, пребывая в наимрачнейшем настроении.

– Эмили Эшворд. – Молодая леди улыбнулась обезоруживающе очаровательной улыбкой и протянула руку. – Я зашла повидаться с мисс Балантайн, но она неважно себя чувствует. Поэтому я ухожу, однако вернусь на днях. Вы потеряли слугу? Мне кажется, я видела его уходящим вон туда. – Она махнула рукой в неопределенном направлении. Это была ловкая придумка – Эмили хотела показаться полезной и по возможности втянуть генерала в непринужденный разговор.

– Нет, я ищу служанку. Чертова баба вечно перекладывает мои бумаги. На самом деле я не помню, зовут ли ее Перкинс или еще как-то, но Огаста, находясь внизу, всегда кричит служанкам: «Перкинс», и не имеет значения, как они величают себя сами.

– Бумаги? – В мозгу Эмили начала формироваться совершенно блестящая идея. – Вы что-то пишете?

– Историю нашей семьи, мэм. Балантайны участвовали во всех великих битвах нашей страны за последние двести лет.

Эмили вздохнула и попыталась, проявив немалый актерский талант, заставить себя выразить интерес к занятию генерала. В действительности описания войн были скучны ей до слез. Но тем не менее она должна была сказать что-нибудь умное.

– Как это важно, – заметила Эмили. – Изображать участие наших людей в военных действиях – это же писать историю нашей нации! – Она была горда, что смогла выдать столь замечательную мысль.

Генерал пристально посмотрел на собеседницу.

– Вы первая женщина из всех встреченных мною, которая думает таким образом.

– Моя сестра всегда интересовалась подобными вещами. От нее я и узнала, насколько это важно. Многие этого не понимают… Но я, наверное, отвлекаю вас от работы. Если я ничем не могу вам помочь, то не должна, по крайней мере, мешать. Вам нужен человек, который помогал бы содержать бумаги в порядке? Чтобы он разбирался в этих вещах до мелочей, чтобы интересовался вашими исследованиями, помогая при необходимости делать записи? Или у вас уже есть такой помощник?

– Мадам, если бы у меня был кто-то, разве бы я сейчас гонялся за служанкой, чтобы узнать, что она сделала с моими бумагами!

– Полагаете, такой помощник был бы вам полезен? – Она приложила огромные усилия, чтобы казаться безразличной.

– Найти женщину, которая интересуется военной историей, было бы не только чрезвычайно полезно, но даже более того – это было бы необыкновенным везением.

– Моя сестра очень компетентна в этих вопросах, сэр, – уверила Эмили. – И, как я уже говорила, имеет давний интерес к военному искусству. Наш отец, естественно, не одобрял этого, поэтому она не смогла со всей полнотой посвятить себя естественным наклонностям. Однако я уверена, вы не разочаруетесь, если она станет вашим помощником. – Разумеется, леди Эшворд не собиралась сообщать, что Шарлотта замужем за полицейским.

Генерал посмотрел ей в глаза. Любая другая женщина, не столь мужественная, как Эмили, дрогнула бы под таким взглядом.

– Конечно. Если ваш отец одобрит подобное занятие, я полагаю, ее помощь была бы очень полезна. Прошу вас обсудить с ним этот вопрос, и спросите у сестры, согласится ли она. Если согласна, то пусть посетит наш дом, и мы обговорим все условия работы к обоюдному удовлетворению. Я буду обязан вам… мисс… – Он забыл ее имя.

– Эшворд. – Эмили снова улыбнулась. – Леди Эшворд.

– Леди Эшворд, – он сделал очень легкий поклон. – Будьте счастливы, мадам!

Эмили сделала неглубокий реверанс и поспешила уйти, пребывая в радостном экстазе.

Она тотчас забралась в экипаж и приказала кучеру поспешить к дому Шарлотты. Ей было уже совершенно неважно, который час. Она обязана рассказать сестре о своих планах и тщательно проинструктировать ее об участии в их реализации.

Эмили полностью забыла о предупреждениях Шарлотты и о своем обещании.

– Я была на Калландер-сквер утром! – воскликнула она, как только Шарлотта открыла ей дверь. Затем проскользнула в приемную и развернулась лицом к сестре. – Я узнала невероятные вещи! Во-первых, Кристина Балантайн страдает недомоганием – тошнота по утрам! И она чуть не оторвала мне голову, когда я предположила, что она, возможно, набрала вес. Кристина просила меня никому не говорить об этом. Умоляла! Что ты думаешь об этом, Шарлотта? Неважно, правда это или нет, но я ясно вижу, чего она боится! Причина может быть только одна… Кроме того, она не позволила позвать доктора.

Шарлотта побледнела. Она все еще стояла в дверях, глядя на сестру широко раскрытыми глазами.

– Эмили, ты же обещала!

Но та не могла понять, о чем речь.

– Ты обещала! – повторила Шарлотта с яростью в голосе. – Что, по-твоему, предпримут Балантайны, когда поймут, чем ты у них занималась? Судя по твоим отзывам, леди Огаста вряд ли будет безучастно сидеть и позволит тебе разрушить жизнь Кристины! Ты это понимаешь? Я должна все рассказать Джорджу. Возможно, ему удастся пресечь твои идиотские поступки.

Эмили отмахнулась от нее, как от надоедливой мухи.

– Ради бога, Шарлотта… Думаешь, я не знаю, как вести себя в обществе? Я поднялась гораздо выше по общественной лестнице, чем тебе когда-либо светит. В большей степени, конечно, потому, что ты сама не прилагаешь к этому никаких усилий. Но ты считаешь, что если ты не способна попридержать язык за зубами, то и я не могу, если пожелаю? Я могу соврать так, что даже мистер Питт никогда не узнает правду, что уж говорить об Огасте Балантайн. У меня абсолютно нет никакого желания разрушить ни свою жизнь, ни жизнь Джорджа… Ладно, теперь вернемся к Кристине. Понятия не имею, кто этот мужчина… но, пока я была у них в доме, подвернулся удобный случай и я немедленно ухватилась за отличную идею. Генерал Балантайн пишет военную историю своей семьи, которой он очень гордится. Ему нужна небольшая помощь, чтобы содержать его записи в порядке, – и, возможно, еще в чем-то. – Она остановилась на мгновение, чтобы перевести дыхание, ее взгляд застыл на сестре. В первый раз за все это время ей пришла в голову мысль, что та может и отказаться.

– Ну? – Шарлотта сказала это с легким неодобрением. – Я не вижу связи между военными мемуарами генерала Балантайна и страхами Кристины.

– Ну почему? Это же очевидно! – Эмили даже хлопнула рукой по юбке, раздраженная тупостью Шарлотты. – Я взяла на себя смелость предложить ему твою помощь в работе с бумагами! Ты идеальный человек для этого дела. Тебе нравятся всякие военные штучки… Ты можешь запомнить, кто с кем сражался, в каких битвах участвовал, в то время как большинство из нас не могут даже вспомнить причины войны, да им это безразлично. Ты должна пойти и…

Лицо Шарлотты вытянулось, она не могла поверить в услышанное.

– Эмили, ты, должно быть, утратила чувство реальности! У меня нет возможности работать на генерала Балантайна! Это абсурд! – Но постепенно она успокоилась и стала говорить тише. Гнев утих.

Эмили чувствовала, что, несмотря на возражения, Шарлотта не выбросила эту идею из головы. Скорее она продолжала осмысливать услышанное, постепенно принимая сторону сестры.

– Томас никогда не позволит мне, – задумчиво сказала она.

– Почему нет?

– Это выглядит непристойно.

– Почему? Ты можешь не брать плату за работу, если тот факт, что замужняя женщина зарабатывает деньги, ущемляет твое достоинство. Ты помогаешь другу – это все, что Питту необходимо знать. В то же время ты преследуешь иные, свои собственные цели. Кто знает, что ты можешь выяснить. Ведь ты будешь появляться в этом доме каждый день!

Шарлотта открыла рот, чтобы снова возразить, но ее взгляд был устремлен сквозь Эмили, в будущее. Глаза ее блестели. Эмили поняла, что она выиграла, но у нее уже не осталось времени, чтобы отпраздновать победу.

– Я приеду за тобой завтра утром, в полдесятого. Надень свое лучшее платье – то, бордовое. Оно еще достаточно новое, и цвет тебе идет.

– Я иду туда не для того, чтобы привлечь к себе его внимание! – автоматически попыталась запротестовать Шарлотта.

– Не будь глупой, сестренка. Каждая женщина, если она в чем-то преуспевает, добивается этого, привлекая к себе внимание мужчин. Вообще, какая бы цель перед тобой ни стояла, это не повредит!