Седихан и Тамровия (№14) - Никогда не поздно

Айрис Джоансен

Никогда не поздно

Мариба,

остров Кастельяно

Голубые глаза девушки были пусты, словно у слепой. Она, похоже, едва замечала троих хищников в человеческом обличье, прижавших ее к стене.

Гидеону Брандту уже приходилось видеть подобное выражение бессильной муки, и он торопливо отвел взгляд в сторону, не желая, чтобы на него вновь нахлынули воспоминания о Нам-Пене.

Да нет, черт возьми, ему наверняка показалось. В этом баре было накурено, как в аду, лампы тускло просвечивали сквозь густые клубы дыма, а девица находилась в противоположном конце помещения. А ее отсутствующий взгляд вполне мог быть вызван тем, что она чего-нибудь накурилась или наглоталась таблеток. Здесь, в Марибе, наркотики стоили дешево, и временами казалось, что под кайфом находится половина населения Кастельяно.

Надетое на девушке обтягивающее платье из белого атласа было задрано чуть ли не до самого пупка, а все дело происходило в заведении Консепсьон, и два этих факта должны были со всей очевидностью подсказать Гидеону, что девица находится здесь для того, чтобы удовлетворять совершенно недвусмысленные сексуальные притязания окруживших ее мужчин.

— Симпатичная цыпочка, — заметил Росс, беря стакан со стойки бара и окидывая девушку оценивающим взглядом — Обычно Консепсьон нанимает шлюх постарше. Ты как, не собираешься чуть позже совершить путешествие на второй этаж?

Гидеон преувеличенно тяжело вздохнул:

— Ради всего святого, Росс, ей же еще нет и шестнадцати! А я с подростками не сплю. — Он заставил себя отвести взгляд от зажатой в противоположном углу девчонки и опустил глаза в стоявший перед ним стакан с бурбоном. — Кроме того, мы пришли сюда не для того, чтобы дегустировать новый товар Консепсьон. Куда, черт его побери, запропастился Рамон? Ты же сказал, что он придет еще до полуночи!

— Придет, не волнуйся. Твое предложение его чрезвычайно заинтересовало. — Росс продолжал разглядывать полуобнаженную девицу. — В отличие от тебя, трое поганцев вон в том углу, похоже, решительно настроены отведать нынче вечером телятинки. Гляди-ка, как они ее лапают! Они, по-моему, даже до койки ее не доведут. Трахнут прямо здесь. Черт меня дери, на ней даже туфель нет!

— Что? — Взгляд Гидеона вновь скользнул по направлению к девушке.

Она действительно была босой и от этого казалась еще более беззащитной и еще больше напоминала ребенка. Один из самцов протянул руку, медленно накрыл правую грудь девушки огромной ладонью и сжал ее. Девушка и не мигнула. Она, похоже, даже не заметила этого.

А, собственно, чего он-то переживает? Эта шлюха, судя по всему, занимается такими вещами чуть ли не с пеленок, и уж наверняка ее не может напугать то, что находится у мужчин в штанах. Так с какой стати это должно волновать его, Гидеона Брандта?

Он допил остававшийся бурбон одним глотком и почувствовал в груди приятное тепло. Однако в душе его по-прежнему копошился какой-то противный червячок, и даже виски оказалось не в состоянии с ним справиться.

Росс смотрел на Гидеона, пытаясь определить, что у того на уме.

— Ты переживаешь, — сказал он наконец. — И совершенно напрасно. Я же сказал тебе, что для волнения нет причин. Сделка обязательно состоится Рамон уже очень давно искал человека вроде тебя. Так что не дергайся. Скоро и на твоей улице наступит праздник.

Губы Гидеона скривились в усмешке.

— На улицах Кастельяно праздников не бывает. Заполучив что-то, приходится сражаться не хуже льва, чтобы это отстоять.

Он прекрасно знал, что этот карибский островок во всем Южном полушарии является местом полного беззакония, где правительство беспрестанно соревнуется с населением в воровстве и продажности. В данный момент царившие здесь порядки вполне отвечали интересам Гидеона, но он не строил иллюзий относительно того, как долго можно оставаться в Марибе и при этом сохранять голову на плечах. Гидеон собирался сделать здесь быстрые деньги, а затем как можно скорее исчезнуть отсюда, прежде чем кто-нибудь перережет ему глотку в темной подворотне.

— Ах, до чего же хороша! — присвистнул Росс, снова поднося стакан к губам и глядя на девушку в противоположном конце комнаты. — Наверное, я все же схожу на второй этаж, пока вы с Рамоном потолкуете тут без меня.

Гидеон заставил себя еще раз посмотреть на босые ноги девушки, ее бедра, туго обтянутые белым атласом, и резко выдохнул. Один из мужчин снял с ее плеча тонкую бретельку, и левая грудь девушки оказалась полностью обнаженной. Молочного цвета, гладкая, словно бархат, с кремовым украшением соска, она оказалась на удивление чувственной.

Гидеон испытал ощущение, которое нельзя было спутать ни с чем: мускулы в нижней части его живота судорожно сжались, а по всему телу снизу вверх прокатилась горячая волна. Это было острое чувство, в котором смешались одинаково острые похоть и злость. Черт бы их побрал! Через несколько мгновений они разденут девушку окончательно, и на нее станут глазеть все до единого подонка в этом борделе! Почему она хотя бы не выберет одного из этих мерзавцев и не отправится с ним наверх? Неужели она не понимает, что провоцирует этих распалившихся самцов и может стать причиной настоящего взрыва?

Гидеон выругался сквозь зубы и поднял взгляд на лицо девушки.

Она определенно не отдавала себе отчета в том, что происходило вокруг. Вряд ли она даже понимала, где находится. Все — в точности так же, как было в Нам-Пене. Вот только сейчас он уже не мог оставаться безучастным и позволить, чтобы все это повторилось. Тогда он был беспомощен, но сейчас мог постоять за себя, да еще как!

Гидеон поставил свой стакан на стойку бара.

— Скажи Рамону, что нам придется отложить нашу милую беседу. Я сообщу ему, когда смогу с ним встретиться. — С этими словами он встал и, повернувшись к бару спиной, пошел в дальний конец комнаты.

— Ты куда собрался? — выкрикнул ему вслед ошарашенный Росс.

— За девчонкой, — не оборачиваясь, ответил Гидеон. — Хочу забрать ее отсюда.

— Прямо сейчас? Ты что, подождать не можешь, черт тебя дери? Тем более что она сейчас немного занята!

Гидеон упрямо мотнул головой.

— Я заберу девчонку, — повторил он. — Она, по-моему, сама не понимает, что здесь происходит.

С этими словами он пошел дальше, лавируя между столиками и прокладывая себе путь сквозь толпу потных любителей «клубнички». По мере того как он шел по направлению к девушке, пришпиленной к стене наподобие бабочки, его высокая стройная фигура наливалась опасной взрывной силой.

Росс смотрел на широкие плечи друга, и его обуревали сомнения. Ему хотелось кинуться вдогонку и убедить Гидеона, чтобы тот плюнул на незнакомую девицу. Рамон был для них обоих в тысячу раз важнее. Что за дьявол! Ну почему именно сейчас в нем взыграли инстинкты защитника обиженных? Однако Росс подавил в себе этот порыв. Гидеона еще можно было бы переубедить, если бы он полагал, что имеет дело всего лишь с маленькой потаскухой, но уж если он вбил себе в голову, что она — невинная жертва, тут не подействуют никакие аргументы. Росс был слишком хорошо знаком с обширной коллекцией всяческих неудачников и бедолаг, на защиту которых в разное время становился его товарищ, чтобы испытывать на этот счет хотя бы малейшие сомнения. Черт, да ведь и он сам являлся частью этого зверинца!

Росс страдальчески вздохнул. Да, на здешних улицах праздников не бывает. Затем он поставил стакан на стойку бара и бросил рядом с ним несколько мятых купюр. Трое против одного. Георгию Победоносцу понадобится помощь, чтобы повергнуть этих драконов. Он повернулся спиной к стойке и медленно двинулся следом за своим другом.

— Давай сваливать отсюда как можно скорее!

Гидеон толкнул девушку на заднее сиденье джипа и сел рядом с ней. За их спинами раздавались звуки ломающихся стульев и столов, звон бьющихся бутылок, дикие вопли дерущихся, но весь этот грохот перекрывал рев Консепсьон, изрыгавшей испанские проклятия в адрес своих достопочтенных клиентов. Гидеон восторженно щелкнул языком и хохотнул. Словарный запас хозяйки борделя заслуживал восхищения.

Росс в мгновение ока оказался за рулем, надавил на педаль акселератора, и джип, вильнув прочь от обочины, рванулся вперед. Последнее, что он видел, кинув прощальный взгляд через плечо, была Консепсьон собственной персоной, появившаяся в проеме открывшейся нараспашку двери. Она потрясла кулаком вслед беглецам, и ее проклятия взвились на новую высоту. Росс скорчил рожу.

— Никогда еще не видел ее в таком бешенстве. Ты осознаешь, какую жертву я принес, чтобы помочь тебе вытащить этого цыпленка из курятника Консепсьон? У нее — самый лучший бордель на всем острове, а теперь, после заварухи, которую ты здесь устроил; она больше не пустит на порог ни тебя, ни меня.

— Это был самый быстрый способ отделаться от тех пиявок, которые присосались к девчонке. Подумаешь, — пожал он плечами, — подняли такой шум из-за нескольких пинков! — Он откинулся на сиденье и вытянул свои длинные ноги, насколько позволяло пространство джипа. — Что же касается Консепсьон, то она будет счастлива видеть тебя в своем борделе сразу же, как только подметет битое стекло и выбитые зубы. Всякий раз, когда ты оказываешься в Марибе, ты автоматически попадаешь в разряд ее лучших клиентов.

— Могу ли я спросить, куда мы направляемся? — сухо осведомился Росс. — Ты хотел девушку — ты ее получил. Что дальше?

— Хороший вопрос, — пробормотал Гидеон и повернулся к сидевшей сзади девушке.

С тех пор, как он впервые подошел к ней, она не произнесла еще ни слова, вела себя как кукла и последовала за ним без единого возражения. Левая грудь девушки по-прежнему торчала наружу, и при взгляде на нее Гидеон вновь испытал острый прилив возбуждения. Он осторожно подтянул бретельку платья и надел ее на плечо девушки. Теперь, разглядывая ее вблизи, Гидеон видел, что она не просто симпатичная, а очень и очень хорошенькая. Длинные, черные, словно вороново крыло, волосы оттеняли белую матовую кожу ее лица, а чудесные голубые глаза делали его еще более привлекательным. Каким, черт побери, образом такая красотка могла оказаться в лапах у старой карги Консепсьон? Единственным, чего не хватало девушке, была одушевленность. Сейчас она напоминала красивый, но безжизненный манекен.

— Эй! — мягко окликнул ее Гидеон. — Ты здешняя? Из Марибы? Есть тут у тебя какое-нибудь надежное место?

Девушка не ответила, да Гидеон и не ожидал от нее ответа. Было видно, что она находится в состоянии шока и не способна говорить. Что же с ней стряслось? Может быть, ее изнасиловали? Но тогда она наверняка стала бы отбиваться от тех павианов, которые лапали ее в баре. Если только ее чем-то не накачали…

Гидеон протянул руки и взял девушку за плечи. Его ладони ощутила бархатистую нежность ее кожи. Он слегка потряс ее за плечи.

— Слушай, ты что, ширнулась? Тебе что-нибудь давали? Какой-нибудь порошок, таблетки, укол?

Ответа снова не последовало. Ее глаза смотрели на него все тем же невидящим взглядом, который в первый раз привлек его внимание в переполненном баре.

Гидеон отпустил ее.

— Все в порядке, — сказал он. — Теперь тебе ничто не угрожает. Я никому не позволю обидеть тебя. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Она не отвечала.

— Ну хорошо, — мягко сказал Гидеон, приложив ладонь к щеке девушки, — поговоришь со мной, когда захочешь. Я никуда не денусь. Тебе не холодно?

Джип быстро мчался по пустынным улицам, и черные волосы девушки полоскались на ветру эбонитовой волной.

— Посвежело. Наверное, приближается шторм. Двигайся ближе. — Он привлек ее к себе, обнял за плечи и стал баюкать — заботливо, словно маленького ребенка. — Не очень-то подходяще ты одета для ночных прогулок. Кстати, где ты потеряла туфли?

Девушка по-прежнему хранила молчание, но Гидеону показалось, что ее напряженные до этого мышцы немного расслабились.

— Еще не очухалась? Ну и ладно. Ничего. Нам торопиться некуда. — Пальцы Гидеона медленно гладили волосы на ее виске Голос его был низким и успокаивающим. — Ты знаешь, когда что-то неприятное приключается со мной, я первым делом пытаюсь внутренне закрыть на это глаза и отодвинуть это подальше. Нет, это не значит, что следует закрывать глаза на жизнь. У меня есть несколько друзей среди индейцев племени хопи, и они научили меня очень интересной вещи. Представляешь, в их языке нет ни прошлого времени, ни будущего. Только настоящее. Они не могут сказать «я был» или «я буду». Только — «я есть». Это позволяет оградить себя от многих неприятных переживаний. — Гидеон взял большим и указательным пальцем шелковистую прядь волос и убрал с лица девушки. — Если ты согласишься пожить у меня, я обещаю, что тебе ничего не будет угрожать. Ты будешь жить только сегодняшним днем, и тебе не придется оглядываться назад. А потом, через некоторое время, ты обнаружишь, что твои раны затянулись, и, даже думая о них, ты не будешь испытывать боли.

Девушка едва уловимо пошевелилась, словно поудобнее устраиваясь у него на плече.

Гидеон едва сдержался, чтобы не сжать ее крепче, и продолжал ласково, мягко гладить ее по голове.

— Меня зовут Гидеон Брандт. Этого, который за рулем, зовут Росс Андерс. А как твое имя?

Внезапно он подумал, что девушка может просто не понимать по-английски. Но с другой стороны… Люди, населявшие Марибу, являлись в большинстве своем латиносами, а эта была на них не похожа. Но чем черт не шутит!

— Como te llamas? — повторил он свой вопрос по-испански.

Девушка вздохнула, издав всхлипывающий звук, и Гидеону показалось, что она сейчас заговорит. Затем она вновь замерла, и длинные ресницы, опустившись, скрыли от него ее глаза.

— Да, если ты не говоришь ни по-английски, ни по-испански, значит, мне не повезло. Я всего лишь простой парень из Техаса и, кроме этих двух языков, никаких других не знаю.

— Мы что, так и будем колесить по городу до утра? — недовольным тоном спросил Росс.

— Нет, лучше, наверное, отправиться домой.

— Вот это правильно. — На следующем же перекрестке Росс повернул налево.

— Сейчас мы поедем ко мне, — проговорил Гидеон прямо в ухо девушки. — Мой дом — на самом краю города. Я выиграл его в покер пару недель назад. Он, конечно, малость запущен, но, по-моему, симпатичный. Видишь ли, я слоняюсь по свету с тех пор, как себя помню, и никогда не имел своего дома, и вдруг… В общем, это здорово — иметь собственное гнездо, которое принадлежит только тебе. Но должен предупредить тебя, что дом почти пустой. Обстановка не ставилась на кон, и мне лишь удалось договориться с Гарсией, чтобы он оставил хотя бы кухонную мебель и спальню. На большее он не пошел бы. Он даже лампу из холла утащил! Короче, это двухэтажная гасиенда с крышей из красной черепицы и патио с фонтаном. Фонтан, правда, тоже не работает, а между кусками черепицы на крыше растет трава, но я обязательно найду время, чтобы привести все это в порядок. Я, честно говоря, в последнее время был слишком занят, чтобы…

Речь Гидеона текла монотонно. Ему было все равно, что говорить, лишь бы его голос звучал успокаивающе и ровно. Подобная терапия всегда помогает тем, чей внутренний мир разорван на мелкие куски и кому не за что уцепиться. Гидеон усвоил эту истину уже очень давно.

В этот момент фары джипа осветили красивейшие кованые ворота. Они были открыты, а одна их створка, сорвавшись с петель, бессильно прислонилась к каменному столбу, как пьяница, пришедший домой и не способный добраться до двери.

— Это я тоже пока не успел починить, — признался Гидеон молчаливой незнакомке.

Джип тем временем с хрустом ехал по усыпанной галькой подъездной дорожке, которая, словно узкий ручей, бежала в обрамлении высокой, давно не стриженной травы.

— Просто я не ожидал гостей так скоро, — закончил объяснение Гидеон.

Внезапно тишина была нарушена громким собачьим лаем, который перемежался с радостным визгом.

— Не пугайся. Это Фрэнк. Моя собака. Я предполагаю, что он наполовину Лабрадор и наполовину немецкая овчарка, но наверняка об этом известно лишь собачьему аисту, который его принес.

Джип сделал полукруг, и их взорам предстал большой оштукатуренный дом. Когда машина оказалась прямо напротив входных дверей, Росс затормозил и выключил двигатель. Двойные двери находились в углублении, и на них падал свет единственного медного светильника, установленного на белой стене, лишенной каких-либо украшений.

Гидеон спрыгнул на землю и, подняв девушку на руки, осторожно поставил ее на пол патио.

— Видишь, вот мы и дома, — сказал он, отступая на шаг и окидывая ее взглядом.

Боже милостивый! Да ведь она настоящая красавица! Она была такой юной, беззащитной и прекрасной, что Гидеон даже испытал чувство вины, ощутив, что предмет его мужской гордости снова налился кровью и затвердел.

— Пойдем в дом. Сейчас мы отыщем для тебя кровать, парочку чистых простыней, а потом ты… — Тут он был вынужден умолкнуть, поскольку в узкое пространство между их телами влетел большущий мохнатый снаряд, почти выбив из Гидеона дыхание. — Сидеть, Фрэнк!

Он схватил собаку за уши и отодвинул ее в сторону. Псина упала на живот и стала корчиться в верноподданническом экстазе, продолжая оглашать окрестности восторженным лаем.

— Я собирался отучить его прыгать на людей, но до этого у меня тоже руки не дошли, — пояснил мужчина. — Он у меня всего-то пару недель. Может, еще и получится, тем более что…

— А почему у него всего три ноги? — неожиданно спросила девушка. Голос ее был негромким и слабым.

Гидеон уже настолько привык к ее молчанию, что несколько слов, произнесенных неясным девичьим голосом, подействовали на него как артиллерийская канонада. Он увидел, как девушка неуверенно протянула руку и прикоснулась к длинной морде Фрэнка.

— Не знаю, — сказал Гидеон, стараясь говорить непринужденным тоном. — Когда я его взял, у него уже не было задней правой лапы. Судя по всему, Фрэнку в жизни пришлось не легко. Когда я выводил у него блох, то обнаружил, что он весь покрыт боевыми шрамами.

— Когда Гидеон в первый раз увидел Фрэнка, какие-то молокососы привязали его к заднему бамперу машины и волокли по улице, — пояснил Росс, выйдя из машины и приблизившись к ним.

— Какая жестокость! — Лицо девушки омрачила тень сострадания. — Разве можно так поступать! — Она опустилась на колени рядом с большущей собакой и начала ласково гладить ее шерсть. — Бедняжка!

— Тебе нравятся собаки? — спросил Гидеон.

— Я очень люблю собак. Мне никогда не разрешали иметь щенка, но я всегда о нем мечтала.

Благословенно небо за такие маленькие подарки! Ласка и нежность не смогли пробить ледяной барьер, за которым она укрылась от реальности, и она могла бы оставаться там еще в течение многих дней. А вот собака-уродец сумела разрушить его, и теперь девушка снова находится среди живущих на этом свете, хоть это равновесие и очень хрупко. Теперь нужно быть чрезвычайно осторожным, чтобы она снова не скользнула обратно за свой защитный барьер.

— Что ж, — осторожно заговорил Гидеон, — по-моему, Фрэнк тоже очень рад познакомиться с тобой…

— Серена, — безразличным тоном подсказала она. — По-моему, он хочет есть. Вы его сегодня уже кормили?

Фрэнк всегда выглядел голодным. Он был великим актером, и роль голодающего, насколько было известно Гидеону, удавалась ему гораздо лучше других.

— Нет, но не волнуйся. Сегодня у него будет поздний ужин. — Гидеон протянул девушке руку и помог ей подняться на ноги. — Сейчас мы отправимся на разведку на кухню и выясним, чем можно порадовать изголодавшегося старину Фрэнка. Ты согласна, Серена?

— Согласна, — сказала она и взяла Гидеона за руку — доверчиво, словно ребенок.

— Росс, приготовь, пожалуйста, постель в комнате для гостей и поищи хотя бы какие-нибудь простыни для Серены.

Росс кивнул и повернулся, чтобы отпереть входную дверь.

— Ладно. В случае чего постелим ей шторы вместо простыней.

Гидеон улыбнулся Серене. Они вошли в дом следом за Россом. В холле вспыхнул свет.

— Думаю, мы как-нибудь обойдемся без штор, а вот вместо ночной сорочки тебе, боюсь, придется довольствоваться моей рубашкой.

— А зачем мне ночная сорочка? — недоуменно наморщила лоб девушка. — Она и так на мне надета.

Она прикоснулась к гладкой ткани своего одеяния, и тут же в ее безжизненных ранее глазах вспыхнула боль — острая и неприкрытая. Гидеон прикусил губу и молча обругал себя: если не умеешь отличить платья от ночной рубашки, то лучше бы молчал!

— Просто я подумал, а вдруг ты захочешь переодеться после душа, — попытался выкрутиться он. — Ты голодна? Может, нам стоит поискать здесь чего-нибудь съестного?

Он галантно взял ее под локоть и повел по длинному коридору в сторону кухни. Боль в глазах девушки уже растворилась, и теперь Серена ласково поглаживала по голове пса, бежавшего рядом с нею.

— Не могу назвать себя искусным поваром, но омлет для тебя я состряпать сумею. А ты умеешь готовить?

Она отрицательно мотнула головой.

— Сестры в монастырской школе больше заботились о нашей духовной пище. — Ее губы скривились в некоем подобии улыбки. — Сестра Мария, к примеру, любила повторять, что мы слишком много думаем о мирских наслаждениях.

Значит, она училась в монастырской школе!

— Я бы не назвал еду таким уж страшным грехом.

— Но ты — не сестра Мария.

— И чрезвычайно рад этому обстоятельству. Я недостаточно благочестив для того, чтобы жить в святой обители.

— Мне тоже было там не по себе. — Улыбка девушки расцвела в полную силу, и от этого она стала еще прекраснее. — У меня там то и дело случались какие-то неприятности. Я слишком много смеялась: и в часовне, и в исповедальной кабинке, и…

— Это хорошо. — Пальцы Гидеона чуть сильнее сжали ее локоть — Мне нравятся женщины, которые часто смеются. Чего недостает нашему миру, так это смеха. — Он толчком отворил дверь в кухню и включил верхний свет. — А теперь вы с Фрэнком садитесь к столу и наблюдайте за тем, как я готовлю самый потрясающий омлет, который вы когда-либо пробовали.

Серена вновь улыбнулась, и у Гидеона опять сжалось сердце. Она напоминала птицу с перебитым крылом. Но с ним-то, с ним что творится? Только что он испытывал по отношению к этой девчонке всего лишь симпатию, смешанную с жалостью, а сейчас ему уже хотелось схватить ее в охапку и утащить в ближайшую спальню.

Гидеон отвернулся и открыл шкафчик над плитой.

— Расскажи мне еще о том, что говорила про грехи сестра Мария.

Расправившись с омлетом, Серена вздохнула и положила вилку на пустую тарелку. Она только что с удивлением осознала, до какой степени была голодна, и попыталась вспомнить, когда ела в последний раз. Если ей не изменяет память, это было на рассвете. Она разделила теплые круассаны и крепкий черный кофе с…

Нет! Девушка зажмурилась и, испытывая смятение, заставила себя не думать об этом. Индейцы племени хопи — вот о чем надо думать. Ни прошлого, ни будущего. Только сейчас. А сейчас она чувствовала себя в безопасности и не ощущала боли. Гидеон был с ней правдив, и в шатком мире лжи, в котором жила Серена, его слова являлись единственным надежным якорем, за который она могла уцепиться.

— Судя по тому, как ты очистила тарелку, я вовсе не такой уж плохой повар, каким всегда себя считал. — Гидеон отодвинулся от стола и поднялся. — Сейчас дам тебе что-нибудь попить. Девочкам вроде тебя, наверное, положено пить молоко, но я его ненавижу и поэтому никогда не держу в доме. Как насчет апельсинового сока? — Он подошел к холодильнику, стоявшему в дальнем углу кухни. — Это единственный безалкогольный напиток, который у меня имеется.

— С удовольствием.

Гидеон открыл дверцу холодильника и потянулся за картонкой с апельсиновым соком, а Серена смотрела, как под его рубашкой цвета хаки перекатываются мускулы. Он был высокий — выше метра восьмидесяти, — стройный и сильный. Внезапно девушка вспомнила, какой смертоносной, неукротимой мощью вдруг взорвались эти мускулы в баре час назад. У Серены не укладывалось в голове, что тот же самый человек с трогательной, почти материнской нежностью баюкал ее в джипе. Словно разделяя ее мысли, Фрэнк в немом обожании уставился на своего хозяина.

Сейчас в облике Гидеона не было ничего угрожающего. Более того, он выглядел совершенно миролюбивым. Его потертые джинсы обрисовывали узкие бедра, рубашка с короткими рукавами была расстегнута на несколько пуговиц и не скрывала загара на шее и груди. Обут он был в коричневые ковбойские сапоги — судя по всему, хорошо знакомые с непогодой и плохими дорогами. Все его вещи очень подходили своему хозяину. Гидеон производил впечатление человека, умудренного житейским опытом, прошедшего через все бури и испытания, которые может обрушить на мужчину жизнь, и вышедшего из них не только не сломленным, но, наоборот, закалившимся и окрепшим.

От солнца и ветра его кожа приобрела бронзовый цвет, а в уголках карих глаз лучились маленькие морщинки, которые появляются обычно у тех, кто много смеется. Когда-то волосы Гидеона, вероятно, были темно-каштанового цвета, но под солнцем они выгорели, а его макушку венчал непокорный вихор Серена улыбнулась. Нет, тогда, в баре, Гидеон Брандт, должно быть, только показался ей таким страшным. Ну разве можно бояться человека с вихром на макушке!

— На самом деле я не такая уж и маленькая. Мне уже семнадцать.

— Серьезно? Да ты просто старуха! А я бы тебе дал лет десять.

Он налил апельсиновый сок в высокий стакан, поднял лицо и улыбнулся девушке. При этом на его щеках явно проступили две ямочки. Черты его лица были скорее грубыми, нежели мужественными, но улыбка веяла необыкновенным теплом Девушке показалось, что ее окутали волшебным покрывалом и она купается в лучах ласкового, нежного света. Пока он шел к ней через кухню со стаканом в руке, они неотрывно смотрели в глаза друг другу.

— Но выглядишь ты моложе, — сказал Гидеон.

— Правда?

Серена не ощущала себя молодой. Она внезапно почувствовала себя старухой, причем такой древней, что ей захотелось бессильно сгорбиться, и она едва не упала со стула.

Гидеон кивнул, но по выражению его лица и огоньку, промелькнувшему в глазах, она поняла, что он как в раскрытой книге прочитал ее мысли.

— Ты вновь почувствуешь себя молодой, можешь не сомневаться, — успокаивающим тоном проговорил он. — Ребенком ты, наверное, уже никогда не станешь — это уходит безвозвратно, но юность остается. Иногда нам приходится прилагать усилия для того, чтобы сохранить ее в себе, но главное — никогда не терять ощущение молодости и радости. — Он улыбнулся, и морщинки в углах его рта стали еще глубже. — Лично я намерен оставаться мальчишкой, даже когда мне стукнет сто два года.

— Мне кажется, у тебя это получится, — тихо проговорила девушка.

— Наверняка. — Гидеон поставил перед ней стакан с соком и заглянул в глаза. — И у тебя тоже. А теперь пей. Если ты хочешь всегда оставаться молодой и здоровой, тебе нужны витамины. Жизнь продолжается, а ты хочешь жить, в этом я не сомневаюсь. Жизнь может быть чертовски хороша, а любые проблемы можно решить, если только не бегать от них и не бояться трудностей. — Гидеон наклонился и погладил по голове своего пса. — Спроси Фрэнка. Он — лучшее подтверждение моей правоты.

— Ему помогли.

— Тебе тоже помогут, если ты согласишься принять помощь. — Гидеон не отрывал взгляда от лохматой шерсти собаки. — А ведь когда он потерял ногу, ему наверняка неоткуда было ждать помощи. Он выжил сам, закалился и все же не утратил способности любить. Это очень важно, Серена. — Гидеон выпрямился в полный рост. — А теперь хватит проповедей. Пора покормить этого бродягу. С тех пор, как я принялся готовить для тебя омлет, он не сводит с меня укоризненного взгляда.

— Я заметила, — проговорила Серена, сделав глоток сока. — Я также заметила, что из того фунта бекона, который у тебя был, половину ты положил в мой омлет, а половину скормил ему.

— Да, — скорчил жалостную физиономию Гидеон, — я слаб духом.

— И именно об этом я твержу тебе вот уже два года, — раздался вдруг от двери голос Росса. Он вошел в кухню и с улыбкой на лице подошел к ним. — Знаешь, Серена, почему мне пришлось вынести миску Фрэнка в патио и настоять, чтобы его кормили только там? Потому что в течение первых двух дней после того, как мы его взяли, он набрал два с половиной килограмма, а каждый из нас похудел на полтора.

Серена рассмеялась. Несмотря на едкий тон, каким говорил Росс, было видно, что между двумя этими мужчинами существует крепкая привязанность. Странно! Они выглядели полной противоположностью друг другу — и внешне, и внутренне. Росс был гораздо ниже ростом, чем Гидеон, с крепко сбитой, почти квадратной фигурой и мощной плоской грудью. Ему, видимо, было под сорок, поскольку в его темных волосах уже серебрилась седина. Устремленный на нее взгляд голубых глаз был неожиданно проницательным. Росс посмотрел на Гидеона, и на губах его появилась теплая улыбка, но для девушки было очевидным, что за долю секунды она может превратиться в скептическую усмешку.

Он снова перевел взгляд на нее.

— Ваши апартаменты готовы, миледи. Первая гостевая комната на втором этаже.

— Ей сначала нужно покончить с апельсиновым соком, — вмешался Гидеон. — Побудь с ней, а я выведу Фрэнка и накормлю его. Кстати, ты зажег колонку?

Росс кивнул и пояснил, обращаясь к Серене:

— У нас тут древняя газовая колонка, и фитиль все время гаснет. — Он ухмыльнулся. — Еще один предмет, который требует починки. — Затем Росс махнул рукой Гидеону. — Иди корми эту бездонную бочку, а я присмотрю за твоим очередным… за Сереной.

Найденышем. Росс хотел назвать ее найденышем, мысленно сравнивая с подобранной на улице колченогой бездомной собакой. Осознание этого не вызвало у нее обиды. Наоборот, мысль о том, что сейчас она в какой-то мере принадлежит Гидеону Брандту и, значит, находится под его покровительством, наполнила ее ощущением безопасности и спокойствием. Не вызывает сомнений, что он окружает теплом и любовью любое существо, которое берет под свое крыло, а именно в этом она нуждалась больше всего, чтобы выбраться из окружавшей ее темноты.

Она смотрела, как Гидеон выходит из кухни в сопровождении подвизгивающего от радости пса.

— Он такой добрый, — хрипловатым голосом сказала она. — Вы давно с ним знакомы?