– Я так старалась отвертеться от завтрашнего ужина. Честное слово. Но она поймала меня с утра на работе – я только-только пришла, и мой мозг еще испытывал дефицит кофеина. Голова была совсем дурная.
– Ты смотри! Хитрая какая.
– Но я все же хочу отказаться.
Лив рассмеялась:
– Мечтай больше.
– Правда, есть еще вариант – можно явиться и просто сидеть молча и пить, а сразу после десерта уехать.
– Не сможешь – слишком уж ты деликатная.
Касси застонала:
– Вот поэтому я и пью. Дело не только в Бобби. Мне предстоит свидание вслепую с мужчиной, который мне, заведомо знаю, не понравится. Никто, кроме сыщиков с огромными причиндалами, мне теперь не будет нравиться.
– От Бобби Серра ни одна не отказалась бы. Не сочти это за грубость, солнышко, но ты сама это знаешь.
– Знаю. Дай мне недельку-другую, и я справлюсь со всем этим. Мне скорее всего плохо не без него самого, а без тридцати оргазмов и днем, и ночью… а также без того, что было в промежутках между ними. – Она улыбнулась. – У него определенно высокий уровень октана.
– За добрую память! – предложила тост Лив. Касси чокнулась с ней бокалом и слабо улыбнулась:
– Пусть лучше будут добрые воспоминания, чем не будет никаких.
– И хватит об этом.
Глава 36
Бобби спешил расправиться с делами в Болгарии. Он действовал так стремительно, будто уходил от погони. Подтвердил Джорджу подлинность картины Тициана, прикрывал его при передаче денег в каком-то полуразрушенном особняке в Софии и наконец проводил с картиной до Марселя. В этом портовом городе Джордж отыскал капитана с океанским судном и, взяв нескольких телохранителей из своих европейских друзей, бывших у него в доверии, приготовился со своей раритетной находкой, которая станет превосходным дополнением к его пенсии, отплыть в Майами.
– Ты в порядке? – спросил Джордж при прощании.
– Конечно. Сегодня вечером уже буду в Будапеште.
– Я вижу, тебя что-то гложет. Если б это был не ты, можно было бы заподозрить нелады с женщинами, но с тобой такого не бывает. Если тебе нужна помощь, только скажи. Я с отплытием могу и повременить – у меня гибкий график.
– Да все в порядке. Просто устал. Слишком долго не спал. – Не следовало Бобби этого говорить, ибо собственные слова воскресили в его памяти гибельные для него воспоминания о бессонных ночах с Касси. Воспоминания, от которых он не мог избавиться, как ни пытался.
– Ты уверен?
– Совершенно. Счастливого пути, Джордж. Номера моих телефонов у тебя есть, на тот случай если что понадобится.
Проводив Джорджа, Бобби сел в первый же самолет до Будапешта, но едва приземлился в месте назначения, как передумал и взял билет до Лондона, а из Хитроу прямым рейсом полетел в Денвер. Это был ближайший к его дому в Монтане аэропорт, а в своем нынешнем состоянии Бобби ничего так не хотелось, как сидеть у себя на крыльце и смотреть, как растет трава. Он не хотел ни думать, ни чувствовать. Хотя последнее вряд ли бы ему удалось: испытываемое им страдание окутывало его, словно саван. Но он по крайней мере будет дома – в своем лучшем из домов.
И если он ищет покой, то найдет его именно там.
Глава 37
Касси, с ужасом ожидавшая ужина у сестры со свиданием вслепую, даже представить себе не могла, насколько хуже обернется дело. Когда она подъехала к дому Мег, ее чуть не хватил удар: на подъездной дорожке стояла машина родителей. Почему они не во Флориде? Ведь они всегда возвращались в Миннесоту лишь после Дня поминовения…
Если бы не Мег, махавшая ей с крыльца рукой, она бы тут же развернулась и не долго думая уехала, а уж перезвонила бы потом, придумав какую-нибудь отговорку, что-то вроде сердечного приступа, который и впрямь мог с ней случиться в любую минуту. С глухим стоном Касси заглушила машину.
Вот она попала!
Зная склонность Касси избегать семейных ужинов, Мег заранее вышла на крыльцо, чтобы пресечь порыв сестры сбежать, если он, не дай Бог, одержит верх, и ждала, пока та не припаркуется.
– Мы уже за столом, – проговорила она, когда Касси подошла к ней. – Ты опоздала. Я уже устала тебе названивать. Почему ты не отвечаешь?
Трубку домашнего телефона Касси не брала потому, что видела на определителе, кто звонит, в то время как еще пыталась придумать какую-нибудь отмазку, чтобы отвязаться от ужина. И опоздала по той же причине – не хотелось ехать, и она долго колесила без цели, по-прежнему подыскивая подходящее оправдание. А по мобильному, который тоже, слава Богу, имел определитель номера, она не отвечала потому, что ее механизм по производству отговорок, по-видимому, окончательно вышел из строя. Давно бы ей научиться врать сестре, думала Касси. Тогда сейчас не пришлось бы так мучиться.
– Только я не могу остаться надолго, – предупредила она, в отчаянии выбрасывая свой последний козырь. – Я завтра должна встать пораньше: мы с Лив собрались проехаться по магазинам.
– Я только что, когда тебя разыскивала, разговаривала с Лив. Она завтра играет в теннис, а не ездит по магазинам. Стало быть, спешить тебе некуда, можешь посидеть с нами, – сказала Мег, втягивая Касси в дом и, как бульдозер, круша все ее отговорки. – Дрю тебе непременно понравится.
Если бы раньше Касси не слышала подобных слов от Мег десять тысяч раз (ну пусть не десять, но тысячу – точно), перспектива провести этот вечер с мужчиной, который ей непременно понравится, возможно, внушала бы ей больший оптимизм. Однако раз обжегшись на молоке… А Касси уже обжигалась не меньше тысячи раз, и в очередной раз наступать на те же грабли ей не хотелось.
– Я ненадолго, Мег. Серьезно. – Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали как можно более твердо.
– Касси, ты сегодня выглядишь просто великолепно. Дрю сразу же влюбится в тебя.
Почему Касси показалось, будто сестра не слышит ее?
Почему ей захотелось броситься отсюда со всех ног, несмотря на высокие каблуки, из-за которых она обязательно грохнется и сломает себе лодыжку, не пробежав и пяти ярдов?
Отчего у нее опять противно засосало под ложечкой?
– Касси, деточка! – раздался голос матери. – Я слышу тебя. Иди к нам скорей, ты должна познакомься с этим милым молодым человеком, приятелем Оза!
«Вот почему», – подавленно подумала Касси.
Сегодня против нее одной сразу два упертых брачных маклера, которых голыми руками не возьмешь.
Касси появилась в столовой, словно на сцене – все взгляды разом обратились к ней.
– Простите за опоздание, – пробормотала Касси. – Пробки. – Ложь звучала беспомощно и неправдоподобно, но другого объяснения не было. Сегодня вечером у нее по части оправданий полный ноль.
– Ты тут всех знаешь, кроме Дрю. – Мег излучала обаяние. – Дрю, это моя сестра Кассандра Хилл. Касси, познакомься с Дрю Найбергом. Садись с ним рядом, – проговорила она, по своему обыкновению без намека на деликатность.
Боже, да он просто брат-близнец того белобрысого жеребца Саманты из «Секса в большом городе», которого они с Лив видели в баре.
Когда Касси приблизилась, молодой человек с улыбкой поднялся.
– Добрый вечер. Я уже, кажется, наизусть выучил всех ваших учителей, начиная с первых классов школы.
– Господи! Спасибо тебе, мама. – Присаживаясь, Касси бросила взгляд на мать. – Когда вы с папой вернулись?
– Всего несколько часов назад. Все вышло как нельзя лучше, не правда ли? Теперь мы можем поужинать все вместе.
От выражения «как нельзя лучше» Касси в данном случае предпочла бы воздержаться. Вот слово «катастрофа» было бы гораздо ближе к реальности. И уж совсем точно отражало бы действительность слово «неловкость».
– Мег говорит, ты только что вернулась из Хьюстона, где консультировала кого-то по поводу картин, – сказала мать. – Касси – очень уважаемый специалист в своей области, – пояснила она с улыбкой Дрю. – К ней все обращаются по вопросам о… какой у тебя предмет, дорогая? Вечно забываю.
– Английская сюжетно-тематическая живопись девятнадцатого века.
Ее мать запросто могла вспомнить температуру воздуха в день рождения дочери в 1980 году, но предмет ее исследований запомнить не могла. Неужели история искусств так скучна?
– Это потрясающе! – воскликнула мать. – Я просто поражаюсь Касси. Отец тоже. Он как-то на днях мне говорит: «Как же здорово Касси разбирается в этой… ну в этой самой сюжетно-тематической живописи». Правда, милый?
Взгляд отца мог означать только одно…
– Конечно, говорил! Привет, солнышко, – сказал отец, широко улыбаясь. – Давно не виделись.
– Рыбалка во Флориде в этом году отвратительная. Отец был в ужасе.
– Да ладно, – отмахнулся Джим Хилл. – Зато больше времени оставалось для гольфа.
– Но ловить рыбу он любит больше. Вы увлекаетесь рыбалкой, Дрю? В Миннесоте все рыбачат.
– Я из южной Миннесоты. Там, где я рос, мало озер. Мы осенью охотились на фазанов.
– Девочки, ваш дедушка Пейтон тоже охотился на фазанов. – По голосу матери можно было понять, что Дрю только что получил высший знак качества матерей Америки. – Девочки просто души не чаяли в дедушке Пейтоне, правда, малышки?
– Да, мама, – подтвердили обе, зная, что нет смысла спорить с матерью или упоминать, что, когда дедушка умер, им было всего по три года.
Митци Хилл играла роль моторчика, приводившего в движение всю семью. Миниатюрная женщина с рыжими волосами, природный цвет которых давно уже сменился химической версией, бдительно следила затем, чтобы отец всегда был при деле, и ту же степень занятости стремилась по возможности обеспечить и дочерям.
Хотя с тех пор, как они с мужем продали семейную ферму застройщикам, координировать жизнь дочерей ей стало сложнее. Разбогатев от продажи, о чем раньше не могли и мечтать, супруги теперь шесть месяцев в году проводили во Флориде. Это не значило, что мать не пыталась руководить, вносить предложения или давать, по ее выражению, практические советы, но ее власть на расстоянии значительно ослабла.
За что обе дочери благодарили Бога. И теперь, вернувшись на лето домой, она старалась наверстать упущенное.
– Вы должны рассказать нам, чем занимаетесь, – воркующим голосом обратилась она к Дрю.
– Помогаю отцу управлять банком.
Было почти видно, как в голове Митци включился и заработал калькулятор, складывающий цифры.
– Как это мило! Помогать отцу. А вот в нашей семье, – проговорила она, делая несчастное лицо, – ни одна из девочек не захотела принять ферму. Хотя я их, конечно, не виню, учитывая последние цены на зерно. Но Джиму, думаю, это пришлось бы по душе.
Джим десять лет наблюдал, как город наступает на север, и ждал, когда цена на землю достигнет оптимального для продажи уровня, но опровергать выдумки жены не стал.
– Да, бывали, наверное, такие минуты, – выкрутился он, избегая говорить откровенную ложь.
Касси улыбнулась, и отец ей подмигнул. Они с отцом были сделаны из одного теста. Оба высокие, стройные, со светлой кожей и с классическими чертами лица, и оба не слишком общительны. Единственное, что Касси унаследовала от матери, – это цвет волос. Она ладила с матерью, но родственными душами их нельзя было назвать. Митци любила, чтобы все вокруг двигалось, крутилось, и сама этому способствовала изо всех сил. Точно такой же уродилась и Мег, во всем пошла в мать.
Касси с отцом предпочитали наблюдать за действием со стороны, лишь иногда принимая в нем участие. Никому из них такой каждодневный марафон был не нужен.
– И как давно вы… хм… помогаете отцу? – любезно поинтересовалась Митци.
– С тех пор как закончил колледж.
– А где вы учились, дорогой мой? – с самой очаровательной улыбкой спросила Митци.
– В Гарварде.
– Боже мой! Какая прелесть! У всех этих университетов и колледжей Лиги плюща
блестящая репутация. А наши Касси и Мег учились в Стэнфорде. В юности им хотелось побольше солнца.
– Их за это нельзя винить. Зимы в Миннесоте, бывает, затягиваются надолго.
– Но теперь обе девочки вернулись домой, и мы очень этому рады, правда, милый?
– Лучшего и желать нельзя, – поддержал ее Джим Хилл заученной репликой. Рыбалка и гольф являлись для него не только спортивным хобби. Как бы сильно он ни любил жену (а их тридцатисемилетний брак был по-настоящему счастливым), ему порой требовалась передышка от постоянного давления Митци.
– Мег, передай сестре ростбиф, – приказала Митци, плавно входя в роль кормящей матери. – Касси, милая моя, судя по твоему виду, тебе не помешало бы как следует поесть, – прибавила она со взглядом благосклонным и всезнающим, как в рекламе «Джонсон и Джонсон», где мать успокаивает своего ребенка, которому бинтует колено. – Ты, надо думать, не готовишь.
– Мам, ну не в Хьюстоне же. В «Фор сизонс» был хороший повар.
– Ты явно не пользовалась его услугами. Ты очень худенькая, деточка моя, может, даже слишком. Мег, ты не находишь?
– Я на десерт испекла черничный пирог, – ответила Мег, будто пирог являлся незаменимым средством при анемии любого происхождения.
– Мой любимый, – пробормотал Оз.
Оз вообще говорил мало, к тому же и положение его в семье не требовало многословия, поскольку динамика их супружеской жизни обеспечивалась за счет синдрома Митци-младшей. Однако он оставлял за собой право без каких бы то ни было помех смотреть по телевизору все футбольные матчи сезона, сколько ему заблагорассудится.
Он нравился Касси, ей нравилось его спокойствие. Он был хорошим отцом, запросто мог подменить жену – посидеть с детьми. Принимая активное участие в их воспитании, он знал, где лежит их одежда и когда им ложиться спать, знал, кто из них любит горох, а кто морковь. Мег по-настоящему повезло.
При этой мысли Касси остро почувствовала свое одиночество. На глаза у нее навернулись слезы, и она, поспешно схватив свой бокал вина, сделала несколько судорожных глотков, попытавшись сконцентрироваться на бархатном послевкусии отличного, насыщенного бордо, побежавшего по горлу.
– Расскажи нам о коллекции, с которой ты работала. Ты говорила, она замечательная, – попросила Мег.
Неужели она поняла, что Касси вот-вот расплачется, оказавшись в неловком положении, и попыталась вытянуть ее из внезапно накатившей тоски? Мгновение, пока не справилась с готовыми пролиться из глаз слезами, Касси не решалась поднять голову.
– Предыдущий владелец, лорд Босвик, был министром финансов в правительстве лорда Палмерстона, – неуверенно начала она, затем вкратце рассказала о коллекции и ее нынешнем владельце, закончив описанием принадлежащего Биллу Спенсеру дома площадью в тридцать тысяч квадратных футов, который занимала его семья.
Мать после этого пустилась в подробные описания многочисленных, виденных ею во Флориде особняков по шесть – десять миллионов долларов, и за этим разговором ужин плавно подошел к черничному пирогу и ванильному мороженому, сгладившим, как надеялась Касси, никем не замеченный момент неловкости, когда она уже была готова расплакаться.
К счастью, благодаря Митци и Мег разговор за столом не умолкал ни на минуту, что в нынешнем весьма нестабильном расположении духа Касси стало настоящим подарком. Потому что этим вечером всякая непринужденная, живая болтовня типа «Ах, у нас с вами сегодня свидание, какие у вас любимые книги или фильмы?» ей была не по силам. Ей хотелось как можно скорее, при первой возможности, сбежать – не в обиду будь сказано симпатичному и такому галантному Дрю, который с невозмутимым видом воспринимал всю эту дурацкую ситуацию.
Но где-то между десертом и кофе до Касси вдруг дошло, как поразительно равнодушна она к этому красивому и приятному во всех отношениях Дрю – на его месте с таким же успехом мог бы сидеть истукан.
Ничто в ней не дрогнуло.
Она не почувствовала ни малейшего желания снова увидеть его.
И даже то, что у него в отцовском банке своя доля в десять миллионов долларов, ей было безразлично. Его внешность, обаяние и положение не вызывали в ней ровно никаких эмоций.
Впрочем, статус мужчины ее всегда мало заботил.
Зато к внешности и обаянию она никогда не была равнодушна.
«Вот только не надо об этом, – предостерег ее внутренний голос. – Не начинай».
Может, она выпила слишком много вина. Но может, причина ее нервозности в трех чашках кофе, выпитых на ночь. Или же что-то нарушилось в ее организме, разомкнулись какие-то связи из-за усилий, которые она прилагала, чтобы не думать о Бобби.
Интересно, где он сейчас и что делает, стала думать Касси. Сколько сейчас там у него времени? С блондинкой он или с брюнеткой? Или подыскал себе еще одну рыжую? Она ни на секунду не сомневалась, что он нашел себе компанию – в отличие от нее. В то, что он станет спасаться бегством от атакующих его женщин, она не верила.
– Касси! Ты снова замечталась!
Голос Мег вернул ее к действительности.
– Ты, наверное, устала, деточка, – пробормотала мать. – Она слишком много работала, – пояснила она с грустной улыбкой Дрю. – Я знаю ее начальника… как там его? Ах да, вспомнила – Артур. Человек малоприятный, и я без колебаний могу это заявить. Не смотри на меня так, Касси. Он три раза был женат, и еще неизвестно, остановится ли на этом. А ведь у нас тут не Голливуд. И еще он настаивает, чтобы Касси приезжала на работу ни свет ни заря, тогда как никому она там в семь утра не нужна. Вы только себе представьте! В семь часов! Это когда все дороги забиты, всюду пробки, куда ни сунься, и все такое. Да он, если на то пошло, вообще ужасный тип, и все тут.
Касси приходила в ужас от одной мысли, что ее мать и Артур когда-нибудь могут встретиться: несмотря на такой существенный недостаток, как суматошность, Митци, когда дело касалось благополучия ее дочерей, готова была кому угодно глотку порвать.
– Он назначил мне высокую зарплату, мама, так что не такой уж он плохой, – попыталась успокоить разбушевавшегося зверя Касси.
– Ну так ты это заслужила. Я рада, что он наконец это понял. Ведь после Джея, ну, после этой… неприятности… у тебя ничего не осталось, кроме большого пустого дома. Небольшая прибавка тебе не помешает. Дрю, Мег говорила, вы тоже разведены. Надеюсь, ваш развод прошел не так травматично, как у бедной Касси. Хотя Джей никогда не производил на меня впечатления хорошего семьянина, и я не раз заявляла об этом.
На бестактный вопрос Митци Дрю ничего не ответил, но Митци не оставила его в покое:
– Вы общаетесь со своей бывшей женой, Дрю?
– Мы находим общий язык, – ответил он без выражения. Оз улыбнулся: он знал жену Дрю, и с ней еще никому не удавалось найти общего языка. Она умела лишь раздавать приказы налево, и направо, как сержант на плацу. И это открылось Дрю только после брака.
– Вы долго прожили вместе?
– Шесть месяцев.
Митци сделала большие глаза. Даже идиоту стало бы ясно, что она пересматривает достоинства мужчины, который не смог прожить с женщиной дольше шести месяцев, пусть даже он богат. Никаких душевных травм к уже имеющимся ее дочери не нужно.
– Как интересно, – проговорила она, и в ее тоне явно слышалось сомнение.
Если в Миннесоте кто-то говорит, не важно по какому-то поводу, «как интересно», это означает, что ему это не нравится или кажется таким чудным, что чуднее не придумаешь.
Касси же шестимесячный брак заинтриговал. Конечно, этого недостаточно, чтобы всерьез увлечься, но по крайней мере Дрю уже не казался ей таким невозможно идеальным и пресным, каким представлялся вначале, то есть красивым, приятным наследником отцовского банка. Упомянутые шесть месяцев делали его интересным.
Касси улыбкой продемонстрировала свое одобрение.
– Она все время кричала, – вполголоса проговорил Дрю. – Для меня это явилось шоком.
– Считайте, вам повезло, – так же тихо ответила Касси. Она была искренна. Будь она хоть чуть-чуть поумнее, она бросила бы Джея еще в тот раз, когда он впервые поздно заявился домой и начал лепетать что-то беспомощное и неправдоподобное в свое оправдание. Но она продемонстрировала готовность простить и забыть. «Разве не так должен поступать взрослый, разумный человек? – думала она тогда. – Не дура же я!»
– Ненавижу свидания вслепую, – шепнул Дрю.
– Я тоже.
– Но к сегодняшнему свиданию это не относится.
– Если бы.
– Есть что-то еще, чего Мег не знает? – спросил он с улыбкой.
– Разве такое возможно, чтобы она чего-то не знала?
Он вскинул брови:
– Неразделенная любовь?
– Это была не любовь.
От его улыбки стало теплее.
– Тогда позвольте сказать, что, если вы когда-нибудь передумаете, позвоните мне. У вашей сестры есть мой телефон.
– Я учту. Но хотела бы сказать, что у меня есть подруга, которая вчера страстно мечтала познакомиться с тем, кто мог оказаться вашим близнецом.
– Я в самом деле терпеть не могу свидания вслепую.
– Подумайте. Она милая. Ее зовут Лив, и ее номер – S-E-E-S-N-O-W.
Она заядлая лыжница.
– Хорошо. Я подумаю. – Он резко поднял голову. – Мы, кажется, остались одни.
Касси уже заметила, как мать потихоньку выгоняет всех из столовой, но пресечь ее инициативу, еще раз поставив себя в неловкое положение, она не хотела. Для матери деньги Дрю, судя по всему, оказались фактором более весомым, чем непродолжительность его брака.
– Хочешь уехать отсюда?
– Определенно.
– Я скажу, что мы поедем в кино. Увидишь, как широко улыбнутся мама с Мег – подобрали, мол, тебе в пару привлекательную незамужнюю женщину, – и мы сбежим.
– Но не в кино?
– Уж прости.
Он улыбнулся:
– Что ж, попробовать все равно стоило.
– Тебе когда-нибудь говорили, что ты похож на парня из «Секса в большом городе»?
– Не более двадцати раз в день.
– Ладно. Тогда представь себе, что я Саманта, и следуй за мной.
Касси оказалась права.
Сестра с матерью чуть ли не вытолкали их за дверь. Перед тем как разойтись по машинам, Касси от чистого сердца поблагодарила Дрю. Наверное, она должна была испытывать чувство вины за то, что сбежала, думала Касси, открывая машину. Но ничего подобного она не чувствовала. Она ликовала. И прошедший вечер оказался не так уж плох, решила она, выруливая на улицу. А черничный пирог – вообще пальчики оближешь.
Глава 38
Все последующие месяцы Касси жила, стараясь загружать себя как можно больше, не оставляя ни одной свободной минуты. Играла с Лив в теннис, который терпеть не могла. Приезжала по выходным в музей, что раньше случалось с ней крайне редко. И копалась у себя в саду, тщательно, до самой последней травинки, выпалывая сорняки и ухаживая за цветами, пока те благодаря ее неусыпной заботе не распустились во всей своей красе. Даже капризные розы и те радовали своим цветением. Благоухание, многоцветие и бурный рост свидетельствовали о прилагаемых ею усилиях, направленных на то, чтобы избежать меланхолии.
Артур время от времени отпускал какие-то замечания по поводу Бобби, чтобы подразнить ее, но Касси пропускала их мимо ушей. Теперь, когда отношения между ними изменились, он не особенно ее изводил.
Но однажды за столом в кофейной комнате Эмма сказала:
– Бобби Серр вернулся в Штаты. Он в Монтане. Я слышала, как Артур с ним разговаривал. Кажется, о страховом отчете, что ли.
К Касси это не имело никакого отношения. Где бы ни находился Бобби Серр – в Европе, в Монтане или даже в соседнем квартале, – ее жизнь от этого не менялась. Он пребывает в другом мире – там, где легионы женщин желают завладеть его телом. И мир этот никаким боком не соприкасается с тем, в котором живет она.
– Надо думать, у него все прекрасно, как обычно, – ответила она, стараясь не выдать голосом горечи отвергнутой или удрученной женщины. А также стремительно сдающей свои позиции.
– Ты могла бы ему позвонить. Что ты теряешь?
– Самоуважение. Он не ждет моего звонка.
– Откуда ты знаешь? Когда он был здесь, вы вроде прекрасно ладили.
– Вот именно – когда он был здесь. Он просто иллюстрация к песне Бобби Дилана «Перекати-поле».
– До Монтаны совсем близко, – заметила Эмма, продолжая гнуть свою линию: ведь с тех пор, как уехал Бобби, Касси не вылезала из депрессии. – Я могу достать его адрес. У Артура он должен быть.
– Вот здорово! Я появляюсь на пороге его дома, а он открывает дверь и говорит: «Я не заказывал пиццу» или «Уборщица уже приходила». Вероятность того, что он меня еще помнит после десяти тысяч женщин, которые с мая у него перебывали, равна нулю.
– А ты ему на это: «На мне нет трусиков», – с улыбкой продолжала Эмма. – Он тебя и впустит.
Касси расхохоталась:
– Самое скверное в твоем варианте развития событий – это то, что ты скорее всего права.
– Я знаю, что права.
– Личный опыт? – улыбнулась Касси.
– А ты попробуй, попробуй. Это всегда срабатывает.
– Мне бы твою смелость.
– Ну, словом, если вдруг передумаешь, скажи. Я дам тебе его телефон.
Бобби Серр тем временем, как и весь последний месяц, был практически недоступен по телефону. Просидев у себя на крыльце минуты полторы, он позвонил своему двоюродному брату, обитавшему в долине на ранчо, и спросил, не желает ли тот немного побродить по горам.
– Немного – это сколько? – спросил Чарли Вулф.
– Недельку-другую.
– А потом и третью, и четвертую. Знаю я тебя. Жена будет недовольна. Давай вот как поступим: поедем на неделю, и если Марлис не пришлет за мной кого-то из детей, я останусь подольше.
– Идет. Как насчет завтрашнего дня?
– Во второй половине. Чтобы успеть все уладить со старшим помощником… и с Марлис.
– Подъеду к тебе часа в четыре.
Мужчины верхом отправились в горную долину реки Мэдисон, где в юности жили неделями и даже месяцами. И в этот раз Чарли остался с Бобби еще на неделю, поскольку Марлис была не против. Однако по окончании второй недели за ним послали старшего сына. Вернувшийся домой Чарли сказал Марлис, что не видел Бобби таким подавленным с тех пор, как на выпускном вечере в десятом классе с ним не захотела танцевать Кэти Сью Гарденер.
Тот факт, что Бобби Серр сохнет по женщине, стал темой живейшего обсуждения в городском баре «Дагаут». Имени той женщины, по словам Чарли, Бобби не упоминал, но, хорошо зная своего брата (как-никак с тех самых пор, как начали ходить, они не разлей вода), готов поклясться, что у того синдром Кэти Сью. И он даже может поставить на это своего лучшего пегого мустанга со светлой гривой.
Бобби вернулся из гор к концу месяца – небритый и заметно похудевший. Кожа от солнца стала еще темнее, отросшие волосы были собраны в хвост, ладони от верховой езды покрылись мозолями. Чарли сказал, что на День независимости Бобби собирается съездить к родителям и брату в Нантакет, а потом скорее всего до конца лета останется во Франции. Какие-то там у него дела, связанные с новым управляющим, объяснял Чарли завсегдатаям бара «Дагаут». После этого разговор переключился на Кэти Сью, которая уехала в Голливуд и теперь являлась одной из ведущих телеигры «Правильная цена». И по общему мнению, в платье без бретелек выглядела она по-прежнему шикарно.
Глава 39
О Дне независимости Касси старалась не думать. Она любила этот праздник с детства, когда они всей семьей отправлялись с фермы в их маленький городок (с тех пор превратившийся в пригород большого города) на гулянья. По прибытии в город они выбирали на тротуаре место получше – чтобы все было видно – и располагались на раскладных стульчиках, которые отец привозил с собой в кузове грузовичка. Затем они смотрели парад, разглядывая проплывавших мимо них на колесных платформах «принцесс» и «королев»; бойскаутов-волчат
и девчонок-скаутов в форменной одежде; жен ветеранов Американского легиона со знаменосцем и его ассистентами, которые с каждым годом все прибавляли и прибавляли в весе; приехавших из больших городов клоунов из шрайнеров;
местный школьный оркестр, парившийся в шерстяной форме в жаркий день Четвертого июля; сына торговца инструментами за рулем дорогущего, стоимостью в сто тысяч долларов, трактора «Джон Дир» с кондиционером и телевизором; обитателей дома престарелых в открытой, запряженной лошадью коляске и прочий люд на грузовых пикапах – всех, кто пожелал участвовать в параде.
После парада они всей семьей, пройдя несколько кварталов, оказывались в городском парке, где устраивалась ярмарка с аттракционами. И тут не пропускали ни одной лошади, катались на всех, до тошноты объедались сладкой ватой, маленькими пончиками, жаренными на гриле початками кукурузы и свиными отбивными на косточке. В ночных танцах на улице хотели участвовать все от мала до велика. На импровизированной танцплощадке на Второй авеню между Мейпл и Мейн, проявляя снисхождение к малышам, путавшимся у них под ногами, кружили в танце взрослые.
Однако настроиться на праздник в этом году Касси никак не удавалось. Их городок почти стал частью мегаполиса, и поэтому поездка туда, по сути, стала поездкой на озеро, придумывала себе отговорки Касси, словно последние десять лет было как-то иначе. Она тем не менее упорно выискивала причины остаться дома, и особенно потому, что мать с сестрой настойчиво звали ее с собой. Но пока что Касси отражать их атаки удавалось.
«До поры до времени», – подумала она, поглядывая на мобильный телефон, валявшийся рядом на кровати. Его звонок громко тренькал, отдаваясь от стен почти пустой спальни.
На дисплее высветился номер Мег.
«Будь же ты наконец взрослым человеком. Ответь».
Ее рука неохотно потянулась к телефону и еще более неохотно нажала кнопку и поднесла трубку к уху.
– Мы сегодня вечером собираемся на озеро. Заедем за тобой.
– Я приеду завтра. Мне сегодня вечером нужно закончить кое-какие отчеты.
– Это накануне праздника? У тебя же впереди целый уик-энд. Возьми их с собой. Я тебе помогу.
– Это результаты инвентаризации некоторых рисунков. Я сверяю их с систематическим каталогом. Но за предложение спасибо. Передай маме, что увидимся завтра.
– Я не могу как-то повлиять на твое решение?
– Приеду утром. Не задержусь – дорога будет свободная.
