Ночь в городе

Эдельман Николай
Ночь в городе

      Николай Эдельман
      НОЧЬ В ГОРОДЕ
      1.
      Уже вечерело, когда Леонид Герц подъезжал к городу. Солнце в такт подъемам и спускам дороги выскакивало из-за зазубренной кромки леса слева от шоссе, и тогда Герц прищуривался, защищая глаза от его ещё яркого света. Лесные поляны и заросшие тростником болотца, появляющиеся по сторонам дороги, неторопливо натягивали на себя тот налет вечерней таинственности, который хорошо знаком всем, кому случалось путешествовать на поезде или в автомобиле в эти предзакатные часы, и Герц вновь чувствовал тоскливую неуверенность, которая возникала в нем, когда солнце исчезает за горизонтом, равнодушная природа готовится ко сну, и пора уже думать о ночлеге, а ты все гонишь машину по серой ленте шоссе навстречу неизвестности - хотя на этот раз все известно: он подъезжает к городу, в городе живет старинный друг Симон, а вот и его адрес: Бардачная, 25, квартира 28, телефона нет, но ещё две недели назад отправлено письмо, и Симон должен ждать гостя. Правда, почта нынче работает из рук вон плохо, и письмо могло ещё и не дойти, но Симон, конечно, все равно будет рад - сам сколько раз звал приезжать. Не то что бы они были настолько близко знакомы в том ещё недавнем, но безвозвратно ушедшем прошлом; хотя, признаться, немало водки вместе выпили и немало в памяти осталось походов по вонючим пивнушкам, невинного праздничного хулиганства и всего того, что называется приключениями бурной молодости. Но Герц знал, что попытки воскресить прошлое безнадежны и бессмысленны; ну, встретятся, посидят, потолкуют о былых временах, о старых знакомых, которых ни тот, ни другой не видели уже много лет, и на которых и тому и другому, в сущности, наплевать - и обнаружат, что, кроме воспоминаний, у них уже ничего общего нет. Поэтому, может быть, Герц и не торопился приезжать. К тому же дела всякие мешали, работа, да и не работа даже, а просто бессмысленное ожидание и откровенное убивание времени. Большую часть своей жизни Герц потратил на ожидание вначале он ждал какого-то им самим придуманного поворота колеса фортуны, чтобы на нем прокатиться на халяву - как ждут автобуса, чтобы проехать одну остановку, хотя за время ожидания сто раз можно успеть это расстояние пройти пешком. А последние два-три года он ждал, когда все кончится, и начнется то, что разом перечеркнет все прежние заслуги, сбросит всех с занимаемых ими позиций, и жизнь придется все равно что начинать заново, если в ней останется что-то, кроме судорожных попыток удержаться ещё немного в этом трижды проклятом мире. А уж в чем-чем, а в барахтанье посреди моря крови и бедствий Герц точно не видел никакого смысла. Впрочем, бесцельное и внешне довольно обеспеченное существование, единственный смысл и содержание которого состояли именно в ожидании грядущих социальных катаклизмов без каких-либо попыток изменить или отсрочить их приход, иногда настолько надоедало, что тогда Герц думал - лучше бы скорей все э т о приходило, потому что невозможно больше жить в напряженном ожидании падения подвешенного меча.
      Автомобиль с грохотом провалился в гигантскую выбоину, у Герца лязгнули зубы, и на секунду ему показалось, что это - конец путешествия, но машина выбралась из ямы и покатила дальше. Шоссе к размышлениям явно не располагало; когда-то, видимо, весьма неплохое, нынче оно было покрыто большими и маленькими выбоинами и колдобинами, и лишь незначительную часть их удосужились заделать асфальтовыми заплатами, которые, однако, только усугубляли ситуацию. Крайняя правая полоса дороги была сплошь занесена песком, и на ней валялись негодные покрышки - ещё надо сказать спасибо, что их не оставили на середине дороги, а все-таки потрудились оттащить на обочину. Но с кирпичами этого никто не делал, и они валялись, полураскрошенные, прямо на проезде, заставляя водителя выписывать, чтобы не наткнуться на них, фигуры высшего пилотажа. К тому же кирпичи, равно как и бездонные ямы, имели неприятную тенденцию появляться именно тогда, когда их меньше всего ждали. Между тем давно уже остался позади поржавевший белый щит, отмечавший въезд в город, но по сторонам шоссе тянулись все те же березовые и еловые леса; иногда они расступались, давая место унылому оврагу, заросшему непролазным кустарником, одичавшему яблоневому саду или мрачной полуразвалившейся кирпичной постройке - то ли сараю, то ли конюшне. Само по себе все это можно было увидеть и в предместьях столицы, но здесь запущенные и дикие пригороды тянулись что-то слишком долго. Много раз Герцу казалось, что за поворотом дороги, наконец, начнется город, но там оказывалась только очередная роща. "Может быть, все это и есть город?" недоумевал Герц. Но правдоподобной казалась и другая версия - что это шоссе есть лишь объездная дорога, и к самому городу надо было где-нибудь свернуть, только где? - указателей ведь никаких не было.
      Неожиданно на дороге возникло препятствие - железнодорожный переезд. Рельсы появились так внезапно, что Герц едва успел затормозить, вполголоса выругавшись: где же предупреждающие знаки - кресты с красно-белыми полосками? Остановившись и оглядев препятствие, он выругался ещё раз, теперь уже громко. Переехать через рельсы не было никакой возможности. Деревянное покрытие, когда-то настланное вровень с рельсами, исчезло. Ветка, видно, была не из важных - одноколейная, неэлектрифицированная и, судя по покрывавшей рельсы ржавчине и проросшей между шпалами высокой траве, по ней давно не ходили никакие поезда.
      Препятствие выглядело столь непреодолимым, что Герц даже заглушил мотор, вылез из машины и встал около капота, почесывая затылок. Возможно, только незначительностью ветки и редким по ней движением можно было объяснить то, что здесь не сделали ни туннеля, ни моста, как поступают все разумные люди при пересечении крупного шоссе с железной дорогой. Герц поймал себя на том, что удивился, хотя давно уже зарекся удивляться и тем более апеллировать к разуму в этой несчастной стране. Но это было дело второе, а главным вопросом оставалось - как проехать. Солнце окончательно спряталось за лесом, и предметы отбрасывали длинные слабо различимые тени. Герц поискал глазами - хоть бы пару досок найти и с их помощью попробовать перебраться через рельсы. Отошел на десяток метров в сторону, как будто надеясь найти там место для проезда, но не обнаружил ничего, кроме кучи шлака пополам с битым бутылочным стеклом.
      - Тоже мне город, - произнес Леонид вслух. - Ни одного дома не видно. Тайга кругом. И что прикажете теперь делать?
      Место выглядело таким глухим и безлюдным, как будто от ближайшего населенного пункта его отделяла не одна сотня километров. И ни одной машины. Леонид вспомнил, что шоссе уже очень давно было совершенно пустынным, и теперь понятно, почему: местные знали, что здесь дорога непроезжая и пользовались другими путями. Герц решил, что он, наверное, прозевал где-нибудь объезд, и теперь надо возвращаться и искать его. И спросить-то не у кого. Впрочем, кажется, в сотне метров позади стоял какой-то дом... Герц сел в машину, развернулся и, не торопясь, поехал назад, высматривая обитаемые места.
      Слева от шоссе он действительно увидел дом, и не один - несколько неопрятных грязно-желтых кирпичных построек выстроилось вдоль отходящей вбок незамощенной липовой аллеи с глубокими лужами, в конце которой виднелась полуразрушенная церковь со снесенными маковками.
      Где-то залаяла собака, когда Герц подъехал к первому дому. В нем светилась пара окон на втором этаже, и Леонид затормозил. Он очень обрадовался, когда входная дверь открылась, и из неё вышел какой-то человек - Герцу ничуть не хотелось стучаться в дверь, долго растолковывать, кто он такой и что ему надо, натыкаясь на подозрительность, неприязнь, глупость и откровенное нежелание иметь какое-либо дело с незнакомцем, и получить в конце концов невразумительный ответ, который при попытках следовать ему обнаружит полное несоответствие с реальностью. Но сейчас, по крайней мере, не требовалось ломиться в чужой дом. Герц вышел из машины и громко окликнул:
      - Добрый вечер! Не скажете ли, где здесь можно переехать через железную дорогу?
      - Чего? - человек прошел от крыльца к калитке мимо разросшихся кустов, полностью поглотивших маленький садик, окружавший дом, и оказался рядом с Герцем. Это был низкорослый мужчина в ветхом пиджачке, с красным, покрытым щетиной испитым лицом.
      - Объезд где здесь, не скажете? - повторил Герц и махнул рукой в сторону переезда. - По шоссе через железную дорогу не переедешь ведь, верно?
      - Не переедешь, - согласился мужчина. - Там уже года два никто не ездит.
      - Вот я и спрашиваю, где проехать, - терпеливо сказал Герц, опершись о раскрытую дверку. По-видимому, с аборигеном предстоял долгий разговор, но Леонид надеялся получить от него какую-никакую информацию.
      - Куда проехать? - спросил мужчина.
      - Я же говорю, мне надо переехать через железную дорогу. У вас здесь поблизости нигде переезда нет?
      - Не, через эту железную дорогу нигде переезда нет, - ответил мужик.
      - В таком случае как же вы ездите?
      - А мы не ездим. Если нам что нужно, мы в Пересылки ходим. А там автобус. А через эту железную дорогу вы нигде не переедете. Да и не надо через неё переезжать. За ней ничего хорошего нет. И не ездит туда никто. Вам надо было по Лесовскому шоссе ехать. Оно пересекает Южную железную дорогу. А здесь ты никуда не проедешь.
      - Ну хорошо, а на это Лесовское шоссе как попасть? - спросил Герц.
      В это время на втором этаже раскрылось окно, на светлом фоне появился силуэт, и сварливый женский голос громко осведомился:
      - Суяк, с кем это ты там разговариваешь?
      - Да тут один, спрашивает, как переехать через железную дорогу, ответил мужчина.
      - Какую железную дорогу? - спросила женщина. Она далеко высунулась из окна, и Герц решил, что сейчас она свалится вниз. - Нет у нас никаких железных дорог. Или это та, что за Забалделым оврагом? Так это не железная дорога, а видимость одна, по ней и не ездит никто. И вообще она в стороне лежит. Пусть едет себе в Пересылки, если не увязнет.
      - Да нет, - стал объяснять мужчина. - Он по шоссе ехал. Там, - он махнул рукой в пространство, но не в сторону шоссе, а наоборот.
      - По шоссе ехал? А чего по нему ездить? По нему уже три года никто не ездит. Как Разбитый Завод появился, так и не ездят там.
      - Так я и спрашиваю, где можно проехать! - громко сказал потерявший терпение Герц. Темнело на глазах. - Я же не знал, что там не ездят. Ведь нигде не написано.
      От звуков его голоса на задах домов залаяло ещё несколько собак.
      - Видно же, что никто не ездит, - ответила женщина и пробурчала под нос что-то, что Герц разобрал как: "Ездят тут всякие... Что им надо на Разбитом Заводе?.." - А ты, Суяк, давай, иди и не задерживайся, а то вон уже как темно.
      Герц мысленно выругался и сел в машину. Он решил, что ничего здесь не добьется, и надо самому искать объезд. Кажется, километров за пять до злополучного переезда вбок отходила какая-то дорога. Но Леонид ещё не захлопнул дверку, как мужчина подошел к автомобилю.
      - Так вот я и говорю, - сказал он. - Вам надо на Лесовское шоссе. А по этой дороге никто не ездит, потому что она упирается в Разбитый Завод.
      - Что за Разбитый Завод? - спросил Герц, и тут же мысленно обругал себя за излишнее любопытство: теперь этот тип ещё битый час будет объяснять, что это за такой Разбитый Завод, между тем как сейчас главное побыстрее добраться до города. Но к его удивлению, Суяк сказал только:
      - Ну, Разбитый Завод.
      Сказал таким тоном, будто удивлен тем, что кому-то ещё надо объяснять, что такое Разбитый Завод, хотя о нем должно знать все человечество. И сразу же зачем-то повернул голову и внимательно поглядел в сторону заходящего солнца. Герц ещё больше заинтересовался, но на этот раз сумел сдержать любопытство и попробовал вернуться к основной теме.
      - Значит, говорите, Лесовское шоссе? - он закрыл дверь, опустил стекло и говорил через окно. В вечернем воздухе кружились, противно зудя, комары.
      - Это вам надо было ещё у Старых Поросят поворачивать направо и ехать через Рогатую балку. А здесь вот как ты поедешь, то доедешь только до Пересылок. А от них на Лесовское шоссе, не знаю, через Святой Сокол, что ли?
      Он явно никуда не торопился и был не прочь поболтать. Облокотившись о ржавый железный столб изгороди, он вытащил из кармана кусок бумаги, намереваясь скрутить самокрутку. Герц, пошарив в бардачке, нашел пачку сигарет, которую держал именно для таких случаев, и протянул Суяку. Руки аборигена жадно потянулись к пачке, намереваясь забрать её всю, но он пересилил свой порыв и взял только одну сигарету.
      - И откуда вы их только берете! - с завистью сказал он. - Сто лет сигарет не курил. У нас их не достать. Обходимся чем попало. Хорошо, у меня братан давеча на юг ездил, самосада привез. Только все равно в момент кончится, а потом хоть одуванчики кури.
      Герц тоже закурил за компанию и, сделав пару затяжек, спросил:
      - Далеко до этих Пересылок? И дорога как?
      - Дорога ничего, сейчас, пожалуй, везде проехать можно. А в Пересылках асфальт начинается. Только ты поосторожнее на краю Забалделого оврага. Вниз не загреми. Сейчас темно уже, в лесу ни хрена не видно.
      - А сколько дотуда километров? - спросил Герц.
      Тут опять открылось окно в доме, и давешняя женщина вновь подала голос:
      - Суяк, ты все ещё здесь?! Кому сказано, чтобы шел быстро? Хочешь к Лесным Рэкетирам попасть?!
      Она громко захлопнула окно. Суяк обернулся, посмотрел, сплюнул и проворчал:
      - Стерва, совсем замучила, жить не дает... Сколько километров, говоришь? - он долго чесал в затылке. - Да хрен его знает, сколько километров. О! Вон идет Кирилл. Сейчас у него спросим!
      Из густой тени дерева выделилась темная фигура и подошла ближе. Новоприбывший оказался высоким худым белобрысым юношей в очках, он был, пожалуй, на четыре или пять лет моложе Герца.
      - Добрый вечер, Суяк, - сказал он тихо, замедлив шаг, и хотел пройти мимо, но Суяк остановил его:
      - Кирилл! Скажи нам, сколько километров до Пересылок? Ты туда каждый день на автобус ходишь. Вот, человек спрашивает.
      - До Пересылок? - Кирилл наклонился к дверце машины, пытаясь разглядеть Герца, и сказал вежливо: - Добрый вечер. До Пересылок километра два, только ваша машина туда не проедет. Я сегодня ходил, видел, какие там лужи по всей колее.
      - Лужи? - заспорил Суяк. - Да какие там лужи! Нет там никаких луж! Что я, не знаю, что ли?
      - Может быть, и знаете, - вежливо, словно очень боясь рассердить его, возразил Кирилл. - Но я там сегодня ходил и сам видел.
      - А другой дороги туда нет? - спросил Леонид.
      - Я другой не знаю, - тихо и печально сказал Кирилл. Казалось, что он ужасно расстроился от того, что не может помочь. "Меланхолик чертов!" подумал Герц. - Вы можете попробовать проехать мимо Прожорливого сада, но я точно не знаю. Может быть, там и нет никакой дороги.
      - Да брось путать человека! - сказал Суяк. - Доедешь ты до Пересылок спокойно, только на краю Забалделого оврага гляди в оба - там дорогу подмыло. А так вот здесь езжай, и в момент там будешь.
      Он махнул рукой вдоль улицы - если можно было назвать её улицей - к церкви, и только тут до Герца дошло, что его собираются отправить по этой колее, по которой он съехал с шоссе, куда-то по полям и лесам.
      - Послушайте, - сказал он. - Но на самом деле мне совсем не надо в эти Пересылки, я только хочу узнать, как проехать в город.
      - В город? - спросил Кирилл. - В какой город? А это вам не город?
      - Это? Не знаю... - озадаченно произнес Герц. Они что, всерьез считают, что живут в черте города? - Может быть, это уже и центр?
      - Нет, не центр, - сказал Суяк. - И слава Богу. В центре нам совсем нечего делать. Там Заброшенные Кварталы... - он вдруг осекся и с опаской поглядел на темнеющее небо.
      - Заброшенные Кварталы? - переспросил Герц.
      - Ага.
      Леонид вспомнил фразу из письма Симона: "Когда приедешь, покажем тебе наши Заброшенные Кварталы - занятная штучка". Ладно. Нечего сейчас этих граждан расспрашивать, все равно они толком ничего не скажут, а время идет, и того и гляди придется на опушке леса ночевать. Не в первый раз, конечно, но все равно досадно, что так глупо получилось - все-таки Герц ценил комфорт, и перспектива спать не на кровати, а на сиденьях машины не очень прельщала, тем более что до кровати оставалось максимум километров десять.
      - Хорошо, - сказал он. - Вы можете сказать, как добраться до улицы Бардачной?
      - Барда-ачной? - протянул Суяк. - Может быть, тебе нужна Барачная? Барачная - это недалеко, в Грубых Бандитах - через шоссе и за лесом. Это тебе надо выехать на шоссе и там повернуть налево. И вот как повернешь, так езжай, пока не увидишь над лесом слева от себя водонапорную башню. Только не перепутай - там ещё попадется прямо у дороги церковь, к которой вместо колокольни приделали водокачку - так тебе нужна не она, а та, которая стоит отдельно, сама по себе, без всяких церквей - и там повернешь с шоссе налево... то есть направо... - он несколько секунд соображал, потом подтвердил: - Да, направо. И там, за лесом, и будут Грубые Бандиты. И там, значит, и ищи Барачную улицу. Она будет налево, за прудом, за кладбищем и за усадьбой. Там в её начале ещё памятник стоит этим, как их, героям-партизанам. Грязная такая улица. На ней и домов-то никаких нет, все посносили, а взамен гаражей понастроили. Не знаю, зачем она вам понадобилась. Ну в общем, ты там сам спроси, как её найти - я тебе сейчас точно не скажу, уж больно мудреные там проезды. Ты как приедешь туда, в Грубые Бандиты, заверни лучше на вторую улицу направо. Там длинный такой желтый дом будет, с верандой. Ты там спроси Маманю Бьюги. Она тебе все объяснит. Скажи ей, что, мол, Суяк тебя прислал, и она тебе что хочешь сделает, хоть ляжет под тебя. Мировая телка! Ты к ней непременно заскочи. А ещё можешь там у въезда в парк спросить Тима. Тим Роркин. Это полицейский. Если он на месте будет, то скажет тебе, как на Барачную проехать.
      Герц выслушивал этот монолог с тихим отчаянием. Почему-то его охватила тупая апатия и покорность неизбежной судьбе, и он только откинулся на спинку сиденья и слушал объяснения Суяка, не в силах даже прервать его и втолковать ему, что он может идти со своей Барачной и со своей Маманей Бьюги куда хочет, и желательно подальше. Он так и не успел объяснить, что ему нужна не Барачная, а именно Бардачная - в действие вновь вступила женщина, бывшая, по-видимому, женой Суяка. Открыв окно, она обрушила на незадачливого супруга потоки брани, в которых выражала надежду, чтобы по темноте его прибрали Лесные Рэкетиры, или чтобы он оказался на Разбитом Заводе и утонул в Мохнатой Луже. Она орала, визжала, брызгала слюной и не успокоилась до тех пор, пока Суяк не махнул безнадежно рукой и, заткнув уши, отправился прочь. Герц завел мотор, включил заднюю скорость и собрался отпустить сцепление, когда Кирилл сказал:
      - Мне очень жаль, что я не могу вам помочь - но я всегда хожу до Пересылок, там сажусь на автобус, и потом на метро. Тем более я не знаю, где находится Бардачная улица. Но у меня дома сейчас находится одна знакомая, она живет ближе к центру и, наверно, лучше знает те места. А вы приезжий?
      - Да, - ответил Герц. - Вы знаете, я, наверно, поеду и попробую ещё у кого-нибудь спросить.
      - У кого вы сейчас спросите? С вами и разговаривать никто не станет.
      - Почему?
      - Так... Не принято.
      - Боже мой, - простонал Герц. - У вас тут что, заговор молчания, что ли? Указателей никаких нет, никто ничего не говорит... Куда я приехал?!
      - Так пойдемте? - спросил Кирилл. - Мой дом - вон тот, соседний.
      - Хорошо, - согласился Леонид. Не то что бы он очень надеялся, что какая-то там знакомая сумеет объяснить ему дорогу, просто он решил покориться судьбе, потому что позволить другим вести себя гораздо проще, чем самому думать, по какой дороге пойти. И вся ответственность перекладывается на других, что тоже удобно. Он включил первую скорость и медленно поехал по колее, подминая высокую траву. Кирилл быстрыми шагами шел сзади. Доехав до его дома, Герц заглушил мотор, вылез из машины, дожидаясь хозяина, чтобы войти в дом вместе с ним, но когда Кирилл догнал Герца и повернул к дому - такому же, как дом Суяка, двухэтажному кирпичному строению с шиферной крышей - навстречу им из узкой входной двери выбежала девушка.
      - Привет, Кирилл! - сказала она. - Кто это с тобой?
      Она подошла поближе, и Герц смог разглядеть её. Ей было около двадцати лет, и у неё были маленькая стройная фигурка, светлые волосы и большие глаза. Что-то полузабытое кольнуло в сердце Герца - девушка напомнила ему одну знакомую, которую он не видел уже много лет, и в которую был когда-то почти что влюблен. Впрочем, нет, не было там никакого чувства. Он даже почти и не был знаком с Эльвирой. Он просто считал её одной из самых красивых девушек института, а любил другую, совсем другую...
      Кирилл сказал:
      - Это приезжий, спрашивает дорогу. Ему нужна Бардачная улица. И я подумал - может быть, ты знаешь, где это?
      - Бардачная? - переспросила девушка. - Да, я знаю Бардачную. Есть там такая улица ближе к центру. А откуда вы приехали? - спросила она Герца.
      - Из столицы.
      - Из столицы? Что вам здесь понадобилось?
      - Хочу навестить старого приятеля, - сказал Герц.
      - Он что, живет на этой Бардачной?
      - Да.
      - Понятно, - сказала она очень выразительно, потом помолчала и добавила, - Я могу показать вам, где она находится. Если вы возьмете меня с собой.
      - А так объяснить не можете? - спросил Герц. - Не станете же вы таскаться со мной.
      - Понимаете, мне нужно отсюда уехать, причем по возможности побыстрее и незаметно, а сейчас это сделать почти невозможно. Так что услуга за услугу - вы отвозите меня в город, а я показываю вам Бардачную улицу. Идет?
      - Ради бога, - ответил Герц. - Но ведь я не только не знаю, где находится Бардачная улица, но и не могу найти дорогу к центру города. А вы её найдете?
      - От Пересылок я дорогу знаю. А отсюда...
      Услышав слово "Пересылки", Герц заскрежетал зубами, но врожденная вежливость помешала ему высказать свои мысли вслух. Поэтому он ограничился замечанием:
      - Нет. В Пересылки ваши я не поеду. Короче говоря, дорогу вы тоже не знаете... А вы не боитесь, что мы всю ночь где-нибудь проплутаем?
      - Это неважно, - сказала девушка. - Мне самое главное - уехать отсюда.
      Но тут вмешался Кирилл.
      - Что ты затеяла? - тихо сказал он девушке. - На ночь глядя, с неизвестным человеком...
      Герц слегка отвернулся и постарался не слушать - ему не хотелось вмешиваться в дела совершенно чужих ему людей, но кое-что долетало до его ушей. "Но он же из столицы" - говорила девушка. "Ну и что?" - спрашивал Кирилл. "Ну и то. Сам говоришь, что мне лучше скорее уехать отсюда, пока не..." "Да, но не так! И не ночью!" "Завтра может быть поздно. К тому же так никто не узнает, куда я уехала. Я же знаю этих..." В конце концов Кирилл сдался и сказал: "Ну хорошо. Но если что-то случится - ты сама будешь виновата. Я тебя предупреждал". "Да-да, разумеется" - ответила девушка и громко сказала, обращаясь к Герцу:
      - Вы ещё не передумали? Тогда подождите одну секундочку, ладно? Я сейчас очень быстро соберусь. Кирилл, а ты пока напои человека чаем.
      - Конечно, в самом деле, - сказал Кирилл. - Хотите чаю?
      - Благодарю вас, - ответил Герц. - Но вообще-то мне нельзя терять времени. А если я начну пить чай, то получится долгая история.
      Он сел за руль и стал разворачивать машину, стараясь не въехать в заборы домов, стоявших друг против друга, и в чугунную колонку, торчавшую чуть ли не посредине улицы. Потом выключил мотор, и в ожидании девушки, которая напросилась ему в попутчицы, закурил вторую за день сигарету, что с ним редко случалось - обычно он почти не курил. От нечего делать он разглядывал расположенную напротив облезлую халупу, над входом которой висела, освещенная фонарем, вывеска "баня". Кирилл несколько минут стоял рядом с машиной, видимо, боясь, что будет невежливо, если он сейчас бросит Герца, но потом, не сказав ни слова, ушел в дом. Через несколько минут он вновь появился, идя следом за девушкой. Она надела белую куртку и несла в руке большую сумку. Герц открыл ей дверь с правой стороны, но она, прежде чем сесть, кинула сумку на заднее сиденье, найдя место между заваливших его вещей Герца, и стала прощаться с Кириллом. Он нагнулся - он был сильно выше девушки - уронил очки и, близоруко щурясь, неумело поцеловал её в щеку.
      - Ну, счастливо, Лора, - сказал он. - Чтобы у тебя все было хорошо.
      - Пока, - ответила девушка. - Спасибо, что приютил меня.
      - На здоровье, - ответил он. - Если тебе понадобится помощь...
      - Ладно, - она села в машину, захлопнула дверь, и Кирилл сказал Герцу с раздражающей Леонида вежливостью:
      - До свидания. Счастливого вам пути.
      - Спасибо, - ответил Герц, возможно, более сухо, чем следовало. Затем он тронул машину по колее. Небо быстро темнело, окрашиваясь во все цвета радуги - густо-синее на востоке, и через голубой и зеленый оттенки переходило в красную полосу, оставшуюся после солнца, исчезшего за деревьями. Вскоре он выехал на шоссе - оно выскочило из полумрака как-то совсем неожиданно. По-прежнему не было видно ни одной машины. Герц повернул, включил третью скорость и поехал прочь от злополучного переезда, высматривая какой-нибудь приличный, желательно асфальтированный, поворот в сторону.
      - Вас зовут Лора? - спросил Герц девушку.
      - Да, - ответила она и взглянула в его сторону. Но Леонид глядел на дорогу, и их взгляды не встретились.
      - А меня - Леонид, - сказал он. - Тоже на "л".
      - Что вы хотите этим сказать?
      - Ничего. Ровным счетом ничего. Просто заметил.
      "Узнала меня или нет?" - подумал он. - Наверно, нет". Все-таки не настолько он был знаменит, чтобы все должны были узнавать его в лицо, к тому же и внешность у него была не то что бы очень примечательная. Но все же иногда ему приходилось сталкиваться с тем, что его узнавали на улице и просили дать автограф.
      - Так все-таки куда вас везти? - спросил он.
      - Ближе к делу посмотрим, - уклончиво сказала Лора. - Видите ли, я попала в сложное положение и пока не знаю, куда податься. Я подумаю, пока мы будем ехать.
      Герц пожал плечами; но он не имел ничего против того, чтобы оказать услугу хорошенькой девушке. Вслух он сказал:
      - Но все-таки, если я буду спрашивать дорогу, надо же мне знать хотя бы приблизительно, куда вас везти.
      Лора подумала пару секунд и сказала:
      - Ну хорошо. Сначала - на проспект Свершений.
      - Ага.
      - Мне, право же, очень совестно, что я так навязалась вам в попутчицы, - произнесла девушка, - и даже не могу вам точно сказать, куда меня везти. Но у меня не было другого выхода.
      - Да ладно, чего уж там, - сказал Герц. Чтобы не продолжать дальше этот разговор, он решил сменить тему.
      - Вы курите? - спросил он.
      - Нет.
      - А то я подумал, может быть, вы курите и стесняетесь попросить разрешения.
      - Нет, - Лора улыбнулась. - Я бы не постеснялась.
      - Это хорошо... - промолвил он, непонятно что имея в виду - то ли хорошо, что не курит, то ли хорошо, что не постеснялась бы; будучи сам стеснительным, Герц не любил это качество ни в себе, ни в других людях. Ага, вон кто-то едет, - сказал он.
      Свет фар выхватил из темноты едущего по краю асфальтового полотна велосипедиста. Герц обогнал его и затормозил. Но когда он открыл дверцу и вышел на шоссе, то, к своему удивлению, увидел только лежавший на обочине велосипед; заднее колесо его ещё крутилось.
      - Эй! - крикнул Герц. - Послушайте! Вы где?
      В кустах зашуршало, и раздался осторожный голос:
      - Что вам нужно?
      - Зачем вы прячетесь? Я хочу спросить у вас дорогу.
      - Куда? - велосипедист - парень ненамного младше Герца, в шортах и в белой кепке, вышел из-за куста, но остался стоять внизу, не поднимаясь на насыпь.
      - В город. Ведь по шоссе нельзя проехать из-за переезда.
      - Куда именно вам нужно? Город большой.
      - Конкретно - улица Бардачная. Но ведь она где-то в центре.
      - Так вы приезжий? - поинтересовался велосипедист. - То-то я смотрю, номер не местный.
      - А что? У вас приезжих не бывает?
      - Редко.
      - Почему?
      - Так, - парень пожал плечами. - Что им здесь делать?
      - Так как насчет дороги? Мне тут советовали выехать на Лесовское шоссе. Это где?
      - Нет, Лесовское шоссе здесь не при чем. Оно ещё дальше от центра, и идет совсем не туда. Вам надо ехать по Тормозному проспекту. Сейчас вы проедете километра два и свернете направо. Дорога там неважная, но не обращайте внимания - это недолго. Проедете с полкилометра, выедете к переезду.
      - Опять переезд? - поморщился Герц. - А по нему можно проехать?
      - Можно. Сразу за переездом поворот направо, езжайте по главной дороге, никуда не сворачивая, и выедете на Народный проспект. По нему вы доедете до площади Чудовищ, там влево отходит улица Голенищера, и по ней вам надо будет ехать до пересечения с Тормозным проспектом. Ну, и езжайте по нему, пока не приедете.
      - Спасибо, - сказал Герц. Он не любил таких объяснений, все, мол, просто, и дурак дорогу найдет, ведь на самом деле опыт показывает, что там, где местному жителю все просто и понятно, приезжий ничего не найдет, потому что всегда, объясняя, забудут про какую-нибудь тропинку, мимо которой ходят по десять раз в день, и поэтому перестают её замечать; а свежий человек свернет именно на неё и в результате заблудится. Но делать было нечего; маршрут ему сообщили, и оставалось только им воспользоваться. Герц пошел к машине; велосипедист поднялся на шоссе, сел в седло и покатил дальше, пригнувшись к рулю.
      - Я и не ожидала, что он вам ответит, - сказала Лора, когда Герц сел в машину. - Я бы на его месте просто осталась в кустах, и все.
      В её низком голосе, не очень соответствующем её фигуре, все время проскальзывали чуть-чуть смешливые интонации, как будто она не относилась серьезно ни к одному своему слову.
      - Почему? - спросил Герц. - И вообще зачем шарахаться в кусты?
      - Ну, сами понимаете. Сумерки. Машина. Зачем она останавливается? Что ей нужно? Лучше не рисковать.