Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Хирургический удар (№1) - Хирургический удар

ModernLib.Net / Боевики / Эхерн Джерри / Хирургический удар - Чтение (стр. 8)
Автор: Эхерн Джерри
Жанр: Боевики
Серия: Хирургический удар

 

 


К вечеру третьего дня они достигли Язфула, маленького селения, состоявшего дворов из тридцати и чего-то похожего на склад. Ирания вызвалась сходить в деревню одна, предположив, что появление женщины будет не так подозрительно. Никаких признаков иранской армии не было, как, впрочем, и русских. Но Кросс сомневался, что все на этом и закончится.

— Я пойду, — сказала Ирания.

Кросс посмотрел ей в глаза. Он верил ей. Он не знал, притягивала ли она его чисто физически или это было что-то большее. Но он верил ей. Однако, логика подсказывала, что с ней должны были пойти кто-нибудь из них троих, а также — один из партизан.

Раненная в бою с русскими нога молчаливого иранца начала воспаляться. Кросс мысленно предположил, что это произошло от соприкосновения раны с грязной одеждой. В Язфуле был доктор, которому, по словам Ирании, можно доверять. Он мог бы помочь медикаментами, чтобы остановить инфекцию, и присмотреть за раненым до прихода другого отряда партизан. Все эти проблемы настоятельно требовали срочной разведки деревни, чтобы убедиться в отсутствии засады иранской армии, возможно, ожидавшей их.

Кросс решил, что пойдут только он и Ирания. Мара поведет машину и подождет их на краю деревни.

Кросс, Хьюз и Бэбкок превратили один из “лендроверов” в подобие штаб-квартиры, где хранили все свое снаряжение и спали, когда позволяли обстоятельства. Когда Кросс вернулся в “лендровер”, Хьюз и Бэбкок на заднем сиденьи играли в шахматы при свете свечи.

Кросс забрался на переднее сиденье:

— Мы обо всем договорились. Я иду с Иранией.

— Значит, это ваше обоюдное решение, парень? — сказал Хьюз, передвигая королевского слона.

— Как вы видите эти штучки да еще ходите ими? Они такие маленькие, что, кажется, нужно пользоваться пинцетом и увеличительным стеклом, — сказал Кросс, меняя тему разговора. Это был шахматный дорожный набор с доской величиной в полторы игральные карты и с маленькими кружочками, на которых были нарисованы шахматные фигуры.

— Это заставляет лучше сконцентрироваться, — сказал Бэбкок.

— Я предполагаю, ты не собираешься идти в том, в чем сейчас одет? — задумчиво спросил Хьюз.

Здесь у моря было уже теплее, и Кросс разделся до черного комбинезона, свитера и пистолетного ремня.

— Что бы вы предложили для маскировки?

Хьюз пожал плечами.

— Для начала выпусти штанины поверх армейских ботинок. Тогда они не будут так бросаться в глаза.

— Можно оставить ремень, а “Беретту” заткнуть за пояс брюк, — предложил Бэбкок.

Хьюз кивнул.

— Я думаю, хорошая идея.

— Ладно, ребята. Что я делаю не так? Я не иду туда с автоматом под мышкой? Да? Может, мне вообще не идти?

— Ты говоришь на местном языке, Эйб?

— Вы знаете, что я не говорю на фарси.

— Да, правильно.

— Твой ход, Люис, — напомнил Хьюз.

— О, большое спасибо.

— Хорошо, ребята, черт возьми. Я иду! Никто из вас тоже не говорит на фарси.

— Если ты собираешься идти, и это твое решение как тактического руководителя группы, парень... — медленно начал говорить Хьюз; его брови при этом поползли вверх, — то я бы посоветовал идти почти безоружным. Может быть, только с пистолетом и ножом. Если идет Ирания, она должна быть в чадре, чтобы не привлекать внимания, какое мог привлечь ты, вооружись автоматом. Дай Ирании автомат, чтобы она спрятала его под накидкой. Если хорошенько постараться, то под этой чадрой можно спрятать маленькую полевую пушку. Очень плохо, что у тебя рост метр восемьдесят пять, а не метр шестьдесят. Ты бы тоже смог одеть чадру и спрятать под ней свою винтовку.

— Иди ты, — сказал Кросс добродушно.

— Нет, вообще-то я не из голубых, — усмехнулся Хьюз, — но спасибо за заботу обо мне. Это самое лучшее предложение, которое я получил за весь день, — он глубоко вдохнул. — Займи одежду у нашего друга иранца. Ему она понадобится, когда пройдет жар и заживет рана. Ты должен как можно больше быть похожим на местного. А “Беретта” выглядит слишком по-военному, если ее заметят. Сейчас многие в Иране ходят с оружием. Если хочешь, возьми револьвер и нож.

— А почему не твой “Вальтер” с глушителем? — предложил Бэбкок.

— Слишком профессиональный вид, — сказал Кросс.

— Согласен, — кивнул Хьюз.

Наконец Бэбкок сделал ход ферзем. Хьюз торжествующе засмеялся.

— Вот я тебя и поймал, мой мудрый друг, — Хьюз пошел своим ферзем. — Шах и мат! Наконец-то!

— Так, ребята. Я знаю, что вы сделаете перерыв, чтобы проводить меня.

— Да, конечно, — сказал Хьюз. — Не развязывай войну, пока не поймешь, что она неизбежна.

Кросс начал расстегивать пистолетный ремень.

Высокий молчаливый раненый иранец оказался не таким уж высоким, как думал Кросс. Тем не менее, его брюки оказались достаточной длины, чтобы налезть на комбинезон Кросса и прикрыть его ботинки. Куртка иранца была американской форменной. Судя по кадрам кинохроники о современном Иране, такие куртки пользовались популярностью среди мужского населения.

Запасные патроны в приспособлении для быстрой перезарядки барабана Кросс, после тщательной проверки, положил во внешний карман куртки. Сам пистолет сунул в кобуру справа. На нем была его собственная вязаная шапочка, а вот национальный головной убор надевать не было особого желания. Хотя муджахедины выглядели настолько чистыми, насколько позволяли обстоятельства, ему не хотелось экспериментировать и использовать их головные уборы.

Мара вела один из “лендроверов”, Ирания сидела рядом с ней, а Кросс — на заднем сиденье. Когда Кросс смотрел на Мару, он удивлялся, как она вообще могла вести машину, настолько стесненными казались ее руки и ноги под изношенной чадрой.

Маре дали американский автомат, чтобы он на всякий случай был у нее под рукой. У Ирании был “Узи”, единственный в отряде и наиболее знакомый ей из оружия. Он так искусно был спрятан под черную чадру, что перед тем, как сесть в машину, Кросс спросил, уверена ли она, что взяла его с собой. Она засмеялась и кивнула. Ирания стояла перед ним с непокрытой головой. Ветер, дувший с Каспийского моря, играл ее красивыми волосами. Кросс подумал, что если такая женщина как Ирания, вынуждена прятать свою красоту, то это уже достаточно веская причина ненавидеть режим аятоллы.

Они остановились на пригорке, с которого хорошо просматривалась деревня. Кросс взглянул на часы, позаимствованные у одного из иранцев, так как “Ролекс”, который он оставил, привлек бы слишком много ненужного внимания. Поездка от лагеря до окраины деревни заняла сорок пять минут.

“Лендровер” замедлил ход, и Кросс наклонился между двумя женщинами.

— Мара, уведи “ровер” в те деревья и разверни его, чтобы в случае необходимости мы смогли быстро уехать отсюда.

— Да, мистер Кросс.

Когда Кросс смотрел на нее, ему показалось, что она кивнула, но из-за ее наряда трудно было сказать, так ли это на самом деле. Он уже приготовился сказать ей о габаритных огнях, но она сама их выключила. “Пять очков в пользу Марь”, — подумал он.

“Ровер”, остановившись среди деревьев, развернулся в три приема. Кросс выпрыгнул из машины и, оставив женщин, углубился в посадку. В руке он держал револьвер. Света луны было вполне достаточно, и ему не пришлось пользоваться электрическим фонариком.

Кросс слышал, как заглушили двигатель “ровера”. Внимательно оглядевшись вокруг. Кросс медленно и осторожно побежал назад, обращая внимание на кочки и неровности под ногами. Ирания и Мара уже вышли из машины, Их одинаковые чадры не позволяли определить, кто из них кто.

Заговорила Ирания:

— Дом доктора Рахмади находится в центре деревни. Он хороший человек.

— Уверен, что это так, — кивнул Кросс, будучи в этом вовсе не уверенным.

— А рыбацкая лодка находится в дальнем конце деревни, у небольшого причала. По-любому, нам придется пройти по всей деревне, — сказала она Эйбу.

— Так. Пошли к деревне, — сказал ей Эйб. — Мара, тебе, наверное, здесь будет холодно. Если в деревне что-нибудь произойдет, будь готова уезжать. Подожди нас столько времени, сколько посчитаешь достаточным, чтобы мы добежали до машины. Если будет слишком горячо, то мы сами как-нибудь доберемся. А ты позаботься о себе.

— Да, мистер Кросс.

На этот раз он был уверен, что она кивнула.

Когда они шли по единственной улице. Кросс подумал, что размеры этого селения придают новое значение слову “деревня”. Все дома были деревянными, и в воздухе, казалось, витал запах нищеты. Когда они шли по немощенной улице, стараясь спрятаться в тени хижин, он спросил Иранию:

— Как получилось, что в такой деревушке есть свой доктор?

— Доктор Рахмади живет здесь, но принимает людей со всей округи, в том числе — из еще меньших деревень.

— Более маленьких деревень?..

— У нас в стране очень много бедных, Эйб. Когда правительство шаха получало за нефть миллиарды, люди едва сводили концы с концами. Сейчас ничего не изменилось, разве что стало еще трудней.

— Бедные всегда становятся бедней, — сказал Кросс, не ожидая ответа.

Но она ответила:

— Когда аятолла Хомейни был уже готов вернуться, а правительство шаха разваливалось на глазах, многие ожидали, что придут лучшие времена. Но некоторые из нас думали, что все будет еще хуже. И мы, к сожалению, оказались правы. И этому всему не видно конца. Но должны же когда-нибудь наступить лучшие времена? А пока для этих бедных и для человека, у которого ты взял куртку, ничего не остается, кроме горя.

Эйбу казалось, что они уже прошли половину деревни, и он правильно определил, где находится дом доктора Рахмади. В этот момент Ирания, немного замешкавшись, остановилась и сказала:

— Мы пришли, Эйб.

Она направилась к калитке дома, такого же, как все в деревне, только его стена, служившая забором, была когда-то оштукатурена, а над ней возвышалась решетка из витого железа высотой сантиметров пятьдесят. Калитка была одностворчатая, а с перемычки над ней спускался шнур.

Ирания потянулась левой рукой к шнуру.

— Подожди, — сказал он ей. — Как ты думаешь, если иранские власти ждут нас, то не здесь ли они, предполагая, что нам может понадобиться медицинская помощь?

— Да, я не подумала.

— Я тоже до сих пор не думал об этом, — признался Кросс. — Пошли дальше, — он взял ее за локоть и повел прочь от калитки. Но если за ними следили, то должно быть уже слишком поздно.

Но никто не поднял тревоги, никто не стал стрелять. Кросс вел Иранию в дальний конец деревни. Отсюда было видно море и мерцание лунного света на поверхности воды. При других обстоятельствах это было бы очень романтичное место для свидания с красивой девушкой.

Когда они приблизились к последнему дому перед складом, он сказал ей:

— Я оставлю тебя здесь между домом и складом, потом тихо вернусь и проверю дом доктора. Ты будешь ждать меня здесь. Если что-то услышишь, уходи вдоль берега, потому что если там засада, то они перекроют путь, по которому мы сюда пришли.

— А что...

— Что буду делать я? Со мной все будет хорошо, дорогая, — он лгал. Наиболее вероятно, что он погибнет. Он подумал о капсуле Хьюза, которая была с ним на всякий случай, — если все будет хорошо, я вернусь за тобой. Будь здесь.

Они пересекли открытое пространство между последним домом — дряхлой деревянной хижиной, которой, казалось, никогда не касалась краска, и складом, увеличенным вариантом дома. Кросс спрятал Иранию между двумя строениями. Он услышал лай собаки и больше ничего, кроме хруста камешков под ботинками.

Кросс остановился у осевшей хибарки и вытащил револьвер, переложив его во внутренний карман Куртки. Ему хотелось закурить, но не было времени. Он шел вдоль задней стенки дома, обойдя кучу досок и несколько старых ведер, в которых, наверное, носили рыбу.

Когда Эйб вышел из тени, то побежал вдоль стены, держа руку в кармане на пистолете. Он сдерживал собственное дыхание, чтобы услышать посторонние звуки. Лунный свет, который помогал им идти раньше, сейчас был абсолютно не нужен.

Кросс пошел вдоль стены, чтобы проверить дом с другой стороны. Ничего не было слышно, кроме обычных ночных звуков: жужжания насекомых, приглушенного шепота моря на краю деревни.

Эйб добрался до угла и заглянул за него.

Кросс вернулся, расстегнул кобуру на боку.

С левой стороны впереди за поясом у Эйба были ножны с ножом “Магнум Танго”. Он вынул его, ощутив на ручке резиновое покрытие. Большим пальцем левой руки он провел по лезвию до острия.

Стена, окружавшая дом, была высотой около двух метров да еще железная решетка около полуметра сверху. Он заглянул через стену. Там был хорошо ухоженный сад. За таким забором, наверное, скрывают красавиц, и никому из посторонних не позволено видеть их.

Кросс зажал “Танго” зубами, отошел на пару шагов от забора, разогнался, прыгнул, подтянулся на руках. Он встал коленом на стену и, перебравшись через решетку, спрыгнул в сад и пригнулся. Эйб взял “Танго” в руку. Он подумал, что видел подобное в старых фильмах о пиратах. Но независимо от времени и качества ножа, сталь никогда не была вкусной.

Кросс начал продвигаться по саду. Здесь было темнее. Кругом стояли деревья, бесплодные в это время года, но их ветви ослабляли лунный свет.

Некоторое время Эйб продолжал идти, а потом остановился.

Он не спрятался в укрытие, а просто остался абсолютно неподвижным.

Кросс что-то услышал. Голос. Может быть, доктор Рахмади разговаривает сам с собой, или, что более вероятно, с другими членами семьи. А возможно, — с пациентом.

Эйб Кросс продолжал идти, пригнувшись под самым окном, из которого падал свет.

Ирания описала доктора Рахмади: низенький, коренастый, тонкое лицо, лысеющий. Человек, которого Кросс увидел через окно, был лысоватым, но на этом сходство заканчивалось. Очень высокий, крепкого телосложения человек держал в руке пистолет. Щеки покрывала многодневная щетина. Одет он был в грязную одежду. На основании этого Кросс решил, что тот не военный.

Пока Кросс смотрел, в его поле зрения попал человек, по описанию очень похожий на доктора Рахмади. Доктор сложил руки, как будто молясь или о чем-то умоляя, как показалось Эйбу. Человек с пистолетом, старым автоматическим “Кольтом”, толкнул Рахмади, и пожилой доктор опустился на колени.

Есть ли в доме женщины? Пожилая женщина в домашней одежде европейского фасона и молодая — в простом скромном платье почти по щиколотки. Судя по внешнему сходству — мать и дочь. Дочери было лет восемнадцать или около того. За ними, когда они вошли в комнату, прошли еще двое мужчин. Оба были вооружены пистолетами. Один из мужчин с почти песочными волосами, но черноглазый и темнокожий, толкнул старшую женщину в середину комнаты. Ее силой поставили на колени рядом с доктором Рахмади.

И тогда Эйб Кросс понял, что здесь происходит. Эти трое были вооруженными грабителями, если не хуже.

Глава 22

Ирания уже начала беспокоиться. Руки, сжимавшие под чадрой “Узи”, вспотели. Из своего укрытия она хорошо видела улицу, и самым большим ее желанием было увидеть Кросса, возвращающегося за ней.

Ирания решила, что подождет еще пятнадцать минут и пойдет на разведку. И она начала считать секунды, потому что освещения не хватало, чтобы следить за временем по своим маленьким часам.

В фильмах, когда надо взобраться на крышу здания, всегда есть удобная решетка или водосточная труба. Если бы здесь и было что-то подобное, то Кросс все равно не доверился бы ему, учитывая общую ветхость строения.

Но одно из деревьев, он не знал, как оно называется в силу слабых познаний в ботанике, стояло достаточно близко к дому, и Кросс подумал, что смог бы забраться на крышу, если она, конечно, не провалится от его прыжка. Крыша имела небольшой уклон и была сделана из досок, покрытых чем-то непонятным, может быть, тонким слоем цементного раствора. Он спрятал нож в ножны и полез.

Крыша его привлекала тем, что, в отличие от других домов, этот, очевидно, имел второй этаж. Со двора Кросс этого не заметил, но когда женщина с дочерью и двое, захватившие их, вошли в комнату, очевидно, кабинет доктора, он мог поклясться, что на мгновение увидел ступеньки за спинами мужчин.

Эйб был уже на конце ветки. Он пригнулся и прыгнул. Распластавшись на крыше, он начал сползать с нее, но смог остановиться.

Окно было безупречно чистым. Для чердачного окна это было слишком. На окне висели занавески, между которыми Кросс смог немного рассмотреть интерьер комнаты. Это была комната девушки. Кровать и покрывало с оборками, в изголовье кровати игрушечный медвежонок, маленький письменный стол с масляной лампой на нем и открытыми книгами. Книги лежали также и на полу, а рядом с ними были разбросаны какие-то бумаги. Она, казалось, занималась и была застигнута врасплох.

Кросс попробовал окно. Оно не было закрыто.

— Ну что же, хорошо, — прошептал он. Когда он служил в спецвойсках и в военно-морских силах, их никогда не обучали вламываться в дома, но он всегда гордился собой, что мог импровизировать.

Эйб открыл окно и перебросил ногу через подоконник. Его “Танго” был зажат в зубах. Вдруг он услышал шаги через полуприкрытую дверь спальни. Кто-то шел, и он мог биться об заклад, что это была не дочь доктора.

Когда он вскочил в комнату, бросившись на пол между кроватью и окном, то понял, что был частично не прав. Из-под кровати Кросс увидел две пары ног. Это были девушка и один из бандитов.

Произошел разговор, вероятно на фарси, так как Эйб не понял ни слова. Но голос девушки выдавал ее ужас. Он увидел, как девушка отошла от двери, и почувствовал, как она упала на кровать, а дверь захлопнулась.

Кросс услышал плач и, поднявшись на колени, посмотрел на нее. Она повернулась к нему и открыла рот, чтобы закричать. Кросс быстро закрыл ей рот левой рукой. Ее красивые темные глаза были полны слез, а тело сотрясала крупная дрожь.

Кросс вынул изо рта “Танго”.

— Мисс, я уверен, что вы не понимаете по-английски, — прошептал он. Но я не один из них. Честно.

Он попытался улыбнуться, и глаза девушки изменились. Медленно он убрал руку от ее рта.

— Я говорю по-английски, — прошептала она. — Эти трое — грабители.

— Я знаю, девочка, — сказал он ей, обойдя кровать и приблизившись к двери.

— Кто вы?

— Я одинокий рейнджер, а ты, пожалуйста, сиди здесь и не выходи, пока я или твои родители не придут за тобой, — он поднял указательный палец левой руки к губам в жесте молчания, а потом превратил его в поцелуй.

Кросс уже собрался выйти, как вдруг услышал щелчок предохранителя пистолета, и, выхватив из зубов нож, развернулся на звук.

Выстрелы могли бы привлечь внимание, которого он не желал, может, даже привлечь военных, если они здесь есть. И совершенно определенно испугали бы Мару, которая удрала бы с “лендровером”.

Эйб смог увидеть только силуэт человека, стоявшего у дверного проема и вытянутую руку с пистолетом. Кросс крепко зажал в кулаке “Магнум Танго” и резко нанес удар по руке с пистолетом. Послышались один за другим звуки падения на пол двух предметов. По предположению Кросса, первый был пистолет, а второй — рука. Человек в тени вскрикнул. Кросс нашел его лицо и ударил в него набалдашником рукоятки ножа, а коленом — в пах. Волна смрадного дыхания попала Кроссу в лицо. Левой рукой в темноте он нащупал копну жирных волос, а правой — полоснул острием “Танго” человека по горлу.

Кросс развернулся к ступенькам. Никто не звал третьего.

Эйб мысленно поблагодарил Бога за то, что встречаются прирожденные болваны, и начал спускаться вниз, захватив с собой пистолет бандита и засунув его за пояс.

Под шагами Кросса ступеньки немного поскрипывали, хотя он старался идти поближе к стене, чтобы до минимума облегчить нагрузку па них.

До слуха Кросса донесся испуганный голос жены доктора. Затем раздался звук пощечины. Ему было известно, что есть мужчины, которым нравится бить женщин. Эти трое, очевидно, были именно такими. И Кросс сделал для себя вывод, что это как раз тот тип людей, которых он мог бы избить до смерти.

Эйб уже почти достиг первого этажа.

Женщина плакала. Кросс почему-то подумал, что плач и смех на всех языках звучат одинаково.

Осталось две ступеньки. Он постарался мысленно воссоздать картину комнаты, которую он увидел через окно, в надежде, что положение четырех человек в кабинете не очень изменилось за время его отсутствия.

Проще всего с грабителями можно было разделаться с помощью пистолета. Сейчас не произошло бы того, как несколько месяцев назад в супермаркете. Он даже пива не пил вот уже три дня. Но он не хотел рисковать, поднимая стрельбу.

Все должно произойти быстро.

Небритый лысый резко обернулся на звук патронов, ударившихся о стекло. Кросс шагнул в комнату. Второй грабитель неуклюже повернулся, готовый выстрелить в Кросса. Кросс двумя руками перехватил нож. В глазах грабителя было удивление. Тридцатисантиметровое лезвие коснулось тела. Почти незаметная протяжка, и лезвие прошло по шее, как разогретый нож по куску сливочного масла. Голова запрокинулась назад, а затем — вправо к плечу. Тело еще продолжало стоять, выбрасывая кровь фонтаном вверх, как пожарная колонка, которую сбила машина.

У Кросса не было времени ждать, пока тело упадет. Жена доктора закричала. Эйб бросил ей белозубую улыбку.

Кросс сделал шаг вперед. “Танто”, зажатый обеими руками, отведен до плеча для удара. Рука грабителя поднялась к лицу.

Грабитель осел и голова его приняла неестественное положение, когда он упал на пол.

Кросс услышал сзади звук и резко повернулся на него, подняв нож. Это был доктор Рахмади. Обеими руками он держал пистолет, как полицейский из телесериала.

— Если вы говорите по-английски, доктор Рахмади, я бы на вашем месте подумал дважды, прежде чем выступить с пистолетом против ножа. Особенно, если принять во внимание, что я парень ловкий, а эта железка у вас очень стара, — Кросс не стал договаривать.

Доктор Рахмади опустил пистолет, а Эйб опустил “Танто”.

— Кто вы?

“Если бы это было кино, — подумал Кросс, — сверху по ступенькам сошла бы девушка и объявила пораженным родителям: “Он сказал, что он одинокий рейнджер”.

Но это было не кино, и девушка не пришла.

Эйб подумал, а затем сказал:

— Там, откуда я пришел, мы называем себя американцами, док.

Глава 23

Рахмади обрабатывал рану высокого молчаливого муджахедина. Кросс, вернувшись с Иранией, оставил ее с доктором. Эйб встретил ее, когда она, крадучись за домами, пробиралась искать его. Потом он сходил к Маре„ сказал, что все нормально и велел везти раненого. Хьюз и Бэбкок привезли его. И теперь Кросс, Ирания, Хьюз и Бэбкок стояли вокруг стола, в то время как доктор работал. Усыпив раненого, доктор вскрывал рану.

— Эти трое, которых вы убили, сэр, терроризировали всю округу. Власти ничего не делали. Они заняты выискиванием людей, религиозные верования которых хоть чуть-чуть отличаются от общепринятых канонов.

Он исследовал рану, когда Кросс спросил его:

— Вы видели какие-нибудь армейские подразделения в вашей местности?

Доктор Рахмади засмеялся. Его лысая голова блестела от пота под электрической лампочкой, питавшейся от генератора, и освещавшей операционный стол.

— У вас какой-то определенный интерес узнать это? Хьюз сказал:

— Я предполагаю, что вы уже догадались, что мы и молодая леди не случайно оказались здесь. Мы не в туристической поездке по сельской местности.

— Я слышал, что группа коммандос взорвала правительственный вертолет. Говорили, что диверсантов было не менее пятидесяти.

— Отчеты о нашем успехе слегка преувеличены, — сказал Бэбкок.

— Вы именно те люди? — спросил Рахмади.

Кросс посмотрел на Хьюза, и тот сказал:

— Мы и леди именно те люди, — он улыбнулся через стол Ирании.

— Не так часто народные муджахедины сбивают военные вертолеты.

— По какому маршруту продвигаются войска, доктор Рахмади? — спросил Хьюз.

— Вдоль берега. Складывается впечатление, что они каким-то образом подозревают о конечной точке вашего путешествия. Может такое быть?

Хьюз улыбнулся и опустил глаза.

— Нет сомнения, что так только кажется. Но позвольте вас спросить вот о чем. Не могли бы вы дать совет, можем ли продвигаться в том же направлении, но другим путем?

— Например, на лодке? — скривившись, спросил доктор. — Лодка требует существенного ремонта. Да, вероятно, можно. Здешние люди уже интересовались ее владельцами.

— Кто-нибудь из них уже сообщил о ней властям или армии? Как вы думаете?

— Никого здесь не волнует ни армия, ни аятолла. Вы должны запомнить простой факт, что этот молодой человек, — и он кивнул головой в сторону Кросса в то время, как его руки были заняты раной, — и моя дочь были какое-то время одни в одной спальне. И несмотря на то, что он спас ее жизнь от уголовника, они должны предстать перед религиозным судом. Представляете, каковы здесь порядки?

Бэбкок хотел задать вопрос, но Рахмади воскликнул:

— Я был прав! Кто бы ни удалял пулю, он делал это непрофессионально. Нужно было внимательно осмотреть рану, — он поднял пинцет с предметом чуть больше булавочной головки. — Осколок пули.

Кросс подумал, что ему уже пора подумать об удалении пятен крови с куртки высокого молчаливого повстанца.

Они не остались на завтрак, но взяли с собой термос горячего кофе, который приготовила для них дочь доктора, и сандвичи, которые сделала его жена. Кофе был крепким, сандвичи — из черствого хлеба, но со свежим мясом. Дочь доктора поцеловала Кросса в щеку, а жена обняла его. Кросс почувствовал внутри себя теплоту. Она исходила не от горячего кофе и пищи. Они оставили высокого молчаливого иранца на попечение доктора Рахмади, забрали тела трех грабителей и помогли удалить пятна крови на случай, если заявятся власти. Хьюз прокомментировал:

— В следующий раз, когда будешь убивать трех человек, постарайся быть чуть опрятней, парень.

Когда рыбацкая лодка с дизельным двигателем отошла от причала, оставалось менее часа до восхода солнца. Она имела примерно двенадцать метров от носа до кормы и около шести метров поперек.

Бэбкок как армейский человек, стоял у руля. Кросс, служивший когда-то в ВМС, был наблюдателем, а Хьюз — кем-то вроде механика.

Он занимался двигателем. Двигатель плевался и чихал, но завелся достаточно быстро.

Когда они вышли в море и тела грабителей, обвязанные якорной цепью, которую Кросс и Бэбкок позаимствовали в одной из лодок, стоявших поблизости, были выброшены за борт, на лодке стало просторней.

Бэбкок назвал судно “Неустрашимый”. Кросс задумался над этим названием, когда глазел в открытое море. Солнце подмигивало из-за горизонта. “Странное чувство юмора”, — подумал Кросс. Лодку можно было назвать как угодно, но она никак не выглядела неустрашимой.

Ирания стояла рядом с Эйбом. Мара и четыре оставшихся партизана сгрудились на корме, единственном месте, где было хоть какое-то укрытие.

— Может, нам удастся избежать русских, — сказала Ирания Кроссу.

Тот пожал плечами и ответил.

— Да, — но мысли его казались самообманом.

С тех пор, как они вошли в Иран, они столкнулись почти со всеми вообразимыми трудностями, кроме землетрясения или личной встречи с аятоллой Хомейни.

Появление Хьюза рядом с ними на носу “Неустрашимого” вернуло Кросса из мира грез.

— Мотор немного барахлит, но пока работает. И есть надежда, что она нас довезет.

— Почему ты говоришь о моторе в женском роде? — спросила Ирания Хьюза.

Он подавил улыбку.

— Я думаю, что раньше, когда ремонт машин выполняли мужчины, а поведение механизмов казалось в то время иррациональным, то, вероятно, было логичным думать о них, как о женщине. Я не хотел вас обидеть, Ирания.

Она засмеялась. Кросс смотрел на нее и ее волосы, которыми играл бриз.

Судя по циферблату “Ролекса” Кросса, они провели в море уже двенадцать часов. Наручные часы и куртку, забрызганную кровью, которые Эйб брал на разведку, он вернул раненому иранцу, и перед уходом оставил ему в иранской валюте эквивалент пяти долларов, чтобы тот мог почистить куртку.

Для этого иранца поход уже закончился. Приблизительно через неделю люди Ирании придут и заберут его. А потом он поправится, наберется сил и продолжит борьбу, которую Ирания, казалось, считала безнадежной, но необходимой. И в том, и в другом Кросс был согласен с ней.

Эйб только что отпустил Бэбкока и стал у руля. Бэбкок нуждался в отдыхе после бодрствования в течение этого длинного дня. Кросс проспал пять часов и, когда проснулся, увидел Иранию, примостившуюся рядом с ним. Он не стал будить ее, таким мирным был ее сон. Он нашел на корме квадратный метр свободной площади и проделал несколько упражнений для того, чтобы размять мышцы, онемевшие после сна в неудобном положении.

Хьюз отдыхал с утра. Все то время вместо него за дизелем присматривала Мара. А сейчас Хьюз снова был на своем посту.

Кросс посчитал, что их плавание продлится еще около девяти часов. Он снова был у руля, что давало ему кое-какие преимущества. У него было целое помещение, хотя и маленькое. Рубка была размером с обычный туалет. Здесь он мог покурить. За последние недели он выкуривал не больше полупачки, а последние дни — и того меньше. Он закурил сигарету, глубоко вдохнув дым. Солнце садилось, и небо становилось все темнее. Через несколько дней все закончится. Он либо погибнет, либо уйдет, но в любом случае больше не увидит Иранию. Он сомневался, что при его жизни Иран станет туристической Меккой. “Иран был туристической Меккой в конце нынешнего века”, — громко сказал Кросс в пустоту рубки. Иногда он завидовал выдающимся юмористам.

Вдруг он увидел свет, исходивший из-за серого горизонта. Но это было не солнце, окрашивающее море в эти цвета. Прямо на глазах свет становился все сильнее.

На рыбацкой лодке было переговорное устройство. Оно соединяло рубку с машинным отделением. Кросс наклонился к трубке и крикнул в нее:

— Хьюз!

В ответ раздался голос:

— Я не глухой, парень. По крайней мере я не был глухим до последнего момента. Что случилось?

— Мне кажется, по правому борту у нас будут неприятности.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14