Ева Дункан (№5) - Тайна античных свитков

— Он не произвел впечатления нервозного человека. Во всяком случае, не тогда, когда под кайфом.

— Здорово. Он что, наркоман?

— Травка. Запах ни с чем не спутаешь. И держится расслабленно.

— Надеюсь, это не мешает ему подмечать детали?

— Если он постоянно курит, то ждать от него острой памяти не приходится. Увидим. — Бреннер запустил двигатель. — Зато, если он под кайфом, то позволит тебе мучить себя столько, сколько тебе нужно.

— Обычно он сидел вон за тем столиком. — Дангле кивком показал на стол на террасе у самой кованой ограды с видом на озеро. — Славный старикан. Опрятный, чистенький такой. Не то что парни, которые здесь оши-ваются. Иногда приходится выговаривать, чтобы обувь надели. Такое впечатление, что они нас принимают за…

— А вы раньше видели его с тем, вторым? Официант покачал головой:

— Он всегда один. Нет, не так. Один раз приходил с какой-то женщиной. — Он нахмурил лоб. — Под шестьдесят, седые волосы, полноватая.

Сестра, догадалась Джейн.

— Давно это было? Он развел руками:

— Не скажу. С полгода, наверное.

Словесный портрет он дал хороший. Даже отличный, учитывая, сколько прошло дней. Бреннер был прав, марихуаной от него пахло, но, судя по отменной памяти, он баловался лишь время от времени.

— А в том человеке, который к нему подсел, не было ничего необычного?

Он подумал:

— Высокий, худой. Ноги длинные. Одни сплошные ноги.

— Нет, в лице.

Дангле подумал еще:

— Вообще-то ничего приметного. Большие глаза. По-моему, карие.

— Шрамов никаких? Он покачал головой:

— Цвет лица немного нездоровый, как будто на воздухе мало бывает. — Он помолчал, с сомнением глядя на ее альбом. — Вы правда сможете это сделать?

— Если вы поможете.

— О, конечно, помогу. Здесь тоска зеленая. Первое событие за много месяцев. — Он сморщился. — Господи, что я говорю! Вы не подумайте, я за старика переживаю. Приятный такой, слова худого никому не скажет. Говорите, пропал? С ним что-то страшное случилось?

Да уж, страшнее не бывает, подумала Джейн и вспомнила видеозапись.

— Это будет ясно, когда мы его найдем.

— А вы на полицию работаете?

— Нет, я друг семьи. — Это была правда. — Они крайне обеспокоены. Естественно, я передам портрет в полицию, когда мы добьемся сходства.

— Вы так уверены… Она улыбнулась в ответ:

— Ничего удивительного. Вы производите впечатление умного человека с прекрасной памятью. Если не будем торопиться, все сделаем как надо.

— Вы мне льстите. — Он вдруг улыбнулся. — Но мне это нравится. С чего начнем?

Она взяла в руки карандаш.

— С овала лица. От него будем отталкиваться. Какое у него лицо? Квадратное? Круглое? Треугольное?

— Дело к концу? — К ним подошел Бреннер. — Четыре с лишним часа сидите.

Джейн даже не подняла глаз от рисунка.

— Я хочу добиться максимального сходства. — Она немного подштриховала скулу. — Не так это просто, как кажется, да, Альбер?

— Не приставайте к ней, — проговорил тот. — Мы делаем все, что в наших силах.

«Мы».

Бреннер подавил улыбку. Похоже, девчонка так очаровала Дангле, что у него появилась иллюзия работы в команде. Бреннер был удивлен: до сих пор он отмечал за Джейн только осторожность и решительность. Любопытно было наблюдать, с какой легкостью она разобралась с этим Дангле. Хваткая дамочка!

— Прошу прощения. — Он повернулся. — Просто решил спросить. Пойду лучше к себе за стойку, кофеварку, что ли, помою…

— Погоди. — Джейн несколькими штрихами добавила густоты шевелюре. — Теперь похож, Альбер? — Она повернула рисунок так, чтобы тому было лучше видно. — Это тот человек?

Дангле воззрился на картинку:

— Бог ты мой…

— Это он?

Тот кивнул и горделиво просиял:

— Не хуже фотографии. Мы это сделали!

— Больше ничего менять не нужно?

— Волосы ты поправила. А остальное и раньше было в порядке.

— Надо ли вас понимать так, что мне больше не нужно варить кофе латте? — поинтересовался Бреннер.

— У него сомнений нет. — Джейн протянула рисунок Бреннеру. — И кто это?

— Она ухватила суть, — сообщил Бреннер, когда Тревор ответил на звонок. — Ты был прав. Это не Рендл, это Викман.

— Хорошо. Она уже возвращается?

— Мы только что вышли из кафе. Она еще не договорила с Дангле. Минут сорок, как не больше, разоряется перед ним — какой он великий человек. Заявила мне, что если уж приходится кого-то использовать, то хотя бы надо оставить у человека благоприятное впечатление. — Он помолчал. — Она… занятная.

— Посади ее в самолет, и пусть немедленно вылетает. За вами нет «хвоста»?

— Я не дилетант. Отправлю в целости и сохранности. А сам еще тут воздух понюхаю, со своими осведомителями побеседую, может, что и удастся о нем разузнать. Хотя он уже наверняка давно смотался.

— Поезжай в Рим. Я с ним когда-то там пересекался.

— Он сейчас может быть у Грозака.

— Все равно нам надо добыть максимум информации. Если он выполняет для Грозака грязную работу, надо его остановить. — Тревор выдержал паузу. — Но прежде чем уезжать из Люцерна, постарайся узнать, где тело Донато.

— Это что, так важно? Ты же не сомневаешься, что он мертв?

— Важно. Марио переживает, и ему необходимо поставить в этой истории точку.

— О'кей. Разузнаю. Раз Венабл еще до смерти Дона-то говорил, что что-то здесь происходит, то на какие-то источники наверняка удастся выйти. Но я, грешным делом, думал, ты меня в Колорадо пошлешь. Хотя, видит бог, о Рейли я еще ничего не узнал.

— Отведи на Донато двенадцать часов. После этого вылетай в Колорадо.

— Добро. — Он помолчал. — Думаешь, с Марио справишься?

— Справлюсь? Вот уж не знаю. Он опять засел за работу. Не будем торопить события. Ты, главное, разыщи труп.

В замок Макдафа Джейн попала уже в десятом часу вечера.

Едва сойдя с трапа, она протянула Тревору рисунок.

— Бреннер говорит, это Викман.

Тот бросил взгляд на портрет и кивнул.

— Я уже позвонил Венаблу, а сейчас перешлю рисунок по факсу. Ты молодец.

Джейн пожала плечами:

— По виду — самый обыкновенный человек. Похож на школьного учителя или банковского служащего. Даже не верится, что он способен на такие зверские убийства.

— Это-то и делает его особенно ценным в глазах его заказчиков. Обычный человек — кто станет подозревать, что он Джек-потрошитель? — Тревор подтолкнул ее к крыльцу. — Ступай. Тебе надо поесть и спать. Вид у тебя измочаленный.

— Я в самолете поела. Бреннер сделал мне на дорожку сандвич с ветчиной. Зря он, что ли, за стойкой полдня простоял? Говорит, с них еще причитается. А как Марио?

— Превращается в Терминатора. — Что?

— Два часа учил его стрелять из пистолета. Пришлось еще объяснять, что винтовка ему не понадобится. Если, конечно, он не собирается в снайперы. — Тревор усмехнулся. — Послушался. Правда, не знаю, надолго ли.

— Зачем ему… — Она умолкла. — Нет! Нельзя этого допускать! Это же все равно что вложить пистолет в руку ребенка!

— Ну, это ты загнула. Он вполне сообразительный. — Он открыл дверь и повернулся к девушке: — У нас с ним уговор: он продолжает работу над свитками, а я делаю из него Терминатора.

— Не смешно!

— Мне тоже так кажется. Но иначе никак. Ты велела позаботиться, чтобы он сел за работу, — я это и делаю. Завтра утром он начинает с Макдафом отрабатывать приемы рукопашного боя.

— И Макдаф согласился?

— Неохотно. Пришлось припомнить, что он мой должник. — Он прошел следом за Джейн в холл. — Сама подумай: разве ты не так же поступила бы на месте Марио?

— Стала бы гоняться за человеком, отрезавшим голову… — Джейн шумно вдохнула. Да, это правда, она бы точно жаждала мести и стала бы искать ее всеми доступными способами. Просто Марио — нежная душа, и представить, что он способен применить силу, было невозможно. — Где он?

— Корпит над своим переводом. Джейн, не беспокой его. — У Тревора дрогнули губы. — Я это не из ревности говорю. Просто мы с ним договорились, и он должен выполнить взятые обязательства. Ты это понимаешь не хуже меня. Времени играть в игрушки у нас нет.

— Я и не играю в игрушки. Даже в мыслях не было! — Она шагнула на лестницу. Господи, до чего же она устала! — Но сегодня я его беспокоить не собираюсь. Подождем до завтра.

Она поднималась по ступеням и чувствовала на себе взгляд Тревора.

— Не надо на меня смотреть! Я же сказала: сегодня я к Марио не пойду. Я иду к себе и ложусь спать.

— Мне нравится на тебя смотреть. И поводы мне для этого не нужны.

Джейн напряглась, но продолжила путь. Нет, она не позволит ему это с собой проделать. Не сейчас. Нельзя сейчас отвлекаться.

— Спокойной ночи, Тревор.

— Теперь, когда ты вернулась и больше не рыщешь по всей Швейцарии, ночь у меня и впрямь обещает быть спокойной.

— «Рыщешь»? Я не… — Она обернулась, но он уже шагал в сторону библиотеки. Правильно, ему же надо Венаблу факс отбить. Она свою работу сделала, теперь был его черед. Вот о чем сейчас надо думать. Остановить Грозака — эта задача во сто крат важнее всех эмоций, притягивающих их друг к другу. Четыре года назад они славно потрудились вместе. И смогут сделать это и теперь.

Обязаны!

— Она знает, кто я, — сказал Викман, входя в номер. — Она сегодня была в кафе и нарисовала меня. Очень точно, надо сказать.

— Облажался? — Грозак вздернул брови. — Я же тебе говорил, Викман, что ротозейства не потерплю. Как ты узнал, что она там была?

— Это не ротозейство. Я вернулся, чтобы убрать свидетелей. Она успела раньше. С ней был Сэм Бреннер, иначе я бы все уладил.

— Но не уладил. — Он усмехнулся. — И теперь Тревору известно, что это был ты. Жаль. Теперь тебе придется убрать его из чистого самосохранения. И я тебе за это даже платить не стану.

— Ты вот что, Грозак… Не советую тебе водить меня за нос. — Лицо Викмана хранило бесстрастное выражение. — Я твое задание выполнил, причем качественно. И зачистку проведу с таким же успехом.

— Никто тебя за нос не водит. Это не так называется. Просто у нас с тобой теперь общая цель. — Для пущей убедительности он добавил: — Ты не можешь питать теплых чувств к этим подонкам в Штатах. Помоги мне с ними разделаться.

«Жлоб! — с презрением подумал Викман. — Знаем мы таких! До того упиваются своей ненавистью, что ничего вокруг не видят».

— У меня цель одна: огрести как можно больше бабок и свалить.

— Если это дело выгорит, наши мусульманские друзья будут готовы щедро финансировать любые проекты. Тебе тоже перепадет.

— Мне не нужно, чтобы мне «перепало». Денежки мне теперь подавай.

Грозак был раздосадован:

— Ты еще не все сделал.

— Хочешь, чтобы я вручил тебе голову старика Донато? Прости. Она на дне болота недалеко от Милана.

— Плевал я на Донато! Как насчет Тревора?

— Сначала заплати!

Грозак скривился, но все же полез в стол и швырнул ему конверт.

— Половина.

Викман пересчитал купюры:

— Его голова тебе тоже нужна?

— Может, чуть позже. Сначала добудь мне женщину. Живьем! Она мне нужна.

— Зачем?

— Не твое дело! Тебе достаточно знать, что она нужна мне живая, а Тревор, прежде чем сдохнуть, должен ответить мне кое на какие вопросы.

— Что еще за вопросы?

— Он может привести меня к тому, что я ищу.

К деньгам, смекнул Викман. Скорее всего. Впрочем, когда речь идет о таком фанатике, как Грозак, это может быть и водородная бомба. В любом случае условия были ясны.

— В таком случае риск для меня возрастает. Я предпочитаю разом и без следов. Я требую повысить тариф.

Грозак негромко выругался, но кивнул:

— Получишь. Но не сейчас. Такие деньги быстро не собираются. Я в этот проект вложил все, что имел.

— Возьми у Рейли.

— Во всем, кроме пушечного мяса, Рейли очень прижимист.

Викман хотел было заартачиться, но передумал. У него никогда не было проблем с выбиванием гонорара по окончании работы. Он не переставал дивиться, насколько быстро заказчики сникали, стоило ему переключить все внимание на них.

— Даю тебе несколько дней. — Он плюхнулся в кресло. — Но если тебе нужна женщина, ты должен дать всю информацию. Расскажи все, что ты о ней знаешь.

12

— Слава богу, ты вернулась, — сказал Бартлет, увидев Джейн утром. — Я волновался.

— Со мной же был Бреннер. Я должна была поехать. Бартлет понимающе кивнул:

— Тревор так и сказал.

— Ты видел Марио? Что-то его у себя нет.

— Полагаю, он на стадионе с Макдафом. Завтракать будешь?

— Потом, — рассеянно бросила Джейн и направилась к выходу. — Мне надо поговорить с Марио.

До стадиона она дошла за десять минут.

За несколько метров до скал увидела Марио и Макдафа. Оба были обнажены по пояс, и, несмотря на утреннюю свежесть, тела их блестели от пота. Джейн смотрела, как Макдаф ставит Марио подножку и укладывает на землю.

Юноша ругнулся и поднялся:

— Еще раз.

— У тебя нет времени чему-то научиться, — угрюмо проворчал Макдаф. — Максимум — это падать так, чтобы ничего не сломать. Но жизнь ты себе этим не спасешь.

— Еще раз! — повторил Марио и кинулся на наставника.

Макдаф перебросил его через бедро и оседлал.

— Брось! На это уйдут месяцы. Лучше положись на пистолет.

— Но я же учусь! — возразил Марио. — С каждым падением у меня появляются новые навыки. Еще!

Макдаф снова выругался.

— Он рассержен. — Джейн повернула голову и увидела Джока. Паренек, нахмурившись, наблюдал за происходящим. — Он может поранить хозяина.

— Марио? Вряд ли. — Джейн смотрела, как Макдаф ослабил хватку и Марио резво вскочил на ноги. — Меня как раз не Макдаф беспокоит. Вот Марио действительно может что-нибудь себе повредить. Например…

Она замолчала, видя, как Марио набычил голову и боднул Макдафа в живот. Тот зарычал, упал на колени и стал хватать ртом воздух.

— Черт побери! Я тебе разве такое показывал? Ты же должен… Нет!

За спиной у Марио оказался Джок и, обхватив его рукой за шею, принялся душить. Он был так проворен, что Джейн и охнуть не успела.

— Джок, перестань. Отпусти его! Тот не двинулся с места.

— Джок!

Парнишка медленно отпустил Марио.

— Зачем ты меня остановил? Он мог сделать тебе больно!

— Он не собирается делать мне больно. Мы просто тренировались. Играли.

— Так не играют. Он пнул тебя в живот. Так можно ребро сломать, и оно войдет в сердце.

— Он такими приемами не владеет. — Макдаф говорил медленно, как с ребенком. — Он ничего не умеет. Вот почему я пытаюсь его научить.

— Зачем?

— Это как понимать? — Марио в недоумении уставился на Джока.

Макдаф пропустил вопрос мимо ушей, он не спускал глаз со своего подопечного.

— Какой-то человек причинил вред его отцу. И теперь он должен уметь себя защитить.

Джок перевел взгляд на Марио.

— Ты хочешь сказать, что он собирается кого-то убить?

— Господи, ну не голыми же руками! Я же говорю: он только хочет научиться обороняться.

Джок насупился:

— Он мог сделать тебе больно! Я его сам всему научу.

— Еще чего! И думать забудь. Говорю тебе: я хоть и не такой мастер, как ты, но за себя постоять умею.

— Я знаю.

— Вот и отправляйся к себе на конюшню. Парнишка покачал головой и направился к валунам на краю стадиона.

— Лучше я здесь посижу и посмотрю.

Макдаф бросил на него раздосадованный взгляд, после чего повернулся к Марио.

— Приходи сегодня в два. Сейчас неудачное время.

Марио поднял с земли рубаху.

— В два. — Он многозначительно взглянул на Джейн. — Чудно. Очень чудно!

Джейн была полностью с ним согласна и так увлеклась сценой, произошедшей между Макдафом и Джо-ком, что о цели своего визита вспомнила лишь после того, как Марио ушел. А она ведь пришла, чтобы с ним поговорить!

— Не помню, чтобы я рассылал приглашения, — проворчал Макдаф, утирая пот. — Ты как здесь оказалась?

— Хотела отговорить Марио от этой безумной затеи.

— Она не была бы такой безумной, если бы не дефицит времени. А так, вполне понятное желание. Месть — вещь объяснимая. — Он посмотрел вслед своему ученику. — И он вполне может кое-чему научиться. Если в живых останется. Последний прием был для меня полной неожиданностью.

— А для меня был полной неожиданностью Джок. — Джейн посмотрела на парня, который совершенно неподвижно сидел в отдалении на валуне. Он заметил ее взгляд и улыбнулся, отчего лицо его будто засветилось. Трудно было поверить, что это тот же человек, который всего пару минут назад источал злобу и агрессию. Джейн через силу улыбнулась в ответ и повернулась к Макдафу. — Он ведь хотел его убить, да?

— Да. — Макдаф натянул через голову свитер. — Это был вопрос нескольких секунд. Джок очень проворен.

Джейн в недоумении покачала головой:

— Никогда бы не поверила, если бы не видела своими глазами. С виду он такой славный!

— Так и есть. Но только когда не надо убивать. Она в ужасе взглянула на него.

— Убивать? Но он всего лишь разозлился, что Марио может причинить вам боль.

Макдаф помолчал, потом ответил:

— Он не был зол. Он был на задании — меня охранял.

— Как это?

— Он считает, что на него возложена миссия по обеспечению моей безопасности. Поначалу я не возражал — боялся, что без мотивации он долго не проживет. Теперь он окреп, и я пытаюсь его от этого отучить. Но пока, честно говоря, у меня не очень получается.

— Не проживет? — переспросила она.

— Он трижды пытался покончить с собой, после того как я забрал его у Рейли. Сукин сын!

Рейли?! Из-за которого, по словам Тревора, они воюют с Грозаком.

— Ты уже слышала про Рейли. — Макдаф прищурил глаза. — Небось Тревор рассказывал?

Джейн кивнула.

— Да, только он не сказал, что у вас с Джоком к Рейли особые счеты.

— Он не знает, что это имеет отношение к Джоку. Знает только, что мне нужен Рейли. — Он взглянул на юношу. — Нужен мертвым.

— Тогда зачем вы мне об этом рассказываете?

— Затем, что Джок тебе симпатизирует, и ты согласилась ему помочь. Я думал, что смогу с ним справиться, но я не всегда рядом, а тебе, чтобы с ним сладить, лишняя информация не повредит. Я не хочу, чтобы ты оставалась в неведении.

— Он… не в себе?

— Не больше, чем был бы любой из нас, выпади нам такие испытания, как ему. От некоторых вещей он просто отгораживается. Иногда впадает в детство. Но я замечаю, что есть прогресс.

— А от чего он отгораживается? Макдаф не сразу ответил:

— По моим сведениям, он убил не меньше двадцати двух человек. А может, и гораздо больше. Это единственное, что он позволяет себе помнить.

— Бог мой!

— Это не его вина, — с ожесточением произнес Макдаф. — Если бы ты знала его в детстве, ты бы поняла. Он всегда был непокорный, дитя природы, но добрее сердца я не знал. Его загубил Рейли. Мерзавец!

— Ему же лет девятнадцать, не больше, — прошептала Джейн.

— Двадцать.

— А как…

— Я же говорю, с ним сладу не было. В пятнадцать лет убежал из дому, хотел мир посмотреть. Уж не знаю, где и как его подобрал Рейли. Знаю только, что не так давно ко мне пришла его мать и попросила выручить ее сына. Он находился в психушке в Денвере, штат Колорадо. Полиция подобрала его на шоссе недалеко от Болдера, он просто брел по дороге. Без документов. От него они ничего не добились. Первое слово он произнес спустя несколько месяцев. А потом попросил бумагу и ручку и сел писать матери. — Макдаф помолчал. — Это было прощальное письмо. Она прибежала ко мне в истерике. Решила, он хочет свести счеты с жизнью.

— А что же она сама за ним не поехала?

— Я их господин. Они привыкли в критической ситуации приходить ко мне.

— Тогда почему она не пришла, когда он сбежал?

— Меня не было в стране. Я был в Неаполе, надеялся раздобыть денег, чтобы выкупить замок. — Он дернул щекой. — Жаль, что меня тут не было. Я чуть не опоздал. Приехал в больницу — а он уже раздобыл где-то лезвие и вскрыл вены. Насилу откачали.

— И что вы сделали?

— А ты как думаешь? Он же из моих людей. Я снял домик в горах, забрал его из больницы и целый месяц с ним там жил. Держал его, когда он начинал биться и рыдать. Разговаривал с ним, а он тогда стал говорить со мной.

— Он рассказал, что с ним было? Макдаф покачал головой:

— Одни обрывки. Рейли он отчетливо помнил, но кто тот, сатана или бог, никак не мог решить. В любом случае для Джока он олицетворял безраздельную власть и кару. Рейли вертел парнем как хотел.

— Зомбирование? Как с этими бывшими солдатами? Мне Тревор рассказывал.

— Судя по всему, он занимался какими-то серьезными экспериментами. Как можно сделать наемного убийцу из такого мягкосердечного парня, как Джок? Накачивать наркотиками? Лишать сна? Пытать? Вызывать у него галлюцинации? Терзать его психически и морально? Или все вместе? Его научили убивать любыми способами, а потом стали посылать на задания. Думаю, так долго удерживать его в своем подчинении было непросто. Рейли проявил большую изворотливость.

— И жестокость.

— Несомненно. А чудовища недостойны того, чтобы ходить по этой земле. И скоро ему тоже придет конец. Я заключил с Тревором сделку. Рейли мой! Все остальное меня не касается.

Джейн призадумалась:

— Но почему Джок? Почему он выбрал его? Не верю, что это было простое совпадение.

— Нет, конечно. Я искал золото Циры и не делал из этого секрета. Шумиха в Интернете всколыхнула меня так же, как и всех остальных. Немного усилий — и куча золота твоя. Господь внял моим молитвам. За последние три года я пять раз бывал в Геркулануме, и, наверное, об этом прознал Рейли. Тревор говорит, тот четко отслеживал, кто проявляет активность в этом направлении, — не дай бог, чтобы раньше его на золото вышли. Он помешан на золотых монетах. Предполагаю, что решил выяснить, не узнал ли я чего-то важного. А Джок, до того как решил посмотреть мир, бывал у меня в замке то и дело. У кого и спросить, как не у него? — Лицо Макдафа приняло ожесточенное выражение. — Скорее всего, он его выследил, чтобы задать интересующие вопросы, а когда ничего не добился, решил использовать по другому назначению.

— И вы стали гоняться за Рейли. А Джок о нем что-нибудь рассказывал?

— Очень мало. Всякий раз, как пробовал вспоминать, начинал биться в конвульсиях и кричать от боли. Своего рода постгипнотический подарок от Рейли. Сейчас получше стало, но я уже давно не мучил его расспросами. Жду, когда он поправится. Если вообще поправится.

— А сами тем временем вступили в сговор с Тревором. Зачем?

— Я был в числе тех, на кого выходил Дюпуа, когда надумал кинуть Тревора. В Геркулануме все знали, что меня это интересует, и он решил, что у меня достаточно денег, чтобы подогреть торги. — Он усмехнулся. — И очень сильно ошибался. Зато я узнал от Дюпуа много нового о Треворе и его прошлом и понял, что у нас с ним есть общие цели, а у него еще связи и возможности, чтобы добраться до Рейли. — Он заглянул девушке в глаза. — Боишься теперь Джока?

Она оглянулась на парнишку:

— Немного.

— Выходит, я зря старался. Я думал, ты поймешь.

— Трудно понять двадцать два убийства.

— Если бы он совершил их, работая на ваше правительство, небось поняла бы. В глазах некоторых он — герой!

— Вы сами знаете, что это слабый довод. Мне его жаль, но я не понимаю, как Рейли удалось так его искорежить. — Она развернула плечи. — Так что я даже пытаться не буду. Приму это как данность и из этого буду исходить.

— И что? Бросишь теперь его на погибель?

— О господи! Это не моя проблема. — Что ей делать? Джок с первой минуты показался Джейн каким-то трогательным. А теперь, выслушав его историю, она пришла в ужас. Но и беспокойство за него у Джейн не исчезло. — Не знаю, как я теперь поступлю. — Что бы она ни решила, ей с этим придется жить.

Джейн через стадион подошла к Джоку.

Он следил за ней взглядом.

— Про меня тебе рассказал, да? И ты идешь сказать, что больше не станешь меня рисовать?

— С чего ты взял?

— Я же некрасивый, — бесхитростно ответил он. — И теперь ты это видишь, да?

Черт! В ней опять поднималась эта жалость.

— Ты не некрасивый. Ты только совершал некрасивые поступки. Но больше не будешь.

— А может, буду. Он говорил, что в этом моя суть. Что ничего другого я делать не умею.

— Кто? Рейли?

— Иногда мне кажется, он был прав. Это же так просто. И думать ни о чем не надо.

— Он не прав. Тебе и Макдаф это скажет. Парень кивнул:

— Постоянно говорит.

— Вот и я тоже. — Она заглянула ему в глаза. — Так что перестань-ка говорить глупости и постарайся забыть этого мерзавца. — Она повернулась, чтобы идти. — Через час жду тебя во дворе. Мне надо закончить рисунок.

Это ее ни к чему не обязывало, никогда не поздно отказаться. Она дошла до тропинки и оглянулась. Рядом с Джоком на камне сидел Макдаф, он что-то быстро говорил с хмурым выражением на лице. Джок кивал, по-прежнему не сводя глаз с Джейн.

И тут он улыбнулся. В его улыбке была печаль, согласие и — надежда.

Джейн вздохнула. Попалась!

— «Хвоста» не было? — спросил Рейли, когда Чед Норман доставил ему пакет.

— Нет. Я был осторожен. Никого не было. И пакет я проверил. Все чисто. — Нортон с надеждой глядел на босса, ожидая похвалы.

Похвалить, что ли? Или отругать? Кнут и пряник — вот две краеугольные составляющие в его работе с рядовыми исполнителями, и тут главное — сохранять равновесие. Казалось бы, что тут хитрого, но, когда работаешь в постоянном контакте, необходимость подчинения нивелируется. Пожалуй, сейчас лучше всего того и другого понемногу.

— Ты слишком долго. Я заждался.

Нортон напрягся, Рейли видел, как в нем поднимается паника.

— Я старался побыстрей. Но боялся суетиться. Вы же сказали не привлекать внимания и действовать наверняка.

— Это не значит возиться полдня. — Так, теперь, пожалуй, стоит подсластить пилюлю. Он улыбнулся. — Но ты сделал все, что мог, так? Словом, ты справился.

На лице Нортона отразилось облегчение.

— Я старался. Я всегда стараюсь, ты же знаешь. — Он помолчал. — Я лучше Гэвина?

У Рейли брови поползли вверх.

— Ким разговорилась? Нортон покачал головой:

— Она только сказала, что мне с ним никогда не сравниться. Дескать, Джок Гэвин уникален в своем роде.

— Это правда. Ты тоже уникален. На той неделе опять пошлю тебя за почтой. — Рейли небрежным жестом отпустил Нортона и повернулся к коробке. — И скажи Ким, что я велел сегодня увеличить тебе дозу.

— Спасибо.

Оживление, с каким это было произнесено, заставило Рейли улыбнуться. Молодой человек закрыл за собой дверь. Дополнительная доза кокаина неизменно вызывала у него радость и возбуждение. Пока найти другой столь же действенный метод ему так и не удалось. Рейли несколько раз пробовал внушение под гипнозом в сочетании с различного рода наказаниями, чтобы заставить подопечных поверить, что им дают тяжелые наркотики. Иногда уловка срабатывала, но эффект был слишком кратковременным. А жаль! Было бы верхом могущества научиться по своей воле доставлять им сильнейшее наслаждение, а не только боль. Это все равно, что стать богом.

Но ему и так есть чем гордиться. Подчинять себе других людей так, словно они рабы, а он господин, уже немало. Это очень обнадеживает. Ясно, что Грозак не представляет себе, какими хитроумными и сложными методами он достигает своих целей. Он считает, что подопечные Рейли — недалекие и безвольные существа. Поначалу так оно и было. Но вскоре Рейли наскучило работать с бездарностями, и он переключился на более трудных субъектов. Именно по этой причине после бегства Джока Гэвина он взял к себе Нортона. Он жаждал доказать, что способен преодолеть любое сопротивление, хотя с Гэвином он, надо признать, потерпел неудачу.

Ну, не совсем неудачу. Парень, конечно, сломался, но базовые навыки у него сохранились. В противном случае за ним бы уже по всей Монтане и Айдахо гонялись нацбезы и церэушники. Когда Макдаф увез парня в Шотландию, он послал Грозака приглядеть за ним, но постепенно волнения улеглись. Пусть ценой потери ценного кадра, но Рейли получил доказательства того, какой устойчивостью обладает его базовое кодирование личности. Джок не успеет его предать, он умрет раньше. А отважится — так даже интереснее. Для Рейли исход означал бы головокружительную победу.

— Нортон сказал, ты разрешил увеличить ему дозу кокаина. — В дверях стояла Ким Чан. — Напрасно. Джоку ты таких послаблений не делал.

— Джок был другой. Его надо было держать в узде. Нортон — иное дело. — Он откинулся в кресле. — А ты, как я понимаю, все сравниваешь его с Джоком? Во вред его подготовке? Ты можешь высказывать свое недовольство мне, но не им. Ким опустила глаза:

— Это правда. Нортон сникает от малейшей боли, он внушает мне омерзение.

— Но не настолько, чтобы перестать причинять ему боль. — Рейли улыбнулся. — И пока не достигнешь результата, не приходи больше ко мне и не учи, что мне делать. — В его тихом голосе зазвучали стальные нотки. — Ты забыла, мы с тобой не партнеры. Ты у меня работаешь. И если станешь мне докучать, окажешься снова в том сингапурском борделе, откуда я тебя вытащил.

— Ты этого не сделаешь. Я тебе нужна.

— Мне нужен кто-то вроде тебя. Ты не одна такая. И может быть, если бы ты как следует делала свое дело, я бы не потерял Джока.

— Ты не можешь винить в этом меня. Это ты… — Она поймала его взгляд и смолкла. Рейли видел, что она пытается побороть приступ гнева и негодования. Как он и предполагал, она совладала с эмоциями. Ким пролепетала: — Я не виновата. Когда он был со мной, я его полностью контролировала. — Женщина отвернулась. — Я выдам Нортону дополнительную дозу, но это ошибка.

Было видно, что и свою ошибку она осознала. Когда Рейли ее углядел, Ким была весьма заносчивой особой, и все эти годы он вынужден был ее перекраивать и ломать. Он испытывал искушение опробовать свою методику на ней, но тогда она лишилась бы своего самого ценного качества — чувства превосходства.