Теодор Блэйк (№1) - Скандальный брак

— Я не допущу этого. Анна… я знаю, ты обижена, но поселиться в гостинице — значит сообщить всему городу о вашей ссоре. Это вызовет ужасный скандал.

Анна глубоко вздохнула. Да, герцог прав. Она не может вернуться в Уэверли Холл — теперь это уже вопрос принципа, и не может уехать ни в одно из поместий Дома. Эдна не позволит ей жить в Хантинг Уэй, а Уэверли Хауз в Лондоне по завещанию Филипа принадлежит сейчас Мэтью Файрхавену. У нее нет выбора.

— Хорошо.

Рутерфорд облегченно вздохнул.

— Я бы хотел поговорить с тобой сегодня вечером, после того как в твоей головке улягутся все события сегодняшнего дня.

— Нам не о чем говорить.

— Анна… — Герцог огорченно нахмурился. — Я действительно люблю тебя…

Анна промолчала и обхватила руками плечи, пережидая еще одну волну душевной боли. Когда Рутерфорд вышел, она в изнеможении села.

И только тогда, случайно повернув голову, Анна увидела стоящую в дальнем углу гостиной Беллу.

— О миледи, — прошептала Белла.

— Не волнуйся, все в порядке, — солгала Анна.

Белла подбежала к ней и сделала немыслимое — обняла хозяйку.

— Спасибо, Белла, — хрипло прошептала Анна.

— Что я могу сделать для вас, миледи?

— Не знаю, надо подумать. — Анна говорила сама с собой. — Мне нужен адвокат: я откажусь от владения Уэверли Холл.

— О миледи, все так любят вас, и, простите меня за откровенность, вы тоже любите тот дом и прислугу.

У Анны заныло сердце.

— Неважно. Уэверли Холл принадлежит Дому, и если даже не найдется возможности официально передать ему поместье, он может управлять им в мое отсутствие.

— Что вы собираетесь сделать? — испуганно спросила Белла.

— Найду квартиру в Лондоне. Мой брак больше не существует.

— Вы же не думаете о… разводе? — Глаза Беллы расширились от ужаса.

— Я никогда не разрушу семью разводом! Кроме того… — глаза Анны увлажнились, — возможно, я беременна.

Анна коснулась своего плоского живота. Если она носит ребенка, то будет только счастлива, потому что любит детей. Если же нет — останется в одиночестве, так как отныне они с Домом будут жить каждый своей собственной жизнью. Анна поклялась себе, что Дом больше не прикоснется к ней.

Анна потерла глаза руками. Невероятно, но она все еще любит Дома, этого безжалостного, бессердечного обманщика!

— Миледи, что я могу сделать для вас? — снова прошептала Белла.

Анна вздохнула. Ей не следует забывать и о том, что среди ее знакомых притаился враг.

— Белла, ты помнишь тот несчастный случай, когда я упала с лошади? И то погнутое стремя в моем чемодане.

Белла кивнула.

— Это не было случайностью, Белла. Кто-то пытался испугать меня или причинить мне вред. — И Анна рас сказала своей служанке о других «несчастных» случаях?

— Боже мой! — сказала Белла, губы ее дрожали. — Вам нужно вернуться к мужу! Неважно, что он сделал!

— Нет, никогда! — Анна встала, с силой вцепившись руками в спинку стула. — Возвращайся в Уэверли Холл. Я пошлю с тобой две записки. Одну для Вилли: я должна узнать, кто заходил на конюшню в тот день. Белла кивнула.

— А другую?

— Другую для Патрика. — Анна почувствовала скрытое неодобрение Беллы. — Он мой друг и нужен мне сейчас, — добавила она, словно оправдываясь.

— Это нехорошо, — пробормотала служанка. — Вы должны обратиться к его светлости.

— Белла! — оборвала ее Анна. — Не смей ничего говорить маркизу! Ты меня поняла? — Белла промолчала. — Иначе я выгоню тебя! — В этот момент Анна верила своим словам. — Разве ты не поняла? Дом предал меня.

— Куда она поехала?

— Не знаю, милорд. Миледи ничего не сказала, — ответил Беннет.

Дом расхаживал по библиотеке. Выражение его лица было суровым, перед глазами все время стояло бледное лицо Анны в окне кареты. Неужели она не слышала, как он кричал? Черт побери, куда она отправилась?

— Не понимаю, — в конце концов сказал он вслух, приглаживая волосы. — Она уехала в полдень, а сейчас, проклятие, уже ночь. — Похоже, она не собирается возвращаться.

Дома терзали мрачные предчувствия. Анна не могла бросить его! Если бы она решила положить конец их отношениям, все, что ей требовалось, это напомнить о том Дурацком соглашении и попросить его самого покинуть Уэверли Холл.

— Милорд, я уверен, миледи решила заночевать в гостях, но забыла предупредить вас, — попытался успокоить его Беннет. Однако лицо дворецкого было полно тревоги — он явно не верил собственным словам.

— Анна слишком ответственный человек, чтобы не предупредить о своей поездке, — хрипло проговорил Дом. — Мне это совсем не нравится. Проклятие, Беннет, она не вернется! — Сжав кулаки, Дом ходил из угла в угол.

— Милорд… — начал Беннет.

Дом поднял голову.

— Да? Говори.

— Леди Анна влюблена в вас; это чувство зародилось давно, еще в тот день, когда она впервые оказалась в Хантинг Уэй, вы в то время были подростком. Она вернется. Просто, видимо, ее ожидала встреча, о которой она забыла рассказать вам.

— Спасибо, Беннет. — Дом выдавил улыбку.

— Вы успокоились?

— Да, — солгал Дом.

— Вы не хотели бы поужинать?

— Нет. Ты свободен, Беннет, и передай Веригу, что он может идти спать.

— Спокойной ночи, сэр.

Когда Беннет вышел, Дом обессиленно опустился в кресло. Случилось что-то ужасное…

Через несколько минут в дверях библиотеки снова появился дворецкий; он держал в руках письмо с печатью герцога Рутерфорда.

— Его светлость прислал гонца… — начал Беннет.

Жестом прервав его. Дом схватил конверт и быстро вскрыл его.

«Дом, твоя жена находится сейчас в Рутерфорд Хауз. Она узнала все об условиях дарственной. Думаю. тебе стоит выждать несколько дней, прежде чем приехать за ней. Твой дедушка».

Дом смотрел на листок бумаги, пока буквы не стали расплываться у него перед глазами, затем скомкал его и щвырнул в камин.

Он должен был знать, что так оно и случится! Нужно было рассказать Анне всю правду при первой возможности.

— Милорд, — спросил Беннет, — что-нибудь случилось с ее милостью?

— Нет. У нас вышло маленькое недоразумение, и сейчас Анна дуется в городе. Спокойной ночи, Беннет.

Когда дворецкий вышел. Дом издал низкий животный звук. Он резко повернулся, но в комнате не было ничего, что он мог бы ударить, разве что стены, а ему вовсе не хотелось ломать себе руки.

Но даже сломанная рука — это самое малое, что он заслужил.

Не было никаких недоразумений! Просто Анна узнала правду. Каким-то образом ей стали известны условия дарения Уэверли Холл, и сейчас она считает, что он соблазнил ее ради того, чтобы вернуть себе особняк. И даже если он станет отрицать это, она не поверит ему. Да и как ее винить? Разве легко вернуть доверие спустя четыре года?

Доминик выругался и с силой ударил кулаком по стене.

Без труда заставив гнедого перескочить через каменную ограду. Дом гнал его по влажному лугу. Наклонившись к шее жеребца, пустил его в галоп. Дом всегда любил быструю скачку, и сейчас дал гнедому возможность самому нести его. Может быть, это поможет на время забыть об Анне?

Доминик знал, что Анна сейчас ненавидит его, и мысль о ее страданиях приводила его в исступление.

— Дом! Подожди! — донесся издалека голос Фелисити.

Дом тихо выругался и осадил жеребца, безуспешно пытаясь скрыть раздражение.

Нехотя повернув голову, он увидел на дороге приближающуюся двуколку. Фелисити подхлестывала лошадь, стараясь поравняться с Домом.

— Дом, — Фелисити махала затянутой в перчатку рукой, призывая его остановиться. Дом подъехал поближе, не делая ни малейшей попытки спешиться.

— Доброе утро, — спокойно сказал он.

— Доброе утро, — ласково отозвалась Фелисити, поднимая на него блестящие глаза. — Я искала тебя.

— Неужели? — Доминик даже не пытался скрыть насмешку, однако Фелисити, казалось, ничего не замечала.

— Я слышала, Анна покинула Уэверли Холл.

— Да, это так.

— Дом, — улыбнулась Фелисити, — ты должен радоваться. Ведь ты с самого начала не хотел ее, а сейчас свободен и волен поступать, как тебе заблагорассудится.

— Фелисити, мне кажется, я был достаточно откровенен с тобой в тот последний раз, когда мы разговаривали тет-а-тет.

В притворном недоумении она широко раскрыла глаза

— Я не помню, о чем мы с тобой говорили. Дом. Кроме того, что ты обещал мне показать свою конюшню. — Фелисити демонстративно облизала губы.

Дом подумал о женщинах, которых он клал с собой в постель за последние десять лет, и то, как он занимался с ними любовью, и эта мысль неожиданно вызвала у него отвращение. Нечто подобное он чувствовал и по отношению к Фелисити.

— У тебя есть сейчас время? — кокетливо улыбнулась она.

— Нет!

— Но ты же обещал! — Фелисити обиженно нахмурилась.

— Разве Блейк уже уехал? Я думаю, он с удовольствием покажет тебе все, что ты захочешь. Фелисити немного помолчала.

— Блейк — мужлан, — выговорила она наконец.

— Я слышал сплетни, — Дом улыбнулся, — что, пока мы с Анной были в Шотландии, он повсюду сопровождал тебя.

Фелисити покраснела.

— Он никуда меня не сопровождал. Он повсюду таскался за мной!

Дом рассмеялся.

— Это вовсе не смешно, — надулась Фелисити, — когда тебя преследует человек, который тебе неинтересен.

— Не могу не согласиться с тобой.

— Дом… — умоляюще начала Фелисити.

— Нет, не стоит говорить того, что может смутить тебя или меня.

В ее глазах заблестели слезы.

— Анна — моя жена, и я отношусь к ней с подобающим уважением.

Фелисити покраснела.

— А сейчас, когда мы поняли друг друга, — продол жил Дом, — давай сменим тему разговора. — Он наклонился вперед. — Кто-то покушается на жизнь моей жены. И мне кажется, Фелисити, что это ты.

Дом нахмурился, поглядывая из окна спальни на далекие, теряющиеся в дымке холмы. Он никогда в жизни не бегал за женщинами, но сейчас собирался изменить своим принципам. Он хотел видеть Анну рядом с собой. И не только в постели. Сейчас не время проявлять гордость: они должны объясниться. Впрочем, Дом сомневался, что это поможет сохранить их брак. И все же он попытается.

Доминик повернулся, услышав стук в дверь. Так как Вериг в это время укладывал вещи. Дом сам пошел открывать.

— Входи, мама. — Он выдавил улыбку.

Вериг быстро удалился, и в комнату вошла Кларисса; взгляд ее тут же упал на открытый чемодан, наполовину заполненный одеждой.

— Ты уезжаешь?

— Да.

— И куда ты направляешься? В Лондон?

Он кивнул.

— Ты едешь за Анной?

— Да. — Взгляд Дома стал жестким.

— Но она не желает иметь с тобой ничего общего.

— Правильно. — Дом стиснул зубы. — Но ее желания не имеют значения, не так ли? Как моя жена Анна обязана выполнять мои приказания.

Кларисса побледнела, ее губы дрожали.

— А ты хочешь ее? — В голосе матери Дом отчетливо различил нотку удивления.

— Да, — сказал он твердо, — хочу.

— Она недостаточно хороша для тебя! — вскричала Кларисса.

— Думаю, мне виднее. Кроме того, скорее наоборот — это я недостаточно хорош для Анны.

— Она снова околдовала тебя!

— Достаточно, мама.

Кларисса резко повернулась и, отойдя в сторону, села в кресло.

Дом смотрел на мать. Он не мог не вспомнить о дневнике Филипа. Правда, у него и без того достаточно неприятностей, но сейчас, когда он вернулся в Уэверли Холл, он не мог больше избегать объяснения с Клариссой.

— Мама, я должен поговорить с тобой.

Кларисса, встретив его взгляд, отвела глаза.

— Это очень деликатный вопрос, — начал Дом. — Мой отец…

Она молчала.

— Он ненавидел меня, ненавидел тебя. Он ненавидел всю семью.

— Да.

— Почему?

Кларисса попыталась улыбнуться, но у нее получилась лишь жалкая гримаса.

— Разве ты не догадался?

— Догадался.

— Сожги дневник. Дом. Он полон измышлений слабого, разозленного мужчины.

— Мама… — Дом остановился. Он хотел спросить: «Я действительно его сын?» — но Кларисса встала, глядя на него затуманенными от слез глазами, и Доминик промолчал. Неважно… он немедленно сожжет дневник.

Кларисса все еще смотрела на сына.

Дом знал, что он должен сделать, чтобы успокоить мать. Он быстро подошел к столику около кровати, открыл ящик и достал дневник. Мгновение спустя тетрадь оказалась в камине, и рыжие языки пламени тут же заплясали на красной кожаной обложке.

Кларисса смотрела, как огонь пожирает страницы, а дневник — единственное наследство ее сына — корчится, чернеет и исчезает.

Когда от бумаг осталась лишь кучка золы. Дом повернулся к матери, чувствуя, как ни странно, какое-то волнение. Теперь он никогда не узнает правды! Но ведь он сделал это ради спокойствия матери…

— Спасибо, Доминик, — с благодарностью прошептала Кларисса.

Дом вымученно улыбнулся.

Дом готовился к отъезду. Скоро стемнеет, но он может путешествовать и ночью. Его охватило нетерпение: он жаждал оправдаться перед Анной. Если все будет благополучно, если он сможет преодолеть свою гордость и обиду, через несколько часов они, может быть, уже помирятся.

Выйдя на улицу. Дом пересек дорожку, направляясь к конюшне. Пройдя полуосвещенным коридором, он поднялся по ступенькам к небольшой комнатке.

Дверь открылась, и на пороге появился Вилли.

— Милорд? — сказал он удивленно.

— Я могу войти? Всего на несколько минут.

— В-в чем дело, милорд? — заволновался конюх, отступая назад.

— Что ты обнаружил?

Вилли расслабился, так как явно ожидал чего-то другого, возможно, взбучки. Дома на мгновение заинтересовало, что же скрывает его старший конюх.

— Милорд, Фелисити Рид не заходила в конюшню в тот день.

— Ты уверен?

— Если бы она оказалась здесь, ее бы обязательно заметили: женщина, подобная леди Фелисити, едва ли могла проскользнуть незамеченной.

Вилли прав, если, конечно, Фелисити не изменила свою внешность. Но у нее вряд ли нашлось время дважды поменять одежду — или потребовался бы сообщник.

— Кто еще был тогда в конюшне?

— Герцог совершил конную прогулку в то утро.

Дом махнул рукой. Его деда можно было смело исключить из числа подозреваемых: он слишком сильно любил Анну

— Леди Кларисса просила оседлать ей лошадь.

Дом замер, мгновенно вспомнив, как сильно его мать не любила Анну

— Вдовствующая маркиза катается на лошади ровно восемь часов утра три раза в неделю, — сказал Вилли. — Уверяет, что это полезно для фигуры. Она придерживается подобного распорядка уже много лет.

Дом успокоился. Его мать просто неспособна на такие подлые поступки, тем более против Анны.

— Кто-то еще должен был заходить в конюшню, — твердо сказал Дом.

— Да, сэр, — Вилли посмотрел ему в глаза. — Вы правы, кое-кто был здесь, и его видели трое конюхов.

— Говори.

— Милорд, в тот день Патрик Коллинз также посетив конюшню.

Глава 21

Анна чувствовала себя измученной. В ту первую ночь в Рутерфорд Хауз она спала плохо, слишком встревоженная мыслями о таинственном враге и о предательстве Дома. В каждом завывании ветра и потрескивании стен ей чудились голоса привидений и призраков, во сне являлись какие-то люди со страшным обликом, с изуверскими, сумасшедшими лицами. К несчастью, среди них был и Дом.

Белла еще не вернулась, как и следовало ожидать, учитывая, что она отправилась в Уэверли Холл прошлым вечером, но Калдвел лично принес Анне в постель горячий шоколад и газету. Одна из служанок вызвалась подменить Беллу и раскладывала утреннее платье Анны. Лежа в постели, Анна маленькими глотками пила шоколад, чувствуя себя слишком слабой, чтобы встать. Хотя она собиралась утром найти адвоката, сейчас ей не хотелось браться ни за эту, ни за любую другую работу.

Анна услышала скрип открываемой двери и, подняв глаза, увидела Дома.

— Здравствуй, Анна.

Она опрокинула чашку, и на покрывале растеклось коричневое пятно.

— Дом!

Он смотрел на нее так, словно пытался прочесть и понять самое сокровенное в ее душе.

Сердце Анны билось, словно загнанная птица; ее переполняли гнев и отчаяние.

— Что ты здесь делаешь?

— Я проехал половину Англии, — его голос был убийственно серьезным, — чтобы поговорить с тобой.

И только тут Анна поняла, что находится в очень невыгодном положении: она все еще почти раздетая лежит в кровати. Вспыхнув, Анна быстро поднялась, избегая взгляда мужа, натянула халат и лишь затем повернулась к Дому.

— Убирайся!

Дом как будто не слышал ее «просьбы». Он повернулся к служанке.

— Ты свободна.

Девушка заторопилась к выходу.

— Остановись, — приказала ей Анна. Та замерла на месте. — Ты не можешь уйти, Лиззи, — Анна постаралась говорить помягче. — Мне потребуется твоя помощь. — Анна метнула на Дома убийственный взгляд. — А ты убирайся вон.

На его красивом лице блуждала неприятная улыбка.

— Я не уйду, пока мы не поговорим и не придем к какому-то решению. — Дом повернулся к Лиззи. — Пожалуйста, уйди. Если ты, конечно, дорожишь своим местом в Рутерфорд Хауз.

Лиззи поспешно выбежала из комнаты.

— Это подло! — вскричала Анна.

— Никогда не пытайся отменять мои приказания, Анна, неважно, что я сделал в прошлом или что творится в настоящем.

Несмотря на бурлящий внутри гнев, Анна не стала спорить.

— Я не хочу говорить с тобой, Дом. Ни сейчас, ни потом. Поэтому снова прошу тебя уйти.

Вместо ответа Дом скрестил руки на груди и прислонился к двери.

— Кое-что произошло между нами в Шотландии, Анна. Ты ведь не можешь забыть об этом и выгнать меня так же легко, как я отослал Лиззи?

Анна потеряла голову от ярости.

— Будь ты проклят! — закричала она, бросаясь на него с кулаками. — Шотландия была сплошным притворством! Невероятным, ужасным притворством! Ты использовал меня… безжалостно… они правы, у тебя нет сердца… — больше Анна не могла продолжать.

Дом выпрямился и шагнул вперед.

Анна почувствовала на своих щеках слезы; она поняла, что Дом собирается обнять ее, успокоить, и тут же отскочила к другой стороне кровати.

— Не прикасайся ко мне! Ты бессердечный ублюдок! — Это было самым страшным ругательством, которое она могла вспомнить.

— Я не заслужил твоих упреков, Анна. Я пришел сюда объясниться.

— Нет! — Анна затрясла головой. — Мне не нужны объяснения. Твои слова меня не интересуют, хватит с меня лжи! — Она зажмурила глаза, но не смогла остановить слез. — Я ненавижу тебя! — кричала Анна, зная, что лжет. — Боже, как я ненавижу тебя!

— Я должен поговорить с тобой, Анна, хочешь ты этого или нет.

— И ты станешь отрицать, что соблазнил меня, чтобы я забеременела и права на Уэверли Холл вернулись к тебе?

— Да, стану.

Анна отвернулась, дрожа от негодования. Через мгновение Дом нежно опустил руки ей на плечи. — Пожалуйста, не плачь. Я знаю, у тебя нет оснований для доверия, но сейчас я прошу поверить мне.

Анна развернулась и со всей силы ударила его по лицу так, что Дом даже покачнулся, а звук пощечины эхом отозвался в пустынной комнате. Анна сама поразилась своей дикой ярости. Дом облизал губы, потом коснулся подбородка. Анна только сейчас заметила, что его правая рука забинтована.

Его глаза потемнели от гнева.

— Проклятие! Ты даже не выслушала ни единого слова.

— Правильно, — процедила она сквозь зубы. — Сказано уже предостаточно. Убирайся, иначе я окончательно потеряю остатки самообладания и опозорю себя еще сильней.

— Когда Рутерфорд сообщил мне дополнительные условия дарственной, — Дом посмотрел ей в глаза, — я был взбешен и хотел покинуть Уэверли Холл и тебя — немедленно.

— Но ты этого не сделал.

— Я не мог, — признался Дом. — Не мог уехать из-за тебя.

— Нет, — возразила Анна, — ты остался, потому что понимал, как легко можешь соблазнить свою глупую жену и получить наследника для себя и Рутерфорда.

— Неправда! Я остался, потому что был страшно заинтригован, потому что я хотел тебя, потому что я уже влюбился в тебя и сгорал от стыда за прошлое.

— Тебе больше не удастся обмануть меня, — с трудом проговорила Анна.

— Ты отказываешься верить мне? Несмотря на ту страсть и то счастье, которые мы испытали в Тавалонском замке?

— Да.

Глаза Доминика потускнели.

— Значит, нашим отношениям конец?

— Да.

Несколько минут они молчали.

Ты собираешься развестись со мной? — наконец проговорил Дом каким-то странным сдавленным голосом.

— Нет. Я никогда не сделаю этого.

Он немного расслабился.

— И слава Богу. Потому что я не дам тебе развода.

— Я думаю о репутации семьи, — Анна глубоко вздохнула, — а вовсе не о том, что женщине почти невозможно самой подать на развод.

— Нет, Анна, дело не в этом, — сказал Дом после продолжительного молчания. — Мне кажется, в глубине сердца ты все еще любишь меня.

Анна зло смахнула слезы.

— Ты прав, черт тебя возьми! Ты прав, но это ничего не меняет.

Дом повернулся к ней спиной и, опустив плечи, направился к выходу.

Анна зажала рот рукой. Как ей хотелось остановить Дома!

Около двери Доминик помедлил и повернулся к жене.

— Я знаю, ты не поверишь мне, Анна, но я люблю тебя, — тихо проговорил он.

Анна вскрикнула, все еще не отнимая руки ото рта.

Мгновение, показавшееся ей вечностью, Дом смотрел Анне прямо в глаза, ожидая, что она передумает.

Но она не собиралась верить ему.

Дом повернулся и вышел.

— Эй, Сент-Джордж, подожди!

Дом скакал на одном из лучших жеребцов Рутерфорда по многочисленным дорожкам Гайд-парка; он постоянно встречал знакомых, но старался не замечать, особенно тех, кто выражал явное желание остановить его и поболтать. Неожиданное возвращение Доминика в Лондон и первое появление его жены в столице вызвали незатихающие пересуды. Дом не был сейчас настроен на легкомысленную болтовню. Он не хотел даже думать о том, какие сплетни ходят о нем, — рано или поздно в свете все равно узнают, что они с Анной по-прежнему живут раздельно.

Кто-то снова выкрикнул его имя. Узнав голос Блейка, Дом повернул коня.

Блейк подъехал к нему на своем игривом вороном жеребце. В черном костюме для верховой езды и рыжевато-коричневых бриджах Тед выглядел весьма импозантно.

— Я гонялся за тобой минут десять, старина. — Блейк внимательно взглянул на Дома. — В чем дело?

— Мне надо выпить, — сказал Дом.

— Еще утро.

— Плевать.

Блейк кивнул. Они повернули лошадей и поскакали к выходу из парка, не обращая внимания на откровенно глазеющих им вслед великосветских дам. Блейк с любопытством посматривал на Доминика, но молчал. По Оксфорд-стрит они направились к Пелл-Мэлл.

— Я думал, ты в деревне, — наконец проговорил Дом, когда они спешились перед высоким четырехэтажным зданием клуба.

— Я провел неделю, преследуя вдову Рид, — скривился Блейк, — а сейчас противен самому себе.

Дом бросил взгляд на друга, не удержавшись от улыбки.

— Ты не смог добиться успеха?!

— Она влюблена в тебя, старина, и ты прекрасно это знаешь.

— Мой интерес лежит в другой области, — тихо сказал Дом, когда они поднялись по лестнице и были препровождены лакеем внутрь здания.

— Да, заметно и постороннему глазу, — согласился Блейк.

Дом отвернулся, избегая дружелюбного взгляда Блейка. Неужели его тоска по Анне так очевидна? Блейк положил руку ему на плечо.

— Она любит тебя. Дом.

— Нет, больше нет. — Дом попытался улыбнуться, но не смог. — Я еще никогда так себя не чувствовал. Если это любовь, то… то я не знаю… какая-то сплошная мука.

— Я уверен, — улыбнулся Блейк, — ты можешь уговорить Анну простить тебя.

— На этот раз — нет.

— Значит, ты сдашься? И позволишь, чтобы Анну окрутило какое-нибудь ничтожество вроде Пата Коллинза? — Дом застыл. — Он ведь влюблен в нее, разве ты не знаешь? Вернее, он просто хочет ее, так что тут вряд ли можно говорить о любви.

— Мне это известно. Он четыре года провел около нее.

— Так говорят. Кстати, он сейчас в городе, я сам видел его сегодня утром.

Лицо Дома потемнело. Он догадывался, что привело Патрика в Лондон.

— Проклятие, — прорычал Дом. Может быть, он навсегда потерял Анну, но не позволит, чтобы ее утешал другой мужчина!

— Уже лучше, — прокомментировал Блейк, бросив довольный взгляд на друга. — Я предлагаю тебе снова влюбить в себя жену. Может быть, попробовать заставить ее ревновать тебя? В тот день в Уэверли Холл Анна была готова выцарапать Фелисити глаза.

Дом промолчал.

— Дом, — в голосе Блейка звучала тревога, — Коллинзу нельзя доверять. Придумай что-нибудь, и побыстрее.

— В этом я с тобой совершенно согласен.

Анна отпрянула от окна спальни, когда увидела, как перед особняком Рутерфорда остановился наемный экипаж. Она злилась на себя за то, что все время ждала мужа. Он уехал так давно, еще перед обедом, уже время пить чай, а он до сих пор не вернулся.

С утра Анну охватила какая-то странная апатия. Она буквально силой заставила себя встретиться с одним адвокатом, который, как только услышал, что от него требуется, тут же отказался иметь с ней дело.

Власть Рутерфорда была слишком сильна, и Анна понимала, что ей, возможно, придется очень долго искать юриста, который возьмется выступить против могущественной семьи Сент-Джорджей.

Анна уже собиралась отойти в глубь комнаты, когда увидела, что из экипажа вышел Патрик. Вздохнув, она открыла створку окна и окликнула кузена. Патрик поднял глаза и улыбнулся.

Анна выбежала из комнаты и поспешила вниз.

— Я так рада, что ты здесь, — сказала она, встречая Патрика в холле, где Калдвел уже забирал у него перчатки, трость и шляпу.

Патрик шагнул к ней, и Анна бросилась в его объятия. Она понимала, что подобное публичное проявление чувств неприлично, но Патрик был ее самым лучшим другом, к тому же Анне пришлось так много пережить за последние дни.

— Что случилось? Чем ты так расстроена? — спросил Патрик, отстраняя Анну, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. — Почему ты так неожиданно покинула Уэверли Холл, даже не поговорив со мной?

Анна видела, что Калдвел остановился неподалеку; хотя дворецкий сделал вид, что не заметил их объятий, Анна чувствовала его неодобрение.

— Калдвел, пожалуйста, распорядись, чтобы нам принесли чай в гостиную, — попросила она, отходя подальше от Патрика.

Однако, как только они оказались одни в огромной красно-золотой гостиной, Патрик тут же взял ее руки в свои.

— Анна, милая, что произошло? Твоя записка напугала меня!

— О, я так расстроена, — призналась Анна. — Патрик, я такая дурочка.

Патрик с нежностью поглядел на нее, а затем отвел к небольшой кушетке, на которую они сели, по-прежнему держа друг друга за руки.

— Этот ублюдок снова сделал это?

— Да. — Анна опустила голову. — Да, но я виновата не меньше, чем он.

Патрик грубо выругался, сильно шокировав этим Анну, которая раньше никогда не слышала, чтобы он сквернословил. Вскочив на ноги, он принялся ходить по комнате вперед и назад, весь красный от злости.

— Ты снова покорилась ему, не так ли, Анна? Его победной улыбке, соблазняющим словам, его отличным манерам и обаянию. И он снова использовал тебя!

— Да.

— Проклятие!

— Пожалуйста, перестань, — вскричала Анна. — Мне и без того плохо.

Патрик немедленно подошел к ней и сел рядом, нежно обняв.

— Когда же ты поймешь, что я люблю тебя, что я никогда не обижу тебя и буду всегда рядом? — спросил он хрипло.

Мгновение Анна непонимающе смотрела на него, затем попыталась высвободиться, но Патрик не отпустил ее.

— Патрик, мы с тобой лучшие друзья, но, что бы ни случилось, помни: я жена Доминика. Патрик сжал зубы.

— Мне плевать на Дома, а если он все еще тебя волнует, то ты безнадежно больна, Анна.

Анна отвернулась.

— Между нами все кончено, — произнесла она тихо, — но я его жена.

— Разведись.

Анна вздрогнула. Она боялась услышать от Патрика предложение выйти за него замуж.

— Я никогда этого не сделаю, — прошептала она.

— Потому что ты все еще любишь Доминика? — Патрик встал.

— Нет. — Анна также поднялась на ноги. — Потому что я леди, и, — она покраснела, — потому что, возможно, я ношу его ребенка.

Мгновение Патрик молча разглядывал ее, затем спросил:

— Когда ты будешь знать наверняка?

— Через неделю, — Анна залилась краской. Патрик замолчал, насупившись.

— Патрик, — мягко сказала Анна, — я знаю, ты любишь меня, но, пожалуйста, ради всеобщего блага, попробуй относиться ко мне как к своей дорогой сестре.

Патрик демонстративно отвернулся.

Анна почувствовала себя еще более подавленной, чем раньше. Она испытывала чувство вины перед Домом, словно предавала его, но ей было ужасно жаль Патрика.

— Патрик, это еще не все, — сказала Анна, чтобы хоть как-то нарушить тишину. — Кто-то преследует меня. Может быть, они хотят всего лишь напугать меня, хотя я сомневаюсь в этом.

Наконец-то ей удалось перевести разговор в другое русло.

— О чем ты говоришь, Анна?

Анна рассказала ему все: о пожаре в ее спальне, обожженной розе, о яде, введенном лошади, и погнутом стремени в чемодане.

Патрик снова подвел ее к кушетке и заставил присесть.Анна так и сделала, нервно стиснув руки.

— Я думаю, кто-то последовал за мной в Шотландию, — сказала она тихо.

— Что?

Анна рассказала о всаднике на узкой горной тропе и об открытом окне в Тавалонском замке.

— Дом знает об этом?

— Он знает про окно и о том, что меня преследовали во время утренней прогулки верхом, но неясно, что он об этом думает.

— А что думаешь ты? Опустив глаза, Анна разглядывала складки своей юбки.

— Мне кажется, есть люди, которые не любят меня, — заметила она осторожно, — но было бы глупо подозревать, что кто-то из них мог решиться на убийство. — Анна подняла голову, встревоженно посмотрев на Патрика.