Маленькие женские хитрости

      "Будто прощается..." - подумал Олег, отворачиваясь, чтобы любимая женщина не заметила его слез.
      Они пожелали Алле спокойного отдыха и двинулись к выходу из палаты, а у самых дверей услышали её тихий голос:
      - Прощайте, ребята.
      - Еще одна свидетельница обнаружилась, слышавшая выстрел, Симкина Екатерина Филимоновна, - сообщил Тимур. - Она расслышала и стук каблучков быстро сбегающей по лестнице женщины сразу после того, как в квартире Воропаева грохнуло. В тот момент Симкина возилась в своей прихожей, но вместо того, чтоб глянуть в глазок, со страху рванула в комнату внучки и тряслась с перепугу - думала, что бандиты застрелили соседа и сейчас станут к ней ломиться. А Наташка, её внучка, оказалась пошустрее и посмелее позвонила на пульт охраны и говорит: "Приезжайте скорее, нас грабят!" Те через пять минут прикатили, видят, что во вверенной их заботам квартире ничего не происходит, правда, о выстреле им бабка сообщила. Ну, они туда лезть не стали, связались с диспетчером, та отзвонилась по "О2", а парни укатили, не пожелали охранять место происшествия. Вызов к тому времени уже приняли, - первая соседка звякнула сразу после выстрела, - и группа выехала. А когда делали поквартирный обход, бабка затаилась, дверь не открыла и внучке велела нос не высовывать. До того бабуля телефонировала дочери и доложила обстановку, а та ей посоветовала, мол, ну их к лешему, бандитские разборки, если станете свидетелями, потом придут и вас застрелят, и велела дверь не открывать. Симкину я потом навещал, но она твердила, что дома никого не было. А сегодня зашел ещё раз, гляжу, девчонка за бабушкиной спиной мне рожи корчит - ей всего двенадцать, - подождал, пока Наташка гулять во двор выйдет, поболтали, и она все выложила - нашел я к ней подходец. Просила только мамке с бабкой не говорить. Так что Воропаева замочила баба. Знать бы - кто. Жаль, что в тот вечер Симкина мертвой хваткой во внучку вцепилась, даже к окну не разрешила подойти.
      - Может, другие соседи видели, что за женщина вышла в искомое время из подъезда?
      - Походим с Володькой по квартирам, - пообещал оперативник. - Может, ещё кто пугливый разговорится.
      Войдя в квартиру друга, Женя увидел в прихожей сумки и чемоданы - Олег так и не успел разложить свои вещи, - и все понял.
      - Прости, Олежка, - тихо произнес он.
      - Не о чем говорить, Жека, - спокойно ответил Олег. - Все это сейчас второстепенно.
      Он прошел в комнату, достал из бара две стопки и бутылку водки - оба хирурга предпочитали её другим напиткам, - и сел в кресло. Женя устроился напротив. Почти два часа они молчали и пили, ополовинили уже вторую бутылку.
      Говорить, в общем-то было не о чем. Оба все понимали, и от обоих ничего не зависело. Впервые два отличных хирурга на собственной шкуре почувствовали состояние близких, которые заглядывают в глаза врачу и умоляют: "Сделайте все возможное, доктор..." Раньше им казалось, что просить об этом не надо - они и так сделают все возможное, и даже более того. Но тогда скальпель был в их руках. И жизнь пациента тоже. А сейчас они всего лишь сторонние наблюдатели. Им предстоит бессонная ночь, как и всем, кого тревожит состояние родного человека, и тяжкие мысли: что будет завтра?..
      Наконец Олег прервал молчание:
      - С чем связана экстренность операции? Можно было дать Алле пару дней психологически подготовиться.
      - Послезавтра батя улетает на симпозиум в Лондон, а оттуда - в Швейцарию на конгресс фармакологов. Вернется только через месяц. Столько ждать при саркоме опасно. А никому другому я Аллу не доверю.
      - Никак не решу - присутствовать ли при операции или ждать за дверью?
      - Я тоже, - кивнул Жека. - Тупо сидеть в ожидании - свыше моих сил. Но, с другой стороны, видеть... - Он прервался и разлил водку по стопкам. Давай за нее, Олег.
      Наконец пришел долгожданный ответ от зарубежных коллег на запрос отечественных. Оказалось, что Амалия Георгиади - весьма состоятельная дама, владеющая двумя гостиницами, пятью магазинами и сетью ресторанов. Помимо этого, ей принадлежит несколько домов в разных городах страны, но чаще всего она живет в Лимассоле или в Никосии.
      Бракосочетание с российским бизнесменом Семеном Воропаевым, в течение года ухаживавшим за госпожой Георгиади, состоялось 10 августа сего года, новобрачные обвенчались, потом скрепили свой союз в мэрии города. На церемонии присутствовал сам господин мэр, давний друг покойного отца новобрачной.
      Ныне родители Амалии Георгиади уже в лучшем из миров, и единственной дочери досталось все их немалое состояние. Ее отец, грек по национальности, был женат на русской эмигрантке, и Амалия с детства тяготела к России и всему, что с нею связано. Когда на Кипр хлынули непрерывным потоком выходцы из постсоветской России, госпожа Георгиади отстроила две гостиницы, набрав русскоязычный персонал, и у российских туристов они пользуются большой популярностью. В её ресторанах официанты тоже говорят по-русски, как и продавцы принадлежащих ей магазинов. Дела у неё идут блестяще, и госпоже Георгиади удается сочетать деловые интересы с ностальгией по родине матери, к которой Амалия была очень привязана и тяжело переживала её смерть.
      По просьбе русских коллег двое сотрудников полиции города Лимассола навестили госпожу Георгиади и задали несколько вопросов. Та ответила, что 17 августа летала в Москву по взаимной договоренности с супругом, желая поздравить его с годовщиной их знакомства - они встретились именно в этот день, год назад. Прибыла в 14 - 30 и позвонила супругу на работу. Тот ответил, что в данный момент он очень занят, и просил её прийти к нему на квартиру к семи часам. Она погуляла по городу, - Москва ей очень нравится, побывала в музее имени Пушкина, который посещает во время каждого приезда в Россию, купила сувениры для друзей, а к семи отправилась к мужу. Обратный рейс в Никосию вылетал в 21.30 по московскому времени, супруги провели вместе очень мало времени и с большим сожалением расстались. Госпожа Георгиади сообщила полицейским, что муж выглядел очень расстроенным, сослался на крупные неприятности и угрозы, из-за чего не смог встретить её в аэропорту и увидеться сразу по прилету, потому она отправилась в обратный путь самостоятельно. О его смерти ничего не знает, но, учитывая, что супруг жаловался на угрозы, предполагает, что убийство - дело рук русской мафии.
      - Ну и запугали мы весь мир нашей пресловутой мафией! - отметил Геннадий. - Где она, эта мафия-то?! Что-то я её ни разу не видел. Орггруппировки имеются, как и в любой другой стране, но теперь они управляемы и в контакте с органами.
      - В общем, тетка не при делах, - подвел итог Владимир.
      Аллу отвезли в операционную на каталке. Раньше она шла туда самостоятельно, но терапевт настояла, боясь ортостатического коллапса65.
      В операционной оказалась куча народу. По просьбе Жени, помимо двух анестезиологов, пришли три реаниматолога и дополнительно две медсестры, умеющие попадать в любые вены, - при стрессе даже хорошие вены спадаются, а у Аллы очень тонкие вены, уже истерзанные инъекционными иглами. Профессор Ермаков, как и два его ассистента, уже помылся на операцию и облачился во все, что требуется. Теперь все трое хирургов стояли, подняв кверху руки в стерильных перчатках, в масках и низко надвинутых шапочках, так что были видны лишь глаза. Олег с Женей все же решили присутствовать на операции и застыли чуть поодаль, тоже в стерильных халатах, шапочках и бахилах66.
      Пациентку переложили на операционный стол, медсестры подкатили штатив с капельницей, фиксировали Аллину руку и захлопотали над венами.
      - Не привязывайте меня, - попросила она.
      Тяжело ощущать себя лишенной возможности шевельнуться. Хотя, конечно, ничего хорошего, если пациент сразу после дачи наркоза начнет дергаться, ещё хуже, если попытается вскочить - непроизвольно, конечно. Бывает, что и хирургу достается ногой или рукой. Так что это меры безопасности для обоих.
      - Буянить не будете, золотко? - спросил профессор Ермаков.
      - Не буду, - ответила Алла.
      - А песни петь?
      - Может, и спою, - если попросите.
      - Еще как попросим! - воскликнул Валерий Петрович и обозначил аплодисменты, не соприкасая ладоней. - И даже на бис! Жека говорил, что у вас чудесный голос. Ну, же Аллочка, порадуйте нас своим удивительно мелодичным голоском.
      - "Отпилим, отпилим Мересьеву ногу..." - "Не надо, не надо, я буду летать!" - пропела пациентка на мотив рок-оперы "Иисус Христос суперзвезда". И пояснила: - Дуэт из рок-оперы "Повесть о настоящем человеке".
      Женя обрадовался, что она уже немного напоминает прежнюю Аллу, и хотел было поведать байку в тему, но анестезиолог его опередил:
      - Алкоголиков ввести в наркоз сложно, они порой кайфуют, не засыпают, песни горланят. Во времена, когда я работал в травматологии, привезли пациента с улицы, а во время дачи наркоза он вдруг: "Ойц!" Через некоторое время опять - "ойц!" Медсестра встревожилась: "Доктор, больной икает, игла из вены вот-вот выскочит!" А вдруг пациент выдает рулады: "Ой, цветет кали-ина-а в поле у ручья..."
      Женя посмотрел на Олега, и тот понял, что друг хотел ему сказать взглядом: все это время медсестры никак не могли попасть в вену, - значит, вены спались, Алла в состоянии сильного стресса. Проблема ещё и в том, что колоть её можно только в здоровую руку. Сейчас обе медсестры оставили в покое локтевую вену, одна из них перетянула жгутом запястье пациентки, вторая похлопывала по тыльной стороне её правой кисти. Жека был уверен, что у него получится лучше, но не хотел вмешиваться, боясь пугать Аллу. Ставить капельницу во время операции на подвижной кистевой вене очень рискованно малейшее движение, и игла выскочит или проколет вену, - и как тогда осуществлять реанимационные мероприятия, если у Аллы опять случится коллапс?!
      Олег молча подошел к столу, забрал у медсестры иглу и жестом велел снова перетянуть руку пациентки повыше локтя. Алла в это время смотрела на профессора Ермакова и даже не заметила, что Олег тоже принял участие в работе хирургической бригады.
      Эта безмолвная сцена заняла всего минуту, но присутствующие в операционной поняли, в чем дело, и дружно принялись отвлекать внимание пациентки от происходящего. И опять первым начал профессор Ермаков:
      - "Зачем ты надеваешь маску во время операции?" - спрашивает сын своего отца-хирурга. "Чтобы пациенты потом не смогли меня узнать".
      - "Доктор, у вас много врагов?" - вступил анестезиолог. - "В живых уже нет".
      - "Закончишь школу, доченька, учись на врача", - продолжил Жека. - "Ты же прекрасно знаешь, что я не в состоянии убить даже муху!"
      - Валерий Петрович, - обратилась Алла к руководителю операции. - Если не удастся удалить лишь опухоль, не ампутируйте мне матку. Зашейте все обратно. Пусть, говоря вашими словами, будет полный комплект. Сколько мне отпущено, столько и проживу.
      - Непременно, моя милая, - заверил профессор Ермаков. - Как скажете, так и сделаем. - Хирург смотрел на неё с честнейшим видом, хотя, разумеется, намеревался поступить по медицинским показаниям. - Саша, перевел он взгляд на своего постоянного ассистента, - я понимаю, что ты волнуешься, - такую красотку тебе довелось оперировать впервые. Но очень прошу - делая разрез, не нажимай слишком сильно на скальпель - можешь повредить стол.
      Алла уже улыбалась.
      - Я вас обожаю, профессор Ермаков, - нежно произнесла она.
      - Я вас тоже, моя милая. Увы, мы не можем скрепить наши чувства нежным поцелуем... - Он показал на свою маску. - Но сразу после того, как вы выйдете из наркоза, мы с вами расцелуемся, а молодые люди пусть мне завидуют.
      Третья медсестра подняла рубашку пациентки и начала обрабатывать операционное поле, а профессор тут же выдал анекдот в тему:
      - "Доктор, мой муж болен..." - "Раздевайтесь и покажите, где у него болит".
      Поддерживая легкую беседу с пациенткой, безмятежно улыбаясь и глядя ей в глаза, Валерий Петрович боковым следил за происходящим. Олег уже попал в локтевую вену, Женя со своего места показал ему большой палец, медсестры споро подключили капельницу, анестезиолог жестом дал понять, что начинает давать вводный наркоз. Вскоре подействует атропин, введенный через трубку капельницы, у Аллы появятся неприятные ощущения и сухость во рту, она начнет сглатывать, может испугаться и запаниковать. Больной с сосудистой патологией стресс и скачки давления противопоказаны, а потому профессор Ермаков фиксировал на себе её внимание:
      - Аллочка, у вас и в самом деле чудесный голос. Я же обещал бисировать. Нуте-ка, моя красавица, исполните ещё что-нибудь на бис.
      - Для вас - даже станцевала бы, Валерий Петрович. А пока спою.
      Поживу ещё здесь,
      пожалуй.
      Поживу еще
      хоть чуть-чуть.
      Чтоб друзьям было кому
      пожаловаться
      Чтобы было с кем
      отдохнуть.
      Поживу еще
      всем смертям назло,
      Поживу
      пусть хоть год или два.
      Помогите мне
      не прервать мой путь
      Как я многим
      уже помогла67.
      - Замечательно! - воскликнул профессор. - Насчет "пусть хоть год или два" - вы, радость моя, поскромничали, но ваш боевой настрой мне нравится.
      У Аллы уже закрывались глаза, в голове был туман, во всем теле ощущение невесомости.
      - Валерий Петрович, что вы обычно говорите своим пациенткам перед началом операции? - Ее речь была невнятной, но хирург все расслышал и ответил:
      - Слова Гагарина в космосе: "Ну, поехали!"
      - Ну, поехали! - сказала Алла, закрывая глаза.
      - Любовь Васильевна, что же вы опять ввели в заблуждение следствие? упрекнул её следователь во время очередного допроса.
      Серафима все ещё болела, и Люба приходила одна.
      - А чего?
      - Любовница вашего покойного мужа Нора Гонтарь сказала, что вы тот вечер провели вместе с ней в кафе "Оазис". Оперативник поговорили с официантом, тот подтвердил.
      Женщина отвернулась и ничего не ответила.
      - Почему вы заявили, будто весь тот вечер были дома, и упорно стояли на своем, хотя свидетели опровергали ваши слова, а потом упомянули о каком-то женском клубе, отказавшись назвать его адрес? Из-за этого оперативники потратили немало времени на проверку и поиск свидетелей. По сути вы нормальной работе следствия, отвлекая наши силы на лишнюю работу.
      Люба по-прежнему молчала, не глядя на него.
      "Она так ненавидит разлучницу, что готова подставить её ценой собственного алиби!" - наконец догадался Геннадий Молчанов.
      Желая уточнить свое предположение, он сказал:
      - Официант сообщил, что вы ужинали, пили кофе и мирно беседовали.
      - Хорошо ей - денег куры не клюют. Пришла вся расфуфыренная, напоказ! - взорвалась допрашиваемая. - И машина у неё дорогая. А я еле концы с концами свожу!
      - Но Гонтарь сказала, что согласилась на вашу просьбу поговорить с Воропаевым и увеличить сумму ежемесячного содержания.
      - Ага, кинула крохи! А самой все досталось, что я вот этими руками заработала!
      Люба вытянула вперед руки и для наглядности потрясла ими перед лицом следователя. От неожиданности тот даже отпрянул.
      Мотивы, которыми руководствовалась бывшая жена покойного, скрыв факт встречи с любовницей Воропаева, ему стали понятны. Геннадий Павлович предложил ей подписать протокол и попрощался.
      Первое, что Алла почувствовала, - боль, озноб и тошноту. Открыв глаза, она обвела ещё мутным взглядом белые стены, потолок, дверь и увидела сидящего рядом Жеку.
      - Тошнит, - пожаловалась она.
      Он быстро вскочил, повернул её голову набок, и Алла долго и мучительно сотрясалась в спазмах. Желудок был пуст, спазматические сокращения причиняли ужасную боль, казалось, что внизу живота сейчас что-то лопнет, хотелось подержаться за послеоперационный шов, но к её правой руке была подключена капельница, а левая - в повязке и неподвижна. От желчи во рту стало горько, горло сильно саднило, как всегда после интубации, а в целом состояние было таким, которое обычно характеризуется короткой, но емкой фразой: "Жить не хочется..."
      - Лучше бы я вчера застрелилась, - прохрипела она. - Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли... - Даже эти два предложения её утомили, сил не было совершенно, и Алла закрыла глаза.
      Женя быстро сбегал на пост медсестры, что-то принес и попросил:
      - Алка, открой рот, пожалуйста.
      Она покорно открыла рот. Подняв её язык к небу, он накапал чего-то очень горького и противного, и Алла закашлялась. От кашля опять стало страшно больно внизу живота, она глухо стонала сквозь зубы, не переставая кашлять и сотрясаясь всем телом.
      - Уже не тошнит? - спросил Женя через некоторое время.
      Открыв глаза, любимая женщина посмотрела на него без любви и ответила:
      - Меня от всего тошнит. От этого чертового наркоза. От тебя. От себя. От жизни. Уйди, Жека. Никого не хочу видеть.
      - Не уйду.
      - Пошел к черту! - Голос её был ещё слаб, и выразительного ругательства не получилось. - Втравил меня в блудняк, хирург херов! Лучше бы я подохла своей смертью, чем попасть к вам в лапы, потрошители гребанные!
      От того, что она лежит, беспомощная, страдающая и ругается, Женя невольно улыбнулся. Пусть ругается. Главное, что операция закончилась. Пусть и не без проблем, но все уже позади.
      - Сейчас я сделаю тебе промедол и снотворное по вене. Сразу забалдеешь и заснешь.
      Он снова сбегал на пост, принес два наполненных шприца и ввел лекарства в трубку капельницы, а Алла, лежа с закрытыми глазами, думала:
      "Олег тоже после операции колол меня, сидел рядом... - Уже чувствуя, что наркотик подействовал, во всем теле появилась легкость, боль ушла, она мысленно произнесла: - Остохренели мне эти проклятые операции и эти проклятые хирурги..."
      Алла проснулась уже в другом состоянии. Боли она не чувствовала, тошноты тоже. Правда, немного кружилась голова и все ещё саднило в горле, но по сравнению с тем, что было, это уже пустяки.
      Перекатив голову, она увидела сидящего рядом Олега. Жека подпирал стену, скрестив руки на груди. Увидев, что Алла открыла глаза, оба сразу встрепенулись.
      - Вы сидите на единственном стуле посменно, что ли? - хриплым со сна голосом спросила она.
      - Ага, - подтвердил Женя, отклеившись от стены и приближаясь к кровати. - Как себя самочуешь, Алка?
      - Примерно так, как мужик в очереди на принудительную кастрацию.
      Открыла дверь, и стремительно вошел профессор Ермаков, аж полы распахнутого халата развевались.
      - Как дела, моя красавица?
      - Сплясать не обещаю.
      - Сегодня я не настаиваю, но завтра мы с вами непременно совершим несколько па в стиле танцев Дома отдыха ветеранов труда.
      - Завтра? - удивленно переспросила пациентка. Она еле живая - какие ещё танцы?!
      - Непременно, - жизнерадостно заверил профессор. - Своим пациенткам мы залеживаться не позволяем. Ровно через сутки после операции, будь добра, голубушка, подъем! А на третий день мои девочки, даже почти пенсионного возраста, шустро бегают по отделению. Многих выписываем уже через неделю. Вот так-то, моя милая, - улыбнулся он, сверкнув такими же белоснежными, как у сына, зубами. - Лечим ускоренными методами. Но - качественно! Фирма гарантирует: осложнения исключены.
      Алла улыбнулась в ответ:
      - Я не против выписаться через неделю. Терпеть не могу больницы.
      - А кто-то, между прочим, говорил: "Я вас обожаю, профессор Ермаков", - с мнимо обиженной миной напомнил Валерий Петрович.
      - Могу ещё раз повторить: "Я вас обожаю, профессор Ермаков!" - с экспрессией произнесла благодарная пациентка.
      - В таком случае мне придется выполнить свое обещание. - Наклонившись, он поцеловал её в щеку, потом выпрямился и подмигнул. - Хорошенькую женщину можно целовать бесконечно, и ни разу не попадешь в одно и то же место, потому что она везде красивая.
      - Что с моей опухолью, Валерий Петрович?
      - Я же говорил: "Как скажете, так и будет". Все как вы заказывали. Желание пациентки - для меня закон. Лежит ваша бяка в морозилке, могу дать распоряжение принести - сами на неё глянете. Там только эта "маленькая штучка" и больше ничего. Так что данный природой комплект органов при вас, моя лапушка.
      - Спасибо, доктор, - прошептала Алла, и на глаза невольно выступили слезы.
      - "Спасибо" в стакан не нальешь, - весело отпарировал тот. - Но по приезду мы с вами непременно выпьем ха-арошего коньячку.
      - Вы уезжаете? - расстроилась она.
      - К сожалению, - развел руками профессор. - Именно с этим была связана экстренность операции, а вовсе не с тем, о чем вы наверняка подумали. А ну-ка, угадайте загадку? От кого произошел человек?
      - От Дарвина, - решила схохмить Алла.
      - Нет, моя милая. Человек произошел от женщины.
      Ей понравилось, как он её обманул, и как легко она купилась. Алла рассмеялась, а потом мучительно закашлялась. Валерий Петрович легко приподнял верхнюю часть тела пациентки, усадил и стал легонько поглаживать и похлопывать по спине. В её бронхах клокотало, мешало дышать, но никак не желало откашливаться. Наконец она перевела дух, но дыхание оставалось хриплым, свистящим. Не оборачиваясь, профессор велел сыну:
      - Жека, сбегай к Оленьке и скажи, что я назначил отхаркивающее. На ночь банки.
      Сняв с шеи фонендоскоп, он послушал легкие больной и спросил:
      - Вы курите, Аллочка?
      Та кивнула, а Олег достал из кармана заранее припасенную пачку её любимого красного "More", распечатал, сунул в Аллин рот сигарету и поднес зажигалку.
      - Пару затяжек, - предупредил Валерий Петрович.
      Алла вдохнула табачный дым и опять раскашлялась. Но теперь ей удалось сплюнуть противную вязкую мокроту, а профессор одобрительно кивнул головой и в лицах рассказал анекдот:
      - "Не нравится мне ваш кашель, больной..." - говорит врач, а наутро: "Ну вот! Кашель стал значительно лучше". Пациент, с гордостью: "Всю ночь тренировался!"
      - Не смешите меня, Валерий Петрович, а то я опять раскашляюсь.
      - Кашлять нужно, чтобы быстрее справиться с застоем в легких, так что нарочно буду смешить: - "Доктор, я буду жить?" - "Будете. Но только неделю".
      Пациентка снова закашляла, но после сигареты дело уже пошло легче. Жека, вернувшийся в палату, тоже принял участие в смехотерапии как средстве борьбы с застойными явлениями с легких:
      - Врач говорит другу, навестившему больного, что тот совсем плох, но при нем нужно выглядеть повеселее. "Ну что? - весело говорит приятель, входя в палату. - Умираем?"
      Алла уже дышала свободно и тоже поддержала тему:
      - Врач слушает пациента: "Дышите! Не дышите! Дышите! Не дышите! Не дышите! Не дышите!.. Выносите! Следующий!"
      - Ну вот, - удовлетворенно произнес Валерий Петрович. - Жить будете, Аллочка, причем, долго и хорошо.
      - "Что сказал покойный Иванов?" - "Приказал долго жить".
      - Регинка, приезжай ко мне после работы. Такая сногсшибательная новость, что могу сообщить только при личной встрече. - Нора замолчала, подумав: "А вдруг менты поставили мой телефон на прослушку?"
      - Хорошо, буду у тебя в семь.
      Когда Регина вошла в квартиру подруги, та заговорщицки подмигнула и потащила её на лоджию. Плотно прикрыв дверь, Нора сказала:
      - Надеюсь, лоджию не оснастили подслушивающей аппаратурой.
      - А что? Есть основания думать, что тебя подслушивают?
      - Нет, но в нашем положении, сама понимаешь...
      - Ладно, говори, что за сногсшибательная новость.
      - Сегодня прокатилась в банк - теперь езжу туда сама, чтобы бухгалтерша не совала нос в наш опустошенный счет, - понизив голос, сообщила Нора. - Угадай, что я обнаружила?
      - Пришли ещё деньги? - догадалась Регина.
      - Ага. Два лимона зеленых.
      Утром Валерий Петрович заехал в клинику проведать Аллу и, как и обещал, заставил её встать.
      - Не бойтесь, моя сладкая, опирайтесь вначале на мою руку, потом обхватите меня за талию, точнее, за то место, где она теоретически должна быть, я вас поддержу, и мы с вами, как два дистрофика, к вечеру дойдем до двери палаты.
      - Ой, у меня сейчас все кишки вывалятся, - смеясь и держась здоровой рукой за послеоперационный шов, сказала она.
      - Ничего страшного, Дашенька успеет их подхватить, а потом мы обратно затолкаем все ваше хозяйство.
      Медсестра туго перевязала низ Аллиного живота плотно свернутой пеленкой, и ей сразу стало легче. Кишечник уже не давил на место послеоперационного разреза, и было не страшно, что шов лопнет. Обняв друг друга за талию, они с профессором сделали пару шагов. Алла непроизвольно согнулась почти в "г"образную позу, а Валерий Петрович подбодрил её байкой:
      - "Больная, ну как вы идете? Вам больничный нужен? А ну-ка немедленно примите подобающий вид: согнитесь, выражение лица умирающее, изо рта энергичный стон, но при этом голос очень жалобный!"
      Пациентка рассмеялась и выпрямилась. Оказалось, что нет большой разницы, как идти - прямо или в полусогнутом состоянии. Так они с профессором добрели до двери палаты, вышли в коридор, и каждый шаг давался Алле все легче и легче. Навстречу попадались пациентки, расцветающие при виде обожаемого доктора улыбками, а он кивал, попутно развлекая спутницу:
      - "Мы женаты уже пять лет, но у нас нет детей", - жалуется муж пациентки. Гинеколог: "Но я же советовал вашей жене поехать на лечение в санаторий!" - "Да ездили мы, все лето там провели". - "А вот вас я туда не посылал!"
      - Валерий Петрович, теперь вы можете сказать мне правду - у меня и в самом деле есть шанс стать матерью?
      - Разумеется, Аллочка. - Профессор уже был серьезен. - Опухоль препятствовала зачатию, а даже если бы оно произошло, вас ожидал выкидыш с угрозой профузного кровотечения. Так что вы сидели на бомбе с зажженным фитилем.
      - Спасибо за все, Валерий Петрович.
      - Не за что, моя лапонька. Для меня нет лучшей награды, чем видеть улыбку на лице женщины. Потому и избрал такую профессию. Женщина носительница жизни, и к её здоровью следует относиться очень бережно. А Женька, паршивец, не пожелал пойти по моим стопам. - Он кивнул на появившегося в дверях отделения сына. Тот услышал его последние слова и сходу отпарировал:
      - После того, как гинеколог провел влагалищное обследование, пожилая пациентка пристально посмотрела ему в глаза: "Скажите честно, молодой человек, а ваша мать знает, чем вы тут занимаетесь?" - Подмигнув отцу, он прибавил: - Я боялся подпортить свою репутацию в глазах прекрасного пола, батя.
      - Пациентка говорит гинекологу: "Доктор, а до меня у вас были другие женщины?" - не остался в долгу Ермаков-старший.
      - Как тебе новость? - поинтересовалась Нора.
      - И в самом деле - сногсшибательная...
      - Видно, Сенька ещё кого-то облапошил с кредитом.
      - Неужели тоже предоставил в качестве гарантийного обеспечения ваш магазин?
      - А шут его знает?! Этот ловкач вполне мог состряпать кучу поддельных документов. Вообще-то одну собственность дважды в заклад не отдают, но раз Семен замыслил крупную аферу, то мог взять в долю сотрудника банка или дать приличный "откатный" процент, и тот закрыл глаза на сомнительные документы. Если те по форме составлены правильно, со всеми положенными печатями, подписями, плюс оценка стоимости недвижимости банковскими экспертами, то с него взятки гладки. Не он один в этом мошенничестве участвует, просто так кредит в два миллиона баксов не отстегнут.
      - И что ты собираешься делать?
      - Понятия не имею, вот и вызвонила тебя, чтобы посоветоваться.
      - А какой банк перевел деньги?
      - "Столичный".
      - Но если у них есть гарантийное обязательство, то при невозврате кредита через положенное время они потребуют, чтобы к ним перешла собственность, представленная в качестве обеспечения.
      Нора задумчиво почесала переносицу, не сводя взгляда с подруги.
      - Если я сейчас подниму волну, что моя подпись подделана, могу запросто получить по башке. Сдается мне, так просто, как с вашим "Атлантом", чейнч совершить не удастся. Раз они выдали кредит, значит, заинтересованы. Вот и грохнут меня, чтобы не путалась под ногами.
      - Жека, ты погуляй с четверть часика, нам с Аллочкой нужно посекретничать, - обратился профессор Ермаков к сыну. Когда Женя направился к ординаторской, Валерий Петрович повернулся к пациентке. - Душа моя, некоторое время придется полностью воздерживаться от секса.
      - Я понимаю, Валерий Петрович, - согласно кивнула Алла.
      - Увы, золотко, одного понимания недостаточно. Был у меня печальный случай. Соперировал женщину, дал ей рекомендации, она тоже послушно кивала и обещала неукоснительно соблюдать. А ещё лежа в больничной палате, пациентка углядела симпатичного молодого человека, навещавшего другую больную. Та, на её взгляд, была недостойна такого симпатяги, и наша героиня смотрела на парня весьма выразительным взглядом. Между делом они обменялись телефончиками и через неделю после выписки дама пригласила его на кофеек, а за разговорами и прочими интимными действиями не совладала с собой. А у неё есть любовник, имевший ключи от квартиры. И, как водится, тот явился в самый неподходящий момент. У женщины кровотечение, а мужчины выясняют отношения с помощью кулаков и других подручных средств. Пока её доставили в больницу, чуть не погибла.
      - Обещаю, я не повторю опыт вашей пациентки.
      - Вот и отлично! Но имейте в виду, Аллочка, в данном случае речь идет не о неделях, а о месяцах. Когда я вернусь из командировки, мы посмотрим, как ведет себя рубец, а потом будем контролировать процесс ультразвуковым обследованием. Я не отношусь к категории перестраховщиков, к тому же, прекрасно понимаю тяготы вынужденного воздержания, поэтому не стану слишком затягивать сроки. Но и вы будьте паинькой, договорились, солнце мое?
      - Договорились, - улыбнулась Алла.
      - Вы немножко помучились во имя великой цели - стать матерью! - а ради этого женщина готова жертвовать многим.
      - Вы оперировали меня только из-за этого?
      - Разумеется, Аллочка.