Единственная и неповторимая

– Добродушные в сравнении с чем? С разъяренным быком? С гнездом злобных пчел?

– Если ты слегка пришпоришь Леди позади подпруги, она начнет двигаться.

«Нельзя было сказать попроще? – мрачно подумала Кейт. – Пришпорить позади подпруги! Где, черт возьми, эта подпруга?»

Она вопросительно посмотрела на Алека.

– Где находится подпруга? – сухо спросила она.

– Это ремень, который держит седло, – пояснил он, указывая на него. – Слегка ударь ее пятками в бока, и лошадь послушается тебя. – Он продемонстрировал это на своем черном жеребце, который немедленно повиновался.

– Ты хочешь, чтобы я стукнула ее пятками? – Эта мысль ужаснула Кейт. Ведь проклятая упрямица может ударить ее в ответ.

Алек кивнул.

– Только помни, что я говорил тебе относительно поводьев. Держи их нежно, но твердо.

Кейт закатила глаза. Нежно, но твердо? Как можно держать нежно и твердо эти тонкие ремешки, называемые поводьями? Может быть, он намеренно старается свести ее с ума?

– Ты хочешь, чтобы я была одновременно нежной и твердой?

– Да. Расслабься, но будь наготове. Кейт едва не взвизгнула.

– Как это может быть? Нежно, но твердо или расслабиться, но быть наготове?

– Одновременно.

– Ты говоришь глупости, – пробормотала Кейт, испытывая раздражение. – И я не стану пинать эту лошадь ногами! Я не хочу обижать животное! – Угрозы – это одно, а физическое воздействие – другое.

– Это ничуть не обидит животное, – спокойно сказал Алек. – Это такая условность, сигнал, если хочешь. Когда ты слегка ударяешь Леди в бока, она понимает, что надо двигаться вперед. Уверяю тебя, что это не причиняет никакого вреда животному.

– Все-таки пинки ногами обидны для лошади, – проворчала Кейт. – Почему бы просто не попросить ее двинуться вперед?

– Леди не понимает такой команды, – ответил Алек, не меняя интонации, хотя Кейт чувствовала, что он внутренне посмеивается над ней.

– Откуда ты можешь знать, если не пробовал? Алек внимательно посмотрел на нее:

– Что здесь происходит на самом деле, Кейт? Я не верю, что дело в лошади.

– Именно в ней, – упрямо возразила она. – Эта лошадь не любит меня… Она игнорирует меня. – Кейт посмотрела в глаза Алеку и добавила: – А мне не нравится, когда меня игнорируют.

– Я могу это понять.

– Я старалась быть хорошей, – выпалила она. – Я старалась делать то, что мне говорили, и вести себя как леди: не класть локти на стол, не ругаться, не жевать с полным ртом, не брать еду руками, когда следует пользоваться вилкой, не плескать воду на пол в коридоре, когда Холмс идет по нему, придерживать свой язык, когда он донимает меня, – все это чертовски трудно соблюдать, клянусь.

Алек почувствовал, что поступил нехорошо в отношении Кейт. Он избегал ее, и она страдала от этого. Он никогда не вел себя так прежде. Она вызывала в нем какое-то новое чувство, которое мучило его. И тело тоже странным образом реагировало на нее, когда она была рядом.

Он не раз говорил себе, что нельзя больше поддаваться очарованию этой юной и красивой воровки, однако ничего не мог поделать с собой. Он попытался запереться в своем кабинете, но при этом не переставал вспоминать ее улыбку и одновременно корить себя за свои непозволительные мысли. Кончилось тем, что здравый смысл окончательно изменил ему и он решил пригласить ее на конную прогулку.

– И я старалась не ходить с развязным видом, как мужчина, – со вздохом добавила Кейт к своему списку добрых дел.

– Кто говорит, что ты ходишь с развязным видом, как мужчина? – Ее последнее сообщение удивило Алека. Оно было далеко от истины. Кейт обладала весьма чувственным задом, который соблазнительно покачивался при ходьбе, и Алек не раз заглядывался на него.

– Холмс, – почти прошипела она. Он должен был догадаться.

– Холмс часто придирается к тебе. Откровенно говоря, я думаю, он ревниво охраняет свою территорию.

– Как собака, ты хочешь сказать?

Алек не думал, что Холмс заслуживает такого сравнения.

– В известном смысле, – ответил он. – Холмс с давних пор опекает меня. Он ведет себя порой как наседка и, мне кажется, все еще считает меня зеленым юнцом.

Алек заметил, что Кейт бросила на него оценивающий взгляд.

– Чтоб мне провалиться, – сказала она, присвистнув. – Я не видела, чтобы какой-либо парень обладал такой внушительной внешностью, как у тебя, это факт. – Глаза ее расширились, и она закрыла ладонью рот.

Алек улыбнулся:

– Надеюсь, это комплимент. Щеки Кейт залил румянец.

– Я хотела сказать, что для парня ты слишком высокий… и у тебя растут усы. Только слепой не видит, что ты зрелый мужчина.

– Понятно. Спасибо, что разъяснила, а то я не знал, к какой категории себя отнести.

– Ты шутишь!

– Кажется, да.

Кейт скрестила руки перед собой.

– Но я не оценила твоей шутки.

Очевидно, его попытка вернуть Кейт хорошее настроение потерпела неудачу. Она была явно обижена. Но как ей объяснить, что он просто старался сохранять почтительную дистанцию по отношению к ней, хотя сделать это было крайне трудно для него, учитывая ту свежесть, которую она внесла в его жизнь и которая была неотразимой. Внезапно начался небольшой дождь. Алек взял поводья Леди и двинулся под сень раскидистого дуба.

Повернувшись, чтобы посмотреть на Кейт, он обнаружил, что она откинула голову назад и закрыла глаза, подставляя дождю свое лицо. Дыхание его замерло.

Она медленно открыла глаза и с любопытством посмотрела на него.

– Ты когда-нибудь ощущал запах дождя перед грозой? – спросила она.

– Нет.

– Ты когда-нибудь чувствовал, как обжигает холодный воздух, когда на смену осени приходит зима?

Алек отрицательно покачал головой.

– Ну а ощущал ли ты когда-нибудь вкус дождя?

Он снова покачал головой. По взгляду Кейт он понял, что был многого лишен в этой жизни. Он никогда не испытывал того, что находилось за порогом его дома и что было доступно каждому свободному человеку. А Кейт все это испытала, и он внезапно позавидовал ей.

С тех пор как он встретил ее, обнаружилось многое такое, что он хотел бы сделать или познать. Он обладал значительным имуществом, однако многие важные вещи были недоступны ему, вещи, которые нельзя было купить ни за какие деньги. Алек знал, что Энтони посмеялся бы над его глупостью, если бы услышал это. Уитфилд был уверен, что все имеет цену.

Алек помрачнел, взглянув на вызывающую красоту Кейт. Он жаждал поцеловать ее.

– Ты вовсе не развязная, между прочим, – тихо сказал он, наклоняясь к ней.

– В самом деле?

Кейт затаила дыхание, в то время как Алек внимательно разглядывал ее. Она следила за его взглядом, который скользил по ее волосам, по контурам губ, по изгибам тела. Кейт беспокойно пошевелилась, когда его взгляд снова вернулся к ее губам, которые внезапно пересохли, и она непроизвольно облизнула их. Ее охватила сладкая истома, дыхание стало глубже, и все тело устремилось к нему, желая оказаться в его объятиях.

Внезапно Кейт осознала, что стремилась к этому с первого момента, когда увидела Алека. Она никогда прежде не испытывала такого волнения в крови, отчего все тело ее изнывало.

– Пожалуйста, – услышала она свой умоляющий хрипловатый голос, не узнавая его.

Это единственное слово лишило Алека контроля над собой.

– Проклятие, – пробормотал он и прижался губами к ее губам.

Ощутив его губы, Кейт зашаталась от чувственного волнения. Этот нежный, сладостный и благоговейный поцелуй тронул ее до глубины души.

Алек вытянул ее из седла и усадил себе на колени. Его язык касался уголков ее рта, затем скользнул по полным губам. Окончательно завладев ими, он стремился раскрыть их с нарастающей требовательностью.

Кейт ощутила разливающийся по телу жар. Ее охватила страсть, и в ней проснулось неукротимое желание.

Алек простонал ее имя; это был хриплый, бессвязный звук, вырвавшийся из глубины его души и нашедший отклик в душе Кейт.

Ее руки легли на его предплечья, чувствуя ладонями силу мышц. Такие руки могли раздавить ее и вообще сделать с ней все, что угодно, если бы у него было такое намерение. Но они всего лишь нежно обнимали ее, вызывая ощущение защищенности и заботы. Она обвила своими руками его шею и зарылась пальцами в копну черных волос.

Кейт прильнула к нему всем телом, когда его язык проник в глубину ее рта. Она была уверена, что он слышит громкое биение ее сердца. Все существо Кейт трепетало. Она услышала стон Алека, и это был самый чудесный звук, какой она когда-либо слышала.

Неожиданно лошадь под ними пошевелилась и заржала. Алек оторвался от губ Кейт с выражением ненависти к себе в глазах.

– Боже, Кейт, извини, – пробормотал он. – Обещаю, что это больше никогда не повторится.

Кейт была крайне подавлена.

Глава 16

Весь оставшийся день Кейт провела в своей комнате, рассеянно глядя в окно и размышляя, что заставило Алека отшатнуться от нее, но никакой существенной причины не могла найти.

Она тяжело вздохнула, когда раздался стук в дверь. Сначала она не хотела отвечать, но, подумав, что это может быть Алек, сказала:

– Войдите.

– Обед на столе, мисс, – сообщила ей одна из служанок, по имени Нора. – Миссис Диборн послала меня за вами. – Она сделала паузу, оценивающе глядя на Кейт своими ясными зелеными глазами. – Вы хорошо себя чувствуете?

Кейт не хотела идти на обед, но тогда ей придется объяснять, что случилось, поскольку все знали, каким хорошим аппетитом она обладала. Учитывая отсутствие у нее каких бы то ни было недомоганий, что она может сказать? Что она страдает из-за поцелуя, на который фактически напросилась сама? От этой мысли к щекам ее прилила кровь.

Заставив себя улыбнуться, она ответила:

– Я в полном здравии и готова к еде. – И она съест каждую крошку, положенную перед ней, если даже ей придется давиться.

Кейт медленной походкой покинула спальню и двинулась по, казалось, бесконечному коридору.

Оказавшись на верхней площадке лестницы, она уже намеревалась спуститься, когда услышала голос, заставивший ее остановиться.

Алек.

Сердце ее тревожно забилось при мысли о том, что сейчас она снова увидит его, будет есть вместе с ним и, может быть…

Она тряхнула головой. «Спускайся вниз, глупая!»

Кейт сделала всего один шаг, когда услышала, как Алек сказал:

– Карета готова, Холмс?

– Да, милорд, – ответил Холмс хрипловатым голосом.

– Хорошо. Я пообедаю с Уитфилдом и вернусь домой поздно. Не жди меня.

– Как пожелаете, милорд.

Кейт услышала глухой звук шагов по мраморному полу прихожей. Затем пахнуло холодным воздухом, когда открылась парадная дверь, и раздался щелчок, когда дверь закрылась.

Алек ушел.

Кейт не помнила, что ела за обедом, и, когда поднималась по лестнице, мысли ее были такими же тяжелыми, как и общее состояние.

Она чувствовала, что ей следует уйти из этого дома, и решила сделать это, понимая, что оставаться дольше крайне неудобно. Она была уверена, что Алек просто не знал, как попросить ее уйти.

Тогда зачем он предлагал ей работу?

Впрочем, какое это имеет значение теперь? Очевидно, он изменил свое мнение и решил, что воровка не должна работать в его доме.

Казалось, никто не хотел, чтобы она оставалась здесь, с болью констатировала Кейт, наблюдая, как одна из служанок при встрече с ней в коридоре прижалась к стене с настороженным выражением на бледном, робком лице.

«Я незаразная!» – хотелось крикнуть Кейт. Она уже не первый раз замечала подобные взгляды. А что иное она могла ожидать? Распростертые объятия?

Глупо рассчитывать на это.

Дойдя до своего безопасного убежища в спальне, Кейт закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, долго стояла так в состоянии полной апатии.

Наконец встряхнувшись, Кейт подошла к шкафу. Сняв с себя платье, она повесила его в шкаф и долго смотрела на него, прежде чем закрыть дверцу. Затем надела свою прежнюю рубашку и штаны, снова став уличным сорванцом.

Кейт огляделась вокруг: не забыла ли она чего-нибудь? И покачала головой. У нее не было ничего, с чем можно было бы снова начать уличную жизнь. Абсолютно ничего, кроме одежды. Это единственное, что принадлежало ей и с чем она уйдет отсюда.

Взяв подушку, которую миссис Диборн подарила ей, Кейт провела пальцами по изящной вышивке с превосходно выполненными стежками.

Потом неохотно положила ее назад в центр кровати. Этой вещи место здесь. Только Кейт не имела своего постоянного места. Она оставит тут подушку и платья вместе с приятными воспоминаниями о доме черноглазого лорда.

Пора уходить.

Кейт взялась за ручку двери, когда услышала какой-то звук. Она остановилась, затаив дыхание и прислушиваясь.

Звук повторился опять. Щелк… щелк… щелк. Что-то бросали в окно. Повернувшись, Кейт подошла, отодвинула шторы и открыла окно.

– Кто там? – обратилась она в темноту.

– Это я, – послышался знакомый голос.

– Уизл?

– Да.

– Это ты звал меня?

– Да.

– Что-то случилось?

– Да.

Кейт стиснула зубы.

– Ну, говори? – Уизл всегда был немногословен, и из него трудно было вытянуть несколько слов. – Так в чем дело?

– Фалькон.

По спине Кейт пробежал холодок.

– Оставайся на месте. Я сейчас приду.

Кейт выскользнула из комнаты, спустилась по задней лестнице и вышла на улицу.

– Уизл? – позвала она приглушенным голосом, ничего не видя в темноте.

– Я здесь. – Уизл возник из высокого кустарника. Кейт бросилась к нему. Теперь, оказавшись рядом с ним, она увидела его лицо, искаженное страхом. Очевидно, случилось что-то ужасное.

– Где Фалькон?

В темноте блеснули белки глаз Уизла.

– Фалькона поймал Дрейк.

– Дрейк! – Услышав это имя, Кейт почувствовала, как обмякли ее конечности.

Дрейк был самым ненавистным и самым опасным из всех преступников в Лондоне. Он был не только вором, но и убийцей.

Дрейк провозгласил себя королем преступного мира, и все, кто хотел оставаться в его городе, должны были воздавать ему должное, то есть отдавать половину награбленного и еще то, что он потребует. Тех же, кто отказывался подчиниться, ждало определенное возмездие или преждевременная и обычно мучительная смерть.

До сих пор Кейт и ее сообщникам удавалось избегать его. Они воровали по мелочам только на пропитание и потому не привлекали особого внимания Дрейка. Угроза с его стороны не являлась для них главной сдерживающей причиной по сравнению с перспективой оказаться запертыми в сырых стенах Ньюгейта. Такая судьба была страшнее всего.

Почему же Дрейк внезапно вмешался в их жизнь?

Кейт задала этот вопрос Уизлу.

– Он узнал, что ты связалась с богатым лордом, – ответил Уизл кратко. – Он был очень недоволен, что ты не сообщила ему об этом.

– Сообщить ему? Это не его дело! – сердито возразила Кейт.

По выражению лица Уизла было видно, что он не разделяет ее мнения.

– Ты забыла, что Дрейк считает все своим делом? Ты слишком оторвалась от реальности.

Нет, она все прекрасно помнила.

– Но зачем он захватил Фалькона? Я не понимаю. Уизл пожал плечами:

– Наверное, он не мог добраться до тебя, потому что ты все время находилась в этом чертовом особняке со своими новыми друзьями. – В его голосе чувствовалась горечь.

– Они… не мои друзья.

– Однако мы почти не видели тебя.

– Я была занята.

– Да? И чем же?

– Работой.

Уизл посмотрел на нее.

– Какой работой? Ты ничего не говорила нам о ней. Кейт бросила на него раздраженный взгляд.

– Сейчас не время обсуждать это. – Прежде чем Уизл успел ответить, она продолжила: – Я хочу знать, почему Дрейк не послал тебя или Рета, чтобы привести меня к нему.

– Если бы он решил сделать так, думаешь, я был бы здесь?

Кейт проигнорировала его сарказм.

– Он знает, что я пришла бы к нему.

– Ты действительно пришла бы? – На лице Уизла отразилось сомнение.

– Конечно!

– Может быть, он решил, что тебе следует напомнить, кто на самом деле является твоими друзьями и где твое место.

Кейт стиснула зубы.

– Я никогда не забывала этого. – Все-таки ее охватило чувство вины. Может быть, она действительно забыла своих друзей? Если бы она не предавалась своим глупым мечтам, Дрейк оставил бы ее и парней в покое. – Но почему он захватил именно Фалькона? – тихо спросила она, обращаясь скорее к самой себе, чем к Уизлу.

– Ты хочешь сказать, почему он захватил не меня или Рета?

Кейт встретилась с ним взглядом.

– Нет! Пресвятая Дева Мария, что тебе взбрело в голову?

– Ты все спрашиваешь: почему, почему, почему? – сказал Уизл раздраженным тоном. – Неужели ты не можешь понять? – Он взмахнул руками. – Ты живешь в доме богатого лорда. Дрейк считает, что ты воруешь там потихоньку и утаиваешь от него добычу.

– Какую добычу? Я не взяла там ни единой вещицы. Глаза Уизла недоверчиво расширились.

– В самом деле? Что же ты делала там все это время, черт возьми? Попивала чай с пирожными?

– Я никогда не говорила, что собираюсь украсть там что-нибудь! – возмущенно ответила Кейт, хотя ранее старалась создать впечатление, что намеревается сделать это.

– Ты с ума сошла? – Выражение лица Уизла говорило, что он думает именно так. – Ты столько времени находишься в доме этого богача и ничего не прихватила? Что же ты за воровка?

Кейт чувствовала, что ей следует проявить негодование по поводу его замечания. Пришло время, когда надо подтвердить свою славу неуловимой воровки, которая могла бы стащить хлеб прямо из-под носа, так что никто не заметил бы этого. Однако она не могла сейчас думать ни о чем другом, кроме Фалькона.

– Где Дрейк держит Фалькона? – спросила она в крайнем волнении.

– На складе.

Кейт застонала. Склад представлял собой огромное, обветшалое, местами разрушенное помещение. Дрейк обосновался там, превратив его в свою небольшую империю. И, как правители большинства империй, сделал это место неприступным, как крепость, где каждый вход и выход находился под наблюдением, а все окна были закрыты и укреплены. Пытаться незаметно проникнуть туда так же бессмысленно, как бросать камушки в стены Иерихона и ожидать, что они рухнут.

– Мы должны вернуть Фалькона.

– Легче сказать, чем сделать, – пробормотал Уизл.

– Мы можем что-нибудь придумать, если вместе напряжем мозги. – Она надеялась, что ее слова прозвучали достаточно убедительно, несмотря на внутренние сомнения. – Мы и раньше попадали в тяжелые ситуации и всегда находили правильный выход.

– Но в такой ситуации мы еще никогда не были, – заметил Уизл. – В данном случае мы имеем дело с Дрейком. Кроме того, нас только двое против многочисленных его людей.

Кейт сузила глаза, глядя на него.

– Только двое? А Рет? С ним что-то случилось? Многозначительный взгляд Уизла подразумевал, что она упустила кое-что из виду.

– Я думал, тебе не надо напоминать, что у Рета нет мозгов в голове. Из-за него нам быстренько перережут глотки, если мы включим его в свой план.

Кейт понимала, что Уизл прав. Рет никогда не был способен точно придерживаться намеченного плана. Он постоянно забывал сделать что-то.

– Тогда нас действительно только двое, – сказала она, стараясь скрыть отчаяние. – Нам необходимо найти способ проникнуть в склад.

– Ты совсем спятила? Только дурак может сунуться во владения Дрейка! Я даже не могу представить этого.

– А что ты предлагаешь? Я пока ничего не услышала от тебя.

Уизл нахмурился.

– Я не хочу связываться с этим дьяволом. Если тебя интересует мой совет, то я думаю, что тебе следует сделать так, как хочет Дрейк.

– Чего он хочет? – спросила Кейт, страшась ответа. Уизл пожал плечами:

– Не так уж много.

– Так говори же.

– Он хочет, чтобы ты стащила у этого богача несколько вещиц.

Сердце Кейт сжалось от одной только мысли украсть что-то у Алека. Однако она не могла сказать, что удивлена требованием Дрейка. Как только Уизл упомянул о нем, Кейт поняла, чего от него можно ждать. И не надо даже спрашивать, что будет с Фальконом, если она откажется.

– Дрейк хочет заполучить от тебя первую вещь завтра к вечеру, – добавил Уизл.

– Что значит первую?

– Ну и ну, где твои мозги? – спросил Уизл раздраженным тоном. – Ты думаешь, Дрейк ограничится только одной безделушкой?

Конечно, нет.

Кейт постаралась прочистить свои мозги. Ей необходимо было время обдумать дальнейшие действия. Ведь должен быть какой-то выход из создавшегося положения, позволяющий спасти Фалькона и не обворовывать Алека.

Но как это сделать? Вот в чем вопрос.

Кейт тряхнула головой.

– Дрейк – глупая скотина. Неужели он думает, что я смогу таскать вещи из дома и при этом никто ничего не заметит?

– Готов спорить, это его нисколько не волнует.

– Да. Не волнует, если он ставит такие условия. И как долго, по его мнению, я должна этим заниматься?

Уизл пожал плечами:

– Наверное, он думает, пока ты не выполнишь свои обязательства.

«Это не ответ!» – хотелось крикнуть Кейт, и она внезапно почувствовала, словно вся тяжесть мира навалилась на нее.

– А как узнать, выполнила ли я свои обязательства? Уизл тяжело вздохнул с раздражением.

– Ты задаешь вопросы, на которые у меня нет ответов. Ради Фалькона делай все, что можешь, и побыстрее. Дрейк не тот тип, который станет долго ждать.

– Можешь не говорить мне этого! Я и без тебя знаю, что он не будет долго ждать. – Кейт почувствовала, что начинает паниковать. Надо взять себя в руки и оставаться хладнокровной. Сейчас судьба Фалькона зависела от нее. – Слушай, я сделаю все, что должна сделать. Встретимся завтра в то же время и вместе отправимся к Дрейку.

Уизл кивнул с мрачным выражением лица. Кейт проводила его взглядом, пока он не исчез в темноте.

Никогда прежде она не чувствовала себя такой одинокой.

Глава 17

После ухода Уизла Кейт провела много часов на улице, размышляя о случившейся беде и о том, как выпутаться из создавшегося положения.

Когда отдаленный звон часов на башне возвестил о наступлении полночи, она поняла, что, хочет она того или нет, ей придется вернуться в дом Алека, с тем чтобы потом снова покинуть его.

Устремив взгляд в небо, где сияла одинокая луна, она вознесла отчаянную молитву о том, чтобы ей не пришлось использовать Алека в качестве средства для освобождения Фалькона. Она надеялась, что Господь услышит ее.

Кейт облегченно вздохнула, обнаружив, что вход для слуг еще не заперт. Ей не хотелось стучать в парадную дверь и объяснять Холмсу, почему она оказалась вне дома. Вполне вероятно, поняв, что это она, он притворится, будто бы не слышит стука.

Задняя лестница, ведущая в ее комнату, была еле видна в тусклом свете тонкой свечи. Такой полумрак соответствовал настроению Кейт и позволял ей снова вернуться к своим мыслям.

«Я сделаю то, что должна сделать».

Эти слова звучали в голове Кейт, когда она медленно поднималась по лестнице, не испытывая больше склонности к хвастовству по поводу своих способностей в качестве лучшей карманницы Лондона. В этот момент она хотела быть кем угодно, но только не воровкой.

Однако она была ею, и эту реальность невозможно было отрицать. Она должна воспользоваться своим профессиональным умением, чтобы спасти Фалькона. Дрейк был настоящим дьяволом, и даже самые отчаянные смельчаки пасовали под его угрожающим взглядом.

Перед Кейт снова возник вопрос: что делать? Выбор был невелик. Она не исключала возможности предложить Дрейку свои услуги и пообещать ему работать на него, если он отпустит Фалькона.

Но будут ли после этого Фалькон и другие в безопасности в будущем? Они всегда были независимыми, никому не подчиняясь. Теперь, попав в поле зрения Дрейка, им едва ли удастся просто так отделаться от него. И любое неподчинение грозило суровыми последствиями.

Кейт решила, что, как только вернет Фалькона, они немедленно покинут Лондон и… никогда не вернутся сюда. Это была единственная возможность освободиться от Дрейка.

Она рассеянно шла по коридору к своей комнате, перебирая различные возможные решения.

– О! – воскликнула Кейт, натолкнувшись на твердую стену мускулов: теплую, желанную, со знакомым мужским ароматом. Ее талию обхватили стальные обручи, и перед ней возникло неясно вырисовывающееся красивое лицо Алека. – Я… я прошу прощения. – Она прокляла свои расшатавшиеся нервы и отвела взгляд, стараясь собраться с мыслями. – Я не заметила тебя…

– С тобой все в порядке? – спросил Алек тихим голосом, который подействовал на нее освежающе, словно теплый летний дождь. На мгновение Кейт почувствовала огромное желание честно рассказать ему все и, может быть, попросить помочь ей. Алек был влиятельным человеком с влиятельными друзьями. Конечно, он знал бы, что делать.

Но о чем она только думает? Ее проблема не является проблемой Алека. Она не хотела подвергать его опасности. Ведь это Дрейк, и он не отступит ни перед кем, кто бы ни вмешался в его дела.

– Да, все хорошо, – солгала Кейт, чувствуя, что ее голос прозвучал неестественно в тишине коридора.

– Откуда ты возвращаешься? Глядя вниз на ковер, она ответила:

– Я… я никак не могла уснуть и решила прогуляться.

Прошло некоторое время, и, поскольку Алек молчал, Кейт взглянула на него. Он пристально посмотрел прямо в ее глаза, отчего ей захотелось снова отвернуться, но она выдержала его взгляд.

Затаив дыхание, Кейт ждала, когда он вновь потребует у нее объяснений.

Наконец он сказал:

– Я тоже не мог уснуть.

Кейт наморщила лоб, только сейчас заметив, что на нем не дневная одежда, а голубой шелковый халат. Он говорил, что идет к Энтони и вернется домой очень поздно. Когда же он вернулся на самом деле?

И еще Кейт подумала, почему он, не в состоянии уснуть, оказался около двери ее спальни. Может быть, он полагал, что она тоже не спит, и решил, как в прошлый раз, предложить ей теплого молока в качестве средства от бессонницы? А может быть, попросить присоединиться к нему за стаканчиком спиртного, как это было однажды? И если бы она согласилась, то, возможно, могла бы посоветоваться с ним и узнать, что ей делать?

Алек смотрел на Кейт, сознавая, как опасно было прийти проведать ее. Он не мог доверять себе, находясь рядом с ней. Ему следовало держаться подальше от нее, однако, по-видимому, здравый смысл покинул его где-то между обедом в тот первый вечер и ее рассказом об уличном торговце газетами, который был – как она назвала его? – ах да, педиком.

Может быть, поэтому он вдруг спросил ее сейчас:

– Сколько тебе лет?

Ее ответ внезапно стал для него очень важным. Кейт вопросительно взглянула на него.

– Мне почти восемнадцать. А почему ты спрашиваешь об этом?

«Восемнадцать?» Алек едва не задохнулся и надеялся, что ошеломленное выражение его лица осталось незамеченным. О Боже, с его плеч словно свалилась тяжесть от сознания того, что она не ребенок, а то он уже начал считать себя извращенцем в связи со своими неблаговидными мыслями относительно нее. Хотя в свои восемнадцать лет, казалось, Кейт недалеко ушла от подростка. С другой стороны, она была уже достаточно взрослой. Взрослой для чего? На этот вопрос он боялся ответить.

– Какое значение имеет мой возраст? Вместо ответа Алек сказал:

– Я подумал насчет того, чтобы выпить немного бренди. Ты не хотела бы присоединиться ко мне?

Какой черт дернул его сказать это? Ему следовало пожелать ей спокойной ночи и как можно скорее уйти, а не подвергать себя искушению с девушкой, лишившей его покоя. В какой-то степени он надеялся, что Кейт откажется от его предложения, но в гораздо большей степени молил Бога, чтобы она согласилась.

Кейт внимательно посмотрела на него:

– Значит, на этот раз будет не молоко? Алек усмехнулся:

– Нет, не молоко.

Они долго стояли молча, и в глазах Кейт отражалась неуверенность и еще что-то неясное. Наконец она пожала плечами и сказала:

– Почему бы нет?

Алек был почти готов сказать ей, почему она не должна соглашаться. Она была слишком неопытна и невинна. Кейт двинулась вдоль по коридору, но не в том направлении.

– Бренди в моей комнате, – сообщил ей Алек.

«В его комнате?» Эти слова прозвучали как пушечный выстрел, заставив Кейт остановиться.

Она не была в его комнате с того первого дня, однако прекрасно помнила все, что там было, до мельчайших деталей.

Кейт повернулась и словно в трансе направилась к его двери… в его комнату.

В его постель.

Оказавшись внутри, ее взгляд сосредоточился на шкафе, в который она когда-то сунула свой нос и, взяв рубашку Алека, вдыхала ее аромат. Кейт покраснела, вспомнив замешательство, которое охватило ее тогда, как будто ее поймали на месте преступления. Казалось, сейчас она снова одна и делает то же самое.

Но она была не одна.

Дверь со щелчком закрылась за ней, словно поймав ее в ловушку. Но если честно признаться, ей хотелось быть пойманной. Она многое испытала в своей жизни: частично приятного, но в большей степени неприятного. Однако то, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверьми, оставалось для нее тайной и она жаждала познать это. Но не с кем попало.

Только с Алеком.

Она позволила себе поддаться соблазну. Правда, Алек всего лишь пригласил ее немного выпить, пусть даже в его комнате. Кроме того, разве он не извинился перед ней за то, что поцеловал ее? Это ведь больше не повторится?

И все же она не могла лгать себе. Она мечтала о нем, о том, как они снова будут вместе, и только в мечтах все было таким прекрасным, но совершенно невозможным в действительности.