Черный Роберт (Тайна королевы)

– Для Гэвина? – Кейт растерянно посмотрела на него. – Но зачем?

– Джок решил, что она жизнерадостная и довольно привлекательная особа. Гэвина надо как-то отвлечь от его мыслей о дочери Алека. Мне не хочется, чтобы его утопили или четвертовали.

Кейт закусила губу.

– Думаю, что сейчас лучше держать эту женщину как можно дальше от замка.

– Ты ничего не смыслишь в этих делах. – Роберт изо всех сил старался сохранить спокойствие, хотя больше всего на свете ему хотелось схватить и хорошенько встряхнуть Кейт. Нет, не встряхнуть, а прижать ее к себе, почувствовать, как ее тело откликается на его зов. Погрузиться в него, ощущая, с какой готовностью и полнотой она принимает его в себя. Но он не мог позволить себе этого. Самое главное – это Крейгдью. Он сильный человек и сможет подавить свое желание. Лучше думать о Гэвине. О том, как спасти его. – Ничего неприличного не будет в том, что ее поместят в замке. Обещаю, что она не станет вмешиваться ни в какие дела. Нора не будет попадаться тебе на глаза. А Гэвину нужно...

– Сейчас у Гэвина есть все, что ему нужно, прервала его Кейт. – И если ты не хочешь, чтобы у этой женщины были неприятности, постарайся сделать все, чтобы она не попалась на глаза Джин.

Роберт на секунду отпрянул от нее.

– Джин?

– Она здесь, на острове, – просто сказала Кейт. – Гэвин увез ее.

Роберт закрыл глаза, словно надеясь, что таким образом можно будет отогнать только что услышанную новость.

– Только этого еще не хватало! Как давно она здесь?

– Всего два дня. На закате они поженятся.

– Черта с два я позволю этому случиться.

– Тебе не удержать их. Если, конечно, ты просто не убьешь Гэвина. Его не переубедить. А завтра на рассвете они уедут в Ирландию. – Она горько улыбнулась. – Так что тебе нечего опасаться. Они не будут представлять угрозы для Крейгдью.

– Малкольм их так просто не оставит.

– Гэвин сказал, что уже договорился с людьми, которые их спрячут.

Роберт покачал головой.

– Это безумие. Малкольм перережет горло Гэвину, и Джин останется вдовой еще до того, как закончится медовый месяц. – Он повернулся к Кейт. – А потом Алек примется за дочь. Стоит ли мне описывать, каким образом он обойдется с этой очаровательной робкой девушкой? По сравнению с Алеком твой Себастьян – сущий ангел.

– Джин сознательно идет на этот риск. И она намного сильнее, чем тебе представляется. Если хочешь в этом убедиться, отправь проститутку к Гэвину. Ты увидишь, как из нее полетят пух и перья.

Роберт ослабил руки и отступил на шаг. – Мне надо с ним поговорить.

– Гэвин тоже считал, что ты непременно захочешь тотчас же поговорить с ним. Именно поэтому они не уехали сразу же. – Кейт вышла из простенка и направилась к замку. – Мне показалось, что ему хочется получить твое благословение.

– Он его не получит.

– Тогда просто пожелай ему всего самого доброго. Мне было бы очень жаль, если бы он отправился в такой опасный путь с нехорошим чувством на душе. Такого обращения он не заслуживает.

– Он заслуживает того, чтобы его хорошенько треснули по башке: может, тогда мозги встанут на место.

– Только потому, что его чувство к Джин ставит под угрозу Крейгдью? А я рада, что он пошел на это. Есть нечто более значительное, чем скалы и земли под ними. Не могу сказать, что полностью понимаю Джин, но совершенно точно знаю, что она храбрая и сильная девушка. И еще мне кажется, что ты не так глуп, чтобы не понять, насколько Гэвин... – Она вдруг остановилась прямо перед ним. – Что ты собираешься делать? Ты же не отошлешь ее обратно?

– А кто мне запретит? Ты?

– Гэвин не позволит. – Она вздернула подбородок. – И я тоже. Они уедут. И не будет никакой опасности для Крейгдью. Почему кто-то должен мешать их счастью?

– Потому что «кто-то» хочет спасти им жизнь.

– Это не твое дело. Гэвин не ребенок. Он сделал сознательный выбор.

– Как и ты свой?

– К сожалению, я пока ничего не выбирала. – Кейт шагнула на подъемный мост. – И ничего не решала. Елизавета передала меня тебе. Ты привез сюда. Вот и все.

– Помнится, я обещал расплатиться за твое вынужденное согласие.

– Дом? Боюсь, что это неисполнимое обещание. Ты не можешь дать мне... – она глубоко вздохнула, – но мы говорим о Гэвине и Джин.

– Может, лучше поговорить с ними самими? – раздался голос Гэвина.

Кейт подняла голову и увидела, что навстречу им по подъемному мосту шагают Гэвин и Джин. Гэвин крепко обнимал девушку за талию. Лицо его слегка побледнело от волнения и напряженного ожидания. Но чувствовалось, что он полон решимости. Остановившись перед Робертом, он сказал:

– Рад, что ты вернулся.

– Ты отдаешь себе отчет, чем это может закончиться? – прорычал Роберт, глядя в глаза брата.

– Да, – Гэвин смело ответил на его взгляд и еще теснее прижал к себе Джин. – Что будет, то будет.

– Тогда Бог тебе в помощь, – И Роберт решительно прошел мимо них в замок.

– Хорошо, что он не сбросил меняв ров. Кажется, это благоприятный признак, – Гэвин улыбнулся Джин. – Итак, любовь моя, первое сражение мы выдержали.

– Благодаря твоему мужеству, – Джин улыбнулась Гэвину и затем посмотрела вслед Роберту. – Теперь, наверное, моя очередь поговорить с ним, когда он немного успокоится.

До конца дня Кейт больше не видела Роберта. После разговора с Тимом Макдугалом Роберт вернулся в город, чтобы обсудить все необходимое с Джоком. Кейт изо всех сил старалась занять себя только мыслями о предстоящем свадебном торжестве.

Однако, не выдержав искушения, под благовидным предлогом выскользнула во двор замка, завидев Джока, проезжавшего по мосту. Телохранитель величественным кивком головы подозвал конюшенного, и тот сломя голову кинулся к нему.

– Я не стану задерживаться, – сказал Джок и, указывая на лошадь с навьюченным на нее кожаным сундуком, которую он вел за собой, велел: – Отнеси сундук в комнату миледи. Это подарок от любящего супруга.

Кейт, не разобравшая сначала, кто едет за Джоком, вздохнула с облегчением. Больше всего она боялась, что вместе с ним в замок въедет Нора Керри.

Джок улыбнулся, заметив чувство облегчения, с которым Кейт смотрела на сундук.

– Я оставил нашу даму в корчме. Мы с Робертом встретились на причале, и он сообщил мне, что в ее услугах нет необходимости. Жаль.

– Гэвин, кажется, иного мнения.

– Гэвин всегда думает сердцем, а не головой. Джок сознательно выдержал небольшую паузу. – В отличие от Роберта.

– В самом деле?

– Мы с ним в этом смысле более похожи. Он распространяет свои чувства только на тех, кто не может нанести ущерба его стране и его подданным.

– На таких, как Нора?

Джок покачал головой.

– Роберт вез ее для Гэвина. Для меня оказалось большой неожиданностью, что сам он отдает теперь предпочтение более одухотворенным женщинам. Вы его просто покорили. – Помолчав, Джок спросил ее напрямую: – Вы беременны?

Ее ошеломила грубая простота этого вопроса.

– Нет.

– Хорошо, – вздохнул Джок с едва заметным чувством облегчения. – Тогда еще не все потеряно. Роберт не настолько глуп, чтобы во второй раз подвергать опасности Крейгдью.

– Он сказал вам, кто... моя мать... И кто я?

– Неужели вы думаете, что он утаил бы от человека, который обязан, защищать остров, такие важные вещи? – Джок снова помолчал. – Правда, Роберт продолжает уверять меня, что его влечение не более, чем плотское желание. А кому как не Роберту знать, сколь преходяще это чувство.

Джок сознательно ударил в самую болезненную точку. И ему это удалось. Кейт попыталась не подать вида, что пущенная им стрела попала в цель, но голос ее слегка дрогнул.

– Значит, вам нечего опасаться, не так ли?

– Мне так казалось до тех пор, пока Роберт не поговорил с Дерт и еще кое с кем в городе. Вы не теряли времени даром в наше отсутствие. И вам многое удалось сделать. Голова у вас хорошо устроена, и вы умеете управлять людьми.

– Мне просто хотелось помочь им, – ответила Кейт.

Он покачал головой.

– Не обманывайте ни меня, ни себя. Вы старались свить гнездо.

Она встретила его взгляд и почувствовала, что не может ничего возразить. Джок понял то, что она тщательно скрывала даже от самой себя. Женское чутье подсказало ей, как надо обустраивать то место, где бы ей хотелось остаться навсегда.

– Но поскольку птенчик в нем не появится, то и бояться нечего.

– Пока. – Он улыбнулся. – Но если ваши отношения начнут представлять угрозу для Крейгдью, то...

По телу Кейт пробежал невольный холодок от того, каким тоном Джок закончил начатое предложение. Он пригрозил ей совершенно недвусмысленно. А Джок Кандарон не из тех, кто бросает слова на ветер.

– И что же вы сделаете, если я не последую вашему совету?

– То, что диктует мне долг, – негромко ответил Джок. – Кейт, я всегда исполняю только то, что предписывает долг. Ему я подчиняюсь в первую очередь. – Он начал разворачивать коня. – Извините, я должен спешить. Роберт ждет меня, чтобы обсудить самые неотложные дела.

Впервые он позволил себе назвать ее по имени, опустив титул. И сделал это нарочно, желая показать, что не питает к ней особого уважения и не делает различия между нею и той же Норой Керри.

– Я не разрешаю вам называть меня Кейт, проговорила она сквозь зубы. – Я бы предпочла, чтобы вы называли меня Кэтрин, как и остальные мои враги.

Он улыбнулся.

– Буду рад увидеть вас на свадьбе, Кэтрин. Это такое радостное событие...

Кейт, пытаясь унять дрожь, смотрела вслед Джоку, который, проскакав по мосту, застучал копытами своего коня по булыжной мостовой. Ради исполнения своего долга Джок мог пойти на все что угодно. Не побрезговать наветом, прибегнуть к любым уловкам. А если не поможет ни то, ни другое, то он, не дрогнув, пустит в ход нож. Джок не позволит ей...

Боже мой! О чем она думает? Джок не имеет никакого права запрещать ей что-либо. Пусть защищает свой Крейгдью, придумывает, где ставить часовых и укреплять гавани. Но навязывать ей свою волю!

Волна гнева захлестнула Кейт. Как глупо. И Роберт, и Джок повторяют какие-то досужие вымыслы, не видя, что на самом деле она никому здесь не нужна и никому нет до нее дела. Крейгдью живет своей жизнью. И она могла бы жить здесь, рядом с Робертом и детишками, которых родила бы ему. И вот тогда у Кейт было бы все, о чем она мечтала. В чем ей всегда отказывали. И в чем отказывают и теперь. Это несправедливо!

Медленным шагом она вошла к себе в комнату. И увидела, что Джин стоит на коленях у открытого кожаного сундука, наслаждаясь переливами бархатных и шелковых тканей всех цветов и оттенков.

– Какие чудесные платья. Думаю, что мне не следует говорить с Робертом так жестко, как я собиралась, – заметила Джин задумчиво. – Видимо, он совсем не такой, каким я его себе представляла. Он непохож на тех людей, которые, заполучив власть, думают только о себе... Он не жаден.

Заметив рассеянное выражение, с каким Кейт посмотрела на сундук, Джин спросила:

– Тебе это все не по душе?

– Мне не идут такие платья. Я не привыкла их носить, и мне будет не по себе в них. Возьми все, что тебе понравилось.

Джин покачала головой.

– Я привезла с собой достаточно нарядов. Отец купил их, когда возил меня представлять ко двору. Джин положила одно платье и приподняла второе. Но ты напрасно так пренебрежительно к ним относишься. Они очень пойдут тебе.

– Да разве мне нужны эти тряпки! Какое значение они могут иметь для меня? – сказала Кейт, кивая в сторону сундука. – Единственное, чего я хочу, это просто быть счастливой. Неужели это так много?

– По-моему, нет. – Джин выпрямилась. – Но мужчины во многом глупее женщин. И когда они не видят того, что очевидно, значит, их надо взять за поводок и повести в нужном направлении. Пока они сами не увидят того, что и так было ясно как Божий день.

Сама мысль о том, что кто-то может вести Роберта на поводке, сначала показалась Кейт смехотворной.

– Роберт не из тех, кто легко приручается...

– Значит, надо придумать, как это сделать. И... – Джин показала рукой на сундук, – он сам вручил тебе оружие, которое делает мужчину мягким как воск.

– Я не хочу воевать ни с ним, ни с кем бы то ни было. Больше всего на свете мне хочется, чтобы меня оставили в покое и дали жить своей жизнью.

Джин внимательно посмотрела на нее.

– А у меня такое впечатление, что именно этого ты как раз меньше всего хочешь. Зачем ты обманываешь себя?

Потому, что не хочет снова переживать боль. Ей было страшно при мысли, что она сбросит панцирь и опять останется незащищенной перед тем, к кому ее тянуло больше всего на свете. Это понимание настигло ее сразу, как молния. Пришло нежданно-негаданно. И вовсе не обрадовало Кейт.

Джин кивнула, прочитав на лице Кейт подтверждение своим мыслям. И решительно переменила тему.

– Я попросила, чтобы сюда доставили лохань с горячей водой.

Кейт отрицательно покачала головой.

– Не сейчас. Мне еще столько надо сделать! Проследить за тем, как накрыты столы. Узнать, хватает ли поварам баранины. Позаботиться о цветах...

– Предоставь заниматься всем этим Дерт. Она будет в восторге, если ей дадут возможность покомандовать лишний раз. – В голосе Джин звучала мягкая ирония.

– У нее и без того много работы. Я не могу...

– И все же пусть этим занимается Дерт, – твердо повторила Джин. И, направившись к дверям, обернулась, повелительно глядя на Кейт: – Мне нужно совсем немного времени, чтобы сделать из тебя ту женщину, какой ты являешься на самом деле.

– Я и без того та, какая есть. Неужели эти бархатные тряпки могут так уж сильно изменить меня?

– Да, и помочь тебе взять за поводок Роберта, – настойчиво повторила Джин.

Кейт нахмурилась.

– А почему ты так хлопочешь об атом?

– По многим причинам. Прежде всего, мне доставляет удовольствие ставить мужчин на место. И потом, что более важно, твой успех обрадует Гэвина, а значит и меня. – Она улыбалась. Но это была не та беспомощно робкая улыбка, которой Джин покорила доверчивых людей. – А может быть, потому, что ты мне начинаешь по-настоящему нравиться и мне хочется хоть в чем-то быть полезной тебе.

Дверь за ней закрылась.

Теплое чувство, разлившееся в груди Кейт, умерило боль. Трудно представить себе более разные натуры, но и Кейт испытывала к Джин чувство симпатии, и ей тоже хотелось помочь девушке. Кейт повернулась и посмотрела на кожаный сундук, откуда выплескивалась переливчатая бархатная волна.

«Мне нравится чувствовать ткань под рукой!» Она вспомнила эти слова Роберта, когда коснулась пальцами желтого платья.

Джин надеялась с помощью нарядов добиться поставленной цели. Чтобы Роберт, забыв обо всем, кинулся за Кейт следом. Но когда прежде Кейт пыталась сделать так, чтобы Роберт принадлежал ей, то всякий раз неизменно испытывала боль.

Правда, тогда она была сущим ребенком, который потянулся за промелькнувшим солнечным зайчиком. Теперь Кейт изменилась. В ней проснулась женщина, у которой была своя цель и запас сил, чтобы добиться исполнения задуманного. Тропинка, на которую толкала ее Джин; слишком цинична. Она не подходит Кейт. Но, в конце концов, правительница Крейгдью – пусть даже и временная – обязана достойно выглядеть на таком торжестве.

«Ощущение ткани под руками...»

11

При виде Кейт, спускавшейся по лестнице в красном бархатном платье, Гэвин сначала онемел, а затем его подвижное лицо озарила улыбка восхищения, глаза засияли.

– Кейт! Ты ли это? Как... ты изменилась?! – воскликнул он. – И вся эта роскошь в честь меня и Джин?

– Конечно, – Кейт быстро отвела взгляд. – Джин потребовала, чтобы я выглядела на ее свадьбе, как и полагается графине. Она сама остановила выбор на этом платье, и не желала слушать никаких отговорок.

– Джин, как всегда, права. Мы, мужчины, иногда не очень сообразительны. Такой отважной женщине, как ты, подходит именно этот цвет.

– Но и ты тоже неплохо выглядишь, – улыбнулась Кейт, подбадривая Гэвина.

Украшенный аметистами серебряный герб Шотландии висел на широкой лене цветов клана Макдарренов, почти закрывая ослепительной белизны льняную рубашку Гэвина. Шляпа с перьями сидела немного набекрень на его рыжих волосах, придавая чуть-чуть легкомысленный вид, который так не соответствовал страстному ожиданию, горевшему в глазах Гэвина. И, глядя на него, Кейт подумала, какой он, в сущности, еще мальчик. Он даже не смог разглядеть истинного лица любимой под той маской, что она надела ради него. Как ему удастся избежать когтей дьявола, который непременно кинется за ними в погоню, как только они покинут Крейгдью?

Стремясь скрыть свои опасения под насмешливой строгостью, Кейт перевела взгляд на короткий, открывающий колени килт зеленых, красных и темно-синих клеток, довершающий наряд Гэвина.

– Ты не замерзнешь в своей юбке?

Он не принял шутливого тона.

– Юбки носят женщины. А мужчины – килты. Сколько раз тебе надо повторять, что... – Он запнулся, увидев улыбку на ее лице. – А, ты опять смеешься надо мной!

– Разве что самую малость.

– На такое торжество я не мог надеть ничего другого. Все остальное не подходит для этого события.

– Но еще хуже, если ты в свадебную ночь отморозишь себе... что-нибудь, – стараясь сохранить насмешливый тон, сказала Кейт.

– Не беспокойся, – отозвался Гэвин. – Кровь так бежит по моим жилам, что от меня пышет жаром, как от печки. – Он посмотрел чуть выше головы Кейт, словно хотел проникнуть взглядом сквозь стены замка. – А где... Джин?

– Одевается. – Кейт взяла его за руку. – И потом... Ты все равно не сможешь увидеть ее раньше, чем настанет время идти в церковь.

– Как жаль, что мне не удастся заранее показаться ей в таком великолепном наряде, – вздохнул Гэвин.

– Нет. Но у тебя еще есть время отправиться в подвал и отобрать вино для сегодняшнего вечера. Столы уже выставили на лужайке позади замка. Еда готова. Это будет поистине царское угощение. Но я совершенно не представляю, какое следует выставить вино. Тебе придется мне помочь.

– Хорошо. – Гэвин прошел следом за Кейт по залу, а потом через кухню к двери, что вела в винный погреб. – Нам понадобится не вино, а эль. Вересковый эль.

– А мне кажется, лучше вино. Оно более соответствует праздничной обстановке. – Кейт зажгла свечу на столе около двери перед тем, как спуститься еще глубже по винтовым ступеням. – Это ведь особый случай.

– Именно поэтому нужен эль. – Гэвин прошел мимо нескольких рядов винных бочек и остановился перед большими корзинами, в которых стояли глиняные кувшины. – Этот эль варили в прошлом году. В нем больше крепости, чем в любом вине.

– Но мне казалось... – Увидев его взгляд, Кейт уступила: – Ну ладно. Ты, конечно, лучше знаешь, что полагается пить на шотландской свадьбе. И к тому же это твоя собственная свадьба.

– Вот именно! – Сияющая улыбка озарила его лицо.

Глядя на него, Кейт испытывала самые смешанные чувства. Нежность и тревогу. Радость и страх. Он весь искрился от переполнявшего его счастья. И было в нем что-то такое же беззащитное, как в птенце, который встал на краю гнезда и готовится впервые отправиться в полет. Кейт захотелось обнять его, прижать к себе, чтобы защитить от возможной опасности.

Гэвин удивленно вскинул брови.

– Что это ты так смотришь на меня? Словно я не жених, а... Что случилось?

– Ничего, – Кейт выдавила из себя улыбку. Просто я думала о том... Мне очень хочется, чтобы у тебя все было хорошо...

– Все и будет хорошо. – Он остановился, выбирая кувшины с элем. – Как может быть иначе? Ведь меня есть Джин.

Женщина, глубину характера которой он так еще и не постиг.

– Я... уверена, что Джин безгранично любит тебя. Но она... – Кейт замолчала, понимая, что не может предать девушку. Гэвин настолько увлечен и поглощен той Джин, образ которой создал в своем воображении, что ему не захочется ничего менять в ней. И Кейт перевела разговор на другое: – Ты сам поднимешь эти ящики или мне позвать слугу?

Гэвин задумчиво смотрел на кувшины с элем.

– Ты знаешь, вересковый эль весьма обманчив. Когда делаешь первый глоток, то поражаешься тому, какой он мягкий и нежный. Но на самом деле это довольно крепкий напиток. И его терпкость и остроту начинаешь ощущать потом, когда распробуешь как следует. – Гэвин быстро взглянул на нее. – Мне нравится в нем и то, и другое.

Кейт с удивлением поняла, что он говорил не только о вересковом эле. Оказывается, он совсем не так наивен, как она полагала.

– Я не такой уж дурак, Кейт, – негромко продолжал Гэвин. – Неужто ты думаешь, что я способен так безоглядно полюбить женщину, как я полюбил Джин, не представляя, какая она на самом деле? Жизни, которую она вела в замке Алека, никто не позавидует. Джин пришлось надеть маску, чтобы выстоять перед этим чудовищем. Со временем, когда она поверит мне и поймет, что я принимаю ее такой, какая она есть, Джин сама сбросит ее. – Гэвин. замолчал и поднял два кувшина с элем. – Эти я прихвачу с собой. Роберт с Джоком обсуждают дела. Если я заставлю их выпить, то, может, он смягчится и придет в церковь на свадьбу.

– А ты считаешь, что он может не прийти?

Гэвин неопределенно развел руками.

– Роберт пришел в ярость от моего поступка. А он не из тех, кто легко прощает. – Гэвин повел плечами, словно сбрасывая с них невидимую тяжесть, и двинулся к ступеням. – Идем. Остальные кувшины принесет слуга. Скоро зайдет солнце: – Его лицо снова прояснилось, и Гэвин легко взбежал по ступеням. – Я не успел предупредить тебя о том, что на свадьбе будет играть волынка?

– Волынка?

– Джин сказала, что позаботилась обо всем, кроме музыки. Этим пришлось заняться мне самому. Обычно на свадьбе не играют на волынках. Но ведь это не совсем обычная свадьба. Только звук волынки способен передать, что я чувствую при виде Джин.

– Может, все-таки лучше взять лютню? – спросила Кейт, представляя, какие дикие вопли раздадутся у стен замка. – У лютни такой прекрасный нежный звук. Мне кажется, нет инструмента более подходящего для свадебного торжества.

Гэвин покачал головой.

– Только волынка. – Он нахмурился. – Как бы мне хотелось, чтобы Джин вошла в церковь под мою собственную игру. Но я так взволнован, что, боюсь, начну страшно фальшивить. Поэтому я попросил Тима Макдугала заменить меня у инструмента.

Кейт и в голову не могло прийти, что этот невысокий седой человек с плотно сжатыми губами и угрюмой морщинкой меж бровей может быть хорошим музыкантом. Наверно, то, что она услышит, будет еще хуже того, что ей уже доводилось слышать. Она так старалась, чтобы свадьба прошла замечательно, и вот из-за прихоти Гэвина все будет испорчено.

– Может, ты все-таки передумаешь?

– Вот увидишь, все будет чудесно! – Глаза Гэвина лучились от восторга. – Тим играет на волынке почти так же хорошо, как и я.

Когда Джок вошел в дом, нахмурившийся Роберт обернулся к нему:

– Только что здесь был Ян. Он передал нам вести от Бобби Mакгpaтa из Эдинбурга.

Джок наклонил голову, сбрасывая плащ.

– Какие же новости?

– Алек еще при дворе Джеймса. Первые два дня он провел в королевских подземельях.

– Не сомневаюсь, что он там предавался своему любимому делу. А кто это вызвал у него такой острый интерес?

Роберт покачал головой.

– Джеймс держит все в глубокой тайне. Всех его охранников отослали прочь. Бобби удалось узнать только, что это женщина. Он пообещал разузнать о ней, сколько сможет.

– Женщина?

– Это все, что удалось выведать Бобби. После двух дней беспрерывных пыток ее тело увезли из тюрьмы и закопали неизвестно где.

– Хмм... Очень странно.

– Бобби обещал не сводить глаз с Алека, пока тот будет оставаться в Эдинбурге. Но, по всей видимости, сейчас у Алека уже нет никаких дел. И он изображает нежнейшего и преданнейшего друга короля.

– Не вижу, какое это имеет отношение к нам?

– Я тоже, – пожал плечами Роберт. – Но Алек бывает непредсказуем. Ты знаешь это по прошлому опыту. – Он потянулся к кубку с вином, который наполнил еще до прихода Джока. – Я хочу, чтобы ты завтра отправился в Ирландию.

Джок кивнул.

– То же самое подумал и я. Гэвин?

– Найди для него самое укромное местечко. – Роберт устало откинулся на спинку кресла. – Если, конечно, такое место вообще может существовать на белом свете... Какой же он все-таки дурак!

– Не он один, – в тон ему ответил Джок. – Я, например, не очень уверен, что мне следует оставлять тебя здесь одного и уезжать в Ирландию.

– Джок! – Холодно отозвался Роберт. – Я не хочу больше об этом говорить. И не желаю слышать ни единого слова.

– Но я не выполнил бы своего долга, если бы не сказал тебе об этом, – попытался охладить его Джок. – Боюсь, что мне скорее следовало бы остаться здесь, чтобы уберечь тебя от надвигающейся опасности с той стороны, откуда ты меньше всего ее ждешь. Между прочим, я только что посетил твою очаровательную графиню...

Роберт насторожился.

– Зачем?

– Доставил ей подарок, который ты вез из Ирландии, – невинным тоном отозвался Джок. – Что мне там еще делать? Мы оба знаем, как мало она нуждается в защите. Твоя жена смогла найти ключик к сердцу почти всех, кто живет на острове, пока нас не было.

– Не вижу в этом ничего худого.

– Ее мать, как всем известно, тоже могла обворожить всех, кто находился рядом с ней.

– Кейт не похожа на свою мать.

– Конечно. Она гораздо сильнее, выдержаннее и умнее. И более хладнокровна. Вот почему...

Легкая улыбка тронула губы Роберта. Ему вдруг вспомнилось, как Кейт подожгла дом Себастьяна.

– Пожалуй. И звезда ее способна воссиять даже ярче, чем ты догадываешься. – Роберт заглянул в свой кубок. – Пойми, как она истосковалась по простому человеческому общению. Всю жизнь ее ограничивали во всем. Она шага не могла ступить, чтобы за этим не последовало наказание. Сейчас ей хочется вкусить как можно больше свободы. И сделать что-нибудь хорошее для людей. Неужто это можно поставить ей в вину?

– Только одно я могу поставить ей в вину. – Джок сделал паузу. – Если она начнет прибирать к рукам Крейгдью.

– Я не позволю ей этого сделать.

– И тебя вместе с ним.

Роберт молчал. Конечно, в этом не было вины Кейт, но он чувствовал, что влечение к ней становится опасным и для него, и для Крейгдью.

– Роберт! – услышали они голос Гэвина. Он пнул ногой в дверь. – Джок! Откройте. У меня в руках кувшины самым лучшим элем в Шотландии.

Звуки волынки казались одновременно пронзительными и нежными, торжествующими и меланхоличными, дикими и стройными. Они заполнили все пространство, странным образом уплотнив его.

Кейт стояла на каменных ступенях и в полном изумлении смотрела, как Тим Макдугал медленно кружил по двору, извлекая такие мелодии, которые, казалось бы, этот инструмент вообще не в состоянии издавать. Таким же необычным было и освещение, оттого что заходящие лучи солнца окрасили все в темно-розовые тона.

Кейт проглотила подступивший к горлу комок, глядя, как Джин встала под балдахин – огромное покрывало традиционных цветов макдарреновского клана, – который держали четыре человека в килтах тех же расцветок. В своем платье из парчи цвета слоновой кости Джин более чем когда-либо напоминала сказочную принцессу. Ее длинные серебристо-пепельные волосы согласно старинному обычаю были распущены и волнами падали на спину. Тридцать мужчин – все как один в килтах – с горящими факелами в руках выстроились в два ряда, как почетная стража.

– Кейт! Скорее! – нетерпеливо попросила Джин. Улыбка озаряла тонкие черты ее лица. – Ты что, хочешь, чтобы я опоздала на собственную свадьбу?

Кейт заторопилась вниз и заняла свое место за балдахином. Процессия двинулась со двора через подъемный мост. Улицу заполняла нарядная веселая толпа, поджидавшая выхода невесты и встретившая ее появление радостным гулом.

Со стороны церкви донеслись удары церковного колокола. Но все это время дикая, потрясающая душу мелодия волынки не прекращалась ни на минуту.

Кейт подняла глаза и увидела застывшие на горизонте и покрытые туманом горы. Закатные лучи выкрасили туман в ало-золотистые цвета.

Величественную красоту увиденного нельзя было выразить словами.

Крейгдью. Дом.

И у Кейт стало так хорошо на душе, как никогда. Она ни разу еще не переживала подобного чувства. И на какое-то мгновение даже перестала беспокоиться о том, будет Роберт в церкви или нет. Он должен быть там. Господь не всегда справедлив. Но он создал рай и Крейгдью. Творец совершенной красоты не позволит, чтобы хоть что-то сегодня нарушило гармонию происходящего.

Когда процессия приблизилась к церкви, оттуда, вниз по ступеням, навстречу им сбежал Гэвин. Его лицо светилось счастьем так же, как и лицо Джин. Они оба были прекрасны и совершенны, как и этот удивительный остров – Крейгдью.

Ее Крейгдью.

И тут Кейт увидела Роберта. Он стоял на верхней ступеньке церкви. На нем был кожаный жилет и килт цветов клана Макдарренов. Его черные волосы блестели в лучах заходящего солнца.

И Роберт тоже принадлежит ей, вдруг отчетливо поняла. Кейт. Никто на свете не сможет любить его сильнее, чем она. И дать ему больше, чем она. Нельзя покорно отступать и отдавать самое дорогое, без чего бессмысленной станет дальнейшая жизнь.

Нет, она не отступится от своего.

– Бог мой! – вырвалось у Роберта при виде преобразившейся Кейт.

На ней было малиновое бархатное платье с пышными рукавами. В модных разрезах светилась золотая подкладка. Гофрированный, отделанный золотым орнаментом высокий воротник сзади закрывал шею, а спереди оставлял открытым вырез, подчеркивая красоту ее груди. Малиновая шапочка, вышитая золотом, чем-то напоминала корону. Розовые лучи закатного солнца, освещавшие ее фигуру, подчеркивали шелковый блеск распущенных золотистых волос и атласную белизну кожи.